Текст книги "Небо в кармане"

Глава 6

Хорошо, что аллейку заложили пошире, иначе бы точно какое-нибудь дерево зацепил. Навыки из той жизни не срабатывают, им еще адаптироваться под местные реалии нужно.

До чего же несуразное управление на этой таратайке! До рулевого колеса местные гении еще не дошли, вместо него самое простое, что только можно придумать, – рычаг. Или румпель? Да какая разница, как эту хрень называть? Руль, он и в Африке руль, как бы он не выглядел. Чтобы поехать в левую сторону или направо свернуть, приходится его в соответствующую сторону поворачивать. Люфты в соединениях огроменные, эта хреновина словно сама решает, куда ей сворачивать. Упарился, пока наловчился предугадывать машинные порывы и своевременно их парировать. И ведь никакой обратной связи от колес на этом румпеле из-за люфтов. Мало того, это якобы управление еще и чуточку из-за них запаздывает. Как раз в такие моменты агрегат рыскать и начинает, так понимаю. Интересно, а на здешних «Фордах» или «Пежо» такая же система или уже более прогрессивная? Я же помню откуда-то, что уже должны, должны быть в стране машины этих марок. Посмотреть бы…

Пока приноровился к управлению, исплевался, изругался. Хорошо еще, что без использования соответствующих выплеснутым эмоциям характерных идиоматических выражений. А то представляю, как бы тогда у дядьки глаза повылазили от удивления. Или от ужаса, как тут угадаешь? Это на практике проверять нужно. Но лучше не надо. Напроверялся уже! Где только не засветился со своей несоответствующей манерой поведения и изложением вслух своих мыслей…

В общем, с грехом пополам докатились до центральной площадки и сделали два круга вокруг клумбы. Приноровился, и коляска самобеглая пошла ровнее. Даже подгазовывать понемногу начал. Из выхлопной трубы дым клубами сизыми валит, моторчик весело тарахтит, люди со всех сторон сбегаются поглазеть на бесплатный механический аттракцион. Ворон местных с деревьев согнал, теперь они кругами над нами ходят, пикируют, возмущенно орут и гадят. Бомбят на выходе из пикирования, так сверху блямбы и шмякаются. И брызги, как осколки, летят во все стороны. А мы верх не успели надвинуть. Досталось нам с дядькой по полной! Отмывать салон теперь придется и самим отмываться, и одежду в стирку отдавать.

Остановились точно напротив парадного входа в усадьбу. Мастерство, оно ведь никуда не делось. И глушить такой мотор просто – перекрыл подачу бензина, он и заглох. Уф-ф! Все это время ехал на первой передаче, привыкал к управлению, на вторую переходить пока не рисковал. Сейчас отдышусь, водички выпью (повариха как раз из окна своей кухни выглядывает, удивляется нашему с дядькой внешнему виду, ее и попрошу воды подать), да и в обратную сторону начну круги наматывать.

Выезжать куда-то еще пока страшновато. Для начала достаточно. Вернусь к сараю, проверю технику, сам отдохну. Вроде бы и ерунда, аллейка и два круга, а умотался, словно вагон с углем разгрузил. И только после этого, возможно, еще куда-нибудь прокачусь…

Или не после этого? Да и отдыхать в моем возрасте много вредно. Глянул в направлении выезда с территории усадьбы – а почему бы и нет? Зудит что-то пониже спины, не буду уточнять, где именно, так и подталкивает – а что там, за воротами?

– Ну, Николай Дмитриевич! – отряхивается от несуществующей пыли дядька, нервно охлопывает себя по животу, по штанинам и повторяет, словно заведенный:

– Ну, Николай Дмитриевич! Ну, удивил!

– Клаша, водички попить подай! – улыбнулся поварихе. И на стояночный тормоз аппарат поставил. Есть здесь и такой.

Та перекрестилась да и скрылась. Чтобы буквально через секунду вновь появиться в открытом окне и протянуть мне большую и явно тяжелую кружку. При этом сама через подоконник перевесилась, а груди тяжелые сарафан оттянули. Как не вывалились? Вот для чего ворот женщины завязывают. Зрелище, завораживающее своей милой эротичностью. Дядька даже громко сглотнул при виде такой прелести.

Клаша услышала, заулыбалась довольно и еще ниже наклонилась. Якобы мне кружку на вытянутой руке протягивает, подходи да бери. А тяжелая кружечка-то, в себя литр точно вмещает, а то и больше, вон как повариха напряглась.

