Текст книги "Ледовый материк. Вангол-4"

Берлин, «Аненербе» – Антарктида. Лютый

Донесение из Аргентины привело в бешенство всегда выдержанного оберфюрера СС Лотара Вольфа. Он хорошо знал русские поговорки, поэтому ходил по кабинету и громко повторял: «Заставь дурака молиться, он и лоб расшибет!»

То, что должно было принести ему как минимум Железный крест и гарантированное продвижение по службе, было омрачено гибелью офицерского состава одной из лодок, и не просто субмарины из «волчьих стай», а лодки из «Конвоя фюрера». Единственное, что его утешало, – это перехваченное донесение командира русской диверсионной группы Вангола своему начальству, в котором тот изложил план действий.

На основе доклада установлено, что еще одна русская лодка проникла или попыталась проникнуть в Новую Швабию. Это было очень важно, сверхважно. Кроме того, информация о некоем сверхсекретном агенте разведки Ванголе уже несколько раз косвенно попадала в отчеты немецкой контрразведки. То, что этот агент смог организовать нападение на абсолютно тайную и практически недоступную, а потому, считалось, и неуязвимую базу в Антарктиде, говорило о многом. Мало того что этот удар почти на полтора месяца перерезал связь с рейхом, это был сильный психологический удар по людям, работающим там, подо льдами Антарктиды. Они должны быть уверены, что надежно защищены от врага не только толщей льда, но и рейхом. Теперь же выясняется, что, возможно, туда проникла диверсионная группа, ведомая Ванголом… Это предположение леденило кровь.

Как такое вообще стало возможным? Как они узнали? А узнали, как видно, многое… Они там могут такого натворить! Под удар может попасть проект «Хронос», а это оружие победы… Хорошо, если их лодка не прошла лабиринт, тогда они заживо похоронены в тоннелях. А если прошла? Они могли всплыть где угодно, на неосвоенной территории сотни выходов из ледовых тоннелей. Скорее всего, так и есть. Они где-то там, и они действуют.

Прошло почти два месяца, и если они еще не вышли на немецкие поселения, то это вопрос времени. Там, кроме добровольцев из полицейских отрядов СС, никаких боеспособных сил нет. Во всей Новой Швабии от силы наберется три-четыре батальона СС. Зачем там войска? Посылать туда войска в ближайшем будущем, да и вообще, не предполагалось. Ошибка… Кто-то предатель, но кто?

Вопросов больше, чем ответов. Нужно действовать, пока еще не поздно. Необходимо срочно создать группу захвата из надежных людей, имеющих опыт борьбы с партизанами, диверсионными группами, способных воевать в условиях дикой природы, и незамедлительно отправить ее на ледовый континент.

Немного придя в себя и упорядочив мысли, Лотар Вольф отдал распоряжение:

– Немедленно все, что известно нашей разведке об этом Ванголе, мне на стол. Отправить запросы во все ведомства, по всем каналам. Гриф секретности высший. Держите на личном контроле, Пауль.

Секретарь, вытянувшись в струну, кивнул.

– Еще, Пауль, пригласите ко мне сегодня начальника службы собственной безопасности нашего ведомства. Вечером, к девятнадцати часам.

– Так точно. Разрешите идти?

– Идите.

– Хайль Гитлер!

– Хайль…

В девятнадцать часов состоялось небольшое совещание. В оперативно-стратегических целях было решено пока вопрос о возможном проникновении советской лодки в земли Новой Швабии не раскрывать. Немедленно сформировать зондеркоманду для отправки в Антарктиду. Официально заявленная цель – организация противодействия возможному нападению диверсионных подразделений противника. Фактическая задача – поиск и уничтожение диверсионной группы Вангола.

