Текст книги "Политическое развитие и проблемы регионального соперничества Ирана и Ирака (вторая половина ХХ в.)"

8 июля 1937 г. Иран, Ирак, Турция и Афганистан заключили между собой Саадабадский пакт, прозванный «ближневосточной Антантой». Стороны обязались «воздерживаться от вмешательства во внутренние дела друг друга, уважать неприкосновенность границ, не прибегать к силе во взаимоотношениях, не допускать создания на своих территориях организаций и отрядов, стремящихся свергнуть существующие режимы в других государствах, подписавших данный договор» [92, с. 125–126]. За этим последовала череда ирано-иракских соглашений: 18 июля был подписан договор о дружбе, 24 июля – конвенция о мирном разрешении взаимных споров, в 1938 г. – решение о создании комиссии по установке пограничных знаков, в декабре 1939 г. – договор о пограничных комиссарах. Саадабадский пакт вскоре распался: слишком разными оказались внешнеполитические интересы и пристрастия его участников. Столь же недолговременными оказались усилия Ирана и Ирака в деле нормализации пограничных отношений.

Прогерманские симпатии молодого и неуравновешенного иракского короля сильно беспокоили англичан, о чем писал в своих мемуарах бывший в то время послом в Ираке Морис Петерсон: «Стало очевидным, что короля Гази необходимо было взять под контроль, либо низложить, и я прямо намекнул на это при своем прощальном визите Абдуле Иллаху (двоюродный брат короля. – В. Н.)» [92, с. 145]. Трагический случай развязал этот тугой узел. Утром 4 апреля 1939 г. в Багдаде было опубликовано официальное сообщение, где говорилось, что накануне ночью спортивный автомобиль, которым управлял король Гази, на большой скорости врезался в столб. От полученных ранений монарх скончался, не приходя в сознание. Поскольку наследнику – сыну Гази, Фейсалу, – было всего четыре года, было объявлено о регентстве Абдулы Иллаха. 6 апреля 1939 г. он принес присягу и стал во главе государства [92, с. 45].

Когда началась Вторая мировая война, Ирак объявил о своей верности союзному договору с Великобританией и 5 сентября 1939 г. разорвал дипломатические отношения с фашистской Германией [92, с. 145–146].

После Второй мировой войны Иран и Ирак представляли собой слаборазвитые в экономическом отношении государства. Наличие богатых природных ресурсов и значительные доходы, получаемые от продажи нефти (более половины национальных доходов) в обеих странах, не стали и во второй половине 1940-х гг. факторами, способствующими их экономическому процветанию. Определяющим звеном, как и прежде, оставался уровень развития сельскохозяйственного производства, в котором было занято подавляющее большинство трудоспособного населения. Господствовавшая в послевоенные годы в этих странах полуфеодальная и феодальная система землепользования была не только главным препятствием на пути укрепления сельскохозяйственного производства, но и становилась серьезной преградой на пути к интенсификации экономического развития в целом.

§ 2. Иран и Ирак в 1950-е гг. Республиканское правление в Ираке (1958–1979 гг.)

Структурные изменения в экономической и социально-политической жизни Ирана и Ирака стали формироваться с начала второй половины XX в., но развивались постепенно, особенно в аграрной сфере.

Преобладающей формой землепользования в Иране и Ираке оставалась издольная аренда. Бремя арендной платы (до 72 % полученного урожая в Ираке и до 80 % в Иране) было слишком тяжелым для крестьянских семей и не позволяло им делать накопления. В Ираке в 1956 г. годовой доход, приходившийся в среднем на сельского жителя, не превышал 10 динаров (28 дол-ларов по тогдашнему курсу), хотя в целом по стране национальный доход на душу населения составлял в текущих ценах около 55 динаров. В Иране к 1960 г. национальный доход на душу населения составлял 120 долларов, что было почти в 20 раз меньше, чем в США. Однако среди крестьян он к этому периоду не превышал 25 долларов в год [62, с. 13; 65, с. 18].

