Текст книги "Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал"

Сегодня добыча молодой кабанчик, я его уже разделал, насадил мясо на крепкую срубленную ветку и так, на манер коромысла нес все к дому. Двенадцать кило, не шутка. Плечи менять приходилось часто, палка впивалась, больно. А до дома еще километра четыре.

Энергично, но тяжело шагая, обходя труднопроходимые места, я тут уже не раз ходил, места знаю, так что мысленно уже прикинул, как и где идти, чтобы максимально сократить путь. Так вот, шагая, я обдумывал свои дальнейшие шаги. Ту нашу вольность с Москвой родители приняли, отец несколько тяжело, но тоже. Именно тогда он и признал, что теперь считает меня взрослым, ну и ответственным за свои слова и поступки. Дальнейшая моя жизнь протекала так же, как и до поездки, выполнял задания в лесу, на повозке, бывало, развозил соль для лосей к кормушкам. В общем, замещал его как мог, ну и про добычу не забывал, с нее кормилась вся деревня, тут особо жадными мы не были. Отловили несколько браконьеров, тоже неплохо.

За месяц отец с приятелями и друзьями закончил дом, мы уже переехали, мелкие недоделки он заканчивал так, походя. Даже мебель частично закупили, а частично сами сделали. На повозке я возил маму и бабушку с сестричками в райцентр. Четыре раза они уже с Таней по телефону общались, все хорошо проходило, она изучала Москву в свободное время, а по сменам работала санитаркой. Закупала все для учебы, в общем, готовилась. В остальном все, как и прежде, разве что радостное событие неделю назад было, новоселье. Но о нем я уже говорил. Один раз я посетил свой схрон в дупле, как и обещал сам себе, тщательно почистил все оружие. Сам схрон был цел. В отличие от семьи, для меня этот месяц прошел скорее в ожидании и подготовке, я прекрасно знал, что начнется вскоре. Также я знал, уверен в том, что отец мое решение с переездом не поддержит, он слишком много сил вложил в строительство дома. Да и несмотря на то, что родни у нас практически не осталось, это родные земли. У отца близкие только дед с бабушкой, остальные умерли, или Гражданская забрала, как родных братьев отца. У мамы была родная сестра, младшая, вышла замуж за офицера, вернее правильно говорить краскома, и проживала на Севере. Тот вроде пограничником был, комендатурой командовал. Я о них знал, что они вообще есть, и на этом все. Редкие письма были, ну и мы такие же редкие письма отправляли. Последнее при мне, как раз после возвращения, мама сестре написала, что Таня поступила учиться на медика в Москве. Она, по-моему, всем кому могла об этом рассказала. Когда мама приняла эту новость, то даже обрадовалась, что наша со старшей сестрой афера состоялась. Вот такие дела.

Сам я особо ничего не делал, не привлекал к себе внимания, практически все время пропадал в лесу, обходя участок отца, ну и проводя другие работы. Я об этом уже говорил. Единственная моя подготовка, которую я все же проводил, это запасал продовольствие. Когда мы ездили в райцентр, а мама с бабушкой и сестричками на почте общалась с Таней, я закупал в магазине все, что мне было нужно. В основном продовольствие для дороги, ну и разные вещи, включая медикаменты. Все это хранилось в тайнике неподалеку от райцентра. Будем уезжать, заберем. А так я уже все распланировал, и думаю, у нас все получится. Вот только отец… отец уехать не даст. Было только одно решение и, к сожалению, единственное из среди возможных. Отца заберут в армию, призовут, это сто процентов, это неизбежно, вот когда это произойдет, и с другими односельчанами он отправится на призывной пункт, после проводов все и будет решаться. Тогда соберемся и покинем эти места, двинув к Москве. Главное не переждать, а то поздно будет, на оккупированной территории окажемся, а этого очень не хочется. Я даже придумал, как это проделать. Служебный транспорт отца, лошадей и повозку, скорее всего, заберут на нужды армии, значит, будем покупать. Дом наш новопостроенный передадим или продадим, да на ту же телегу с лошадью поменяем, это сейчас ценнее, и двинем в Москву. Я уже прикинул, одной повозки нам мало, две будем добывать.