Основную задачу, формирование спецподразделения, решили возложить на командира зондерполка СС «Дирлевангер», не раскрывая, куда и зачем будет направлена зондеркоманда. Этот полк вырос из батальона, в который были призваны отбывавшие уголовное наказание за браконьерство охотники, он так и назывался «браконьерский», а впоследствии подразделение пополнялось за счет уголовников всех мастей и предателей – перебежчиков русских, украинцев. Характерной особенностью подразделения была особая выучка бойцов, сочетавшая решимость, безжалостность и профессионализм. В настоящее время полк боролся, и довольно успешно, с партизанскими отрядами в Белоруссии. Уничтожение партизанской республики у озера Палик и акция в Хатыни, где для устрашения были сожжены все жители, – дело рук этого полка. Оберфюрер Вольф хорошо знал командира этих головорезов и решил лично слетать в Минск для разговора с ним.

Уже на следующее утро их разговор состоялся. Человек из Минска докладывал четко:

– У нас есть некто, который хоть и косвенно, но пострадал от упомянутого Вангола. До пленения, кстати, сдался сам, застрелив советского офицера на глазах у наших солдат. До отправки на фронт служил в НКВД, на высоких должностях. Работал по поиску беглецов в сибирской тайге. У нас проявил себя как преданный и умелый агент. На его личном счету уничтожение двух партизанских отрядов, участие в операциях в Белоруссии. Думаю, он бы вам подошел. Его псевдоним – Лютый. Вот его личное дело.

Внимательно прочитав дело Лютого, Вольф, довольно улыбнувшись, сказал:

– Вот таких, как он, надо десяток, не более.

– Ну, десяток – это сложно, но еще четверых профессионалов я вам подберу. Как срочно это нужно?

– Немедленно. Их в Аргентине уже ждет судно.

– Ого, это что, мы уже янки начинаем мочить?

– Дорогой, это совершенно секретная информация, я даже об этом не имел права говорить, но тебе…

– Я уже забыл, Лотар, забыл. А людей соберу тебе завтра к обеду.

– Я заберу их с собой, вылет в Берлин в семнадцать ноль-ноль.

– Хорошо, надеюсь, мы выпьем с тобой сегодня хорошего коньяка?

– С удовольствием, где?

– О, на этот счет у нас есть особое место. Хороший винный погребок, только для офицеров, а какие там фрейлейн!..

К обеду следующего дня пять человек, вооруженных и экипированных для длительной экспедиции, вылетели в Берлин. Среди них был Лютый. Когда ему лично сказали, что целью экспедиции является поиск и уничтожение советских диверсантов, которыми командует таинственный Вангол, он сразу согласился ехать хоть куда. Как он выразился: «Хоть на край земли!»

Он не знал, как он был близок к истине. Когда, уже в Аргентине, группе, для подготовки, было подробно разъяснено, где она будет действовать, у всех случился некоторый шок. Только Лютый отнесся к этому известию абсолютно спокойно. Он был единственный русский в группе. Чем дальше от России, тем лучше для него, рассудил он. А где конкретно он завалит этого Вангола, ему наплевать. В Антарктиде так в Антарктиде. Немцы в группе немного волновались, это было видно. Командир группы Адольф Фрик, недюжинной силы и столь же немыслимой выносливости, вдруг как-то обмяк и упал духом. Он старался не показывать виду, но Лютый видел.

Видел и Лотар Вольф. Он вызвал к себе Лютого и сказал:

– Я назначаю тебя заместителем командира группы. Если что-то пойдет не так, принимай командование на себя. Вот в этом пакете соответствующее на этот счет распоряжение для всех. Ты русский, и пощады тебе не будет ни там, ни здесь, помни это. Но в случае выполнения приказа вознаграждение будет очень большим. Железный крест, внеочередное офицерское звание и полмиллиона дойчмарок. Вот только одно условие. Приказ должен быть выполнен любой ценой. Русские диверсанты обнаружены и уничтожены. Вангол нужен живым, нам надо знать, как русским стало известно место нахождения базы на побережье. Фрик, возможно, справится с заданием самостоятельно, но ты, Лютый, должен с ним справиться в любом случае. Это твой шанс, так сказать, золотой шанс.