Отсталость и экономический застой иракской и иранской деревни вынуждали правящие режимы содействовать постепенному переводу сельского хозяйства на рельсы более прогрессивного «помещичьего капитализма». Буржуазные отношения с начала 1950-х гг. стали проникать в деревню, вытесняя издольную систему хозяйствования и обостряя социальные противоречия. В 1951 г. в Ираке был принят закон, стимулировавший капиталистические формы землепользования и дававший значительные привилегии сельской буржуазии. Декретом от 1954 г. доля от выращенного урожая, получаемая крестьянами, увеличивалась до 50 %. В Иране в течение 11 лет (1951–1961) осуществлялась кампания по продаже шахских и государственных земель. По официальным данным, к весне 1961 г. было продано 155,3 тыс. га шахской земли 30 794 крестьянам и около 20 тыс. га государственных земель [65, с. 27]. Наряду с этим меджлис весной 1960 г. принял законопроект, ограничивавший размер собственности на землю. Максимум земельных владений составлял 800 га богарной и 400 га орошаемой земли. Однако все эти государственные акты монархических режимов Ирана и Ирака предусматривали такие исключения, допускали такие трактовки некоторых своих положений, которые позволяли традиционной деревенской знати не только сохранять за собой принадлежавшие им земли, но и укреплять свое привилегированное социальное положение.

Ускорить разложение прежней аграрной системы могло совершенствование материально-технической базы, сопутствующее проникновению капиталистического уклада в сельское хозяйство. Но в условиях сохранения господства полуфеодальных методов землепользования применение технических средств лишь усиливало эксплуатацию крестьян. Это приводило к обнищанию, пауперизации значительной части сельских тружеников. Низкий жизненный уровень, безработица, насильственный сгон с земель вынуждали крестьян уходить в города и пополнять собой люмпен-пролетариат.

Состояние острейшего кризиса в сельском хозяйстве Ирана и Ирака привело к небывалому накалу экономических и социальных противоречий. Они были столь непримиримы, что стало ясно: только достаточно радикальная аграрная реформа будет способна вывести деревню из кризиса и смягчить возникшие антагонизмы.

Слабость Ирана и Ирака после Второй мировой войны особенно ярко проявляла себя в промышленной сфере. Правящее руководство обеих стран главное внимание обращало на добычу и переработку нефти, почти полностью игнорируя развитие других отраслей. Все началось, как известно, в первые годы XX в., когда суда морских держав стали переводиться на жидкое топливо. Именно тогда обладание ближневосточными нефтяными месторождениями стало одной из главных внешнеполитических целей западных стран (в первую очередь, Англии). В 1901 г. английский финансист У. Н. Д’Арси добился у Музаффар эд-Дин-шаха концессии на поиск и добычу нефти по всему Ирану, за исключением пяти северных провинций. Он обязался выплатить Ирану 20 тыс. фунтов стерлингов, а затем отчислять 16 % от годовой прибыли. Первых результатов пришлось ждать долго. Лишь через семь лет безрезультатных поисков, в мае 1908 г., в местечке Месджеде-Сулейман забил первый фонтан нефти. В 1909 г. при участии Д’Арси, теперь уже главы созданной «Бритиш петролеум», была образована Англо-персидская нефтяная компания (АПНК). Через два года АПНК проложила первый нефтепровод протяженностью 214 км от Месджеде-Сулеймана до Абадана, и в 1912 г. построила в конечном пункте нефтеочистительный завод. С этого года ведется отсчет начала промышленной добычи, переработки и экспорта нефти в Иране. Накануне Первой мировой войны по настоянию лорда Адмиралтейства У. Черчилля английское правительство выкупило 51 % акций АПНК. Так было положено начало Англо-иранской нефтяной компании (АИНК) [65, с. 221].

После Первой мировой войны АИНК вышла на мировые нефтяные рынки, где безраздельно господствовали так называемые «семь сестер» – «Стандарт ойл оф Нью-Джерси» (в 1973 г. переименована в «Экссон»), «Стандарт ойл оф Калифорния» («Сокал»), «Галф ойл», «Тексако», «Мобил ойл», «Ройял Датч-Шелл труп» и «Бритиш петролеум».

К 1928 г., когда забила нефть на месторождении Баба-Гургур в Северной Месопотамии, в число нефтедобывающих стран вошел и Ирак. На свет появилась «Ирак Петролеум Компани» (ИПК), акции которой были поделены между АИНК (23,75 %), «Ройял Датч-Шелл» (23,75 %), «Компани франсез де петроль» (23,75 %), «Стандарт ойл оф Нью-Джерси» и «Мобил ойл» (23,75 % на обе компании), а оставшиеся 5 % получил нефтяной магнат Галуст Гюльбенкян [56, с. 10].

