Текст книги "Может быть, найдется там десять?"

– Да все равно мы уже грабители, а остальное – детали. Раздеваем. Пусть подышат кожей – им полезно будет.

Переоделись, свое обмундирование захоронили в мусоре – его тут было в избытке. После чего Рыцарь подытожил:

– Спасибо этим, не знаю – кто они, за посильную помощь. Сейчас найдем то, что нам нужно.

Нужен был один из вокзалов, где и должна была состояться их встреча с капитаном. В последнем, принятом еще на Ассарте послании Ульдемира он был обозначен как вокзал «Ав». Но в последней редакции городского плана Кишарета в обозначениях и сокращениях возникли изменения, не успевшие еще стать известными даже Ферме. И, в частности, «Ав» теперь означало не автовокзал, а аэро. Понятно, что группа, строго придерживаясь указаний, направилась именно туда и уже менее чем через час оказалась в аэропорту. Потолкавшись там еще час с лишним, никем не встреченные и сами никого не встретив, не только Рыцарь, но и все остальные ощутили потребность в отдыхе. Гостиница «Голубой берег» оказалась ближайшей, туда они и направились, там и поселились, не встретив для того никаких препятствий. Но вовсе не потому, что у них с аккредитацией все было в порядке: наоборот, совсем наоборот. Однако в Кишарете существовал такой порядок: принимать и селить всех, кто желает, – и сразу же отправлять всю информацию о новых постояльцах идентификам. Порядок, надо сказать, вполне разумный. Именно таким образом в полицейский участок и поступили сведения о пятерых, не поддающихся опознанию.

6

– Гер, да что с тобой, в самом деле! – Кажется, Вирга начинала сердиться уже всерьез. Почему она принимает во мне такое участие? Конечно, не случайно. Но только ли из желания поддерживать дружеские отношения с местной полицией? Желание естественное, но им дело явно не исчерпывается. Я снова прислушался к ощущениям своего тела. Ну конечно, мог бы догадаться и раньше. Тело по самую завязку наполнено влечением, памятью о былой близости и желанием новой. Вот оно что. Это в чем-то осложняет положение, но в чем-то и упрощает. Конечно, это явно не моя женщина, однако, во всяком случае, надо по возможности воспользоваться новой информацией.

Интересно, как он называет ее во внеслужебной обстановке? Вряд ли тут будет что-то замысловатое: похоже, что бывший хозяин тела обладал достаточно примитивным интеллектом. Попробую… С чем эта дама может ассоциироваться? Кошечка? Птичка? Мышка? Я знаю миры, в которых это вполне сошло бы за ласкательное имя. Однако ошибка может оказаться и грубой… Пока ясно, что мое нынешнее имя – Гер. И на том спасибо. А она… Обнаруженная мною в кармане записка была подписана буквой «М». Вероятно, с нее и начинается интимное имя или прозвище женщины. Что ласкательного в их языке на «М»? Очень непродуктивная буква. Макака – нет, конечно. Исключено. Мотылек? Это куда ближе. Лучше, чем Муха. Постой, а что, если просто…

– Милая, послушай…

Просчет – судя по выражению ее лица, мгновенно изменившемуся. Плохо. Но, к счастью, она, похоже, не любила откладывать обиду впрок:

– Ты же знаешь – я терпеть не могу, когда ты меня так называешь!

Рассердилась. Понятно. Нельзя оставлять этого так. Надо выходить из положения. Как же обратиться к ней? Я посмотрел на Виргу, и слово возникло само собой:

– Малыш, прости…

Она восприняла это обращение неожиданно. Широко раскрыла глаза. Неуверенно улыбнулась:

– Знаешь, это мне нравится. Называй меня так, когда тебе будет хорошо. Ладно?

– Конечно! Я так и хотел сказать. Просто в тот миг думал, как же мне написать в рапорте о том, что тут произошло только что. Промолчать?

– Нет, ты все-таки не в себе. Доложишь, как обычно: один пассажир был снят с ползуна двумя людьми службы Храма, осложнений не произошло. И дело с концом.

Храм? Что это за храм, чья служба может задерживать людей без всяких возражений со стороны властей? Господи, тут надо начинать с азов, разбираться с самого начала, а для этого нужна и обстановка, и время. А из моих так и не прибыло ни единого человека. Все пошло вкривь и вкось. Плохи дела, капитан.