Вольф походил по кабинету, всматриваясь в непроницаемое лицо Лютого, и, оставшись доволным его реакцией, закончил:

– Тебе все ясно, Лютый?

– Если выполнение приказа будет под угрозой из-за… – Лютый не успел договорить.

– Если такое произойдет, ты несешь ответственность за все, поэтому решай проблемы на месте, самостоятельно.

– Ясно.

– Завтра убываете на задание. Подводная лодка уже неделю вас ждет. Можешь идти.

– Есть.

Сырохватов спал эту ночь беспокойно, ему снилось, что он упустил беглого зэка, преследовал его, но никак не мог догнать. Проснувшись в очередной раз, он встал, прошел в туалетную комнату, умылся холодной водой, посмотрел на себя в зеркало. Ткнув в него пальцем, сказал.

– Я тебя найду, Вангол. Я сниму с тебя кожу, живым ты им не достанешься, не бойся.

«Это мы еще посмотрим», – услышал он в своей голове.

Чертовщина какая-то, подумал Лютый и отправился спать дальше.

Утром следующего дня спецгруппу привезли в порт, и бойцы взошли на борт немецкой субмарины. Лодка была из числа особого отряда, называемого «Конвой фюрера». Лица бойцов были скрыты даже от членов экипажа лодки, хотя в походе, так или иначе, соблюсти это требование не удалось. Утомительный переход закончился вовремя. Нервы у людей в группе были накалены до предела. Никто из них ранее не был в подводном плавании, а это оказалось не просто.

К концу второй недели бойцы практически не общались между собой. Находили способы не видеть друг друга, потому что так надоели, что еле сдерживались, чтобы не передраться. Это не касалось Сырохватова. Лютый замкнулся сразу, он плохо знал язык и потому долго общаться с коллегами по службе ему практически было невозможно, он старался больше спать. Да и «слава» его как хладнокровного умелого убийцы обеспечивала ему некий комфорт. Если он что-то хотел сделать, например сесть за стол в кают-компании, ему молча уступали место.

Это не нравилось командиру группы Адольфу Фрику, но изменить что-либо он не мог. Между ними как-то незримо и, казалось, абсолютно беспочвенно постепенно возникла неприязнь. Это была неприязнь между двумя волками в стае, которые понимали, что рано или поздно им придется помериться силой… Но это не значило, что в бою они могут предать или ударить в спину. Бойцы, подобранные их командиром для этого спецзадания, были очень высокого уровня квалификации. Прекрасно физически подготовлены, бывшие охотники и спортсмены. Рукопашный бой с любым видом оружия и без него был одним из важных критериев отбора. Кроме того, их грехи взял на себя фюрер, поэтому их не мучили угрызения совести. Убийство стало для них обычным делом. Таким же обычным, как прихлопнуть комара или справить нужду. Во время перехода карты наскучили, читать из них никто не был приучен. Экипажу общаться с ними было запрещено, потому они с огромным облегчением узнали, что наконец прибыли на место.

Однако через час, не успев надышаться хоть и холодным, но свежим воздухом ледового материка, они снова взошли на борт подлодки-челнока и только через пятнадцать часов перехода наконец вышли на берег. Даже при всей их способности сдерживать эмоции, то, что они увидели, настолько было удивительно, что они долго не могли поверить в это. Во-первых, было тепло, около двадцати градусов. Несколько часов назад было тоже двадцать, только с минусом. Зеленые, цветущие деревья и небольшой, но ухоженный городок на берегу залива, окаймленного красивыми предгорьями. Быстрая и чистая река, впадающая в залив, и небо, светящееся равномерным мягким светом, – все это было невообразимо, фантастично и нереально даже представить в Антарктиде. Но все это они видели своими глазами.

– Да это рай! Мы что, уже умерли? – пошутил долговязый немец.

