Текст книги "Два врага"

Федька отшатнулся и отрицательно покачал головой – он не мог справиться с пережитым стрессом.

– Снимай, говорю, – закричал Шин. – Побереги смесь. Ты меня слышишь или тебе по морде съездить, чтобы ты в себя пришел? Нельзя нам наверх – там инорги. Много! Нам теперь только вперед – назад ходу нет.

Федька вытащил загубник и нервозно ответил:

– А вдруг двери внутрь не откроются?

Шин бросил полный тревоги взгляд на пульсирующую надпись на панели управления шлюзом «PROCESSING MOVE».

– Вода уходит – это главное! – быстро ответил он и повторил. – Возле люка инорги. Я видел. Обратной дороги нет.

– Может быть, пробьемся?

– Нет. Они похожи на тех, которые прошли над нами ровными рядами. Нам нужно проникнуть в отсеки.

Теперь Федька молчал. Говорить было не о чем. Уровень воды достиг пояса, затем коленей и продолжал снижаться. Теперь оставалось одно – молиться.

– А вдруг за дверью нас ждут, – забеспокоился Рыжик.

– Займись делом – приготовь к бою ПСС, – быстро откликнулся Шин. – Поприветствуем «встречающих», если такие найдутся.

Тем временем морская вода с шипением и бульканьем ушла – просочилась сквозь технологические отверстия пола.

Шин дождался появления транспаранта «PROCESSING COMPLETED» и с трепетом нажал на крупную зеленую кнопку «OPEN THE DOORS».

Федька не сводил взгляда с напарника, потом спохватился, выхватил пистолет, бегло осмотрел – проверил, дунул на темные капли влаги.

Шум воды исчез, но дверь не открывалась. Мгновение сменялось мгновением – запертые в ловушке люди, затаив дыхание, ждали своей дальнейшей судьбы.

– Или пан, или пропал, – как-то отрешенно изрек Шин и ударил кулаком по створу двери.

Несильно ударил, скорее, устало и обреченно. Казалось бы, все уже получилось, вода ушла, поступил воздух и дверь вот-вот откроется. Но этого почему-то не произошло.

Попавшие в смертельную западню молодые дайверы почувствовали разочарование и обиду. Как же все-таки несправедлива жизнь! Шин растерянно поймал мутный взгляд Федьки. Переглянулись-то всего на секунду, но без ливших слов поняли друг друга. Раз в отсеки подводной лодки попасть не удается, то теперь придется открывать внешний люк. А там – открытое море и контрольное время для возвращения на борт катера Ксении уже прошло. Если «Акула» не дождется двоих пловцов, то каким же образом тогда им добраться до безопасного берега? Шансы благоприятного исхода в этом случае такие мизерные, что даже не принимались дайверами в расчет. Без поддержки навигатора даже опытному ныряльщику каюк в открытом море, кишащем смертельно опасными для человека организмами.

Федька пронзительно закричал и ударил ногой по бронированному стеклу выпуклой двери. Он пинал и кричал, пинал и кричал. Исступленно и сильно. Шин не вмешивался. Просто стоял и молчал.

Еле слышный щелчок, мимолетный звук обрушился на напарников, как громыхающая снежная лавина. От неожиданности нога Рыжика замерла на замахе – фонарик выпал из левой руки и покатился по перфорированной площадке пола. Луч фонаря хаотично метался, изредка отражаясь от стеклянной поверхности двери.

– Ты слышал? – пересохшим вдруг ртом прошептал он. – Что-то щелкнуло! Ты слышал?

Шин не ответил, он с замиранием сердца смотрел, как дверь беззвучно отошла назад и потом со скрипом отъехала в сторону.

Путь открыт! Там, дальше – внутренние отсеки подводного исполина.

Федька не стал медлить – быстро проскользнул в отсек подводной лодки. Задерживаться в тесноте шлюзовой камеры не хотелось. Проскользнул и замер. Водил четырьмя стволами своего диковинного пистолета из стороны в сторону, ожидая, когда напарник выйдет и встанет рядом.

