Текст книги "Северный лик Руси"

Остров в Океане здесь маркирует Центр Мира, к этому священному центру приурочен «златой камень», на котором стоит храм Богородицы. Поздние христианские наслоения не меняли, по сути, мифологических воззрений наших предков, связанных с памятью о священном Центре и Полярной Горе где-то в водах Северного океана.

Сохранились и более архаичные варианты, где вместо храма Богородицы упомянут дом или «изба». «В Море-Окияне лежит Алатырь камень, на том камне Алатыре стоит дом…», «Есть великий Океан; по море, в том великом Океане море есть камена изба; в этой каменной избе сидят три сестры, самому Христу дочери…», «На Море на Окияне, на острове Буяне стоит светлица, во светлицы три девицы…». Вот искомое слово, связанное с идеей религиозного праздника, святок, – светлица. Вознесенная, в пространстве мифа, на бел-горюч камень, она, возможно, и являет собой архетип одного из протохрамов тройственной Великой Богини, держательницы тайн мироздания, предстающая в трех своих ипостасях: Дева, Матерь, Старица»[25]25
  Лазарев Е. Указ. соч. С. 29.


[Закрыть].

Данные ипостаси совершенно точно соответствуют древним славянским воззрениям на тройственную божественную природу солнца: восходящего, пребывающего в зените и заходящего, «тройного» солнца традиционного северного русского орнамента.

Еще один интересный памятник на Терском берегу описал А.Л. Никитин. Нет смысла полностью описывать весь памятник. Остановимся на ключевых для нашего исследования местах. «Высоко вознесенная над морем, слегка покатая площадка ограничена с одной стороны обрывом к воде, а с других – крутыми склонами… Гряда идет параллельно берегу моря, и в нескольких местах над ней поднимаются отдельные кучи черных камней с провалами в центре, похожие на рухнувшие внутрь каменные гробницы… Все это удивительно напоминает сооружения “мыса лабиринтов” на южном берегу острова Анзер в Соловецком архипелаге. И не только их. Такие же каменные кучи лежат в кольце из лабиринтов на Большом Заяцком острове, образуя древний могильник, сходный с тем, что был мною найден между Кузоменью и Кашкаранцами, на противоположном от нас конце Лукоморья, на Великих Юриках… Валунные стены, в принципе невысокие, возносятся над тропой, ведущей в сторону Чаваньги, словно развалины непостижимой твердыни… Основу структуры святилища образуют три длинных, слегка спрямленных дуги валунных стен или гряд, в современном состоянии высотой около метра. Они возвышаются на слегка террасированном склоне, тремя плавными ступенями восходя к округлой грунтовой площадке-вершине, как бы защищая ее со стороны моря. Между первой (нижней) и второй стенами – неглубокий ров с несколькими перемычками. Контуры рва нечетки: то ли валуны, необработанные и ничем не сцементированные, постепенно обваливались, оплывали, то ли изначально были лишь обозначены, – это ведь не настоящая крепость. Между второй и третьей стенами ров не прослеживается; они расположены ближе друг к другу и образуют как бы проход между кольцами гигантского незавершенного лабиринта. Некоторое сходство с конструкцией лабиринта проявляется и в том, что эти стены, как совершенно точно заметил Андрей Леонидович Никитин, прорезаны перпендикулярными им проходами. Если главные стены-дуги ориентированы примерно в направлении восток – запад, то пересекающие их проходы ведут на север, к вершине возвышенности. В разрыве первой стены сохранились как бы остатки входных врат и небольшие участки стен поперечного прохода. А вот дальше на север, за рвом, гораздо более выразительные врата во второй стене фланкированы осыпающимися валунными башенками, подобными кельтским кайрнам Британских островов или валунным курганам Соловецкого архипелага и некрополя на Великих Юриках, с которыми их сравнивал А.Л. Никитин.

Уникально ли святилище на Терском берегу? Аналоги ему существуют. По крайней мере, в отношении техники сооружения: валунные гряды-выкладки высотой около метра, принципиально отличающиеся от общеизвестных лабиринтов, обнаружены… в различных местах Российского Севера. Это лабиринты в районе озера Пиренга (в западной части Кольского полуострова), обследованные в 1996 г. (о них годом ранее рассказывал лесник из села Кузомень Борис Григорьевич Барановский, живший в Пиренге в детстве, в 1930-х гг.); каменное кольцо на острове Дивном в составе Валаамского архипелага на Ладоге (обследовано в 1989 г.); спиральная выкладка невдалеке от истоков кольской реки Умбы (в центральной части Русской Лапландии) – на скалистой, поросшей невысоким лесом площадке, где предположительно располагался древний некрополь и где прослеживаются валунные курганы, такие же, как на Великих Юриках (полевые наблюдения 1997 г.).

