Текст книги "Образ и сознание в арт-терапии"

Критерий соотнесенность элементов композиции в смысловом пространстве картины свидетельствует о способности субъекта целостно схватывать образ. Как уже отмечалось ранее, в теории гештальтпсихологии рассматривается феномен пространственной соотнесенности свойств фигуры и значения фона. Согласно Е. Рубину, существуют условия, определяющие, какая поверхность изображения может рассматриваться как фигура, а какая – как фон (Арнхейм, 2000, с. 222–223). По его мнению, «поверхность, заключенная в пределах определенных границ, стремится приобрести статус фигуры, тогда как окружающая ее поверхность будет фоном».

Иными словами, структура композиции позволяет увидеть, как организовано цветовое и графическое пространство, в каких отношениях выступают фигура и фон, каким образом соотносятся формальные и содержательные элементы картины для выражения главной идеи. Интерпретация содержания и структуры построения композиции по четвертому критерию может проходить путем анализа:

1) цветовых отношений (пятен);

2) соотношения веса формы и цвета;

3) размеров элементов композиции по отношению друг к другу;

4) прорисовки пространственных и логических отношений (соотношение формы и содержания);

5) весовых характеристик сегментов композиции;

6) соотношения форм и цветов, выражающих движение и статику в композиции (степень уравновешенности композиции);

7) соотношения в композиции изображения объемов и плоскостей;

8) соотношения степени и качества прорисовки элементов переднего, среднего и заднего планов композиции;

9) соотношения веса вертикальных и горизонтальных форм изображения.

При анализе форм изображения своего представления о гармонии респондент (с художественным образованием) смог освободиться от границ жесткой формы (рисунок 1.33) и перейти к интуитивной передаче цветовых и формальных решений (рисунок 1.34). В процессе арт-занятий акцент в работе был поставлен на расширении способности референта к импровизации и спонтанному действию. На смену осторожному прорисовыванию соотношений определенных форм и цвета пришла способность в гармонизации еле уловимых на уровне понимания формальных и цветовых характеристик композиции.

Рис. 1.33. Тема задания: «Гармония»

Рис. 1.34. Тема задания: «Гармония»

Рефлексия. С точки зрения современных научных представлений о природе творчества, в создании художественного образа, в определении его композиционных отношений принимают участия оба полушария мозга. Правополушарная система отвечает за целостное чувственное восприятие. Левополушарное образование участвует в обработке информации о чувственных впечатлениях, оперирует понятиями и категориями (Николаенко, 2007).

При маниакальной фазе маниакально-депрессивного психоза в рисунках реципиентов отдельные элементы композиции не связаны друг с другом; художественный образ предстает как объект схематически и геометрически организованного пространства. Как полагают А. Ю. Егоров и Н. Н. Николаенко, при маниакальной фазе сдвиг межполушарного баланса направлен в сторону патологически высокой активации левого полушария, которое подавляет эмоционально-чувственное отношение к создаваемому образу (Николаенко, Егоров, 1991, с. 680–690).

При депрессивном состоянии, т. е. при угнетении функций левого полушария, в сознании реципиента сохраняется способность к представлению целостного образа, однако стирается нацеленность на проработку деталей композиции. Согласно исследованиям Н. Фриман (Freeman, 1980), для депрессивного состояния характерно преувеличение размеров предметов заднего плана изображения. В противоположность этому феномену при маниакальной симптоматике наблюдается уменьшение размеров объектов заднего плана рисунка.

При шизофрении как одной из форм расщепления личности угасание активности правого полушария проходит на фоне активизации деятельности левого. Отмечается намеренное внедрение в структуру художественного образа знаково-символического ряда элементов, схематизация и стилизация изображаемых предметов (Зейгарник, 1969).

5. Целостность – выразительность

Целостность – свойство восприятия, позволяющее воспринимать объект как устойчивое системное образование, обладающее качеством завершенности.