Поражало и настораживало то, что аварийное освещение работало. Все пространство отсека подсвечивалось красным светом. Несколько сохранившихся тусклых светильников продолжали функционировать. По мнению Шина, это просто невозможно, но ведь работали!

Воздух в отсеке оказался сухим и противным на вкус – затхлым, что ли. Но уже через пару минут друзья перестали замечать непонятный привкус. Федька сделал два шага влево, пропуская своего товарища. Шин изготовился к стрельбе из автомата. Ласты можно снять чуть позже – сначала необходимо оценить обстановку. Внимательно осмотрел правую от шлюзовой камеры сторону коридора. Первое, что увидел – приоткрытые переборочные двери, судя по всему, в первый отсек. Затем – трап на нижние палубы, какой-то разбросанный хлам, несколько перевернутых металлических ящиков непонятного назначения.

Со стороны Рыжика взору открывался длинный коридор, подсвеченный одной из мерно горящих ламп аварийного освещения. Дальше виднелись внушительного размера зеленые тумбы – шахты для баллистических ядерных ракет. Еще при жизни человеческого экипажа в промежутках свободного пространства между ракетными стаканами ночевали свободные от вахт моряки-подводники.

– Пол белый! – изумленно прошептал Федька. – И я б хотел такой пол.

– Тихо ты! – напряженно ответил Шин. – Там дальше что-то шевелится. Или показалось?

В глубине колоннады пусковых установок, в самом конце узкого прохода играли тени. Под последней лампой аварийного освещения уставший взор улавливал подозрительное движение. Оно было неявным и размытым, поэтому друзья молча стояли и всматривались вдаль отсека. Там, на грани восприятия, что-то происходило, но сходить туда и проверить, что там к чему, ой, как не хотелось! Но что-то же давало вздрагивающую ломаную тень! Шин дотронулся до плеча напарника, на вопросительный взгляд ответил жестом – указательным пальцем ткнул сначала в ласты, затем в грузовой пояс, затем прошептал:

– Снимаем, оставим здесь. Легче будет передвигаться.

Из открытой камеры шлюза донесся металлический удар, переросший в мощную дробную серию. Грохот ошеломил людей. От неожиданности и страха напарники присели.

Кто-то или что-то билось снаружи. Оно лупило со всей мочи по закрытой крышке шлюза и грохот этот, отдавался протяжным гулким эхом в мертвом отсеке подводной лодки.

– Ясненько, – нервно прошипел Федька. – Ясненько. Ясненько.

– Обратного пути нет, – закусив губу, прокомментировал Шин. – Пока нет. Ты понимаешь, что происходит? Ксения нас не дождется.

Шин бросил взгляд на светящуюся консоль наручного компьютера и продолжил:

– Через пятнадцать минут мы должны быть на поверхности, а мы еще даже не приступили к подъему! Плюс время на декомпрессию, что получилось?

– Мы в заднице. Вот что получилось, – отрешенно отозвался Федька. – Боже! Мы с тобой в западне!

– Ладно, не истери! – Шин деловито снял ласты, положил их на белоснежный пол. Немного повозившись с поясом плавучести, снял и его. – Мы еще живы. В отсеках есть воздух, и я не чувствую, что дышать становится труднее. Пока нам ничего не угрожает, при этом у нас есть запас дыхательной смеси для подъема на поверхность. Прорвемся, братишка!

Федька неуклюже сдернул свои ласты, заметив дрожь в руках, небрежно отбросил их в сторону, туда же отправил и пояс. Он молчал и сжимал губы – посмотрел на пистолет. Вес оружия не добавил уверенности. Рыжик хотел что-то сказать, поперхнулся, прочистил горло и хрипло выдал:

– Командуй! А то я от всего этого ужаса в туалет захотел. Давай займемся делом.

Глава 15

Ориентир «три березы», двенадцать лет после Пришествия

Капитан Кузьмин нервничал. Его группа растянулась по всей, такой трудной болотной тропе. Сам он с сержантом Белым дошел до охотничьей лодки «казанки». Исследовав ее, десантники обнаружили термос с горячим чаем, пирожки и бутерброды в завязанном рюкзаке, а главное, ружье и патроны. Здесь охотники оставили лишний груз.