Эта “культура валунных стен” была описана одной-единственной публикацией (Лазарев Е.С. Забытая культура Российского Севера // Мифы и магия индоевропейцев. Вып. 6. М., 1998)»[26]26
  Лазарев Е. Указ. соч. С. 32–36.


[Закрыть].

У валунных курганов Кольского полуострова и Соловецкого архипелага есть британские аналоги – это так называемые керны, или кайрны, пирамидальные кучи камней, насыпавшиеся над прахом умершего в середине III – середине II тысячелетия до.н. э. (археологическая культура бикеров). В эту же эпоху на Британских островах, в особенности на северо-западе, использовались для погребения каменные гробницы – цисты, родственные могилам Великих Юриков на Терском берегу. Некоторые ряды вертикальных камней-менгиров завершаются пирамидками кернов, что в известном смысле может напоминать валунные башенки, встроенные в одну из каменных гряд Терского святилища. «Что касается аналогов, то среди них необходимо назвать, прежде всего, городища-святилища с каменными валами в славянских землях, на территории Польши. Самое знаменитое святилище – на горе Шленжа, на Силезской возвышенности. Каменные валы, окружающие вершину горы, были сооружены в эпоху лужицкой культуры, около трех тысяч лет назад; обнаружена на городище и кельтская, и славянская керамика. Существенно, что это именно каменные валы, а не правильная кладка (принятая у кельтов); валы высотой от полуметра до метра расположены по склонам, и между отдельными их участками имеются разрывы. То есть это действительно очень близкий аналог (во всяком случае, формальный) мегалитическому святилищу на Терском берегу. Обращает на себя внимание, что некоторые особенности кольской мегалитической “культуры валунных стен”, – например, необычная веерообразная структура лабиринтов Пиренги, наличие каменной вымостки в одном из них, – находят соответствие не просто среди мегалитов Британских островов, но конкретно среди памятников Шотландии. Это мощеная площадка для наблюдения за небом в Кинтро, а также уникальные для Британии веерообразные в плане структуры из менгиров в северошотландском графстве Кейтнесс, предположительно лунные обсерватории древности (кстати, эти структуры и по своим общим размерам близки к лабиринтам Пиренги)»[27]27
  Лазарев Е. Указ. соч. С. 40–41.


[Закрыть].

Определенный интерес для нашей темы представляют и древние петроглифы, расположенные в том регионе, где встречаются и лабиринты.

В Беломорском районе древние наскальные изображения – одни из наиболее ценных археологических объектов. Они известны на всех континентах нашей планеты. По имеющимся приблизительным подсчетам, в мире общее число рисунков на скалах достигает 20 миллионов фигур, которые сконцентрированы более чем на 20 тысячах участков в 78 странах.

Для данного исследования определенный интерес представляют Карельские петроглифы – выдающиеся памятники, пользующиеся мировой известностью. Рисунки выбивались кварцевыми отбойниками на глубину 2–3 миллиметра. Из всех открытых петроглифов исследователям удалось истолковать меньше половины. У ученых не возникает вопросов по поводу фигур людей и животных. Но много и других знаков, не похожих на известные предметы. Такие рисунки некоторые ученые относят к солярно-лунарному символическому типу, так как считают, что они обозначают Луну или Солнце. За каждым рисунком кроется глубокий смысл: эти символы, прежде чем появиться на скалах, возникли в сознании людей, населявших этот регион в древности.

Петроглифы Онежского озера и Беломорья создавались приблизительно в одно и то же время – от начала IV до начала III тысячелетия до н. э., а их творцами были народы, которые предшествовали здесь предкам современных прибалтийско-финских народов. Необходимо отметить, что на Белом море процесс создания изображений шел дольше и их общее число почти в два раза больше, чем на Онежском озере. При этом среди онежских петроглифов гораздо больше фантастических черт, образов и деталей. Рядом с петроглифами и на Онежском озере, и на Белом море усилиями археологов обнаружено и исследовано огромное число других археологических памятников. Самые знаменитые скальные святилища на Севере, в Беломорском районе, в низовьях реки Выг, в 8 километрах выше ее впадения в Сорокскую губу Белого моря, и на восточном побережье Онежского озера.

