Текст книги "Кровь данов"

– Тумма! – окликнул я.

Темнокожий гигант остановился и повернул свое удивительное лицо с алой повязкой на глазах в мою сторону. Подойдя ближе, я попросил:

– Поможешь? Надо каталку-кресло припрятать, мы потом заберем.

Тумма помолчал, размышляя. Потом тряхнул головой.

– Сделаю, маленький господин.

– Для тебя я не господин, Тумма. – Я дотронулся до его руки. И почувствовал, как вздрогнул лекарь – то ли от прикосновения, то ли от моих слов. – Зови меня Олтером. Или просто Оли.

– Хорошо, Олтер, – слегка наклонил голову Тумма. – Постойте.

С этими словами Тумма широкими шагами направился к воротам с высокой кованой решеткой, а мы встали у длинного здания с длинными ступенями. Стражники по обеим сторонам ворот даже не пошевелились, когда Тумма прошел мимо них.

– Присядь пока, – предложил Остах.

Я не стал отказываться и примостился обратно в свое кресло. Огладил удобные деревянные подлокотники, подергал колеса. Они держались крепко, не расшатались; ничего в механизме не отошло и не оторвалось; спинка, на которую я откидывался всем весом, не скрипела.

«Хорошая каталка получилась», – еще раз огладил подлокотник я.

Надо будет обязательно к колеснику еще раз наведаться. Добрый мастер! Узнать, как его зовут. Спросить, не сильно ли на него насела стража после покушения на горского наследника. При мысли о втором за короткий срок покушении гворча на мою драгоценную жизнь я опять вспомнил о своем несчастном одиноком брате и вновь почувствовал растущее в животе раздражение. Неизвестность и отсутствие новостей угнетали. Где мой мобильный, где мой скайп, где мой интернет, клиббы вас задери!

– Кстати! – обратился я к Остаху. – Ты что, тот стул на колесиках, то уродство умудрился продать?

– Уродство! Скажешь тоже, Оли. Местные толстосумы чуть драку за него не устроили. У них же не только кошели толстые, но и задницы. А коридоры в госпитале сам видел – дли-и-инные. Задницу-то по таким узким коридорам в паланкине не поносишь, а на стуле с колесиками – самое то! Едешь мимо своих приятелей и поплевываешь!

– И чем драка за трон на колесиках закончилась? – хмыкнул я.

– Какая драка?! – махнул рукой Остах. – На шум пришел серьезный дядька. Военный. Шея – как у матерого секача. Толстозадые мигом заткнулись. Он и купил.

– Сколько? – спросил я.

– Три золотых, – ответил Остах. И подначил: – Что, тоже Буддалу отнести?

– Нет, самому пригодятся, – я чуть не ляпнул про «карманные деньги», забыв, что такого понятия здесь нет. В горских нарядах карманов и вовсе не имелось. А здесь, в Атриане, я встречал пару раз лишь грубые накладные карманы. Выглядели они… Убожество, одним словом. А если нет толковых карманов, то и карманным деньгам неоткуда взяться.

«Не забыть внутренние карманы изобрести», – поставил я про себя галочку.

– Зачем тебе три золотых? – не понял Остах. – Понадобится что – я мигом…

– Наследник дана Дорчариан не должен бегать и просить, Остах, – возмутился я. – Так что разменяй золотой и выдели мне меди и серебра. Всего один золотой, не три!

Остах задумался, но вновь вспомнил, что не такой уж я теперь и маленький. Бубня про себя, он полез в кошель на поясе.

– А что это за здание? – Я мотнул подбородком в сторону Йолташа, который успел усесться на мраморную ступеньку, ведущую к высоким массивным дверям.