Понятие целостность, как и понятие выразительность, отражает процесс интеграции общего впечатления, получаемого от восприятия целостной художественной работы. Впечатление строится на основе восприятия стилевых форм изображаемых элементов, включая их свойства, пространственное расположение и соотнесенность с темой произведения. «Увидеть явление в его целом, схватить и держать это целое в орбите непосредственного внимания, разрабатывая детали до их необходимого звучания в симфонии целого – и композиционного и колористического, – это и есть основа основ искусства», – отмечал Б. В. Иогансон (Проблемы композиции, 2000).

В качестве оценки критерия целостности композиции мы предлагаем использовать понятие выразительность. Выразительность произведения говорит о таком структурно-упорядоченном изображении элементов композиции, которое создает у воспринимающего субъекта впечатление целостности, завершенности, эксцентричности, эстетической зрелости. Оценка выразительности композиции производится путем анализа смысловых и орнаментальных характеристик целостного образа.

Следует отметить, что всякое искусство несет в себе символический смысл. Искусство представляет собою проекцию внутреннего мира творящего, удовлетворение его внутренней необходимости. В художественном произведении оформляется образ мира, воплощаются идеи, имеющие символическое значение, прежде всего для самого художника. Исследование содержания художественного произведения позволяет заглянуть в глубины скрытого для прямого восприятия бессознательного. Выразительность произведения свидетельствует о процессе гармонизации сознательных и бессознательных, рациональных и интуитивных аспектов творчества, указывает на целостность структуры личности самого творящего субъекта.

Интерпретация содержания и структуры построения композиции по пятому критерию характеризует стилистические предпочтения в изображении, отражающие художественную эстетику формы передачи идеи. Это, прежде всего, эстетика таких направлений живописи, как ренессанс, маньеризм, барокко, реализм, символизм, классицизм, импрессионизм, экспрессионизм, супрематизм, пуантилизм, фовизм, кубизм, абстракционизм, примитивизм, поп-арт. Безусловно, способность создания художественного стиля дана не многим. Тем не менее в большинстве рисунков можно наблюдать тенденцию к стилевому изображению: от прорисовки «упорядоченного», «холодного» до создания «размытого», «яркого» образа, от реалистического до абстрактного содержания. Несмотря на то, что осознание стиля изображения дано далеко не каждому человеку, многие референты интуитивно пытаются найти те формы художественного воплощения образа, которые им наиболее близки как по формальным и эксцентрическим качествам, так и по художественному замыслу.

Две представленных ниже работы, безусловно, отражают текущее эмоциональное состояние референта. Но в каждом рисунке по-разному выражено значение содержания. Оба образа прекрасно передают идеи автора, но если первый (рисунок 1.35), в котором доминирует линия, скорее говорит о доминанте рационального начала, то второй (рисунок 1.36), наполненный цветом, раскрывает чувственный мир референта, его стремление к эстетике экспрессионизма.

Рис. 1.35. Тема задания: «Мой символ»

Рис. 1.36. Тема задания: «Мой символ»

Рефлексия. Проблемы создания целостной художественной композиции, которая может характеризоваться как выразительная, связаны с нарушениями как когнитивной, так и эмоционально-чувственной сфер изображающего субъекта. Задержка психического развития, аффективные биполярные расстройства, невротические и психотические заболевания ограничивают, «сжимают» работу воображения, обусловливают неспособность логически и чувственно выстраивать целостную картину художественного образа. Личность с явно выраженными психическими отклонениями имеет нарушения и в волевой сфере, обусловливающие неспособность формирования в воображении устойчивого конгруэнтного образа. Для такой личности характерен распад единства элементов композиции, гиперболизация значимости одних и отрицание значения других, конфликт форм и цветовых пятен, сюжетной линии и предметов изображения.

