Текст книги "Ангел"

– Вот Катя хочу тебя спросить, а почему ты себе имидж создала школьницы, ты ведь вполне можешь сойти за сочную дамочку? – спросил он.

– Здесь бывают такие приставалы, живут, что руки тянут к моему телу всегда, – пояснила она. – А я сейчас смело всем говорю, что мне пока семнадцать лет. Ну кому захочется за меня в тюрьме сидеть?

– Мудро, – улыбнулся он, – а сегодняшняя компания как себя ведёт?

– Я только на смену пришла, а они спят, – сказала она. – Но они меня все поголовно знают и ведут себя прилично, кроме начальника модельного цеха.

– Что тоже руки тянет? – удивлённо посмотрел он на неё.

– Нет, он только уговаривает меня, чтобы я перешла к нему секретарём, – сказала она. – А я не хочу, мне здесь нравится и зарплата хорошая и график удобный. Правда вот сегодня я буду здесь и уборщицей. Они со своей рыбалкой так намусорили в холле.

– Иди покажи мне этот холл, – попросил он её.

– Вот прямо за дверью – приоткрыла она двойную дверь. Он вошёл в этот холл и перед ним предстала картина неизвестного художника «После рыбалки». На полу сохли сети и резиновые лодки. Там же в разных местах валялись их комбинезоны и резиновые сапоги. Он, ничего не говоря, достал телефон и всё это заснял на него.

– На всякий случай, – сказал он Кате, – а то при плохом стечении обстоятельств в чём – то могут и нас тобой обвинить. А пока ты им ничего не говори, я их на завтраке в столовой постараюсь поставить на место, чтобы сами всё убирали. А не возлагали всё это на твои хрупкие плечи.

Но на завтрак из их компании никто не явился. Тогда он направился к себе в кабинет и прямо на входе его остановил охранник Седов:

– Артём Николаевич, к Нине Сергеевне пришёл гость с элитных номеров. У него в руках огромная рыбина и мне кажется там сейчас не совсем спокойно.

– А ты дверь её не пробовал открыть? – поинтересовался директор.

– Пробовал, но она закрыта, – недоумённо смотрел Седов на директора.

Артём бросился к двери главного бухгалтера, и услышав тревожный шум застучал кулаком по косяку. Дернул за ручку, которая вмиг оказалась оторванной, но вход остался неприступным. И, когда раздался звон разбитого стекла, он побежал к машине. Достав из багажника монтировку, он быстро вернулся назад и вскрыл дверь. У порога валялась огромная стерлядь, с вспоротой брюховиной, откуда видимо уже успели извлечь икру. Исаев стоял посредине кабинета со свирепым и окровавленным лицом в разорванной рубашке и угрожал Нине Сергеевне применяя при этом в ход неприличные слова. Факты его пьянства и попытки к изнасилованию главного бухгалтера были очевидны. Ударом в шею Исаев был повержен рукой директора.

– Скотч принести? – спросил охранник.

– Полицию вызывай, – бросил ему Артём. – Он посмотрел на свою шокированную супругу, оставшуюся без одного рукава на блузке, обнял её и проводил к дивану. – Приляг пока, я тебе сейчас свою рубашку принесу.

Пока он ходил за рубашкой, Седов в это время спеленал скотчем начальника модельного цеха.

– Полиция уже в пути, – сказал Седов, – они тут рядом в двух километрах были.

– Ну и отлично, – промолвил Артём, – сейчас иди на пост, Нина Сергеевна переоденется.

– Что тут произошло? – спросил Артём у Нины, когда ушёл охранник.

– Мне кажется он невменяемый, – произнесла она, – ему не полиция нужна, а дурка. Такую чушь мне начал пороть про секс обезьян, потом под юбку полез. Сказал, что за такую стерлядь он бы мог снять на трассе сразу пять плечевых проституток. Короче обвинял меня в бездушие и чёрствости. Я ему посоветовала забирать свою «чехонь» и идти на трассу снимать там себе девочек. Когда сбросила со стола эту рыбину он взбеленился и начал меня хватать за все интимные места. Тогда я ударила его графином с водой, а тут ты появился.

