Текст книги "Снятие последней печати"

От всего того, что я начитался у Разиных, от разговоров с ними – мне казалось, что они оба как-то осторожничали и чего-то не договаривали – я стал плохо спать, да и стало сниться всякое. Снился мой дед и снился прямо скажем препаскудно. Пошли картинки старой Самары: Троицкий рынок, мужички с топорами и пилами у подвалов напротив входа в рынок, телеги, грохочущие по булыжной мостовой. У Николая Степановича в его пухлых папках было много фотографий и некоторые крепко засели в памяти. Однажды среди ночи я проснулся, вскочил с кровати, подошел к окну. Фонари освещали темную улицу. Некрасовская была вся в асфальте, мне же снилось, как по здоровенным булыжникам гремит телега и проезжает именно где-то в этих местах, а в ней мой крупноносый дед. Извозчик подстегивает лошаденку – они едут к Волге за дровами. Я даже вспомнил оклик какого-то человека:

«– Дмитрий, куда едешь-то? Опять за дровишками?

Ответа не было, но появилась довольно пошлая картинка. Дмитрий, то есть мой дед, сидит в каком-то помещении, напротив женщина, его рука шарит ей под платьем. Женский голос, похоже дрожащий, произносит:

«– Перестаньте, прошу вас. Дмитрий Дмитриевич, ради бога.

Этот поганый Дмитрий Дмитриевич продолжал гладить ногу женщины и приговаривал:

«– Михаловна, не бойся ты меня. Если тебе мало дров, ещё доставлю. У тебя в квартире всегда тепло будет.

Снились картинки ещё гнуснее. Откуда такое вообще бралось, в бумагах Николая Степановича такого не было, но, наверно, что-то было. Там были циркуляры из заседания самарского совета и всякие резолюции по персональным делам. Приводились случаи арестов за контрреволюционную деятельность. Один раз был упомянут некто Савва Любишин, железнодорожник, работавший в депо, успешно выступивший на закрытом партсобрании самарского губернского комитета. Этот Любишин быстро продвинулся, избирался делегатом партсъезда, а в 30-е годы вообще переехал в Москву. На одном из пожелтевших листов я прочел слова деда в разговоре со своим приятелем из работников-особистов:

– У Савки была аморалка с одной бабенкой, да ещё он подставил своего приятеля Генку Зотова. В Москве должны знать об этом. Я уверен, что это мурло паровозное скрытая контра. Надо ему муду подрезать.

Я поинтересовался у Николая Степановича, о Любишине ли говорил дед или о ком-то другом. Тот пожал плечами и сказал, что точно это ему неизвестно. То, что он и Варвара Семеновна о многом мне не хотели рассказывать меня раздражало. Если это все какая-то тайна, то какого хрена они мне показывали весь этот архив.

Из всего прочитанного в бумагах Николая Степановича я вывел два важных момента. Во-первых то, что дед мой был порядочной скотиной и здорово любил гадить людям. Похоже я в него и началось это у меня ещё со школы. Второе же состояло в том, что этот Николай Степанович имел какой-то интерес мне показывать все эти затхлые бумажки. Я спросил у него об этом, он же заявил, что просто хотел, чтобы я знал о прошлом своего города, о своем деде и своей матери. Но о матери, положим, я ничего толком и не узнал – ни сам Разин о ней мне почти ничего не рассказывал, ни в его бумагах ничего о ней не сообщалось. В целом в этом Николае Степановиче была какая-то муть и я вскоре перестал к нему заходить.

Если говорить о мути, то этого добра подвалило у меня предостаточно. Не только семейство Разиных с их непонятным желанием познакомить меня с жизнью деда, самарским прошлым. С чего вдруг-то? Кто-то же их надоумил на это. Затем Толик Новосельцев. Я ему еще раз звонил, примерно через месяц после той встречи со шлюхой у дома Разиных. Говорил он как-то неуверенно, словно боялся чего-то. На мой вопрос, не он ли эту стойловую кобылицу пригнал в Самару, Толик промямлил, что хотел сделать мне приятное.

