Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 19. Июнь 1909 ~ октябрь 1910"

О некоторых источниках современного идейного разброда

В настоящем номере «Пролетария» напечатано одно из многочисленных писем, указывающих на громадный идейный разброд среди социал-демократов. Особенного внимания заслуживают рассуждения насчет «германских рельсов» (т. е. повторения у нас пути развития Германии после 1848 года). Чтобы разобрать источники ошибочных взглядов по этому важнейшему вопросу, без уяснения которого невозможна правильная тактика рабочей партии, возьмем меньшевиков и «Голос Социал-Демократа», с одной стороны, польскую статью Троцкого, с другой{61}61
  Судя по тому, что В. И. Ленин разбирает в настоящей статье только позицию меньшевиков и «Голоса Социал-Демократа» и не останавливается на упомянутой статье Троцкого, она представляет собой первую часть задуманной им работы. Вторая часть статьи не разыскана.


[Закрыть].

Основой тактики большевиков в революции 1905–1907 гг. было то положение, что полная победа этой революции возможна лишь как диктатура пролетариата и крестьянства. Каково экономическое обоснование этого взгляда? Начиная с «Двух тактик» (1905 г.)[18]18
  См. Сочинения, 5 изд., том 11, стр. 1–131. Ред.


[Закрыть] и продолжая многочисленными статьями в газетах и сборниках 1906 и 1907 гг., мы всегда давали следующее обоснование: буржуазное развитие России уже вполне предрешено и неизбежно, но оно возможно в двух формах – в так называемой «прусской» форме (сохранение монархии и помещичьего землевладения, создание крепкого, т. е. буржуазного, крестьянства на данной исторической почве и т. д.) и в так называемой «американской» форме (буржуазная республика, уничтожение помещичьего землевладения, создание фермерства, т. е. свободного буржуазного крестьянства путем резкого перелома данной исторической обстановки). Пролетариат должен бороться за второй путь, ибо он обеспечивает наибольшую свободу и быстроту развития производительных сил капиталистической России, а победа в такой борьбе возможна только при революционном союзе пролетариата и крестьянства.

Именно этот взгляд проведен в резолюции Лондонского съезда о народнических или трудовых партиях и об отношении к ним социал-демократов{62}62
  См. «КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», ч. I, 1954, стр. 165.


[Закрыть]. Меньшевики, как известно, всего враждебнее относятся к этой резолюции именно по тому специальному вопросу, который мы здесь разбираем. Но как шатко экономическое обоснование их позиции, видно из следующих слов влиятельнейшего меньшевистского писателя по аграрному вопросу в России, т. Маслова. Во втором томе «Аграрного вопроса», вышедшем в 1908 году (предисловие помечено 15 декабря 1907 года), Маслов писал: «Пока (курсив Маслова) не сложились чисто капиталистические отношения в деревне, пока продовольственная аренда» (Маслов напрасно употребляет этот неудачный термин вместо термина: кабально-крепостническая аренда) «имеет место, не исчезнет и возможность наиболее выгодного для демократии решения аграрного вопроса. Прошлое всемирной истории дает два типа образования капиталистического строя: тип, преобладающий в Западной Европе (кроме Швейцарии, некоторых уголков в других европейских государствах), являющийся результатом компромисса между дворянством и буржуазией, и тип земельных отношений, создавшийся в Швейцарии, Соед. Штатах Сев. Америки, английских и др. колониях. Приведенные нами данные о положении земельного вопроса в России не дают нам достаточных оснований определенно утверждать, который тип земельных отношений у нас утвердится, а делать субъективные и произвольные выводы не позволяет «научная совесть»…» (стр. 457).

Это верно. И это есть полное признание экономического обоснования большевистской тактики. Не в «революционном угаре» дело (как думают веховцы и Череванины), а в объективных, экономических условиях, дающих возможность «американского» пути капитализма в России. В своей истории крестьянского движения в 1905–1907 гг. Маслов должен был признать наши основные посылки. Аграрная «программа кадетов, – пишет он там же, – является наиболее утопической, так как нет такого широкого общественного класса, который был бы заинтересован в желательном для них решении вопроса: победят или интересы землевладельцев с грядущими политическими уступками» (Маслов хочет сказать: причем неизбежны уступки землевладельческой буржуазии) «или интересы демократии» (стр. 456).

И это верно. Отсюда следует, что «утопична» была в революции тактика поддержки кадетов пролетариатом. Отсюда следует, что силы «демократии», т. е. демократической революции, суть силы пролетариата и крестьянства. Отсюда следует, что есть две дороги буржуазного развития: по одной ведут «землевладельцы, делающие уступки буржуазии», по другой хотят и могут вести рабочие и крестьяне (ср. Маслов, стр. 446: «Если бы все помещичьи земли перешли даром в пользование крестьянства, то и тогда… происходил бы процесс капитализации крестьянского хозяйства, но более безболезненный…»).

