Текст книги "Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал"

Разных круп взял, мешок картошки, естественно прошлогодней, свежая еще не поспела. Лука взял, чеснока, бочонок соленых огурцов. Все это крепкий парень, помощник продавца, переносил в мою телегу. Волк там остался при первом возвращении, ему толпа все лапы оттоптали, правда, он тоже в долгу не остался, в отместку под вопли потерпевших хватая их за ноги, но больше подвергать себя такой опасности не хотел. Так что остался с Димкой. Посуду я тоже осмотрел, купил новенький пятилитровый чайник, на ручке была выемка, позволяющая его подвешивать над костром, то есть он изначально на это был рассчитан. Также взял сковороду с крышкой, чуть больше той, что у нас была. Нашел бочонок подсолнечного масла и бутыль льняного. С солью были проблемы, но два кило крупной дробленой найти удалось. Одной из ценных вещей была специальная рукавица, чтобы браться за горячее железо, вроде рукояток сковороды или чайника. Чтобы не обжигаться накалившимся на костре металлом. А то наши поварихи разными тряпицами для этого пользовались, что не всегда спасало. Мыло вот брать не стал, оно у нас и так было, солидный запас. Лагерь у нас на данный момент остановился у небольшого пруда, и там сейчас шли постирушки. Весь запас грязной одежды и пеленок отстирывали. Последние и так подходили к концу, в полотенце брата заворачивали, который их с той же периодичностью пачкал.

Когда телега была загружена необходимым, я накидал сверху сена, чтобы не привлекала внимания, и мы покатили обратно, к дому стоматолога. Ехал я с оглядкой, так что заметил, что пацан примерно моих лет торопливо идет за нами. Одет неплохо, но сразу видно, что беженец, не раз под открытым небом ночевал. Марина с Валей уже ждали, сидя в тенечке на лавочке. Мы приостановились и, забрав их, двинули дальше. Рядом со мной сидел Димка и чавкал пирожком с малиной, отхлебывая молоко из крынки, Валька сразу руку в газетный масляный кулек запустила, выуживая такой же пирожок, а вот Марина лишь тоскливо посмотрела на них. Ей два часа есть нельзя. А так все хорошо, причину нашли и все залечили. Врач оказался опытным, все, что нужно иметь из инструментов, было.

Пацан так и шел за нами до выхода. Вот дальше на окраине, когда мы попылили к лагерю, он остался на месте, после чего, убедившись, что мы стоим у пруда, развернулся и побежал обратно в город. Я за ним из лагеря в бинокль наблюдал. Задумавшись, осмотрел лагерь и сказал:

– Собираемся. Я на рынке деньги засветил, похоже, кого-то криминального это заинтересовало. Нужно уезжать, а то ограбить надумают. Оружия сейчас у населения уже хватает, добыть нетрудно.

Дед уже напоил своих лошадей и сейчас поспешил к пруду с ведрами за водой для моих лошадей, а вот я занялся делом. Почистил свою винтовку. Наконец нашлось время. Потом достал ППШ, снял пушечное масло консервационной смазки, почистил и, подтянув оба диска, стал их снаряжать. Первый, что вставил в приемник автомата, снарядил полностью, семьдесят один патрон, а второй поменьше, пятьдесят штук, чтобы пружину не напрягать. Кстати, а сложное дело с этим снаряжением, обе руки задействовал, не хватало третьей, но справился сам. Пирожки и цельный пирог с капустой мы уже съели, как и выпили четыре литра свежего утрешнего молока в крынках. Я вместе с посудой их брал. Вот Марина, чтобы нам не мешать, время еще не прошло, каталась на велосипеде вокруг, у нее уже начинало получаться. Тем более я покатался, показав ей, как, и пару раз, придерживая велосипед за седло, бежал рядом, помогал осваивать технику. Ничего, когда нормально научится кататься, усложним дело, посажу на багажник кого-то из сестричек, пусть учится с грузом ездить, это тоже непросто, особенно для новичка. А так Марине мы оставили и пирожки, и молоко. Потом поест.