– Да, Голубь, мы в раю, только по ошибке. Думаю, скоро ошибка будет исправлена, и ты увидишь то, что тебе предназначено, – ад, – с сарказмом ответил ему Фрик.

Остальные только сухо улыбнулись.

Через два дня, ушедшие на адаптацию, изучение карт местности и подготовку снаряжения, группа собралась на совещание. Его вел штурмбаннфюрер СС Шнайдер, начальник службы охраны земли Новая Швабия.

– Я рад вас приветствовать на нашей земле. Согласно приказу Гиммлера, вам предстоит изучить ситуацию и представить рекомендации по обеспечению безопасности особо важных объектов и коммуникаций. Сроки сжаты до предела, и со своей стороны мы обеспечим вас для облета основных точек самолетом, правда, аэродромов там почти нигде нет, но осматривать территории с воздуха, думаю, будет полезно, а главное, значительно быстрее. В случае необходимости можете десантироваться, ваши действия абсолютно автономны. Мне дано указание способствовать вам во всем и не вмешиваться.

Офицер открыл портфель и достал кожаную папку.

– Здесь сводки о происшествиях в землях за последние две недели, ничего особенного. Две драки, моряки не поделили женщин в портовом баре. Одно самоубийство, вероятно, нервы у поселенца сдали. Один отказ системы автоматического обстрела зоны охраны рудников. Там уже работают техники. А вот здесь телефоны и список лиц, которые будут вас поддерживать по всем необходимым вопросам, к примеру если потребуется сопровождение, карты местности, транспорт, оружие, продукты питания. – Шнайдер положил аккуратную стопку документов на стол. – Да, еще. При высадках на местность за теми горами, имейте в виду, вам могут встретиться хищники. Они агрессивны, нападают сразу. Звери вроде тигров, но крупнее и другой масти. Есть и пострашнее, белые гигантские обезьяны почти трехметрового роста. Их уже не раз встречали, но они успевают уйти. Судя по рассказам, клыки у них жуткие, но добыть такого зверя для изучения пока не удалось.

Штурмбаннфюрер выложил на стол большую карту и, жестом попрощавшись, вышел.

Бойцы склонились над картой, изучая ее.

– Да, территория огромная. С чего начнем, командир?

– Ну что ж, сначала совершим облет всех известных точек выходов подледных каналов. Если русская лодка здесь, мы ее должны обнаружить. Самолет легкомоторный, на борт возьмет пилота и наблюдателя, потому первым летит Голубь. Вот ваша точка. Действуйте быстро: туда, внимательный осмотр и обратно.

– Командир, я, конечно, выполню приказ, но мне всегда плохо в полете, мутит и тошнота подступает, я просто не смогу, там же внимательно смотреть надо…

– Хорошо, кто полетит?

– Я, – вызвался Лютый.

– Не возражаю, готовься. Остальные – за мной, тут неплохой спортзал, разомнемся.

Через час Лютый забрался в самолет и сел в кресло второго пилота. Разогнавшись на небольшой полосе, самолет легко взмыл в воздух и стал набирать высоту. На приборах Лютый видел, что они шли на высоте шестьсот метров. Внизу сначала тянулись поля, потом пошли лесистые холмы и небольшие скалистые горы. «Как в енисейской тайге сопки», – подумал Лютый, всматриваясь в пейзаж, проплывающий под крылом самолета.

Лететь надо было около двух часов, и Лютый дремал, мягко проваливаясь вместе с самолетом в воздушные ямы. Пилот был опытный и маршрут знал. Он обратил внимание Лютого на большое озеро в кольце гор, здесь был выход одного из тоннелей. Ничто не говорило о том, что поблизости кто-то есть или был. Пустынная водная гладь, забитая птицами, и голые скалистые берега. Лютый жестом показал, что надо лететь дальше. Пилот кивнул и направил самолет вправо от берега через довольно высокую горную гряду. Когда они планировали в долину, Лютому показалось, что внизу среди скал он заметил какое-то движение. Высота была небольшой и вглядеться поподробнее, если бы не большая скорость, можно было, но он не успел. Однако что-то большое, крупнее человека, метнулось за скалу, явно скрываясь от них. Лютый крикнул пилоту, чтобы тот покружил в этом месте, показывая пальцем на участок склона. Пилот выполнил просьбу, но ничего обнаружить не удалось.

