Текст книги "Персональные помощники руководителя"

Светлана Федоровна Аршинова, Маариф Арзулла Оглы Бабаев, Владимир Иванович Левченко
Персональные помощники руководителя

Абакумов Виктор Семенович

Помощник Маршала Советского Союза Берии Лаврентия Павловича

По поводу личности Виктора Семеновича Абакумова и по сей день не утихают ожесточенные споры. Одни утверждают, что это был замечательный человек, возглавлявший в годы войны легендарный департамент СМЕРШ («Смерть шпионам!»). Другие доказывают, что Абакумов был ярым противником Сталина и Берии.

Абакумов родился в Москве в 1908 году. До 1921 года учился в городском училище. В конце 1921 года, еще мальчишкой, ушел добровольцем в РККА, где служил в Московской бригаде частей особого назначения (ЧОН). Период нахождения в ЧОН сделал из него честного и несгибаемого борца за светлые социалистические идеалы, готового на любые жертвы ради торжества коммунизма.

После демобилизации «несгибаемый борец за светлые социалистические идеалы» устроился упаковщиком и вскоре вступил в партию. Расчет был верным – с этого момента его карьера пошла в гору. «В 1932 году, – продолжил Абакумов в своей автобиографии, – Московским комитетом ВКП (б) я был мобилизован и послан на работу в органы НКВД. Работая в органах НКВД, я все время был на низовой работе». Почему же рослого способного парня использовали лишь в качестве «топтуна»? Дело в том, что Абакумова отличала одна пагубная страсть – он не пропускал ни одной юбки. В 1934 году его даже поймали на том, что он использовал для встреч с женщинами конспиративные квартиры. Именно в это время в его личном деле появилась запись: «к оперативной работе влечение имеет. Порывист. Быстро делает выводы, подчас необоснованные. Иногда мало обдумывает последствия. В следственных делах не участвовал. Дисциплинирован. Требуется руководство воспитательного характера». А где в те годы осуществлялся грандиозный эксперимент по воспитанию нового человека? В Главном управлении исправительно-трудовых лагерей, то есть в ГУЛАГе. Туда Абакумова и перевели, но, конечно, в качестве надзирателя, а не заключенного.

Процесс воспитания, судя по всему, прошел успешно – уже в конце 1938 года Виктор Абакумов был назначен начальником ростовского областного управления НКВД. На этом посту он прославился тем, что лично выбивал из подследственных нужные признания, не брезгуя самыми жестокими методами. Рвение Абакумова было замечено, и 19 июля 1941 года ему было доверено возглавить военную контрразведку – управление особых отделов НКВД. Как-то так получилось, что почти все руководители военной контрразведки оказались иностранными шпионами.

В апреле 1942 года вполне мог быть обвинен в шпионаже и Виктор Абакумов. Выяснилось, что при эвакуации Смоленска забыли партийный архив, который в целости и сохранности достался немцам. Самое неприятное было в том, что Абакумов, руководивший эвакуацией, к тому времени уже доложил об успешном выполнении задания. Сталин задал ему только один вопрос: «Что вы чувствуете, когда ваши подчиненные вам врут?» И через десять лет, когда Абакумов об этом вспоминал, у него от ужаса тряслись руки и расширялись зрачки.

Но, как ни странно, Сталин его помиловал. Может быть, потому что Абакумов твердо усвоил урок и в дальнейшем строго руководствовался принципом: «лучше перебдеть, чем недобдеть». Не исключено, впрочем, что на эту должность просто не нашлось претендентов – особистов НКВД в фуражках с васильковым верхом в армии люто ненавидели и, когда началась война, их стали потихоньку отстреливать. Именно поэтому в апреле 1943 года военная контрразведка была передана в наркомат обороны, а ее сотрудников начали набирать из фронтовиков, прошедших краткосрочные курсы переподготовки.

Поначалу контрразведку предполагалось назвать СМЕРНЕШ (от распространенного в годы войны лозунга «Смерть немецким шпионам!»), но Сталин возразил: «Почему мы должны иметь в виду только немецких шпионов? Разве разведывательные службы других стран не действуют против нашей страны? Есть предложение назвать контрразведку «Смерть шпионам!», то есть СМЕРШ».