Это все в планах, а так все будем проводить по ходу дела, импровизируя при нужде. Гибкая идея получилась, по сравнению с жестко прописанным планом. Вот так размышляя, я сам не заметил, как дошел до опушки. Хорошо отвлекся. От опушки я заметил, что от деревни люд торопился по дороге в сторону леспромхоза. Радио в деревне не было, не подвели пока, а вот как раз в леспромхозе имелось, видимо, передавали сообщение Молотова.

– Что случилось? – спросил я знакомую старушку, что жила через два дома от избы деда. Кстати, дед с бабушкой также переехали в наш новый дом.

– Война, внучок, война, – вздохнула она и засеменила дальше, горестно качая головой.

– Угу, понятно.

Посмотрев, как соседи торопятся по дороге к леспромхозу и, перекинув палку на другое плечо, заторопился к нашему дому.

Войдя во двор, вдохнул хвойный аромат от бревен. Отец, закончив с домом, возводил хозпостройки. В принципе, они и так были закончены, просто доделывали дощатую крышу внахлест. Но сейчас инструмент раскидан и никого во дворе, кроме бабушки. Она меня тоже не обрадовала, немцы напали сегодня рано утром. Почтальон верхом был в деревне час назад, сообщил такую беду. Я лишь мысленно выругался, похоже, информацию мою серьезно не восприняли. Ну и ладно, теперь воспримут и будут знать, чего ожидать, хоть как-то подстрахуются.

Убрав мясо на ледник, я тоже побежал к радио. Не успел, все уже возвращались, тут же были и мои. Те, кого новость застала в деревне. Марина, сестренка моя, например, была в райцентре, по школе помогала. Там у школы участок был, высаживали разные овощи для школьной столовой, и она там помогала. Наверное, тоже новость такую получила. Сообщив отцу о добыче, с количеством мяса по весу, тот молча кивнул, принимая информацию, также сообщил, что набрел на незаконную выработку. Вывозили стволы деревьев на тракторе. Следы те же, что и на другой выработке, найденной мной две недели назад. Вырубать деревья было можно только после разрешения отца или его начальства. Он такого разрешения не давал, начальство тоже, тот ездил в город, узнавал. Нужно отлавливать браконьеров. Тракторов у нас на районе не так и много, следы я запомнил, можно проехаться, посмотреть, кто это тут такой наглый. Брать нужно, когда рубить будут, с понятыми и милицией. Однако сегодняшнее сообщение, похоже, ставило крест на планах отца. Правда, он все равно был ответственным, даже по такому делу. Так что будем искать.

Мы все вместе дошли до дома. Работы по нему на сегодня были явно прекращены, все помощники, что нам помогали, разошлись по своим домам, остались только двое, им до дома далеко идти, но работать все равно не стали. На столе в саду отец поставил литровую бутылку с самогоном, бабушка накидала закуски, так что мужики провожали последний мирный день. Вот так взрослые и квасили, к ним еще дед присоединился, похоже, они прекрасно представляли, что это за война будет, ну или просто повод нашли. А вот молодежь школьного возраста вводила меня в ступор, бегали, кричали «Ур-ра-а-а!» Это вообще как? Война, столько смертей…

Мозгов вообще нет, да и те, что старше, кто уже школу закончил, тоже были в приподнятом настроении и рвались к военкомату. Их стремления меня радовали, но не настрой.

Так вот, пока отец сидел с мужиками и дедом в саду, я занялся инструментом, все собрал, даже на почти доделанную крышу хлева лазил. Все сложил, где и должны храниться, да и по двору убрался. В общем, день не однозначный, с одной стороны, многие радуются, по моему мнению, те у кого мозгов нет, другие пьют горькую, видимо, как раз мозги имея. Мама тоже дома не засиделась, велела взять мне окорок свежеубитого кабанчика и поспешила к соседям, я у нее за носильщика был, все же на последних месяцах беременности. Тяжести лучше не носить. Отнес, мне несложно, тем более там тоже была большая семья и много детей.