– А скажи, Малыш…

– Потом, – одернула она меня. – Вот твоя смена.

И в самом деле – двухместный агрик с изображением той же драконьей головы на борту мягко опустился в нескольких шагах от нас. Дверца поднялась, из кабины вылез парень в такой же униформе, что была на мне. Направился к нам. Вирга – она же Малыш – поспешно отошла в сторонку. Видимо, в официальном ритуале места для нее не было. Я позволил телу принять строевую стойку. Сменщик приветствовал меня, подняв на уровень головы руку с раскрытой, обращенной ко мне ладонью. Я ответил тем же движением. Видимо, начинать следовало мне. Какие тут формулы приемки-сдачи? Вряд ли они сильно отличаются от повсеместно принятых.

– Дежурство прошло благополучно, нарушений порядка не было, прибытие и убытие транспорта согласно расписанию. Дежурство сдал…

На долю секунды я запнулся: кто сдал дежурство? Не Гер же, это всего лишь имя. Ну, тогда… Я всегда хорошо запоминал цифры.

– …сдал номер 716803.

– Принял 692559, – прозвучало в ответ. Слава Тебе, Господи, – сошло с рук.

– Гладкого дежурства, – пожелал я уже почти спокойно.

– Тихой подвахты, – услышал в ответ. И дополнительно: – Держись в третьем эшелоне, над перекрестком Зеленого и Оранжевого, в нижних как раз сутолока, сам понимаешь.

Я не понимал, но утвердительно кивнул, мысленно благодаря его за информацию: значит, я должен воспользоваться тем же агриком. Интересно, что подумал бы сменщик, если бы я вместо этого двинулся пешком – да еще не в ту сторону?

– Эй, ты меня не прихватишь с собой?

Вирга обратилась ко мне так, словно мы с ней вовсе не были знакомы или же едва. Такая, значит, была игра. Да и в самом деле – не полагается полицейскому во время патрулирования заигрывать с девицами ни здесь, ни в любом другом мире.

– Ладно, – я слегка пожал плечами. – Влезай!

Я галантно пропустил ее вперед. Сгорают чаще всего на мелочах – например, на незнании того, как открывается дверца в этом аппарате. Я постарался запомнить движение, каким это сделала Вирга. Обернувшись, прощально кивнул сменщику, он этого даже не заметил – двинулся уже в обход, показав нам спину.

Я уселся, медленно опустил дверцу, пытаясь наскоро разобраться в управлении. К счастью, Ферма догадалась вложить в мою память, среди прочего, и это умение. Очень хорошо; если бы я начал путаться в клавишах, моя соседка наверняка заподозрила бы что-то более серьезное, чем просто плохое самочувствие. Я нажал три из дюжины: «Авто», «Возврат» и «Старт». Этого оказалось достаточно.

Пока мы летели, я осмысливал новую информацию. Получалось, что, сменившись с дежурства, я не получал свободы действий: предстояло еще отбыть подвахту, то есть скорее всего – провести какое-то время там, куда я сейчас направлялся. Мелькнула мысль: сейчас в моем распоряжении есть транспорт, есть человек, из которого можно выжать куда больше информации, чем та, какой я владел сейчас. Я немедленно отверг этот вариант: исчезновение полицейского, да еще с агриком, не останется незамеченным, и я лишь спровоцирую операцию по моему розыску – нет, спасибо за такую роскошь, ешьте сами. В концентрированном виде оперативная информация стекается в полицейский участок. Правда, она в основном локальна, однако не зря сказано, что мудрец, увидев каплю воды, может представить океан; я, конечно, не Бог весть какой мудрец, однако же кое-что и в моих силах…

– Где тебя высадить?

Вопрос я задал через силу: высаживать Виргу означало – садиться где-то, перейдя с автомата на ручное управление, а внизу и вправду была сутолока – и в двух нижних эшелонах, и еще более на улице. Я ощутил великое облегчение, когда она сказала:

– Вот еще. Обожду тебя на крыше, а потом попробую подлечить, что-то ты мне сегодня не нравишься.

– А если…

Она покачала головой:

– Да ведь тихо в городе, так что на крышу-то ты сможешь выйти.

– Ну, будь по-твоему.

