Текст книги "Тайны и предания старой Москвы"

Московский герб – святой Георгий

Древний символ Москвы

Главный символ герба Москвы – Георгий Победоносец.

Традиционный образ святого Георгия – юный воин с обнаженной головой на белом коне в светлых легких латах, в светло-зеленом или красном развевающемся плаще, поражающий копьем черного дракона – известен на Руси по древними иконам. Ясен символический смысл этого образа – борьба и победа светлой силы добра над черной силой зла, понятно и то, почему именно Георгий Победоносец стал гербом Москвы, города, которому много раз приходилось отстаивать в битвах свою свободу и независимость от нашествия врагов и который в своей правой борьбе всегда крепко верил в Божью помощь.

Московский герб в его канонической европейской форме был создан в начале XVIII века по указу Петра I. Но изображение Георгия Победоносца как символ московского князя и Московского княжества существовало задолго до эпохи Петра I, с XVI века. Еще раньше – с первых веков принятия Русью христианства – святой Георгий вошел в число известнейших святых покровителей ее, и народная молва, создав о нем множество легенд, сделала его поистине народным русским святым.

Таким образом, в гербе Москвы соединились государственная история России и народное понимание и истолкование образа святого Георгия как справедливого защитника и помощника русскому человеку в его заботах и трудах, а также в военных и иных жизненных бедах, столь щедро сыпавшихся в прошлые века и сыплющиеся на него в настоящие времена.

Житие и подвиги святого Георгия

Святой великомученик Георгий, рассказывается в его житии, родился во второй половине III века в Каппадокии, малоазийской провинции Римской империи (ныне территория Турции) в знатном семействе, был воином и имел высокий чин военного трибуна. Приняв христианскую веру, он раздал свое имущество бедным и пошел проповедовать учение Христа. В 303 году римский император Диоклетиан (284–305), желая искоренить христианство, начал жестокие гонения на христиан.

Той областью, в которой жил Георгий, правил царь Дидиан. Исполняя повеление императора, он призвал к себе Георгия и повелел ему отречься от Христа и поклониться языческим идолам.

Целый день царь Дидиан убеждал Георгия в превосходстве языческих богов, но тот опровергал его доводы и воздавал хвалу Богу истинному.

На другой день царь Дидиан, видя тщетность своих убеждений, повелел подвергнуть Георгия жестоким истязаниям: его били, кололи ножами, жгли огнем. Георгий терпел муки восемь дней, отказываясь поклониться идолам. На девятый день палач отрубил ему голову, и когда это случилось, небо покрылось тучами, засверкали молнии, и сотряслась земля.

Таково краткое содержание древнейшего жития святого великомученика Георгия. Но кроме житийного рассказа о мучениях, которые претерпел юноша-воин, среди верующих возникли и распространились устные рассказы о чудесах, явленных святым, как при жизни, так и после кончины. Рассказывали, что в мучениях Бог не оставлял его: палачи начинали пилить его пилой, но зубья пилы становились такими тупыми, что не причиняли никакого вреда; его бросали в котел с кипящим маслом, но огонь под котлом гас, и масло в тот же миг остывало. Подвергаемый мучениям Георгий думал о тех христианах, которые будут так же мучимы безбожниками, молил Бога, чтобы он помог им претерпеть мучения, как помогает ему: «Господи великий небес и земли, услышь мою молитву, сделай так, чтобы кто, находясь в страхе или в беде, или в напасти, призовет Тебя именем раба твоего Георгия, да спасен будет».

Из чудес, совершенных Георгием, особенно известным стало, как оно называется в русской традиции, «Чудо Георгия о Змии и девице».

В этом сюжете рассказывается о том, как Георгий спас город от чудовищного Змия.

Возле одного языческого города поселился в пещере страшный Змий, похищавший и губивший его жителей и творивший иную «пакость». Чтобы умилостивить его, жители приносили ему в жертву своих детей. Подошел черед царской дочери, ее одели в багряницу и проводили к змеиной пещере. Ожидая неминуемой кончины, она в страхе «била себя в перси, власы терзаще». В это время мимо проезжал на коне святой Георгий. Он увидел рыдающую девицу, расспросил, что за горе у нее, и затем вступил в бой со Змием и укротил его.