Только было собрался за водой пойти, да заодно и повариху от падения спасти, да дядька остановил. Придержал аккуратно за руку:

– Ты посиди пока, отдохни.

А сам пальчиком поманил одного из глазевших мужичков, да и приказал забрать у поварихи кружку и поднести питие его сиятельству.

Пока мужичок с явным энтузиазмом и гордым видом выполнял приказание (как же, отметили именно его, почти приобщили к механике, можно будет потом нос позадирать), дядька меня тихонечко наставлял. Шептал на ухо:

– Сам не ходи! Невместно при мужиках! Прикажи, и все сделают. И им хорошо, княжич их старание заметил, и тебе уважение. Запомни, как себя с первых минут поставишь, так к тебе и дальше станут относиться. Понял?

– Понял, – кивнул в ответ.

Принял протянутую мне мужичком кружку, поднес ко рту и присосался, как клещ. Мало того, что вкусно, так и пахнет напиток одуряющее. Еще и в нос пузырьками шибает! Клаша молодец, кваску холодного налила, сообразила, что мне лучше будет и вкуснее. Краем глаза вижу, что дядька исподволь, чтобы никто не заметил, поварихе кулак показывает. А та и довольная. Как увидела реакцию дядьки, так еще пуще наклонилась. Ну куда пуще-то! Сейчас все это богатство как перевесит, да как вытянет повариху из окна. Вот шуму-то будет… Пусть и невысоко тут, но не побилась бы, дуреха.

Похоже, что не только мне подобные мысли в голову пришли. Дядька кулак убрал, но скривился и рявкнул:

– Клавдия, ну-ка скройся с глаз моих. Не доводи до греха!

Повариха сначала отшутиться думала, это сразу понятно было, да на меня глянула, потом на свое вывалившееся за окно хозяйство, на весело скалящихся бесплатному зрелищу мужиков. Усмехнулась, да и втянулась в кухню. Глянула оттуда на дядьку свысока, победно повела плечами, вскинула гордо голову, да и окно закрыла.

Гад ты, дядька, такую картину испортил, такого зрелища лишил. И нечего теперь так шумно и горестно вздыхать, коли сам виноват. Глянул на него искоса, а он с кухонного окошка глаз не сводит. Оп-па! Да у них тут вроде бы как амур пролетел? Отношения? Ах ты, старый плут! Ходок!

Что он там все мне шепчет? А-а, про уважение. Так это всем понятно.

Да и чего тут не понять? Ничего в этом мире не меняется. Уважение… Да какое это уважение. Таким образом настоящий авторитет не зарабатывается. А то, о чем он мне толкует, не что иное, как самая что ни на есть дедовщина.

Всегда считал и считаю, что корни дедовщины тянутся из садиков и школ, из заводов и предприятий, из различных учебных и служебных заведений. В них и нужно в самую первую очередь искоренять эту самую дедовщину. Вас в садике старшие не шпыняли? А во дворе? Или в школе? Деньги не отбирали и тумаков вдогонку не навешивали? Нет? Школа, наверное, сказочная была. Что? Время сейчас другое? Да нет, время всегда одинаковое. И люди. А вот условия – да, они меняются…

А в институте что, старшие курсы младших не обижали, не относились свысока? Да сколько угодно. Было же? Если не хитрить? Было! То-то. А на работе или службе? Наверняка! Только там это по-другому называют – чинопочитание, уважение или еще как.

А то, ишь, привыкли все на армию валить. Просто в армии, в силу ее специфики, все гораздо заметнее, чем на гражданке. Потому что коллектив закрытый, люди постоянно находятся друг подле друга. Так что не наговаривайте на армию, она лишь проявляет то, что в нас закладывают с детства.

Пока квасок пил, еще больше народа набежало… Откуда столько-то? Из близлежащей деревеньки, что ли? Близко не подходят, опасаются, со стороны поглядывают во все глаза, да во весь голос нас с дядькой обсуждают, как это мы так лихо с этой вонючей тележкой управляемся.

Интересно, что впереди толпы одни мужики стоят, картузы с голов поснимали, в руках их мнут. Под ногами малые вьются. Головенки свои наружу высунут, стрельнут восторженными глазенками и тут же назад прячутся, за спины взрослых. Ребятни постарше не вижу, словно вообще их нет. Наверное, старшие все к делу приставлены, и отлучаться им не положено.