Такой вариант меня вполне устраивал. Тем более что мы уже долетели и агрик, умело лавируя, пошел на посадку на плоскую, уставленную такими же машинами кровлю полицейского небоскреба.

Я все-таки замешкался с поднятием дверцы; Вирга, перегнувшись, ткнула пальцем в кнопку (оказалось, для того, чтобы открыть выход, надо было лишь нажать крайнюю справа клавишу). Я вышел и галантно протянул руку, чтобы помочь ей. Вирга отстранила ее и выбралась сама. Оглядевшись, сказала:

– Видишь свободные скамейки под навесом. Я подожду тебя там.

– Только не уходи, – сказал я.

Она улыбнулась в ответ, покачала головой, и я направился к будке на краю крыши, где единственно и мог помещаться вход внутрь казенного здания.

На площадке перед лифтом было людно, наверное, потому, что смена закончилась не только у меня и освободившиеся полицейские прибывали для отбытия подвахты тем же путем, что и я, – через крышу. Здоровались друг с другом, обменивались короткими фразами вроде: «Ну, как прошло?» – «Да в норме, напрягаться не пришлось» или «Бузил там молодняк, пришлось приводить в сознание», изредка «Как жизнь, как семейство?» – «Спасибо, живы-здоровы, и твоим того же». И лишь однажды прозвучали слова, заслуживавшие, как мне показалось, внимания: «Был легкий шум – храмовые разбирались с какой-то братвой, о чем-то не договорились. Мы не влезали». – «Подметать много пришлось?» – «Да нет. Они сами потом все зачистили». – «Дров много наломали?» – «Шесть голов храмовых, но все теплые, только обчищены до нитки»… Не очень понятно, но любопытно, и я постарался отложить это в памяти для выяснения. А пока воспользовался этой паузой, чтобы внимательно просмотреть собравшихся, сколько успею. Потому что если уж мне удалось сойти за полицейского, то такое могло получиться и у кого-нибудь из тех, на поиски кого меня и послали. Но надежда эта быстро таяла: никого похожего здесь не нашлось; нет, жизнью духа тут и не пахло. А жаль.

Я, как и все, кивал и улыбался в ответ на такие же знаки внимания, запоминал людей – видимо, это были коллеги по службе, и с ними мне следовало добираться до нужного места. Странно выглядело бы, если бы я начал задавать вопросы вроде: «Забыл, где мое подразделение, напомни…» – «А ты из какого?» – «Да забыл, понимаешь ли…» Нужный этаж оказался девятнадцатым, из лифта вывалилась сразу чуть ли не половина спускавшихся, затопали по коридору; я не отставал. Вошли в просторное помещение, его можно было даже назвать залом, хотя обстановкой оно походило на учебный класс: столики и стулья, но вовсе не ресторанного типа, скорее школьные парты; на стенах – плакаты: форма, строевые приемы, другие приемы – броски, захваты, удары… Видимо, то был действительно класс.

Приемы меня не очень интересовали, зато план города привлек внимание – крупномасштабный, с названиями улиц, обозначением главных, видимо, объектов с их наименованием и номерами, где одна часть города была залита салатным цветом в отличие от остальных, черно-белых, – то был, видимо, район этого участка. Я напрягся, запоминая, в мыслях совмещая с карманным планом, это заняло с минуту. Потом снова повернулся к залу. Половина мест была уже занята, вновь прибывшие без суеты расходились по местам, которые были, кажется, постоянными. Поэтому я еще помедлил, прислушиваясь к телу, потом позволил ему двинуться в нужном направлении, усесться рядом со здоровенным малым и принять ту же свободно-выжидательную позу, в какой здешний люд ожидал последующих действий. Пока все шло вроде бы благополучно, никто не заподозрил меня в подмене.