Мы видим, что, когда Маслов рассуждает как марксист, он рассуждает по-большевистски. А вот пример, как, разнося большевиков, он рассуждает подобно либералу. Пример этот находится, само собой разумеется, в ликвидаторской книге: «Общественное движение в России в начале XX века», выходящей под редакцией Мартова, Маслова и Потресова; в отделе «Итоги» (т. I) находим статью Маслова: «Развитие народного хозяйства и влияние его на борьбу классов в XIX веке». В этой статье, на странице 661, читаем:

«…некоторые из социал-демократов стали рассматривать буржуазию как безнадежно реакционный класс и ничтожную величину. Сила и значение буржуазии не только недооценивались, но и историческая роль этого класса рассматривалась вне исторической перспективы: игнорировалось участие средней и мелкой буржуазии в революционном движении и сочувствие ему крупной буржуазии в первый период движения, предрешалась и на будущее время реакционная роль буржуазии и т. д.» (так и стоит: «и т. д.»!). «Отсюда делался вывод о неизбежности диктатуры пролетариата и крестьянства, которая противоречила бы всему ходу хозяйственного развития».

Вся эта тирада – целиком веховская. Весь этот «марксизм» – брентановский, зомбартовский или струвистский{63}63
  «Марксизмом» брентановским, зомбартовским, струвистским Ленин называет разновидности буржуазного извращения марксизма, сводившиеся в целом к учению, «признающему «школу капитализма», но отвергающему школу революционной классовой борьбы».
  Немецкий буржуазный экономист Луйо Брентано (1844–1931) проповедовал «социальный мир» в капиталистическом обществе, возможность преодоления социальных противоречий капитализма без классовой борьбы, утверждал, будто путем организации реформистских профсоюзов и фабричного законодательства можно решить рабочий вопрос, примирить интересы рабочих и капиталистов.
  Другой немецкий вульгарный экономист Вернер Зомбарт (1863–1941) в начале своей деятельности был одним из типичных идеологов «слегка подкрашенного в марксистский цвет социал-либерализма», затем выступал как прямой апологет капитализма. Искажая марксистскую теорию, он вытравлял из нее революционную сущность, затушевывал капиталистическую эксплуатацию, отрицал неизбежность экономических кризисов при капитализме, изображал капитализм, как гармоническую хозяйственную систему, а буржуазное общество, как «гармонию классов». В дальнейшем Зомбарт перешел на позиции фашизма, восхвалял гитлеровский режим. Он явился одним из основателей фашистской геополитики, видным проповедником расовой теории. Выдвинутое им положение, будто развитие капиталистического общества приведет к образованию системы, в которой крупные капиталистические предприятия будут мирно уживаться с хозяйством мелких крестьян и ремесленников, не разоряя их (теория «социального плюрализма»), усиленно пропагандируется современными буржуазными экономистами.
  В России аналогичную брентанизму и зомбартизму теорию насаждал главный представитель «легального марксизма» П. Б. Струве, пытавшийся использовать марксизм в интересах буржуазии. Ленин указывал, что «струвизм» берет «из марксизма все, что приемлемо для либеральной буржуазии» и отбрасывает «живую душу марксизма» – его революционность. Струве во всем солидаризировался с представителями зарубежной вульгарной политической экономии, приписывал капитализму несвойственную ему цель – удовлетворение всех человеческих потребностей с наибольшей полнотой, призывал «пойти на выучку к капитализму», открыто проповедовал мальтузианство. «Великий мастер ренегатства», по определению Ленина, Струве «начал с оппортунизма, с «критики Маркса», а докатился в несколько лет до контрреволюционного буржуазного национал-либерализма».


[Закрыть]. Позиция автора этой тирады есть именно позиция либерала в отличие от буржуазного демократа. Ибо либерал потому и либерал, что он не видит иного пути, мысли не допускает об ином пути буржуазного развития, кроме данного пути, т. е. руководимого землевладельцами, которые делают «уступки» буржуазии. Демократ потому и демократ, что он видит иной путь, борется за него, именно за путь, руководимый «народом», т. е. мелкой буржуазией, крестьянством и пролетариатом, но не видит буржуазности и этого пути. В «Итогах» ликвидаторской книги Маслов забыл все о двух путях буржуазного развития, о силе буржуазии американской (по-русски: вырастающей из крестьянства, на почве, революционным путем очищенной от помещичьего землевладения), о слабости буржуазии прусской (закабаленной «землевладельцами»), о том, что большевики никогда не говорили о «неизбежности» «диктатуры», а о необходимости ее для победы американского пути, забыл о том, что большевики выводили «диктатуру» не из слабости буржуазии, а из объективных, экономических условий, дающих возможность двоякого развития буржуазии. В теоретическом отношении приведенная тирада – сплошной комок путаницы (от которой отрекся сам Маслов во II томе «Аграрного вопроса»); в практически-политическом отношении эта тирада есть либерализм, есть идейная защита крайнего ликвидаторства.