Через некоторое время они вновь увидели огромную водную гладь, ограниченную скалистым, с множеством лагун и фьордов берегом. Лютый спросил, что это за побережье. Пилот покачал головой, давая понять, что дальше этого берега он не летал и ему ничего сказать не может, но здесь много выходов туннелей и не обо всех им известно. Они пролетели несколько километров, пилот показал, что пора возвращаться, так как горючее на исходе. Ничего не обнаружив, они вернулись на базу.

После заправки и небольшого отдыха Лютый предложил продолжить обследование этого побережья. На замену не согласился, его аргументы были действительно весомы и убедили командира. Он уже заметил кое-что и знает, где нужно быть особенно внимательным.

Полет вновь был долгим, они пролетели над тем местом, где Лютый заметил движение, но теперь он ничего не увидел. Потом летели вдоль побережья; пустые, безлюдные, очень живописные берега нескончаемо тянулись до горизонта. Лютый внимательно наблюдал, но зацепиться глазу было просто не за что. Они развернулись и пошли обратным курсом.

Справа, вдалеке, среди кольца скалистых гор расстилалось огромное озеро. Лютый крикнул пилоту:

– Проверим там.

Тот покачал головой, показав на время.

– Хотя бы пройди рядом.

Тот недовольно сморщился, но изменил курс.

Они пролетели высоко над одной стороной большого озера, и Лютый долго еще всматривался в удаляющийся берег. Что-то было не так. Он не мог объяснить, но чувствовал – что-то не так. Срабатывало его звериное нутро ищейки.

Следующий вылет был через день, самолет был задействован руководством города по каким-то срочным делам. Группа отдыхала в специально отведенной для них казарме, больше похожей на спортзал с бассейном и комнатами отдыха. Лютый с интересом рассматривал сооружение из мощной, пропитанной каким-то гибким, но прочным составом ткани, накачанной воздухом до твердости бетона. Он с удовольствием тренировался вместе с группой, плавал, отрабатывал приемы борьбы. Озеро не выходило из головы. Что-то на его берегу было не так. Он решил завтра сразу лететь туда и тщательно проверить свои подозрения. Ночью, когда он засыпал, перед его глазами вдруг явственно встала картина берега, небольшая скала и холм под ней. А на скале что-то нарисовано! Точно, это же пятиконечная звезда. Это же могила! Лютого аж в пот бросило. Он решил – пока не перепроверит, не докладывать о своих догадках. Уж очень сомнительным ему самому показалось то, что он высмотрел с высоты. Может быть, от перенапряжения и желания найти этих диверсантов у него уже видения? С трудом успокоив себя, он уснул.

Москва. Красков

Полковник Красков после разговора с Берией долго не находил себе места. Хотя он сообразил, что сказать Лаврентию Павловичу, там, в кабинете, откуда он мог уже и не выйти в погонах. Сейчас, находясь в своем кабинете, он, успокоившись, листал лежавшее перед ним личное дело Вангола. Что-то было не так. Он почувствовал это еще тогда, когда читал письмо того старлея. Теперь он решил тщательно разобраться и снять все свои сомнения. Отправив пакет в особый отдел фронта, куда убыл для прохождения службы Сырохватов, с приказом срочно доставить его в Москву, Красков решил еще раз все перепроверить.