День этот очень долго длился, но все же прошел. Отец утром с больной головой запряг Ветерка и ускакал в город, к начальству, ну а я потопал в райцентр по тропинке, по которой мы бегали к школе. В школу и шел. Директриса была на месте, немного нервная, по радио передавали обстановку на границе, но только общее, идут бои, а у нее там на западной границе сын служил. Меня она выслушала внимательно и согласилась выдать подписанные табели с оценками мне с сестрой и двум младшеньким, остальные в школу пока не ходили. Вопросов директриса не задавала, за два часа все сделала, с оценками и подписями преподавателей. У меня почти все пятерки были, только одна четверка. И в прошлой жизни, и в этой черчение мне не давалось.

Вернувшись, все документы я спрятал, не стоит их пока показывать. Еще следует маму, бабушку и деда отвезти в райцентр насчет паспортов вопрос решить, ни у кого документов просто не было, но с отцом это не прокатит. Может что-то заподозрить. Хотя мама у меня умница, намеками можно попробовать воздействовать на нее, нам документы кровь из носу нужны. Оба родителя у меня беспартийные были, даже не комсомольцы, документов фактически и нет. Ладно, позже решим.

Со школой, как я уже говорил, проблем не возникло, так что мы продолжали жить. Мама с Таней пообщалась, она нервничала, но мама убедила ее не ехать к нам, как та хотела, а спокойно дожидаться начала учебного года и учиться. К моему удивлению, отца призвали не сразу, почти две недели прошло. До такой степени тянули, что стало слышно, как громыхает вдали артиллерия. Из нашей деревни уже троим повестки пришли и те ушли на призывной пункт, когда почтальон постучался и в нашу калитку. Ох, как мама заголосила, но быстро смолкла, когда отец на нее шикнул. Проводы мы отгрохали шикарные. Я впервые видел отца без бороды. А он оказалось вполне молод, всего тридцать девять лет, но усища оставил, как у Буденного. Провожали его в райцентр пешком, всех лошадей и повозку у нас забрали еще неделю назад, мы пешком обходили наш район.

Отцу вещи в дорогу собирала мама, когда она отлучилась, я половину выложил, барахло всякое, и положил свое, консервы, крупу, сухарей, хороший нож, да наган с сотней патронов. Ну и фляжку с водкой. Как же без нее? Отец разберется, я ему сверху записку с содержимым положил, чтобы перед другими не светил неучтенное оружие. Вот так попрощавшись, он устроился в кузове одной из трех «полуторок», они полностью призывниками были заняты, и машины уехали куда-то в тыл.

– Вот и остались мы одни, – дед стянул кепку и вытер ею лицо.

– Это точно, – кивнул я, после чего, резко развернувшись на каблуках, отрывисто стал говорить: – Вам всем троим нужно срочно получить паспорта с пропиской. Сейчас идем в райотдел. Я уже все узнал, должны выдать.

Вокруг меня стояли все, все же отца провожали, так что слышали все, что я сказал. Кстати, только сейчас грузовички с пассажирами скрылись с глаз на повороте дороги. Мама удивленно посмотрела на меня и поинтересовалась:

– Что ты хочешь сказать?

– Я прямо говорю, что уже завтра дня мы уезжаем в Москву. Немцы тут будут очень скоро, сами слышите отголоски артиллерии. Уже через неделю те будут тут, а то и раньше, так что нас к этому времени тут не должно быть. Я отцу записку в мешке оставил, чтобы писал на Танин адрес, общежития ее, нас тут уже не будет. Я не хочу, чтобы у вас или у меня стояла отметка в документах, «находился на оккупированных территориях, неблагонадежен». Не будет такого, я не допущу. Времени много потеряли, дотянутся, так что поторопимся.

Мы отошли ото всех чуть в сторону и общались вполголоса. Я старался убедить маму и дедушку с бабушкой. Если останемся, нам не жить. Побьют всех немцы. Одно упоминание того, что немцы даже детей не жалеют, решило дело в мою пользу.

