Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 19. Июнь 1909 ~ октябрь 1910"

ведут сельское хозяйство. В крестьянском хозяйстве, говоря вообще, тоже преобладает женский труд, и только в крупнокрестьянских и капиталистических предприятиях мужчины составляют большинство.

Среди наемных рабочих женщины составляют вообще меньшую долю, чем среди семейных. Очевидно, капиталистические земледельцы во всех группах принадлежат к числу хозяев, обеспечивающих себе наилучшие рабочие силы. Если принять, что преобладание женщин над мужчинами есть одно из мерил стесненного положения хозяина и неудовлетворительного положения хозяйства, лишенного возможности пользоваться наилучшими рабочими силами (а такое предположение неизбежно вытекает из всех данных о жен…

…

…

Значение данных об употреблении машин в сельском хозяйстве обыкновенно не оценивается достаточно в экономической литературе. Во-первых, игнорируют сплошь да рядом (всегда, если речь идет о буржуазном экономисте) капиталистический характер употребления машин, не исследуют соответственного вопроса, не умеют или не хотят даже ставить его. Во-вторых, употребление машин рассматривается изолированно, а не как показатель различных типов хозяйства, различных приемов культуры, различных экономических условий хозяйства.

Если мы видим, например, как общее правило, несравненно большее употребление машин в крупном производстве по сравнению с мелким и громадную концентрацию машин в капиталистических хозяйствах, а иногда даже почти монополизацию усовершенствованных орудий капиталистическими хозяйствами, то это указывает на различие в уходе за землей в хозяйствах разного типа. Среди машин, зарегистрированных германской переписью, значатся такие, как паровые плуги, рядовые сеялки, машины для посадки картофеля. Употребление их преимущественно в капиталистическом земледелии означает, что здесь уход за землей лучше, техника обработки выше, производительность труда больше. Автор известной монографии о сельскохозяйственных машинах, Бензинг{123}123
  См. Franz Bensing. Der Einfluss der landwirtschaftlichen Maschinen auf Volks– und Privatwirtschaft. Breslau, 1897 (Франц Бензинг. Влияние сельскохозяйственных машин на народное и частновладельческое хозяйство. Бреславль, 1897). Более подробно Ленин останавливается на этой монографии Бензинга в своей работе «Аграрный вопрос и «критики Маркса»» (см. Сочинения, 5 изд., том 5, стр. 126–129).


[Закрыть], рассчитал, опираясь на данные специалистов об опыте применения разных машин, что даже без изменения систем полеводства употребление машин, отдельно взятое, повышает в десятки раз чистую доходность хозяйства. Эти расчеты не опровергнуты никем и не могут быть, в основе своей, опровергнуты.

Мелкий производитель, не имеющий возможности применять усовершенствованных орудий, вынужден отставать в уходе за землей, а «догонять» крупного хозяина путем вложения большего труда в землю при сохранении старых орудий, путем увеличения «прилежания» и удлинения рабочего дня могут только единицы и десятки из сотен и тысяч. Статистика употребления машин указывает, следовательно, как раз на тот факт чрезмерного труда в мелком производстве, который (факт) всегда подчеркивают марксисты. Никакая статистика не сможет прямо учесть этого факта, но если посмотреть на данные статистики в их экономическом значении, то станет ясно, какие типы хозяйства должны складываться, не могут не складываться, в современном обществе при употреблении машин и при невозможности употреблять их.

Иллюстрацию сказанного дает нам венгерская статистика. Подобно германской переписи 1907 г. (а также 1882 и 1895 гг.), подобно датской статистике употребления машин 1907 г., подобно французской анкете 1909 года, венгерская перепись 1895 г., впервые собравшая точные данные по всей стране, показывает превосходство капиталистического земледелия, повышение процента хозяйств с машинами по мере увеличения размеров хозяйства. С этой стороны, здесь нет ничего нового, а есть лишь подтверждение германских данных. Но особенностью венгерской статистики является то, что сведения собраны не только о немногих усовершенствованных орудиях и машинах, а обо всем, или почти обо всем, мертвом инвентаре, о число простейших и необходимейших орудий, плугов, борон, телег и т. д.

