Текст книги "Датский лабиринт"

Возможно, благодаря невидимой упругой «стене», отделявшей друзей от места казни, они не чувствовали никаких запахов горящих тканей, иначе бы это и без того душераздирающее зрелище показалось бы еще более жутким и отвратным. Но почему же никто из друзей Артема не отказался смотреть на то, что происходило на поляне? Почему они просто не покинули это страшное место, чтобы не терзать себе душу? На эти вопросы друзья сами себе не могли дать ответа, а, по примеру инквизиторов, стали выходить из этого помещения, чтобы продолжать преодоление новых и новых тоннелей.

– Это какой-то ужас! – воскликнула Елена, обняв подругу, когда они оказались в одном из коридоров, – от такого волосы встают дыбом и кровь стынет в жилах!

– Знаете, когда он начал кричать какие-то непонятные слова, то я перестала особенно волноваться! – невозмутимо произнесла Мария.

– Что-о?! Как это так? Почему? – удивленно спросила Елена.

– Пожалуй, надо ей все рассказать, как ты считаешь? – обратилась Мария к Егору.

– Что рассказать? Вы что-то от меня скрываете? – спросила Елена, поглядев то на своего мужа, то на подругу.

Егор согласился, и они вместе кратко рассказали ей обо всем, что произошло в предыдущий раз во время ее отсутствия…

– Теперь ты понимаешь, что все эти ужасные сюрпризы, скорее всего, преподносит нам именно лабиринт. И вполне вероятно, что все это происходит не на самом деле, хотя представленные картины выразительно напоминают реальные события, пугающе воздействуя на нашу психику. И, зная о том, что произошло с тобой, точнее, с похожей на тебя девушкой, логично будет предположить, что мы совсем скоро точно также встретим Артема, как и ты, заблудившегося, в одном из тоннелей, – объяснила Мария подруге свою предполагаемую версию.

– Вот сейчас мне все более-менее понятно! Было бы хорошо, если это на самом деле произойдет именно так, – ответила успокоившаяся Елена.

– Поэтому и я перестала переживать, хотя это жуткое зрелище было, прямо скажем, не для слабонервных, согласитесь!?

– Да, Машуня, ты совершенно права! Мы все видим нечто подобное впервые в жизни! Хотя мы ведь с Темой врачи и обычно смотрим на такие вещи намного проще, чем обычные люди. Но когда ты лично видишь, что такое вытворяют с близким тебе человеком, ну пусть даже с похожим на него человеком, тут даже никакой врачебный цинизм не выдержит! – высказался Егор.

– Помните из курса истории, как в старину в городах на подобные казни сгоняли толпы простого народа, разумеется, с назидательной целью. Вот интересно, как люди реагировали на все это? – спросила Мария.

– Думаю, тоже не особенно радовались, исключая сумасшедших, конечно. Хоть и казнили не их родственников, но само по себе насильственное лишение жизни таким лютым способом, да еще и, как говорится, «на миру», ни одного нормального человека не могло бы оставить равнодушным. Страх, который испытывает человек перед смертью, передается всем, кто смотрит на казнь, – ответил Егор.

– Да, согласна с тобой, Егорушка, – проговорила Елена.

– Ладно, девушки, хватит о грустном, теперь давайте разыскивать нашего дорогого Артема, – живо произнес Егор.

– Может быть, для начала покричим его в тоннелях? – предложила Мария…

В течение получаса молодые люди, подпитываемые никогда неумирающей надеждой, продолжали двигаться по бесконечным коридорам в поисках своего друга и мужа, выкрикивали его имя, до самой хрипоты напрягая голосовые связки, но Артем так и не появился ни в одном из тоннелей, и никак не сообщил о своем существовании. Этот неожиданный для Марии факт начал не на шутку беспокоить ее, но молодая женщина продолжала внешне сохранять спокойствие и держать себя в руках, искренне веря в силу этого мистического места, и не теряя надежды на скорое возвращение супруга. Все трое продолжали двигаться по случайно выбранному маршруту по однообразным каменным светло-коричневым тоннелям, как обычно освещенным тусклыми электрическими лампочками в форме свечей на бронзовых декоративных двухрожковых канделябрах…

– Девчонки, смотрите, вон там.. вон… вон! – возбужденно воскликнул Егор, показывая пальцем в один из боковых коридоров, отходивших от того, по которому они шли.

