Текст книги "Прапорщики по адмиралтейству"

К входу в гавань Артура мы подходили на восьми узлах поздно ночью. А тут ещё и облака небо закрыли, не видно ничего. Дозорный миноносец, мимо которого мы проходили с погашенными огнями, задёргался, когда мы внезапно осветили его прожектором. Нам вслед долго нёсся мат вахтенных, которых мы здорово напугали. Я, злодейски хохоча, в рупор посоветовал им сменить кальсоны.

После этого, включив положенные огни, светя тремя прожекторами, мы вошли в бухту, направились к стоянке «Магдалены» и встали недалеко от судна Беты. Он с помощью прожектора военным сигнальным кодом отбил нам приветствие. Дело в том, что один из матросов, бывший сигнальщик с крейсера «Диана», ещё до того, как «Магдалена» направилась в Японию, начал учить меня световым сигналам. Ему за такую учёбу доплата шла. Дорога туда и обратно заняла больше двух недель, поэтому я неплохо освоил эту науку и теперь практиковался, используя обоих близнецов.

За испуг команды миноносцев мне ничего не было. Я думал, штраф впаяют, но нет, не стали поднимать волну. А я ведь ещё и нарушил правила движения судов в бухтах: вместо максимальных пяти узлов ночью шёл на семи. Сам за штурвал встал, рулевой-то не видел ничего. Но обошлось.

Утром, после завтрака, я просмотрел поданный старпомом список на увольнение в город для части команды и подписал его, разрешив отдых в городе. Спустили одну из трёх судовых шлюпок и забортный трап, и часть команды отправилась на берег.

Старпомом за время пути я выбрал бывшего кондуктора Петра Валентиновича Кондратьева. Сорокалетний моряк решил, что хватит ему военной службы, и собрался домой. Да вот проблема – карманы пусты, моряки в кабаках их быстро спускают. Решив подзаработать, он и подписал со мной контракт на год.

У всей моей команды была та же история. При этом я брал тех, кто мало закладывал за воротник. Замену японцам я пока не нашёл, так что они всё ещё оставались на судне.

Я собрался, прихватил документы, и вахтенный матрос в шлюпке доставил меня на берег. Я направился прямиком в администрацию порта, регистрировать судно. Там поморщились, но придраться было не к чему, начали оформление. Бюрократия есть бюрократия, три дня на это ушло, но, в конце концов, название судна появилось на бортах, а на флагштоке стал развеваться на ветру флаг торгового флота Российской империи.

Кстати, моё судно внесли в реестр судов, подлежавших мобилизации в случае войны. Я на это лишь пожал плечами. Нужно так нужно, я не против. Тем более я же всё равно капитаном останусь, надев военную форму.

Так как я имел все нужные патенты, мне выдали разрешение международного образца на перевозку грузов и доставку пассажиров. Пока шла регистрация, старпом смог найти ещё людей: шестерых моряков с разных боевых кораблей, артиллеристов, в нашу палубную команду и троих в кочегары. Нашли и радиста с броненосца «Севастополь», сейчас он уже изучал нашу радиостанцию, ему незнакомую, так как на русских кораблях стояли другие станции. Однако кондуктор Зайцев был опытным специалистом и вскоре вполне освоился с этим оборудованием.

Старпом молодец, хорошо постарался, однако кока так и не нашёл, не было их. Пришлось взять всё в свои руки. После недолгих поисков я нашёл семью корейцев: муж с женой и тремя детишками, восьми, десяти и двенадцати лет (две младшие – девочки и старший – паренёк). Женщина несколько лет работала поварихой в семье купца и отлично знала русские блюда, да и местные тоже. Она потеряла работу, когда купца убили хунхузы, а его семья уехала.

Все они неплохо говорили на русском, так что женщину я взял на должность кока, дочек – в качестве помощников повара (детей они категорически не хотели оставлять), мужа поставил старшим стюардом, а сына – просто стюардом, он и в моей каюте прибирался.