Собравшись, мы покинули окрестности пруда и покатили по дороге дальше. Мы не одни такие были. Дно много кто покидал, и телеги были, и повозки, но больше все же пеших. Телега у меня снова груженая, я вернул все на место, да и продовольствие, что осмотрела бабушка, мы уже разместили на обоих транспортных средствах. Кстати, бабушка, отсыпав изрядно гороху в котелок, залила воды отмачиваться. Вечером у нас будет гороховый суп, ха, ночь будет неспокойной. Я еще два шмата сала на рынке взял, копченый и соленый. Так что есть чем заправить. Хотелось бы свежего мяса, но мне было просто не до охоты. Чуть позже, когда снизим темп, уйдя от фронта подальше, тогда посмотрим, но не сейчас. Жаль, консервы к концу подошли, всего три банки осталось, включая ту с тушенкой политрука. Еще были проблемы, как с лошадьми, так и с колесом моей телеги. Менять нужно, иначе развалится, подковы еще поменять. Кузнец нужен.

Останавливались мы часто, малые по нужде просились, так что с дедом, разминая ноги на таких коротких остановках, осматривали как лошадей, так и транспортные средства. Пока терпимо, но долго это не продлится. Я в пути поглядывал на карту. Так что когда мы отъехали от Дна километров на десять, то ушли с основной, запруженной людьми и техникой трассы вправо. Дорогу бомбили, это было заметно, да и видели мы, как бомбардировщики вываливают свой груз или впереди, или позади нас. К счастью, не нам на голову, так что мой поворот вызвал лишь одобрение у семьи. Тот результат бомбежки, что был перед нами, мы объехали по полю, я не хочу, чтобы семья видела, что там происходит. Правда потом пешком вернулся с фотоаппаратом и сделал снимки. Тут под налет попала армейская колонна, это и заснял. Половину пленки использовал. Для фотографа хорошие кадры, как бы это ни выглядело с этической стороны.

Дорога стала заметно свободнее, но и тут беженцы встречались, редко, но были. Тоже, видимо, от бомбежки и налетов спасались. Посмотрев в сторону пролетевшей пары «мессеров», нашей авиации за последние три дня я вообще не видел, обернулся и, прищурившись, посмотрел на далекую дорогу, что в километре осталась, но ее с этого места было видно, как и то, что она забита. Остановив телегу, я встал на телеге с биноклем в руках и присмотрелся. Мы на возвышенность подниматься начали, так что видимость отличная на три стороны.

– Не показалось, значит, – пробормотал я. – За нами идут.

– Что там? – спросил подъехавший и вставший рядом у левого борта телеги дед, натягивая поводья.

– За нами идут. Возок с шестью мужчинами. По гражданке. Оружия, конечно же, не видно, но точно есть. За нами едут, я их еще на шоссе засек, а теперь точно уверен, что за нами. Они следом свернули и едут позади. Медленно, не нагоняют, видимо, хотят, чтобы мы подальше от трассы отъехали.

– Может, выстрелить, чтобы пуля перед ним в дорогу попала? Намек поймут, не дураки чай? – задумавшись, машинально поглаживая бороду, предложил дед.

– Отпустят нас, найдут других. Это же стервятники, их бить надо. Нет, дед, я и рисковать семьей не хочу, но и отпускать их тоже. Маринка за возницу сядет, а я в траве спрячусь у обочины, и когда они подъедут… Там по ситуации.

– Может, мне с тобой, сам знаешь, я стрелок неплохой?

– Не стоит, уводи наших. Если все будет нормально, я догоню. Все, не стоим. Марина, твой выход.

Никто не возражал, все уже привыкли, что бы я ни сказал, сделаю и выполню. Пока она перебиралась на мое место, я откопал ППШ, запасной его диск и так был в моей котомке. Стукнувшись рукой о ствол противотанкового ружья, отодвинул его. Оно у меня наготове лежало, но подходящих целей в воздухе не было, хотя я считал, что уже смогу выстрелить. Немцы слишком далеко пролетали для прицельной стрельбы, а пострелять по ним ну очень хотелось. Потом достал немецкую снайперскую винтовку, наконец, и для нее нашлось дело, после чего ссыпал с два десятка патронов в котомку и устроился поудобнее.