Георгий велел царской дочери обвязать шею чудовища своим поясом и вести его в город. В городе Георгий на глазах у всех отрубил Змию голову, дабы все видели, что их злодей уничтожен. Спасенные горожане возрадовались и, оставив свою языческую веру, крестились во Христа.

Житие святого Георгия было написано много лет спустя после его гибели, к этому времени сохранились лишь самые общие сведения о нем: о его высоком происхождении, о том, что он был воин, о его мученической смерти, да еще предание утверждало, что он был молод и прекрасен собой. Легенды дополняли житие и создавали яркий пленительный образ.

Церковь пыталась бороться с легендарными вставками в житие Георгия. В конце V века папа Геласий I объявил еретическим сочинение «Страсти Георгия», в IX веке патриарх константинопольский Никифор подтвердил запрет Геласия. Но житие Георгия, дополненное легендарными чудесами, получило распространение во всех христианских странах Востока и Европы. Георгий стал одним из самых почитаемых святых.

В средневековой Европе образ Георгия Победоносца воспринимался прежде всего как образ воина и рыцаря в европейской рыцарской традиции, он становится героем рыцарских баллад и романов. Герой рыцарского романа испанского писателя Сервантеса Дон Кихот говорит о нем: «Это был один из лучших странствующих рыцарей, какого имело небесное воинство».

По-иному воспринимался образ святого Георгия на Руси.

Святой Георгий на Руси

На Руси о святом Георгии узнали еще до принятия ею христианства, знали, что у христиан он считался покровителем воинов и князей, и поэтому в 988 году сын великого князя Владимира Ярослав при крещении получил христианское имя Георгий.

Греческое имя Георгий, что в переводе значит «Земледелец», образовано от имени древнегреческой богини Земли Геи. В различных языках в соответствии с их фонетическими законами имя Георгий приобретало в произношении свою форму: у немцев – Йорген, у французов – Жорж, у испанцев – Хорхе. На Руси наряду с формой «Георгий» употребляются другие варианты имен: Егорий, Егор, Юрий, а также Гюрги.

Сын князя Владимира Ярослав-Георгий, вошедший в историю с именем Ярослав Мудрый, почитал своего небесного покровителя, его именем он назвал основанный им в 1030 году город Юрьев, в честь святого основал в 1036 году в Киеве Георгиевский монастырь и церковь. Церковь была освящена 26 ноября, и с тех пор в православном календаре день освящения этой церкви считается праздничным, и в православном месяцеслове имеет название: «Освящение Храма Святого великомученика Георгия, иже в Киеве у Златых врат Святой Софии».

Князь Юрий Долгорукий также в честь своего святого покровителя назвал основанный им город Юрьев-Польской на Владимирщине и построил несколько церквей.

В XIV веке, в княжение Дмитрия Донского, почитание святого Георгия было столь распространено на Руси, что в летописном сказании о Куликовской битве он назван среди сражавшихся на стороне русского войска. «Видеша верние (то есть достойные доверия), – рассказывает летопись, – яко в 9 час биющиеся ангели, помогающе христианом, и святых мученик полкы, и воина Христова Георгие, и славного Дмитрия, и великих князей тезоименитых Бориса и Глеба, в них же бе воевода свершенного полка небесных сил Архистратиг Михаил…».

Дмитрий Донской, возвращаясь с Куликовской битвы, в знак благодарности за победу заложил в великокняжеском селе Коломенском церковь во имя святого Георгия. На монете, отчеканенной при Дмитрии Донском, был изображен святой всадник с нимбом вокруг головы.

В XV веке святой Георгий Победоносец, поражающий Змия, был изображен на государственной печати царя и великого князя Ивана III. При нем же над воротами Спасской – главной башни Кремля была установлена скульптура святого Георгия, «резана на камени».

Георгий почитался на Руси не только в княжеской и воинской среде. В народе его почитали и как воина, и как покровителя земледельцев, чему, конечно, способствовало его имя: любой сельский батюшка мог объяснить своим прихожанам, что обозначает имя Георгий в переводе на русский язык. К тому же получилось так, что праздники в его честь приходились на весну (23 апреля (6 мая) – Егорий весенний) и на осень (26 ноября (9 декабря) – Егорий осенний), между этими двумя праздниками проходил цикл сельскохозяйственных работ и забот с их начала до завершения.

