Текст книги "Тетрадь. Находка при отягчающих обстоятельствах"

– О чём? – Колька попытался изобразить недоумение.

– У Светки был?

– С чего ты взяла?…

– Эх! Ты же обещал никогда мне не врать.

Побежала к подъезду, у дверей обернулась:

– Ну и встречайся со своей Светкой! Пожалуйста!

 
                                     * * *
 

– Что случилось? С Олесей поссорились? – спросил папа, встретив его как обычно – у входа в парк.

Врать не хотелось, и потому Колька промолчал.

Дрона носилась кругами, будто в неё был вмонтирован вечный двигатель.

– Знаешь, – сказал папа задумчиво, – когда я учился в школе, мне нравились многие девочки. Все такие разные, красивые и не очень… Главное, угадать среди них единственную. Тогда будешь счастлив всю жизнь. Это трудно, и не у всех получается.

Папе хорошо говорить – думал Коля – он маму угадал. Вот если бы Светку с Олесей соединить – тогда всё было бы просто. А что теперь делать?

С этой мыслью и уснул…

 
                                     * * *
 

– «Что делать?», «Кто виноват?» – основные вопросы русской интеллигенции, – заявил Кузнечик и добавил, взглянув на Коляна. – Книжки читать надо!

И откуда только он набрался всех этих мудростей?

Кузнечик заявился в школу с замотанным шарфом горлом и говорил шёпотом, чуть слышно.

– Зачем ты пришёл? Ты же болен! – недоумевал Колян. Сам он обычно жаловался врачу на существующие и несуществующие симптомы, чтобы как можно дольше после болезни не ходить в школу. «У вашего мальчика слабая сопротивляемость, – говорил доктор родителям, – придётся ещё дома посидеть». А Кузнечик зачем-то больной припёрся.

– Ты что, забыл? – просипел друг. – Сегодня контрольная по английскому. Давай тетрадь.

Кузнечик, как подводная лодка, погрузился в пучину прéзентов, перфектов и пастперфектов. Губы беззвучно шевелились, отображая английские слова. За будущую оценку можно было не волноваться – Кузнечик обладал феноменальной зрительной памятью.

 
                                     * * *
 

Назавтра ожидался диктант, и Колька был уверен, что Светка снова попросит помочь по русскому. Взгляд, помимо воли, соскальзывал от скучной доски с треугольниками или млекопитающими к заоконным просторам с расцветшими кленовыми листьями. А в ушах звучало Светкино: «Так кто лучше?..»

Когда после четвёртого урока все понеслись в столовую, Светка задержалась и, будто между прочим, спросила:

– Сегодня придёшь? А то я ни бум-бум…

– Да, – Колька чуть не подавился, выдавливая из себя это простое слово.

– Как прошлый раз, – усмехнулась Светка…

 
                                     * * *
 

Вышло совсем не как в прошлый раз. Светкина мама крутилась на кухне, и Колян лишь урывками накрывал Светкину ладонь своей, она замирала, чутко вслушиваясь в мамино пение. Если оно вдруг приближалось, их словно пружиной отбрасывало друг от друга, Светка утыкалась носом в тетрадь, а Колян задумчиво взирал в потолок. Ощущение было странное – будто они крадут что-то. Но что и у кого, понять Колька не мог.

Что осталось в Светкиной голове после их занятий? Явно не причастия и их обороты. Потому что наутро, ворвавшись в класс, упала перед Коляном на колени:

– Коленька, миленький, подскажи, ведь пару схлопочу!

Если быть честным, никуда она не падала, плюхнулась на стул и просто повернулась к нему.

Но Колька представил, как Татьяна Ларина или Машенька, капитанская дочка, шурша крахмальными платьями, приникают к его руке и молят о пощаде. Тут, правда, вышла заминка, поскольку Колян не мог сообразить, о какой такой пощаде можно его молить? Если о диктанте – то бесполезно. Всем известно – на уроке у Веры Алексеевны подсказать невозможно.

Светка смотрела на Кольку так кротко, с такой уверенностью, что он может всё, что рука сама потянулась к ранцу.

– Возьми, – он постарался незаметно передать ей розовую тетрадку.