Археологический комплекс «Беломорские петроглифы» включает в себя рисунки (выбивки) на скалах и более 30 обнаруженных стоянок древнего человека, датируемых периодом III–II тысячелетий до н. э. Беломорские петроглифы были созданы древними охотниками и рыболовами примерно 6 тысяч лет назад. Они являются одним из выдающихся памятников первобытного искусства Северной Европы. Петроглифы Белого моря находятся на живописных островах в низовьях реки Выг, располагаясь в виде компактных скоплений на островах Шойрукшин, Ерпин Пудас, Большой Малинин и другие. На площади почти 2 квадратных километра расположено свыше 2000 отдельных фигур. Ближайшее к Беломорску скопление петроглифов – Бесовы следки и Ерпин Пудас. Памятник IV века до н. э. «Бесовы следки» расположен близ Беломорска у водопада Шойрукша. Впервые о нем заговорил студент-этнограф А. Линевский летом 1926 года. Один из местных жителей отвез студента на остров Шойрукшин и показал ему прибрежную скалу, покрытую какими-то знаками и разнообразными фигурами. Скалу с петроглифами прикрыли павильоном. Нижняя часть скалы гладкая, на ней отчетливо выделяются изображения людей и животных, сцены охоты, сражений и ритуальных шествий, абстрактные знаки. Здесь можно увидеть наиболее древнее в Европе изображение человека на лыжах!

Вдоль всей полосы рисунков по нижнему краю скалы тянется цепочка из 8 следов босой ступни. Следы заканчиваются выразительной фигурой «беса» (отсюда название памятника), стоящей поодаль от основного скопления фигур. Исследователи считают «беса» хозяином или божеством, а скалу с рисунками – местом жертвоприношений ему.

Самые крупные и интересные скопления гравировок находятся в 1,5 километра к северо-западу от Бесовых Следков – на Старой и Новой Залавруге. Они относятся к числу мировых шедевров охотничьего монументального наскального искусства первобытной эпохи. Многие изображения хорошо сохранились. Прежде всего поражают размеры выбитых фигур оленей (2,5 метра), композиционная сложность ряда сцен, тонкая и правильная передача пропорций изображения, элементы объемности.

Группы петроглифов, стоянки древних людей вместе с окружающей их природой образуют уникальный археологический комплекс. Очевидно, что люди, выбивавшие петроглифы на северных скалах и строившие лабиринты на побережье, жили в одном и том же регионе, в одно и то же время. И дело будущих исследователей наиболее полно и достоверно объяснить эти памятники через их взаимосвязь.

Еще одним из важных предметов для исследователей должна стать сама типология лабиринтов и периодизация появления разных форм этого единого, по сути, символа древности.

Если говорить о типологии лабиринтов в целом, то ученые считают обоснованным разделить все известные на сегодня лабиринты на пять подгрупп. Первый тип – круглоспиральные лабиринты или просто спиральные. Второй тип – это подковообразные, лево– и правосторонние лабиринты. Третью группу составляют биспиральные лабиринты. Четвертый тип – концентрически-круговые. К пятой группе относятся прямоугольные лабиринты, повторяющие, впрочем, рисунок кругло-овальных каменных лабиринтов. Есть и еще один тип лабиринта, но он представлен пока единичной находкой. Речь идет о мозаике на полу римского дворца в сербском Гамзиграде, бывшем римском городе Ромулиане, названном по имени матери императора Галерия, который, собственно, и родился в этом городе. Мозаичный лабиринт представляет собой равносторонний шестигранник.

Говоря о древних культурах, которые можно рассматривать в контексте лабиринтов, прежде всего необходимо упомянуть археологический, культурный ареал северного побережья Фенноскандии и берегов Баренцева и Белого морей II – начала I тысячелетий до н. э. Взаимосвязь лабиринтов с этим культурным кругом убеждает нас в том, что у нас нет достаточных оснований приписывать, как уже не раз отмечалось, этот древний культурный ареал предкам саамов.

Главное, что, говоря о Русском Севере, нельзя пройти мимо одного принципиального факта.