– Придурок ты, Толяма! Что, эта сука отслеживала, где я бываю? Услугами проституток я не пользуюсь. Не путай меня с собой Тебя кто-нибудь подбивал на такие дела? Я говорю о приглашениях в твою автомастерскую, о развозках товаров.

Новосельцев долго отмалчивался. Через минуту неохотно вякнул:

– Звонили, просили, чтобы я пристроил тебя на какую-нибудь работу. Ну я и.

– Что, так за здорово живешь?

– Нет-. Голос Новосельцева чуть увял. – Кое-что дали.

– Жалко, что по шее тебе не дали. Кто звонил-то?

– Не знаю, честно не знаю. Но ты, Лёня, не обижайся. Я же хотел как лучше.

Я выругался и отключился. Похоже, что тут дело не только в бабках – Толик крепко струсил. И кто же его напугал?

Очень непонятные дела были и с Серегой Нелидовым. Компьютер я осваивал успешно, денег за эти услуги он брать не желал, на мои вопросы, чего ради он тратит столько времени на меня отвечал, что по своей природе педагог и любит просвещать людей, особенно понятливых. Как-то раз Нелидов заявил:

– Я сейчас тебя познакомлю с работой разнопрофильных компаний.

Нужно отдать должное Сереге Нелидову – варил он крепко. Он стал демонстрировать мне на компьютерном экране разные производственные, строительные, коммерческие компании, объяснять их возможности, уровень капитала каждой, их филиалы и даже выходы некоторых компаний на иностранный рынок. Далее Серега поведал о работе руководителей этих компаний, об акциях и их значении в современном хозяйстве. Заговорил он также о конкурентной борьбе между различными бизнес-группами, о захватах одних другими.

– Сильный всегда прав. Некоторые доброхоты считают, что слабым нужно оказывать поддержку; если слабые задолжали, то надо им помочь, ссудить некоторые суммы. Ты, Леонтий, как бы поступил?

Вопрос Нелидова мог быть провокационным: он мог вполне допустить, что я стал бы помогать слабакам – я же, впервые увидев его, сходу дал ему сотню. Вопрос свой Серега мог подбросить и с другой целью, а именно: узнать, как поведут себя состоятельные дельцы на конкурентном поле и согласен ли я с их тактикой. Я сказал:

– То, что сильный всегда прав это фигня. То, что сильный, как правило, плюёт на слабого, тут и разговаривать не о чем. Но это вовсе не значит, что он, этот сильный, всегда прав. Если бы у меня был свой бизнес, то помогать слабакам я бы не стал. Сделал бы наоборот: скупил бы все долги должников и их кооператив накрылся бы медным тазом и стал бы моим. Но из этого вовсе не следует, что я был бы прав. В данном случае, я поступил бы как обычная коммерческая гнида. Все известные миллиардеры делают именно так.

Нелидов внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Уроки же наши продолжались.

В тот день я закончил работу рано, сказал нашему старшому, что возьму одну из машин, бывшую в ремонте, и прокачусь по магазинам – я давно собирался купить себе что-нибудь из шматья. В мастерской мы нередко брали тачки нашей клиентуры и гоняли их по своим нуждам. Я особенно не выбирал, купил джинсовую пару, какие-то новомодные кроссовки и уже собирался уехать, как в детском отделе заметил мальчика лет одиннадцати. Тот во все глаза разглядывал подростковый велосипед, смотрел неотрывно и с неуёмной страстью. Ясно, что для этого симпатичного пацана это был предел мечты. Я подошел к нему.

– Как зовут тебя, молодой человек?

Он поднял голову – действительно симпатичный мальчуган, глаза светло-серые, волосы темно-русые с легкой кудрявенькой. Вроде серьезный и толковый.

– Саша.

– Хорош велик? Давай купим?

Он отрицательно качнул головой.

– Нет. Я же вас не знаю.

– Только и всего-то! Так познакомимся. Меня зовут Леонтий Дмитриевич. Через пять минут велик твой. Хорошо, Саша?

– Нет.

Он снова покачал головой и негромко добавил:

– Мама рассердится.

Я собирался было возразить, отчего это мама должна была рассердится, как услышал:

– Что тут происходит?