Во втором ряду уже женщины стоят. Больше молчат, а переговариваются в основном мужики.

А вот и управляющий показался. Пешком пришел, потому и отстал от деревенских. Сразу заметил, что мы на него смотрим, поклонился коротко, поприветствовал. Ну и дядька ему так же кивнул. Я, чтобы не накосячить, сделал вид, что на агрегат отвлекся.

Это, получается, в который раз я его вижу? В третий? Или второй все-таки? И не упомню, как-то не попадается он мне на глаза. Или делом настолько занят, или просто стороной обходит, как все непонятное.

А я для всех окружающих очень непонятное создание. Подслушал тут один интересный разговор, горничные между собой на кухне судачили. Говорили, мол, после выздоровления своего чудесного княжича не узнать стало. Словно подменили его!

– А ну, цыть! – шикнула на разболтавшихся девушек Клаша. – Разговорились, глупые! А ну как услышит кто, беды вам не миновать.

– Да кто услышит-то? – девичий голос сбавил громкость, притих, но сдаваться не собирается, продолжает стоять на своем. – Сама посуди, то с нас глаз не сводил, все ненароком прижаться норовил, а тут как обрезало.

– И чего в этом плохого? – втянулась в разговор Клаша.

– Для нас ничего, – это уже другая девушка влезла. Я их пока по голосу слабо различаю. Да и через закрытую дверь попробуй различи, кому какой голос принадлежит? – А для княжича удивительное дело. Молодой же еще. Как бы плохого чего не было.

– Молчи, дура-девка! За такие разговоры сама знаешь, что может быть. А Николай Дмитриевич нормальный. Сама сколько раз замечала, как он на меня заглядывался. Ну, когда думал, что никто не видит.

– Да на тебя все заглядываются! Даже кони! – громкий девичий хохот заглушил ответ поварихи.

– И вообще, странный он какой-то стал, – отсмеявшись, первая продолжила разговор. – Ране за книжкой было не увидеть, а тут из библиотеки не вылезает. Языки разные учит, послушаешь ненароком, так ни одного ж словечка не поймешь. Железом с наставником своим, как оглашенные, машут, звон по всей усадьбе стоит.

Тишина в ответ, никто ничего не стал говорить. Тогда тот же голос победно закончил:

– Он даже вставать с петухами начал.

Дальше подслушивать стало противно. Вроде бы и пустое, кто мне здесь что может сказать, в чем упрекнуть посмеет? Я сам себе строгий контролер. Поэтому тихонько отошел назад, а потом вообще ушел. Но разговор этот еще не один раз в голове прокрутил. Очень уж меня первая его часть насторожила. И непонятно, что с этим делать. Девок-горняшек при встрече щупать? Или щипать? Или еще что? Другой мир, другое время. А люди? Те же… Может, зря я загоняюсь? Возможно, следует себя и впрямь как-то попроще вести? Повстречал кого из девок в коридорчике или на лестнице ненароком, так там же к стеночке и прижал. А? Или княжичу такое непозволительно? Кто бы подсказал нужную схему поведения, у кого бы совета спросить. У дядьки?

Мысленно за голову схватился – сколько всего нового еще узнать нужно. Как на все время найти? А ведь это еще не край. Край будет, когда на учебу поеду, когда среди незнакомых людей окажусь, в новом для себя обществе, в совершенно других, непривычных доселе условиях. И не ехать бы, а придется. Дядька подробно все расклады объяснил, не открутиться мне от этого. Мрак!

Вздохнул, усмехнулся, да и махнул рукой на все. Само собой, тоже мысленно. Никуда я не денусь, справлюсь.

И еще об одном подумал – как было бы хорошо, если бы смог уехать в училище до приезда родителей. Или сначала в столицу, а потом и в училище. Хорошо бы, да жаль, не получится, прием так рано не начнется. А больше мне и некуда ехать, и не к кому. Ну да ничего, сошлюсь на частичную амнезию, я уже как бы и привык в сложных ситуациях на потерю памяти ссылаться. Помогает!

Дядьке, конечно, достанется в случае такого моего признания, как и всем причастным. И непричастным тоже, что не досмотрели, проворонили, не уберегли наследника. Но что делать, потерпят, если жизнь такая. Суровая.

А насчет того, как мне с горняшками себя вести, дядьку и спрошу, в самом деле. Пусть отдувается.

