Текст книги "В поисках похищенной марки"

РЕПОРТАЖ РАССЕЯННОГО МАГИСТРА
Собачий день

Неуместный визг Единички поставил нас в довольно-таки неудобное положение. Впрочем, правой руке дона Шейка-Твиста делла Румбы такое проявление испуга только польстило. Видимо, дешёвые театральные эффекты были слабостью Чёрного Льва.

– Не пугайтесь, синьорина, – сказал он с самодовольной ухмылкой, – это всего-навсего я.

«Шут гороховый! Ты ещё издеваешься!» – подумал я с ненавистью и чуть было снова не вышел из себя, но тут же устыдился своей несдержанности: детектив я или не детектив?

Я живо представил себе, как вёл бы себя на моём месте какой-нибудь граф Мо́нте-Кри́сто или Ше́рлок Холмс, и сразу нашёл единственно верный тон разговора.

– Хелло, приятель! – сказал я с великолепным спокойствием. – Рабочий день как будто давно кончился. Что вы тут делаете?

– Да вот жду пассажиров, – отвечал Лев простодушно. – Подрабатываю в свободное время.

– Значит, утром в охранку, потом – за баранку? – подмигнул я. – Не много ли?

– Что делать! – вздохнул Лев. – Семья…

– И большая? – вежливо поинтересовался я.

– Считайте сами: кроме меня с женой да двух матерей, в доме живут отец с сынам, дочка, да ещё бабушка с внуком, да зять с тёщей…

Я стал мысленно прикидывать, сколько их там, и вдруг почувствовал, что устал. Сначала у меня получилось десять человек, потом одиннадцать, потом двенадцать… В конце концов мне это надоело. Не все ли равно сколько, важно, что много!

– Вероятно, для такого огромного семейства нужен довольно большой дом? – спросил я.

– Всего-навсего пятикомнатный, – возразил Лев.

– Не тесновато ли?

– Не жалуемся. У каждого из нас по отдельной комнате, и ещё остаётся одна общая.

– Да вы шутник, как я погляжу! – сказал я со смехом, не обращая никакого внимания на таинственные знаки, подаваемые мне Единичкой.

– Ничуть, – ответил Лев, как будто даже слегка обидевшись. – Если хотите, можете убедиться сами.

Он легко выскочил из машины и широким жестом отворил дверцу кабины. Только сейчас до меня дошло, что все это время мы не стояли, а ехали: пока я выламывался и разыгрывал некоего Монте-Холмса, Чёрный Лев даром времени не терял.

– Куда это вы нас привезли? – спросил я, беспокойно вглядываясь в темноту и тщетно пытаясь найти там хоть что-нибудь, напоминающее особняк Джерамини.

– Как – куда? – удивился Лев. – К моему собственному дому.

– Помнится, я называл другой адрес!

Главный сыщик виновато съёжился и вдруг нагнулся к самому моему уху.

– Надеюсь, синьор Магистр не хочет, чтобы Чёрного Льва вышвырнули из полиции, как паршивого щенка? – зашептал он, опасливо озираясь и щекоча меня кончиками жёстких усов. – Ведь прежде чем покинуть аэродром, дон Шейк-Твист делла Румба строго-настрого приказал позаботиться о надёжном пристанище для вас. Вот я и подумал…

– Да уж, надёжнее некуда! – перебил я, критически оглядывая внушительную кирпичную стену с маленькой, наглухо запертой дверью, за которой, судя по всему, находилось жилище нашего прилипчивого попечителя.

Но тут меня одолела такая сонливость, что я сразу потерял всякую охоту пререкаться.

«В конце концов, черт с ним! Где бы ни спать, лишь бы поспать!» – подумал я и, махнув рукой на предосторожности, ринулся в логово Льва.

Что было дальше? Спросите об этом кого-нибудь другого! Я словно провалился в глубокую чёрную пропасть. Долго ли я там пробыл – не знаю. Но вот сквозь блаженную тишину стали прорываться какие-то звуки. Они нарастали, приближались, становились все явственнее…

Я открыл глаза и увидал, что нахожусь в просторной, залитой солнцем комнате. Прямо передо мной было большое, широко распахнутое окно. За окном слышался разноголосый собачий лай…

Напрасно поискав глазами Единичку, я быстро оделся, с удовольствием выпил чашку крепкого чёрного кофе, стоявшего на столике подле кровати, и обошёл дом. К сожалению, он был пуст, так что численность чернольвиного семейства так и осталось для меня загадкой. Зато комнат в доме действительно было пять.