Молодая женщина появилась откуда-то сбоку и вперила в меня вопрошающе – подозрительный взгляд. Наверняка мать, хотя Саша не очень был похож на неё.

– Хотел я подарить вашему сыну приглянувшийся ему велосипед. Надеюсь, вы не будете сердиться на мальчика?

Женщина решительно взяла Сашу за руку и, не взглянув на меня, поспешила уйти.

Возможно к вечеру я уже и забыл бы об этом эпизоде, если б на своем мобильнике не обнаружил эсемеску неизвестно кем присланную. Вообще-то я таких посланий почти не получаю. Раз мне прислала писульку какая-то девчонка, с которой я встречался не очень долго, Новосельцев в Тольятти что-то передавал, да ещё Нелидов неизвестно зачем решил сообщить, что на пару недель уезжает в Москву. В той эсемеске значилось:»Саша Волин, мать Анастасия, проживают на Галактионовской 37, кв 5»

Итак, за мной кто-то следит. Чего ради? Уж тут явно обошлось без Толямы Новосельцева. А зачем мне знать, где живет этот Саша и его строгая мамаша? Весь вечер я пытался в этом разобраться, но так и не разобрался. И лишь через день в голову пришла престранная мыслишка: а что если те, кто отслеживали меня и наблюдали за мной и Сашей вообразили, что я непременно захочу снова увидеть этого мальчугана. Откровенно говоря, я должен был признаться сам себе: не то, чтобы я так хотел увидеть Сашу, сколько насолить его мамаше и купить ее сыну велосипед. Я так и сделал. Велосипед же доставил по указанному в эсемеске адресу и оставил привязанному к рулю записку с одной фразой «Саше, с наилучшими пожеланиями. Леонтий Дмитриевич».

Жора Свиридов, с которым мы вместе работали, предложил приобрести по дешевке французскую малолитражку «клио». Мы только что её починили, подкрасили, отроду ей было около двух лет – хозяин уезжал, видимо, был при деньгах и запрашивал совсем немного.

– Ты ж один живешь, машинка маленькая, фирменная, болячек нету – ты же сам проверял всю механику. Если не хватает бабок, могу ссудить. По такой цене вряд ли хорошую тачку достанешь.

Особого желания иметь свой автомобиль у меня не было, но, поразмыслив и придя к выводу, что с этой «КЛИО» будет веселей, я решил обзавестись своим транспортом. Деньги, конечно, пришлось одалживать, но не у Свиридова. Мне пришло на ум занять десять тысяч у Разиных Подумал: если Николай Степанович откажет, неважно под каким предлогом, значит он законченный жлоб и весь его архив тоже жлобский. Но он не отказал, даже больше того не спросил, когда я эти деньги отдам. Выходит, он действительно ко мне относиться с симпатией и помнит мою мать.

Все свободное от работы время я стал разъезжать на своей малютке – все в ней было отрегулировано без сучка и задоринки. По-хорошему Жорку Свиридова надо было благодарить.

Я почти забыл о том случае с подаренным Саше велосипедом, фамилию его точно забыл, но тот помнил меня и как-то раз, проезжая по Молодогвардейской, я услышал, как кто-то окликает меня по имени отчеству. Остановился.

Саша стоял на тротуаре с каким-то мальцом и махал мне рукой. Я вылез из машины и подошел к нему.

– Как дела, Сашок? Мама сердилась за велик?

– Не, не очень. Сказала лишь, что вы хоть и молодой, но нахрапистый.

Саша рассмеялся, я тоже.

– Катаешься?

– Сейчас нет. Продырявилась резина на заднем колесе и руль погнулся.

Приятель Саши сердито заметил:

– Да тут не только колесо и руль – скоро весь велик покурочают. Сашка всем дает кататься.

– Ты бы не давал?

На мой вопрос Сашин друг решил не отвечать.

– Послушай, Александр. Сделаем так. Ты мне сейчас отдашь свой велосипед, а завтра к вечеру примерно в то же время я тебе его доставлю в целости и сохранности.

Когда на следующий день я привез починенный велик, мать Саши с усмешкой сказала:

– А вы, Леонтий Дмитриевич, последовательны в своих делах. Скажите, сколько вам лет?