Сегодня публикуется много книг, авторы которых до небес превозносят достижения СМЕРШ и личные качества начальника контрразведки Виктора Абакумова. При этом постоянно ссылаются на цифру – 30 тысяч разоблаченных немецких агентов. Абвер такими достижениями в засылке в советский тыл своих агентов похвастать, конечно, не мог. Но надо учитывать, что Абвер не вправе был ни арестовывать подозреваемых, ни вести следствие, этим занималось гестапо. В то же время сотрудники СМЕРШ имели возможность задерживать, вести следствие и объявлять немецкими шпионами кого угодно и сколько угодно.

Впрочем, есть и другая цифра, иллюстрирующая работу СМЕРШ, – за три года с участием перевербованных немецких агентов было проведено свыше 250 радиоигр, в ходе которых советские контрразведчики успешно водили Абвер за нос. Это действительно так. Но, как известно, в ходе радиоигры противнику, чтобы он поверил, сообщают не только ложную, но и правдивую информацию. А кто в годы войны мог безнаказанно отправлять немцам реальные данные об операциях Красной армии? Только один человек, который был непосредственным начальником Абакумова, – Сталин. Для всех других, включая самого Абакумова, это означало бы неминуемый расстрел. Так что кто в действительности руководил контрразведкой СМЕРШ, это еще вопрос.

После войны Сталин был обеспокоен ростом авторитета военных, вернувшихся с войны героями. А кто лучше военной контрразведки сумеет с ними разобраться?

Так Абакумов был назначен министром МГБ и с энтузиазмом продолжил работу по очищению армии и оборонной промышленности от вражеской агентуры.

Как-то Василий Сталин пожаловался отцу на плохое качество самолетов. Сталин поручил проверку Абакумову. Абакумов создал дело и посадил наркома авиационной промышленности Алексея Шахурина, главного маршала авиации Александра Новикова, офицеров штаба ВВС. К расстрелу был приговорен маршал авиации Худяков. Вслед за ними по этапу пошли руководители военно-морского флота, в том числе адмиралы Алафузов, Степанов и Галлер.

Абакумов понравился вождю и тем, как умело справился с фильтрацией бывших военнопленных. В конце войны Смерш занимался солдатами Красной армии, попавшими в немецкий плен, и советскими гражданами, оказавшимися на территории Германии по своей воле или по принуждению. Почти все они, (а речь идет о миллионах) прошли через фильтрационные лагеря.

Бывший первый заместитель председателя КГБ СССР Филипп Бобков вспоминал, что в министерстве Абакумова поначалу встретили хорошо: человек свой, начинал с рядовых должностей. Говорили: он настолько близок к Сталину, что даже гимнастерки шьет из того же материала. Министр мог неожиданно заглянуть к рядовому оперативнику, посмотреть, как тот ведет дело, проверить, сколь аккуратно подшиты бумаги. Виктор Семенович многим казался свойским парнем. Любил вечером пройтись по улице Горького пешком, со всеми любезно здоровался и приказывал адъютантам раздавать старухам по сто рублей. Они крестились и благодарили.

Идея производить массовые зачистки в плановом порядке по родам войск была, конечно, замечательной, но Абакумов этим не ограничился. Он начал верстать дела по территориальному принципу. Первым было так называемое ленинградское дело, в ходе которого пустили в расход секретаря ЦК Кузнецова, заместителя председателя Совмина СССР Вознесенского, председателя Совмина РСФСР Родионова, первого секретаря Ленинградского обкома партии Попкова. Впереди был непочатый край работы в столицах союзных республик («дело грузинских националистов» уже близилось к завершению), но Абакумов не останавливался на достигнутом, а одновременно собирал компромат на всех сколь-нибудь известных лиц.

Абакумов преданно исполнял все указания Сталина, и до поры до времени вождя это устраивало. Почему же Сталин все-таки с ним расстался?

Вообще говоря, Виктор Семенович, как и все его предшественники на Лубянке, заранее мог считать себя обреченным, потому что рано или поздно Сталин решал, что ему нужен новый человек. Он не любил, когда руководители госбезопасности засиживались. Считал, что они теряют хватку, рвение, успокаиваются. Опасался, что хозяева Лубянки обрастают связями, становятся слишком влиятельными. Настал момент, когда Сталин стал подыскивать замену и Абакумову.