Корейцы быстро освоились на судне, и пусть некоторые матросы ворчали, что бабы на борту – это не к добру, но качество блюд оценили сразу, как только новый кок сделала крупные закупки припасов, а потом показала класс. А японцы отбыли из порта на судне Беты, я им выбил скидку за доставку, да и заплатил за работу щедро.

Что ещё сказать? После регистрации (все полученные документы теперь хранились в сейфе у меня в каюте) я подписал с пароходством КВЖД услуги фрахта. Они сами на меня вышли, их представитель прибыл на борт в китайской лодочке.

За шесть дней, пока судно стояло в порту, мы пополнили углём бункера, а всем матросам была пошита матросская форма гражданского флота Российской империи. После этого через администрацию порта была дана информация, что мой «Лис» идёт в Шанхай через два порта – Вэйхайвэй и Циндао.

Я подвёл судно к пристани, аккуратно, всё же первый личный опыт, и встал под загрузку. Несколько моих матросов ранее, до военной службы, ходили на торговых судах, опыт имели и знали, что делать. Да и сам я тоже не промах, плюс опытом Беты пользовался. Всё прошло нормально, мягко прижались к пристани.

Оказалось, что в Шанхай нужно было только одному купцу, груз займёт один трюм. Поэтому, подумав, я решил пополнить два других трюма довольно востребованным товаром, приобретя его на собственные средства. Были и пассажиры, в том числе два сотрудника консульства до Шанхая. Из десяти остались свободными всего две каюты, да и те срочно забронировали, когда закончилась погрузка и «Лис» был поставлен на якорь. Кстати, хорошо так сел, и управление заметно стало туже. Настолько гружёных судов мне не доводилось водить, а вот Бете вполне, поэтому я использовал его опыт.

С выходом мы немного задержались, так как пассажиры двух последних кают опаздывали. Но вот, наконец, прибыли и они со своими чемоданами (оказалось, англичане), их сопроводили в каюты, и я, дав длинный гудок, направился к выходу, проходя мимо боевых кораблей. Пассажиры высыпали на палубу, рассматривая красавцы-корабли.

Что ж, приступаем к работе.

Ночь на 27 января 1904 года.

Внешний рейд Порт-Артура.

Борт судна «Хитрый лис»

Я стоял на палубе судна. Час назад по моему приказу на борту выставили усиленную вахту. Стояночные огни пока горят, но в любой момент, по моему приказу, их погасят. Я ожидал нападения.

Знаете, я ведь именно поэтому ни во что пока не вмешивался, а не то давно бы ликвидировал и генералов Стесселя и Фока, и адмирала Старка. Да и наместника Дальнего Востока тоже, он немало сделал для того, чтобы началась эта война. Ну, насчёт последнего я ещё подумаю, но трое других точно в списке на ликвидацию. Оба генерала сделали всё, чтобы оборона Порт-Артура капитулировала; Старк – это вообще что-то с чем-то, трусливая амёба. Пока я их не трогал, но это только до начала войны. После зачистки этих троих, я надеюсь, ситуация выправится.

За эти полгода я стал капитаном судна, освоился, наработал опыт, узнал множество нюансов, без которых хорошим капитаном не стать; за это большое спасибо Бете и его шкиперу, который так здорово учил и показывал.

Команда у меня сложилась, костяк был неплох. Четверо, правда, уволились, домой отправились, заработав необходимые им деньги, но большинство осталось. Я принял ещё пару кондукторов и вахтенных начальников, теперь полный штат.

Я обычно ночами стою на вахте и когда в порт входим, а в остальное время кондукторы справляются. На борту штурман один – я, но по проложенному маршруту и они вести могут, я научил. Поэтому, пока я отдыхал, они вели судно, куда нужно, по заданному курсу. Чрезвычайные обстоятельства, требовавшие вызова меня в рубку, случались редко. Сработались уже, проблем нет.

Полгода я изучал местные воды, готовился. Изучая подходы, бывал на английских, германских и, разумеется, японских морских базах. В Японии в разных местах на побережье сделал пару схронов: оружие, медикаменты, деньги и одежда. В Корее – три схрона: один около Циндао и два рядом с Порт-Артуром. Плюс в самом городе несколько мелких схронов. В одном из них лежит японская магазинная винтовка, украденная Бетой в Японии у часового (его пришлось вырубить), к ней всего пятнадцать патронов. Вполне хватит для ликвидации этой тройки.