Минуту или две ничего не происходило. Затем прозвучала команда: «Внимание!» Все разом встали – привычно, не шумя стульями: появилось начальство, три человека. Поздоровались, один из них скомандовал: «К докладам!», все так же бесшумно уселись, и один, откуда-то из первых рядов, начал свой рапорт. Я старательно запоминал формулировки, чтобы не ошибиться, когда очередь дойдет до меня. Ничего сложного: «Номер… (цифры). Объект семнадцать. Без сбоев, без происшествий. Замечено продвижение знакомой группы из службы Храма к ВВ-станции – ну, той… Передано смене. Закончил». Ответ последовал: «Принято. Следующий!» Тут же начал докладывать сидевший рядом с первым: «Номер… Объект восемь. Без происшествий. Но отмечено появление на объекте пяти человек, ранее не встречавшихся. Замечены были близ этой самой ВВ-станции, где вступили в драку с людьми, как выяснилось, службы Храма. Согласно инструкции, вмешиваться не стал, отправил картинку в Идентцентр. В остальном все спокойно. Закончил». Один из начальников проговорил: «Принято. Обращаю внимание внешней службы: патрульный поступил совершенно правильно, не вступая в контакт с подозрительными лицами, но передав их идентификам. Номер заслужил среднюю благодарность. Следующий…»

Новость заставила меня насторожиться. Пять человек, замеченных близ станции ВВ, нигде не числящихся. Кто это, если не мой экипаж? Почему они, не успев ступить на эту землю, уже оказались в конфликтной ситуации, попали под наблюдение, из-под которого вряд ли смогут так просто высвободиться? И не о них ли был услышанный мною на крыше разговор? Это уже засветка. Похоже, полицейская служба здесь поставлена серьезно. Теперь моя задача – установить со своими контакт – становится сложнее, чем представлялось…

Эти мысли заняли все мое внимание, и, может быть, к счастью: они помогли мне без излишнего волнения (а значит, и без сбоев) отрапортовать, когда очередь дошла до меня. Я просто продекламировал заранее сочиненный текст, который почти не отличался от остальных, за исключением разве что одной части:

– За десять минут до конца смены в районе объекта с прибывшего малиретского ползуна был снят один человек силами Храма. Передано смене.

До того у меня были сомнения – стоило ли говорить об этом и тем самым привлекать к себе внимание, без которого я мог бы отлично обойтись. Но я доложил и, скорее всего, поступил правильно: по тому, что мое сообщение было принято начальством без особого удивления и тревоги, я заключил, что им об этом уже было доложено кем-то другим. У меня еще не было сколько-нибудь достоверного представления о сетях наблюдения и контроля, но уже сейчас ясно было, что патрульная служба на объектах была лишь небольшой и не самой главной ее частью. Так что умолчать об этом означало бы – вступить на путь, ведущий прямиком к провалу. Интуиция не подвела. И я, благополучно закончив свой доклад, даже удостоился благодарности – правда, всего лишь малой, но и это я почел своей заслугой. Видимо, можно было считать, что на ближайшее время я обеспечил свою безопасность.

Однако не за этим же меня сюда послали, чтобы я устроил себе тут легкую жизнь. Да и не могло быть никакого покоя – теперь, когда я узнал, что мои люди, скорее всего, маячат в прицеле охранителей порядка.

Раз они в поле зрения полиции, да еще и каких-то идентификаторов и мало ли еще в чьем-то, место, куда они в конце концов попадут, сочтя его пригодным для оседания, станет сразу же известно властям. Но прежде, чем власть воспользуется этой информацией для захвата прибывших, место их нахождения должен установить я сам, чтобы каким-то образом вывести их из-под удара. Каким – я сейчас не знал, но это меня пока не беспокоило: в конце концов, имелись у нас всякие способы, но для этого следовало сначала объединиться. И при этом не раскрыть себя.

Пока я думал об этом, доклады закончились, но команды «Разойдись» или хотя бы «Свободны» не последовало, и это заставило меня снова навострить уши: видимо, должно было последовать что-то новое, а все новое сейчас было для меня полезным.

Так и получилось. Старший из начальства проговорил:

– Переходим к обстановке и заданиям. Полиция Храма сообщает, что занята розыском какой-то группы из восьми человек, якобы пробирающихся к обители Моимеда – в чем-то там они провинились перед храмовыми законами. Но поскольку державных установлений они вроде бы не нарушали, передвигаться группой официально не запрещено, хотя и не принято, а прямой просьбы о помощи от Храма не поступало, мы этим заниматься не станем. У нас и своих дел выше головы.