Кузьмин, держа в руках автомат, поднял клапана у подшлемной шапочки, чтобы слышать каждый звук. Он крутил головой и прислушивался. Сержант Белый смотрел в другую сторону и так же, как командир, пытался уловить посторонний звук.

Но древний водоем встретил десантников тишиной унылого болота, лишь свист пролетающего табунка весеннего жизнерадостного чирка разбавил окружающее безмолвие. Эти скоростные, еще не пуганные в этом сезоне утки, хаотично заваливаясь с крыла на крыло, пронеслись над головами людей и скрылись в протоках. Возможно, сели на воду. Кузьмин проводил их взглядом и взял радиостанцию:

– «Геолог-один», «Геолог-один», я «Узор-одиннадцать», прием!

– На приеме, «Геолог-один», – возник возбужденный голос полковника Носова. – Как обстановка?

– «Геолог-один», вдвоем с «двенадцатым» вышли к лодке. Остальные на тропе. В лодке обнаружили оружие и вещи охотников. Противника не видим.

– Дайте команду всем «Узорам» оставаться на своих местах. Можете воспользоваться лодкой?

– Да.

– Выгрузите вещи охотников и продолжайте движение. Ориентир «три березы». Как понял? Прием.

– Вас понял. Выполняем.

– До связи.

Быстро разгрузили лодку – все найденное имущество сложили на сухой заломленный камыш. Кузьмин посмотрел по сторонам и обнаружил одно единственное весло и длинный шест-тычку. Как ни шарили по тростнику – не нашли второе!

Кузьмин вопросительно посмотрел на сержанта Белого, тот кивнул и прошептал:

– Я умею, командир. Садись вперед.

Капитан расположился на передней скамье, где несколько суток назад радовался утренней зорьке Кирилл Панкратов, и взмахнул ладонью.

Высокий и рукастый Костя Белый зашагнул в лодку и плавно, но с натягом оттолкнулся от края лабзы. Лодка качнулась и пошла через небольшой плес к протоке, куда минуту назад улетели квартировать весенние утки.

Инорг страдал. Как ни странно, четыре ужасных ранения не только привели его психику в норму, но и напомнили – зачем он здесь и чем рискует. В неудержимом гневе своем и томительной жажде отмщения он совсем забыл, что там, в темной воде этой неглубокой (по сравнению с любимым океаном) лужи, его ждут два беспомощных организма. А точнее: один беспомощный и один безвольный.

В тот момент, на той страшной площадке, где его держали на цепи, он услышал и ощутил, сколько появилось новых врагов! Инорг чуть не задохнулся от ужаса. Но теперь он был свободен, хоть и ограничен в движениях. Он немедленно принял единственное правильное решение – спасаться, спасаться изо всех сил. Если бы не ранения, он поскакал бы, как животное, на четырех лапах, но он не мог себе этого позволить. Боль не утихала и противная цепь не давала широко шагнуть. Пришлось очень быстро семенить по разбитой людьми тропе и прыгать. Единственным глазом инорг осматривался по сторонам в поисках подходящего водяного зеркала. Он решил рискнуть и продвинуться чуть дальше к черным кочкам. Там вода хоть и была омерзительно грязная, но зато появилась небольшая глубина.

Судьба подарила стреноженному беглецу две минуты форы, и он воспользовался ими на славу. Продвинувшись по тропе на тридцать – тридцать пять метров, он разглядел и слева, и справа от тропки небольшие участки свободной от камыша воды. Здесь появились первые нехоженые развилки и глубина, позволяющая скрыться. Ему даже не пришлось прыгать, чтобы не оставить след в стене камыша – он просто погрузился в темную воду и поплыл, жестко цепляясь здоровой правой конечностью за подводные корни, с силой отталкиваясь от них и так проходя сразу два-три метра. Иногда он задевал за подводные препятствия открытой свежей раной в боку или местом отсечения пальца на левой руке. В эти моменты он практически слеп и глох от боли, но продолжал движение. После каждого толчка он останавливался и прислушивался к вибрациям, которые без сомнения проявились бы, случись за ним погоня. Всем своим телом он ощущал малейшие изменения в окружающей среде. Холодная вода немного уняла боль в боку.