Между тем лай за окном не умолкал.

«Чёрт знает что! – подумал я. – Хоть львы вообще-то из семейства кошачьих, но у этого Льва явно собачья родня. Недаром он сторожит нас как какой-нибудь Буцефа́л».

Я вышел в прихожую, приоткрыл входную дверь, которая оказалась незапертой, и осторожно выглянул наружу. В ту же секунду меня окликнул свежий голосок Единички.

– Скорей! Скорей сюда! – кричала она в восторге. – Собачьи бега уже начинаются.

Ну вот, каждому своё! Мне покоя не даёт особняк Джерамини, а ей, видите ли, подавай собачьи бега…

Но скоро я забыл своё недовольство. У Чёрного Льва и впрямь оказался прекрасный собачий терра́риум, и не заинтересоваться им было невозможно. Здесь были собаки четырех пород – это я увидел сразу: по 16 экземпляров каждой, всего 64 служебных ищейки.

Как великолепный знаток служебных собак, я с первого взгляда определил, какие собаки собраны у Чёрного Льва. Во-первых, тут были отличные карликовые пи́нчеры, затем – свирепые болонки, далее – гладкошёрстные спание́ли и, наконец, длинноногие таксы.

Помещались псы в большом загоне, разделённом решётками на 64 одинаковые клетки (совсем как на шахматной доске: по восьми клеток в каждом ряду).

Чёрный Лев объяснил мне, что собаки на редкость своеобразны: они не жалуют собратьев по породе, зато в высшей степени благосклонны к инопородцам. Вот почему расселить их по клеткам вовсе не просто. Необходимо поместить каждую собаку так, чтобы в примыкающих к её клетке отделениях не было ни одной собаки её же породы.

– И это вам удалось? – ехидно спросил я.

– Разумеется, – подтвердил Чёрный Лев, – хоть и не без маленькой хитрости. Каждой собачьей породе я присвоил один и тот же номер: пинчерам – номер первый, болонкам – номер второй, спаниелям – третий и таксам – четвёртый…

Я ничего не сказал, но посмотрел на него с плохо скрытым презрением. Нечего мне очки втирать! Я-то уж знаю, что ничего путного из такой затеи нипочём не получится. Зато Единичка (из дипломатических соображений, что ли?) знай нахваливала сообразительность нашего хозяина.

Но вот Чёрный Лев вывел из клеток четырех разнопородных собак и, пригласив нас следовать за собой, отправился на беговое поле. Единичка не заставила себя упрашивать и побежала вприпрыжку рядом с собаками. Я шёл за ней.

Надо сказать, животные относились к Единичке с несомненной симпатией. Особенно пинчер – он даже подпрыгнул и умудрился лизнуть Единичку прямо в нос. Признаюсь, втайне я позавидовал Единичкиной беззаботности, потому что мне было не до веселья. Мною снова завладели мысли о злополучной марке, и я с нетерпением поглядывал на Чёрного Льва. Но, поглощённый предстоящей забавой, он, казалось, не замечал моих красноречивых взглядов и как ни в чём не бывало продолжал свои объяснения:

– Каждая из этих четырех собак бежит всегда с одной и той. же неизменной скоростью. Медленнее всех – такса, вдвое быстрее – спаниель, вдвое быстрее спаниеля – болонка и, наконец, вдвое быстрее болонки – карликовый пинчер…

– Позвольте, – недовольно перебил я его, – что ж это за бега, если скорости бегунов заранее известны?

– Видите ли, – благодушно разъяснил Чёрный Лев, – в данном случае суть вовсе не в том, кто прибежит к финишу первым. Эти бега особенные. Перед вами четыре прямые как стрела беговые дорожки. Все они совершенно одинаковой длины. Спринтеры бегут каждый по своей дорожке. Добежав до её конца, они тут же поворачивают обратно и, преодолев дорожку вторично, сразу, без остановки начинают бег сначала. Вам же, как зрителю, предоставляется право отгадать, в каком месте все четыре бегуна поравняются, то есть окажутся на одинаковом расстоянии от старта. Так что соревнования, в общем, происходят между зрителями, а не между собаками. Кто отгадает правильно, тот и выигрывает.