Я невольно насторожился. Восемь, преследуемых Храмом? Храм – как говорится, по умолчанию – должен быть ближе к духовной жизни, чем все остальное в любом мире. Однако же опыт подсказывает, что нередко вывеска не только не соответствует содержанию, но и прямо ему противоречит. Обитель Моимеда? Если она имеет отношение к Храму, то зачем гнаться за людьми, которые и так туда направляются? Хотя, может быть, эта восьмерка – ну, скажем, террористы и пробираются они туда для совершения какого-то соответствующего акта, поэтому их просто хотят перехватить вовремя? Или дело лишь в том, что они движутся группой, в мире одиночек уже одним этим вызывая подозрение? Ладно, подумаем об этом, но пока я и сам болтаюсь на тонкой ниточке, так что – все внимание тому, что происходит здесь и сейчас. Не пропуская ни слова из того, что говорит начальство.

– …А станем мы заниматься вот чем. Первое: в город прибыла делегация провинции Канидо с петицией в адрес Державного совета по поводу перераспределения налогов. Задача: не допускать, задержать и выдворить. Серьезного сопротивления не ожидается. Исполнители: шестерка в составе…

Последовали номера. Моего среди них не оказалось – вот и прекрасно. Однако так называемая подвахта тут вовсе не означала приятного времяпрепровождения в борьбе с одолевающим сном. По сути дела, она и была настоящей службой. Интересна и сама задача: какую-то делегацию выкинуть, не допуская ее до встречи с, по-видимому, органом верховной власти. Демократия по-альмезотски? Любопытно. Что дальше?

Похоже, сложность заданий тут увеличивалась по мере оглашения: первое было самым легким и безобидным.

– Второе: Торговый комитет Державного совета намерен провести внеочередное заседание для обсуждения законопроекта об изменении налога с оборота. Не допустить, для чего всех членов комитета изолировать до завтрашнего утра, способы на усмотрение группы. Предоплата произведена. Исполнители…

Без меня. Ура. Интересная картина возникает, однако. Полицейский участок решает – собираться органу Большого совета или нет. Это к вопросу о том – кто же тут настоящая власть. Очень полезная информация.

– Задание три. Разборка, о которой тут было доложено, носит несколько необычный характер. А именно: пятеро неопознанных оказали успешное сопротивление парням из полиции Храма. По этому поводу Храм тоже обратился к нам; однако они просят только установить местонахождение пятерки и сообщить о нем, но не принимать никаких мер к их задержанию и выяснению – откуда, что, зачем и так далее. Но вот тут мы с ними согласиться не можем. Не знаю, чего они там между собой не поделили, однако со станции ВВ поступила информация: один из этой пятерки является давно объявленным в розыск преступником, кликуха – Кошелек, по имевшимся сведениям, из нашего мира эмигрировал в прошлом году, теперь, значит, вернулся. Следует думать, что и остальные четверо – люди того же пошиба. Розыск и изоляция таких иммигрантов – это уже наш хлеб, а не храмовый. Зафиксировано место остановки неизвестной пятерки: отель «Голубой берег», номера 76 и 78. Тихий захват. Доставить сюда для установления личностей, обстоятельств и целей их появления, а также источника. Для чего уже дана команда изолировать тридцать седьмой квартал, блокировать население в домах и учреждениях и повязать гостей по возможности спокойно. Мы не станем спешить с оповещением полиции Храма, но возьмем их сами, прокачаем как следует и потом уже решим, что и как делать. Операция отнесена к чрезвычайным. Оплачено будет на месте. Возможное сопротивление подавить любыми средствами. Группа – двенадцать человек, номера…

Я с напряжением вслушивался. На этот раз мне очень хотелось оказаться в составе этой группы – понятно зачем. Но меня вновь обошли вниманием. Спасибо и на том, что сообщили место, где ребята окопались. Интересно, долго ли еще продолжится распределение заданий?

Последние две задачи меня уже не интересовали. В последнюю группу, которой поручено было самое, похоже, трудное и неожиданное – обеспечить беспрепятственное ограбление банка «ТДП-Кредит», – попал мой сосед по парте. Услыхав свой номер, он удовлетворенно ухмыльнулся и не удержался от выражения радости:

– Там десять процентов будут наши – представляешь, сколько это? Мне как раз не хватало до нового прыгуна…

– Повезло тебе, – откликнулся я, стараясь как можно натуральнее изобразить зависть.

– Да уж… Не то что тут киснуть до самого отбоя.