Мама и так пешком с трудом одолела дорогу до райцентра, а тут совсем ослабла. Отсиделась на лавке у закрытого пивного ларька и кивнула. Раз нужно, паспорта будут. Я смог ее убедить, как в принципе и стариков. Сопроводив их до райотдела, люди тут были, все же время полуденное, мама осталась, бабушка писать и читать не умела, заявления мама написала, а мы с дедом и ребятней пошли по одному адресу. Сам дед был вполне грамотный, все же бывший артиллерийский унтер, но он мне был нужен, так что за всех мама с заявлениями отдувалась. Тут на окраине Сланцев мужик повозку продавал и двух лошадей, отличные лошади и транспортное средство. Но покупателей было мало, цену драл. Я тоже походил, но так, покрутился, посмотрел, а сейчас реально шли брать, деньги при мне. Хозяин был дома, крепкий такой пятидесятилетний мужик. Он без удивления нас встретил и начал показывать, что продает. Дурачина, даже цену не поднял. Две недели, как война идет, а цена у него та же. Дед не спрашивал, откуда у меня деньги, я попросил, так что он сам все осмотрел и кивнул, годные лошади и повозка. Уплатив, я попросил написать расписку, тот грамотным был и накарябал ее. Так что к райотделу мы подкатили все вместе на повозке. Мама с бабушкой и Мариной, она с нами не пошла, удивленно встретили наше появление.

Мама сообщила, что документы им не дали, заявление приняли, но не дали, на днях пришел приказ сверху. Не давать. Вздохнув, похоже, мы тут в пролете, вернемся к этому вопросу в Москве, посадили рядом со мной маму, бабушку назад к деду и ребятне, Маринка сама заскочила, и покатили в деревню. Малышня очень веселилась. В это время над нашими головами разгорелся настоящий воздушный бой, все зрителями были, даже я на окраине райцентра натянул поводья и наблюдал вместе со всеми, сопереживая. Так-то самолеты не раз полетали над нами, да почти постоянно, а тут настоящий бой. На немецкие бомбардировщики наскакивала тройка краснозвездных истребителей, те сгруппировались и активно оборонялись. Что за истребители, я так и не понял, но не «ишачки» точно, силуэты не похожие, их ни с чем не спутаешь. И-16 над нами уже летали, так что их силуэты я запомнил, а эти новенькие, видимо, свежую часть перебросили.

– Смотри, горит! – радостно закричала Марина, показывая, как двухмоторный бомбардировщик с крестами на крыльях с дымным хвостом пикирует к земле.

– Эй, там же наша деревня, – озадаченно пробормотал я.

Почти сразу раздался грохот, и земля дрогнула. Мы понадеялись, что самолет упал далеко от деревни, да продолжали наблюдать за боем. Немцы в нем потеряли три самолета, наши один, летчик выбросился с парашютом, но далеко. Когда бой сместился и деталей не было видно, мы направились к деревне по объездной дороге. Вот Марина не выдержала, соскочила и побежала по тропинке. Так было быстрее. Те, что постарше, с Димкой рванули следом, ну а мы степенно двинули. Я по ходу движения объяснял маме, что ей нужно официально уволиться и получить на руки трудовую книжку, хоть что-то.

В это время рядом остановилась «полуторка» с хлебопекарни, на бортах было написано, полная милиционеров. Я тоже натянул поводья, останавливая повозку.

– Сашка, – обрадовался мне знакомый лейтенант Сережа из райотдела. Фамилии я его не знал. Он меня хорошо знал, мы с отцом участвовали в загоне банды недели три назад, как раз за несколько дней до начала войны. Взяли почти всех, по следам нашли, так что тот знал, что я следопыт.

– Немцев пятеро на парашютах выбросились. Без тебя мы их не найдем, тут леса сплошные.

– Понял, – кивнул я и протянул поводья деду, что сидел сзади. – Я постараюсь быстро.

– Не рискуй, – напутствовала мама.