Игорь Сергеев – студент, ставший опытным разведчиком, диверсантом. Прошедший, очень успешно, разведшколу, курсы спецподготовки, знающий в совершенстве немецкий. Не раз и не два, рискуя жизнью, выполнявший сложнейшие боевые задания и, самое главное, посвященный в тайну существования иной земной цивилизации. И вдруг этот человек вызвал у него сомнения из-за дурацкого письма какого-то тюремного стукача. Что-то же не так? В преданности Родине Вангола Красков не сомневался ни секунды. Но появилось тревожащее чувство неразгаданной загадки, какой-то тайны в его жизни, отчего Краскову становилось не по себе. Он и не подозревал, как легко и просто все разрешится.

На предстоящем плановом совещании должен был прозвучать доклад аналитического отдела по «Аненербе». Его готовили специалисты Главного управления, в числе которых был профессор Пучинский. Именно его и попросил зайти к себе Красков после совещания. Почти за полночь, когда совещание закончилось, Пучинский задержался и пошел вместе с полковником. Они зашли в кабинет, Красков приказал принести чай.

– Присаживайтесь, профессор.

– Благодарствую, товарищ полковник, чем обязан столь неотложной встречей?

– Хотел поговорить о нашем общем знакомом.

– Мне нужно догадаться о ком?

– Нет. Речь идет о Ванголе. Вы ведь знаете его настоящее имя?

Пучинский несколько смущенно улыбнулся и слегка побледнел.

– Да, знаю. Но хочу начать с другого. Вангол в нашу последнюю встречу, перед уходом на задание, сказал мне: «Если вас спросит обо мне Дед, то есть вы, товарищ полковник, «вы должны ему рассказать всю правду, но только ему», то есть вам…

– Интересно, ну так говорите, здесь никого нет. Прослушки тоже, если это для вас важно.

– Думаю, это важно и для вас, товарищ полковник.

– Профессор, что вам поручил рассказать о себе Вангол?

– Его настоящее имя Иван Голышев. Вы можете запросить его дело из НКВД города Челябинска. Он был осужден как враг народа, но он не враг. Он простой шахтерский парень. Его оклеветали за то, что он говорил правду. Он бежал с этапа, замерзал в тайге, чудом попал к орочонам, они его вылечили, а уже потом он воспользовался документами потерявшего память моего студента Игоря Сергеева, и только потому, что хотел принести наибольшую пользу Родине. И это не просто высокие слова, товарищ полковник. Вы же его знаете. Сейчас, когда я это сказал, над моей головой повис топор, я это понимаю, но я обещал Ванголу открыть правду, и я сдержал свое слово. Теперь решайте, в ваших руках наши судьбы…

– Почему он не рассказал это мне сам?!

– Он опасался, что вы вдруг снимете его с какого-то задания особой важности, которое может выполнить только он. Это так, товарищ полковник, есть вещи, которые может только он, у него особый дар…

– Профессор, вас и вашу жену в лучшем случае теперь расстреляют… впрочем, то же самое будет и со мной, если сам не пущу пулю в лоб.

– Насколько мне известно, это уже не повлияет на выполнение задания группой Вангола?

– Да, его уже никто не сможет достать…

– Тогда, может быть, этот разговор останется между нами? Вангол не враг, он настоящий разведчик, готовый на смерть ради Родины.

– Я запрошу его старое уголовное дело, а пока разговор останется между нами. Идите, профессор, внизу ждет машина, вас отвезут домой.

Через неделю Красков ходил по кабинету и про себя материл все и вся. На его столе лежало уголовное дело, да какое там дело… Материал, основанный на доносе, никак не расследованный, и приговор тройки – 25 лет лагерей Ивану Голышеву. Даже беглый просмотр говорил о том, что перед ним липа, сфабрикованая в угоду какой-то сволочи. Но, по сути, это ничего не меняло. Вангол – не погибший на этапе, как указано в справке, а, получается, бежавший с этапа и присвоивший чужие документы преступник. Мало того, он умудрился обвести вокруг пальца Иркутский НКВД, Управление в Москве, его самого… А это приговор многим… Что же делать? Берия этот вопрос не закроет, не получив вразумительного на него ответа. А ответ, который готов уже сейчас, равносилен бомбе, которая унесет много жизней. Ради чего? Вангол где-то там, он будет уничтожать врага, независимо от того, будет здесь установлена истина по его делу или нет. К тому же того стукача, старшего лейтенанта Сырохватова, так и не нашли ни среди живых, ни среди убитых, признан пропавшим без вести.