Оказавшись в более крупной водной линзе, он нащупал проход дальше – в более глубокие участки заболоченного лабиринта. Главное – он ушел в сторону от проторенного пути людей, теперь его будет очень трудно обнаружить.

Здесь его уже точно не найдут, решил пришелец и прекратил движения, с трусливым трепетом улавливая проявившуюся вибрацию бегущих по грязи преследователей. Он думал о своих ранениях и считал, что, добравшись до корабля, сможет себе помочь. Сам корабль спасет его! Уже отсюда он смог бы связаться с ним, но не решался, опасаясь все испортить. Те люди, которые появились здесь, были не простыми людьми – они были солдатами, профессионально обученными убийцами, и, без всякого сомнения, они были самыми опасными врагами. Таких, как он, эти существа успокоят быстро. И металлическое оружие, которое они носили, было страшнее, чем у его недавних тюремщиков.

Ах, как глупо погибли боевые рептилии, посетовал беглец, их помощи сейчас не хватало. Как пригодилась бы сейчас их мощь! Но они недооценили противника, за что и расплатились жутким образом.

Вот и бледный, серьезно покалеченный инорг на своей шкуре приобрел трудный опыт общения с этими созданиями верхнего мира. Теперь он знал, как опасны люди. Особенно на суше. Это в воде они медлительны и неуклюжи, однако и там жители верхнего мира опасны. Поэтому пришелец решил держать людей в сфере своего внимания.

Он передвигался параллельным курсом и часто останавливался. Вибрации, которые производили восемь солдат, были ощутимы и прекрасно вырисовывали общую картину действий и расположения преследователей.

Израненному иноргу было трудно передвигаться, но вязкая слизь, которую он специально выделил из наружной железы на плече, отлично перекрыла тонкой пленкой все опасные ранения. Свинцовая дробь оставалась внутри тканей организма и зрительный орган уже не восстановить никогда. Это бесило, но инорг держал себя в руках. Он жаждал попасть на корабль и выпустить морфа – пускай сам развивается и кормится. Продолжительный голод и холод забортной воды вряд ли помогут морфу быстро войти в биологический режим сброса личинок и головастиков. Но и в этом случае цель будет достигнута. Тем более что совсем скоро начнется теплый сезон для этих широт на этой странной планете.

Морф выживет!

У него очень мощная приспособляемость к новым, иногда враждебным условиям. При наличии в воде планктона или подобных мелких организмов он насытится. Медленно, конечно, но голод ему уже не будет угрожать. И тогда…

Тогда он постепенно завоюет этот относительно небольшой водоем.

Инорг преодолел еще сотню метров затхлой болотной воды. Ему было противно прогонять местную грязь через свои жабры, но другой альтернативы не существовало. Спасали активные реснички, которые время от времени счищали накопившиеся отложения на нежной сетчатке фильтрующего органа.

После того, как ему удалось покрыть все открытые раны защитным слоем собственной слизи, инорг почувствовал некоторое облегчение, прилив сил и жажду действовать. Он в очередной раз замер возле илистого дна и прислушался. Шестеро преследователей остались далеко позади на охотничьей тропе, но двое… Двое опасных. Инорг ощущал, что двое этих прямоходящих на несколько порядков опасней тех трех, которым удалось пленить его по его же собственной глупости и опрометчивости.

Безусловно, преследующие его существа – воины. И скорее всего, обладают более совершенным и мощным вооружением. А ведь они его чуть не достали, прошли по старой конструкции из сгнивших досок практически в паре метров от него. Эти двое даже обогнали его, хотя пришелец чувствовал себя в родной стихии, как рыба в воде.

И вдруг застывшему возле самого дна бледному иноргу подвернулась живая рыба – такой люди кормили его, когда он находился в плену. Плохо ориентируясь в мутной воде, большая жирная рыбина неосторожно подплыла прямо к морде пришельца. Инорг не вытерпел и схватил ее здоровой конечностью, но рыба оказалась очень скользкой, так же, как он, покрытой обильной слизью. Она ударила хвостом и, произведя серию неожиданно сильных телодвижений, выскользнула из захвата, рванула прочь и выпрыгнула из воды, подняв брызги и шумно плеснув.