На протяжении трех тысячелетий северодвинского мезолита существует преемственность культур. Связь этих культур с Соловками очевидна. Керамика стоянки Колгуевская-2 является своеобразным связующим звеном между соловецкой культурой строителей лабиринтов и памятниками Северодвинского бассейна, датируемыми IV–III тысячелетиями до н. э. Материалы соловецких стоянок показали, что морская связь между материком и островами существовала всегда. Все это говорит о том, что у беломорского населения в III тысячелетии до Р.Х. существовали развитое мореплавание и традиция промысловой охоты на морского зверя.

Необходимо еще раз затронуть вопрос о наскальных рисунках Русского Севера. Низовья реки Выг у впадения ее в Белое море знамениты многочисленными наскальными изображениями. Теперь доказано, что эти рисунки на скалах родственны подобным же изображениям в Швеции, только хронологически немного старше. Много рисунков, связанных с морем, морским промыслом, охотой на морского зверя, с морскими походами и с батальными сценами на воде. На всех изображениях один и тот же тип судна с высоко поднятым форштевнем, украшенным головой лося точно так же, как это можно видеть на лодках бронзового века среди наскальных изображений Швеции; с выступающим снизу килем таранного свойства, с украшенным румпелем на корме. Рисунки представляют нам суда двух видов: большие суда, с командой до 24 человек, и малые, для экипажа в 2–3 человека. Каркас судов обтягивался кожами морских животных.

Именно эти мореходы и могли принести при своем передвижении в Европу память о прародине, которая трансформировалась, например у кельтов, в цикл легенд о потерянном рае, «островах блаженных», об утерянной стране Туле, прародине всех индоевропейцев. Память о священных островах сохранилась у всех народов, у которых мы находим культуру лабиринтов, созданных из камней, дерна, в виде изображений, выбитых на скалах.

Культура развитого мореплавания существовала в Беломорье в III–II тысячелетиях до н. э., что точно соответствует хронологически лабиринтам нашего Севера. Развитое мореходство еще раз убеждают нас в том, что эта древняя культура никак не могла принадлежать саамам-оленеводам, кочевникам, а равно и другим угро-финским народностям, лесным охотникам, не знавшим мореходства в столь отдаленное время.

И конечно, не лишним будет здесь вспомнить о высокой культуре мореплавания у индоевропейцев: скандинавов, греков, кельтов и, конечно, славян-поморов, что особенно для нас важно, учитывая то, что речь идет именно о Белом море и традиции мореплавания и морского промысла в этом регионе, имеющей несомненную многовековую преемственную связь.

Итак, с помощью лабиринтов и сопутствующих им археологических комплексов мы в целом можем очертить границы ареала, в котором, на наш взгляд, автохтонными жителями были древнейшие индоевропейцы, известные по греческим сказаниям как гиперборейцы. Но пока мы можем говорить лишь о пунктирной линии как этой границы, так и о линии связи культуры лабиринтов с позднейшими индоевропейцами, расселившимися на огромных пространствах Евразии. Чтобы пунктир стал жирной линией, нам необходим новый доказательный материал, безусловно связанный с историческими европейцами, который подтвердит нашу догадку о лабиринтах как о материальных памятниках индоевропейской прародины в приполярных областях.

Вначале мы должны себе четко представить этническую ситуацию на Севере Европы от первобытных времен до раннего Средневековья. Для людей, начитанных исторической литературы, это вроде бы не составляет труда. Ведь нам со школьной скамьи известно, что огромные пространства от Скандинавии до Зауралья с незапамятных времен занимали финно-угорские племена, а германцы, балты и славяне пришли на Север очень поздно. Однако эта аксиома имеет очень мало общего со строгими данными науки, не зараженной политикой. Оказывается, финские языки в районе Белого моря и Прибалтики – не изначальные. Они появились с первыми представителями этих племен сравнительно поздно, вряд ли раньше первых веков нашей эры. Это также верно и для всей Восточной Европы в целом.

Финский филолог Э. Сэтеле датировал выход к морю людей, говоривших на финно-угорских языках, не ранее VII века н. э. Это значит, что эти племена достигли Прибалтики и Беломорья тогда, когда здесь не первое тысячелетие обитали иные племена. А древнейший пласт топонимики этого региона убедительно свидетельствует, что ими были индоевропейцы. Эта этническая парадигма Севера принципиальна в нашем дальнейшем путешествии в глубь веков по таинственным древним культурам Русского Севера.