Благодаря таким исключительно подробным данным получается возможность установить с точностью показательное, так сказать, характеризующее весь строй хозяйства, значение сведений об употреблении немногих сельскохозяйственных машин и «редкостей» техники (вроде паровых плугов). Возьмем данные венгерской статистики[58]58
  См. «Landwirtschaftliche Statistik der Länder der ungarischen Krone». Budapest («Сельскохозяйственная статистика земель венгерской короны». Будапешт. Ред.), 1900, томы 4 и 5. Венгерская статистика делит все хозяйства на 4 главные группы: 1) карликовые хозяйства (до 5 йохов; йох = 0,57 гектара); 2) мелкие хозяйства (5–100 йохов); 3) средние (100–1000 йохов) и 4) крупные (свыше 1000 йохов). Ясно, что вторая группа включает совершенно разнородные хозяйства, и поэтому я привожу четыре подразделения ее.


[Закрыть] об употреблении плугов кроме паровых (которых было в 1895 г. всего 179 во всей Венгрии, из них 120 в 3977 крупнейших хозяйствах).

Вот данные обо всем числе плугов и о числе простейших, наиболее примитивных, наименее прочных среди всех орудий этого рода (к простейшим отнесены однолемешные плуги с деревянным дышлом; прочие: те же с железным дышлом, затем 2-х– и 3-х лемешные, культиваторы, окучники, плуги для глубокой вспашки).

Не говоря уже о карликовых хозяйствах, мы видим, что у мелкокрестьянских (5–10 йохов, т. е. 2,8–5,7 ha) 233 тыс. из 569 тыс. вовсе не имеют плугов, из среднекрестьянских 69 тыс. из 467 тысяч. Только высшие группы, т. е. крупнокрестьянские и капиталистические хозяйства обеспечены плугами, причем только у хозяйств свыше 100 йохов (таких хозяйств только 25 тыс. = 0,9 % всего числа!) преобладают орудия более усовершенствованные. У крестьянских хозяйств преобладают (и чем мельче хозяйство, тем значительнее это преобладание) простейшие орудия, наименее прочные, дающие наихудшую работу.

Оставляя в стороне карликовые хозяйства, составляющие большинство (52 %) всех хозяйств, но занимающие ничтожную долю площади (7 %), мы получаем такой вывод:

Свыше миллиона мелко– и среднекрестьянских хозяйств (5–20 йохов) недостаточно обеспечены даже простейшими орудиями для обработки почвы.

Четверть миллиона крупнокрестьянских хозяйств (20–100 йохов) обеспечены сносно орудиями простейшего рода. И только 25 тысяч капиталистических хозяйств (имеющих, правда, 55 % всей земельной площади) вполне обеспечены орудиями усовершенствованными.

С другой стороны, венгерская статистика делает расчет, сколько приходится йохов пашни на одно земледельческое орудие и получает такие цифры (приведем данные только о плугах, боронах и телегах, оговариваясь, что картина их распределения между хозяйствами совершенно однородна с той, которую мы видели относительно плугов).

Это значит, что, совершенно неудовлетворительно обеспеченные всеми земледельческими орудиями, пролетарские и крестьянские хозяйства имеют их непомерно много по сравнению со всем количеством пахотной земли в их хозяйствах. Нищенская обеспеченность орудиями и невыносимая дороговизна содержания их – таков удел мелкого производства при капитализме. Совершенно точно так же статистика квартир в каждом большом городе покажет нам, что низшие классы населения, рабочие, мелкие торговцы, мелкие служащие и т. д., всего хуже живут, имеют самые тесные и самые плохие квартиры и всего дороже платят за 1 кубический фут. По расчету на единицу пространства квартиры фабричной казармы или любой трущобы для бедноты дороже шикарных квартир где-нибудь на Невском.