– Мы немцев сами изловим, пусть только покажет, где они, – успокоил лейтенант маму.

Спрыгнув на землю, я забрался в кузов, двое милиционеров мне помогли, кузов открытый был, и сел на свободное место. Почти сразу машина тронулась с места, и мы по ухабам на максимальной скорости рванули к месту ближайшего приземления немцев. Жаль, я без оружия, лишь нож при мне, но и так я опасен, тем более вон шесть милиционеров с карабинами и трое, если лейтенанта в кабине считать, с револьверами или пистолетами. Справимся.

Нужно было поторапливаться, чтобы успеть выскочить из клещей двигающейся военной машины немцев, что сейчас стремились окружить войска под Ленинградом и Псковом. Пока же немцы рвались к Пскову, что оставался слева от нас, его возьмут со дня на день и пойдут дальше, так что нужно торопиться, однако я считал, что время у нас еще есть. Все равно завтра отбываем, что делать, мама и дед знали, будут проезжать мимо леспромхоза, заедут, мама официально уволится. Можно и так сбежать, но хоть какой-то документ или имитацию трудовой книжки получит. Сейчас это не сильно распространено было, чай не завод какой, обычный леспромхоз да лесопилка. Мама у меня там счетоводом работала. Сейчас за свой счет взяла, на сносях все же.

Пока мы ехали, я смог разобраться, что два самолета рухнули в лес, нашу деревню не зацепило, а вот третий наделал делов, упал на соседнюю деревню, что раскинулась на берегу Чудского озера, там сейчас пожарища. Один из милиционеров, что сидели в кузове, родом был оттуда. Родни много, переживал, мало ли кто погиб. Самолет-то шел с бомбовой нагрузкой, так и рухнул. Однако времени на это не было, где примерно совершил посадку один из парашютистов, рассмотрели пожарники со своей каланчи, они, кстати, за нами ехали, чуть отстав, видимо в деревню, дымы там все еще были. Или потушить не могли местные, или уже некому было. Так вот, место приметное, там возвышался дуб-исполин, вот рядом с ним парашютист и опустился, туда мы и ехали. Прикинув, что мы уже не так и далеко, я кивнул одному из молоденьких милиционеров, что сидел у кабины, и тот застучал по крыше.

– Приехали, – сказал я, когда лейтенант, встав на подножку, выглянул из машины.

Тот сразу стал командовать, мы с грохотом подошв по поверхности дороги попрыгали с кузова, и пока милиционеры выстраивались и летеха произносил речь, я отошел на опушку и принюхался. Видимо, не так далеко рухнул один из самолетов, гарь до нас ветерок доносил. Пожара тут не будет, сыро, болотистая местность, чуть дальше сопки. Наконец все, что нужно сказано, ну вот не могут без этого, и, выстроившись в колонну, милиционеры последовали за мной. Идти тут цепью просто глупо, лейтенант это тоже понимал. Мы быстро добежали до дуба, после чего оставив сотрудников милиции у дерева, я сделал несколько кругов, пока не заметил полотнище, что зацепилось об одну из веток другого дерева. Привел сюда сопровождение, и дальше мы побежали по следам, пока один сотрудник пытался сдернуть купол парашюта. Парашютист, оказалось, успел далеко уйти, почти километра на два, с километр до берега озера не дошел, когда мы его догнали. Даже отстреливаться пытался. Правда, безрезультатно, но сам получил пулю в плечо и был скручен. Вот так и вернулись, можно сказать закончилась наша эпопея. Лейтенант Сережа доволен, изловили. Про четверых других он тоже думал, но ловить их… С этим ладно, повезло, а других ловить в лесу это не один десяток следопытов и охотников нужно. В общем, без шансов, если только дивизию загнать, может что и получится.