– Двадцать семь.

– Да? Я думала еще меньше. Ладно, спасибо за подарок.

Я уже направился к двери, попрощался с Сашей, обернулся.

– А как вас зовут?

– Анастасия Юрьевна. Можно просто Настя. Я назвала вас по отчеству, потому что вы так представились. Всего доброго, Леонтий.

Я не думал, что мы с Сашей и его матерью ещё раз встретимся. Но вышло по-другому. Это было в воскресенье, накануне первого мая. По Куйбышевской валила большая толпа школьников, видимо, они шли на экскурсию со своей учительницей. Среди них был Саша, мы почти одновременно заметили друг друга. Я спросил, как у него дела. Он сказал, что у него все в лучшем виде, потом спросил, люблю ли я футбол. Я сказал, что не очень.

– А я очень. Пойдете со мной на футбол? Мама меня одного не отпустит.

– А ты, Саша, уверен, что со мной отпустит?

– Не знаю, может быть отпустит.

– Хорошо, пойдем. Но футбол – это развлечение для узколобых, а ты, Сашок, парень толковый, с головой. Лучше бы в театр. Да и публика там другая, более продвинутая. Скажем, в ТЮЗ. Как ты?

Саша внимательно посмотрел на меня, подумал и сказал:

– Я согласен, но сначала на футбол, а потом пойдем в ТЮЗ.

Саша так хорошо, как-то светло улыбался. Я кивнул.

– Леонтий Дмитриевич, дайте номер вашего телефона. Я вам позвоню. Хорошо?

– О чем речь, Сашенька! Только не на чем мне записать номер.

– Да я запомню.

Надо сказать, что Саша на меня производил сильное впечатление, весь тот день я думал только о нем.

Мы побывали на футболе, Саша позвонил через несколько дней и мы пошли в театр. Пришла и мамаша. Настя. Она была какой-то размягченной, доброжелательной.

Этот поход в театр оказался для меня знаковым. В антракте Саша стал говорить о кинофильмах, которые ему нравились, сказал, что кино он больше любит, чем театр, и даже больше, чем футбол. В ответ же я сказал, что можно сделать так, что у него дома будут все фильмы, которые он любит.

– Можно, конечно, если есть компьютер.

– Так купим комп, Сашок.

Как я ожидал, Настя стала возражать, но я решил это дело дожать до конца. Купил ноутбук, Серега Нелидов его инсталлировал, я же показал Саше, как легко можно скачать любой фильм.

Вплоть до начала июня мы регулярно встречались с Сашей, я усиленно стал читать и интересоваться всем тем, чем увлекался Саша. Это нас здорово сблизило. Нравилось ли все это Насте было неясно. Она постоянно подварчивала, говорила, что я много трачу денег, что компьютер отвлекает Сашу от уроков. Я как-то спросил Сашу, как у него дела в школе. Все хорошо, говорит. Вроде так и было и Настя не отрицала. Но почему же она была недовольна?

Она позвонила неожиданно и в первый раз, спросила, смогу ли я Сашу отвезти в летний лагерь. Понятно, что я тут же согласился.

Мы возвращались обратно в полдень. Кажется это был восемнадцатый километр, проехали будку гаишников, справа и слева раскинулись зеленые рощицы. Настя попросила остановиться. Повернулась ко мне.

– Тебе не надо?

Вроде речь шла о малой нужде. Но глядя, как она медленно удалялась в чащу, я понял, что Настя имела ввиду совсем не это. Она шла очень медленно, как будто выжидая. Но мне совсем не хотелось с ней трахаться. Сам не знаю почему: и лицом, и фигурой Настя вполне подходила для такого рода дел. Живет без мужа, надо думать мужик ей нужен, но в ее лице было что-то неприятное, недоброе. То, что ко мне Настя относилась с явной злинкой это чувствовалось. Впрочем, может я преувеличивал и все было не так, но по взглядам ее на меня было именно так.

Она вернулась минут через пятнадцать. Неужто ждала, что приду?

Всю обратную дорогу мы почти не разговаривали, да и в лагерь когда ехали я говорил по большей части с Сашей. Я подвез Настю к дому, она поблагодарила меня и, не оборачиваясь, быстро исчезла в подъезде.