– Поехали.

Я сидел с краю телеги и осматривал обочину с обеих сторон колеи, мне нужно было хорошее место для засады. Такое нашлось чуть дальше, почти на холм поднялись, где виднелись крыши какой-то деревушки. Конечно, не стоит вблизи от нее устраивать засаду, но я как-то об этом не переживал. Договорившись, что мои будут ждать меня в деревне, у колодца, спрыгнул с телеги и скомандовал:

– Волк, за мной!

Остальные лайки остались на месте, их малышня по моей просьбе придержали, так что телега с повозкой покатили дальше, а мы с Волком устроились в густой траве на обочине, что хорошо нас скрыла. Взведя затвор автомата, я приготовился. Винтовка лежала рядом, она нужна для того, чтобы снять тех, кто уйдет за дальность стрельбы автомата. Если, конечно, до этого дойдет. Сам возок я собирался взять целым.

Наши уже скрылись в деревне, за возвышенность ушли, а бандиты приблизились. Особо по сторонам они не смотрели. Это были крепкие такие молодцы, которым место в армии, но они вон, в тылу прохлаждаются. Когда они совсем сблизились, кстати, когда наши скрылись, то увеличили скорость, точно мы их интересуем. Так что, когда они приблизились, я просто встал и, вскинув автомат, крикнул:

– Стой!

Почти сразу дал очередь в три патрона над головами бандитов. Держал я на прицеле возницу, тот это видел и глупить не стал, натянул поводья.

– Ты чего, парень? – как-то неумело раздвигая губы в улыбке, спросил тот. – Ума лишился?

– Чего я лишился, мне виднее. Теперь все, шестеро, осторожно, не перекрывая друг друга, сходим с возка и выстраиваемся в шеренгу. Судя по наколкам у троих, думаю, они знают, что и как делать, подскажут. Быстро!

Шанса я им не давал, так что, медленно двигаясь, держа руки поднятыми выше головы, выстроились. Не дураки, понимают, что шансов у них против автомата нет.

– Слушай, это незаконно, под суд пойдешь, – пытался взять слово один из шестерки. – Мы законопослушные граждане.

– Были бы законопослушными, давно бы в армейской форме ходили и с немцем воевали. Ты крайний, белобрысый который, подними полы пиджака и покрутись… Ну вот, наган, а вы говорите законопослушные.

– Ну и хрен с тобой, ты должен нас отвести в милицию, так делай это.

Дав длинную очередь, перечеркнув тела трех бандитов, я отпустил спуск и громко спросил в оглушающей тишине:

– Что я там кому должен? Я вам и прокурор, и судья, не выходили бы на грабеж, живы бы остались. А у меня один приговор – расстрел.

Если в первые секунды воры стояли в шоке, то после последних бросились врассыпную, доставая оружие. Двух я сразу срезал, а вот на третьего бросился Волк, тот выронил ТТ из прокушенной руки, но почти сразу взмахнул ножом, блеснув на солнце лезвием, однако я уже подоспел, и короткая очередь оборвала жизнь и этого бандита. Волк в ярости трепал его руку, так что пришлось успокаивать и отводить в сторону. Посмотрев в сторону дороги, от нее к нам пылила «полуторка», сразу возмутился:

– Да твою ж мать, они что, издеваются?

В кузове грузовика покачивались уже такие знакомые зеленые фуражки погранцов.

– Вы меня преследуете, что ли? – сердито спросил я, когда машина остановилась рядом, и Шальский вышел наружу, осматриваясь. Погранцы как горох посыпались из кузова, рассредоточиваясь.

Среди уже знакомых погранцов появилось двое новеньких, я их не знал, видел впервые. Один сержант, явно из старослужащих, возраст за тридцать. В руках он держал такую же самозарядку, как и у четверых других пограничников, включая старшину. Второй парень лет двадцати, пулеметчик, у него был ДП-27. Вот он машину не покидал, поставил пулемет на сошки на кабину и контролировал все со стороны деревни. Сержант, тот самый незнакомый мне, направил на меня свою винтовку и что-то хотел было рявкнуть свирепое, типа: «А ну оружие на землю, мордой туда же!» Однако тут заговорил старлей, и сержант сразу сменил выражение лица на нейтральное, да и вообще сделал вид, что он так, бандитами заинтересовался. Вытащил один из револьверов из-за пояса ближайшего и стал его обхлопывать по бокам, доставая все, что было по карманам. Один из бойцов уже расстелил плащ-палатку, и все найденное сносилось туда, в отдельные стопки укладывалось. Были женские кольца, сережки, золото, серебро. Давно, похоже, озоруют.