– Сейчас приедет полиция, всё им так же, как мне и расскажешь, – посоветовал ей Артём.

– А это на нашу карьеру с тобой негативно не отразится? – спросила она.

– Обязательно отразится и очень сильно, – раздался голос с полу ночного рыбачка, – вы хоть знаете, что от меня зависят все выплавки стали и чугуна. Меня сегодня всё равно отпустят, а вас обоих турнут с завода.

– Ты знаешь Нина, честь важнее любой карьеры, – заявил Артём, – и я как твой законный супруг запрещаю тебе отступать. Перед нами валяется самый настоящий преступник, его место в тюрьме.

– Как супруги? – пьяным голосом взвыл Исаев. – У вас фамилии разные, что вы мне голову морочите. Я бы замужней женщине не стал свои чувства высказывать.

– Это ты сейчас полиции рассказывать будешь, – бросил ему Артём, – а на будущее знай: вчера мы с Ниной Сергеевной сочетались браком.

Полиция приехала быстро и на что они в первую очередь обратили внимания, то это на стерлядь, а не на женщину, лежавшую на диване с приложенным полотенцем на голове.

– Откуда в нерест появилась в кабинете такая ценная рыба? – спросил капитан.

– Это спросите у напольного товарища, он сюда с ней пришёл. – кивнул на Исаева Артём.

– А вы значит директор этого заведения? – догадался капитан, – что же вы позволяете браконьерством заниматься на своей территории?

– Волга – это не моя река, – ответил Артём, – думаю слышали такую песню:

Красавица народная, —

Как море полноводная,

Как Родина свободная, —

Широка, Глубока, и Сильна!

– Приходилось такой фильм Волга – Волга смотреть, – сел на стул полицейский, – где живёт этот, как вы выразились напольный товарищ.

– Их восемь человек разместили в номерах Люкс, – ответил Артём, – и я думаю досмотр там необходим.

– Охранник мне доложил, я уже рыбнадзор вызвал, и мы вместе навестим то злачное место. А этого освобождай от пут и посади в машину под замок, – дал он команду сержанту.

Только он проговорил эти слова, как Седов привёл в кабинет двух инспекторов рыбнадзора.

– Вот на этого гуся, – акт можно прямо сейчас составлять, – показал он на Исаева и на стерлядь. Но я думаю надо нам в первую очередь рейд сделать туда, где живёт элита завода. Она сейчас после ночного улова находится на отдыхе. Охранник очень интересную историю нам поведал об ночной рыбацкой артели.

Они все покинули кабинет, оставив, в кабинете только Нину и Артёма.

– Ты знаешь дорогой, – первой завела разговор Нина, – мне кажется навлечём мы на себя беду с этим Исаевым. Он же действительно в почёте у директора состоит. Видимо он хороший специалист и руководитель.

– Ничего не бойся, мы оба поступили правильно, а выводы будет делать суд и Шустов. Если он сочтёт наши действия неправильными, значит уволимся мы отсюда. У нас у обоих высшее образование без работы мы не останемся.

***

На следующий день вся дирекция завода узнала о ЧП в Отраде. На всех восьмерых начальников, кто ловил стерлядь были составлены протоколы. У них изъяли два бачка, это сорок килограммов засоленной рыбы и расфасованную икру в целлофановых пакетах. И конечно конфисковали резиновые лодки, сети и другие снасти. Так же стоял вопрос о конфискации двух автомобилей, на которых они приехали в пансионат. Но самым позорным известием это был Исаев, которого как специалиста и руководителя почитали на производстве.

Шустов отправил в пансионат: Бориса Григорьевича Веденеева – начальника по режиму, Янина Ивана Ивановича, бывшего работника силовых структур и директора по общим вопросам Портнова Александра Михайловича. Их задача была выяснить истину прошедших дней в Отраде.

Они нагрянули в кабинет Артёма Николаевича Бубнова без предупреждения и стука.

– Ну и навёл ты шороху во вверенном тебе заведении, – первым подал голос Борис.

– А вы что приехали разбираться по этому делу? – спросил Артём.