Молниеносная реакция врагов не заставила себя ждать, один из находящихся в лодке людей немедленно открыл огонь из быстро стреляющего оружия.

Тра-та-та-та-та-та-та-та-та!

Грохочущий звук неприятно удивил инопланетянина. Одновременно с этим громыханием в опасной близости принялись возникать множество вспененных бурлящих линий. Заостренные металлические цилиндрики с легкостью пробивали метровую толщу воды и уже на излете впивались в вязкое дно водоема. Инопланетянину повезло – все пронзающие воду тонкие бурлящие, похожие на длинные иглы выстрелы прошли мимо.

Он плавно сдвинулся в противоположном направлении, подальше от этих смертельных бурунов. Пришелец продолжил движение и с ликованием обнаружил выход в большой чистый слой открытой воды.

Он вырвался! Он смог!

Пришелец с наслаждением ощутил приток кислорода. Теперь он вышел на просторы и нет необходимости дышать затхлым болотным бульоном, отдаленно напоминающим настоящую воду.

Наслаждаясь большой водой, инорг быстро заскользил дальше – туда, где его нетерпеливо ждали морф и, конечно, родной корабль. Раны не позволяли изящно скользить в глубине, но физических кондиций организма хватало для быстрого движения под водой.

В какой-то момент инорг уловил новый непонятный звук. Вибрации этого слабого всплеска он вполне отчетливо ощутил, но не придал ему особого значения.

Страшный гидроудар и ошеломляющая акустическая волна достигли его почти одновременно. Белый, десятиметровый столб воды мгновенно поднялся над вязкой тишиной озера и с шумом устремился вниз, опадая грязным дождем на потревоженную водную гладь.

На мгновение инорг ослеп и оглох от боли. Через этот медленный и такой тягучий и болезненный миг он понял, что всплывает вверх животом. Еще пару секунд и он будет плавно колыхаться на поверхности озера. Беззащитный и беспомощный.

Спохватившись, инопланетянин перевернулся в нормальное положение, опустился на дно, пришел в себя и силой рванулся подальше от этого опасного места.

Шутки кончились! Его чуть не убили! Если бы он замешкался или вообще остался там, где проклятая рыба обозначила его местоположение, он сейчас неминуемо бы погиб.

На корабль! На корабль! Пульсировала в мозгу единственная мысль.

Превозмогая боль, инорг сдвинулся и подобно сказочным русалкам, колыхаясь и выгибаясь всем телом, поплыл, наращивая скорость. Здесь, на глубине, он уже не опасался, что его заметят люди.

Специальным горловым органом он подал короткий сигнал своему кораблю, что жив и возвращается. Ответный доброжелательный отклик обрадовал и восхитил.

Боевой корабль с нетерпением его ждал.

– Геолог-один! Геолог-один! Я – Узор-одиннадцать. Обнаружили противника. Открыли огонь на поражение. Применили гранату. Считаю, что противник ушел на открытую воду. Есть вероятность ранения противника.

– Узор-одиннадцать, я Геолог-один. Вас принял. Эх! Твою-то маму! Слушай приказ. Одиннадцатый и двенадцатый, продолжайте движение. Задача: наблюдение, разведка и видеосъемка плеса «Лебединое». Цель: зафиксировать активность инопланетян. Вероятные противники: амфибии, крупные органические образования, продолговатый летающий объект размером от пятнадцати до двадцати метров в длину. Предположительная дистанция от ориентира «три березы» до корабля противника – двадцать-двадцать пять метров. Остальным Узорам вернуться на базу.

Капитан Кузьмин присвистнул, со значением переглянулся с сержантом Белым и ответил:

– Я – Узор-одиннадцать. Вас понял.

– Узор-одиннадцать. Срочно занять позицию в северном направлении от ориентира «три березы». Дистанция: не менее пятисот метров. Будет работать вертушка. У вас есть пятнадцать минут.