– Провинциальный архив, – не поднимая головы и не отрываясь от пересчета мелочи, ответил Остах. Закончив звенеть монетками, он протянул мне кошель и добавил: – Внутренний двор у архива общий со школой, из него можно войти в библиотеку. Она тоже в здании архива, ее часть. Вход для любого учащегося в библиотеку бесплатный, но посетителей немного. Ученики, как правило, такие ленивые, что… только мухи и библиотекарь ждут тебя. Мухи – клиббы с ними, а вот библиотекарь… – Остах замолчал, дернул нижней губой и продолжил невпопад: – А Эндир одно время в библиотеке дневал. А я – ночевал, – наставительно добавил Остах, покачав указательным пальцем.

Намек Остаха я понял и послушно кивнул. Библиотеку я и без того непременно бы посетил. При моем-то информационном голоде! А вот как дядька мог ночевать в охраняемом здании архива… Я открыл рот, чтобы вызнать у наставника подробности, но меня окликнули.

– Олтер! – раздался громкий голос Туммы.

Я оглянулся. Темнокожий врачеватель вернулся не один. Рядом мялась парочка сопровождающих. Они подошли, и я поднялся.

– Отвезите каталку, – велел им Тумма.

Те низко поклонились и схватились за рукояти, пытаясь приподнять мое кресло. Они что, на закорках его собрались тащить?

– Погодите! – остановил их я, и те послушно встали. – Барат, покажи им, как управлять, – обратился я на дорча к охраннику.

Вскоре довольные слуги весело покатили коляску, радуясь легкому поручению.

– Теперь можно идти, Олтер? – спросил гигант.

– Можно, Тумма, – кивнул я. – Идем.

Когда мы подошли к распахнутым воротам, стоящие по бокам стражники даже не посмотрели в нашу сторону. Воины, что сидели рядом с караулкой, ни на миг не прекратили свой треп.

«Тарх за такое всем бы шею намылил, – подумал я. – Гость я, может, и почетный, но торжественной встречи не наблюдаю».

Непонятно, зачем я отсылал кресло-каталку? Для чего мучился, топал на своих двоих, для кого наряжался… На кого хотел произвести впечатление? Перед воротами никого, кроме стражников, не было. Никто меня не ждал и не встречал.

Видимо, я придал своей персоне слишком большое значение. Нафантазировал себе, что имею вес в местных раскладах. А может, такое небрежение – это тонкий расчет? Небольшое испытание? Поживем – увидим.

– Смотри, Оли, только головой не верти… – Остах зашагал со мной рядом, шепча на дорча. – У ворот разбит фруктовый сад. Видишь? Красиво? Если повернуть налево – то выйдешь к имению. У него тоже парадный вход с площади есть, но им редко пользуются. В обычные дни все ходы-выходы – через эти ворота. А если пойти направо – упремся в архив, точнее, в библиотеку.

– Нас же прямо ведут… А там что? – так же шепотом прервал я Остаха.

– Правильно. Сейчас мы сквозь сад пройдем и свернем… – он чуть подождал, и когда сопровождающий нас Тумма повернул на перекрестке садовых дорожек, выложенных бордюром и усыпанных белым песком, – направо. Ух ты, как ели-то вымахали, глянь! По плечо же мне были, – дядька покачал головой. И продолжил: – Там будет казарма и особенные дома… Для богачей и таких, как ты.

– Казарма? – не понял я.

– А! – махнул рукой Остах. – Так общее жилье для школьников называют, привыкай. Кто-то когда-то сто лет назад ляпнул языком, вот и приклеилось. Теперь уж не отклеишь.

«Общежитие», – догадался я.

Вскоре увидел само то место, ради которого я здесь и оказался. Двухэтажное строение с высокой красной черепичной кровлей, длинной колоннадой с галереей арок вдоль стены, выходящее на широкую ухоженную поляну, производило впечатление строгости и уюта одновременно. Чуть в стороне виднелось уютное небольшое здание с большой, выложенной блестящей брусчаткой площадью перед ней. Вдали, за школой, виднелись еще какие-то однотипные постройки и крытая колоннада, ведущая от них прямо к школе.