Иностранные нефтяные монополии стали в итоге полными хозяевами в Иране и Ираке. Так, в Иране в 1940-е гг. концессионная территория АИНК составляла 159 тыс. кв. км, на ней эксплуатировалось свыше 300 скважин. Компании принадлежали нефтеперегонные заводы, 2 700 километров трубопроводов, свыше 300 крупных танкеров. У АИНК были свои аэродромы, радиостанции, собственная полиция, порты, железнодорожный и воздушный транспорт и т. д. [56, с. 110]. Аналогичная картина наблюдалась и в Ираке.

Добыча и продажа нефти и нефтепродуктов обеспечивали основные валютные поступления Ирана и Ирака. Долевые отчисления от реализации нефти составляли в 1950-е гг. в среднем около две трети государственных доходов этих стран. При этом размеры отчислений от экспорта нефти не превышали четверти прибыли, получаемой иностранными компаниями: ИПК и Международным нефтяным консорциумом (МНК) в Ираке и АИНК в Иране.

В Ираке в 1950-е гг. быстрыми темпами набирал силу государственный капитализм. В роли главного предпринимателя выступало государство, обладавшее значительными материальными и финансовыми средствами, накопленными за счет продажи нефти. Однако государственно-капиталистический уклад в экономике страны смог стать главенствующим только в инфраструктуре и на ряде нефтеперерабатывающих и строительных предприятий. В других важнейших сферах и отраслях господствовал иностранный капитал. Особенно заметным (помимо нефтедобычи) было его преобладание в банковском деле, страховании и внешней торговле. Западным монополиям принадлежало 203 компании, 30 страховых обществ и 8 банков, а доля государственного сектора в национальном доходе так и не поднялась выше 20 % [58, с. 15–17].

В Иране весной 1951 г. меджлис принял закон о национализации всей нефтяной промышленности, находившейся в руках АИНК. Для управления этой сферой была образована Иранская национальная нефтяная компания (ИННК). Статья IV ее Устава предоставляла ИННК право осуществлять все операции, связанные с нефтью: разведку, добычу, переработку и реализацию как на внутреннем, так и на внешнем рынках. Однако до середины 50-х гг. закон о национализации нефти оставался, по сути дела, формальным юридическим актом, а в 1956 г. он был еще более ослаблен принятым законом о привлечении иностранного капитала, освободившим иностранцев, вкладывавших свои средства в экономику страны, от уплаты налогов в течение первых пяти лет. Под давлением национальной буржуазии шахское правительство пошло на заключение соглашения с МНК и АИНК и 31 июля 1957 г. приняло новый закон о нефти, предусматривавший значительное увеличение доли ИННК при дележе доходов от реализации нефти и нефтепродуктов. Тем не менее, к концу 50-х гг. эти отчисления в иранскую компанию не превышали 50 % чистой прибыли от продажи нефти. В 1960 г. капитал АИНК, вложенный в транспортировку и реализацию иранской нефти, равнялся 250 млн. долларов, в то время как чистая ежегодная прибыль этого консорциума составила 300 млн. долларов [29, с. 39].

Для Ирана и Ирака было характерно преобладание мелких предприятий и мастерских с незначительным количеством рабочих, слабая механизация технологических процессов, застой в большинстве отраслей промышленного производства. Достаточно сказать, что в Ираке из 22 460 промышленных предприятий 21 733 представляли собой мелкие кустарные производства с числом занятых до 10 человек, а доля производств с числом занятых более 100 человек составляла лишь 0,3 % [11, с. 125, 135]. Такая же ситуация сложилась и в Иране.

Уровень жизни населения Ирана и Ирака характеризовался довольно низкими показателями. В Ираке, по оценке ООН, до 1958 г. постоянно недоедало почти 80 % жителей страны, а зарплата рабочего средней квалификации составляла около 20 динаров в месяц. В Иране, по данным местной печати, доход 82 % семей был ниже официального прожиточного минимума, составлявшего в 1960 г. 2 500 риалов [11, с. 126; 12, с. 135–136]. Около 10 % самодеятельного населения обеих стран вообще было безработным. Рабочий день продолжался 10–12 часов в сутки. Широко применялся детский труд: согласно переписи населения в Иране 1956/57 г., более 10 % трудоспособного населения страны составляли дети и подростки до 14-летнего возраста, получавшие за свой труд, как правило, около одной третьей от заработка взрослых рабочих [12, с. 132, 136].