– Что случилось, Егорушка?! – озабоченно спросила Елена.

– Мне показалось, я видел там Артема!

– Опять промелькнула тень? – уточнила жена Егора Григорьева.

– Нет, не тень, мне показалось, что я видел самого Артема, но издалека, он посмотрел на меня, как-то не естественно улыбнулся, а потом исчез, но это произошло почти мгновенно, и я не полностью уверен, что это вообще был он, однако… – попытался пояснить Егор.

– Значит, нам надо идти в том направлении! – категорично заявила Мария, перебивая Егора, и тут же устремилась в тоннель, где возможно мог находиться ее муж, а супруги Григорьевы послушно последовали за ней.

По мере продвижения по тоннелю, Мария и ее друзья снова предпринимали попытки позвать Артема, выкрикивали его имя, и звуки их надрывных и порядком подсевших от долгого крика голосов скупым эхом отражались от каменных стен тоннельных проходов. Двигаясь по ставшим ненавистными однообразным каменным катакомбам, друзья уже потеряли ощущение времени, не понимая, сколько они уже находятся в этом лабиринте. Их давно уже перестала заботить мысль о том, что их могут искать, что туристический автобус просто уедет из страны, оставив их в Дании на произвол судьбы. Неудачливые путешественники горели исключительно одним желанием – найти всех, кого потеряли и еще могли бы потерять в этих подземных каменных застенках, и, наконец, вырваться отсюда…

…Спустя какое-то время друзья, порядком обессиленные, вышли из какого-то очередного тоннеля и вдруг оказались в очередном большом помещении с серыми бетонными голыми стенами. Под его потолком висело несколько плафонов, целиком освещающих комнату, где находилось несколько человек в современной одежде, преимущественно в строгих черных официальных костюмах. В стороне от них стояли два человека и беседовали. Один из них, одетый в черную сутану, явно священник, а другой, в тишине комнаты внимательно слушавший все, что говорил этот самый пастор, был молодым человеком лет тридцати. Но что-то в его виде смущало, казалось непривычным, ненормальным, что ли. И при ближайшем рассмотрении стало ясно, что именно. У собеседника пастора на ногах были темные штаны, а торс прикрывала белоснежная сорочка с длинными рукавами, с одной лишь отличительной деталью – у нее почему-то был глубоко вырезан ворот, оголяющий часть груди и мускулистую шею.

– Маша, милая моя! – вдруг хрипловато произнесла уставшая от бесконечной ходьбы Елена.

– Что, дорогая! – ответила не менее измученная переходами Мария Горелова.

– Куда подевался Егор, ты случайно не заметила?

– Нет, а что разве его… – начала было говорить Мария, оглядываясь по сторонам, и вдруг так и обомлела от ужаса, шепотом сообщая подруге.

– Смотри, Леночка, он ведь там, он среди этих людей, видишь, вон, около священника! Я слышу, что они разговаривают на каком-то иностранном языке! Да точно, они говорят на французском!

– Что он там делает с французами, черт бы его подрал? Мы же все вместе ищем твоего Артема по всем тоннелям бегаем, вообще с ног сбились, вымотались как собаки, а Егор от нас почему-то решил отделиться, и на тебе, оказывается, неожиданно заводит велеречивые беседы с какими-то французами! – обозлившись на исчезновение мужа, осипло рявкнула Елена, продолжая непонимающе смотреть на то, что происходит в возникшей из ниоткуда серой комнате.

– Лена! Тебе ничего не кажется странным в той комнате? – спросила Мария.