* * *

Стою, на собравшийся народ поглядываю да квасок допиваю. Мужичок не отходит, мнется чуть в стороне, дожидается возврата опустевшей тары. Правильно, молодец, не мне же кружку назад относить. Да и Клаша на дядьку, похоже, обиделась, окошко притворила. Придется с кружкой до двери черного хода бежать, а тут ни много ни мало, а шагов пятьдесят будет.

Поехали дальше? Только самому ручку крутить при таком собрании народа уже невместно.

– Эй, кто тут желает помочь двигатель запустить? – бросаю в толпу клич и кошусь взглядом на дядьку. Одобрит или нет?

Одобрил, заулыбался довольно в усы.

– А че делать-то нат? – после коротенькой паузы выкрикнул кто-то из толпы.

– Это кто там такой смелый нашелся? Покажись? – и сам спрыгнул с сиденья на землю, шагнул вперед. И подначил кричавшего: – Или испугался?

– Чой-то сразу испугался!? – расталкивает мужиков и выходит вперед относительно молодой мужик. Усы с бородой, на голове картуз, сапоги с шароварами, рубаха навыпуск. А нет, не навыпуск, поясок имеется. Просто рубаха колоколом собралась, ремня и не видно. – Вот он я! Готов помочь. Так че делать-то нат?

– Иди сюда, – подзываю парня ближе.

Оглядывается, но идет смело. Ну а когда тот подходит ближе, понимаю, что он просто выглядит молодо, на самом-то деле ему далеко за тридцать. Морщины по лицу, а их издалека не видно. И борода с усами их скрывают, и загар.

– Берешь эту железяку, – показываю на кривой стартер.

Жду, пока мужичок возьмет в руки железяку, и объясняю дальше:

– Обходишь с этой стороны. Обходи, что застыл? И вот сюда вставляешь! Проверяешь зацепление…

Показываю, как именно нужно проверять. Ну а что? Других учить, это не самому делать. Это можно.

– И крутишь! – и останавливаю торопыгу. Объясняю дальше. – Да пальцы не полным хватом клади, а с одной стороны обхватывай рукоять. Гляди, как правильно делать. Ну? Понял?

Это я сейчас перестраховываюсь. Одно дело, когда сам себе вред нанесешь, и другое, когда кому-то постороннему из-за собственного разгильдяйства. Мне же не трудно ему пару лишних слов сказать.

При этом понимаю, что движок слабенький и отдача, если она будет при раннем зажигании, вряд ли пальцы отобьет. Понимаю, но все равно перестраховываюсь. Был у меня такой печальный опыт в детстве, когда на мопедах гоняли по дворам. Помню, на кикстартер ногой нажимаешь, а он в обратную сторону ногу отбрасывает. Неприятно до боли иной раз было, ступню через кед отсушивало напрочь.

Гоняли лихо! Ну и не только по дворам, на дорогу тоже иной раз выскакивали. Боялись гаишников, но рисковали. Как же, самый что ни на есть пацанский поступок!

Правда, к чести своей к тому времени уже знали назубок и правила дорожного движения, и где можно на дорогу выезжать, а где этого делать категорически не рекомендуется. Гоняли в основном по второстепенным дорогам и по загородным. Да и правду сказать, движение тогда было не такое, как сейчас, и техники на дорогах было значительно меньше. А гаишников больше. Только правило нарушишь, а они уже тут как тут. И ловили нас часто. Ну, пытались ловить. Мы же местные, все тропы знаем!

Посмотришь хронику тех лет и вспоминаешь: «Да-а, было же времечко!»

Потом немного подросли и гонять стали уже на мотоциклах. Помню, у меня был первый «Восход», дядька подарил на день рождения свой старый. Сам на нем уже не ездил, вот и отдал, вопреки всем в семье и мне на радость. Ух, сколько мы с ребятами на нем километров по таежным узким дорогам и тропам наколесили! Сколько распадков и перевалов проехали, сколько рек и ручьев форсировали. Бывало, ломались, случалось, тонули. Но всегда ремонтировались сами в походных условиях и до дома добирались своим ходом. И мотик из воды вытаскивали, сушили и запускали. Потом на права сдали, и компания наша разрослась, нас стало больше. Стих собрал себе из металлолома «Минск», Соколенку тоже такой же «Восход» родители купили, Гена гонял на отцовском «Ижаке» с коляской, пока отец в рейсе находился.