Отсюда вытекает и по отношению к Германии и по отношению ко всем капиталистическим странам следующий вывод. Если данные об употреблении немногих усовершенствованных орудий и сельскохозяйственных машин показывают нам, что их употребление растет с размерами хозяйств, то это значит, что мелкое производство в земледелии плохо обеспечено всеми необходимыми орудиями. Это значит, что в мелком производстве соединяется расхищение труда на содержание необъятной массы плохих и устарелых, годных лишь для крохотного хозяйства, орудий и тяжелая нужда, заставляющая надрываться крестьянина, чтобы кое-как продержаться с этими устарелыми, варварскими, орудиями на своем клочке земли.

Вот о чем говорят столь простые и столь знакомые всем данные об употреблении сельскохозяйственных машин, если вдуматься в общественно-экономическое значение этих данных.

Капитализм повышает технику земледелия и ведет его вперед, но он не может делать этого иначе, как разоряя, принижая и давя массу мелких производителей.

Чтобы иллюстрировать наглядно общественное значение и темп этого процесса, сравним в заключение данные трех германских переписей, 1882, 1895 и 1907 годов. Для такого сравнения придется взять данные о числе случаев употребления тех пяти сельскохозяйственных машин, которые регистрировались в течение всего этого периода (машины эти: паровые плуги, сеялки, косилки и шатки, паровые и прочие молотилки). Получаем такую картину:

Прогресс кажется значительным: за четверть века число случаев употребления главнейших машин возросло, в общем, почти вчетверо. Но, всматриваясь внимательнее, мы должны будем сказать: понадобилось целых четверть века, чтобы сделать употребление хотя бы одной из пяти главнейших машин обычным явлением у небольшого меньшинства хозяйств, не обходящихся без постоянного употребления наемного труда. Ибо обычным можно назвать лишь такое употребление, когда число случаев его превосходит число хозяйств, а это мы видим лишь по отношению к капиталистическим и крупнокрестьянским хозяйствам. Взятые вместе, они составляют 12 % всего числа хозяйств.

Масса мелких и средних крестьян, после четверти века капиталистического прогресса, осталась в таком положении, что только треть первых и две трети вторых могут пользоваться в течение года какой-либо из этих пяти машин.

(Конец 1-й статьи.)

Вопрос о кооперативах на международном социалистическом конгрессе в Копенгагене

В настоящей статье я намерен ограничиться изложением хода занятий конгресса по указанному в заголовке вопросу и характеристикой тех направлений социалистической мысли, которые боролись здесь между собою.

До конгресса были опубликованы три проекта резолюций о кооперативах. Бельгийский проект (№ 5 «Периодического Бюллетеня Международ. Соц. Бюро», который выходит нерегулярно на трех официальных языках международных конгрессов) начинает с предостережения рабочих-социалистов против учения тех, кто видит в кооперативах нечто самодовлеющее, некое средство для разрешения социального вопроса. Признавая затем, что рабочий класс чрезвычайно заинтересован в том, чтобы утилизировать кооперативы, как орудие своей классовой борьбы, проект бельгийской партии указывает непосредственные выгоды кооперативов (борьба с торговой эксплуатацией, улучшение условий труда у поставщиков и т. д.) и выражает пожелание, чтобы между социалистическими партиями и кооперативами устанавливались «органические, все более и более тесные связи».

Проект большинства французской социалистической партии составлен в духе Жореса. Кооперативы превозносятся до небес и выставляются – совсем как у буржуазных реформаторов – в качестве «необходимого» элемента «социального преобразования». Говорятся туманные фразы о превращении кооперативов из союза отдельных лиц во всеобщие федерации ассоциаций. Смешиваются пролетарские кооперативы с кооперативами мелких хозяйчиков (в земледелии). Проповедуется нейтральность кооперативов, описывается вред того, чтобы на кооперативы возлагали какие-нибудь обязательства по отношению к социалистической партии.