– А что? Я вижу только, что они там стоят и праздно болтают! Эй, Егор, ты чего это там забыл?! Давай иди обратно! – попыталась крикнуть Елена, но у нее это не особенно получилось, так как из-за сорванных связок громко кричать она пока не могла. Тем не менее, никто из стоящих в комнате людей не только не расслышал ее изрядно осипшего голоса, но и даже не посмотрел в ее сторону.

– Леночка, дорогая, да ты присмотрись-ка внимательно! Там рядом с ними стоит настоящая гильотина!

– Гильотина?! Так ведь это же приспособление для…

– Вот именно, для декапитации, то есть, отрубания головы… – с сожалением подтвердила Мария.

– А-а-а! – хрипло взвизгнула Елена, машинально прикрыв открытый от удивления рот ладонью, когда поняла, что именно совсем скоро ожидает ее мужа.

– Воротник рубашки видишь, как глубоко вырезан? Это чтобы шея была полностью свободна и не мешала процессу, – цинично начала пояснять начитанная Мария, – известно, что подобный аппарат был изобретен еще во времена римлян, так называемая итальянская «Маннайя», в средние века это устройство именовалось «Шотландской девой» и «Галифаксской виселицей». Однако Жозеф Гильотен внедрил подобный аппарат и в своей родной стране с благой целью обеспечить самое наигуманнейшее лишение человека жизни, сделать казнь надежной и менее болезненной, в отличие от тех случаев, когда головы рубили палачи вручную обычными топорами или секирами, что нередко приносило казненным дополнительные страдания. Насколько я помню, во Франции еще со времен великой революции гильотина применялась как инструмент казни вплоть до ее отмены в начале восьмидесятых годов двадцатого века…

– Как же тебе не стыдно, Машка, а еще лучшая подруга! Мой Егорушка к смерти готовится, а ты так злорадно кощунствуешь! Самую умную из себя корчишь?! – хныкала в истерике Елена, облокотившись о стену.

– Леночка, ты все не так понимаешь! – пыталась возразить Мария.

– Нечего тут и понимать! Дура! Твой Артем сгорел на костре инквизиции, но больше не вернулся, как мы убедились! Вот и в этом случае твоя хваленая логика не сработает! Значит, и мой Егор не вернется, как пить дать, останемся мы вдовами…

– Возьми себя в руки, Лена, черт подери! Я тоже потеряла мужа, но я же не бьюсь в истерике! И ты успокойся! – назидательно отчитала подругу Мария, все время кхыкая охрипшим горлом, и та действительно немного успокоилась, и полная безразличия, села на каменный пол, продолжая тихо всхлипывать от безысходности и невозможности что-то сделать для помощи своему любимому.

Тем временем в серой бетонной комнате продолжали развиваться события, за которыми внимательно была теперь способна следить только одна Мария Горелова. Все разговоры к комнате для экзекуций были хорошо слышны также за невидимым барьером, отделявшим молодых женщин от места действия.

Мария немного воспринимала французскую речь, поэтому могла кое-что понять из беседы Егора с представителем церкви. Таким образом, ей удалось выяснить, что священнослужитель разъяснял идущему на казнь, что милостивый Бог прощает его заблудшей душе все, что тот когда-то совершил, даже самые тяжкие его преступления. И в связи с этим, священник от имени Господа отпускает узнику все грехи, чтобы его душа предстала перед создателем чистой и непорочной аки у младенца.

«Нет, все-таки не может быть, чтобы это на самом деле был Егор! Священник говорил о таких его тяжких грехах, но мы все знаем, что он не преступник! Но тогда где же находится настоящий Егор, да и мой Артем тоже?» – подумала Мария и продолжила смотреть, чем все закончится.