Вернувшись к машине, мы сначала поехали не к райцентру, а к той деревне, что пострадала, нужно было посмотреть и узнать, сколько людей погибло. А погибшие наверняка были. У меня там был свой интерес, так что я охотно согласился прокатиться. Н-да, даже не ожидал, половину деревни взрывная волна от детонации бомб как языком слизнула, в центре огромная воронка и обломки самолета по окрестностям раскиданы. Покинув машину и распрощавшись с милиционерами, сказав, что к себе вернусь сам, я стал осматривать пострадавших. Мое внимание привлек дед лет шестидесяти на вид, что с хмурым видом отдавал распоряжения, встав у рыболовного баркаса, поврежденного взрывом. Я опросил часть выживших и узнал, что тот потерял подворье. Причем не одно, а семья у него большая. Вот к нему я и подошел.

– Добрый день, дед, – сказал я. – Есть минутка поговорить?

– Кондрата сын, – осмотрев меня, припомнил тот. – Говори.

– Уезжаем мы, а дом оставляем, в этом году срубленный, но почти законченный. Предлагаю обмен, дом на крепкую телегу с лошадью. Как, интересно?

– Интересно, – с охоткой согласился старик. – Родители-то согласятся?

– Отец в армию уехал, сегодня отправили, остальные согласны. Сами слышите, как за горизонтом грохочет. Немцы близко. Обходят озеро наше.

Старикан, а он и был глава семейства, быстро организовал телегу, их всего в семействе три было, мне она подходила. Так что тот сел со мной и младшими внуками, и мы покатили к нашей деревне. Там все было в норме, бабушка с дедушкой грузили в купленную сегодня повозку возможный скарб, остальные тоже собирались. Мама лишь вздохнула, когда я сказал, что привез покупателей на дом. Менял на телегу с лошадью. Дед тут же стал их осматривать, и это правильно, опыта больше, ну а я провел старика по дому и постройкам. Было видно, что все ему по нраву, так что мы ударили по рукам. С соседями я его познакомил, сообщив, что тот новый хозяин дома, так что все в норме. Старик на своих двоих с сопровождением ушел за домочадцами. Ему нужно семьи сюда привезти, у него их три от сыновей и дочки было, но заметно уменьшившихся, часть сегодня погибли. Так что тут и похороны, и переезд. Сыновья у него в армии, призвали, пара внуков тоже, один и так уже в армии был. В общем, если не поместятся, еще была изба деда, ее мы просто так отдали. Так вот, старик в сопровождении внуков ушел, а я подбежал к матери, чтобы узнать, как дела с отъездом. Выяснилось, что пока все в норме. Она успела уволиться и вот по приезду командовала, что брать. Я тут же провел инспекцию и сообщил, что барахло всякое, не нужные вещи, брать не стоит, только помятые вещи и то, что потребуется в походе. Это большой кусок брезента для навеса на случай дождя, десять на шесть метров, потом одеяла, спать, ну и посуда с запасами продовольствия. Еще отцовские справные инструменты. В принципе, все. Продовольствие из тех, что хранить долго, остальное оставляем. На причитание мамы и бабушки отрубил, деньги есть, все купим по приезду. Верьте мне.

Была еще одна проблема, о которой стоит утонить, мама на последнем месяце беременности, точно родит в дороге, так что бабушка все взяла с собой, тазик для воды, пару ведер ту и чистых тряпок да полотенец. Она роды у многих принимала. Опытная, знала, что делать. Мы же с дедом принесли в только что приобретенную повозку тюк брезента коричневого цвета, я туда положил четырехместную палатку из запасов отца, по службе штука нужная, пару матрасов, не на голой же земле маме спать, она не в том положении, чтобы не обращать внимания на подобное. А потом мы с дедом принесли оружейный ящик. Большая часть стволов из него была отправлена отцом на работу, сдал он оружие под роспись. Время после получения повестки у него было, через три дня с момента получения ему требовалось прибыть в райцентр. Так что он все успел, и дела сдать, оружие, по дому много чего успел, и мне наставления выдать. В общем, все что хотел, сделал.