Против Абакумова использовали письмо старшего следователя следственной части по особо важным делам подполковника Михаила Рюмина. Подполковник написал в ЦК, что Абакумов и его люди не расследуют деятельность вражеской агентуры, скрывают от Сталина собственные промахи, что Абакумов обогатился за счет трофейного имущества и потратил большие государственные средства на оборудование себе новой квартиры в доме № 11 по Колпачному переулку. Отсюда выселили шестнадцать семей, чтобы министр мог разместиться с комфортом.

Конечно, донос Рюмина не был личной инициативой следователя. Точно такое же письмо было использовано в свое время, чтобы снять с должности наркома Николая Ежова. Это обычная сталинская метода. Рюмин писал свое заявление прямо в кабинете завотделом партийных, профсоюзных и комсомольских кадров ЦК Семена Игнатьева, который станет преемником Абакумова на посту министра.

Абакумова обвинили в обмане ЦК. 4 июля 1951 года отстранили от дел, 12 июля вызвали в прокуратуру. Против него возбудили дело по признакам преступления, предусмотренного статьей 58-1б УК (измена родине, совершенная военнослужащим) и арестовали. Поместили в одиночку и именовали «заключенный № 15». В его трехсотметровой квартире провели обыск. Недавние подчиненные Абакумова описали невиданное по тем временам имущество – мебельные гарнитуры, холодильники, радиоприемники, все в больших количествах! У бывшего министра нашли 1260 метров различных тканей, много столового серебра, 16 мужских и 7 женских часов, 100 пар обуви, чемодан подтяжек, 65 пар запонок…

Арестовали и его жену Антонину Николаевну, работавшую в отделе военно-морской разведки МГБ, и с двухмесячным сыном посадили в Сретенскую тюрьму МГБ.

Абакумова обвинили в работе на иностранные разведки. В том, что он плохо расследовал «ленинградское дело», потому что дружил с секретарем ЦК Кузнецовым. И даже в том, что он сколотил в министерстве преступную группу из еврейских националистов. Понятно, что бывший министр МГБ совершенно не понимал, о каком заговоре идет речь. На этом основании комиссия ЦК, в состав которой входил его бывший шеф Берия, сделала заключение: «Абакумов при допросе пытался вновь обмануть партию, не обнаружил понимания совершенных им преступлений и не проявил никаких признаков готовности раскаяться в совершенных им преступлениях».

По указанию Сталина Абакумова избивали. Поручили это офицерам, которым обещали путевки в дом отдыха, денежное пособие и внеочередное присвоение воинских званий. Его заковали в кандалы. Держали в карцере-холодильнике, давали кусок хлеба и две кружки воды в день. И быстро превратили в полного инвалида. Бывший министр еле стоял на ногах, не мог ходить. Но держался упорно, не признавал себя виновным, потому пережил и Сталина, и Берию, и Рюмина, и других чекистов. Тех арестовали позже, а расстреляли раньше.

После смерти Сталина обвинительное заключение по делу Абакумова подкорректировали, уличив Виктора Семеновича в фальсификации «дела грузинских националистов» и «авиационного дела».

Суд над Абакумовым и его бывшими подчиненными открылся 14 декабря 1954 года в Доме офицеров в Ленинграде. Виновным он себя не признал, настаивая на том, что все решения принимались ЦК.

Нелепо, конечно, было обвинять Абакумова в том, что он – соучастник преступной заговорщической группы Берии. Абакумов Берию не любил и боялся. Но он верно и преданно служил ему, Сталину и государству, ради этого совершал преступления и обрекал на смерть невинных. Этого не хотели говорить полвека назад, а многие не желают признавать и сегодня.

Во время его процесса говорить о массовых репрессиях вообще еще никто не решался. Его признали виновным в измене родине, вредительстве, совершении терактов, участии в контрреволюционной организации.