Что ещё я могу добавить? Привычку тёмными ночами подкрадываться к дозорным я не оставил, несмотря на то что мне обещали самоходную мину в борт (слово «торпеда» тут пока неизвестно). Командиры сторожевых судов и миноносцев так начесали сигнальщиков, что те во все глаза смотрели в море. Видимо, стимул я дал, натренировал их на неожиданности.

И этой ночью они также не расслаблялись, уже по привычке, хотя знали, что много раз проклинаемый ими «Лис» вот уже два дня как стоит в бухте, прибыв из Шанхая с грузом риса. А до этого был порох. Военный подряд. За эти полгода я трижды их грузы возил.

Так вот, вахтенные услышали, как на горизонте, у выхода, загрохотало; увидели, как заметались прожектора, замелькали тени. Выстрелов стало куда больше, с сильным запозданием стали работать стволы больших кораблей.

Прозвучали несколько крупных взрывов. Прожектора подсветили некоторые из них, и я увидел, как одно судно сильно осело на корму. Там стоял «Ретвизан», значит, ему досталось. В той истории, которую сохранила моя память, во время этого ночного нападения японцы задействовали восемь миноносцев, атакуя наши корабли на внешнем рейде. Моё судно стояло у берега, рассмотреть его было сложно.

– Погасить стояночные огни, – приказал я старшему вахты.

У меня тут как на службе. Стояночные огни были немедленно погашены, вахтенные всматривались в сторону ночного боя. От грохота проснулись и остальные, включая семью корейцев.

Бой был мне виден, как на ладони. Я поднялся на крышу ходовой рубки и наблюдал за боем в морской бинокль, который получил в качестве выигрыша в кулачном бою, на который меня вызвали офицеры со сторожевых миноносцев за многократный испуг; бинокль был ставкой с их стороны. В итоге биты оказались они сами, но сейчас ничего, мы практически друзья, в кабаке вместе сидим или у мадам Коко веселимся.

В моей истории торпеды получили броненосец «Ретвизан» (в носовую часть) и крейсер «Паллада» (в центр корпуса). Был также торпедирован броненосец «Цесаревич», самый сильный боевой корабль в эскадре.

Стоит отметить, что именно в этот день сторожевое судно не было отправлено охранять вход на рейд, а также ту полную неразбериху, которую только усиливал вице-адмирал Старк. Мало того что он запретил устанавливать вокруг броненосцев противоминные сети, так ещё ночью шла загрузка угля на крейсер «Паллада», который был ярко освещён, и это здорово помогало японцам. Старка просили отменить погрузку до утра, но тот приказал продолжать. Странно, вы не находите?

Так было в моей истории. Потери с обеих сторон были только в людях. Что я видел здесь и сейчас? Да почти то же. «Паллада» грузилась углём, противоминных сетей не было, у входа «дремали» два миноносца – в дозоре, но по инструкциям мирного времени. Сторожевое судно в дозор направлено не было. Странно, все дни сторожевые суда торчали там на вахте, а тут раз – и отменили. Именно в этот день. Это уже не звоночек – это набат.

Теперь по нападению. Согласно русским рапортам, японцы в разное время использовали восемь миноносцев. А вот по японским документам в атаке участвовали десять миноносцев, просто в темноте они потерялись и многие выходили в атаку с заметным опозданием. Да и бессмысленны они уже были, их встречали.

Вполне верю. Я рассмотрел семь миноносцев, которые шли в атаку, ещё два сильно отстали и поодиночке на полном ходу шли к внешнему рейду. Дозор на миноносцах не спал, и атаку не прошляпили, тут спасибо мне. Поэтому сразу, как только осветили японцев и опознали, кто это, открыли бешеную стрельбу.