Посмотрите теперь, как шаткость позиции по основному экономическому вопросу ведет к шаткости политических выводов. Вот цитата из статьи Мартова «Куда идти?» (№ 13 «Голоса Социал-Демократа»): «В современной России никто не может в данный момент определить, создадутся ли при новом политическом кризисе благоприятные объективные условия для коренной демократической революции; мы можем лишь наметить те конкретные условия, при наличности которых такая революция станет неизбежной. Пока история не решила этого вопроса так, как его решила для Германии в 1871 году, до тех пор социал-демократия не должна отказываться от задачи идти к неизбежному политическому кризису с своим революционным решением политической, аграрной и национальной проблемы (демократическая республика, конфискация поместного землевладения и полная свобода самоопределения). Но она должна именно идти к тому кризису, который окончательно решит вопрос о «германском» или «французском» завершении революции, а не стоять в ожидании пришествия кризиса».

Верно. Прекрасные слова, пересказывающие как раз резолюцию партийной конференции декабря 1908 г. Такая постановка вполне соответствует словам Маслова во втором томе «Аграрного вопроса» и тактике большевиков. Такая постановка отличается решительно от позиции, выраженной знаменитым восклицанием: «большевики на конференции декабря 1908 г. постановили переть туда, где были раз разбиты»{64}64
  В. И. Ленин приводит слова меньшевика-ликвидатора Ф. И. Дана из выступления на Пятой конференции РСДРП (Общероссийской 1908 г.) по вопросу «О современном моменте и задачах партии».


[Закрыть]. «Идти со своим революционным решением аграрного вопроса» можно только с революционными слоями буржуазной демократии, т. е. только с крестьянством, а не с либералами, удовлетворяющимися «уступками землевладельцев». Идти к конфискации вместе с крестьянством – эта формулировка ничем кроме словесной разницы не отличается от положения: идти к диктатуре пролетариата и крестьянства. Но Мартов, в № 13 «Голоса» вплотную подвинувшийся к позиции нашей партии, не выдерживает этой позиции последовательно, сбиваясь постоянно к Потресову – Череванину как в ликвидаторской книге «Общественное движение», так и в том же самом № 13. Например, задачу момента он определяет в той же статье, как «борьбу за открытое рабочее движение, в том числе и за завоевание собственного (социал-демократической партии) открытого существования». Сказать так, значит сбиться на уступку ликвидаторам: мы хотим укрепления социал-демократической партии, использующей все легальные возможности и все случаи открытого выступления; ликвидаторы хотят обкарнания партии до рамок легального и открытого (при Столыпине) существования. Мы боремся за революционное свержение столыпинского самодержавия, пользуясь для такой борьбы всяким открытым выступлением, расширяя пролетарскую базу движения к такой цели. Ликвидаторы борются за открытое существование рабочего движения… при Столыпине. Слова Мартова о том, что мы обязаны бороться за республику и конфискацию земли, формулированы так, что исключают ликвидаторство; слова его о борьбе за открытое существование партии формулированы так, что не исключают ликвидаторства. В области политики тут та же неустойчивость, что у Маслова в области экономики[19]19
  Мы взяли для примера только одно из проявлений политической неустойчивости Мартова, который в той же статье № 13 говорит о грядущем кризисе, как кризисе «конституционном», и т. под.


[Закрыть].

У Мартынова в аграрной статье (№ 10–11) эта неустойчивость доходит до геркулесовых столпов. Мартынов пытается хлестко полемизировать с «Пролетарием», но у него выходит, благодаря неумению поставить вопрос, беспомощное и неуклюжее барахтанье. У «Пролетария», видите ли, выходит по Ткачеву: «Теперь или еще немножко, или никогда!»{65}65
  Цитируется письмо русского народника П. Н. Ткачева редактору журнала «Вперед», изданное в апреле 1874 года отдельной брошюрой под названием «Задачи революционной пропаганды в России». Дословно в брошюре сказано: «… мы не допускаем никаких отсрочек, никакого промедления. Теперь или очень нескоро, быть может, никогда!».