Чтобы точнее определить место Соловков в контексте культурного ареала лабиринтов, обратимся к исследовательским трудам Н.Н. Виноградова, который в 20-х годах ХХ столетия изучал каменные сооружения Соловецких островов, превратившихся в этом трагическом для русской истории веке из «островов блаженных» в острова смерти.

Количество исследованных различных каменных сооружений древности на Соловках достигало пятисот единиц! Впоследствии архангельский археолог А.А. Куратов удвоил эту цифру. К великому сожалению, многие сооружения навсегда утрачены для науки с тех пор. То, что сохранили тысячелетия, лишь немного покрыв камни благородной патиной Приполярья – лишайником и цветистым мхом, то было сметено ХХ веком технологической и социальной бесноватости. Но сказать, что русские открыли для себя древнюю культуру лабиринтов только в век всестороннего научного прогресса, будет неверным.

В 1592 году два русских посла князь Звенигородский и Васильчиков, ожидая переговоров со шведами на границе, составили «сказку», или докладную записку, по-нашему, государю о «вавилонах», т. е. больших лабиринтах, которые они видели близ города Колы и Варенгского летнего погоста, сооруженного воеводой Валитом, посаженником Новеграда, разбившим здесь мурман и норвежцев. В результате личного осмотра местности они писали: «Вкладено каменьем, как бы городовой оклад в двенадцать стен, а назван был тот оклад Вавилоном».

Это первая наша отечественная информация о лабиринтах. Русские названия лабиринтов – именно вавилоны. Их сооружение приписывалось позднейшим русским населением то разбойникам, то пустынникам, то сказочной лопи! На берегах Белого моря насчитывается более трети всех известных лабиринтов. Остальные, до восьми десятков лабиринтообразных сооружений, по самым грубым подсчетам, разбросаны на огромном пространстве – от Белого моря до островов Силли. Они известны в Юго-Западной Англии – не менее трех, в Швеции – 12 лабиринтов, в Норвегии – четыре, а в Финляндии – около 50, на берегах Балтики, Ботнического залива и на островах Северной Атлантики.

Как видим, чем ближе к эпицентру распространения этой культуры, к Соловецкому архипелагу, тем лабиринтов больше. Финский исследователь древностей Аспелин указал, что большинство лабиринтов расположено на побережье моря, зачастую далеко от поселений, а также на островах, часть из которых с древности необитаема.

Первый отечественный серьезный исследователь лабиринтов А.А. Спицын писал о них следующее: «Кажется, что каменные лабиринты по устройству весьма разнообразны… лабиринты, уже известные, могут быть соединены в две группы: малые без перемычек… и большие с перемычками… (Варенгский, Кольский и Понойский)… Соловецкие лабиринты… представляют собой один длинный целостный ряд почти тождественных загадочных сооружений… охватывающих весь северо-запад Европы, начиная от Дании и до Северного Ледовитого океана…

Все эти сооружения… называемые в различных местах различным названиями, принадлежат одной и той же народности, одному и тому же племени, оставившему следы своего пребывания на столь значительном пространстве…»

В 1927 году, как мы уже говорили выше, лабиринты России исследовал Николай Виноградов. С выводами Виноградова, однако, никак нельзя согласиться в свете накопившихся материалов. Например, признавая, что лабиринты являются естественным звеном мегалитов Европейского Севера и родственны кромлехам Британии, он неожиданно утверждал, что кромлехи не связаны с кельтами, а принадлежат древним германцам, вытесненным кельтами на Север. Далее он считал, что скандинавы передали культуру лабиринтов финнам и лопарям. Лабиринты нашего Севера он считал, в свете своей гипотезы, самыми молодыми.

Виноградов правильно рассудил, что религиозное отношение финнов к каменным лабиринтам связано с культом предков и именно в этом направлении следует искать настоящую отгадку лабиринтов. Однако ведь в свете германской мифологии, в которой он предполагал отыскать эту отгадку, вопрос не решается. Кельты в действительности предшествовали германцам на севере Европы, и именно им могли принадлежать кромлехи. Впрочем, есть мнение, что развитая культура мегалитов предшествовала появлению индоевропейцев и связана с палеоевропейскими племенами, чьи живым осколком являются современные баски. Самое же главное для нас – это то, что совершенно очевидно, что древнейшие лабиринты и культура, неразрывно связанная с ними, расположены на Русском Севере.