Я был почти уверен, что больше эту женщину не увижу. Но я опять ошибся – Настя мне позвонила через несколько дней после той лагерной поездки. Сказала, что у неё проблема, она боится возвращаться домой, около работы ей поджидает парень, который давно не дает ей прохода.

– Понимаешь, Леонтий, он очень настырный. Не мог ли ты встретить меня у подъезда нотариальной конторы на Гагарина. Я работаю там, заканчиваю в шесть. Это недалеко от пересечения с Авророй.

Это пахло возможной дракой, но не в том суть. Какого черта Настя решила призвать меня в качестве рыцаря-защитника? Неужто я и впрямь такой вахлак, что не разобрался в её отношении к себе? Ну явно же мутная баба – Сашка совсем другой парень.

Само собой, я поехал, разыскал это контору. Около подъезда была лавочка. Я сел, посмотрел на часы: две минуты седьмого. Приготовился ждать, но долго сидеть не пришлось, подвалил какой-то мордастый тип, спросил, не найдется ли закурить. Я отрицательно мотнул головой. Мужику этому было под сорок, но как следует я его не успел рассмотреть – он внезапно вякнул:

– Гляжу я, земляк, копыта-то у тебя разные. Народился таким, что ль? Могу одно копыто укоротить.

Я сидел и это мурло не могло видеть мою хромоту. Значит… Я ещё вполне не разобрался, что это значит, но зато полностью осознал, что был основательно обосран. Ясно было и другое – этот мордастый шмокадявник был в разы сильнее меня. Но такое спускать нельзя – меня он крепко измордует, но и я могу оставить на его наглом мурле долговременный след. Все дальнейшее произошло настолько быстро и как-то даже помимо моего сознания. Я извлек из своих джинсов фирменный ремень со здоровенной массивной пряжкой и в раскруте звезданул своему «земляку» по мясистой роже. Тот взревел, схватился за щёку и ринулся было на меня. В ту же минуту неизвестно откуда возникли двое неизвестных, ухватили этого охломона за руки – я успел лишь заметить, как по левой части его физиономии и из носа густо валит кровь – и увели его. Минут пять я старался уяснить, что произошло. Что это за мужички так своевременно, да и умело выкрутили руки этому типу? Но не это главное, главное в другом – «земляк» знал о моей хромоте, а знать он об этом мог только от Анастасии. Кажется, она Волина.

Я прошел в помещение нотариальной конторы. Сидел так какой-то парень. Я спросил, могу ли я увидеть Анастасию Юрьевну Волину. Парень ответил, что она ушла полтора часа назад. В таком случае эта Настена явная стерва и все подстроила, будучи в полной уверенности, что мордастый «земляк» меня основательно измордует. Вот слюнявый баран, явился защитник. Но за что эта сука так взъелась за меня? Неужто за отсутствие взаимности на зеленой травке?

Откровенно мне было очень паршиво на душе, я зашел в какую-то забегаловку и выпил сто грамм водки. Занятно то, что я почти не задавался вопросами, кто те мужики, кто пришли ко мне на выручку. По мне лучше было быть побитым, чем испытать то, что я испытал. Подлость в любой форме внушала мне отвращение и я, испытав на себе её паршивые щупальца, подумал, что сам нередко поступал с изрядной подлючестью, правда более скрытной, а такое, может быть, еще мерзопакостнее. Не знаю, оказала ли эта история какое-то влияние на мою дальнейшую жизнь, но одно можно было сказать с уверенностью – я стал осмотрительнее и старался не делать тех мелких пакостей, которые делал раньше. Тут, конечно, не обошлось без отталкивающих деяний деда – я очень не хотел быть похожим на него. Будущее покажет, получится ли это у меня.

2. Власть

Я был в мастерской, когда запел мобильник. Прозвучал незнакомый голос с каким-то акцентом.

– Добрый вечер, Леонтий Дмитриевич. Мы бы не могли встретиться?

Я поинтересовался, с кем говорю. Голос довольно мягко и не настырно заявил, что при встрече будет и имя. Я спросил у неизвестного, где он хочет встретиться.