После завершения разговора, священник перекрестил Егора на католический манер, дал приговоренному возможность поцеловать свой святой крест, а потом тожественно и громко произнес сакраментальное «Амен!», еще раз перекрестив Егора, и продолжая сам усердно креститься. С этого момента к узнику подошли двое крупных мужчин, очевидно, это были местные палачи, схватили его за руки и повели уже несопротивляющегося, безвольного и полностью готового к смерти Егора к самому устройству месье Гильотена. Эти мастера душегубительного ремесла крепко связали ему за спиной руки, черной тканью плотно завязали глаза, уложили на специально приспособленный стол животом вниз и кожаными ремнями прочно закрепили тело и ноги, а голову выдвинули немного вперед так, чтобы шея оказалась за рамой как раз на месте прохождения острого смертоносного лезвия.

Когда все было приготовлено, представитель прокуратуры Французской Республики еще раз зачитал судебный приговор, при этом официально подтвердив отказ президента страны в помиловании осужденного. Все стоящие рядом должностные персоны на несколько мгновений замерли, не отрывая пристальных взглядов от гильотины и человека, уже безо всяких сомнений на основании закона приговоренного к смерти. Мария обратила внимание на тот факт, что никто не спросил у жертвы о последнем желании, впрочем, здесь, наверное, подобная роскошь была не принята.

Палач, недолго думая, нажал на какой-то скрытый рычаг или кнопку, и подвешенный на веревке стальной топор со скошенным остро заточенным поблескивающим на свету лезвием резко сорвался вниз, с негромким шумом пролетел по желобу вдоль рамы и деревянных пазов, закрепляющих шею, с легкостью прошел через нее и замер в самом низу. Отрезанная голова с бледным, как мел лицом, упала в стоящую под гильотиной плетеную корзину. Обезглавленное тело несколько раз дернулось в последних рефлекторных конвульсиях, после чего уже навеки прекратило шевелиться.

Крови из сосудов торчащей без головы шеи вытекло не очень много. Это обычно связано с тем, что дикий ужас перед неминуемой смертью провоцирует мощный выброс нервной системой организма так называемого «гормона страха» адреналина. Это приводит к тому, что у человека в последние мгновения жизни, как правило, происходит резкий спазм сосудов, в том числе и на лице, поэтому оно и становится бледным. Возникающий при этом острый обширный инфаркт миокарда может мгновенно привести к остановке сердца и смерти еще до того, как произошла собственно декапитация…

После завершения казни, ошеломленная, едва держащая себя в руках Мария увидела, как обезглавленное тело Егора, оба палача освободили от бесполезных более ремней и унесли в неизвестном направлении, не забыв прихватить с собой и отрезанную голову, засунув ее в плотный черный мешок. Серая комната для экзекуций опустела, и ее заполнила поистине мертвая тишина, которая окружала внушающую ужас и вместе с тем гуманную гильотину, всегда готовую к своей очередной душегубительной работе…

– Лена! Лена… вставай, родная, нам надо идти… там уже все закончилось… – начала раскачивать Мария подругу, потому что она так и сидела на каменном полу в полной прострации в течение всего времени проведения казни.

– Что? Зачем? Я никуда не хочу больше идти… я останусь здесь, там, где умер мой Егорушка… оставь меня в покое… – еще хрипловатым голосом отвечала измученная и безразличная ко всему Елена.

– Лена, вставай! Прошу тебя! Что ты собралась здесь делать, а? Умирать от голода и страха? Надо идти вперед, мы обязаны искать Егора! Да, именно, искать его! А вдруг, вопреки всему, на этот раз он все-таки появится в одном из тоннелей? Мы же не можем знать наверняка! Здесь все происходит не по логике или плану, а случайным образом так, как захочет черная душа этого проклятого датского лабиринта, – уговаривала подругу Мария, и после нескольких минут настойчивых убеждений Елена, наконец, постепенно отошла от сковавшего ее сильного шока.