Наш современник, историк, археолог и публицист А.Л. Никитин, о котором кратко мы упомянули выше, ближе всех подошел не только к решению загадки лабиринтов, но и сложному вопросу об этнической принадлежности строителей этих уникальных каменных сооружений. Он сказал почти все о лабиринтах, от «А» до… Что-то помешало ему сказать самое главное. Алфавит познания остался недосказанным.

Трудно сказать, что помешало ученому сделать очевидно напрашивающийся вывод из логической цепочки его же собственных рассуждений. Вполне вероятно, главная причина – это отсутствие четкого представления об индоевропейской прародине и невнимательное отношение к древним русским преданиям, где Север всегда рассматривался исконной русской территорией со времен легендарных прародителей Словена и Руса, в чью могучую державу, согласно преданиям новгородского Севера, на заре славянской праистории входили земли Беломорья до Урала.

«Что же касается беломорских памятников, то ключи к их пониманию А.Л. Никитин предлагал искать в археологии и этнографии сопредельного Балтийского региона и, конечно, самого Кольского полуострова. Он придавал очень большое значение древнему, дофинно-угорскому субстрату в культуре саамов Лапландии, считая, что он восходит к глубочайшей древности – к тому времени, когда вся Фенноскандия стала на несколько тысячелетий гигантским островом, отделенным от материка морским проливом, соединявшим нынешнее Белое и Балтийское моря через акватории Онежского и Ладожского озер. Память об этом времени дожила до Средневековья (даже до XVII в.), когда Скандинавия на многих картах изображалась как “остров Скандза”. Так вот, субстратные предки саамского народа, согласно концепции А.Л. Никитина, на этом островном этапе своей истории сохранили основы культуры, уходящей корнями в мезолит и поздний палеолит, – древнейшей культуры Севера»[28]28
  Лазарев Е. Указ. соч. С. 4.


[Закрыть].

Интерес к памятникам Севера усиливается еще в связи с тем, что здесь очень медленно прирастает почвенный слой. Древности этой земли лежат буквально на поверхности. Культура Севера, с ее глубочайшей традиционностью, подвержена гораздо меньшей изменчивости и до наших дней доносит следы древнейших мировоззренческих моделей.

А.Л. Никитин задавался вопросом: кто мог оставить эту столь распространенную по Северу культуру, с лабиринтами как своеобразными визитными карточками? Ведь определенный тип памятника связан со столь же определенным народом, который его оставил, с той или иной археологической культурой, представленной совокупностью устойчивых и характерных признаков. Огромные расстояния и отсутствие у лабиринтов каких-либо находок долгое время не позволяли принять единственно возможный вывод, что каменные сооружения в виде лабиринтов сложены одним народом древности.

А.Л. Никитин подошел к очевидному выводу о том, что «расшифровка» загадки лабиринтов с помощью привлечения саамской культуры бесперспективна, но вместо очевидного факта, что перед нами свидетельства бытования на Севере не просто древних «протоевропейцев», но древних арийцев и их «полярной прародины», из которой они волнами расселялись в Северную Европу, он начинает конструировать некий протосаамский этнос. Путь расселения древнего племени надежно «маркируют» лабиринты. Но их совершенно нет в местах вековых кочевий оленеводов-саамов. Однако ученый посчитал должным выстроить сложную конструкцию с изобретенными протосаамами, которые сводилась к ряду достаточно странных утверждений: якобы раньше предки протосаамов говорили на каком-то другом языке, но тем не менее и тогда состояли в странном родстве с просто саамами. Затем эти таинственные строители лабиринтов, которые, в отличие от саамов оленей не гоняли, а предпочитали мореходство, перешли на международный саамский язык первобытной дипломатии и внезапно исчезли, на удивление для просто саамов. Если отбросить поголовную политическую эмиграцию на Марс, то вопрос кажется неразрешимым. Куда это ушли хозяева Европейского Севера? Или сознательно забыли свои увлечения морскими путешествиями и стали пасти оленей? В принципе, такая деградация некогда великих этносов и культур возможна. Вот только в культуре саамов мы вообще не встречаем следов их связи с лабиринтами и памяти об их священном предназначении.