Его объяснения охладили меня ещё больше: я отлично понимал, что четыре собаки, бегущие с разными скоростями, никогда и нигде одновременно не поравняются. Не то – Единичка: она непременно пожелала попытать счастья и указала первое попавшееся на дорожке место.

Грянул стартовый выстрел, и бега начались. Как ни крути, это было всё-таки захватывающее зрелище. Но ему не суждено было рассеять овладевшее мною уныние. Я сидел мрачный и, когда собаки, вопреки моим ожиданиям, всё-таки поравнялись на указанном Единичкой месте, не захотел даже взглянуть, где это место находится. В глубине души я подозревал, что собаки – может быть, из симпатии к Единичке? – хитрили и просто-напросто дожидались друг друга.

Но вот наконец собачьи радости благополучно закончились, и я тут же заявил Чёрному Льву, что немедленно еду в особняк Джерамини. Он посмотрел на меня чуть ли не с состраданием.

– Поверьте, – сказал он, – я рвусь туда не меньше вашего, но не далее, как сегодня утром, мы получили известие о том, что особняк взорвался. Причина взрыва неизвестна. Но, так или иначе, сейчас на том месте одни развалины. Так что, сами понимаете…

Я почувствовал себя так, будто взорвался не особняк, а я сам. Спокойной ночи, друзья! У меня же – можете не сомневаться – спокойной ночи уже не будет.

ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ ЗАСЕДАНИЕ КРМ

было юбилейным. Почему? Об этом вы узнаете в своё время.

На сей раз собрались на даче, где иногда останавливался президент нашего клуба, приезжая из Карликании. Все вошли в дом почти одновременно. У каждого в руках была телеграмма, полученная утром. Текст телеграмм оказался совершенно одинаковым (кроме, разумеется, адреса). Вот он: «Честь имею пригласить вас на юбилейное торжество, имеющее быть состояться в моей загородной президенции сегодня в 12 ноль-ноль по дачному времени. Вас ждёт сюрприз. Нулик».

Несмотря на военно-морское «12 ноль-ноль», хозяина в «президенции» не оказалось, хотя по всему видно было, что к приёму гостей он готовился: в комнате было чисто прибрано, всюду стояли свежие цветы. На столе в большой картонной коробке, перевязанной красной шёлковой ленточкой, возвышался торт – ибо что, кроме торта, может быть в такой явно кондитерской картонке? Правда, эта картонка, против обыкновения, была почему-то с дырочками. Но, я думаю, предусмотрительный хозяин провертел их для того, чтобы торт не прокис.

– Точность – вежливость королей, но не президентов, – сказал Сева, указывая на высокие старинные часы в узком ящике. – Уже две минуты первого.

– Терпеть не могу, когда опаздывают гости, – возмущалась Таня, – но когда опаздывают хозяева!.. Это уж, извините, ни в какие ворота не лезет!

Тут в часах что-то щёлкнуло, дверца их отворилась, и мы увидели прелестную картину: на фоне мерно качающегося маятника стоял президент в полной парадной форме.

Шум поднялся невероятный. Все обступили Нулика, наперебой требуя разъяснений: что означают его телеграммы? Что за юбилей у него? И вообще, к чему вся эта таинственность? Нулик стоял, скрестив руки на груди, явно наслаждаясь произведённым эффектом.

Наконец, когда вопросы прекратились, он молча вышел из своего убежища, подошёл к торту и торжественно, как на открытии какой-нибудь выставки, разрезал ножницами красную ленту. Мы подняли крышку и ахнули! В коробке мирно спал настоящий, только маленький, чёрный лев. Дружное «ах!» и яркий свет разбудили его. Он вскочил, сильно затряс гривой, как после купания, после чего львиная шкура свалилась, и вместо чёрного льва перед нами предстал белоснежный Пончик.

Грянул оглушительный туш (и когда это Нулик успел включить магнитофон?), а за ним – не менее оглушительная овация собравшихся. Когда все стихло, президент сказал:

– Разрешите считать ваши аплодисменты за поздравления моего друга Пончика, которому исполнилось сегодня ровно четыре года и два месяца.

– Вот так юбилей! – фыркнула Таня. – Дата как будто не больно круглая.

– Абсолютно круглая, – безапелляционно ответил Нулик. – Конечно, для тех, кто умеет считать. Четыре года и два месяца – это ровнёхонько 50 месяцев. Круглее не бывает!