– Да тебя вообще нужно под плотное наблюдение взять. Как ни встретимся, так одни убитые вокруг, – спокойно сказал Шальский. – А так именно наш патруль по этому направлению работает, так что наша встреча не удивительна, скорее это уже тенденция.

– Чего сказал? – не понял я.

– Все ты понял.

– Ага. Патроны дашь?

– Обойдешься.

– Класс.

Мы поздоровались, рукопожатие у него было крепким, и отошли чуть в сторону, чтобы не мешать работать бойцам. Те это делали спокойно и привычно, видно, что не в первый раз.

– Давай рассказывай, что тут случилось, и как ты вообще тут оказался.

Прежде чем рассказывать, я обернулся и пристально осмотрел склон, где исчезала вьющаяся к деревне полевая дорога. Нет, точно макушка деда видна, рассматривает в бинокль, что тут происходит. Помахал рукой, показывая, что я его вижу и у нас все нормально, тут же сделал рывок в сторону и перекатом отобрал свою снайперскую винтовку у бойца, что ее поднимал с травы. И как углядел только?

– Не тронь. Это мое.

Отобранную винтовку повесил на плечо, к автомату, и вернулся к Шальскому, с интересом за мной наблюдающему. Потрепав Волка по макушке, встал рядом, но начать рассказывать не успел, старлей спросил, кивнув на деревню:

– Твои, что ли?

– Ну да. Так что, я начну?

– Давай.

Старлей лично записал все, что я рассказал, мои действия были им одобрены. Тот пояснил свой интерес. Оказалось, ему удалось выяснить, что за бандиты были на смолокурне. Неподалеку, за неделю до событий на этой смолокурне, немцы совершили налет на одну из железнодорожных станций. Там в тупике при немногочисленной охране стояли два вагона с особо опасными преступниками. Рядом легла бомба, и охрана была изрядно прорежена. Остальных добили зеки, сумев выломать доску в простом грузовом вагоне, в теплушке. Своих с десяток потеряли, но охрану всю положили. Помогли освободиться тем, что находились во втором вагоне, и в бега. Ушло почти шестьдесят зеков. Около тридцати уже отловили или перебили, сюда входят и мои, для уточнения, остальные еще бегают. Вот и сейчас, имея на руках описание внешности бежавших, пограничники, осмотрев тела, признали четверых, двое были незнакомы, видимо местные. У всех было оружие, наган или ТТ, но также имелось два обреза «трехлинеек». Вот такие дела.

– А так ты молодец, – неожиданно сказал старлей. – Беженцев полно, сколько раз говорим, отходите в кустики, не делайте это в одиночку. Сотни тел с насильственной смертью, ножевые ранения в основном, ограблены, многие изнасилованы… А сколько не нашли, и так и лежат непогребенные? Развелось криминальной шушеры, никого не боятся. Мы кого-то ловим, кого-то отстреливаем, вот и ты тоже нам помог. Так что спасибо.

Шальский первым заметил, что к нам от деревни кто-то спускается. Обернувшись, я невольно хмыкнул. Марина на велосипеде тихо, притормаживая, катила к нам. Ясно, на разведку послали. Задумчиво посмотрев на погранцов, спросил:

– Вы сами как, обедали? Ужинать с нами будете?

– Завтракали только, и то всухомятку, – улыбнулся Шальский. – Будем.

– Ну и отлично. Кстати, насчет возка. Хозяев теперь не найдешь, советую сдать медикам для перевозки тех же легкораненых.

Те трофеи, что я на смолокурне взял, туда и сдал. Вот только велосипед оставил. Он у нас общий, семейный. Правда, ездит больше Марина, остальные так, балуются.