Тут прозвучала наконец команда, означавшая, что сбор закончен, свободные от заданий медленно потянулись к выходу. Я постарался выбраться из зала в числе первых. И успел занять место в первом же лифте, отправлявшемся на крышу.

Поднимаясь, я больше всего опасался того, что у Вирги не хватило терпения и она исчезла; сейчас она была мне очень нужна, никто другой не смог да и не захотел бы мне помочь.

На скамейке ее и в самом деле не оказалось. Я приуныл было, но ненадолго, взглядом обнаружив ее у балюстрады, огораживавшей крышу. Бросился к ней, лавируя между взлетающими агриками с полицейскими эмблемами и членами групп на борту. И в глазах ее увидел радость. «Лишние сложности», – промелькнула мысль. «Наоборот», – возразила ей другая. Ладно, увидим…

– Малыш, – проговорил я, одновременно сделав руками движение, словно собираясь обнять ее и только усилием воли удержав себя от этого. – Как хорошо, что ты не ушла…

И даже сердце екнуло у меня – с такой радостной готовностью подалась она вперед, навстречу несостоявшемуся объятию. Господи, да она и в самом деле… Ох, нехорошо получается.

Но дело – важнее. Ради его успеха ты должен быть готовым при случае пожертвовать и собственной жизнью, не то что…

Жизнью – да. А честью?

Но сейчас – не до этических каприччо.

– Малыш, можешь ты сейчас оказать мне услугу? Помочь. В очень важном для меня деле.

Не согласие и не отказ увидел я на ее лице, но удивление. Наверное, я – да нет, конечно, не я, а прежний жилец в этой шкуре, рыцарь дубинки, – никогда раньше не обращался к ней с такой просьбой. Или скорее не в содержании просьбы была необычность, а в форме, в интонации. Не сообразил вовремя. Тут нужно было иначе, куда более уместным оказалось бы повелительное: «Ты это… Быстро… Вот что сделай!» Привокзальная дама наверняка привычна именно к такой манере. Придется перевести на ее язык.

Не понадобилось, однако: удивление оказалось мгновенным, а сменившая его улыбка не то что радостной, скорее – торжествующей, словно бы Вирга только что обрела нечто, чего давно уже добивалась, на что надеялась, но до сей поры не получала. И ответ ее прозвучал соответственно:

– Гер, ты же знаешь – я для тебя все, что угодно…

И ни с того ни с сего я вдруг уже во второй раз за последние часы подумал – нет, даже не подумал, ощутил: весна, как бы там ни было, а тут весна…

– Молодец, Малыш. Тогда слушай: сейчас, немедленно, как можно скорее, любым способом лети в «Голубой берег» – знаешь? (Она кивнула.) Там номера… В них пятеро мужиков. Передашь любому из них…

Еще пару секунд я смотрел ей вслед, и на душе у меня было странно.

Но вовремя спохватился и собрался. Я уже представлял себе, что такое подвахта: бездельничать не дадут, обязательно к чему-нибудь приспособят, подчиненный всегда должен быть озадачен – в этом альфа и омега воспитания личного состава любой службы. Сейчас начальство как раз решает: кого куда засунуть; в таком хозяйстве занятие всегда найдется. И вот пока еще не началась раздача подарков, следует исчезнуть: мне здесь больше делать нечего, не мой профиль. Главное удалось неожиданно установить: экипаж прибыл, и вскоре – через полчаса, по моей прикидке, – к ним нагрянут представители власти. Что там за уголовник обнаружился, которого здесь разыскивают? Что-то там ребята сделали не так. Наверное, иначе нельзя было. Ладно, сейчас моя задача – отправиться туда, куда должна их привести посланная мной женщина. Иными словами – к тому вокзалу, где ожидало меня мое родное тело и где витали, наверное, в изрядной растерянности тонкие тела блюстителя местных порядков. Произведем обратную замену, но сразу же погрузим его в сон на час-другой. Потом у него возникнет немало проблем. Но об этом пусть его голова и болит, у меня своих забот будет по горло.

И я сказал своему единственному знакомому – тому, с кем сидел рядом на докладах:

– Спущусь на пять минут – забыл про одно дело.

– Смотри, знаешь ведь – вдруг понадобишься.

– Да я мигом. Одна нога здесь, другая – там.

Так оно и должно быть. А потом – и первая нога тоже там. И – с приветом.