Ближе к саду прятались в зелени желтые запыленные домишки для особенных учеников, к которым принадлежал и я. Одноэтажные продолговатые здания с тремя входами в каждый – для трех хозяев-квартирантов. На поляне перед ближним домом топтались знакомые рабы с моей каталкой. Увидев Тумму, один из них побежал к лекарю. Он приблизился и торопливо прошептал что-то, вытянувшись перед гигантом на носочках.

– Я оставляю вас, – обратился Тумма. – Дом свободен. Выбирайте комнаты по сердцу и располагайтесь.

Великан слегка поклонился.

– Спасибо! – поблагодарил я.

Тумма мне понравился. Бывает такое, когда к малознакомому человеку проникаешься симпатией. Как раз тот случай. А еще Тумма помог мне встать на ноги, при этом утверждая, что почти ничего не делал. Такое не забывается!

– Отдыхай, Олтер, – ответил врачеватель. – До вечера отдыхай. На ужине ждут тебя. Отдыхай, Олтер, – повторил он. – Береги силы. Вечером нужны будут.

«Это намек? Предупреждение? – подумал я. Тумма странно говорил по-имперски, словно, начав предложение, он терял по ходу приготовленные слова. – Значит, выход в свет все же состоится. Вечером».

Тумма еще раз коротко поклонился и зашагал назад. Устало вздохнув, я уселся обратно в свое кресло-каталку. И стоило слуг гонять туда-сюда? Только сейчас я почувствовал, как дрожат мышцы ног. Темнокожий гигант определенно прав, отдохнуть нужно обязательно!

– Где жить будем, наследник? – спросил Остах.

Я посмотрел на дом перед нами. Выстроен из пористого желтого песчаника, как и многое в Атариане. Простой, с односкатной кровлей. Три отдельных входа, каждый из которых огорожен и разграничен высокой сплошной стеной вечнозеленого кустарника. У входной двери один оконный проем слева и два справа. Никакого отличия между тремя жилыми частями единого здания я не увидел.

– Мне все равно, – пожал плечами я. – Моя охрана – ваша забота, так что решай.

Трое моих спутников переглянулись, и дядька решительно двинулся в сторону ближайшего входа. Любопытные братья потянулись следом. А я откинулся назад на спинку каталки. Все-таки с точки зрения пользователя – удачная получилась модель! Надо бы непременно заглянуть в гости к колеснику, обязательно! Есть у меня пара мыслей, как нам продолжить сотрудничество.

– Эй, мальчик!.. – послышался шепот сзади, едва мои сопровождающие зашли.

Специально кто-то ждал, не иначе. Я повернул голову. Из высокого раскидистого куста отцветшей сирени выглядывала девочка моих лет. Или чуть постарше. Темные глазенки, блестящие от предвкушения и азарта. Едва заметные веснушки на загорелом лице. Волосы до плеч, заправленные в хвост. Непослушная прядь выбилась из тесьмы, метя в глаз. Лесная фея привычным жестом откинула локон назад. Одета она в обыкновенный для горожан короткий хитон, не скрывающий ободранную коленку.

Я скосил глаза на слуг – те притворились истуканами, слепыми и глухими одновременно.

– А ты что, совсем не можешь ходить, да? Бедняжка… – протянула она. – Как это тебя угораздило? А тебя как зовут? – зачастила девчонка, не покидая, впрочем, своего убежища.

– И вовсе я не бедняжка! – сам от себя не ожидая, возмутился я. – И все я умею! – запальчиво возразил ей и в доказательство поднялся с кресла.

– Ой! Я про тебя слышала: тебя Тумма лечит, правда? Так это он тебя на ноги поставил? – зачастила собеседница.

– Тумма сказал, я сам себя вылечил, а он только помог, – с гордостью ответил я. – Храбрая кровь прогнала плохую кровь!

– Ну да, Тумма так мог сказать, – кивнула девочка, отчего непослушная прядь вновь закачалась перед глазами, а ямочки на щеках заиграли. – Так как тебя зовут?