Осмыслив это, русский крестьянин сделал вывод, что Егорий должен покровительствовать тому, что касается крестьянского хозяйства – земледелия, скотоводства, пашни, урожая и всего остального. Так возникли многие крестьянские поверья и обычаи, связанные с Егорием.

По исследованиям специалистов, жития святого Георгия, включающие в себя рассказы о чудесах, в том числе и «Чудо Георгия о Змии и девице», стали известны на Руси с XI–XII веков, к этому же времени относится и начало почитания его в народе.

На русской почве, так же как и в Европе, возникали свои варианты легенд о святом Георгии.

В русском фольклоре существует особый жанр, известный как духовные стихи – повествовательные песни на религиозные темы. Эти стихи поются и сказываются на манер былин. Сюжеты духовных стихов разнообразны: тут и библейские истории, и евангельские эпизоды, и рассказы про святых: Марию Египетскую, Алексея – Божьего человека и другие. Сочиняли и исполняли духовные стихи нищие слепцы, ходящие по миру и живущие подаянием во имя Божие, так называемые калики перехожие. Творцы духовных стихов опирались на богатый русский фольклор, в первую очередь былинный и песенный, и средневековую русскую книжность, создавая яркие, оригинальные произведения.

Духовные стихи пользовались большой любовью у слушателей. А.Н. Радищев в «Путешествии из Петербурга в Москву» описывает сцену исполнения слепцом духовного стиха, которую он наблюдал в подмосковном Клину.

«Поющий сию народную песню, называемую “Алексеем божиим человеком», был слепой старик, сидящий у ворот почтового двора, окруженный толпою по большей части ребят и юношей. Сребровидная его глава, замкнутые очи, вид спокойствия, в лице его зримого, заставляли взиравших на певца предстоять ему с благоговением. Неискусный хотя его напев, но нежностию изречения сопровождаемый, проницал в сердца его слушателей, лучше природе внимающих, нежели взращенные во благогласии уши жителей Москвы и Петербурга внемлют кудрявому напеву Габриелли, Маркези или Тоди. Никто из предстоящих не остался без зыбления внутрь глубокого, когда клинский певец, дошед до разлуки своего ироя, едва прерывающимся ежемгновенно гласом изрекал свое повествование… Жены возрыдали; со уст юности отлетела сопутница ее, улыбка; на лице отрочества явилась робость, неложный знак болезненного, но неизвестного чувствования; даже мужественный возраст, к жестокости толико привыкший, вид воспринял важности. О! природа, – возопил я паки… Сколь сладко неязвительное чувство скорби! Колико сердце оно обновляет и оного чувствительность. Я рыдал вслед за ямским собранием, и слезы мои были столь же для меня сладостны, как исторгнутые из сердца Вертера…».

Широкое распространение в России духовных стихов отмечал и столетие спустя, во второй половине XIX века, П.И. Якушкин, писатель и этнограф, которому принадлежат лучшие записи стихов о Егории. В очерке «Мужицкий год», в той его части, где речь идет о праздниках, он пишет: «Престольный праздник у мужиков празднуется по возможности хорошо; на этот праздник по-праздничному собираются все родные и приятели. Всяк сходит в церковь к обедне, а время нет, то зайдет в церковь. Богу свечку поставит и выйдет из церкви, набожно перекрестясь, а у церкви старцы с чашечкой в руке, и поют стихи про Лазаря, Егория, Федора Тирона, да этих стихов много…»

Духовные стихи про святого Георгия Победоносца, которого в них обычно именуют «Егорий-свет Храбрый», принадлежали к числу наиболее распространенных. Основную часть стихов о Егории составляют стихи на два сюжета: первый – о его мучениях за веру и второй – о битве со Змием и спасении царевны. Сюжеты разрабатывались каждым певцом-исполнителем по-своему. Фольклористами записано много вариантов духовных стихов на эти сюжеты, они отличаются один от другого композицией и деталями. Авторы русских духовных стихов обычно переносят действие своего повествования в места им известные – на Русь – и дают имена действующим лицам соответственные, сохраняя неизменным лишь имя главного героя – Егория. Такая вольность русских сказителей коренится в особенности русского национального сознания. Русский человек верит, что почитаемые им святые, пребывающие на небесах, посещают и Русь, оттого она и называется Святой. Благодаря этому убеждению возникли многочисленные народные рассказы о Николае Угоднике, являющемся в виде доброго старика и помогающем людям в разных житейских делах.