Единственный способ обезопасить Вангола, а впоследствии реабилитировать его как выдающегося разведчика и честного офицера, кажется, был найден. Во всяком случае, как ни ломал Красков голову, лучшего он придумать не смог.

Нужно добиться отмены его приговора, не разглашая, кто сейчас Иван Голышев, а Игорь Сергеев пусть пока служит Родине… Иван Иванович долго думал, как это лучше осуществить. Ночь пролетела незаметно, а утром он позвонил своему старому знакомому, и через два часа протест прокурора по делу Ивана Голышева был написан и отправлен по инстанции. Не важно, что на данный момент осужденный Голышев по документам мертв, важно, что он осужден был незаконно, и это будет доказано. Красков найдет способ это доказать. Своему другу майору НКВД Сиротину он сказал:

– Слава, выверни всех, кого по этому делу найдешь, наизнанку, но найди того, кто этого парня подставил. Заставь его сказать правду. Или правду, или пускай в расход, у меня другого выхода нет. Ты меня понял?

– Найду, Иван, парня вытащим.

– Его уже не вытащишь, он погиб, но честное имя надо восстановить любой ценой.

– Все ясно, сделаю.

Майор свое дело знал хорошо, через несколько дней в Челябинском НКВД, в подвале, давал показания бывший секретарь ячейки комсомола Киселев, сотрудник той шахты, на которой работал Голышев. Он не попал на фронт по здоровью, «честно» трудился в торговле, где его месяц назад накрыли с поличным на воровстве. Он подробно рассказал, как и почему написал донос на Голышева, кто еще участвовал в этом деле. Киселев до сих пор уверен, что поступил правильно, поскольку Голышев пытался оклеветать партийную организацию шахты, ее передовиков-стахановцев, чем подрывал в целом стахановское движение.

– Ты, мразь, на один вопрос ответь. Голышев правду говорил о приписках по добыче угля бригадой или нет? Говори как есть, другого шанса я тебе не дам, ты меня понимаешь?

– Ну как вам сказать… – замялся Киселев, пытаясь понять, чего надо следователю. – Он был молодой, не понимал политики партии…

– Он врал или правду говорил?

– Да, приписки, конечно, были, но…

– Вот лист бумаги, ты сейчас напишешь об этом подробно. Расскажи о том, как Голышев говорил о приписках, а вы решили его убрать, потому что он мешал вам выполнять решения партии, понял? Если ты не напишешь, как было на самом деле, из этой камеры тебя вынесут вперед ногами…

– Я все, я все сделаю…

Уже через месяц на столе Краскова лежало постановление областного суда об отмене приговора в отношении Голышева за отсутствием состава преступления.

– Что ж, я в этом не сомневался, – улыбнулся Красков, прочитав документ.

А то, что его сотрудник чужие документы использовал для того, чтобы потом врага бить, так у него на тот момент другого выхода не было. Он же воюет, да еще как. Вернется – разберемся, размышлял полковник, положив документ в личное дело Вангола.

Красков довольно потер руки, прошелся по своему кабинету и, устроившись в кресле, закурил. Предстояло составить доклад по этому доносу Сырохватова. Теперь он знает, как это сделать. Вчера ему на стол легло донесение из разведуправления фронта. В нем сообщалось, что, по непроверенным данным, старший лейтенант Сырохватов убит или тяжелораненым взят в плен. Нашли и допросили водителя санитарной машины, который вез его на передовую, но не довез, попав под бомбежку.