Структурно-антропологическая модель анализа структуры и содержания художественного образа может быть использована не только для исследования личностно-психологических и психических качеств субъекта творчества в сфере художественно-изобразительной деятельности, но и как диагностический инструментарий в танцевально-двигательной, музыкально-голосовой терапии и драма-терапии. Говоря иначе, художественная композиция представляет собой проекцию типологических и субъективных особенностей личности, объективный «слепок» бессознательных установок и сознательных намерений, социальных клише и культурных стереотипов. Таким образом, структурно-антропологический подход при анализе психологических и психических аспектов художественной работы может быть использован в процедуре проективной диагностики в психотерапевтической практике.

В качестве примера применения структурно-антропологического подхода в краткосрочной терапии эмоциональных состояний приведем опыт работы автора с группой в рамках методологии маскотерапии.

Маска и человек. Извечное соединение и противостояние реального и идеального. Маска как предмет ритуала наделяется магическими качествами. Маска как средство защиты личности от внешнего мира говорит о ее страхах, о неспособности быть открытой к другим. И та и другая маски являются средствами ограничения свобод индивидуума. Примеряя и надевая маску для решения своих личностных задач, человек встраивает себя в границы выбранного им образа, и теперь уже маска навязывает ему характер взгляда и форму движения, спектр чувствования и логику мышления.

Определение понятия. Французское слово masque означает личина, обличие, второе лицо, чужое лицо, фальшивое лицо.

Почему же человек надевает маски? Маска выступает в качестве метафизической формы защиты субъекта от внимания внешнего мира, средства сокрытия своего истинного «Я». Маска как художественный объект обладает физической плотностью, благодаря которой она наглухо закрывает лицо, стирает грани реального образа «Я», придает ему застывший характер. Маска как образ обладает пластическими качествами в трансформации своих презентаций, она защищает субъекта от неприятных оценок других, уводит его от неугодных отношений, изменяясь в соответствии с требованиями ситуации.

Надевая маски, индивидуум оказывается в виртуальном пространстве восприятия и переживания чувства самоидентичности! Маска становится границей между ним как психологической личностью и его физическим телом (то, что находится за маской) и тем, что находится вне маски, тем, что внешне наблюдаемо, тем, что не принадлежит ей.

Чувства, которые человек переживает в маске, сопоставимы с ощущениями, которые он испытывает, находясь внутри салона машины. Все, что внутри машины, воспринимается как реальное, в котором находится сам субъект. Все, что снаружи, оказывается виртуальным, с которым он физически не соприкасается! Иными словами, маска обладает телесными и психологическими качествами, разграничивая своим присутствием в человеке мир на две части: мир для себя и мир для других. То, что непосредственно соприкасается с телом либо ощущается им, является миром для себя. Все то, что находится за его пределами, есть лишь образ, который возникает в сознании. И этот мир не принадлежит субъекту, он только его созерцает.

В то же время для других человек в маске предстает как субъект иной реальности, в которую невозможно заглянуть, о содержании которой можно лишь догадываться. Надевая маску, индивидуум соединяет естественное и искусственное, тем самым создавая новое пространство личности. Маска как вещь или маска как образ становятся новыми формами репрезентации личности. Посредством нового образа она пытается подать миру себя в новом качестве.

Индивидуум выбирает те маски, которые созвучны его душе. Маски одновременно расширяют и сужают границы его психического и телесного существования. Надевая маску, человек освобождается от необходимости рационального контроля выражения своего лица. В маске он принадлежит исключительно самому себе и маске. Защищая его, маска позволяет ему сосредоточиться на внутреннем бытии. Но она же и поглощает индивидуальность, навязывает индивидууму форму поведения, чувствования и мышления.

Рассматривая социокультурные и научно-эмпирические подходы по исследованию понятия «маска» и ее значения для человека, можно выделить ведущие функции маски.

1. Структурно-семиотический подход (К. Леви-Стросс)

• Маска – символический объект, наделенный ритуальным содержанием.

• Маска – графико-пластическая презентация индивидуума в архаичном обществе.

• Маска – овеществленный контур лица, трансформация которого позволяет войти индивидууму в инобытие.

2. Лингвистический подход (Г. О. Винокур, В. В. Виноградов)

• Маска – проекция вербальной коммуникации, обладающей скрытым содержанием.