[Закрыть]. Это «выходит» и у Маслова и у Мартова, любезный т. Мартынов; это должно выйти у всякого марксиста, ибо речь идет не о социалистической революции (как у Ткачева), а об одном из двух методов завершения буржуазной. Подумайте-ка, т. Мартынов: могут ли марксисты вообще обязаться поддерживать конфискацию крупного землевладения или они обязаны это делать лишь «пока» («теперь или еще немножко» – или еще довольно долго, этого мы с вами не знаем) буржуазный строй окончательно не «утвердится»? Еще пример. Закон 9 ноября 1906 года{66}66
  Ленин имеет в виду указ от 9 (22) ноября 1906 года «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования», который после прохождения его через Государственную думу и Государственный совет стал называться законом 14 (27) июня 1910 года. В дополнение к названному указу царское правительство 15 (28) ноября 1906 года издало указ «О выдаче Крестьянским поземельным банком ссуд под залог надельных земель». По этим указам крестьянам было предоставлено право закрепления их наделов в личную собственность и право выхода из общины на отруба и хутора. Хуторяне или отрубники могли получать на приобретение земли субсидии через Крестьянский банк. Целью столыпинских аграрных законов было создание в лице кулачества новой социальной опоры самодержавия в деревне, при сохранении помещичьей собственности на землю и насильственном разрушении общины. Столыпинская аграрная политика ускорила капиталистическую эволюцию сельского хозяйства наиболее мучительным, «прусским» путем, при сохранении власти, собственности и привилегий крепостников-помещиков, усилила насильственную экспроприацию основных масс крестьянства, ускорила развитие крестьянской буржуазии, которая получила возможность скупать за бесценок наделы бедняков.
  Ленин называл столыпинское аграрное законодательство 1906 года (и изданный 14 (27) июня 1910 года закон) вторым, после реформы 1861 года, шагом по пути превращения крепостнического самодержавия в буржуазную монархию. ««Отсрочка» старому порядку и старому крепостническому земледелию, данная Столыпиным, – писал Ленин, – состоит в том, что открыт еще один и притом последний клапан, который можно было открыть, не экспроприируя всего помещичьего землевладения» (Сочинения, 4 изд., том 18, стр. 226). Несмотря на то, что правительство усиленно пропагандировало выделение крестьян из общин, в Европейской России за 9 лет (с 1907 по 1915) вышло из общин только около 2¹/₂ миллионов крестьянских дворов. Право выделения из общин использовала прежде всего сельская буржуазия, получившая возможность таким образом укрепить свое хозяйство. Выходила из общин и часть бедняков с тем, чтобы продать свой надел и окончательно порвать с деревней. Придавленное нуждой мелкое крестьянское хозяйство оставалось по-прежнему нищенским и отсталым.
  Столыпинская аграрная политика, не уничтожив основного противоречия между всем крестьянством и помещиками, привела к дальнейшему разорению масс крестьянства, к обострению классовых противоречий между кулачеством и деревенской беднотой.


[Закрыть] «посеял в деревне великую смуту, настоящую междоусобную войну, доходящую подчас до поножовщины», – говорит справедливо Мартынов. Вывод его: «в ближайшем будущем рассчитывать на сколько-нибудь единодушное и внушительное революционное выступление крестьянства, на крестьянское восстание, совершенно немыслимо ввиду этой междоусобицы». Противополагать восстание, т. е. гражданскую войну, «междоусобной войне», смешно, любезный тов. Мартынов, а вопрос о ближайшем будущем тут ни при чем, ибо речь идет не о практических директивах, а о линии всего аграрного развития. Еще пример. «Выделение из общины идет форсированным маршем». Верно. Вывод ваш?.. «Очевидно, что помещичья ломка будет совершаться с успехом и что в течение небольшого ряда лет, как раз в тех обширных районах России, где недавно еще аграрное движение принимало самые резкие формы, община будет разрушена, а вместе с ней исчезнет главное гнездо трудовической идеологии. Таким образом, одна из двух перспектив «Пролетария», именно «отрадная», – отпадает».