С помощью подруги девушка медленно встала с пола, и две новоиспеченные вдовушки начали неспешно двигаться к коридору. Мария вдруг обернулась, чтобы напоследок взглянуть туда, где в ожидании новых страдальцев все еще стояла одинокая гильотина со следами свежей жертвенной крови на остром косом лезвии ее леденящего душу поблескивающего ножа. Но к великому изумлению жены, точнее, вдовы Артема комната с серыми стенами бесследно исчезла, а на ее месте осталось только лишь небольшая по виду абсолютно схожая со всеми остальными тоннелями пустая каменная анфилада, являющаяся частью лабиринта.

Не обращая больше внимания на подобные метаморфозы, Мария и Елена покинули это ужасающее место, и, войдя в очередной тоннель, не смотря ни на что, отправились на поиски Егора Григорьева, а может быть, чем черт не шутит, и Артема Горелова. Елена немного отошла от охватившего, было, ее страшного потрясения и снова могла передвигаться без помощи подруги. Вместе они какое-то время шли, не разговаривая друг с другом, шли, куда глаза глядят по бесконечным однообразным коридорам, привычно наугад выбирая направления. Наконец, один из них случайно (или не случайно!) вывел девушек к новому открытому месту, сверху ограниченному высоким куполом безоблачного неба, какое бывает только в ясный солнечный день.

На этот раз перед глазами путниц раскинулось широкое замерзшее озеро, край которого находился так близко к выходу из тоннеля, что обе девушки, сделав пару шагов, тут же оказались на льду. Они резко остановились и замерли, боясь двигаться дальше по возможно опасному ледяному покрытию. В помещении явственно ощущалась зимняя прохлада, совершенно неприемлемая для одетых по-летнему девушек. Похоже, не было здесь и привычной для друзей невидимой упругой стены, обычно ограничивающей проход к месту событий. Надо было решать, идти ли вперед или вернуться обратно в коридор. Оглядываясь вокруг, Мария вдруг заметила вдали на противоположном берегу озера в отвесной стене прибрежной сопки одну единственную на всю округу дверь, ведущую, скорее всего, дальше в очередной тоннель, но она вполне могла оказаться даже и выходом из этого датского лабиринта.

– Лена, смотри, вон там деревянная дверь, на краю озера, видишь? Давай пойдем туда! – произнесла начинающая зябнуть Мария.

– Вижу! – постукивая зубами от холода, ответила Елена, посмотрев вперед, но еще опасаясь делать шаги по ледовому покрытию.

– Ты готова идти дальше? – потирая ладонями плечи в надежде их согреть, уверенно спросила Мария, голосовые связки которой уже восстановились от хрипоты.

– А что нам еще остается делать?! Конечно, готова! – устало ответила Елена и первая начала делать робкие, очень аккуратные шаги по прозрачному льду, а потом, понимая, что лед, вроде бы держит, ускорила шаг, и Мария тоже уверенно последовала за ней.

Но в какой-то момент под идущей впереди Еленой местами тонкий лед с громким омерзительным хрустом неожиданно треснул и подломился. Девушка под своей тяжестью мгновенно оказалась в ледяной воде, сотней кинжалов обжигающей все ее молодое нежное тело.

– Маша! Помоги, я тону! – истерично кричала начинавшая захлебываться Елена, пытаясь рефлекторно хвататься за края скользкой ледовой полыньи, но Мария, оцепенев от ужаса, только печально наблюдала за мучениями подруги.

От непреодолимого страха оказаться в той же самой озерной мутной и жутко холодной воде она была не способна не то, чтобы сделать несколько шагов по хрупкому льду в попытке спасти лучшую подругу, но даже и пошевелить хоть одним мускулом.

– Я не могу тебе помочь, Леночка! – наконец, не громко крикнула Мария, – ты же знаешь, мне нужна широкая доска, иначе я сама провалюсь под лед, и тогда мы погибнем обе! Но ничего похожего здесь рядом нет, сама видишь! Значит, просто сейчас тебе не повезло!

– Ах ты,… стерва… – в сердцах, захлебываясь ледяной водой, только и сумела выкрикнуть Елена.