• Маска – средство стилизации, с помощью которого осуществляется регуляция форм речевого сообщения.

3. Литературоведческий подход (М. М. Бахтин, Ю. М. Лотман)

• Маска – синтетический драматургический жанр (XV–XVII вв.).

• Маска – одна из форм литературной образности, средство художественной условности.

• Маска – закодированный образ автора художественного произведения, форма его позиционирования себя с использованием несемантических языковых средств (интонация, стилизация, смена лиц повествования).

4. Социологический подход (П. Экман, Э. Гофман)

• Маска – способ репрезентации индивидуумом себя в социуме.

• Маска – реакция личности на воздействие социальной среды с целью интеграции с ней.

• Маска – средство отстранения индивидуума от влияния общества.

5. Психологический подход (К. Г. Юнг, Дж. Моргалис)

• Маска – защитный механизм личности, поведенческая стратегия, направленная на создание ложного впечатления о себе.

• Маска – форма самоутверждения индивидуума в деструктивной коммуникативной ситуации.

• Маска – средство самопознания, используемое для расширения представлений о себе, интеграции духовного и телесного.

6. Психотерапевтический подход (О. Блэйер, М. Бубер, Г. Назлоян)

• Маска – средство преодоления патологического отчуждения, аутизма.

• Маска – метод выделения здорового начала из больного образа.

• Маска – форма физического воплощения здорового начала индивидуума, образ которого зафиксирован в пренатальной памяти.

Исследования воздействия маски на человека в ходе арт-терапевтической сессии показали, что после снятия вещественной маски лицо референта омолаживается. Механизм омоложения связан с уменьшением в процессе работы психического напряжения, которое обусловливает расслабление мышц лица. Надевая маску в ходе арт-сессии, референт сознательно ограничивает свою свободу самовыражения, но именно в этом ограничении он достигает внутренней свободы, а вместе с ней и внутреннего покоя. Он выбирает те состояния и те роли, которые позволяют ему искренне прожить актуальные образы и ситуации. Его внимание направляется не на оценку своего поведения со стороны других, а на выражение тех чувств и идей, которые для него болезненно значимы.

Наш опыт работы в области маскотерапии позволяет сделать вывод о том, что, надевая вещественную маску, индивидуум снимает маску социальную. Именно в этом и заключается терапевтический эффект работы в рамках методологии структурной антропологии. Ограничивая посредством маски пространство социального контакта с внешним миром, индивидуум взращивает в себе новые качества души, находит естественные для своего психического состояния и своих когнитивных возможностей формы самовыражения. Идея трансформации стереотипных форм репрезентаций получила свое развитие в пластико-когнитивном подходе, разработанном нами для целей арт-терапии.

Базовые принципы маскотерапии

При построении арт-терапевтического действия с использованием маски целесообразно опираться на принцип дедукции – от общего к частному. В процессе работы в поле зрения входят те характерологические признаки поведения референта, при изменении которых предполагается позитивная трансформация как его текущего состояния, так и осознания себя. Эффективность творческих коммуникаций терапевта и референта зависит от степени понимания первым содержания переживаний последнего и принятием характера его чувств. Договор между терапевтом и респондентом строится на рациональной, открытой основе. В процессе создания маски исключается тема терапии, внимание уделяется созданию выразительного художественного образа. Следует отметить, что завершенный художественный образ маски должен вызывать у референта эстетическое удовлетворение.

Анализ возможностей использования маски для решения широкого спектра психологических задач позволил нам разработать три модели маскотерапии, выбор которых обусловливается текущим состоянием референта, целями терапии. Для каждой модели существует свой набор художественных средств работы.

Модели маскотерапии в рамках структурно-антропологической арт-терапии (авторский подход)

1. Феноменологическая модель

С целью изменения стереотипного представления референта о себе, о формах своего социального поведения осуществляется трансформация образа «Я» посредством использования художественного материала (грима).