Так вот, в ящике осталось всего четыре единицы оружия, это два двуствольных ружья, горизонталка и вертикалка. Личное оружие отца, он так-то в основном служебным пользовался, так что не расстрелянные, как новые. Третье, это берданка, тоже как новая, ну и моя винтовка. Ящик большой, можно было его и не брать, но я забрал все боеприпасы. Так что ящик на телегу. На задок, и сверху ссыпал и сложил в коробах весь боезапас, накопленный отцом, ну и средства заряжания и все остальное, включая коллекцию отца холодного оружия, без малого пятнадцать единиц. Еле закрыть смог. Свою винтовку внутрь я не убирал, да и боезапас к ней, почти сто восемьдесят патронов, положил сверху. Один нож из коллекции отца повесил на ремень в ножнах, еще один, под руку, отдал деду, нужная вещь в походе. У того ремень хороший, крепкий, тоже ножны повесил.

Потом еще пробежался, наблюдая, как грузят посуду, кастрюли, сковороды, ну и тарелки с мисками. Продовольствие тоже брали, но не так и много, остальное все соседям раздали. Те не могли не поинтересоваться, куда мы собрались. Вот я и рассказал страшилки про немцев, посоветовав поступить так же. Многие призадумались, другие отмахнулись. Ну что ж, шанс я им дал, пусть сами думают. Последними сложил миски для собак, вот их, несмотря на возражения матери, я как раз собрался забрать с собой. Та тогда решила брать и кошек, у нас их две было.

Немного возбужденные мы легли спать, все же тяжелый день, завтра отъезд. Однако я как-то сам не заметил, как уснул.

Разбудил нас стук в свежесрубленные ворота, новые хозяева подъехали спозаранку. Еще даже не рассвело. Дед их впустил, а мы стали собираться. Младшие по очереди у рукомойника с ненавистью чистили зубы, щетки и зубной порошок в жестяных баночках я привез из Москвы, так что все собирались. Покормив собак, я отвязал нашего дворового пса и привязал его к задку телеги. Лайки и так носились вокруг возбужденные, их хвосты колечками мелькали тут и там. Наутро еще вчера вечером наготовили, так что мы покушали, взяли с собой хлеба и сала дня на три, дальше зачерствеет и испортится, ну и, попрощавшись с домом и соседями, покинули деревню. Уезжать тяжело даже мне было, что уж про остальных говорить, но что сделано, то сделано. Табели со школьными оценками я еще вчера отдал маме, и она аккуратно завернула их в платок со своими документами, вернее трудовой книжкой. Все это она и хранила. Даже мою благодарность от милиции со свистком. Последний у малышни забрала, их игрушка.

Останавливаться приходилось довольно часто, малые до ветру бегали, то одной надо, то другой, лучше бы всем вместе хотелось, но такое бывает только в сказках. На полчаса мы остановились в первый раз рядом с кустарником у дороги неподалеку от райцентра. Там дед помог мне откинуть деревянную крышку схрона и достать из него запасы. Мешок гороха, пару ящиков консервов, мешок муки, крупы разные. Но главное, две пустые канистры для воды. Будем возить в них запас, это обязательно. Еще был ящик с медикаментами. Сам все отбирал и собирал, бабушка тут же сунула в него нос и стала проводить инспекцию всего, чего я взял. У родника мы залили воды в канистры. Вот я сразу флягу отца на пояс повесил, у деда была своя фляжка, трофейная, германская. Еще в схроне было жестяное ведро. Кастрюли это, конечно, хорошо, но готовить будем в ведре. Для того и купил. Кастрюли на ветку не подвесишь, а ведро запросто. Котелок я как-то достать не смог, так что ведро вполне неплохая замена. Еще было два ведра, взятых из дома, но это для хозяйских нужд, ту же скотину поить.