Причём стреляли на удивление точно, видимо, от неожиданности удачно попали. Один миноносец потерял управление и пошёл в циркуляцию, там его и добили. У другого – прямое попадание в мостик и он так и пёр вперёд, пока его не расстреляли с «Ретвизана».

Остальные миноносцы прорвались. Двумя минами в борт был торпедирован «Цесаревич», и уже через пятнадцать минут лёг на борт и перевернулся, только киль торчал. Одна мина досталась «Палладе», и ещё одна случайная – броненосцу «Пересвет». Это, оказывается, он в стороне на корму осел, а не «Ретвизан», ошиблись мои вахтенные, строя предположения.

И несмотря на то что при отходе японцы потеряли ещё один миноносец, всё равно победа, считай, за ними: разменяли три своих на один мощнейший корабль нашей эскадры.

– Командир, – услышал я голос старпома снизу, где толпилась часть команды, – что случилось? Вой на?

– Да, японцы напали без объявления войны. Девять миноносцев произвели атаку, потеряли трёх своих и ушли. Что касается наших потерь, то повреждён и перевернулся «Цесаревич», ещё повезло, что часть команды снять успели; повреждены самоходными минами «Пересвет» и «Паллада». А вот в море в погоню выходят «Новик» и «Аскольд», но поздно, японцы ушли. Да, с «Севастополя» семафорят, что понять ничего не могут, запрашивают информацию. Передайте им то, что я сообщил.

Старпом начал командовать, и наш сигнальщик стал отбивать световым кодом ответ. На «Севастополе» замолчал прожектор, там читали наше сообщение, а потом поблагодарили за информацию.

Я продолжал некоторое время наблюдать за морем, после чего велел команде отдыхать и направился к себе. На сегодня всё.

То, что война точно скоро будет, я ещё три дня назад понял. Три дня назад судно Беты, вошедшее в японский порт, было арестовано, а команда снята и заперта в амбаре. Похоже, чуть позже её переведут в специальный лагерь для военнопленных. Насколько я знаю, последние два дня японцы везде ловили русские гражданские суда, беря их в качестве призов и уводя в свои порты.

Команду Беты охранял по ночам японский солдат, шансы бежать были, и немалые, но до начала войны не было смысла дёргаться. А вот теперь есть.

Утром, позавтракав и успокоив команду, взволнованную такими делами, я достал из сейфа документы. Кстати, документы Беты тоже у меня были, специально забрал, чтобы их японцы не прихватили. Высчитать, что «Магдалена» на момент начала войны будет в японских водах или в порту, было несложно, поэтому, чтобы не восстанавливать потом, держал их тут, на судне Альфы.

Первым делом я направился к армейским интендантам. У меня было полное судно риса, который я купил в Китае, где был последним рейсом. Я хотел продать этот рис, сейчас цены вверх поползут.

Армейцы не заинтересовались: склады у них не пусты, да и не поняли они, что происходит. Не поняли, что морская блокада стоит, теперь будут всё железной дорогой доставлять, которая вряд ли потянет такую нагрузку. Направился к флотским, они тоже отмахнулись, не до меня.

Мне повезло с купцом, Селиванов его фамилия, который держал нос по ветру. Он и выкупил весь груз за четыре тысячи рублей, на пятьсот рублей дороже, чем он стоил ранее. А сам я взял этот груз едва ли за тысячу триста рублей.

Получив от купца деньги, я занёс их в банк и направил судно к месту разгрузки, где был забронирован причал для моего «Лиса». Разгрузка началась, я оставил старпома следить за процессом, а сам, сообщив, что как военнообязанный должен посетить кадровый отдел штаба эскадры, ушёл в город.

На самом деле я направился в кварталы китайцев и корейцев, где мною был арендован дом, в котором находилось всё необходимое. Там я переоделся под китайца, благо ростом был невысок и вполне походил, лицо испачкал, винтовку замотал в ветошь, с одной стороны которой торчала мотыга, маскируя оружие, и отправился на дело. Позицию я давно присмотрел.

Поднялся на чердак гимназии и приготовил винтовку. Ласково погладил ложе «японочки».

– Не подведи меня, моя хорошая.