С этим пришлось согласиться. Правда, одно обстоятельство вызывало некоторые сомнения: откуда Нулику известна дата Пончикова рождения? Ведь её не знал даже бывший хозяин юбиляра, Сева!

– Впрочем, – сказал Олег, – так ли это важно? Гораздо важнее, что юбилей Пончика нам удивительно на руку. Ведь сегодня клубу предстоит разбираться именно в собачьих делах. Тему нашего заседания я бы так и назвал: «Дела собачьи».

– А я бы назвал так, как Магистр: «Собачий террариум», – предложил президент.

– И повторил бы его ошибку! Ведь террариум – помещение для пресмыкающихся: для змей, крокодилов, а никак не для собак.

– У Магистра в голове, наверное, всё время вертелось слово Терранигугу, – предположил Сева. – Вот он и сказал «террариум».

– Я тоже так думаю, – убеждённо согласился президент. – Между этими словами наверняка есть что-то общее. И тут «терра» и там «терра». Только вот что он означает?

– «Терра» по-латыни «земля», – объяснила Таня, – стало быть, это не он, а она. Потому-то помещение для пресмыкающихся, которые только и умеют что ползать по земле, называют террариумом.

– Что же тогда означает Терранигугу? – продолжал доискиваться Нулик и тут же сам себе ответил: – А, понимаю! Это земля, о которой никто ни гугу не знает.

– Кроме Магистра, – улыбнулся Сева.

Таня иронически поджала губы.

– Ну, ему известно многое такое, о чём никто ни гугу не слышал. Например, о некоем детективе по имени Монте-Холмс. Все нормальные люди знают детектива Шерлока Холмса…

– …и Монте-Кристо, – подхватил Нулик.

– Ну, Монте-Кристо, хоть и расследовал преступления, в детективах всё-таки не значится, – поправил его Сева.

– В таком случае перейдём к нашему юбилею, – предложил президент, с нежностью расчёсывая пышные Пончиковы усы. – Будем сегодня говорить о собаках.

– Только не так, как говорит о них Магистр, – предостерёг Сева. – Пончику это вряд ли понравится.

– Потрудитесь пояснить вашу мысль, – потребовал президент весьма холодно.

– И потрудюсь, – с комической серьёзностью отвечал Сева. – Я знаю много пород служебных собак: овчарки, доберманы, лайки, колли… Но никогда не причислял к служебным ни спаниелей, ни такс, тем более комнатных собачек, вроде болонок и карликовых пинчеров.

– Ничего подобного, – возразил Нулик, – болонки и карликовые пинчеры великолепно служат. На задних лапках. Хотя, конечно, – продолжал он, переждав общее веселье, – не следовало Магистру болонок называть свирепыми, а спаниелей – короткошёрстными. И уж совсем нелепо утверждать, что у такс длинные ноги…

– Добавь к этому, – посоветовал Сева, – что не стоило Магистру причислять к собакам Буцефала.

– Да, с Буцефалом он напутал, – сказала Таня. – Буцефал никогда никого не сторожил. Магистр, вероятно, имел в виду Це́рбера – мифического трехголового пса, который сторожил подземное царство мёртвых – Аи́д. Цербер впускал в Аид всех беспрекословно, зато выйти оттуда не давал никому. Во всяком случае, перехитрить Цербера удавалось немногим… Отсюда и выражение: стережёт, как Цербер.

– Ладно, – сказал Нулик, – про Цербера я уже все понял. А кто такой Буцефал?

– Буцефал – конь, – пояснил Олег, – знаменитый конь знаменитого Александра Македо́нского. Между прочим, история у него довольно любопытная…

– Ну вот! – огорчился Нулик. – А мы, как назло, условились говорить только о собаках…

– Нет правил без исключений, – сказал я.

– Верно! – обрадовался президент. – Выкладывай свою историю, Олег!