Биография:

Абакумов Виктор Семенович (11(24).4.1908, Москва, – 19.12.1954, там же), советский государственный и военный деятель, генерал-полковник (1945). Окончил 4 класса городского училища. В 1920-22, 1925-26, 1928-30 гг. работал на заводах и предприятиях в Москве. В 1922-25 гг. служил красноармейцем в бригаде особого назначения. В 1927 -28 гг. стрелок военизированной охраны. В 1931 г. на комсомольской работе. С 1932 г. на оперативной работе в органах ОГПУ – НКВД. Занимал ряд руководящих должностей в Московском обл. управлении и в центральном аппарате Главного управления гос. безопасности НКВД СССР. С декабря 1938 г. начальник управления НКВД по Ростовской обл. С февраля 1941 г. зам. наркома внутренних дел СССР. С июля 1941 г. начальник управления Особых отделов НКВД СССР, зам. наркома внутренних дел СССР. С апреля 1943 г. зам. наркома обороны и начальник Главного управления контрразведки («Смерш») НКО СССР, которое препятствовало проникновению вражеских агентов в части и соединения действующей армии, вело борьбу с подрывной деятельностью разведывательных органов противника, организовывало разведывательную и контрразведывательную работу в тылу врага. В 1946-51 гг. министр государственной безопасности. Депутат Верховного Совета СССР 2-го созыва.

В процессе своей деятельности Абакумов встал на путь авантюр и политических провокаций, фабриковал дела на невиновных людей, затем арестовывал их и, применяя запрещенные законом преступные методы следствия, добивался вымышленных показаний с признанием вины в тяжких государственных преступлениях. Таким путем Абакумов сфабриковал так называемое «Ленинградское дело», по которому был необоснованно арестован ряд советских граждан. За допущенные нарушения законности Абакумов был отстранен от занимаемой должности и в 1951 г. арестован. По приговору Военной коллегии Верховного суда СССР расстрелян 19.12.1954 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР лишен всех наград и званий.

Абалкин Леонид Иванович

Помощник Генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева Леонида Ильича

Абалкин Леонид Иванович родился 5 мая 1930 г. в Москве. Род отца Л.И.Абалкина ведет свои корни из Самары. В его семье было девять детей – семь сестер и двое братьев. В годы Гражданской войны служил в Чапаевской дивизии, был инспектором РККА. В 20-х годах попал в Москву, где встретил свою будущую супругу Зою Рудакову. Весьма заметной фигурой в столице стал его брат, Николай Александрович Абалкин, который после работы режиссером Куйбышевского драматического театра, окончил Академию общественных наук при ЦК КПСС, причем ее первый выпуск, многие годы работал в газете «Правда», пройдя путь от рядового редактора до заведующего отделом литературы и искусства, члена редколлегии газеты. Был дружен со многими выдающимися деятелями культуры, вел с ними переписку, которая является реликвией семьи Абалкиных. Старший брат Леонида – Станислав (1926 г. р.), в 1943 г. был призван в армию, участвовал в Великой Отечественной войне, отслужил в войсках ПВО до 1950 г., затем учился в Московском областном институте культуры, защитил кандидатскую диссертацию.

Война застала семью Абалкиных в Москве. В 1941 г. отец ушел добровольцем в ополчение, затем был переведен в регулярную армию, служил в качестве начальника финансового отдела Отдельного артиллерийского зенитного дивизиона, который выполнял задачу охраны мостов в г. Ульяновске, а позднее в г. Жлобине (Белоруссия). Леонид с матерью были эвакуированы в Свердловск, где прожили два года, в полной мере испытав быт переселенцев, когда дома нередко не было ни электричества, ни тепла. В Свердловске Леонид продолжал учиться в средней школе, основным занятием в свободное время было чтение художественной литературы, прежде всего русских классиков. В 1943 г. отец получил комнату в бараке в г. Ульяновске, и Леонид с матерью перебрались к нему. Затем часть, в которой служил отец, перевели в г. Жлобин. Город был практически уничтожен. В нем уцелела лишь одна школа, в которой не было даже печки. Жили в землянке. Учиться приходилось в три смены, мебель приносить с собой. После окончания войны отец был демобилизован и получил право вернуться в Москву. Десятый класс Леонид заканчивал в Москве. Семья жила в исключительно стесненных условиях: сначала в крохотной комнате в коммуналке, а затем несколько месяцев на кухне, за занавеской. До ухода на пенсию отец работал бухгалтером в Министерстве сельского хозяйства.