Не в общине дело, любезный т. Мартынов, ибо Крестьянский союз{67}67
  Крестьянский союз – Всероссийский крестьянский союз – революционно-демократическая организация, возникшая в 1905 году. Инициаторами создания Крестьянского союза выступили крестьяне Московской губернии. 31 июля – 1 августа (13–14 августа) 1905 года в Москве был созван учредительный съезд, положивший начало Всероссийскому крестьянскому союзу. 6–10 (19–23) ноября 1905 года состоялся второй съезд Крестьянского союза. На этих съездах были выработаны программа и тактика Союза. Крестьянский союз требовал политических свобод и немедленного созыва учредительного собрания, придерживался тактики бойкота I Государственной думы. Аграрная программа Союза включала требование отмены частной собственности на землю, передачи крестьянам без выкупа монастырских, церковных, удельных, кабинетских и государственных земель. Крестьянский союз, находясь под влиянием эсеров и либералов, проявлял мелкобуржуазную половинчатость, колебания и нерешительность. Требуя ликвидации помещичьей собственности на землю, Союз соглашался на частичное вознаграждение помещиков. По словам Ленина, это была организация, «разделявшая, конечно, ряд крестьянских предрассудков, податливая к мелкобуржуазным иллюзиям крестьянина (как податливы к ним и наши социалисты-революционеры), но безусловно «почвенная», реальная организация масс, безусловно революционная в своей основе, способная применять действительно революционные методы борьбы» (Сочинения, 5 изд., том 12, стр. 334). С первых же шагов своей деятельности Крестьянский союз подвергался полицейским репрессиям. В начале 1907 года Союз прекратил свое существование.


[Закрыть] в 1905 году и трудовики в 1906–1907 гг. требовали передачи земель не общинам, а отдельным лицам или свободным товариществам. Общину разрушает и столыпинская помещичья ломка старого землевладения и крестьянская ломка, т. е. конфискация для создания новых земельных распорядков. «Отрадная» перспектива «Пролетария» связана не с общиной и не с трудовичеством, как таковым, а с возможностью «американского» развития, создания свободного фермерства. Поэтому, говоря, что отрадная перспектива отпадает, и в то же время заявляя, что «лозунг экспроприации крупных землевладельцев не умрет», тов. Мартынов путает безбожно. Если «прусский» тип утвердится, то лозунг этот умрет, и марксисты скажут: мы сделали все возможное за более безболезненное развитие капитализма, нам остается теперь борьба за уничтожение самого капитализма. Если же этот лозунг не умрет, то значит будут налицо объективные условия для перевода «поезда» на американские «рельсы». И тогда марксисты сумеют, если не захотят превращаться в струвистов, за реакционно-«социалистической» фразеологией мелких буржуа, выражающей их субъективные взгляды, видеть объективно-реальную борьбу масс за лучшие условия капиталистического развития.

Резюмируем. Пусты споры о тактике, если они не опираются на ясный анализ экономических возможностей. Вопрос о прусском и американском типе аграрной эволюции России поставлен борьбой 1905–1907 годов, доказавшей его реальность. Столыпин делает еще один шаг вперед по прусскому пути, – было бы смешной боязнью горькой правды не видеть этого. Мы должны изжить своеобразный исторический этап на почве этого нового шага. Но не только смешным, а преступным было бы не видеть того, что пока Столыпин только запутал и обострил старое положение, не создав нового. Столыпин «ставит ставку на сильных» и просит «20 лет мира и покоя» для «реформирования» (читай: ограбления) России помещиками. Пролетариат должен ставить ставку на демократию, не преувеличивая ее сил, не ограничиваясь простым «упованием» на нее, а неуклонно развивая работу пропаганды, агитации, организации, поднимающую все силы демократии, – крестьянские массы в первую голову и больше всего, – зовущую их к союзу с передовым классом, к «диктатуре пролетариата и крестьянства» в целях полной демократической победы и обеспечения самых лучших условий наиболее быстрого и свободного развития капитализма. Отказ от этого выполнения пролетариатом его демократического долга неизбежно ведет к шатаниям, объективно играет только на руку контрреволюционным либералам вне рабочего движения и ликвидаторам внутри его.

«Пролетарий» № 50, 28 ноября (11 декабря) 1909 г.

Печатается по тексту газеты «Пролетарий»

Приемы ликвидаторов и партийные задачи большевиков

Кризис, переживаемый нашей партией в настоящее время, объясняется, как мы уже не раз говорили, неустойчивостью мелкобуржуазных элементов, примкнувших к движению рабочего класса в революции и приведших теперь к ликвидаторству меньшевиков на одном фланге, к отзовизму-ультиматизму на другом. Борьба на два фланга является поэтому необходимой задачей для отстаивания правильной революционно-социал-демократической тактики и для строительства партии. Эту борьбу и ведет неуклонно большевистская фракция, тем самым выковывая и сплачивая все действительно партийные, действительно марксистские, социал-демократические элементы.