Вход в штаб был виден как на ладони. Я приметил, как приехал на пролётке генерал Фок, Стессель прибыл ранее, но пока никто не выходил. Видимо, советовались, что наверх докладывать о том, как их тут поимели.

Я терпеливо ожидал. Винтовка приготовлена, пристреляна. Судно будет на разгрузке до вечера, так как трюмы были полны сыпучим грузом, а не в мешках. Так что время было.

Увидев Старка, я даже глазам своим не поверил. Не ожидал, что мне так повезёт. Бета, сидя в амбаре, тоже порадовался, и оба близнеца одновременно улыбнулись, зло оскалившись. И вот Альфа уже вскидывает винтовку к плечу, положив ствол на нижний край слухового окна.

Выстрел. Пуля «дум-дум», которую я сам делал, вошла в грудь адмирала Старка, отбросив его к стене; фонтан крови и мелких костей из спины запачкали белую стену здания. Серьёзное оружие. Надо же, из холодного ствола и такое попадание.

Я же спешно выбивал гильзу и подавал второй патрон. Второй выстрел. Стессель среагировал первым и отпрыгнул в сторону, видимо животная жажда жизни сработала в нём. Фок, опытный генерал, тоже хотел уйти прыжком в укрытие, да не успел: Стессель толкнул его, он замер на миг, восстанавливая равновесие, и вторая пуля ушла ему. Попадание в плечо, оторванная рука отлетела в сторону. Это что за патроны такие? Сама винтовка – обычная «Арисака», «Тип-30», а вот с патронами что-то не так. Или, наоборот, очень даже так.

А вот Стессель ушёл, остался лежать в мёртвой зоне, пока охрана штаба палила во все стороны, и бегали, пригибаясь, офицеры. Оставаться мне было нельзя, поэтому сделав так, что следующий патрон перекосило в винтовке, я её бросил и поспешил вниз. Скользнул по канату с другой стороны и вскоре затерялся в улочках, двигаясь спокойно, как будто ничего не случилось, с мотыгой на плече. Мимо пронеслись два патруля: один пеший, из матросов, и один конный, из казаков. На меня они не обратили внимания: тут таких китайцев сотни.

Добравшись до дома, я снял с головы парик с длинной косой (такие любили носить местные китайцы), быстро омылся влажным полотенцем, поливая на него водой из бутыли, отмыл руки, шею и лицо, чтобы не осталось ни следов пороха, ни запаха. Обрызгался одеколоном, надел свою форму шкипера торгового флота РИ и, прихватив портфель с документами, направился к штабу флота.

А там – шум, неразбериха, оцепление из солдат никого не пропускает.

– Солдат, в чём дело? – строго спросил я у молоденького солдата, стоявшего в оцеплении.

– Не могу знать, ваше благородие.

Вообще, на «благородие» я пока не тяну, форму ещё не надел, но молодому солдату ошибиться простительно. К тому же, заметив заминку, к нам уже спешил подпоручик, на вид примерно моих лет.

– В чём дело? – спросил он.

– Доброго утра, ваше благородие.

– Не такое оно и доброе. Слышали выстрелы?

– Да, в городе поговаривают, что это высадка японского десанта.

– Да какая высадка? – скривился подпоручик. – Японцы стреляли в командующего гарнизоном, командира нашей пехотной дивизии и командующего эскадрой.

– Надеюсь, эти косоглазые не попали?

– Попали, – ещё больше скривился он. – Адмирал убит, Фок тяжело ранен, но ещё жив, сейчас в госпитале, идёт операция. А командир гарнизона… поменял галифе, и всё.

В тоне подпоручика сквозило презрение к Стесселю, видимо было за что. Но он тут же вспомнил о своих обязанностях и поинтересовался, какого я вообще сюда пришёл?

– Я военнообязанный, прапорщик по адмиралтейству. В связи с началом войны должен быть призван на службу. Тем более у меня судно в собственности, оно также подлежит мобилизации. Из него выйдет отличный вспомогательный крейсер.

– Ясно, – протянул тот, изучая мой офицерский патент. После чего посоветовал: – Приходите завтра. Сейчас с таким бардаком вы ничего не решите, нет никого на местах.