Теперь настала очередь присвистнуть сержанту Белому.

– Как поняли? Прием.

– Я – Узор-одиннадцать. Выполняем.

Капитан Кузьмин махнул рукой в сторону левой протоки и схватил единственное весло.

– Пошли, пошли, Леха! Времени в обрез.

Сержант налег на шест и протолкнул лодку сразу на шесть метров.

– Успеем, командир, успеем.

Полковник Носков, пригнувшись, подбежал к вертолету. Лопасти с шумом разрезали влажный воздух над головой.

– Выгружайтесь на хрен! – прокричал полковник десантникам, уже загрузившимся в нутро военно-транспортного Ми-35.

Носков драл глотку, пытаясь перекричать шум винтов.

До командира группы дошла суть приказа. Полковник ловил на себе удивленные взгляды, но через пару минут десантники полностью выгрузились на прошлогоднюю пожухлую траву и потянулись в сторону от ревущего вертолета.

Полковник запрыгнул внутрь десантного отсека, быстро нацепил на себя наушники внутренней связи и возбужденно скомандовал командиру вертолета:

– Поднимаемся. Взлетаем! Давайте, мужики, давайте! Приготовиться к удару НУРами.

– Понял, – раздался в наушниках спокойный голос пилота. Он уже ничему не удивлялся. – Взлетаем.

Рев вертолета усилился и шасси, спружинив, оторвались от решеток полевой вертолетной площадки. Плавно накренившись вперед, борт начал разгон с одновременным набором высоты. Пилот не совершал дополнительных маневров, чтобы не мешать стремительному разгону. Пройдя над чернеющим смешанным леском, пилот довернул летающую бронемашину в сторону блеснувшего в подступающих сумерках озера. Вертолет пронесся над заросшим мелкой березкой полем, над огромной, колышущейся стеной камыша, в которой полковник Носков рассмотрел тонкую полоску охотничьей тропы. Она, как неровная черная ломаная трещина в светло-коричневом каравае, отчетливо выделялась на общем фоне сухостойного тростника. Мелькнула внизу старинная гать из полностью сгнивших бревен и досок, пронесся под брюхом четко выраженный плавучий остров с тремя березами. С этой высоты, как при ускоренной съемке, сказочная громада Больших Донков раскрылась внимательному взору летчиков. За эти восемь – десять минут полковник не переставал переговариваться с командиром воздушного корабля, обозначая место предполагаемой цели на местности. Пилот задал пару-тройку уточняющих вопросов, в какой-то момент накренил вертолет, высматривая ориентиры. Дважды прошел над местом боевого бомбометания. Оператор вооружения доложил, что готов открыть огонь в любую секунду. Командир подтвердил полковнику Носову понимание ситуации и возможного местоположения врага и спросил:

– Товарищ полковник! Где ваши люди? Мы готовы работать.

Носков немедленно запросил по радио своих десантников об их позиции. Капитан Кузьмин без заминки доложил:

– Я – Узор-одиннадцать. Заняли позицию севернее, на безопасном удалении от плавающего острова. Вас видим и все фиксируем. Активности противника не замечено.

Ми-35 прошел над лодкой разведчиков и ушел на разворот.

– Они на месте! – крикнул полковник в микрофон гарнитуры и, мелко перекрестившись, скомандовал: – По готовности начинайте. По месту возможного сосредоточения противника огонь!

– Команда «огонь! Выполняю, – отозвался летчик и вывел свой летающий истребитель танков на истинный курс. Стабилизировал линейную траекторию и пошел «стрелкой» на боевой заход. Еще раз выровняв вертолет для удара, удерживая ориентир «три березы» в перекрестье пассивного прицела и добрав пару градусов левее, будничным и даже несколько отстраненным голосом скомандовал оператору:

– Саша, огонь.

– Есть, командир, – отозвалось в наушниках.

И сразу полковник Носков услышал ни с чем не сравнимый, раскатистый и в то же время дробный рокот выпускаемых ракет.