Этот мой схрон убедительно показал, что к отъезду я давно и тщательно готовился. Так как я убеждал, что в Москве нас будет ждать свой дом не хуже оставленного, то вот эта демонстрация позволяла верить мне. Да и так верили. Потом мы остановились за райцентром, там снова помогал дед. Я закинул веревку на нижнюю ветку с петлей на конце, ногу в петлю и так подтягиваясь, забрался к дуплу. В прошлый раз так же делал, веревку купил тогда в деревне, где ночевал. Потом все спускал к деду. Оружие и деньги в мешке, так что разложил все по двум мешкам, и мы отнесли их к повозкам, и так хорошо загруженным. Вот тут я решил, что пора вооружаться. Деду дал берданку, он ее хорошо знал, ну и патронов с пару десятков, у меня была винтовка, да наган незаметно под куртку за пояс убрал. Вот после этого, снова заняв свои места возниц, мы и покатили дальше. Я не передней телеге, той самой, что на дом сменяли, дед на повозке сзади. Там удобная скамейка была, так что мама ехала с дедом. Я даже подушку ей выдал, чтобы помягче было, все же подобная дорога как-то не для беременных.

Конечно же второй схрон, особенно то, что там хранилось, не могло не заинтересоваться всех, кто видел, как мы с дедом возвращались. Вот тот молчал, ничего не спрашивал, дымил своей трубкой, подаренной мной, и все. Хотя мне кажется, по весу тот догадался, что в мешках, но мнение свое держал при себе. Да и видел я, как тот ощупывал бок одного из мешков, где как трафаретом отпечатался один из наганов, так что и об оружии он знал. На все вопросы я отвечал, что там средства на наш дом, что в принципе было правдой, но за мешками, закопанными под остальными вещами, наблюдал, малым хватит смелости сунуть туда нос. Наш дворовый пес Шарик бежал за моей повозкой на длинной веревке, но было заметно, что он быстро уставал, все же мало движения, когда сидишь на привязи, а лайки носились вокруг, не обращая внимания на звонкий голосок Марины, что созывала их вокруг. Вот я не кричал, псы охотничьи, правильно обученные. Не потеряют они нас, можно быть уверенными. А вот коты удрали. Еще у первого схрона малые их отпустили и как ни искали, так и не нашли. Наверняка деру дали обратно в деревню. Ну и ладно, я кошек особо и не любил никогда. Так и катили, медленно, чтобы маму не растрясло, но неотвратимо.

Подхватив ведро, полное родниковой воды, я разогнулся и, немного перекосившись на один бок, направился обратно к нашему лагерю. Лайки так и крутились рядом, принюхиваясь, они уже успели напиться. Первые три дня дороги ничем особым не запомнились, кроме сильной усталости. Вон, даже Шарик больше на телеге ехал, чем бежал следом, но и он начал втягиваться, так что и мы втянемся. Двигались мы больше по лесным малоезженым дорогам, все равно основная забита, я уже подъезжал к ней. Затор за затором. Воинских частей на дороге было мало, но и их бомбили, на перекрестке видел битую с воздуха технику и работающую похоронную команду. Жуткое зрелище, надо сказать, но, похоже, мы часто теперь это будем видеть. Небо, как назло, без единой тучки уже какой день. В моих планах добраться до псковской трассы и посетить по пути к Москве тот первый схрон с золотом. Там уже дальше будет видно, но и так понятно, что идем мы на Москву.

Сегодня ночевали в ельнике, молодом, но густом подлеске. Сейчас чаю вскипятим и отправимся дальше. За час до обеда остановимся, и пока женщины будут готовить обед, мы с дедом обиходим и дадим отдых лошадям. За три дня схема движения и создания лагерей у нас с дедом уже была отработана, так что она становилась привычной. Да что это, пока мы катили по дорогам и по тропкам, нам встретилось на удивление мало народу. Но это ненадолго, дальше дорогу я не разведывал. Так что придется выезжать на большую дорогу, к остальным беженцам и двигаться вместе с ними. Не очень хотелось бы, но придется.

Родник этот нашел Димка, что с лайками вчера оббегал окрестности, вот и наткнулся. Это хорошо, перед отъездом сегодня утром поменяем в канистрах воду на свежую. Сами мы за эти три дня по моим прикидкам удалились от деревни километров на шестьдесят, и это вполне неплохо, с учетом скорости нашего движения. Ничего, надеюсь, мы уже ушли за дальность действий передовых подразделений немцев, не хотелось бы с ними встречаться.