В 1948 г. Леонид Абалкин поступил в Московский институт народного хозяйства на учетно-экономический факультет и в 1952 г. окончил его с отличием. В институте встретил свою судьбу – Анну Сатурову. Они поженились. К этому времени брат демобилизовался из армии, жить было негде, и при распределении решающим обстоятельством была возможность получить жилье для молодой семьи. Пришлось отказаться от предложения поступить в аспирантуру и согласиться с распределением в г. Гусев Калининградской области. Здесь молодая семья получила однокомнатную квартиру и ключ, от сарая с дровами. Это было первое, почти собственное, жилье, где началась самостоятельная жизнь будущего академика.

В 1953 г. у Абалкиных родился первенец, сын Иван. Сам же Леонид работал преподавателем Калининградского техникума, вел курс статистики, финансов, затем политэкономии. В Калининграде Л.И. Абалкин получает свое первое назначение – заместителя директора техникума. Годы жизни в Калининграде стали важным этапом в жизни Леонида Ивановича. Это был период активной общественной работы, занятия в драматическом кружке, время самоутверждения. Именно там у Л.И. Абалкина выработалось твердое желание стать ученым.

В 1958 г. он подает документы в аспирантуру Московского государственного экономического института. Выбор института был связан с тем, что в его «альма-матер», в МИНХе, аспирантура была закрыта по обвинению в поддержке мелкобуржуазных отношений. Московский государственный экономический институт располагался от него в непосредственной близости. В нем преподавали выдающиеся ученые профессора Бирман, Каменицер и другие, которые заложили основы «школы» Л.И. Абалкина.

В 1961 г. Московский государственный экономический институт и Московский институт народного хозяйства объединились. Под крышей последнего с 1 сентября 1961 г. начинается отсчет деятельности Л.И. Абалкина, как преподавателя. Он становится ассистентом кафедры политэкономии. На этой кафедре он проработал 15 лет, пройдя все ступени научной и педагогической карьеры: старший преподаватель, доцент, доктор экономических наук, профессор, заведующий кафедрой. С 1966 по 1968 г. являлся секретарем парткома института. В связи с избранием на эту должность запомнился эпизод, характерный для того времени. Должность секретаря парткома МИНХа была номенклатурной для МГК партии, и кандидат должен был утверждаться на заседании Секретариата, который вел Первый секретарь МГК, член Политбюро ЦК КПСС В.В. Гришин. Когда Абалкина представили, один из присутствовавших высказал недоумение: «Как же так, заведующий кафедрой и одновременно секретарь парткома?» На что В.В. Гришин категорично возразил: «Почему ректор может быть заведующим кафедрой, а секретарь парткома нет?». В результате Абалкина утвердили, и, в общей сложности, заведующим кафедрой он проработал 10 лет.

В 1970 г. он защитил докторскую диссертацию: «Роль государства в регулировании социалистической экономики». В 1976 г. Л.И. Абалкина пригласили на должность заместителя заведующего кафедрой проблем управления в Академии общественных наук при ЦК КПСС, тогда же он становится консультантом Брежнева. В 1978 г., когда АОН объединилась с Высшей партийной школой, возникла вакансия заведующего кафедрой политэкономии. Роль заведующего кафедрой политэкономии главного партийного высшего учебного заведения страны в те годы было трудно переоценить. Она была суть политическая, ключевая в плане подготовки кадров по важнейшей дисциплине, от уровня преподавания которой во многом зависели статус и положение выпускников одного из самых престижных учебных заведений страны.

В качестве заведующего кафедры, а по сути главного экономиста страны, Л.И.Абалкин проработал 8 лет. В этот период его избрали членом-корреспондентом Академии наук СССР и в 1986 г. назначили директором Института экономики АН СССР, которым он остается по сей день.

Конец 80-х – начало 90-х годов был, наверное, самым драматическим периодом в новейшей истории нашей страны. Он ознаменовался коренными изменениями в созданном за годы Советской власти хозяйственном и политическом механизме. Горы накопившихся проблем во всех сферах жизни государства вызвали необходимость пересмотра основополагающих принципов управления страной. Леонид Абалкин получил в эти годы редчайшую для себя возможность не только наблюдать происходившие процессы изнутри, но и быть их непосредственным участником.