Наконец, проект меньшинства французских социалистов (гедистский) решительно заявляет, что сами по себе кооперативы отнюдь не являются классовыми организациями (каковы, например, профессиональные союзы), что значение их определяется тем употреблением, которое из них делают. Рабочие, входя массами в кооперативы, могут извлекать из них пользу для своей борьбы с капиталом, могут до известной степени уяснять себе на примере, чем было бы социалистическое общество, организуемое после уничтожения противоречий современного строя. Проект подчеркивает поэтому ограниченное значение кооперативов и призывает социалистические партии к содействию пролетарским кооперативам, предостерегает от кооперативных иллюзий, рекомендует сплочение социалистов внутри кооперативов в целях разъяснения массам их настоящей задачи: завоевания политической власти и превращения средств производства и обмена в общую собственность.

Совершенно очевидно, что здесь намечаются две основные линии: одна – линия пролетарской классовой борьбы, признание за кооперативами ценности для этой борьбы, как ее орудия, как одного из подсобных средств ее, и определение условий, при которых кооперативы играли бы действительно такую роль, а не оставались простыми торговыми предприятиями. Другая линия – мелкобуржуазная, затемняющая вопрос о роли кооперативов в классовой борьбе пролетариата, раздвигающая значение кооперативов за пределы этой борьбы (т. е. смешивающая пролетарские и хозяйские взгляды на кооперативы), определяющая цели кооперативов такими общими фразами, которые приемлемы и для буржуазного реформатора, этого идеолога прогрессивных хозяев и хозяйчиков.

К сожалению, две указанные линии именно только намечались в трех заранее приготовленных проектах, а не были ясно, отчетливо, резко противопоставлены друг другу, как два направления, борьба которых должна решить вопрос. И поэтому занятия конгресса шли неровно, спутанно, как бы стихийно. На разногласия ежеминутно «натыкались», но их не выяснили вполне, и в результате получилась резолюция, отражающая сбивчивость мысли, не дающая всего, что могла и должна была бы дать резолюция конгресса социалистических партий.

В комиссии по вопросу о кооперативах сразу наметились два течения. Одно – Жореса и Эльма. Эльм был одним из четырех немецких делегатов в кооперативной комиссии и выступал в качестве представителя немцев, выступал в определенно оппортунистическом духе. Другое направление – бельгийское. Посредником, примирителем явился австриец Карпелес, видный деятель австрийского кооперативного движения, не защищавший определенной принципиальной линии, но (вернее: не «но», а именно потому) склонявшийся гораздо чаще к оппортунистам. Да и бельгийцев заставлял спорить с Жоресом и Эльмом гораздо больше инстинкт действительно пролетарской постановки кооперативного дела, чем отчетливое понимание враждебности и непримиримости пролетарской и мелкобуржуазной точки зрения на вопрос. Поэтому, например, Ансель (председатель кооперативной комиссии) говорил горячие и превосходные речи в комиссии против нейтральности кооперативов, против преувеличения их значения, за необходимость нам быть социалистами-кооператорами, а не кооператорами-социалистами, – а при выработке резолюции тот же Ансель мог прямо привести в отчаяние своей уступчивостью по отношению к формулировкам Жореса и Эльма, своим нежеланием вникнуть в причины расхождения.

Но вернусь к заседаниям комиссии. Понятно, что решающее влияние на ход работ имели представители наций с сильно развитым кооперативным движением. Сразу обнаружилось при этом расхождение бельгийцев и немцев к громадной невыгоде этих последних. Бельгийцы во всяком случае вели пролетарскую линию, хотя и не вполне последовательно, не вполне отчетливо. Эльм выступал оппортунистом чистой воды (особенно в подкомиссии, о чем ниже). Естественно, что руководящая роль принадлежала бельгийцам. Австрийцы склонялись к ним, и к концу работ комиссии была прочтена резолюция австро-бельгийская, тогда как Эльм, внесший немецкую резолюцию, прямо заявил, что считает вполне возможным соглашение ее с жоресистским проектом. Так как у французов было сильное меньшинство против Жореса (за его точку зрения было 202 мандата, а за гедовскую 142), а у немцев, наверное, получилось бы не менее сильное меньшинство против Эльма (если бы ясно и резко встал вопрос о двух точках зрения), то австро-бельгийский союз имел верные шансы на победу. И дело шло, конечно, не столько о «победе» в узком смысле слова, сколько об отстаивании последовательно пролетарской точки зрения на кооперативы. Этой последовательности не удалось добиться в силу чрезмерных уступок, сделанных подкомиссией Жоресу и Эльму.