Это же убеждение пронизывает знаменитое стихотворение Федора Ивановича Тютчева, в котором он говорит о посещении России Иисусом Христом – Царем Небесным:

 
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа —
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа!
 
 
Не поймет и не заметит
Гордый взгляд иноплеменный,
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной.
 
 
Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил, благословляя.
 

В Москве, в Коломенском, в овраге, называемым «Голосов овраг», лежит груда древних валунов и поодаль от них еще один камень, в очертаниях которого угадывается лошадиная голова. Вокруг, по оврагу, бьют родники. С этим местом связано старинное предание, которое знают и сейчас.

По этому преданию, именно здесь Георгий Победоносец сражался со Змием и спас девицу. Но в этом сражении он потерял коня, которому Змий своим рогом распорол брюхо. С тех времен и остался здесь след: груда камней – выпавшие внутренности коня, а камень с лошадиной головой – сам конь.

Духовные стихи про Егория довольно обширны по объему, поэтому приходится ограничиться пересказом с цитатами, взятыми из различных вариантов. «Стих про Егорьевы мучения» во всех вариантах начинается рассказом о рождении и происхождении Егория:

 
В шестом году в осьмой тысяче
Да при том царе, да при Федоре
Да при той царице благоверныя —
Да при той Софии Премудрыя,
Спородила она да три дочери,
Да три дочери, да три любимые,
Четвертого сына – свет Егория,
Свет Егория, свет Храброго:
По колени у него ноги в золоте,
По локоть руки в чистом серебре,
Волоса на нем, что ковыль-трава,
Во лбу солнце, во тылу месяц,
По косицам звезды перехожие.
 

Дата рождения Егория, указанная в стихе, фантастична. Автор, зная, что разница между летосчислением от Сотворения мира и Рождества Христова составляет несколько тысяч лет, ограничивается весьма приблизительной цифрой. При переводе на современное летосчисление это будет 2498 год.

В некоторых вариантах царь Федор назван «благоверным князем Федором», княжившим в Чернигове, чем уточняется факт рождения Егория на Руси.

На владения царя Федора нагрянул «неверный царь», «царь-басурманище» – Демьянище (в других вариантах – Кудревян Кудреянище и даже Диаклитианище), он князей-бояр всех повырубил, царю Федору голову срубил, детей его в полон взял, Божьи церкви все на дым пустил, святые образы под копыта коней побросал. Княжон-царевен неверный царь послал стадо пасти, а Егория велел привести к себе и стал уговаривать отречься от веры христианской и поверовать в его, цареву, «латынскую басурманскую» и поклониться его идолам. На что млад отрок Егорий отвечал:

 
– Злодей царище Демьянище,
Безбожный пес бусурманище!
Я умру за веру христианскую!
Не буду веровать латынскую,
Латынскую бусурманскую,
Не буду молиться богам твоим кумирским,
Не поклонюся твоим идолам!
 

Тогда царь повелел Егория-света «мучить всякими муками разноличными». Стали Егория топорами сечь – топоры крошатся, а на Егории ни единой раны. Стали пилой пилить – у пилы зубья поломались. Привязали ему на шею камень, бросили в реку, а он не тонет, против течения гоголем плывет. Его ввергли в котел с кипящей смолой – он не варится, поверх смолы стоит и поет стихи херувимские, а под котлом огонь погас, выросла трава-мурава, расцвели цветочки лазоревы.