В 1959 г. иранское правительство приняло новый закон о труде. Он устанавливал 8-часовой рабочий день, ежегодный оплачиваемый 12-дневный отпуск, 10-недельный отпуск по беременности, равную оплату труда мужчин и женщин. Наряду с этим закон не предоставлял права на забастовку, а профсоюзы не получали прав вмешиваться в политические дела. Предпринимателям предоставлялась возможность увеличивать рабочую неделю до 60 часов. К тому же многие положения этого закона не исполнялись [106, с. 126].

Положение, сложившееся в Иране и Ираке в промышленной сфере, противоречило интересам сравнительно слабой национальной буржуазии, а засилье иностранных корпораций вызывало растущий протест всех прогрессивных и демократических сил этих стран. Борьба против господства иностранных нефтяных монополий за подлинную экономическую и политическую независимость в конце 50-х гг. послужила одной из главных причин победы июльской революции 1958 г. в Ираке и известного успеха социально-экономических реформ в Иране в начале 1960-х гг.

После Второй мировой войны на политической арене Ирана и Ирака стали появляться организации, представлявшие интересы различных слоев населения.

На левом фланге политического спектра в обеих странах находились партии, декларировавшие защиту интересов трудящихся с классовых позиций, а также леворадикальные по методам действий мусульманские организации. В Ираке наиболее сплоченной была созданная еще в 1934 г. Иракская коммунистическая партия (ИКП). Ее влияние стало заметным после I съезда партии, принявшего программу ИКП (апрель 1945 г.), основным лозунгом которой стал девиз «Свободная Родина – счастливый народ!». Многие из требований коммунистов поддерживали члены Демократической партии Курдистана (ДПК), боровшейся за создание суверенного Курдского государства. В Иране эту нишу политического спектра занимала партия «Туде» («Народная»), созданная в 1941 г. бывшими членами Иранской компартии и демократами-антифашистами. Ее главой был избран Сулейман Мирза Искандари. Светские левые партии действовали в подполье и от лица рабочего класса выступали за объединение всех демократических сил своих стран в борьбе против монархий и капиталистического пути развития, за проведение социалистических преобразований и полную внешнеполитическую независимость.

Леворадикальные мусульманские организации в 1940 – 1950-е гг. активно проявляли себя только в Иране. Наиболее влиятельными были две – «Федаян-е ислам» («Смертники ислама») во главе с Сейидом Наввабом Сефеви и «Моджахедин-е ислам» («Борцы за ислам»), которую создал и возглавлял аятолла Абу-л-Касем Кашани. Основу их политических платформ в те годы составляло возрождение исламской государственности с вытекающим из этого негативным отношением как к капиталистической, так и к социалистической (в большей степени светской) моделям общественно-политического развития.

Партии центристского толка были представлены различными буржуазно-демократическими организациями. Их члены были выходцами из той части мелкой и средней национальной буржуазии, которая была заинтересована в проведении антифеодальных преобразований и выступала с антизападной риторикой за самостоятельное экономическое и политическое развитие. В Иране на такой платформе стояла партия «Иран», объединявшая также некоторую часть прогрессивно настроенных депутатов меджлиса, а в Ираке – Национально-демократическая партия (НДП) и партия «Истикляль» («Независимость»). Их политические устремления концентрировались в основном на требовании ликвидации иностранного экономического и политического господства внутри своих стран, проведении некоторых реформ и демократизации общественной жизни по западным образцам. Другую часть партий центра представляли немногочисленные мелкобуржуазные и социал-реформистские партии, также призывавшие к демократизации и либерализации общественной жизни, ликвидации иностранного господства и ограничению монархической власти. Это – Партия народа и Партия национального союза (ПНС) в Ираке, и Партия трудящихся иранского народа и Партия трудящихся в Иране.

На правом фланге находились партии крупной иранской и иракской буржуазии, объективно заинтересованной в расширении экономических связей с иностранным капиталом и укреплении позиций правящих режимов. В Ираке таких позиций придерживалась Партия либералов, а в Иране – созданная во время Второй мировой войны Партия Ватан (Родина), преобразованная позже в партию Национальная воля [126, с. 171].