Началось все летом 1988 г., когда Л.И. Абалкин был избран делегатом XIX партийной конференции от Севастопольского района Москвы. В этом уникальном районе на относительно ограниченной площадке были сосредоточены многие ведущие исследовательские центры страны: Институт экономики, Институт мировой экономики и международных отношений (директор – академик Е. Примаков), Институт экономики мировой социалистической системы (директор – академик О.Богомолов), Центральный экономико-математический институт (директор – член-корр. В. Макаров), Институт народно-хозяйственного прогнозирования (директор – член-корр. Ю. Яременко), Институт Дальнего Востока (директор – доктор экономических наук М. Титаренко), Институт социологии (директор – доктор философских наук В. Ядов), Институт научной информации по общественным наукам (директор – академик В. Виноградов). В процессе выбора делегатов на партийную конференцию состоялись многочисленные встречи Л.И. Абалкина с коммунистами этих институтов и района в целом. Было высказано много напутствий, наказов, были и письменные резолюции с оценкой сложившегося положения в экономике страны и с предложениями о путях выхода из кризиса. Все это, а также опора на достаточно мощный научный потенциал Института экономики АН СССР, не могло не отразиться на содержании выступления Л.И.Абалкина с трибуны конференции.

Выступление академика запомнилось многим, но понравилось далеко не всем. В нем была дана достаточно жесткая оценка ситуации и со всей определенностью сказано, что радикального перелома в экономике не произошло, из состояния застоя она не вышла, что задачи одновременного количественного роста и качественных изменений в народном хозяйстве страны являются несовместимыми. Выступление вызвало многочисленную критику со стороны делегатов конференции и жесткую оценку со стороны Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева, который усмотрел в выступлении следы «экономического детерминизма». После выступления к Л.И. Абалкину неожиданно подошел член Политбюро ЦК КПСС, Председатель Совета Министров СССР Н.И. Рыжков. С Николаем Ивановичем Л.И.Абалкин был знаком в течение нескольких лет. Отношения между ними хотя и были строго официальными, но складывались исключительно на доброжелательности и взаимном уважении. Н.И.Рыжков протянул руку и, долго не отпуская ее, сказал: «Надо поговорить». Вскоре после этого последовали встреча с Н.И. Рыжковым и постановление Президиума Совета Министров СССР «О рассмотрении предложений Института экономики Академии наук СССР по совершенствованию проводимой в стране экономической реформы», в котором Л.И. Абалкину предлагалось в срок до 1 декабря представить соответствующие материалы в Совет Министров СССР.

В институте все отдавали себе отчет в том, что от тех материалов, которые будут подготовлены, может зависеть не только решение практических вопросов, но и общее отношение к экономической науке, к ее разработкам, к возможностям влияния науки на выбор и принятие стратегических решений. Весь институт был поднят на ноги, началась интенсивная подготовка доклада.

Точно в срок материалы были представлены в Правительство, но в связи с землетрясением в Армении обсуждение было перенесено и состоялось 4 января 1989 г. В нем приняли участие многие ведущие экономисты страны – академики А. Аганбегян, Г. Арбатов, О. Богомолов, В. Кудрявцев, С. Ситарян, члены Президиума Совета Министров СССР. На совещании возможно впервые были названы и обнажены те негативные тенденции, которые, в последующем, широко обсуждались в стране. Сам доклад нигде не публиковался, но его краткое изложение было дано в трудах Института экономики за 1988 г. В нем было подчеркнуто, в частности, что если на протяжении 1976–1985 гг. и происходило неуклонное нарастание расходов государственного бюджета, прирост этих расходов был меньше прироста национального дохода (по абсолютной сумме). Этот процесс не вызывал особых тревог, хотя и сдерживал развитие хозрасчетных и коммерческих отношений в стране. Однако в 1986–1987 гг. сложилось качественно новое соотношение: расходы бюджета стали увеличиваться существенно быстрее, чем абсолютный прирост национального дохода страны, а расходы на производственную сферу начали резко обгонять доходы бюджета, получаемые в этой сфере. На основе проведенного анализа коллектив института и его директор предложили разработать программу финансового оздоровления народного хозяйства, целью которой являлось сокращение бюджетного дефицита, нормализация денежного обращения и стабилизация потребительского рынка. Главный же вывод заключался в том, что причиной нарастания негативных процессов являлась медлительность и половинчатость в осуществлении экономической реформы, отсутствие четкой, просчитанной программы действий.