– Олтер, – ответил я, не смея противостоять этим блестящим глазам и милым ямочкам на щеках. Да и вдруг что нового и полезного узнаю?

– А меня Наула. Я тут прячусь… – успела прошептать местная амазонка.

Вдруг раздался отдаленный гомон, затрещали ветки, и Наула затихла, поворачиваясь в сторону шума. Потом она посмотрела мне прямо в глаза и прижала палец к губам. Затем присела, сделала пару шагов назад и исчезла в густом кустарнике. А я остался стоять на месте и крутить головой.

Вскоре на поляну вывалилась целая компания. Все – мальчишки моего возраста. На первый взгляд – плюс-минус пара лет. Возглавлял их плотный краснощекий парень с рыжеватой кучерявой шевелюрой.

– Эй! – повелительно крикнул он слугам. – Наулу здесь не видали?

Слуги замотали головами и забормотали что-то невнятное. Схватив мое кресло, они резво покатили его вперед, подальше от властных малолеток.

– А ты кто такой? – спросил второй рыжеволосый, такой же толстенький и крепко сбитый, как и предводитель. Судя по внешнему виду, брат первого.

Они походили на маленьких кудрявых бычков. Все остальные, шедшие позади, встали за их спинами. И если большая часть мальчишек привычно заняла свое место за плечами рыжих, то четверо пареньков неловко сгрудились наособицу, чуть в стороне. Чем-то эта четверка отличалась от остальных.

– А ты кто такой? – в свою очередь не стал затягивать я. Чего тянуть? И так понятно, к чему все идет.

– О! Смотри-ка ты!.. – удивился первый из рыжих, что постарше. – Он и по-человечески разговаривать умеет! А я-то думал, только на своем быр-тыр-быр может!

Свита за спиной послушно заржала. Весело!

«Да уж, а вот и долгожданная почетная встреча, – вздохнул я. – И ведь не смолчишь. Мужской коллектив, первое впечатление. Не поймут. И где сейчас братья с Остахом? То как репей прицепятся, а когда нужны…»

– Смеяться над чужим языком глупо. Хотя бы потому, что я знаю два языка. А ты сколько?

Смех приутих, и свита опасливо посмотрела на своих рыжих вожаков. Видимо, я попал в точку – умниками ни один, ни второй не были.

– Я ваш козопасовский язык учить не собираюсь! – набычился старший из братьев и сжал кулаки. Младший повторил его движения. – Ты там с баранами в своих горах по-бараньи, наверное, разговариваешь?

Компания за спиной опять заржала. Все, кроме примеченных мною четверых. И что в них не так?

– С баранами я сейчас разговариваю. Только таких рыжих давно не встречал, – спокойно ответил я. Глотать оскорбления не собирался.

Свита потрясенно замолчала, не веря своим ушам. Братья, разойдясь по сторонам, направились ко мне. Я поднял кулаки к вискам и прижал локти к туловищу, встав в стойку. Не к месту зашлась дрожью мышца в левой ноге.

«Только не сейчас!» – внутренне взмолился я, и нога послушно перестала дрожать. Хорошо хоть не опорная!

Старший из братьев подбежал первым, замахиваясь из-за плеча, и первым получил короткий прямой в лицо. Удар вышел смазанным, и меня качнуло назад. Этим воспользовался второй нападающий и достал меня по уху. В голове тут же зазвенело, но я уже сгруппировался и отступил, не дав возможности схватить себя или толкнуть. А отступая, быстренько отоварил и второго братца. И этот удар получился так себе – ни корпус не довернул, ни кулак. Так, ткнул, и все. Удар совсем не поставлен и не отработан. Мозг вроде и посылает сигналы, как действовать, а тело нетренированное и не умеет толком ничего.

«Заниматься, заниматься и еще раз заниматься!» – подумал я, глядя на то, как свора прихлебателей сделала шаг вперед. Вперед ко мне. Собираются навалиться всем скопом на обидчика покровителей. Придется ножичек доставать, а то затопчут.