Алгоритм действия:

1. Проективная диагностика способности респондента к объективному восприятию собственного образа «Я» (рисунок «Образ себя»).

2. Коррекция эмоционального состояния референта посредством использования техник мануальной терапии: снятие состояния психического напряжения в ходе работы с ригидными мимическими мышцами.

3. Терапия клишированных форм выражения лица и аффективных форм поведения референта с использованием трансперсональных приемов японского театра «Буто».

4. Создание драматической маски посредством применения грима с целью коррекции устоявшихся форм поведения.

5. Разыгрывание референтом психодраматических этюдов в маске с целью трансформации своих представлений о способностях и возможностях нахождения оптимальных способов социального поведения.

Феноменологическая модель представляет собой возможность трансформации образа «Я» с опорой на проявленные черты характера. Создание художественного образа происходит на основе прорисовки морфологических черт лица, состояние которых, в свою очередь, отражает психический мир и формы его эмоционального выражения.

2. Экзистенциальная модель

С целью преодоления индивидуумом пределов своего социального существования (М. К. Мамардашвили), которое отражает глубинную потребность человека в метаморфозах (М. Ямпольский), создается архетипический образ-маска с использованием техник работы с папье-маше.

Алгоритм действия:

1. Выявление ведущих экзистенциальных (онтологических) установок личности референта.

2. Определение предпочтительных для него эстетических стилей в художественном творчестве.

3. Разработка и создание эскиза маски, наделенной новым для данной личности экзистенциальным содержанием.

4. «Лепка» маски на лице респондента с учетом его индивидуальных особенностей. 5. Исходя из целей терапии, разрисовка маски и доведения ее формы до состояния художественной и смысловой завершенности.

6. Исследование субъектом собственного впечатления от восприятия себя в маске с использованием зеркала. 7. Осуществление психодраматической техники «Монолог» в маске, посредством которой субъект выражает свое отношение к себе и к миру в новом образе, выступая тем самым транслятором сущности маски. 8. Разыгрывание референтом экзистенциально значимых социальных ситуаций, в которых маска позволяет отработать новые стратегии восприятия и поведения.

Экзистенциальная модель может быть эффективной техникой для снятия укоренившегося в сознании целостного образа «Я», который не позволяет референту по-иному взглянуть на себя и формы своего выражения. Целостная трансформация образа создает условия для формирования новых экзистенциальных установок, обусловливающих возможность отказа от ригидных форм восприятия и поведения.

3. Трансперсональная модель

Посредством вхождения в состояние легкого транса с последующей лепкой из глины своего лица (с закрытыми глазами) референт воплощает в пластической форме свое интуитивное представление о себе, отношение к себе. Целью создания пластического образа лица является осознание референтом тех сторон себя, которые ранее оставались вне сферы внимания.

Алгоритм действия:

1. Трансонаведение – метод, направленный на переключение внимания референта от восприятия внешней по отношению к нему действительности к исследованию своего «внутреннего» состояния, образа своего «Я». 2. Резонансное звучание актуализирует процесс восприятия референтом своих аутентичных форм голосового выражения, погружая его в состояние дифференцированной самоидентификации.

3. Лепка с завязанными глазами собственного образа «Я».

4. Рефлексия переживания от восприятия маски после снятия повязки.

5. Интерпретация семантического содержания масок терапевтом.

6. Доведение референтом образа маски до уровня позитивного принятия ее формы и содержания или уничтожение маски (с открытыми глазами).

Трансперсональная модель позволяет не только разрушить стереотипное восприятие референтом образа себя, но и расширить пространство интериоризации и рефлексии, объектами которого станут выступать его собственные черты характера и восприятие своих чувств и идей.

Применение той или иной модели маскотерапии определяется арт-терапевтом, исходя из его представлений о личности референта, целей и процессуальных аспектов терапии. Основные психологические задачи, которые позволяет решать практика маскотерапии, отражены в следующих положениях.

• Использование маски позволяет расширить представления референта о своей персоне с актуализацией для его сознания тех сторон образа «Я», которые ранее выпадали из сферы его внимания.