В это время, потренькав звоночком, подкатила Марина. Не особо ловко остановившись рядом и соскочив, чуть не упав, я успел придержать, она сразу поздоровалась со всеми и спросила:

– Встанем тут? Дед сказал, в деревне кузня есть и кузнец тоже. Старенький только, но они поговорили, починиться тут можно.

– Встаем. Ужин готовьте. На всех, – кивнул я на бойцов.

– Ага, – она быстро пробежалась по ним, считая. – Ой, два новеньких. Мы быстро.

Сестра развернула велосипед, я подтолкнул ее, но сил ей хватило метров на сорок, там она соскочила и, толкая велосипед, побежала наверх. Ну да она говорила, что после катания некоторые мышцы болят с непривычки, вот, видимо, и не хватило сил подняться в гору.

– Есть проблемы? – поинтересовался старлей, он уже закончил с оформлением происшествия, что случилось тут, и интересом к нам прислушивался.

– Да так, рабочие вопросы. Колесо на телеге поменять, а то лишимся его, ну и перековать. Давно идем, подковы разболтались, кузнец нужен.

– Понятно.

Все тела бандитов сложили в рядок у обочины, один из погранцов сел в возок, я, кстати, к нему вместе со старшиной, не так тесно и вполне удобно, и мы поехали в деревню. Проехали ее всю и на околице в тени рощи обнаружили наших. Малышня уже махала руками, показывая, куда сворачивать. Старшина отходил, нашел местного, что был за старшего, и попросил его похоронить бандитов, тот обещал все сделать, созывая мужиков, не много, все в возрасте, но четверо набралось.

Погранцы задержались у нас на час, когда гороховый духовитый, на копченом сале, суп был готов, мы поели его с еще теплыми лепешками. Потом попили чая с медом, я горшочек меду взял на рынке Дна, кстати, и запасы чая там пополнил. Те попрощались, посоветовав мне все же избегать встреч с бандитами, ну и уехали. Кстати, Шальский и тут справки о моем участии в уничтожении бандитов не пожалел, с благодарностью за помощь в поимке, как было в ней написано. Бюрократом меня все называл.

Мы же сразу занялись делом. Мама и бабушка принялись за постирушки. Валька с Лукой им помогали. Мы с дедом, освободив телегу и повозку от грузов, направились к кузнецу. Дед с ним уже провел предварительные переговоры, тот действительно был пожилым, оба сына и один внук в армии, но дело знал туго. Тут дед остался присматривать, два старика с удовольствием курили самосад, общаясь, один с трубкой в руке, другой с самокруткой. Я же таскал воду от колодца, заодно залил в обе канистры, запас должен быть. Закончив со срочными делами, нашим прачкам пока вода не нужна была, в тазике все стирали, я сел и занялся чисткой, почистил автомат, а винтовку не трогал, пострелять мне из нее не пришлось. Блин, а трофеев нет.

Ужинали, конечно, рано, времени и шести вечера не было, но на ночевку тут встанем, тем более дела есть. До наступления темноты кузнец успел перековать всех наших лошадей, благо запас подков нужного размера у него был. Дед проверил, отлично все сделал. Сейчас же, подставив под телегу полено, он осматривал снятое колесо. Сказал, что не починить, новое нужно, слишком разболтанное. Вот тут проблема, все что у него было, тот уже поставил, мы не первые, кто сюда заворачивал из беженцев. Да и хватало их в деревне. Жаль, колеса с возка не подходили, там на дудиках были, да и не перекинешь, оси не подходили. Кузнец почесал затылок и отправился к одному из местных жителей. У того вроде был запас. Действительно, нашлось новое колесо, но уж больно тот цену гнул. Дед долго и не без удовольствия торговался, я тут уступил ему, и колесо мы все же купили, так что к лагерю перегнали все в полночь. Расседлали лошадей, стреножили, напоили и отправили отдыхать. Тут луг хороший, пусть пасутся. Волк за ними присмотрит. Уже понял, что от него требуется, и подчиненных своих гонял. Не стеснялся драть за холку при непонимании.