– Генеральный директор приказал тщательно и оперативно разобраться в этом деле, – сказал Борис.

– Присаживайтесь, – показал Артём на пустые стулья, – но хочу вам сказать оперативно у вас не получиться разобраться в этом деле.

– Это почему? – спросил Янин.

– А потому что здесь сегодня нет очевидцев, на чьих глазах всё это происходило, – сказал Артём, – только со мной и с моей супругой можете поговорить.

– Ты что Тёма, откуда у тебя жена взялась? – изумился Борис, – что она отдыхает здесь?

– Ресепшен разделяет наши кабинеты, – ответил Артём, – после меня заходите к ней и познакомьтесь.

– Нина Сергеевна твоя пассия? – задыхаясь от удивления спросил Борис, – когда ты успел?

– Мы с ней знакомы, давно, – соврал он, – а регистрацию прошли недавно. Но если бы такое произошло с другой женщиной, я бы не задумываясь поступил точно также. Потому что этот гад Исаев, совсем обнаглел, добивался любви от женщины, которая находилась на рабочем месте.

– Что так среди белого дня приставал, – недоверчиво посмотрел на Артёма Портнов.

– Пьяному море по колено, а лужа по уши, – выдал Артём ему народную поговорку.

– А кто это видел, кроме вас? – с подозрительностью спросил уже Янин, – наговорить на уважаемого человека дело не хитрое. И ещё нам известно, что вы избили Исаева.

– Вы этот вопрос лучше задайте следователю, а не мне. Он вчера подъезжал сюда и допрашивал под протокол меня, Нину Сергеевну и охранника Седова. И что вы меня пытаете, или брешь в моих показаниях хотите найти, – разгорячился Артём. – я вчера протокол подписал, а любая ложь там, несёт в себе уголовную статью. Я что самоубийца?

– Да ты не волнуйся так Артём, – начал успокаивать его Борис, – ты же видишь мы никаких бумаг не заполняем. Наша задача установить не твою вину, а истину и сделать вывод, который ляжет на стол Шустову.

– Если хотите установить, то нечего задавать провокаторские вопросы, – сказал им Артём, – больше я вам ни слова не скажу. Всё узнаете у следователя Рогова. Он здесь вчера до двадцати двух часов с народом разговаривал. И обелить Исаева вам не удастся, его пьяный облик с разбитым графином на голове видело половина отдыхающих. А что касается рыбаков и их поведения, то рекомендую посмотреть вахтенные журналы охранников и поговорить с горничными номеров Люкс.

Они поняли, что с него больше не вытянут ни одного слова и переместились в кабинет к Нине Сергеевне. Но там они тоже долго не задержались, затем бегло посмотрели вахтенный журнал и переместились в номера Люкс. После чего Артём уехал в город чтобы на почте получить посылку из интернета – магазина. По дороге ему позвонил Борис и сказал:

– Ты Тёма меня извини, я лицо подневольное, я-то на твоей стороне. Но директор приказал в этом деле своё расследование провести, которое должно быть достоверней рукописей следственного комитета. Надо говорить доказать нашим заводчанам, что каждого работника мы ценим, и на плаху позора не позволим их головы положить.

– Я не ребёнок нечего меня уговаривать, – спокойно ответил ему Артём, – я догадывался что всплеск возмущения произойдёт от лица руководства завода. И я осознаю, что на этом моя директорская должность завершилась. Но Шустову передайте, что когда у нас с Ниной будет решения суда, только тогда мы покинем свои рабочие места. Она тоже подготовилась к финишной черте. А то наслали на меня великих Пинкертонов – Янина и Портнова, которые, чтобы угодить Шустову, решил из меня сделать обвиняемого.

– Зря ты так Артём, – взмолился Борис, – я человек здесь второстепенный и ничего не решаю. Мне они даже свой вывод на бумаге не показали. Я вообще не предполагал, что они так себя поведут. Думал за кофе мирно поговорим, важные моменты зафиксируем и передадим в дирекцию. А эти мои горе – компаньоны развели бодягу. Они больше не истины добивались, а составляли на тебя негативный портрет. Не знаю что у них из этого получилось, но знай Нина Сергеевна тоже попёрла их от себя.