Особое место среди политических организаций Ирака заняла левоцентристская Партия арабского социалистического возрождения (ПАСВ). Первоначально эта партия называлась Хизб аль-Баас (Партия Возрождения), или просто Баас. Она была создана в 1947 г. в Сирии группой арабских интеллигентов во главе с Мишелем Афляком, Салах ад-Дином Битаром и Заки Арсузи. В том же году в Дамаске прошел ее первый учредительный съезд. 5 марта 1954 г. Баас объединилась с сирийской Арабской социалистической партией, которую возглавлял Акрам Хаурани. И с этого времени партия стала называться Хизб аль-баас аль-араби аль-иштираки (ПАСВ), В том же году региональная организация Баас появилась в Ираке [126, с. 186].

Начало активной политической деятельности баасистов выявило серьезные расхождения между членами партии по идеологическим и организационным вопросам, переросшие в середине 1950-х гг. в острую фракционную борьбу между представителями различных группировок. Эта конфронтация охватила все региональные организации «Баас» (наиболее влиятельными они были в Сирии, Ираке, Ливане и Иордании) и проходила с переменным успехом.

В Ираке характер требований, выдвинутых в руководящих документах регионального центра партии «Баас», соответствовал устремлениям прогрессивно настроенных кругов интеллигенции, служащих, студентов, представителей свободных профессий и т. д. А призывы к борьбе против империализма, за демократические свободы, требования национализации природных богатств, крупной промышленности и транспорта, участия трудящихся в управлении государством и т. П. позволили баасистам привлечь на свою сторону значительную часть населения. Характеризуя положение в стране в конце 1950-х гг., английские востоковеды Эдит и Эрнст Пенроузы отмечали: «Среди политически сознательных классов, от крайне правых до крайне левых, трудно было найти лиц, которые в той или иной степени не находились бы в оппозиции режиму, за исключением тех, кто был с ним связан» [126, с. 199].

В 1955 г. Ирак и Иран стали членами Багдадского пакта. Наряду с этим Великобритания и Ирак подписали соглашение, которое предусматривало оказание помощи со стороны бывшей метрополии в случае внешней агрессии против Ирака. Для Ирана создание Багдадского пакта положило начало втягиванию страны в сферу внешнеполитических интересов США на Ближнем и Среднем Востоке.

В обстановке усиливавшейся борьбы за национальный суверенитет против политики правящих кругов появилась необходимость в укреплении единства всех оппозиционно настроенных политических сил в рамках организации типа национального фронта, которая пропагандировала бы и отстаивала национальные интересы. В Ираке идея создания так называемой «единой демократической партии» выдвигалась еще в 1940-е гг. демократическим флангом буржуазной оппозиции (ПНС и Партией народа). Однако принципы, которые должны были лечь в основу такого объединения, в частности идея «классового мира во имя высших национальных интересов», показались иракским коммунистам теоретически несостоятельными и практически вредными. Руководители ИКП Юсеф Салман Юсеф (Фахед) и Хусейн Мухаммед аш-Шабиби сформулировали свою концепцию национально-патриотического фронта, которая предусматривала организационную и идейно-политическую самостоятельность его участников. Наконец, в марте 1954 г. на компромиссных условиях был основан Единый национальный фронт Ирака, трансформировавшийся в феврале 1957 г. во Фронт национального единства (ФНЕ). В его состав вошли: Партия «Баас, ИКП, НДП, Партия Истикляль, группа оппозиционно настроенных военных «Свободные офицеры» и некоторые другие демократические организации. Программа ФНЕ, обнародованная 9 мая 1957 г. его руководящим органом – Высшим национальным комитетом, – предусматривала уничтожение монархии и выход страны из Багдадского пакта, обеспечение демократических преобразований, свободные парламентские выборы, аннулирование кабальных договоров и соглашений с Великобританией, вывод с территории страны всех иностранных войск, избавление Ирака от господства монопольных концессий империалистических государств, поощрение развития национальной промышленности, борьбу с безработицей, некоторые аграрные преобразования и т. д. Активная деятельность ФНЕ способствовала успеху июльской революции 1958 г. Летом того же года Фронт распался: некоторые его участники пришли к власти, другие вновь оказались в оппозиции правящему руководству страны [126, с. 201].