Утром, после завтрака, мы погрузили все, что имели, собрались и направились дальше. На трассу не выезжали, несмотря на то что там дорога прямая, а нам приходилось крутиться от деревни к деревне, но я пошел на такое замедление скорости движения. Тише, но безопаснее. Часть пути Марина ехала впереди на велосипеде, в движении набирая навыки езды на двухколесном транспорте. Уже неплохо у нее получается, не падает, как было раньше.

Ехали весь день, лишь ненадолго остановившись для обеда. Потом двинули дальше. Вроде и писать не о чем, но все же было, еще как было. Не зря я противотанковое ружье вез, пригодилось. В этот раз немцы снова пролетали практически над нами, да еще невысоко. Когда раздался крик малышни, они как всегда их первыми заметили, встав на козлы, я осмотрелся и погнал дальше, там деревья были. Уже в тени дерева мы остановились, ссадили с моей телеги всех пассажиров, ко мне дед перебрался, и мы отъехали метров на триста дальше, встав на открытой местности. Там я приготовил ружье. Дед стоял рядом с подсумками с патронами. Так что, когда те приблизились, я и стал стрелять. Первый выстрел – ничего, второй, и переношу на следующую цель. Стреляли именно по кабинам. Девять выстрелов, и три самолета, вырвавшись из строя, врезались в землю. Один не так и далеко от нас, в полукилометре, два других пролетели, падая, над головами, они упали дальше, в той стороне, куда мы ехали. Я уже не мог стрелять, выл от отдачи, такое впечатление, будто плечо выбил, так что за ружье встал дед. Десяток пуль выпустил и ничего.

Немцы же, сдвинув строй, полетели дальше. Похоже, они так и не поняли, почему упали их товарищи, если кто стрелял, то кто? Нас могли даже и не заметить. Повозку деда так точно, а на нас внимания не обратили. А так я стрелял, тщательно рассчитывая каждый выстрел, все же запас патронов не бесконечен. Лошади немного мешали, пугали их выстрелы, но ничего, прицел мне не сбивали, успевал я реагировать на дерганья телеги. Дед сел за возницу, а я в кузове на ходу, пока мы возвращались, умудрился снять рубаху и осмотреть плечо. Нет, не выбил, но на уже желтеющие старые разводы синяка наложились новые. Снова выше плеча руку поднять не могу. Как теперь почистить ружье и убрать его на дно под сено? Деда попрошу.

Вот так, забрав своих, снова вернулись на дорогу и проехали еще четыре километра, встав на берегу небольшой реки, скорее даже протоки. Тяжело было править лошадью одной рукой, вторую я в косынку поместил. Бабушка, осмотрев синяк и горестно вздыхая, измазала его какой-то мазью и марлей закрыла. Место хорошее выбрали, но главное рядом с водой. Неподалеку была воронка и валялись обломки фюзеляжа, это врезался в землю один из сбитых мной бомбардировщиков. Парашютисты были, аж семерых мы с дедом насчитали в голубом небе, успели покинуть самолеты, но охоту я устраивать не стал, не в том состоянии был. Как оказалось, зря. Мой просчет, хотя я и смог локализовать опасность.

Ночью, когда мы все спали, вдруг заворчал Волк, ему завторил и наш сторожевой. Они явно кого-то учуяли. Но не лаяли, успели отучить. Дед тоже проснулся, когда я выбрался из-под телеги с ТТ в левой руке, он тоже стоял со своей берданкой в руках.

– Чужие, – сказал он. – Может, беженцы?

– Ночью? Вряд ли. Дня хватает, чтобы устать так, что всю ночь спишь без задних ног.

В это время так не вовремя проснулся Кирюха и показал мощь своей глотки. Попытка сунуть пустышку или покормить не увенчалась успехом, как надрывался, так и продолжал. Мама стал его пеленать, разобравшись в причинах ора, а я сказал деду:

– Пойду пробегусь вокруг, посмотрю, кто там бродит. Смотри не пристрели меня при возвращении.