Он тут же перезванивает Нине:

– Что у тебя спрашивала комиссия от генерального директора? – почти кричал он в трубку.

– Вначале разговаривали вежливо, а потом начали вопросы дурацкие задавать: какими улыбками я одаривала уважаемого человека, не пыталась ли я его первой соблазнить, а потом резко бросить через борт, чтобы оклеветать Исаева. Даже такие вопросы задавали, которые мне озвучивать противно. Этот Портнов раньше на меня виды имел, но взаимности не получил, так как я не люблю нарциссов, потому что этот тип людей на меня действует отталкивающе.

– Ну мне то хотя бы ты можешь сказать, – настаивал Артём.

– Самая поганая просьба Портнова была, – показать им всем есть ли травмы у меня под юбкой и лифчиком. Сволочь такая! – ну я ему ответила соответственно и выгнала всех из кабинета.

– Я скоро приеду, и ты мне подробно всё расскажешь.

– Ничего я не буду рассказывать, я уже написала жалобу на имя Шустова – сказала она, – и отправила ему на электронную почту. Потому что так меня никто не унижал. Даже твоему другу Борису было неудобно за своих делегатов.

– Ты умница у меня, – похвалил он её и отключил телефон.

А она действительно оперативно сработала, пока люди из администрации завода ходили в номера Люкс, Нина быстренько составила письмо и без раздумий послала его на генерального директора. И текст этого письма был такой:

Шустову В. П.

Уважаемый Валерий Петрович!

К вам обращается главный бухгалтер пансионата «Отрада» Усачёва Нина Сергеевна. Хочу вам сказать, что ваша комиссия с завода приехала сегодня в Отраду не устанавливать истину, а раздражать не только меня, но и моего законного супруга, директора Отрады Артёма Николаевича Бубнова. Разрешите я вам задам один вопрос: чтобы вы сделали, если бы кто-то из вашего окружения ворвался в кабинет к вашей супруге и нагло лез под юбку и под блузку? Я уверена вы бы не потерпели такой наглости. Вот и мой муж не удержался, а отрезвил наглеца по фамилии Исаев. И что это за вопросы нетактичные задавала мне ваша комиссия? Они утверждают, что все циркуляры по расследованию получены именно от вас. Скажите мне, пожалуйста, зачем вам знать, если на мне трусики и лифчик? Что за необходимость такая нелепая? Почему я им должна показывать те сокровенные места, которые даже следствию были не интересны. И я не понимаю суть этой комиссии, им что больше делать нечего. Можно было пойти более оптимальным путём, обратиться за справкой в следственный комитет, а не терроризировать глупыми вопросами работников своего холдинга. Считаю этот визит бессмысленным, достаточно было вызвать к себе директора Отрады и с ним откровенно обсудить хамское отношение, (я бы сказала преступное), гражданина Исаева в отношении финансового работника, выполнявшего в тот момент свои профессиональные обязанности.

РS. Прошу учесть, что у меня претензии, только к Портнову и Янину.

Когда Артём приехал, она дала ему почитать это письмо.

– Ну что я скажу, – заулыбался он, – что будет дальше, одному генеральному директору известно. А нам с тобой не надо унывать, потому что у нас медовые дни идут.

К концу рабочего дня Артёму позвонил референт генерального директора Полозов и оповестил его, чтобы завтра в четверг, он в девять утра был в приёмной. Предмет беседы он не рассказал, но вдохновил его, сказав:

– Не беспокойтесь Артём Николаевич наш Валерий Петрович чуткий и справедливый человек. Мало того, он людей видит насквозь. Мой совет вам будет таким: не падать духом и не смотреть в пол. И всё будет звёздно!

– Ну вот наши с тобой опасения кажется сбылись, – положил он трубку и взглянул на Нину, – меня завтра вызывает к себе Шустов. Хотя в голосе этого Полозова я не усмотрел похоронных ноток, от него больше веяло вдохновением.