– Да где пожелаете и в любое время.

– В любое?

Такая покладистость удивляла. На следующий день я не работал, в полдень же у меня были компьютерные занятия с Нелидовым.

– Если в любое, приходите ко мне завтра в половине девятого утра. Живу я.

Голос меня прервал, опять очень мягко, и чуть распевно поведал, что знает мой адрес. Что ж, дела мои продолжают обрастать вопросами.

Человек с мягким и не настырным голосом был на редкость точным. Ровно в половине девятого утра в дверь постучали. Незнакомец был высок, с внешностью явно дальневосточной. Он протянул руку.

– Меня зовут Кимура, родом я из города Киото, что на японских островах. Называю себя подробно, уважаемый Леонтий Дмитриевич, поскольку знаю, что русских, прежде всего, интересует национальность собеседника. Многие этого не желают признавать вслух, однако думают именно так.

Тут не поспоришь, пронеслась мыслишка. Мне захотелось представить своих соотечественников в более благопристойном виде, так как и я считал, что думать сходу о происхождении того, с кем встречаешься, дело малодостойное. Я немедленно заварил чай, поставил на стол банку кофе, достал из холодильника палку сервелата, недоумевая про себя, когда я ее купил. Значит, он Кимура, интересное имя и вообще красивый мужик, глаза совсем не узкие, но с большими наплывами на веках. Улыбка добрая. Может обманная?

– А я думал, что японцы низкорослые, вроде китайцев, а то и помельче, вы же, господин Кимура, почти на голову выше меня, хотя роста я не маленького.

– Вы правы, Леонтий Дмитриевич, граждане страны Восходящего Солнца не отличаются высоким ростом. Я же подобно некоторому количеству своих соотечественников попал в особую группу тех, кто не составляет национальный типаж.

Он, не чинясь, сам наполнил свою чашку чаем, пригубил и одобрительно кивнул. Первые десять минут разговора, как я вскоре понял, носили ознакомительный характер. Говорил этот человек по-русски просто здорово, рассказал, что с ранней юности занимается предпринимательской деятельностью, в свое время работал в сфере высоких технологий, но не как инженер, а как организатор, технический руководитель, сказал также, что близко знаком с бизнесами в разных странах и основательно изучил особенности функционирования русских компаний. Что до российского предпринимательства, то здесь Кимура, как мне показалось, был довольно сдержан, не произнес ни одного дурного слова, хотя сам я о наших недавно народившихся махерах от бизнеса думал совсем по другому. Он лишь заметил, что русские председатели правлений и банкиры находятся в ощутимой зависимости от властей. Серега Нелидов был более откровенен и впрямую говорил, что часть крупных предпринимателей как столичных, так и периферийных прикормлены кремлевскими медвежатниками. Именно так определял Нелидов главных правителей нынешней России, а самого президента не называл иначе, как пахан.

– В настоящее время я генеральный менеджер ста девяти различных компаний, разнопрофильных фирм и объединений. В моем распоряжении находятся гигантские долларовые активы, значительная часть из них в ценных бумагах, но и немалая доля в наличности. Вы разрешите, Леонтий Дмитриевич?

Мой гость просил разрешения воспользоваться раскрытым компом. Я сделал широкий купеческий жест правой, как бы говоря тем самым, что он не только может использовать лэптоп, но и вообще, если пожелает, забрать его себе. Кимура с улыбкой кивнул, допил чай – ни к колбасе, ни к хлебу он даже не притронулся – и тут же перебазировался к компьютеру.

Как бы слабо я не представлял всю деятельность современных воротил, какие бы картины на этот счет мне не успел нарисовать Серега Нелидов, я не мог представить себе, чтобы один человек управлялся со многими десятками компаний. Здесь этот приятный гражданин наверняка привирал, но делал он это также мягко и красиво, как улыбался и говорил.