В октябре 1949 г. около 20 оппозиционно настроенных иранских общественных деятелей (адвокатов, журналистов, шиитских лидеров) сели в «бест» в шахском дворце и объявили голодовку. Причиной беста стал протест против фальсификации выборов в меджлис. Возглавлял сидящих в «бесте» доктор Мосаддык, отошедший от активной политической деятельности после прихода к власти Реза-шаха. Оппозиционеры добились аннулирования результатов выборов и составили ядро Национального фронта Ирана (НФИ). Он не был задуман как коалиция каких-либо партий, хотя в зависимости от ситуации пользовался поддержкой тех или иных оппозиционных сил. На повторных выборах в феврале 1950 г. НФИ провел в меджлис восемь своих представителей, которые стали использовать трибуну нижней палаты парламента для пропаганды идей либерально-демократических преобразований и требований ограничения монархической власти. Призывы лидеров НФИ к борьбе за экономический суверенитет страны привели к взрыву народных выступлений с требованием прекратить деятельность бесцеремонно хозяйничавшей в Иране АИНК. 7 марта 1951 г. активный сторонник такого решения – премьер-министр страны генерал Али Размара – был убит у входа в мечеть активистом «Федаян-е ислам». Через четыре дня главой правительства был назначен бывший посол Ирана в США Хусейн Ала. Под давлением антизападных выступлений 15 марта 1951 г. меджлис принял закон о национализации АИНК. Опираясь на массовое демократическое движение, 70-летний доктор Мосаддык 29 апреля 1951 г. стал премьер-министром. Однако буржуазно-демократические преобразования, начатые правительством Мосаддыка, вызвали резкое недовольство консервативных кругов страны, принявших решение о низложении премьера. Возглавить переворот должен был 56-летний генерал Фазлолла Захеди, снятый с поста министра внутренних дел Ирана в июле 1951 г. Предстоящая операция получила название «Аякс».

13 августа 1953 г. шах подписал секретный указ о смещении Мосаддыка и назначении главой правительства генерала Захеди. В ночь с 15 на 16 августа несколько офицеров шахской гвардии во главе с полковником Нематоллой Насири предприняли попытку арестовать премьера, но сами были схвачены и обезоружены охраной Мосаддыка. Узнав о провале заговора, шах в тот же день бежал из своего дворца на побережье Каспийского моря, а оттуда на небольшом самолете направился в Багдад [56, с. 108].

Известия о попытке свержения законного правительства всколыхнули всю страну, в Тегеране бушевали антимонархические демонстрации. Однако, опасаясь размаха демократических выступлений, доктор Мосаддык не поддержал оппозиционное движение. Был отдан приказ освободить заговорщиков и произвести аресты среди демонстрантов. Этим воспользовались прошахски настроенные силы: к столице были подтянуты верные трону войска, и 19 августа 1953 г. антимонархические выступления были подавлены, а сам Мосаддык был арестован. В декабре 1953 г. военный трибунал приговорил бывшего премьера к трем годам тюремного заключения. После освобождения и вплоть до своей смерти в 1967 г. он жил под надзором полиции в деревне близ Тегерана [56, с. 111–112].

После переворота в стране была создана тайная полиция, так называемая Организация безопасности и информации – САВАК. В 1953–1957 гг. были разгромлены штаб-квартиры и запрещена деятельность всех оппозиционных сил, включая партию «Туде» и буржуазно-демократические организации. Временно прекратил свое существование и Национальный фронт.

В середине 1950-х гг. образовавшийся политический вакуум заполнили промонархические организации национальной буржуазии – Националистическая партия («Меллйун») во главе с тогдашним премьер-министром Манучехром Эгбалем и Народная партия («Мардом»), которую возглавил близкий к шаху А. Алам. Другими словами, была предпринята попытка установить в стране двухпартийную систему, наподобие существующей в некоторых странах Запада.

В период политической кампании по выборам в меджлис 20-го созыва (конец 50 – начало 60-х гг.) власти сняли запрет на деятельность почти всех политических организаций, кроме Партии Туде и некоторых левоэкстремистских организаций. Возобновивший свою деятельность Национальный фронт Ирана выступил в качестве антиправительственной коалиции. В опубликованных в мае 1961 г. программных документах НФИ призвал к выходу страны из блока СЕНТО и проведению политики неприсоединения, к установлению «законной власти» путем всеобщих свободных выборов и обеспечению общих свобод.

Находившаяся на полулегальном положении Партия Туде в открытом письме от 9 февраля 1961 г. призвала к сотрудничеству и единству все прогрессивные силы страны: «Победы и поражения, через которые мы прошли в прошлом, должны стать для нас уроком, и мы должны руководствоваться прошлым опытом в грядущей борьбе. Если бы в свое время существовал единый фронт, если бы партия «Туде» и Национальный фронт совместно выступали против наших общих врагов, иранская реакция во главе с шахом и поддерживающими ее империалистами не смогла бы одержать победу и потопить в крови наше национальное движение. И теперь, если мы создадим единый фронт всех патриотических и свободолюбивых сил с участием представителей различных слоев народа, то тем самым будет гарантирован успех в деле спасения нашей родины от предательской политики нынешнего режима» [124, с. 42].