Чтобы успешно вести эту борьбу за партию, – ибо партия решительно осудила ликвидаторство на Декабрьской конференции 1908 г. и так же решительно отмежевалась от отзовизма-ультиматизма на той же конференции, – надо ясно представлять себе ту обстановку, в которой приходится вести эту борьбу внутри социал-демократии. «Голос Социал-Демократа» № 16–17 и новая почти-газетка отзовистов-ультиматистов (8-страничный листок тт. Максимова и Луначарского: «Ко всем товарищам») заслуживают внимания больше всего именно потому, что наглядно рисуют эту обстановку. И «Голос», и Максимов и К^о прячут ликвидаторов. Одинаковость приемов ликвидаторов справа и ликвидаторов слева бросается в глаза, доказывая тем самым одинаковую шаткость той и иной позиции.

Ликвидаторство – «нарочито-расплывчатое, злостно-неопределенное словечко», – уверяет передовик «Голоса». Максимов уверяет, что «Пролетарий» увеличивает и раздувает практические разногласия с ультиматистами до степени принципиальных. Бедный «Голос»! До сих пор он мог валить всю «злостность выдумки» на большевиков, т. е. «фракционных противников». Теперь приходится в злостности выдумки обвинять Плеханова и Бунд (см. № 3 «Откликов Бунда» о ликвидаторстве в Бунде). Плеханов ли и бундовцы или «Голос» «злостно» виляют, что правдоподобнее?

Мы не ликвидаторы, уверяет «Голос», мы только иначе толкуем членство партии; параграф 1 устава мы в Стокгольме приняли большевистский{68}68
  Имеется в виду IV (Объединительный) съезд РСДРП, состоявшийся в Стокгольме 10–25 апреля (23 апреля – 8 мая) 1906 года, на котором была принята ленинская формулировка первого параграфа устава и отброшена оппортунистическая формулировка Мартова.


[Закрыть], но это не беда; как раз теперь, после обвинения нас Плехановым в ликвидаторстве, мы вытащим § 1 и будем толковать все наше пресловутое ликвидаторство так, что мы хотим только расширить понятие партии. Партия, видите ли, не только сумма партийных организаций (как мы сами уступили большевикам в Стокгольме), но и все те, кто работает вне организации партии, под контролем и руководством партии!

Какая великолепная увертка, какая гениальная выдумка: никакого ликвидаторства – только старые споры о § 1! Беда только, что этим вы подтверждаете обвинение Плеханова, любезные голосовцы, ибо на деле, как это всякий партийный социал-демократ и всякий рабочий социал-демократ поймет сразу, вы вытащили старый хлам о § 1 именно для защиты ликвидаторства (= замены партийной организации «бесформенной» легальной: см. резолюцию Декабрьской конференции 1908 г.). На деле вы как раз этим и открываете дверь ликвидаторам, сколько бы вы ни уверяли на словах, что «хотите» открыть дверь для социал-демократических рабочих.

Точь-в-точь Максимов, уверяющий, что он не защитник отзовизма, что он только (только!) считает вопрос об участии в Думе «очень и очень спорным». § 1 спорен, участие в Думе спорно, – при чем тут «злостные» выдумки об отзовизме и о ликвидаторстве?

Мы не ликвидаторы, уверяет «Голос», мы только находим, что Плехановым «благополучно обойден вопрос о том, как же быть, если строение ячейки мешает ни чему иному, а именно ее перестройке». На деле Плеханов не обошел, а открыто и прямо решил этот вопрос: призывом к партийности, осуждением раскола и ликвидаторства он ответил на устранение большевиками отзовистов-ультиматистов. Ячейка есть тип нелегальной партийной организации, в которой по общему правилу господствуют большевики и перестройке которой (для участия в Думе, для участия в легальных обществах и т. д.) мешали отзовисты. Партийные меньшевики не могли иначе ответить на устранение отзовистов большевиками, как ответил Плеханов. «Голос» же виляет и на деле поддерживает ликвидаторов, повторяя в заграничном нелегальном издании сплетню либералов на тему о заговорщическом характере организаций большевиков, на тему о нежелании их строить широкие рабочие организации, участвовать в съездах и прочее (ибо, участвуя в новых «возможностях», ячейки тем самым и перестраивались для участия, тем самым учились на деле перестройке). Говорить, что «строение» ячейки мешает ее перестройке, значит – на деле проповедовать раскол, оправдывать раскольничьи шаги ликвидаторов против партии, состоящей из суммы построенных именно теперешним образом ячеек.

Мы не ликвидаторы, не легалисты, мы только уверяем в «партийном» (по вывеске!), в «нелегальном» (но одобряемом г-жей Кусковой!) издании, что строение ячейки (и суммы ячеек, партии) мешает перестройке партии. Мы не отзовисты, не разрушители думской работы социал-демократии, мы только уверяем (в 1909 году), что вопрос об участии в Думе «очень спорный» и что «думизм» заслоняет собой все для нашей партии. Которые из этих двоякого типа ликвидаторов более вредят партии?