– Назад! – громко раздалось у меня над ухом.

Я узнал голос Остаха. За шумом схватки я и не расслышал, как он подошел. Это и неудивительно – в голове до сих пор звенело от пропущенного удара, а ухо горело. Хорошо приложился мелкий рыжий паскудник!

– Я тебя велю выпороть на конюшне, козопас! – крикнул старший из братьев, прижимая руку к лицу. Под левым глазом у него наливался красным будущий фингал, грозящий вскоре расцвести ярким цветом. Знай наших!

– Ты как был дураком, так и остался, Гвинд! – раздался вдруг девичий голос. Моя собеседница торжествовала. – Перед тобой, дубина, – гость моего отца, Олтер, сын Рокона, наследник дана Дорчариан!

Я повернулся и увидел девчонку, которая показалась из своего потайного убежища. Ее обвиняющий указательный палец уставился на братьев. Я прижал руки к груди и с признательностью ей поклонился. В ответ она с удивлением и интересом посмотрела на меня. Невдалеке стоял Остах, уперев руки в бока и покачиваясь с пятки на носок. Его внешний вид не обещал ничего доброго. Пальцем он не тыкал, но смотрел этак… со значением. Йолташ и Барат, выскочив вслед за учителем из дома, стояли на крыльце, растерянные. А что им делать? Не бросаться же в детскую драку!

Переведя взгляд с меня на противников, Остах громко сказал на дорча:

– Драка! В первый же день! Даже вещи не успели перенести! – Он повернулся, махнув рукой. – Идем в дом, наследничек!

Суровый тон меня не обманул. Я успел увидеть мелькнувшее в глазах дядьки веселье и радость, тщательно им скрываемые. Или все-таки показалось?

Где-то в горах рядом с Ойдеттой

Хоар

На душе у Хоара было тревожно. Он ехал верхом, пустив шагом умного коня рядом с поскрипывающей повозкой Хродвига, щурился на солнце и думал. Щуриться на солнце и пребывать в размышлениях – обычное дело для Хоара после Суда. После завершения тяжбы, Суда и непременного пира Хранителя со спутниками вновь ждала дорога. Так было всегда. Обычно Хродвиг с Хоаром ехали молча, думая каждый о своем, – старик в повозке, а Хоар в седле. Этой негласной традиции было много лет. Но сегодня все выходило иначе, хоть и выглядело как обычно.

Когда старик рухнул в злосчастный овраг, Хоар перепугался. Решил, что свершилось. Думал – пришел конец главе Хранителей. Вроде бы не раз и не два обсуждали, что стоит делать, если Хранитель не проснется. Обычно старик сам и заводил такие разговоры. И Хоару казалось – он был готов. Но после падения в овраг Хродвиг своими словами все переиначил. Произнесенное им все переворачивало вверх дном: прежние договоренности, прежние планы, прежние мечты.

«Сбереги мальчишку, Хоар! Горы трещат. Сбереги… Сбереги наследника… О том не думай… Об имперском не думай…»

Хорошо, что хрипел старик бессвязно. Хорошо, что его никто не расслышал. Разве что мальчишка. Но он не понял и не поймет. О том, что старик сказал после, Хоар запретил себе даже думать. Хватит с него и того, что горы трещат…

Хоар поднял глаза к небу и посмотрел вдаль. За плечами белоснежных пиков на фоне неба Дорчариан клубился черный дым. Хоар не помнил, когда это началось, но вдруг, после очередного поворота дороги, он увидел эту зловещую тучу, и на душе стало муторно. Он помнил рассказы старика про чуму и сожженный Декурион.

Все должно быть по-другому! И Хродвиг – пошли ему сил Мать Предков! – пришел в себя, и пастухи нашлись… Сейчас они с Хранителем возвращались прежней дорогой в Ойдетту, где их обязательно ждал пир. Толстяк староста все-таки вернулся на поляну и, увидев односельчан, даже принялся командовать, пока не попался под горячую руку Хранителя. Хродвиг мигом укоротил его, отправив домой за телегами для раненых. Да и те из прежде пропавших, кто не был ранен, так ослабели, что не быстро одолели бы путь домой. Так что скоро к Гремучей поляне, как успели пастухи прозвать потаенное место, поднимется караван. Как бы половина села не прибежала с родней да домочадцами – встречать кормильцев, которых и не чаяли уже увидеть живыми.