Что касается нас, русских с.-д., то мы старались поддержать в комиссии австро-бельгийскую линию и с этой целью раньше еще, чем оглашен был австробельгийский примирительный проект, внесли свой проект резолюции следующего содержания:

«ПРОЕКТ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ДЕЛЕГАЦИИ РОССИИ

Конгресс полагает:

1) Что пролетарские потребительные товарищества улучшают положение рабочего класса в том отношении, что суживают размеры эксплуатации со стороны всякого рода торговых посредников, что влияют на условия труда рабочих, занятых в заведениях поставщиков, и улучшают положение собственных служащих.

2) Что эти товарищества могут получить большое значение для экономической и политической массовой борьбы пролетариата, поддерживая рабочих во время стачек, локаутов, политических преследований и проч.

С другой стороны, конгресс указывает на то:

1) что улучшения, которые могут быть достигнуты при помощи потребительных товариществ, могут быть лишь весьма незначительны до тех пор, пока средства производства находятся в руках того класса, без экспроприации которого не может быть осуществлен социализм;

2) что потребительные товарищества не являются организациями непосредственной борьбы с капиталом и существуют наряду с подобного же рода организациями других классов, могущими породить иллюзию, что эти организации являются средством, при помощи которого социальный вопрос может быть решен без классовой борьбы и экспроприации буржуазии.

Конгресс призывает рабочих всех стран:

a) вступать в пролетарские потребительные товарищества и всячески содействовать их развитию, отстаивая при этом демократический характер этих организаций;

b) путем неустанной социалистической пропаганды в потребительных товариществах способствовать распространению среди рабочих идей классовой борьбы и социализма;

c) стремиться, вместе с тем, достигнуть возможно более полного сближения всех форм рабочего движения.

Конгресс отмечает также, что производительные товарищества в том только случае имеют значение для борьбы рабочего класса, когда являются составной частью товариществ потребительных».

Все проекты резолюций сданы были в подкомиссию (комиссии международных конгрессов так велики, – каждая нация посылает по 4 делегата в каждую комиссию, – что о выработке текста резолюций в полном собрании комиссии не может быть и речи). В подкомиссию вошло 10 человек: два бельгийца (Ансель и Вандервельд), один француз (Жорес), один австриец (Карпелес), один немец (Эльм), один голландец (марксист Вибо), по одному: итальянец, датчанин, англичанин, русский с.-д. (Воинов и я – наша с.-д. делегация не успела собраться для выбора представителя – поэтому мы присутствовали оба, а голосовал один).

В подкомиссии пошла уже чисто деловая работа составления текста резолюции. Принятый конгрессом текст, за самыми мелкими, стилистическими изменениями, и есть тот, который выработан подкомиссией; – читатели найдут текст резолюции конгресса в другом месте настоящего номера. Борьба в подкомиссии – в отличие от комиссии – сосредоточилась не на вопросе об отношениях кооперативов к партии, а на более принципиальном вопросе о значении и роли кооперативов. Бельгийцы клонили к совершенно верному принципиально определению их роли, как одного из возможных (при известных условиях) подсобных орудий пролетарской классовой борьбы за «полную экспроприацию» (expropriation intégrale) класса капиталистов. Эльм, поддерживаемый Жоресом, восстал решительно и показал весь свой оппортунизм целиком. Он говорил, что неизвестно, дойдет ли вообще дело до экспроприации, что он лично считает это совершенно невероятным, что для «большинства» (!) это вопрос спорный, что в программе немецкой с.-д. партии экспроприации нет, что следует сказать «Ueberwindung des Kapitalismus» – «преодоление капитализма». Знаменитые слова Бебеля в Ганновере, сказанные в заключение споров с Бернштейном, «es bleibt bei der Expropriation» – «мы стоим по-прежнему за экспроприацию»{124}124
  В. И. Ленин приводит слова А. Бебеля из доклада о «Нападениях на основные взгляды и тактику партии» на съезде германской социал-демократии в Ганновере (9–14 октября 1899 года).