Тогда повелел царище Демьянище копать яму глубиной в сорок сажен, посадили туда Егория, накрыли яму досками железными, прибили гвоздями лужеными, заперли замками немецкими, засыпали песками рудо-желтыми. Царище-бусурманище песок притаптывал, а сам приговаривал:

 
– Не ходить Егорью по белу свету,
Не видать солнца красного, месяца ясного,
Не бывать на Святой Руси,
Не слыхать звона колокольного, пенья церковного!
 

Тут бы уж Егорию концу быть, но явилась ему Мать Пресвятая Богородица и говорит:

 
– Ой ты еси, светлый Егорий, свет Храбрый!
Ты за это ли претерпение
Ты наследуешь себе Царство Небесное!
 

Сказала Пресвятая – и поднялись ветры буйные, разнесли пески рудо-желтые, поломали гвозди луженые, разметали доски железные, и вышел Егорий на белый свет.

Пошел Егорий по Святой Руси, пришел в родной город, а город разрушен, сожжен и пуст, нет в нем ни старого, ни малого, только церковь стоит соборная, богомольная. Зашел он в церковь, там молитву творит его матушка родимая – святая София Премудрая. Попросил Егорий у матушки благословения на святое дело. «Поеду я, – сказал он, – по всей земле светло-русской, басурманскую веру побеждаючи, святую веру утверждаючи, царищу Демьянищу за кровь и слезы христианские отплачиваючи». Отвечала матушка:

 
– Ты поди, чадо милое!
Ты поди далече, во чисто поле,
Ты возьми коня богатырского
Со сбруею богатырскою,
Со вострым копьем со булатным,
И со книгою со Евангельем.
 

Поехал Егорий на коне богатырском с копьем и Святою Книгою по земле светло-русской к тому городу, где в палатах белокаменных жил царище Демьянище. (В некоторых вариантах говорится, что Демьянище пребывал в столице Руси – в Киеве.)

На своем пути Егорий встретил преграды-заставы непроходимые: леса дремучие, реки быстрые, горы высокие, стаю серых волков рыскучих, «змея люта огненна», «люту Астрахтир-птицу» – и все преграды с Божьим словом и благодаря своей храбрости преодолел.

Наконец Егорий достиг палат «царища Демьянища».

 
Увидел его царь Демьянище,
Безбожный пес бусурманище,
Выходил он из палаты белокаменной,
Кричит он по-звериному,
Визжит он по-змеиному;
Хотел победить Егория Храброго.
Святой Егорий не устрашился,
На добром коне приуправился,
Вынимает меч-саблю вострую,
Он ссек его злодейскую голову
По его могучие плечи
Подымал палицу богатырскую,
Разрушил палаты белокаменные,
Очистил землю христианскую,
Утвердил веру самому Христу,
Самому Христу, Царю Небесному…
 

Заканчивается стих славой Егорию:

 
Егорьева много похождения
Велико его претерпение!
Претерпел муки разноличные
Все за наши души многогрешные.
Поем славу святому Егорию,
Святу Егорию, свет Храброму!
Во веки его слава не минуется
И во веки веков! Аминь!
 

Духовный стих на тему «Чуда Георгия о Змие» также имеет ряд вариантов, сохраняя общий сюжет. Возле святого города Иерусалима, – повествуется в наиболее распространенном варианте, – были три царства «беззаконные» – Содом, Гоморра и царство Рахлинское, в котором царствовал царь Агапий. На их беззакония великие сам Господь «не мог смотреть», поэтому под Содомом и Гоморрой он разверз землю, и они провалились в бездну.

 
А на третье царство, на Рахлинское,
Напущал Господь Бог на них Змея лютого.
 

(Написание «Змий» и «Змей» не является ошибкой или опечаткой. На старославянском языке, которым пользуется церковь и на котором написаны жития, следует писать и говорить «Змий», а в разговорном русском языке – «Змей», так его называют и в духовных стихах и легендах.)

Поселился Змей в пещере на берегу моря. Горожане давали ему дань – скотину, которую тот пожирал. И вот не осталось в городе скота, пришлось им самим идти

 
Лютому зверю на съедение,
Пещерскому на прожрение.
 

Прошло время, и осталось в городе совсем мало людей, тогда собрались все жители рахлинские к своему царю на широкий двор и стали метать жребий, кому назавтра идти к Змею.