Впрочем, это Хоара не касается. Дело закончено. Суд свершился. Почти. Старик явно что-то задумал по поводу этого имперского чудака, Аскода Гворфа. Задумал, но молчит. Велел инженеру выбрать лучшее из водяных колес, снять его и уложить в арбу. Лишний день провозились, пока все сладили. Ученый вдобавок пристроил и глиняные ульи на повозку. И сам на козлы сел, потому как боялся доверить своих «драгоценных подружек» постороннему. Как будто кто-то другой в здравом уме сел бы к этим пчелам! Они же злющие!

Хоар оглянулся. Аскод отпустил вожжи – мул размеренно передвигал ноги – и наигрывал простенькую мелодию на своей свирели. Вот у кого все хорошо и кого ничего не беспокоит! Удивительный человек! За спиной ученого странной грудой возвышались водяное колесо и детали механизмов к нему. Замыкали дорогу Второй и Пятый. Эти не дремали – встретились глазами с Хоаром и слегка поклонились. «Все тихо, все спокойно». Парням Хоар доверял, недаром столько палок обломал в свое время об их хребты. Но Хродвиг… Что же у него на уме?

Колесо повозки тихонько скрипнуло и перевалилось через ухаб. Немой недовольно закряхтел. В голове всплыл безобидный детский стишок, который так любили кричать детишки всех горских сел вслед Главе Хранителей:

 
Скрип-скрип!
Дом на колесах скрипит,
Слышишь?
 

Хоар подъехал чуть ближе и взглянул в открытое окно повозки. Старик о чем-то тихо говорил. Наследник уставился в открытое окно невидящим взглядом и завороженно внимал Хранителю, покусывая нижнюю губу. Деревенский дурачок опять забился в угол повозки.

 
Скрип-скрип!
Правосудие не за горами!
 

Столько дорог, столько селений и деревушек, одиноких хуторов и пещер; столько споров, дрязг, обвинений, поединков… Уже не единожды Хоар сам подхватывал и вел дела Хранителя. Тот сам научил его, молчаливо поддерживая, пристукивая посохом в нужный момент. За годы, что Хоар провел подле Хродвига, он научился думать и судить как Хранитель.

Когда кто-либо призывал Суд Хранителей, а Хродвиг начинал дело – Хоар уже понимал, как и куда повернуть, кого спросить, о чем умолчать. За годы жизни бок о бок со старейшим жителем гор он узнал о родословных даипов, о хитросплетениях горских интриг, о тяжбах между соседями, тянущихся поколениями. Узнал тайны рождений и смертей, узнал много того, чего знать не стоило – слишком опасно. Уж в чем в чем, а в тайнах и крови Хоар теперь разбирался отлично.

Хоар еще раз посмотрел на мальчика. Ули открыто встретил его взгляд и улыбнулся.

«Слишком он маленький для этих гор. Слишком маленький для этих гор и камней, для холода, ветра и слез. Для этих тайн и крови».

Ултер что-то увидел в глазах Хоара, отвернулся и насупился.

«Впрочем, кровь данов – не тайна ли сама по себе? Сколько может весить эта тайна, раз маленький мальчик так просто и незаметно несет ее? Может, и я справлюсь?»

Хоар вновь против воли подумал о запретном – и оттолкнул от себя опасную мысль прочь, как можно дальше. Он подъехал еще ближе к повозке и вслушался в слова Хродвига.