В дальнейшем пошел форменный фейерверк и спустя много часов после ухода Кимуры я немало удивлялся сам себе, как это мне удалось сохранить внимание, задавать вполне разумные вопросы и не захлебнуться в том море информации и ярких фирменных постов, которые Кимура обрушил на меня. Компании: автомобильные с совместным русским и иностранным капиталом, строительные как промышленного назначения, так и частных застроек, производственные объединения пищевой промышленности, швейные предприятия со своими специализированными магазинами, разбросанные по огромным пространствам, и так далее и тому подобное; фирмы от посреднических сбытовых, связанных с заграничными поставщиками до отечественных, производящих часы, изделия из натурального меха и некоторые предметы народных промыслов; большое количество мелких объединений, во главе которых стояли иностранные предприниматели. Причем эти совершенно избыточные сведения сопровождались фамилиями коммерческих директоров, председателей правлений и всякого рода состоятельных фирмачей. Я держался наплаву, смотрел на приятно улыбающегося Кимуру, думать о чем либо был не в состоянии, так как напряженно старался удержать в памяти то, что мне он говорил и уловить какую-то связь между всеми этими большими и малыми составляющими чьего-то громадного бизнеса. Вряд ли, если б это был кто-то другой, а не этот человек, я выдержал бы так долго свое сиденье перед разноцветно мелькающим экраном. Я задавал вопросы, но вовсе не потому, что это мне было интересно. Задавал от того, чтобы Кимура не подумал, что рядом с ним сидит махровый лох. Вопросы, по мнению Кимуры, были интересные, хотя я-то в этом сомневался – он просто хорошо воспитанный человек, русский наставник, да тот же Нелидов, круто выразился бы, услышав, например, мой вопрос, почему российские компании и фирмы на своем лого постоянно используют латинскую графику и берут названия заграничного происхождения. На мой вопрос, являются ли все эти компании и коммерческие объединения частными или принадлежат государству, Кимура ответил не сразу.

– Я говорю не только о русских компаниях, но и о забугорных. Если они принадлежат государству, то менеджерам там делать нечего и вы вполне удержите на коротком поводке не только сотню, но много больше всяких объединений и фирм, так как эта уже полицейская служба, а никакой не бизнес. Хотя может я что-то не понимаю, скорее всего не понимаю. В моем представлении свободный бизнес не должен быть под государственным колпаком. Так учит меня Сергей Нелидов. Вы наверняка знакомы с этим парнем, ведь так?

На эту минуту мне было ясно одно: кто-то собирается мне подкинуть какое-то серьезное дело и этот господин из Киото, и Серега Нелидов, а может и Новосельцев в одной связке. Возможно в той же компашке и Николай Степанович Разин, просветивший меня насчет старой Самары, ее кровавых революционеров и моего подлючего дедули. То, что мною занимаются, тут и говорить не о чем. Эти молодцы, уволокшие в неизвестном направлении наемное мурло Настёны Волиной, это ж не просто так. Если вдуматься, то и поведение моего названного папани наводит на разные мыслишки. Ведь этот У сков явный жлоб и Николай Степанович это подтверждает. Чтоб такой паскудный мужиченка так за здорово живешь отписал мне такую квартиру в центре старого города! Да никогда и Люба тут ничего бы не сделала.

– Да, конечно, я знаком с Сергеем Нелидовым. Скажу больше: я знаю даже тех людей, которые внимательно отслеживают ваших недоброжелателей, Леонтий Дмитриевич.

– Да ну! – Я был сильно удивлен такой откровенностью. – И много у меня таких недоброжелателей?

– Нет, немного.

Не знаю, был ли я особо впечатлителен, доверчив – вроде нет, но этот Кимура меня здорово расслаблял. Я ему верил, как будто был знаком с ним невесть сколько. Вот это его «нет», сопровождаемое какой-то домашней, теплой улыбкой превращало меня в настоящую тряпку.

– На сегодня известно, что вашим активным недоброжелателем является Анастасия Волина. Эта женщина очень агрессивна, мстительна и жестока. Я не знаю о ваших личных отношениях с этой дамой, Леонтий Дмитриевич, что, кстати, совершенно никого не должно касаться. Главная причина её резкой враждебности к вам объясняется ростом вашего влияния на её сына. Для Волиной совершенно недопустимо, чтобы кто-нибудь нарушал её монопольное право на этого мальчика, Саша же к вам начал привязываться. Этот мальчик не является родным сыном Анастасии Волиной, это сын её сестры, проживающей в настоящее время в Караганде. Мать Саши тяжело больна, шесть лет назад Волина увезла Сашу в Самару, сказала мальчику, что его мать умерла и он теперь будет жить у неё. Она приучила мальчика называть её мамой, сурово обращалась с ним. Саша её очень боится. Женщина эта не может иметь своих детей, страдает от этого – видимо, это явилось одной из причин её тяжелого нрава.