Плеханов вышел из «Общественного движения», заявив, что Потресов перестал быть революционером. Потресов пишет письмо Мартову: за что меня обидели? я не знаю. Мартов отвечает: я тоже не знаю. Оба редактора производят «изыскания» (выражение «Голоса»!) насчет причин недовольства Плеханова. Оба редактора пишут третьему редактору, Маслову, но и Маслов, оказывается, не знает, из-за чего уходит Плеханов. Они годами работали с Плехановым, они пробовали исправить по указанию Плеханова статью Потресова и, когда им было брошено печатью и открыто обвинение, они вдруг оказались не понимающими того, в чем обвиняет Плеханов Потресова, они производят «изыскания» об этом! До этой несчастной оказии они были все такими искусными, такими опытными литераторами, – теперь они превратились в детей, которые «не знают», каким духом отречения от революции веет от статей Череванина, от Потресова, от всего «Общественного движения». Роланд-Гольст заметила этот дух у Череванина, – очевидно, тоже из злостности! Но Череванин, продолжая вкупе с Потресовым писать в том лее духе, поместил вот там-то оговорочку… при чем же тут ликвидаторство? Кадеты = веховцы с оговорочками. Череванин, Потресов и «Общественное движение» = отречение от революции с оговорочками. Да, да, какое это нарочито-расплывчатое, злостно-неопределенное словечко «ликвидаторство»!

Но столь же нарочито-расплывчато, злостно-неопределенно словечко «богостроительство», кричат Максимов и Луначарский. Череванина можно прикрыть, написав оговорочку; чем же Луначарский хуже Череванина и Потресова? И Луначарский с Максимовым сочиняют оговорочку. «Почему я отказываюсь от этой терминологии?» – так озаглавлен главный параграф в статье Луначарского. Заменим неудобные термины, не будем говорить ни о религии, ни о богостроительстве… можно побольше говорить о «культуре»… поди там потом разбери, что мы вам преподнесем под видом новой, истинно новой и истинно социалистической «культуры». Партия так навязчива, так нетерпима (параграф: О «нетерпимости» у Луначарского) – ну, заменим «терминологию», ведь они же не против идей борются, а против «терминологии»…

А что, любезные голосовцы, не собираетесь ли вы в № 18–19 заявить об отказе от терминологии… например, насчет ликвидаторства? А что, редакторы «Общественного движения», не собираетесь ли вы в томах III–X разъяснить, что «вас не поняли», что никакой «идеи гегемонии» вы не оспаривали, что ни малейшего духа ликвидаторства… ничуть!., вы не одобряете?

Петербургские отзовисты-ультиматисты, давно уже портящие всю работу Петербургского комитета, провели накануне выборов в Думу (в сентябре 1909 г.) резолюцию, на деле срывающую выборы. Рабочие начали бунт во имя партии и вырвали у ликвидаторов слева отмену нелепой резолюции. Максимов виляет теперь: резолюция-де «крайне ошибочна», но товарищи «сами отказались от нее». «Ясное дело, – пишет Максимов, – ультиматизм сам по себе в этой ошибке ни при чем». Не это ясно, товарищ Максимов, а ясно ваше прикрывание губительного для партии ликвидаторства слева. – Меньшевики Выборгского района в Санкт-Петербурге выступили против ликвидаторства (тоже, наверное, из-за единственной их злостности?). «Голос» сначала одобрил их (после «Пролетария»). Теперь ликвидатор меньшевик Г—г выступает в № 16–17 «Голоса» и на чем свет стоит ругает выборжцев, ругает самыми худыми словами – можете себе представить? в меньшевистском органе ругает меньшевиков большевиками! Редакция «Голоса» становится скромной, скромной, невинной, невинной и по-максимовски умывает руки: «не берем на себя ответственности» (стр. 2, столбец 2 приложения к № 16–17), «это – вопрос факта»…

…Ну, какие это злостные клеветники выдумали «легенду» (выражение Мартова в «Vorwärts'e»), будто «Голос» прикрывает ликвидаторство, помогает ликвидаторству! Разве это не клевета, будто помогает ликвидаторам тот, кто в нелегальном органе высмеивает думскую работу Центрального Комитета, инсинуируя, что эта работа развилась «с тех пор, как большинство членов ЦК стало жить за границей» (там же), – благо опровергнуть эти инсинуации, т. е. рассказать правду про думскую работу нелегального Центрального Комитета, нельзя…

Максимов уверяет, что вопрос о возможности партийного руководства думской фракцией очень и очень спорный (после двухлетнего опыта). «Голос» уверяет, что это руководство со стороны партии – пустые слова («с тех пор, как большинство членов Центрального Комитета стало жить за границей»). И Максимов и голосовцы бьют себя в грудь, уверяя, что только клеветники пускают слухи об антипартийной работе правых и левых ликвидаторов.