– Вот этого и надо придерживаться, – посоветовала ему супруга, – я знаю хорошо Полозова. Это рупор настроения Шустова, поэтому всю плесень выкинь из головы.

– У меня она не приживается, – ухмыльнулся он, – мой мозг её отторгает. Ты разве когда-нибудь видела меня с минорной физиономией? Нет! И не увидишь, потому что я знаю, что грусть подрывает здоровье человека. А сейчас пошли в машину, – кивнул он на настенные часы, – наше время пришло. А завтра у нас будет новый счастливый медовый день!

***

С утра он побрился, и приняв душ облачился в привычные свои джинсы, на рубашку накинул бордовый кардиган. Брызнул на себя слабой струёй туалетной воды и пошёл к двери, где вход ему перегородила супруга.

– А поцеловать в щёчку, – прилипла она к его щеке губами, – у тебя на лбу написано, что ты едешь не за наказанием, а за оправданием.

– Я совершенно ни о чём не думаю, – спокойно заявил он, – жалко, конечно, если меня попросят с этой работы. Я только вживаться стал в должность директора, хотя с половиной персонала, так и не успел познакомиться. Может, надо было обойтись только одним знакомством с тобой и подать на расчёт, как ты думаешь? – пошутил он.

– Иди и не дури, – сказала она, – я сейчас тоже выходить буду. Сегодня поеду на нашем автобусе в Отраду, наверное, вызову у наших пассажиров любопытство.

– Будут спрашивать, скажи на повышение пошёл, кровельщиком дома крыть, – не теряя юмора, произнёс он.

На этот раз Артём поцеловал Нину, но в губы и вышел из квартиры. Подъехав к заводоуправлению, он припарковал свой автомобиль около двух берёзок и поднялся на третий этаж. Открыв дверь приёмной на него, пахнуло самой настоящей канцелярщиной, от которой он давно отвык. Из-за монитора компьютера, на него смотрела женщина в очках с лицом делопроизводителя.

– Вы Бубнов? – спросила она у него.

– Он самый, – утвердительно кивнул он.

– Присядьте пока, – показала она ладонью, на ряд пустых стульев, – вас пригласят.

Он сел на крайний стул и осмотрелся. Вся приёмная была заставлена книжными шкафами и между ними возвышался шкаф – купе огромного размера. Около кабинета главного инженера было намного скромнее, там кроме стола с компьютером и пенала ничего не было.

Минут через пятнадцать из кабинета Шустова вышел мужчина под два метра ростом, он прямым ходом сразу подошёл к Артёму:

– Вы Артём Николаевич, как я понимаю?

– Правильно понимаете, – ответил спокойно Артём.

– Тогда следуйте за мной, и садитесь за стул, расположенный напротив Шустова, и знайте для вас кроме Валерия Петровича никто не должен интересовать.

Артём первым зашёл в кабинет огромного размера и увидев стул направился к нему, затем осмотрелся, в надежде найти ещё один стул, но услышав позади себя подсказку референта, остановился на месте:

– Правильно идёте, опускайтесь смело на него.

Но Артём вначале поздоровался с директором, затем без шума уселся на кожаную седёлку стула.

– Себя я представлять не буду, – это лишнее, вы знаете кто я, – начал разговор Шустов. – А вызвал я вас к себе, чтобы обсудить очень важный для меня вопрос. Вот смотрю я ваше реноме, присланное мне на интернет нашим профсоюзным богом – кивнул он на сидящего около стены рядом с Яниным и Портновым своего друга Бориса Веденеева. – Скажу вам сразу оно мне нравится, но уж больно скромно Борис Григорьевич вас охарактеризовал. Спортивные успехи на высшем уровне, совместная учёба в универе, – с этим всё ясно. А вот что на новой должности вы вскрыли ужасные язвы которую воплощала больше двух лет Василькова, бывший директор нашего оздоровительного подразделения, он промолчал. Ну ладно мы не будем его особо за скромность ругать, – внимательно посмотрел он в глаза Артёму, – но вот два других моих подчинённых вчера привезли мне «настоящий» ваш профиль, который написан на фоне одиннадцати дней, вашей работы в должности директора оздоровительного пансионата «Отрада». Их тоже не будем за необъективность ругать, согласны со мной?