Опасаясь роста влияния НФИ, шах Мохаммед Реза Пехлеви и его окружение начали тайные переговоры с умеренной частью оппозиции и возобновили репрессии против левых сил. В результате к середине 1960-х гг. Национальный фронт фактически прекратил свою активную деятельность.

Таким образом, экономическое положение и социально-политическая ситуация в Ираке и Иране к концу 1950-х гг. были таковы, что свержение монархических режимов и переход власти в руки патриотически настроенных национально-демократических сил казались лишь вопросом времени. Стремление правящих кругов этих стран исправить положение частичными реформами и полумерами наряду с прямыми репрессиями против оппозиции уже не приводили к желаемым результатам. В этих условиях 24-летний иракский король Фейсал II как менее опытный политик выпустил ситуацию из-под контроля и не смог предотвратить государственного переворота, положившего конец недолгому правлению династии Хашимитов.

В ночь с 13 на 14 июля 1958 г. в королевском дворце Рихаб проводился банкет по поводу отъезда в Стамбул на совещание стран участниц Багдадского пакта всей правящей верхушки Ирака – короля Фейсала II, премьер-министра Нури Саида и Абдула Иллаха. В те же самые часы офицерский состав 19-й и 20-й бригад 3-й дивизии иракской армии во главе с членами организации «Свободные офицеры», полковниками Абд аль-Керимом Касемом и Абд ас-Салямом Мухаммедом Арефом, принял решение воспользоваться обстановкой, чтобы силой оружия свергнуть монархический режим. Об этом решении было проинформировано руководство ФНЕ, которое пообещало оказать поддержку антимонархически настроенным армейским частям [85, с. 43; 113, с. 221]. В три часа ночи войска заняли центральный телеграф и радиоцентр Багдада. Еще через два часа после недолгой перестрелки с королевской охраной восставшие захватили дворец. Фейсал II и Абдул Иллах были убиты, а Нури Саиду удалось скрыться. Последнего монарха иракской династии Хашимитов похоронили, а тело Абдула Иллаха разгневанная толпа повесила на фасаде здания министерства обороны.

Утром 14 июля иракские радиослушатели неожиданно для себя услышали голос диктора из Багдада: «Говорит Иракская Республика! Сегодня день победы и славы. Враги Аллаха и народа убиты и выброшены на улицу… Будем едины в борьбе за свержение империалистов и их агентов!» Высыпавшие на улицы Багдада возбужденные толпы людей сожгли здание английского посольства и организовали расправу над пособниками монархического режима. Через несколько дней в одном из домов Багдада был схвачен пытавшийся бежать в Иран Нури Саид. Он был расстрелян своим собственным адъютантом Вафси Тахером, долгое время тайно входившим в состав организации «Свободные офицеры» [85, с. 44].

Созданное правительство и вооруженные силы страны возглавил Абд аль-Керим Касем, а Абд ас-Салям Ареф стал его заместителем и министром внутренних дел. В состав первого республиканского правительства вошли представители только трех политических партий, входивших в ФНЕ: НДП, «Баас» и «Истикляль». Одним из первых декретов республиканского правительства был образован Высший государственный совет, в состав которого вошли: генерал Наджиб Рубаи, лидер партии «Истикляль» Мухаммед Махди Кубба и губернатор Эрбиля курд Халед Нахшбанди.

Июльская революция 1958 г. имела буржуазно-демократический характер, хотя и была осуществлена в форме бланкистского военного переворота, руководители которого в своей деятельности не опирались на поддержку населения. Тем не менее, свержение монархического режима было с одобрением встречено большей частью иракского общества, включая представителей национальных меньшинств. 26 июля революционное правительство приняло Временную конституцию страны, которая гарантировала равноправие всех иракских граждан и демократические свободы слова, печати, собраний. Из отдельных звеньев госаппарата были удалены наиболее одиозные промонархически настроенные чиновники. Были освобождены все политические заключенные, восстановлены в правах политические эмигранты, в том числе коммунисты. Свободу деятельности получили политические партии и массовые общественные организации.