Мы с Волком отошли в сторону и направились туда, где он учуял чужих, знал тот, куда вести. Оказалось, два немца, опознал их по летным комбинезонам, подобрались к нам на свет костра, это когда мы ужин ночью готовили, и пережидали в стороне, явно пытаясь понять, кто стоит в лагере, гражданские или военные. Видимо, ближе подошли, когда мы уже костер затушили и легли спать, а ночью не разобрать, но Кирюха своими воплями развеял все сомнения немцев. Гражданские. От военных можно отхватить неслабо, вот они и думали, что делать, а тут такое подтверждение гражданского лагеря. Есть хотелось, вот и решили на нас налететь, как раз обсуждали детали. Правда, чуть позже я понял, что немцев все же трое. Последний лежал под ногами чуть в стороне и банально дрых. Сперва за валун его принял, а когда тот пошевелился, всхрапнув, разобрался.

Медлить я не стал, из пистолета поразил того, что был коренастым, после чего снял двух оставшихся. Живыми они мне без надобности, я вообще считаю всех летчиков люфтваффе военными преступниками. Этих так точно, без сомнений. Подбежав ближе, произвел контроль, после чего убрал ТТ в самодельную кобуру на пояснице. Сделали мне ее все же. В деревне, где мы вчера проводили обслуживание транспорта, был и кожевник, вот я ему и оплатил стачать столь необычный заказ. Молодец, справился.

Достав из котомки фонарик, осветил немцев и помигал в сторону лагеря. Дед поймет. Тот действительно понял и подошел, когда я ворочал тело еще первого немца. Разобравшись, в чем дело, тот помог мне, и мы закончили со сбором трофеев. Все три летчика имели часы и пистолеты, к сожалению, запасных стволов не было. У одного разве что нашли швейцарский перочинный нож. Его дед себе забрал, понравился он ему, с пяток инструментов там было. Будет теперь чем трубку чистить. Особенно порадовали парашюты. Двое прихватили их с собой, вот третий его не взял, гад такой. Тела мы утащили в кусты и там закидали ветками. После чего вернулись в лагерь. Был один планшет, видимо, один из немцев был штурманом, но карты ни у кого не оказалось, скорее всего уничтожил или прикопал. Мне без надобности пока, своей хватает.

Утром мама с бабушкой осмотрели и ощупали парашютный шелк, наложили на них свои руки и убрали в повозку деда. Мы им их и принесли, так что пусть, что хотят, то и делают. Позавтракав, все так же не снижая темпа, мы покатили дальше.

Вот так шли день за днем, пять дней ехали, преодолев порядка ста пятидесяти километров, уйдя подальше от фронта. Правда, немцы летали над головой все также. Не скажу, чтобы их интенсивность снижалась. Однако была и хорошая новость, даже две. Мы трижды видели наши самолеты, летают значит еще, ну и с золотом я вопрос решил. Мы проезжали рядом с трассой у того леса, и я на опушке разбил лагерь. Немного раньше, чем обычно, это вызвало удивление, но я еще больше удивил их. Частично разгрузив телегу, высадил всех пассажиров и, пока готовился ужин, объехал лес и добрался до точки. Там по опушке подъехал к нужному месту. Сходил за золотом и, погрузив все на дно телеги, вернулся к своим. Ездил я в действительности не один, две лайки меня сопровождали и охраняли, ну и Шарик конечно же. Мы его от телеги вообще не отвязываем, так что куда она, туда и он.

Вот так и шло наше путешествие. В данный момент мы уже вернулись на шоссе и двигались по нему. И быстро, и крутиться по полям согласно вывертам полевых дорог, не требовалось. Мы уже подъезжали к Старой Руссе. От нее шла прямая дорога на Москву, через Торжок и Тверь. Пятьсот километров без малого. Однако есть повод для гордости, половину дороги мы преодолели.

– Только половину, – вздохнула Марина.

Она медленно катила рядом с моей телегой, училась медленно ехать и удерживать равновесие. Я такое умел, показал ей, и теперь она тренировалась. Падала, вон до крови коленку и локоть разбила, но упорно училась.

– У нас была самая тяжелая часть пути, немцы на пятки наступали. Это сейчас все позади. А так мы от них уже оторвались, но в городе задерживаться не будем, на пару дней максимум. Тем более он наверняка беженцами забит.