Тут он заметил капитана второго ранга, который подходил с моей стороны (поэтому я не сразу его заметил), и обратился к нему:

– Господин капитан второго ранга, разрешите?..

– Да, в чём дело, подпоручик? – подойдя, хмуро бросил тот.

– Вот, гражданин из ваших, флотских. Прапорщик по адмиралтейству.

– А, это значит ко мне, – пробормотал капитан, изучая мой патент. Заметив в пачке документов второй, он тут же выхватил его цепкими пальцами, изучил и уточнил: – Братья-близнецы?

– Так точно, ваше высокоблагородие.

– Хм, Баталов? Баталов… Это не тот Баталов, что дозорных пугал?

– Так точно, я, ваше высокоблагородие.

– Пропустите, – велел он подпоручику, и офицер кивнул.

Капитан вернул мне патенты, я убрал документы в портфель, и мы направились к штабу. Зашли с чёрного входа. Крыльцо отмывали от крови. В штабе действительно творилось чёрт знает что, однако у себя в отделе капитан второго ранга быстро навёл порядок. Оказалось, он заведовал как раз тем отделом, который был мне нужен. Вот это попадание. Я его не знал, регистрировал меня другой сотрудник, тоже офицер.

Убедившись, что и я, и моё судно есть в списках, начали процедуру мобилизации судна и вывода из запаса меня и брата.

Насчёт Беты я поговорил с начальником отдела, фамилия которого была Ольховский.

– Ваше высокоблагородие, прошу вас провести процедуру призыва и моего брата Михаила. Поясню, почему его нет. Он служит на судне «Магдалена», пароходство КВЖД, и на момент начала войны должен был вместе с судном находиться в Японии. Скорее всего, судно и команда были арестованы. Зная брата, я уверен, что он сбежит из плена, забрав если не всех, то хотя бы часть команды. Угонит судно и прорвётся сюда, в Порт-Артур. Будет лучше для флота, если это сделает действующий прапорщик по адмиралтейству, а не второй помощник с гражданского судна. А если им не гражданская лохань попадётся, а боевой корабль, вроде миноносца? Его угон будет для флота серьёзным подарком после понесённых недавно потерь.

Ольховский с интересом посмотрел на меня и, усмехнувшись в густые усы, сказал:

– Прапорщик (вы уже призваны, поэтому я могу вас так величать), не забудьте как можно быстрее построить форму. А призвать вашего брата без его присутствия я не могу. Он должен быть тут лично и подписать некоторые бумаги.

– Это не проблема. Сделаем вид, что это Михаил чуть позже к вам пришёл, а вы не распознали близнеца.

– Афера?

– Она, родимая, – ухмыльнулся я.

Покачав головой, Ольховский забрал документы и ушёл к исполняющему обязанности командующего Тихоокеанским флотом, которым стал контр-адмирал Ухтомский, до этого бывший командующим эскадрой в Порт-Артуре. Нужно было поставить его в известность относительно ещё одной боевой единицы и поставить несколько подписей.

Адмирала на месте не было. Я остался ждать, а Ольховский ушёл: у него не я один, нужно направить подобие повесток тем, кто находится в городе или на рейде. Составлялись списки тех, кто необходим флоту.

Адмирала мы ждали около двух часов. Он прибыл в штаб со свитой из офицеров, там были и пехотные, и казачий старшина, и настоящий жандарм в звании ротмистра. Только к часу дня адъютант, наконец, сообщил, что скоро адмирал (которому, к слову, принесли обед в кабинет) будет готов нас принять.

Я метнулся за Ольховским, которого не оказалось (тоже был на обеде), попросил передать, что адмирал вскоре сможет нас принять, а сам вернулся в приёмную. Ольховский подошёл только через полчаса, с толстой пачкой бумаг, а ещё через час его принял Ухтомский.

Общались они минут сорок, после чего меня пригласили в кабинет адмирала. Ольховский подавал адми ралу приказы, и тот их подписывал. Похоже, насчёт призыва из запаса. Меня в такой же лист вписывали, и скорее всего, он среди этих приказов.