– Прости меня, родная, пожалуйста! – обливаясь ручьями слез, от страха и бессилия текущими по ее бледным щекам, кричала Мария тонущей подруге, которая была больше не в состоянии произнести даже одного слова, а только беспомощно барахталась в полынье, захлебываясь в холодной воде и тщетно ломая края тонкого льда мерзлыми и бесчувственными пальцами.

Еще с полминуты Елена не прекращала конвульсивных попыток выбраться из воды на лед, но потом от воздействия холода, силы и воля к спасению окончательно покинули ее. Обессилевшее и уставшее бороться за жизнь замерзшее тело молодой девушки на мгновение замерло с безразлично спокойным выражением лица и за считанные секунды камнем погрузилось под воду, оставив на засыпанной мелкими плавающими ледышками водной глади полыньи лишь несколько булькающих пузырей. Наступила зловещая тишина…

Увидев своими глазами мучительную гибель своей лучшей подруги, до глубины души шокированная Мария поначалу все еще продолжала стоять на льду. Она боялась пошевелиться и двигаться вперед к той самой двери, замеченной у подножья сопки на другой стороне озера, ради призрачной надежды на спасение через которую они и пустились переходить озеро по непроверенному льду. Но пару минут спустя, когда девушка немного оправилась от шока и решила оценить расстояние до возможного вожделенного выхода из лабиринта, то оказалось, что никакой двери там уже не было. Она просто исчезла, а может быть, ее и вовсе не существовало, и только привиделась обеим подругам как иллюзия, морской мираж в жаркой пустыне, всего лишь подразнив надеждой на спасение…

В этой ситуации Марии оставалось только одно – вернуться обратно в тоннель, сделав несколько шагов назад, но уже по проверенному ледяному пути. Однако прежде чем выйти отсюда, она решила попытаться на замерзшем озере отколоть несколько кусочков льда, чтобы растопить их, получив так необходимую ее организму бесценную воду. Для этого она медленно легла на лед лицом вниз и, не обращая внимания на холод ледяного покрова, обжигающий грудь, живот и конечности, осторожно подползла к полынье, в которой только что утонула ее лучшая подруга. К счастью, вода в озере оказалась пресной, поэтому Мария, преодолев брезгливость и отвращение, стала немеющими от холода пальцами отламывать от края ледяной корки маленькие кусочки льда, запихивать их в рот, обсасывать, превращая своим теплом в живительную влагу и исступленно ее глотать. Так она смогла, пусть на короткое время, но утолить свою жгучую жажду. Потом она медленно отползла от полыньи, и, превозмогая охватившие ее отчаяние, страх и душевную боль, понялась, встала на лед и преодолела эти несколько шагов до выхода.

Опять оказавшись в тихом коридоре лабиринта, Мария всерьез задумалась о том, что вот сейчас она осталась совершенно одна. Все ее близкие друзья и родной любимый муж погибли, но самым страшным было то, что они погибли безвозвратно. Но она прекрасно осознавала, снова и снова убеждая себя в том, что во всем происходящем с ними в этом лабиринте, нет ее вины. Друзья же прекрасно помнят, что именно она, Мария Горелова, была категорически против того, чтобы они заходили в ту странную дверь, неожиданно возникшую слева от алтаря в копенгагенской церкви Хольмена…

Погруженная в свои невеселые мысли, Мария привычно продолжала одинокий путь по бесконечным, схожим как две капли воды, до тошноты опостылевшим светло-коричневым тоннелям датского лабиринта, наугад сворачивая то в одну, то в другую сторону, при этом, совершенно не понимая, куда именно направляется. Но только сейчас несчастная и совершенно потерянная девушка почувствовала, как ей снова безумно хотелось пить и хоть чем-то заполнить свой неприлично урчащий от голода желудок, но никаких столов с дареными яствами, заморскими угощениями и изысканными напитками на пути больше не попадалось.