– Не совсем деликатно будет выглядеть, чтобы я вам советовал, – ответил Артём.

– А ведь придётся, – порвал он в кабинете бумагу, написанную своими замами.– Вы мне только скажите у вас есть парадный костюм, который на праздники одеваете?

– Имеется и не один, – пожал недоуменно плечами Артём.

– Это уже хорошо, – встал с кресла Шустов, и подозвал к столу пальчиком Портнова, – ключи на стол, постучал он пальцем по столу.– С сегодняшнего дня можешь считать себя уволенным. – Портнов пытался возразить ему, но директор поднёс к его носу здоровенный кулак. – Мне в дирекции Табаки не нужны, – он перевёл взгляд на Артёма, – а ты забирай эту вязанку себе и завтра обживай новый кабинет, но в праздничном костюме. С сегодняшнего дня ты директор по общим вопросам. Справишься?

– Не могу обещать, – сконфузился от такого предложения Артём, – но буду стараться.

– Справишься, – занял директор вновь сидячую позицию, – если за одиннадцать дней разворошил такой гадюшник. Это надо же, какой-то оголец разул пансионат на огромную сумму, получая две зарплаты, а наш доблестный профсоюзный лидер оказывается и не знал об этом ничего. «Отрада» отныне будет под твоим патронажем, – вновь он всё своё внимание обратил на Артёма, – как мне известно, ты не успел полностью принять и не надо, другой директор за это возьмётся. А им скорее всего я назначу честнейшую женщину Усачёву Нину Сергеевну. Молодчина, что обратилась ко мне, чтобы отстоять не только свою честь, но и супруга. А ты профсоюзный лидер, – переключился он на Бориса, – готовься к перевыборам или рассчитывайся к ядрёной фене. Ишь ты пристроился он как ловко, перед рабочими на обтёртой скамейке сидит, а перед белыми воротничками, на мягком кресле. Позиция твоя не правильная и требует общественного порицания.

Затем очередь дошла и до заместителя по режиму:

– Тебя Янин ждёт та же участь. Какой ты силовик был, мне ясно, – это из-за таких, как ты террористы и всякая шваль пересекают наши границы и сеют смуту на нашей земле. Ита вы всё все свободны, кроме нового директора по общим вопросам и моего референта.

Когда они втроём остались в кабинете, директор скребковым движением ладони пригласил его ближе придвинуть стул к своему столу и важно заявил:

– Отныне ты моя правая рука на заводе. Мне такие люди нужны, сильные, честные, способные держать себя в руках и не пылить зря языком. Молодец не оробел от неожиданного предложения, а это говорит о том, что я в тебе не ошибся. В процессе работы разберёшься в какой сфере придётся плавать, но спорт, тоже будет за тобой закреплён. Твой друг Веденеев сбагрил его из-под ведомства профсоюза на завод. Бориса я особо не стал распекать, так для острастки осадил его. Но он понял свою вину, благодаря твоей супруге. Принёс все докладные, которые она ему передавала. А Нина Сергеевна умничка, береги её и поговори с ней, чтобы не вздумала отказываться от должности. Там два бухгалтера, хотели одну сокращать, так мне докладывал Портнов. И скажи ей чтобы она не вздумала забирать из полиции заявлении на этого паршивца Исаева. Иначе народ подумает, что её новая должность заработана на грязной и позорной сделке. А он пускай сам выкарабкивается из этой передряги, но решётки ему всё равно не избежать. Уж больно на него озлоблены правоохранители. Сигналы до них и раньше доходили. Ну это их дела, а ты сейчас со Станиславом Васильевичем Полозовым пройдёте в свой новый кабинет. Дашь Портнову забрать его вещи и руки ему прощаясь, не подавай, – не заслужил. Больно плохо он твой профиль написал. И даю тебе два дня распроститься со своей старой работой. А супругу свою в обязательном порядке завтра доставь мне сюда к девяти утра.