Бывало, днями и неделями из тайги не вылезали, гоняли по диким местам, по бухтам и заливам. Это сейчас на море приткнуться негде, а тогда подальше от города отъедешь, и вот он, дикий пляж. Пустая абсолютно бухта, золотистый песочек на берегу, ласковое и теплое море, скалы по мысам, красота. И кроме нас, никого! Ночью в палатках спим, днем из моря не вылезаем. И море тогда было не то, что сейчас. Сколько было трепанга, мидий, гребешка и прочих ракушек. Тьма! Удочки всегда с собой имели, рыбы в воде навалом, так что никогда не голодали. Одна проблема – хлеба приходилось с собой много брать. В тайге и на море его не купишь.

А еще, помню, собирал я аэросани. Мотор на той же свалке металлолома вместе с рамой добыл. В сборе с передней вилкой, кстати. И бензобак с сиденьем. Вообще, раньше свалка металлолома была сродни золотому дну. Там все можно было найти, даже любой цветной металл. Сторожа? Договорился за трояк, они глаза и закрыли, что я выношу и сколько. Сложнее было все это добро до места дотащить.

Раму переваривали по моему чертежу на заводе, тоже по знакомству, вытаскивал потом ее через забор. Такое приключение было. Она же здоровая получилась, стойки под задние лыжи, под винтовую группу в разные стороны торчат, как нести? Так мне ее ребята-сварщики до периметра на «Муравье»-мотороллере в кузове довезли и перекинуть на ту сторону забора помогли. Перелез и дальше уже сам, в одиночку, эту штуку неподъемную на себе пер. Неподъемная, потому что неудобно нести. Но донес, никуда не делся. Да и идти недалеко уже было, всего-то перейти через железку, подняться по склону горы и вот она, наша Станция юных техников! Там все и собирал…

Да-а, с этими санями я тогда наприключался будь здоров, до сих пор с удовольствием прошлые деньки вспоминаю.

Алюминий на лыжи тоже утащил с завода, но уже с другого. В качестве шефской помощи для Станции договорился. Теперь-то понимаю, что это была за помощь, если выносил так же, через забор. Как вспомню, так вздрогну. Листы полуторка, стандартные, в руках так и играют. Но повезло, вынес, не поймали. Какие-то детали вытачивал сам на станке, что-то пришлось делать на заводе. Но уже официально. После эпопеи с листами алюминия больше так не рисковал. Хоть тут ума хватило.

Винт сам вырезал и отбалансировал. На ПСРЗ, в столярном цеху, подобрали отличную заготовку для него. Друг детства помогал выбрать, одноклассник, царствие ему небесное. Работал он там тогда…

А собрать все в кучу не успел, уехал поступать. И поступил. Так все и пропало, никому моя задумка с аэросанями, кроме меня самого, не была нужна. Растащили детали, а винт остался. В авиамодельном кружке потом лет десять стоял. Заходил я туда, будучи в отпуске, самолично его видел.

К чему это я так развоспоминался? К тому, что такая техника, как вот эта коляска самобеглая, никакой сложности для меня не представляет. А пока воспоминаниям предавался, мужичок мотор и запустил. И как-то споро у него получилось это проделать, что я решил его на будущее приметить. Всего-то раз и крутнул. Движок с первого оборота схватился, затарахтел ровно, из глушака синий дымок повалил. Кстати, по возвращению в… куда? В сарай? Звучит как-то непривычно. В гараж? Так и стану отныне то строение называть. В общем, нужно обязательно проверить масло. Наверное, жрет как не в себя, раз так дымит.

Топливный краник открыл, бензин побежал, теперь можно не опасаться, что заглохнет мотор. Кривой стартер у мужичка отобрал, под ноги бросил. Самого его развернул и в спину подтолкнул, иди, мол, к своим. Имя спрашивать не стал, управляющий здесь, он мне и скажет в случае надобности.

А сам на водительское сиденье полез. Оно тут строго по центру получается. По правую руку дядька сидит, слева чуток свободного места имеется. Можно еще одного пассажира брать, но тогда водителю тесновато придется. Лучше на свободное место груз какой-нибудь положить. Пальто, например. Или шапку. Багажного отсека здесь, к сожалению, не предусмотрено. Да и какой тут багаж? Этому моторчику и без багажа тяжеловато.