– «Буцефал» по-древнегречески означает «бычьеголовый», – начал Олег. – Конь этот отличался диким нравом. Укротить его не удавалось никому. И вот вместе с другими лошадьми Буцефала привели к царю Македонии Филиппу. Филипп и его юный сын – будущий завоеватель мира Александр – сразу обратили внимание на Буцефала: это было очень статное, сильное, могучего сложения животное. Но так как справиться с ним никто не смог, Филипп хотел отказаться от этой лошади. Александр, однако, устыдил отца: отказаться от такого великолепного коня из-за трусости? Ни за что! Юноша смело подошёл к Буцефалу, схватил его за узду и ловко поставил против солнца, так как догадался, что коня пугает его собственная тень. Потом, крепко сжимая поводья, Александр приласкал животное и пустил его бего́м, а сам побежал рядом. Через некоторое время, почувствовав, что конь утомился, Александр быстро вскочил к нему на спину, и тот смиренно подчинился своему укротителю. С тех пор Буцефал стал верным другом Александра и участвовал во всех его военных походах.

– История действительно любопытная, – сказал Нулик. – Но вернёмся всё-таки к собакам. Внимание! Приступаю к размещению по клеткам!

Нулик взял клетчатую бумагу, обвёл 64 клетки (по восьми в каждом ряду) и стал рисовать в них собак. Но отличить болонку от таксы по его иллюстрациям не было никакой возможности. Тогда Таня предложила помещать в клетки не самих собак, а их номера. Недаром Чёрный Лев присвоил каждой породе собак порядковые номера́! И вскоре перед нами лежала такая таблица:

Сева посмотрел на неё и тут же забраковал:

– В твоём питомнике будут вечные коммунальные склоки. Ведь однопородные собаки у тебя то и дело соседствуют! Например, в клетке четвёртого ряда снизу и четвёртого столбца слева сидит собака под номером 1. Но ведь наискосок от неё помещаются ещё две собаки под тем же номером. А как они реагируют на подобное соседство, ты знаешь.

Нулик только вздохнул и покорно принялся за поиски других вариантов. Ребята, каждый самостоятельно, занялись тем же. Правильное решение первым нашёл Олег. Он расположил собак по клеткам таким образом:

Нулик от этого варианта пришёл в восторг, но тут же попросил Олега сохранить его в тайне, чтобы о нём, упаси боже, не проведала Нуликова учительница.

Олег поглядел на него поверх очков:

– Это почему же?

– Понимаешь, – замялся президент, – если она узнает про этот фокус, так непременно воспользуется им на контрольных работах: составит четыре варианта задач и распределит их между нами в том же порядке, как ты рассадил собак. И пойдёт у нас собачья жизнь. Потому что никто ни у кого не сможет списывать.

До чего практический ребёнок!

– Вот заметят, что ты списываешь, – стращала Таня, – достанется тебе на орехи!

– Заметят? Ха-ха! Это ещё бабушка надвое сказала.

– Кстати, – спохватился Сева, – про бабушку-то мы и забыли. Давайте сосчитаем, сколько человек жило у Чёрного Льва вместе с бабушкой.

– Я уж давно сосчитал! – похвастался Нулик. – Вот следите: Чёрный Лев с женой – это двое, ещё две матери – уже четверо. Далее отец с сыном – шестеро. Дочка – это уж семь. Так? Затем бабушка с внуком – получается девять, да плюс зять с тёщей – итого одиннадцать человек как одна копеечка.

– А ещё президент! А ты не подумал, что бабушка – она ведь одновременно и мать и тёща, – улыбнулась Таня.

– А Чёрный Лев сразу и муж, и отец, и зять! – подхватил Сева.

– А жена его к тому же и мать и дочка! – продолжал Олег.

– Ну, а сын Чёрного Льва – внук своей бабушки! – закричал Нулик, включаясь в игру. – Так что у каждого из них по три звания. Кроме сына. У сына – всего два. Выходит, семейство Чёрного Льва состоит… дайте сосчитать… состоит из четырех человек. Так что пяти комнат им заглаза хватит, если, конечно, не считать собак.

– Что их считать! – отмахнулся Сева. – У собак есть свой собственный террариум. Давайте-ка поспешим на собачьи бега, а то они уже начались.

Тут все посмотрели на Пончика, который, соскучившись, бегал вокруг стола, как лошадь по манежу. Бутерброд с колбасой заставил его остановиться и прекратить свой цирковой номер.

– Дамы и господа, – провозгласил Нулик, – одни бега закончились, начинаются новые. На старте четыре рысака: пинчер под номером один, болонка под номером два, третий номер у спаниеля, четвёртый – у таксы. Приготовились, внимание, старт! А теперь вы решайте задачу, а я чуток отдохну.