– Я думаю она ваше предложение примет с большой охотой, – сказал Артём, – и с этой работой она бесспорно справиться, я уверен в ней. По характеру Нина Сергеевна комиссар и бардака на своей территории не допустит.

– Хочется верить, – сказал Валерий Петрович, – я её немного знаю, красивая барышня! Только вот дома не позволяй её быть наместницей, я знаю такие женщины жадны до власти.

– Я думаю мы власть с ней не будем делить, ведь она по служебной лестнице будет мне подчинена.

– А ведь и верно, – усмехнулся Шустов, – я как-то опустил этот момент.

Артём вместе С Полозовым вышли из кабинета, где их ждал отставник Портнов. Они втроём поднялись на третий этаж уже в бывшую приёмную Портнова. Он попросил у секретаря найти ему пустую коробку, для своих вещей и занести ему в кабинет. Когда она вернулась, то он со злостью вырвал у неё короб и сгрёб все свои вещи со стола в неё. Всё делал он, молча не произнося ни слова, а перед уходом открыв дверь настежь, бросил им: «козлы». В ответ на него обрушился только смех, где звонче всех проявлялся голос секретаря Татьяны. Поняв, что на её глазах произошла кадровая перемена и у неё отныне будет новый босс, она воскликнула:

– YES!

– Совсем старик из ума выжил, – произнёс Полозов, смотря на Татьяну.

– А вы только заметили, – сказала она, – его давно надо было на отдых отправлять. Постоянно конфеты у меня в столе воровал и шоколад.

– Я на такое «преступление» никогда не пойду, – заверил её Артём, – так как кроме горького шоколада в небольших количествах ничего не употребляю.

– Это Татьяна, – представил Артёму девушку Полозов. – Отныне она твоя кабинетная помощница, а сейчас я вас покидаю. Что тебе будет неясно на первых порах, обращайся к ней или ко мне.

– Я тоже сейчас уеду в Отраду, – предупредил он секретаршу, – и появлюсь здесь только через день. Мне нужно будет сдать пансионат новому директору. А ты Татьяна, убери всё из кабинета, что глазу твоему не мило, – показал он ей на засохшие цветы в горшках, стоявшие на окнах.

– Я всё сделаю, – замотала она своей головкой.

Тут в кабинет зашёл Борис и культурно выпроводил Татьяну в свою приёмную.

– Ты знаешь Артём я вот думал и надумал подать в отставку, – признался он о своём решении, – Шустов прав во многом: нельзя быть хорошим защитником для рабочего класса, не влезая в конфликты с дирекцией. Давай я перейду работать в Отраду вместо Лифшица, – покоя хочу. А пансионат для этого самое изумительное место. Сам знаешь, массовки я мастак проводить, а это значит я оживлю спортивный модуль.

Артём испытывающее посмотрел на своего друга, отчётливо произнёс ему:

– Извини Борис, но я не могу этот вопрос решить сейчас самостоятельно. Сам пойми, мне тот же Шустов в упрек первым поставит, что я на спортивную работу оформил бывшего куратора спорта и Отрады. Если ты надумал оптимизировать свою должность, то тебе плясать надо с «генерала». Он если тебе подпишет перевод, то я конечно удовлетворю твою просьбу. Иди к нему пока он один. А я завтра к девяти утра привезу сюда Нину, и ты меня можешь застать здесь. Только вечером обязательно позвони мне. А сейчас мне надо спешить в Отраду. А ты давай не падай духом, может нам действительно суждено работать вместе в этом холдинге.

– Меня поразил твой карьерный скачок, – нервно бегали глаза Бориса, – половина месяца отработал и назначен на важный пост, о котором я и мечтать не мог. У тебя, наверное, в верхах холдинга есть мохнатая лапа?

– Эту мохнатую лапу одним словом не назовёшь, – сказал Артём. – Я очень чистоплотен по жизни, красноречив, стабилен, опрятен, самокритичен, дружелюбен, ну и кажется амбициозен. Догадываюсь, что это и есть моя мохнатая лапа.