[Закрыть], были забыты одним из вождей немецкого оппортунизма. В связи с этими спорами возник «вопрос о социализации». Жорес ультимативно требовал, чтобы в определении значения кооперативов стояло: «они помогают рабочим (как и стоит в тексте принятой конгрессом резолюции) подготовлять демократизацию и социализацию средств производства и обмена».

Это – одна из тех расплывчатых, неопределенных, вполне приемлемых для идеологов мелкого хозяйчика и для теоретиков буржуазного реформизма фраз, на которые Жорес такой мастер и до которых он такой охотник. Что такое «демократизация средств производства и обмена»? (В комиссии потом, когда проект вернулся туда из подкомиссии, французы заменили слово средств – moyens – словом сил – forces, но дело от этого нисколько не изменилось.) Крестьянское производство (говорил я в комиссии) «демократичнее», чем крупное капиталистическое. Значит ли это, что мы, социалисты, хотим создания мелкого производства? Что такое «социализация»? Под этим можно понимать превращение в собственность всего общества, но можно также понимать и какие угодно частичные меры, какие угодно реформы в рамках капитализма, начиная от крестьянских товариществ и кончая муниципальными банями и писсуарами. Ссылался же Жорес в подкомиссии на датские сельскохозяйственные товарищества, полагая, очевидно, вслед за буржуазными экономистами, будто это не капиталистические предприятия.

Организуя противодействие этому оппортунизму, мы (русские и польские с.-д.) пытались апеллировать от Эльма к Вурму, соредактору «Neue Zeit», бывшему тоже в кооперативной комиссии от немцев. Вурм не одобрял фразы о «демократизации и социализации», предлагал (приватно) ряд поправок, парламентировал между Эльмом и марксистами, но Эльм проявил такую «твердокаменность», что Вурм ничего не добился. Уже после конгресса я прочитал в «Leipziger Volkszeitung» (№ 201, 31 августа 1910 г., 3. Beilage), что в немецкой делегации был поднят еще во вторник вопрос о кооперативах. «Р. Фишер спрашивал, – пишет корреспондент этой газеты, – нет ли разногласий по вопросу о кооперативах среди немецких делегатов». Эльм отвечал: «Есть. С сегодня на завтра их не устранить. Решения конгрессов всегда решения компромиссные, и в данном вопросе дело тоже кончится, вероятно, компромиссом». Вурм: «Мои воззрения на вопрос о кооперативах совершенно иные (durchaus andere), чем воззрения фон Эльма; но мы все же сойдемся, вероятно, на общей резолюции». Делегация сочла после этого дальнейшее обсуждение ненужным.

Это сообщение подтверждает то явление, которое вполне обрисовалось уже на Штутгартском международном съезде. Немецкая делегация составляется поровну из представителей партии и профессиональных союзов. От этих последних проходят почти сплошь оппортунисты, ибо выбирают обыкновенно секретарей и прочую союзную «бюрократию». В общем немцы неспособны вести выдержанной принципиальной линии на международных съездах, и гегемония в Интернационале подчас ускользает из их рук. Бессилие Вурма перед Эльмом только лишний раз иллюстрировало тот кризис в германской социал-демократии, который состоит в нарастании неизбежной решительной разверстки с оппортунистами.