Инорг внезапно ослабел. Он почувствовал, что еще немного и потеряет контроль над своим организмом, а возможно, и над рассудком. Это означало одно – смерть. Хотя была еще одна альтернатива – новое пленение и теперь, без всякого сомнения, навсегда! Страшное и неприятное понятие!

Он сбавил скорость и, несмотря на свежую воду и приток кислорода, ощутил, что он на пределе, на самом краю беспамятства. Собрав волю в кулак и выйдя из очередной протоки ненавистного водоема, он подал кораблю новый сигнал – сигнал о помощи с тонким нюансом предостережения. Корабль вновь откликнулся и пришел в движение. На девятиметровой глубине, без всплеска и всполоха корабль сдвинулся со своего места на дне навстречу к своему пилоту. Их разделяло всего две длины вытянутого тела корабля, когда над ними пролетел дребезжащий летающий механизм людей.

Пришелец из последних сил рванулся навстречу к своему, такому родному и понятливому существу – живому и разумному организму, его кораблю. Вот он! Только протянуть руку и ты в безопасности!

Корабль пришельцев радовался, как человеческое домашнее животное. Если бы у него был собачий хвост и длинный язык, он бы лупил тем хвостом себе по бокам и вывалил бы длинный и влажный язык из открытой пасти. Но у корабля не было таких «инструментов». Он постоянно передавал своему пилоту и обладателю возбужденные сигналы радости. Он пытался поддержать его и потерпеть еще несколько трудных мгновений. Ведь он рядом! Он здесь! Он готов его спасти, готов убить ради него всех без исключения чужаков.

Инорг коснулся здоровой рукой поверхности корабля, но на этом еще не закончились его злоключения. Необходимо было попасть внутрь.

Корабль почувствовал прикосновение своего хозяина, немного довернулся, проскользнул дальше и раскрыл долгожданный зев, заменяющий ему шлюз.

Пришелец почти безвольно вплыл в манящее, подсвеченное слабым химическим светом пространство и, на миг потеряв сознание, обмяк. Корабль немедленно захлопнул створки, развернул свое огромное тело к центру водоема и развил небольшую скорость.

Подобно подводной лодке, длинное тело корабля, надвигаясь темным пятном в толще воды, нагоняло страху на местных карасей, щук и ондатр. Удаляясь от острова, корабль стремился найти еще более глубокое место, пока пилот приходил в себя.

Инорг очнулся.

Посмотрев по сторонам, он пробрался в орган управления кораблем, откинулся на широком, похожем на язык сегменте, который немедленно принял форму тела пилота. Органы внутренней секреции отфильтровали забортную воду и теперь распыляли ее внутри отсека для облегчения дыхания хозяина. Подобно земным пиявкам, щупальца-липучки облепили все тело пилота, но они, заняв важнейшие точки организма инорга, не высасывали кровь. Большая присоска поглотила голову пилота, подобно шлему с прикрепленным к нему шлангом.

В этот момент все чувства, которыми обладал живой корабль, обрушились на пилота. Он как будто бы внезапно прозрел, получил сверхмощный слух, осязание, объемное восприятие всего происходящего в радиусе нескольких километров, а также приобрел биологические возможности, которыми сам не обладал. Он сразу впрыснул себе в кровь многоступенчатый лекарственный коктейль и принял привычное питание – калорийную и питательную кашицу. Другими щупальцами он обрабатывал свои раны, покрывая всю поверхность своего тела сантиметровым слоем лечебной субстанции.

Пилот ожил.

За тем привычно проверил состояние корабля и все наиглавнейшие биологические процессы и принципы метаболизма. Все было в норме, за исключением состояния морфа. Этот огромный внутренний орган размножения корабля выл и стенал от голода. Морф испытывал не просто голод, он страдал, испытывая мучительную потребность – жрать!

Инорг, не задумываясь, дал команду на сброс морфа на мягкую илистую постель придонной поверхности озера. Выполняя команду, корабль принялся отсоединять от своего тела сегменты и сигнатуры, соединяющие его с массивным организмом морфа, одновременно готовясь приоткрыть створ сброса прожорливого и подрагивающего существа.