После этого они расстались. Веденеев пошёл к Шустову, а Артём поехал обрадовать Нину с её новым назначением. Но как оказалось, его опередил референт Полозов, зачитав ей по телефону приказ о её назначении директором «Отрады». И ей только осталось расцеловать своего супруга от семейной радости. Всё-таки повышение по службе в один день в медовый месяц новобрачных, явление редкое.

– Так всё скоротечно произошло, – сказал он, – я ведь путём ещё познакомится с коллективом не успел. Помню в первый день два паренька перед глазами суетились и вдруг они пропали.

– Это Василий и Олег, из кондитерского цеха столовой, – они к персоналу нашему не относятся, но мечтают перейти к нам. Ждут, когда им места горничные освободят. Всё-таки в пансионате заработки побольше, а работы значительно меньше.

– Да с этими ставками тебе самой придётся разбираться. А тут ещё Борис пытается к нам перейти на должность Германа. Обещал вечером мне позвонить.

Но Борис в этот вечер не позвонил. Через день Артём узнал, что он переходит на работу в ОБЛСОВПРОФ.

КОНЕЦ

ЖОФФРЕЙ ИЗ ПРОВИНЦИИ

***

Это не та дорога что проходит в Нью-Йорке от Стейт-Стрит в Боулинг-Грин через Манхеттен и называется Бродвей. Это центральная улица небольшого провинциального городка, которая носит название великого вождя революции и любима всеми жителями города. По ней транспорт движется очень редко и то в одну сторону. Поэтому её смело можно причислить к пешеходной улице. Кто и почему назвал улицу Ленина на американский лад никто не знает, а вот почему? Ответ на неё нашли быстро: все старожилы утверждают, что их Бродвей похож на сорок седьмую улицу Манхеттена. А когда начинаешь у них спрашивать:

– А вы были на 47 стрит?

Все отвечают, как под копирку:

– Нет, но кто в Америке был те знают.

И вы не встретите ни одного человека на улицах этого города, бывавшего в Америке, зато каждый уверен в географических сходствах этих двух улиц. И даже находятся такие знатоки утверждающие, что их Бродвей слизали янки у них в городе в пятидесятых годах. Для степенных людей – это была улица здоровья. Они могли гулять по ней в любое время суток и наслаждаться изумительным воздухом, который с одной стороны насыщала Волга, а с другой огромный лесной массив. Для молодых девушек это скорее всего была платформа показа не только своего наряда, но и внешних данных. И знакомились они со своими ухажёрами на Бродвее чаще, чем в кафе и ресторанах

Главным же пятаком для дерзкой молодёжи и крутых братков считался кинотеатр «Экран» и прилегающий к нему густой сквер с памятником вождя по центру, обрамлённым в большую клумбу, засаженную цветами. За этим памятником и сквером в основном ухаживали коммунисты, так как в свои политические праздники они там проводили митинги. Ну а блатная молодёжь нередко в этом сквере выясняли отношения между собой, потому что этот сквер был скрыт от людского глаза и чаще его называли не сквер, а ринг. Забегали туда иногда и те люди, кто знал, что в гуще ивняка спрятаны два туалета и этот народ повышал пропускную способность сквера. Надо отметить, что на площади кинотеатра в тёплую и сухую погоду устраивались танцы, где показывали своё мастерство бабушки, дедушки и дети. Весь город, включая и полицию знали, что даже ночами этот сквер в теплую и сухую погоду не пустовал. Поэтому в это время нередко делали туда рейды служители закона.

***

Провожали утром в армию Колю Чагина по кличке Фармацевт. Возле военкомата он своим друзьям мажорам наказывал:

– Парни смотрите за моей Катериной, чтобы она не загуляла без меня. Не верю я ей. Она может оторваться по полной, если ей шлея под хвост попадёт.

– Ну ни чего себе, – пробасил Славка Кондаков, – полгода прошло, как женился, а уже недоверие ей выражаешь, – зачем женился?

– Красивая вот и женился, – сказал Чага, – иначе другие бы её к себе приблизили. Вы главное смотрите за её поведением на Бродвее. А в институте за ней есть кому смотреть. С ней моя кузина учится на одном факультете.