– Ой, мы там и сойдем, – сказала молодая женщина, наша попутчица вот уже как два дня. Жена командира-пограничника, что с двумя детьми идет от самой границы, вон сколько им пришлось выдержать. Как их не подвезти?

– Не советую, – сразу отреагировал я. – Немцы там скоро будут. В Тверь идите или в Москву. Их не возьмут.

– Почему?

– Остановят, – коротко ответил я.

– А Старую Руссу возьмут? – все допытывалась та, я знал, что она оттуда родом.

– Ее возьмут.

– Хм.

– Кстати, кто помнит, сегодня двадцать второе июля или двадцать третье? Что-то я сбился.

– Двадцать третье, среда сегодня, – ответила Марина и, показав мне язык, поехала вперед, там уже были видны окраины Старой Руссы.

В сам город мы не въезжали, ссадили всех попутчиков и объехали город. У меня такая привычка, чтобы между нами и немцами всегда был хоть какой-то населенный пункт, пока они его зачищают, у нас будет возможность удрать. Искать жилье в городе я не собирался, не видел смысла, у нас получался отличный передвижной дом. Так что, объехав город, мы встали на опушке рощи и разбили лагерь. Вечерело, чтобы посетить город, время позднее, так что оставили это на завтра. Пока хозяюшки занимались бытом, а дед лошадьми, свистнув своих лаек и прихватив винтовку, я побежал в лес. Обещал, что без свежей дичи не вернусь.

Обещание выполнил, вернулся с двумя зайцами, лес крупный, дичь имелась, следов других охотников не увидел вообще. Зайцев я уже разделал, так что, когда вернулся, передал их бабушке, она их отмыла, а дед на доске стал рубить. Доска кухонная, на ней резали все, но и для рубки она годилась, толстая. Лежанки для ночевки уже сделали, так что, забравшись на свою, я пользовался любой возможностью отдохнуть, полежал так с полчасика, прикрыв глаза. Была усталость, не без этого. Потом, взбодрившись, эх, река дальше, далековато до нее, мы мост проезжали, нужно было рядом встать, но я там подходящего укрытия для лагеря не нашел. А искупаться хотелось. Кстати, а почему нет? Ужин через час подготовят, вон у нас и рис есть, мама с бабушкой решили к супу еще плов сделать, из зайчатины. Мама знала, что я очень люблю это блюдо, и все, что нужно для приготовления, у них было. Даже слегка пожухлая морковь.

Велосипед был прислонен к повозке деда, он, кстати, тоже отдыхал, возраст все же какой, его Марина, бывало, меняла на козлах, я сел было в седло, как ко мне с криком чуть не под колеса бросились Димка и Лука. Узнав, что я на речку искупаться решил съездить, чуть не в рев. Тоже со мной хотели. Так-то я старался устраивать лагеря рядом с водоемами, так что возможностей искупаться у них хватало, и надо сказать, они пользовались этим вовсю, плескались так, что шум стоял. Покумекав, я кивнул. Димку на багажник сзади, а Луку посадил в седло, она за меня держалась, ну а я стоя крутил педали, вполне неплохо получалось. Уехать успели до того, как остальные сообразили, куда мы. Ничего, будет и на их улице праздник. Тут всего километра три до реки было, причем ехали мы к оборудованному пляжу, тут аборигены купались. Сама река вполне судоходная, мы когда мост проезжали, деревянную баржу видели, что тянула моторная лодка. Сейчас же, сделав пару гудков, прошел буксир.

Раздевшись, я сразу бросился в воду. Димка с Лукой в одних трусах плескались на мелководье, приходилось постоянно приглядывать за ними. Хороший пляж, песчаный, мне тут понравилось. Купался я недолго, с полчаса, мне хватило, дольше мелочь вытаскивал из воды, вот уж кто выходить не хотел. Столько возмущения было, привыкли по несколько часов из воды не вылезать, пока мы очередной лагерь обустраиваем и на ночевку встаем. Кстати, купались мы не одни, малые успели за это время познакомиться с молодежью своего возраста. Тоже беженцы, и купались, и постирушки устраивали. Наконец одел их, усадил на велосипед, и мы покатили обратно к лагерю.