Подводя итог обсуждения, Н.И. Рыжков приветствовал сделанный институтом доклад и дал положительную оценку его работы. 7 января 1989 г. Л.И. Абалкин был приглашен на встречу к Генеральному секретарю ЦК КПСС. Таким образом, был прерван период охлаждения отношений к институту и его директору со стороны высшего руководства страны, который продолжался после памятного выступления Л.И. Абалкина на партийной конференции. Выводы, сделанные в докладе, были приняты. Институт стал интеллектуальным центром и главной научной базой экономических реформ.

Весной 1989 г. Л.И. Абалкин был избран народным депутатом СССР. Однако вскоре ему пришлось сложить с себя полномочия депутата. В середине мая 1989 г. он получил предложение Председателя Совета Министров СССР Н.И. Рыжкова стать его заместителем и возглавить комиссию по экономической реформе. Л.И. Абалкин дал свое согласие, в полной мере отдавая себе отчет в том, какую ответственность он принимает на себя в условиях, когда не существует секрета быстрого и немедленного оздоровления экономики страны.

При обсуждении своей кандидатуры на заседании Верховного Совета, Л.И. Абалкин взял на вооружение и последовательно отстаивал тезис о том, что ключ к выходу из кризиса и структурной перестройки народного хозяйства заключается в радикальном обновлении экономических отношений, предоставлении всем хозяйственным структурам необходимой свободы. При этом свобода хозяйствования должна трансформироваться в дополнительные финансовые ресурсы, стать источником общественного богатства. При этом он подчеркнул, что на остановку нарастания негативных процессов и оздоровление экономики правительству должно быть отведено не более полутора лет. Если оно не сможет этого сделать – должно уйти в отставку. Срок деятельности правительства был предсказан с поразительной точностью. Но тогда оставались вопросы: была ли реальная возможность решить поставленные задачи? Появится ли у страны шанс? Сможет ли правительство им воспользоваться? Сегодня ответы на эти вопросы известны…

В середине 1989 г. экономическая ситуация в стране находилась еще под контролем, а рычаги управления не были выпущены из рук, хотя уже начали давать сбои. Вместе с тем, начало деятельности правительства совпало с все более углубляющимся экономическим кризисом: темпы роста общественного производства стремительно снижались, приближаясь к нулевой отметке; дефицит бюджета в 1989 г. мог обернуться беспрецедентной суммой, доходящей до 120 млрд. руб.; тяжелым грузом на самом бюджете лежали различного рода дотации, превышавшие 100 млрд. руб.; демократические лозунги и требования безграничной свободы хозяйственной деятельности резко ослабили контроль над ростом денежных доходов.

Проявлялись крайне негативные и, в конечном счете, оказавшиеся катастрофическими тенденции и в политической сфере. Начались первые, печально известные, массовые забастовки в угольной промышленности, разрушение традиционных структур административной системы управления, которое существенно опережало формирование рыночных механизмов, нарастали центробежные силы сепаратизма в республиках Советского Союза, вновь избранные Советы были недееспособны – все это привело вскоре к почти полной потере управляемости экономики.

Обстановка в стране складывалась таким образом, что правительству надо было принимать немедленные меры по стабилизации экономики уже в 1989 г., так как ситуация к началу 1990 г. грозила стать критической. Первой задачей нового правительства, в составе которого Л.И. Абалкин стал курировать вопросы экономической реформы, была подготовка развернутой программы оздоровления экономики, решения социальных задач, связанных с разработкой предстоящего 13-го пятилетнего плана (в срок до 1 сентября 1989 г.). В соответствии со сделанными в памятном докладе выводами, а также разработанными планом и бюджетом на 1990 г. намечалось осуществление крупных структурных передвижек в народном хозяйстве. В результате планировалось увеличить производство потребительских товаров при относительном замораживании выпуска средств производства, что соответствовало переориентации экономики на решение социальных задач, на насыщение потребительского рынка. Впервые план сводился не как сумма отраслевых разработок, а на основе определения важнейших макропропорций. Прежде всего, предполагалось сделать крупный шаг по ликвидации дефицита государственного бюджета, уменьшив его вдвое, ограничить величину денежной эмиссии, обеспечить прирост розничного товарооборота. Одновременно необходимо было вытеснить из практики регулирования народного хозяйства старые, отжившие методы, когда все внимание концентрировалось не на экономических, а на чисто технических параметрах, на составлении сотен и тысяч балансовых расчетов, детальной росписи конкретных заданий, доводимых вплоть до каждого предприятия.