Ухтомский сумрачно глянул на меня и рыкнул:

– Так, прапорщик, короче. Что с судном? Технические возможности я знаю из карточки по мобилизации, но в каком состоянии оно сейчас?

– С судном порядок, ваше превосходительство. Бункера полны углём, команда укомплектована, бывшие военные моряки, вооружить и хоть сейчас крейсерствовать по морям, прерывать морские сообщения противника. На данный момент судно стоит у второго причала на разгрузке, разгружают рис.

– Откуда рис?

– Из Китая. Купил на личные средства, чтобы пустым обратно не идти. Выкупил купец второй гильдии Селиванов.

– Почему не передали интендантам флота?

– Предлагал и флотским, и армейским. Одни отмахнулись, другим не нужно. Купил Селиванов.

– Отмахнулись, значит? – зло пробормотал адмирал. Потом посмотрел на меня и сообщил: – Значит так, как судно будет разгружено, переведёте его в док. Там вам поставят четыре орудия. Ваше судно входит в состав флота в качестве вспомогательного крейсера. Командование кораблём примет мичман Уфимцев.

– Ваше превосходительство?! – возмутился я. – Это моё судно, я его капитан!

– Это что за препирательства?! – возмутился в ответ адмирал да как гаркнет: – Смирно! Командовать боевыми кораблями могут только действующие офицеры, а не штафирки из запаса. Вам всё ясно?!

– Так точно, – стоя по стойке смирно, ответил я.

– Поэтому назначаю вас старпомом на крейсер, будете помогать мичману Уфимцеву. А сейчас свободны.

– Есть, – машинально козырнул я и, отбив три шага, покинул кабинет.

Вообще, Уфимцева я знал. Он с дозорных миноносцев, дрался я с ним. По сроку уже в лейтенанты выйти должен, но корабля для него пока не было. А тут адмирал решил его на вспомогательный крейсер поставить. Вполне неплохое решение для продвижения по службе, скоро и лейтенанта получит. Как раз соответствует капитанской должности для подобного типа боевых кораблей.

Я вернулся на судно, которое разгрузили пока только наполовину. Тут ведь дело небыстрое: в мешки ссыпать, поднимать в сетках наверх грузовой стрелой, а после грузить в телеги на берегу. Сообщив старпому о том, что мы все призваны и кто теперь командир, я переоделся в гражданскую одежду и с документами Беты (Михаила Баталова), снова побежал к штабу.

В штабе Ольховский, косясь на меня, оформил Михаила, направив его на судно «Хитрый лис» в качестве штурмана. Я сделал такой запрос с крейсера «Лис» от имени старпома.

После штаба я забежал к портному и заказал пошив формы, по два комплекта зимней и летней, доплатив за срочность. У портного были готовые образцы, оставалось только подогнать по размеру.

После этого я вернулся на судно. Как раз успел. Прибыл офицер, пока не командир корабля, а очередной прапорщик по адмиралтейству, лет двадцати пяти, зовут Андреем Самсоновым, на должность второго помощника. Его судно случайно тут оказалось, и вот, ограбили на часть команды.

Я занялся делами. Освободил командирскую каюту, переселившись со всеми своими вещами в каюту старпома. Стюарды привели каюты в порядок. Самсонова заселил в другую каюту, для помощников, тоже одноместную. Пока он устраивался, я понаблюдал за разгрузкой, после чего прошёл в каюту и начал составлять списки команды для докладной записки Уфимцеву. Семью корейцев он, скорее всего, спишет на берег, но и замену уже пусть сам ищет. Ну, или меня напряжёт, я бы напряг, старпомы для того и нужны.

Команду Уфимцев будет формировать сам и сам распределит всех по специальностям, я их указал в докладной записке. Хорошо, что среди палубных матросов у нас полно артиллеристов, но примем и ещё, численность команды у нас явно недостаточная.