– В таком случае, – сказал я, – надо вернуть Сашу родной матери. Господин Кимура, скажите: это трудно сделать?

– Совсем нет, – серьезно заявил он, настолько серьезно, что даже улыбка, постоянный спутник этого человека, куда-то подевалась. – Вам стоит лишь распорядиться.

– Не понял.

Думаю, что никто бы здесь не понял. Что это значит?

Кимура не спускал с меня глаз, заговорил и опять без улыбки. И то, что этот человек не улыбался заставило меня насторожиться. С первых слов стало ясно, что речь шла о нешуточных вещах. И для него – он выполнял чей-то приказ, и для меня, которому предназначалось совершенно неподъемное дело. Дикость всего того, о чем говорил Кимура, была налицо. Что он предлагает? Не много не мало, как стать во главе какого-то необъятного объединения разнопрофильных, разнокалиберных компаний, фирм с фантастическими денежными фондами, тех самых, о которых он говорил в самом начале нашей встречи. Первой моей реакцией явилось нервно-игривое восклицание:

– Это что – анекдот?

Кимура несколько раз мигнул – казалось, он не понял моей реакции. Так как его молчание продолжалось около минуты, я был почти уверен, что он не понял.

– Господин Кимура, вы, скорее всего, пошутили. Как я могу возглавлять эту прорву коммерческих организаций, компаний и всякого рода объединений, когда я законченное фуфло, замухрышка, колесный мастеровой, в общем фигня на постном масле. Тут и у умного человека со специальным образованием в недельку крышу снесет. Да и вообще кому это надо, кому это в голову пришло усаживать меня на это место? Идейка-то чья, господин Кимура? Мне кажется не ваша – вы человек добрый, я почти уверен в этом, и не станете меня бросать в этот галдящий ядовитый муравейник. Я кое-что читал о нравах, которые во всех бизнесах существуют, как там подъедают друг друга, а уж если кто поскользнется, то непременно подтолкнут, чтобы упал и не очухался.

Кимура лучезарно заулыбался, почему-то закивал, дал мне до конца высказаться, потом же выдал следующее заявление:

– Уважаемый Леонтий Дмитриевич, вы очень скромны и явно недооцениваете себя. Вам совершенно не требуются какие-то особые знания, вам даже не нужны будут советники, а если вдруг вы захотите что-нибудь выяснить, то сможете связаться либо со мной, либо с господином Нелидовым. У вас на руках будет полная картина работы всех предприятий и фирм, которые объединены в единый комплекс под названием «Серториус». Ваше слово для всех руководителей данного конгломерата будет равносильно приказу. Уверяю вас, Леонтий Дмитриевич, никто не ослушается и не проявит даже намека на какое-то своеволие. В вашем стационарном компьютере, как и в вашем личном айфоне, будет вся информация, касающаяся всего комплекса «Серториуса» с указанием активов всех компаний, фирм, их конкретных деловых связей с отечественными и иностранными производственными объединениями, с возможными проблемами и методами устранения этих проблем. В вашем айфоне будут также коды отдельных спецгрупп, которые вы сможете использовать по своему усмотрению. Проще говоря, Леонтий Дмитриевич, речь идет о людях, которые выполняют силовые, если хотите, полицейские функции. Эти спецотряды действуют только по вашим указаниям и не подчиняются ни одному председателю правления любой компании «Серториуса». Уверяю вас, Леонтий Дмитриевич, все это совсем несложно – ведь вся работа конгломерата осуществляется без прямого вашего участия. Я предвижу ваши вопросы. Не сомневаюсь, что главный из них: что представляют собой люди, возглавившие компании «Серториуса» и почему они безоговорочно готовы подчиняться какому-то неизвестному лицу. Ведь так?