• Работа в маске позволяет преодолеть аутистический монолог референта, являющийся формой выражения состояния его психического расстройства.

• Посредством маски устанавливается гармоничное единство аутистического и реалистического начал в сознании референта.

• Опыт проживания в маске формирует способности рационального и интуитивного контроля форм эмоционального выражения.

• Техники маскотерапии могут быть успешно использованы в процессе психологической коррекции навязчивых состояний (фобий, агрессии и т. д.).

• Маска выступает в качестве релевантного стимула к формированию пространства продуктивных экзистенциальных установок.

• Посредством маски референт может узнать и освоить новые формы социальных коммуникаций.

Механизмы маскотерапии

Каким же образом в маскотерапии достигается терапевтический эффект? Безусловно, первым шагом в любой терапевтической работе является преодоление открытого или скрытого сопротивления реципиента. Сопротивление возникает вследствие осознанного и неосознанного противодействия вмешательству другого лица в душевную жизнь субъекта терапии. В качестве одного из психологических признаков, свидетельствующих о преодолении межличностных границ между терапевтом и референтом, выступает характер установления диалога между ними. И этому процессу установления позитивных терапевтических отношений – раппорту – может способствовать работа с маской.

По мере вхождения референта в терапевтический процесс наблюдается идентификация образа «Я» референта с образом маски, скорее проходящая вне его рационального контроля. Трансформация и коррекция психотического симптома происходит в процессе отождествления референта с новым позитивным образом себя, задаваемым маской, с принятием этого образа и проживанием в нем актуальных ситуаций и тем.

Следует отметить тот факт, что в процессе создания и проживания другого образа наблюдается смещение внимания референта с аффективной на рациональную сферу восприятия, осознание характера собственных чувств и мыслей. Это обстоятельство обусловливает снятие зависимости от навязчивых мыслей и неконтролируемых эмоциональных переживаний.

Наши эмпирические исследования техник и форм использования маскотерапии для решения различного круга психологических задач говорят о том, что изменение представлений референта о себе невозможно без переживания им состояния катарсиса. Катарсическое чувство не сводится только к таким понятиям, как «слезы» и «очищение». Оно свидетельствует о глубинной перестройке душевной жизни, об освобождении от навязчивых идей и образов, обретении состояния душевной легкости и психической целостности. Катарсическое переживание можно рассматривать как психологический характерологический признак, указывающий на начало формирования нового образа «Я», структура которого выстраивается в процессе принятия референтом своего истинного лица. Иначе говоря, переживание чувства катарсиса обусловлено актуализацией процесса самоидентификации, трансформацией характера восприятия референтом себя с усилением процесса рефлексии образа «Я».

Следует отметить, что характер участия референтов в сессиях по маскотерапии, переживания ими самого хода работы с маской по-разному происходит в социальных группах. Можно согласиться с наблюдениями Г. Назлояна относительно характера реагирования на маскотерапию у различных категорий психотических больных: от чувства восхищения у референтов с демонстративным типом поведения до негативного отношения к арт-процессу у реципиентов, находящихся в состоянии бреда или с симптомами паранойи. Нейтральное, равнодушное отношение можно наблюдать у дефектных и слабоумных респондентов.

Для лиц с невротической симптоматикой и для психически здоровых референтов работа с маской, как правило, носит мотивированный, интенсивный характер. Вовлечение в процесс создания нового образа себя связано с филогенетически заложенной потребностью человека в познании своей природы. Посредством маски индивидуум не только получает возможность для новых эмоциональных репрезентаций. Маска позволяет создать иное пространство исследования себя, ранее ему неизвестное. В этом имагинативном поле креативных возможностей он экспериментирует с теми качествами своей личности, которые ранее были подавлены, вытеснены из сферы его осознания под воздействием социального прессинга. Наблюдая себя в новом образе, индивидуум не только освобождается от ригидных установок и болезненных связей, но и создает условия для разворачивания своего скрытого творческого потенциала.