Сева погрозил ему кулаком:

– Пользуешься тем, что мы гости воспитанные и не можем тебе ответить как следует?

– Пока вы пререкаетесь, собаки давно уже поравнялись, – сказал Олег, протягивая бумажку. – Вот вам моментальная съёмка бега. По ней вы можете легко убедиться, что все четыре собаки встретились в первый раз на расстоянии двух третей дорожки. Если, конечно, считать от старта.

– Ха! – Нулик язвительно усмехнулся. – Такую фотографию и я сделаю. Только у меня собаки встретятся на трех четвертях дорожки, считая от старта, а у Севы на семи девятых… Нет, ты мне доказательства подавай!

– Устами младенца глаголет истина, – поддакнул Сева.

– Какая там истина! – огрызнулась Таня. – Уж если Олег говорит две трети, значит, две трети!

Но Нулик был неумолим:

– Пусть докажет.

И Олег стал доказывать:

– Рассмотрим сперва бег двух собак: таксы, которая бежит медленнее всех, и спаниеля. Спаниель бежит вдвое быстрее таксы. Ясно, что он с самого начала её опередит и потому встретится с нею только на обратном пути. Обозначим теперь через икс путь, пройденный таксой до встречи со спаниелем, а длину беговой дорожки – буквой a. В таком случае спаниель до встречи с таксой пройдёт путь, равный a+a-x, то есть 2a-x. На этой бумажке изображён момент их встречи.

– Пока все правильно, – заметил Нулик. – Посмотрим, что будет дальше.

– А дальше, – продолжал Олег, – примем скорость таксы за единицу. Тогда скорость спаниеля будет равна двум. Спрашивается, сколько времени потратит такса, чтобы встретиться со своим соперником?

– Ясно, икс секунд, – заявил президент.

– А может, быть, и минут, – поправил Олег, – но это неважно. Ну, а спаниель потратит на свой путь вдвое меньше времени, то есть

Остаётся оба выражения приравнять между собой – ведь собаки-то встретились!

– Приравняем, – согласился Нулик. – Получим…

– Мы пахали, – в тон ему сказала Таня.

– Получим, что

– невозмутимо продолжал Олег.

– А отсюда любой школьник найдёт, что… Что он найдёт?

– Он найдёт, что 2x=2a-x. Откуда 3x=2a, а уж один икс равен двум третям a. x=²/₃a, – закончил Олег. – Именно это я и сфотографировал.

– Принимается! – внушительно изрёк Нулик. – Но где же другие собаки?

– Будут тебе и другие. Рассуждаю так: за то время, что такса одолела ²/₃ дорожки, болонка, которая бежит в четыре раза быстрее таксы, пройдёт ⁸/₃ пути, то есть 2²/₃a. Иначе говоря, болонка успела пробежать дважды дорожку, да ещё ²/₃ её и, следовательно, тоже поравнялась и с таксой, и со спаниелем.

– Блеск!.. – закричал Нулик. – Давай дальше!

– А дальше остаётся самый быстроходный пёс – карликовый пинчер. Он бежит в восемь раз быстрее таксы и сумел за то же время, что и она, пробежать путь, равный ¹⁶/₃a, то есть 5¹/₃a. Значит, пробежав беговую дорожку пять раз, пинчер на шестом разе, идя навстречу таксе, пробежал ещё ¹/₃a. Итак, все собаки встретились одновременно. А вот и схема бега:

Но Нулик все ещё переходил от восторга к сомнению:

– Пока что все правильно. Но что же дальше? Когда собаки встретятся во второй раз, и в третий, и в двадцатый?

– Не так скоро, – отвечал Олег. – Для того чтобы всем встретиться вторично, таксе надо пробежать дорожку дважды, то есть пройти путь 2a. За это время спаниель пробежит 4a, болонка – 8a, а пинчер – 16a.

– Тут все четыре рысака встретятся у старта, и все начнётся сначала, – подсчитал Сева.

– Само собой. Впрочем, пусть наш сомневающийся президент соблаговолит сам заняться этим на досуге.

– Будет сделано! – отрапортовал Нулик.

– А теперь спокойной ночи! – сказал я, во второй раз за весь вечер вмешиваясь в ход заседания.

– У меня спокойной ночи не будет! – вздохнул Нулик.

Этой цитатой из Магистрова послания завершилось двадцать первое, юбилейное, сборище клуба КРМ.