Интересно, что за орудия нам дадут? Я уже позаботился, в четырёх местах палубы укреплены: орудия встанут на носу, на корме и по бортам, не повредят судно частыми выстрелами. Надеюсь, это не хлопушки будут, в семьдесят с чем-то миллиметров.

Уфимцев прибыл только через четыре часа, где-то в семь вечера, когда разгрузка уже подходила к концу. С ним был офицер, капитан первого ранга из штаба. Командир корабля был представлен команде и состоялась торжественная замена торгового флага на военно-морской. Командующего не было, видимо он посчитал это незначительным событием.

Уфимцев устраивался в каюте. Я передал ему все бумаги. У мичмана на руках были подписанные документы на наш вспомогательный крейсер. Всё, он в составе флота, входит в состав небольшой группы дозорных кораблей. Если проще, мы будем охранять побережье и вход на рейд.

Зайцев умотал получать коды. Пусть наша станция была другой модели, но иметь связь с теми, что были на русских военных кораблях, вполне могла.

Адмирал не рисковал отправлять в море даже крейсера, боялся нападения. Японский флот весь день крутился на виду, огонь открывали только береговые батареи, но наши так и не вышли, пребывали в шоке по поводу гибели адмирала Старка и генерала Фока. Стессель заперся у себя в комендатуре, окружив здание ротой солдат из состава гарнизона, и не появлялся – боялся. Это его не особо красило, и среди офицеров о нём ходили не самые лицеприятные слухи.

После разгрузки мы отошли от пирса и направились к докам. Туда уже вели и «Палладу» с креном на один борт. Нас поставили в стороне, под краном, и вскоре появились инженеры. Осмотрев судно, одобрили укрепление палуб, которое мне сделали в Шанхае тамошние мастера, и сказали, что к завтрашнему дню установят все четыре орудия.

75-миллиметровые хлопушки. Мы с командиром корабля оба были разочарованы. Против миноносцев они хороши, а против лёгких крейсеров, которые как раз и опасны для нас, это ничто. К сожалению, новейших 120-миллиметровых пушек в наличии не было, ставили что есть.

– Командир, – я мотнул головой в сторону, и мы отошли от инженера. Уфимцев вопросительно посмотрел на меня. Уже темнеть начинало, но мы друг друга прекрасно видели, я тем более.

– На складах есть 107-миллиметровые орудия. Это, конечно, не сто двадцать, но и не семьдесят пять.

– Так они же устаревшие. Темп стрельбы невысок, и заряд слабый, – сказал мичман, но потом задумался. – Хотя?.. Можно на бортах поставить, а на носу и корме – скорострелки.

– Вариант, – подтвердил я. – Ещё бы минные аппараты добыть.

Мичман пошёл договариваться с инженером, тот был не против, так что завтра артиллеристы пойдут выбирать орудия, чтобы нам какой мусор не выдали. А пока на борту объявили отдых, отбив склянки, только вахта осталась дежурить. Кстати, личного оружия пока не выдали, наган только у командира, да и форма военная у него одного.

Кстати, когда выстроили команду и представляли её командиру, то я, дождавшись, когда пройдёт очередь Альфы и подойдёт очередь Беты, метнулся со своего места на его и спокойно представился главным и единственным штурманом на борту. Лица у обоих офицеров покраснели от едва сдерживаемого смеха, но они дождались конца представления, после чего распустили команду.

Потом уже мичман поинтересовался, где брат. Я пояснил, что в японском плену, и что это я по его документам вывел его из запаса. Ну и заверил, что брат долго в плену не просидит, скоро будет тут, и на трофее. Если не повезёт, то пригонит какую-нибудь гражданскую лохань, а если повезёт, то и японский миноносец. И ведь лучше в таком случае, чтобы брат в тот момент был русским офицером и служил на таком замечательном вспомогательном крейсере, как «Хитрый лис».

При этом я сразу предупредил, что командование об этой афере знает, Ольховский адмиралу наверняка доложил. Мичман вздохнул и уточнил, справлюсь ли я с двумя должностями – старпома и штурмана. Услы шав, что полгода уже отлично справляюсь, успокоился и больше об этом не вспоминал. Похоже, с командиром мне повезло.