Учтем, что чистые саамы представляют собой классический образец уральской расы. По описанию первых исследователей этой народности, которые еще застали их чистый тип, ныне меняющийся вследствие браков со шведами, норвежцами, финнами и русскими, они очень низкорослы, имеют черные жесткие волосы и значительную монголоидную примесь. Древнейший антропологический материал Русского Севера, с озера Лача, например, показывает нам первых насельников этого сурового края как людей высокого роста с ярко выраженными чертами древних «нордических» протоевропейцев с показательной для этого расового типа долихоцефалией – длинноголовостью. Непонятно, зачем надо было огород городить с протосаамами, если означенные «непротосаамы» никогда не были исторически или археологически зафиксированы ни в Польше, ни в Германии, ни в Англии, ни в Ирландии. А вот лабиринты там есть, и не просто как археологическая диковинка, а как элемент живой народной традиции! Даже людям далеким от проблем истории, религии и традиционной культуры известен знаменитый в Англии Хэмптонкортский лабиринт, описанный Джеромом К. Джеромом в его замечательной книге «Трое в лодке, не считая собаки».

Вернемся к фактам. Опираясь на расчеты геологов, изучавших колебания береговой линии в прошлом, археологи полагают, что лабиринты появляются в III тысячелетии до Р.Х. и их перестают строить уже в начале I тысячелетия до Р.Х.

По-видимому, именно в этот временной отрезок и совершались крупные миграции индоевропейских племен Севера в Европу и в Азию. И именно в Европе бытование лабиринтов в народной культуре дожило до нашего времени. Однако средневековые европейцы, похоже, не сохранили целостного понимания сакрального значение лабиринтов, хотя и обрывки традиции, донесенной до нас консервативным фольклором, очень существенно продвигают нас по пути решения проблемы назначения этих сооружений для наших предков.

В Англии и Ирландии народная молва считала лабиринты входами в подземные чертоги – сиды. На них при лунном свете танцуют эльфы и прекрасные феи. Рядом с лабиринтами там можно видеть своеобразные конструкции из трех небольших плит, собранных в виде арок – входов в подземелье. Точно такую конструкцию автор этих строк видел на Большом Заяцком острове. Эти факты в совокупности позволяют связать лабиринты с царством мертвых, с царством предков, с инобытием в загробном или зачарованном мире.

В Южной Англии находится удивительный меловой холм Silbury, вдоль холма идет рукотворный спиральный путь. Рядом к югу Long Bury– Длинная могила, восточнее Sunctuary – святилище. Перед нашим взором открывается целый сакральный комплекс связанных друг с другом объектов кельтской древности.

Определенный интерес вызывают рисунки в заброшенных каменных копях начала XVII века в Чалдоне, Суррей, Англия. Считается, что эти рисунки могли быть частью магических ритуалов рабочих копий. На рисунках мы видим изображение «кельтской розы» – свастикообразного рисунка и лабиринта. Согласимся, что это удивительное свидетельство бытования древнейших символов в относительно недавнее время в Англии. Но это еще не все свидетельства живучести этих символов сегодня. В Кембриджшире до сих пор пекут пироги к древнему кельтскому празднику Самайн с изображением лабиринта. На Русском Севере до недавнего времени жила традиция приготовления печенья, чья форма с древних пор оставалась неизменной. Выпекались и свастичные узоры и спиральные. Особый интерес представляют фигурки зайцев, чье тело представлено спиралью. Этот символизм заставляет нас вспомнить Заяцкие острова Соловецкого архипелага и сакральную символику, связанную с «зайцами», о которых сказано в нашей работе. Но не только это связывает Россию и Британию в вопросе древней культуры лабиринтов.

В Британии, на полуострове Корнуолл, в Тинтагеле есть знаменитый лабиринт, который местные предания связывают с легендарным королем Артуром. Возможна и загадка знаменитого Стоунхенджа в Британии лежит в плоскости проблемы происхождения и сакрального назначения лабиринтов. Это так же справедливо и для таинственного Тиуновского святилища в Вологодской области. Оба этих сакральных объекта имеют между собой какую-то еле уловимую связь.

Есть в Британии и еще одно примечательное место, которое позволяет нам по-новому взглянуть на памятники отечественной истории. Речь идет о горе Гластонбери-Тор. Башня разрушенной церкви Святого архистратига Михаила стоит на вершине.