В качестве примера использования масок, сделанных руками участников арт-сессии для краткосрочной терапии актуальных аффективных состояний, рассмотрим описание ими собственных впечатлений и переживаний во время и после работы.

Терапевтическая история № 3

1. Впечатление о работе арт-группы Натальи С.

«Мой очередной опыт погружения в мир Масок был хоть и не первым, но, как и прежде, ярким.

Мы сели в единый круг, все были вовлечены в процесс. Надев маски, ранее знакомые лица вдруг показались мне чужими, неизвестными людьми. И сразу стало не очень уютно. Стало казаться, что моя маска, такая уютная прежде, вовсе не защищает меня от взглядов, – уж слишком велики прорези глаз, и вовсе бы лучше иметь маску-броню на все лицо. Но постепенно внимание фокусировалось все глубже – внутрь себя. Мир вокруг – хоровод неизвестных масок – таял, а в голове светился вопрос: „Кто же я?“. И далее: „Что я скрываю под этой маской?“ (рисунок 1.37).

Рис. 1.37. Наталья. «Маска»

Внутренний взор „падал“ все глубже и глубже, будто спускаясь в витиеватый подземный лаз. Ум терялся в попытках осознать неопределенное „сделай что-нибудь“, судорожно хватаясь за привычные алгоритмы конкретных действий и тут же отсекая их за неуместность и стереотипность. Наконец внутренний взор, все еще „летящий“ глубоко внутрь, „опустился“ на что-то мягкое. Там было тихо и спокойно. „Отпусти, ум! Тебе не нужно ничего делать. Просто будь. И все придет“, – сказал внутренний голос. Прошло несколько мгновений тишины, и что-то, зарождаясь, засияло в глубине. Сначала робко, затем все смелее приближалось оно, озаряя собой пустую тишину. И новое чувство подхватило эту волну света и понеслось ввысь, обратно, из подземелья.

Я почувствовала прилив энергии, детскую непосредственность и неуемную силу движения. Мне хотелось встать и сделать что-либо дерзкое и веселое. Я почувствовала себя ребенком лет 5–6, который неудержимо и просто радуется жизни. Фонтан энергии все набирал свою силу до тех пор, пока не заговорила другая Маска… Ее состояние значительно не совпадало с моим. Затем говорила еще одна Маска, и еще… Я слегка боялась потерять свою эйфорию, невольно входя в состояние других Масок. Когда же очередь дошла и до меня, я чувствовала себя цельной и гармоничной с… моим хвостом. Да, хвост у меня был шикарным, будто лисий, – и сразу захотелось пройти по нашему кругу, поглаживая сидящих своим пушистым озорным хвостом. Хотелось уместиться с ногами на стуле, будто стул огромный, как в детстве, и я могу комочком уместиться на нем вся… Хотелось петь. Песню своей души. Хотелось спеть каждой Маске. Ее, неповторимую, песню. Подстраиваясь под настроение каждой и обязательно выводя эту, порой печальную, мелодию в светлое, полное надежд, мажорное разрешение.

Я не знаю, что чувствовали они, спрятанные за неподвижными масками, во время этих трансформаций. Маски скрывают чувства. И только голоса их, ставшие более „полнокровными“, выразили живую реакцию – они будто ожили. Я была удивлена, насколько изменилось их состояние. Насколько такой простой инструмент, как голос, может быстро и бескомпромиссно влиять на человека.

Мы сняли маски, хотя и хотелось еще немного побыть в мире маскотерапии. И вновь знакомые лица были другими. Они были такими освеженными, с загадочно сияющими глазами. Будто бы даже помолодевшими. Хотелось молчать и улыбаться, чтобы не растерять только что созданное.

Для меня маскотерапия – способ обратиться глубоко внутрь себя, честно, без налета долженствований, побыть наедине с собой, разобраться с чувствами, позволить себе роскошь выразить их свободно, преобразить в нечто прекрасное и посадить сады, способные преумножить засеянное».