В одном из тоннелей, проходя мимо короткого ответвления, Мария вдруг заметила в его глубине что-то новое. Остановившись у входа, она сначала опасливо заглянула внутрь, а потом уверенно и с улыбкой истинной радости быстро прошла туда. Там она увидела помещение, представляющее собой типичную спальную комнату, какие имеются в каждом мало-мальски приличном доме или квартире. Большое окно с занавесками, шкаф для одежды, косметический столик, а главное, большая двуспальная кровать с мягким матрасом и нежными перинными подушками. Но обрадовало Марию не сама спальня, а то, что там находились… Егор и Елена. Живые и невредимые. Значит, все-таки, возвращение работает! И все эти страшные смерти – всего лишь иллюзия, созданная лабиринтом! Девушка необычайно обрадовалась этому факту, и, не раздумывая, окликнула друзей по именам.

Молодые супруги лежали в кровати, их голые торсы были слегка прикрытыми белыми простынями, судя капелькам пота на их лицах, лоснящихся телах и по все еще учащенному дыханию, они только что завершили интимную близость, а теперь, охваченные приятной истомой, разговаривали… по-русски. На призыв Марии они никак не отреагировали, продолжая лежать в постели и говорить. Она окликнула их еще раз и попыталась подойти ближе, чтобы войти в комнату своих друзей, но ее снова остановила та же самая упругая невидимая стена. Мария поняла, что и на этот раз ошиблась в своих догадках, но радость от того, что она видела своих близких друзей живыми, и она теперь больше не одна, взяла верх, и она с умилением стала смотреть, что будет дальше, надеясь, что ребята рано или поздно ее все-таки заметят.

Сначала разговор Егора и Елены носил обычный ничего не значащий характер милой болтовни влюбленных супругов, но после какой-то совершенно невинной почти шуточной фразы Елены, беседа вдруг перешла в несколько иную плоскость. Егор вдруг взялся допытываться у своей жены, с кем она встречалась до него. Марии со стороны подобное было как-то непривычно и даже странно слышать от Егора, потому что он никогда не слыл ревнивцем, а тут его будто подменили, и его охватил бурный порыв необузданной подозрительности.

Милая беседа в мягкой уютной постели после обалденного секса постепенно переходила в мелкую склоку, а несколько минут спустя уже приняла форму жуткого скандала. Егор грозно, с какой-то неистовой злобой и патологическим недоверием заставлял жену оправдываться в том, чего она не совершала. Елена пыталась что-то объяснить своему мужу, убедить его в своей частности и верности, но он не хотел ее слушать или просто не слышал. Наблюдая за всем этим, Мария была абсолютно уверенна в порядочности Елены, потому что отлично знала свою подругу и была осведомлена обо всех ее по большей части невинных шалостях и секретах.

Несколько минут спустя, Егор от ревности просто озверел, и после очередного, по его мнению, неудачно сказанного Еленой слова, его неожиданная ярость достигла высшего пика. Он вдруг набросился на жену, сверху сел к ней на живот и обеими ладонями обхватил шею бедной девушки. Догадавшись, что сейчас произойдет, она, пока еще могла, начала кричать на него и пыталась безуспешно отстранить от себя его руки, но Егор непроизвольно в порыве молниеносно взорвавшегося состояния аффекта продолжал ее душить.

– Не прощу тебе этого, сука! Никогда не прощу! – с остервенением как полоумный орал Егор, крепко сдавливая своей супруге горло, а она, задыхающаяся, с бледным почти обескровленным лицом, уже больше не имя возможности вымолвить ни слова, болтала ногами, хаотично хлопала руками по телу обезумевшего супруга, рефлекторно пытаясь освободиться от его цепкой хватки. Но успеха ей это не принесло.