 
Жеребье царю доставалося
Ко лютому Змею идти на съедение,
Ко пещерскому на прожрение.
 

Закручинился царь, опечалился. А царица ему говорит:

 
– Не кручинься, царь, и не печалуйся,
У нас есть с тобой кем заменитеся:
У нас есть с тобой дитя единое,
Одна единая дочь немилая,
Она верует веру все не нашу —
Богу молится она распятому.
Отдадим мы Алексафию лютому Змею,
Лютому Змею на съедение,
Пещерскому на прожрение.
 

«Многой радостью» царь Агапий исполнился, призвал к себе дочь, сказал слова обманные:

 
– Ты, прекрасная Алексафия Агапеевна,
Ты вставай-ка, Алексафия, с утра ранешенько,
Умывайся, девица, белешенько,
И снаряжайся, Алексафия, хорошохонько:
С утра я тебя буду замуж отдавать
За того, который с тобой в одну веру верует.
 

Обрадовалась и возвеселилася Алексафия, она на ложе спать не ложилася, всю темную ночь Богу молилася:

 
Молилася она Спасу Пречистому,
Второму Миколе Барградскому,
Третьему Егорью-свету Храброму.
 

Поутру Алексафия встала, как велел отец, ранешенько, умылась белешенько, нарядилась хорошохонько, вышла на крыльцо и увидела, что посреди царского двора стоит черная карета, запряженная конями неучеными, на козлах сидит детина в платье траурном; она обо всем догадалась, горючими слезами залилась: «Не на то, видать, породила меня матушка, чтобы замуж выдать, а на то, чтобы отдать лютому Змею на съедение…».

Свели Алексафию с крыльца, усадили в карету, отвез ее детина к змеиной пещере и оставил одну. Села Алексафия на крутом морском берегу и стала молиться Спасу Пречистому, Миколе Барградскому и Егорью Храброму. Услышал Господь ее молитву и послал Егория Храброго «для хранения девицы от Змея лютого».

Прискакал Егорий на добром коне, сошел с коня, девице поклонился: «Бог на помочь тебе, царская дочь Алексафия!».

Дал Егорий девице шелковый повод в белые руки:

 
– Подержи ты, – говорит, – Алексафия,
моего коня,
А больше того смотри сама на сине море:
Когда на море волна будет подыматися,
Из пещеры Змея лютая появлятися,
Ты тогда меня, девица, ото сна буди.
Так сказал Егорий, лег на траву и уснул.
 

Держит Алексафия коня за повод, а с моря глаз не спускает. Вдруг на море волна поднялась, лютый Змей показался. Алексафия стала Егория будить, будит его, а он не просыпается. Испугалась девица, расплакалась, покатились горючие слезы, упали на Егорьево белое лицо, от того пробудился Егорий-свет Храбрый.

Взял Егорий свое копье булатное, вышел встречь Змея лютого, ударил копьем в прожорище, приговаривая: «Так будь, Змея, кротка и смирна, пей и ешь, что я тебе повелю, что Алексафия благословит».

Распоясал Егорий свой шелковый пояс, продел сквозь змеиное прожорище, дал конец Алексафии и наказал:

 
– Поведи-ка, Алексафия, Змея лютого
Во свое во царство Рахлинское,
Скажи батюшке царю Агапию,
Пущай поверует в веру христианскую,
Пусть построит он три церкви соборные.
Ежели не поверует он в веру христианскую,
То пусти Змея на волю,
Потребит Змей их всех до единого,
Не оставит им людей на семяны.
 

Привела Алексафия Змея в город, сказала, что велел Егорий, царь Агапий с радостью согласился поверовать в веру христианскую, обещал построить три церкви: церковь Матери Божьей Богородицы, Троицы Живоначальной и святого Егорья-свет Храброго, а еще сказал:

 
– Я не раз Егорью в году буду праздновать,
Я не раз в году – два раза.
 

Любопытно, что ни в этом, ни в других вариантах русских духовных стихов и в легендах не говорится о казни Змея, поскольку по русской пословице «Повинную голову меч не сечет», раз он стал «кроткий и смирный», то и оказался помилован.