По вопросу о денежной поддержке кооперативами партии Эльм и Жорес в подкомиссии тоже добились чрезмерной уступки от бельгийцев, которые согласились на формулировку: «кооперативам каждой страны предоставляется решать, следует ли им и в какой степени помогать непосредственно из своих средств политическому и профессиональному движению».

Когда проект подкомиссии вернулся в комиссию для окончательного утверждения, мы обратили все внимание именно на эти два пункта. Вместе с Гедом мы внесли две (главные) поправки: во-первых, заменить слова: «(кооперативы) помогают рабочим подготовлять демократизацию и социализацию производства и обмена» словами: «(кооперативы) помогают в известной степени подготовлять функционирование производства и обмена после экспроприации класса капиталистов». Смысл этой поправки, формулированной стилистически не совсем удачно, состоял не в том, что кооперативы теперь не могут помогать рабочим, а в том, что подготовляемое уже теперь кооперативами функционирование будущего производства и обмена может наступить лишь после экспроприации капиталистов. Вторая поправка относилась к пункту, который говорит об отношении кооперативов к партии. Мы предлагали либо добавить слова: «что (т. е. помощь рабочей борьбе) во всяком случае желательно с точки зрения социализма», либо заменить весь этот пункт другим, прямо рекомендующим социалистам в кооперативах проповедовать и отстаивать необходимость прямой помощи классовой борьбе пролетариата.

Обе поправки были отклонены комиссией, собрав лишь около 15 голосов. Социалисты-революционеры голосовали – как и всегда на международных съездах – за Жореса. Перед русской публикой они не прочь упрекнуть в оппортунизме даже Бебеля, а перед европейской они идут за Жоресом и за Эльмом! Вурм попробовал было исправить конец резолюции посредством перестановки трех последних абзацев. Пусть сначала будет сказано, что желательно соединение кооперативов в одну федерацию (абзац второй с конца). Пусть потом будет заявлено, что от кооперативов зависит, оказывать ли прямую помощь партии или нет (абзац третий с конца). И пусть последний абзац начнется словами: «но» (но конгресс заявляет, что желательны все более интимные отношения между партией, профессиональными союзами и кооперативами). Тогда из общего контекста будет ясно, что конгресс рекомендует кооперативам помогать партии. Эльм отверг даже эту поправку! Вурм взял ее тогда назад. Тогда Вибо поставил ее от себя, мы голосовали за нее, но поправка была отклонена.

По вопросу о том, как держаться на пленуме конгресса, мы имели совещание с Гедом. Гед полагал, – и его мнение разделили немецкие революционные с.-д., – что из-за частных поправок не следует поднимать войны на пленуме конгресса, что голосовать надо в общем за резолюцию. Недостатки ее состоят в допущении одной ревизионистской фразы, которая не заменяет собой определения цели социализма, а стоит рядом с таким определением, – ив одном недостаточно сильном выражении той мысли, что рабочие кооперативы должны помогать рабочей классовой борьбе. Такие недостатки следовало постараться исправить, но поднимать из-за них борьбу на пленуме нет основания. Мы согласились с этим мнением Геда, и резолюция была принята на пленуме конгресса единогласно.

Подводя итог работам конгресса по вопросу о кооперативах, мы должны сказать, – не скрывая ни от себя, ни от рабочих недостатков резолюции, – что Интернационал дал правильное в основных чертах определение задач пролетарских кооперативов. Всякий член партии, всякий с.-д. рабочий, всякий сознательный рабочий-кооператор должен руководиться принятой резолюцией и вести всю свою деятельность в ее духе.

Копенгагенский конгресс знаменует ту стадию развития рабочего движения, когда оно шло, так сказать, преимущественно вширь и начало захватывать в русло классовой борьбы пролетарские кооперативы. Разногласия с ревизионистами наметились, но до выступления ревизионистов с самостоятельной программой еще далеко. Борьба с ревизионизмом отсрочена, но эта борьба придет неизбежно.

«Социал-Демократ» № 17, 25 сентября (8 октября) 1910 г. Подпись:Η. Ленин

Печатается по тексту газеты «Социал-Демократ»