Лицо Егора густо покраснело от нечеловеческого напряжения. Он все сильнее и сильнее сдавливал нежную шею своей жертвы, некогда любимой жены, пока, наконец, руки и ноги Елены не перестали бессмысленно барахтаться и шевелиться, и как плети не упали, раскинувшись в стороны на белой простыне супружеского ложа. Сделав свое кровавое дело, Егор медленно убрал уставшие руки от посиневшей шеи своей возлюбленной, внимательно посмотрел себе на ладони, будто бы там должны были остаться пятна крови, аккуратно слез с тела, точно опасаясь причинить ему вред, и, наконец, осознав то, что по какой-то невероятной причине совершил непоправимое, сделав сам себя вдовцом, уселся на край кровати возле бездыханного трупа своей жены, с остекленевшим направленным в никуда взглядом. Ужас от содеянного целиком охватил его грешную душу, он несколько минут неподвижно сидел на кровати, обдумывая свои дельнейшие действия.

Все это время Мария стояла за невидимой границей, отделяющей ее от этой злополучной спальни и, периодически всхлипывая, снова хныкала от досады и горя. Она в очередной, третий раз видела гибель своей лучшей подруги, и опять ничего не смогла сделать для того, чтобы ее предотвратить. Неожиданно Мария заметила, как Егор с отрешенным взглядом поднялся с кровати, повернулся к телу Елены, склонился над ним, поцеловал покойную в лоб и своей преступной рукой душегуба погладил ее светлые волосы. Отойдя от кровати, женоубийца медленно и бесстрастно подошел к шкафу, открыл дверь, порылся в лежащих на нижней полке вещах и отыскал почему-то случайно оказавшийся там настоящий револьвер. Каким-то уверенным привычным движением, Егор откинул его барабан, проверил, заряжен ли он, и, удостоверившись, что он полон патронов, приготовился к стрельбе, со щелчком взведя курок. Немного постояв с пистолетом в руках, с полным равнодушия и абсолютного безучастия взглядом, Егор тихо произнес в никуда скупое «Прости», резко поднес руку с оружием к виску и почти сразу произвел выстрел.

Потревоженные жесткой энергией пули мягкие окровавленные мозги вылетели через разорвавшуюся часть пробитой черепной коробки с противоположной от выстрела стороны и со звуком шлепка врезались в стоящий рядом шкаф, тут же упав на пол и оставив кровавый след на деревянной дверце и зеркале. Бездыханное тело Егора мгновенно рухнуло вниз, и остатки крови из поврежденной выстрелом головы начали неторопливо заливать лежащий на полу пушистый светло-коричневый ковер. От резкого грохота выстрела и без того напуганная Мария дернулась и коротко вскрикнула, а потом посмотрела на комнату, где оставались два холодеющих трупа ее друзей…

До глубины всей своей чистой души шокированная, не в меру ошарашенная Мария нашла в себе силы выбраться из комнаты в тоннель, а когда привычно оглянулась назад, чтобы взглянуть напоследок на тела друзей, то обнаружила, что и эта жуткая спальня тоже исчезла, как и до этого комната с гильотиной. В голове Марии начала укрепляться мысль о том, что все, что она здесь видит, это просто галлюцинации, навязанные человеческому подсознанию лабиринтом, чтобы пощекотать нервы, напугать. Теперь она дала себе твердое слово не обращать внимания на то, что покажет ей лабиринт, поэтому быстрыми шагами двигалась по тоннелям, по привычке хаотично сменяя направление одного тоннеля на другое.

Но данное себе обещание вовсе не избавило Марию от сюрпризов лабиринта. Наоборот, ужасающие картины стали появляться одна за другой. В переходе одного из тоннелей внимание Марии привлекла залитая летним солнцем зеленая поляна, где находились два человека, в которых девушка без труда узнала Егора и своего мужа Артема. Они оба снова были живыми! И, несмотря на четкое понимание того, что это все сплошные галлюцинации, этот факт подсознательно ненадолго обрадовал девушку. Только теперь с виду мило беседующие мужчины были одеты в стиле английских аристократов начала двадцатого века, в однобортных костюмах с жилетками с большим числом мелких пуговиц, в слегка обтягивающих брюках и шляпах-цилиндрах. Все их одеяния были в одной цветовой гамме, только у Егора костюм был пошит из светло-серой ткани, а у Артема – из светло-коричневой.