С круга съехал на подъездную аллею, домчался по ней до ворот. Как-никак уже и опыт появился. Первая передача уже не устраивала, переключился на вторую. Машинка веселее побежала, километров пятнадцать в час на глазок получается. Из будочки сторож выскочил, засуетился, забегал и отворил перед нами ворота. Переглянулись с дядькой, и я выехал за пределы усадьбы.

– Куда эта дорога ведет? – наклонился к дядьке, чтобы не сильно кричать.

Мотор вроде бы и не громко за спиной тарахтит, а вот глушак прямо под боком находится. От него больше всего шуму.

– Верстах в двух развилка будет. Направо в город, налево к реке, – во весь голос кричит мне прямо в ухо дядька. Оглушил, старый черт.

– Поехали к реке? – отодвинулся подальше на всякий случай.

– А доедем? – уже чуть тише кричит старый.

– А куда мы денемся! – смеюсь в ответ. Дорога становится чуть лучше, и я переключаюсь на вторую передачу. – А не доедем, так докатим.

На развилке повернули налево, как и хотел.

Здесь пришлось снизить скорость. Дорога стала еще хуже, на неровностях корпус начал поскрипывать и потрескивать. Деревянный же. Не развалился бы.

На ямах и колдобинах весело подпрыгивали, рессоры здесь есть, а амортизаторов нет. Зато на сиденье подстилка в виде самого натурального стеганого матраса лежит, она и спасает наши тела от ушибов. Иначе поотбивали бы себе на этих ухабах все, что можно и что нельзя.

Скорость еще больше снизил. Из одного упрямства дальше поехал, хотелось что-то новое увидеть. А то все имение и имение, усадьба да подсобные помещения. А тут река, простор…

Скорость-то снизил, а кузову все равно достается. Поскрипывает, что вызывает определенное беспокойство. Или просто не привык я к таким кузовам, а для них подобный скрип обычное дело? Может быть. И еще за цепную передачу на колеса беспокоился. Пыль же.

И сидеть было очень неудобно, особенно когда по колдобинам поехали. Сидушка широкая, матрас под нами ползает, приходится ногами в пол упираться, возвращать его на место. Боковой поддержки нет, спине тяжко, ей тоже упереться не во что. Если только в соседа. Вот и снизил скорость, по-ехал на первой. Медленно, зато спокойно.

Вот и берег! Большой луг и река. Широкая, метров триста здесь будет. На той стороне строения какие-то виднеются, даже лестницу разглядел, что к реке спускается по крутому берегу. Пристанька небольшая, и лодочка стоит. Это успел разглядеть.

– Останавливайся! – толкает меня в бок дядька.

– Зачем? – не понимаю. – До берега же еще далеко.

– Да вон, не видишь, что ли? – кивает в сторону.

Кошусь туда же. Ну, отдыхающие, и что? Люди отдохнуть приехали, пикничок устроили. Лошадок выпрягли, сами под зонтом устроились. Дальше не видно, накрыли они поляну или нет, далеко до них. Но то, что среди отдыхающих дамы присутствуют, сразу сумел углядеть. Платья и шляпки издалека видно.

– Не узнал, что ли? – начинает сердиться дядька. – Остановись же ты!

Хватается за один рычаг, тянет его на себя, цепь дергается, коляска зарывается задними колесами в песок, по инерции выскакивает из ямок…

Отбрасываю дядькины руки в стороны:

– Ополоумел совсем, старый? Убить нас хочешь? Руки убери, перевернемся же!

Но остановился. Дядька ведь не просто так запаниковал? Значит, причина на то точно имеется! И находится она, причина эта, во-о-он там, под зонтом.

– Это кто такие? – моторчик глушить пока не стал. И остановился с таким расчетом, чтобы сразу же можно было развернуться и назад поехать.

– И этого не помнишь? – дядька, не отрываясь, смотрит в сторону гуляющей компании и гоняет по щекам сухие желваки.

Вопрос риторический и ответа не требует. Поэтому просто пожимаю плечами. Старый каким-то образом улавливает мой жест, вздыхает тяжело и сдувается, обмякает на сиденье:

– Да где уж тебе помнить-то! Поехали отсюда, дома обо всем расскажу.

Но уехать мы не успеваем. Отдыхающие сразу засекли наше появление и дружной толпой уже направляются в нашу сторону. Еще бы не засекли, эта тарахтелка на всю округу швейной машинкой стрекочет. Теперь уезжать нельзя, на бегство будет похоже. Стоим, ждем. Вылезать из авто и не думаю.