И Максимов и голосовцы объясняют всю борьбу с ликвидаторством «вышибательскими» склонностями лиц и групп. Максимов именно это слово и употребляет. «Голос» с негодованием характеризует плехановский призыв к генеральному межеванию, как «хирургию», метод «стричь, брить и кровь отворять», приемы «Собакевича-Ленина», приемы «удальца» П. (П. = меньшевик-плехановец, не побоявшийся открыто сказать правду о ликвидаторстве Череваниных, Лариных, Потресовых). «Пролетарий» дипломатничает, заигрывает с Плехановым (Максимов), «Пролетарий» подслуживается к Плеханову («Голос»: «услужливый» по отношению к Плеханову «фельетонист» «Пролетария»). Вы видите: максимовцы и голосовцы совершенно одинаково объясняют новые расколы и новые группировки.

Предоставим игрушечного дела людишкам этакие объяснения и перейдем к делу.

Ликвидаторство – глубокое социальное явление, неразрывно связанное с контрреволюционным настроением либеральной буржуазии, распадом и развалом среди демократической мелкой буржуазии. Тысячами способов либералы и мелкобуржуазные демократы стараются разложить революционную социал-демократическую партию, подорвать, свалить ее, расчистить почву для таких легальных рабочих обществ, в которых они могли бы иметь успех. И в такое время ликвидаторы идейно и организационно борются с важнейшим остатком революции вчерашней, с важнейшим оплотом революции завтрашней. Голосовцы (от которых ничего большего не просит партия, как честной, прямой, безоговорочной войны с ликвидаторами) своим виляньем служат ликвидаторам. Меньшевизм приперт историей контрреволюции к стене: либо воюй с ликвидаторством, либо становись его пособником. Меньшевизм наизнанку, т. е. отзовизм-ультиматизм, ведет на деле тоже к усилению ликвидаторства: если продолжать «спорить» о думской и легальной работе, если пытаться сохранить старую организацию, не приспособляя ее к новому историческому моменту, к изменившимся условиям, то это фактически означает политику революционного безделья и разрушения нелегальной организации.

У большевиков возникает задача борьбы на два фланга – «центровая» задача (сути которой не понял Максимов, видящий тут неискренность и дипломатию). Нельзя сохранить и укрепить нелегальной социал-демократической организации, если не перестраивать ее систематически, неуклонно, шаг за шагом для овладения современным тяжелым моментом, для длительной работы через «опорные пункты» всех и всяческих легальных возможностей.

Объективные условия предписали эту задачу партии. Кто будет решать ее? Те же объективные условия предписали сближение партийцев всех фракций и частей партии, прежде всего сближение большевиков с партийцами меньшевиками, с меньшевиками типа выборжцев в С.-Петербурге, плехановцев за границей. Большевики со своей стороны открыто провозгласили необходимость этого сближения, и мы зовем к нему всех меньшевиков, способных открыто воевать с ликвидаторством, открыто поддержать Плеханова, и, конечно, меньшевиков-рабочих прежде всего и больше всего. Сближение пойдет быстро и широко, если возможно соглашение с плехановцами: соглашение на основе борьбы за партию и за партийность против ликвидаторства, без всяких идейных компромиссов, без всякого замазывания тактических и иных разногласий в пределах партийной линии. Пусть же все большевики и особенно большевики-рабочие на местах сделают все для осуществления таких соглашений.

Если плехановцы окажутся слишком слабы или неорганизованны, или не захотят пойти на соглашение, – тогда мы пойдем к той же цели более длинным путем, но мы пойдем к ней и придем к ней во всяком случае. Тогда фракция большевиков остается одна строительницей партии, сейчас же и немедленно, в области практической работы (ибо Плеханов помогает ей только литературно). Напряжем все усилия, чтобы двинуть это строительство, будем беспощадны к презренным уловкам и вилянию голосовцев и максимовцев, будем на каждом шаге практической партийной работы разоблачать и клеймить перед пролетариатом антипартийность тех и других.

Рабочий класс на всю буржуазную революцию в России наложил отпечаток своей, пролетарской, революционно-социал-демократической тактики. Никакие усилия либералов, ликвидаторов и пособников ликвидаторства не вытравят этого факта. И передовые рабочие будут строить и построят революционную социал-демократическую партию вместе с теми, кто хочет им в этом помочь, против тех, кто не хочет или неспособен в этом помочь.

«Пролетарий» № 50, 28 ноября (11 декабря) 1909 г.

Печатается по тексту газеты «Пролетарий»