– …откуда пришла эта девушка, никто не помнил. Но красоты она была удивительной! Никто от нее глаз не мог отвести. Молодые люди бились за право обладать ею, мужья отказывались от жен, мечтая ввести ее в семью. Уже погибло немало славных воинов, а решить, кто же будет обладать красавицей, не могли. А та только куталась в свой яркий платок и смеялась. Как серебряный колокольчик звенел. И ни одного слова никто от нее не услышал! Но горцу от красавицы ведь не слова нужны, верно? – заухал Хродвиг, довольный своей шуткой, но закашлялся.

Хоар пустил коня совсем рядом. Эту историю от старика он еще не слышал. Хранитель откашлялся и продолжил, по-прежнему не открывая глаз:

– И вот уже третий день продолжался бой, а все не могли определить, кто же самый достойный. И тогда огляделись воины вокруг, увидели, сколько славных мужей погибло, – и ужаснулись. А красавица все смеялась своим серебряным смехом.

И обратились тогда мужчины к старейшинам, чьи головы были седы, как вершины гор. Но когда старцы увидели красавицу и услышали ее смех, и в них вскипела кровь и взыграло ретивое.

Тогда женщины племени решили убить красавицу. Ночью, когда утомленные воины спали, они вооружились ножами и отправились в дом, где жила красивая путница. Но та ждала их на площади у колодца, кутаясь в свой платок.

«Зачем же в руках своих держите вы ножи?» – спросила девушка.

Голос ее гремел, как гремит обвал весной в горах. Сверкнула молния, ударив в дерево за спиной девушки. Дерево вспыхнуло, как факел, и стало светло, как днем. Все мужчины проснулись и выбежали на улицу.

«Вот как вы решили поступить! Убить меня!» – Голос ее был таким страшным и пронзительным, что женщины побросали в пыль свои ножи и прижали к ушам ладони.

– Это была Йотль?.. – прошептал Ули.

– Эта была Йотль, – кивнул Хродвиг. – Решила она так испытать жителей этого села, но те не прошли ее испытания. И она наказала их.

– Убила всех? – опять спросил мальчик.

– Нет. Плюнула себе под ноги и исчезла. Жители вздохнули с облегчением, решив, что беды их позади. Но не тут-то было. Сами они с той ночи онемели, а земля перестала принимать мертвых, когда они начали хоронить своих павших в усобице воинов.

– Как это «перестала принимать»? – удивился Ултер.

Хродвиг раздраженно стукнул посохом в днище повозки.

– Выталкивала мертвецов. И тогда стали жители строить дома для мертвых и складывать тела там…

– Так это Город мертвых! – догадался мальчик, подпрыгнув. – И деревня молчальников рядом! Нам Байни про них рассказывала.

Хоар почувствовал вдруг, что во рту совсем пересохло и стало трудно дышать. Сделав глубокий вздох, он спросил:

– Хранитель, зачем ты рассказал эту легенду?

Хродвиг, услышав голос Хоара, открыл глаза и повернул к нему бледное лицо. На лбу уродливым росчерком чернела замазанная целебной смолой царапина. Хродвиг долго молчал, уставившись блеклыми глазами на верного помощника. А потом ответил:

– Должен же мальчик знать, куда мы направляемся…

– Но нам же надо ехать в Пайгалу… – заторопился Хоар. – И твой дом на колесах не пройдет…

– Мой дом уже давно не здесь! – вдруг пронзительно закричал Хродвиг и вновь громко ударил посохом в пол. Мелодия свирели испуганно прервалась. – Мой дом уже давно ждет меня, – устало добавил Хродвиг, успокаиваясь. – Время пришло, Хоар. Время пришло.

– Но как же мальчик? – растерянно спросил Хоар. Беспомощные, глупые слова царапали пересохшее горло.

– А что мальчик? – спросил Хранитель, с усилием разгибаясь. Он протянул руку и слегка потрепал Ултера по голове. – Вот я побывал давным-давно в Городе мертвых, и костлявая с тех пор все не могла меня найти. Кто знает, может, и тебя ждет долгая жизнь, правнучек?

– Я еду в Город мертвых… – прошептал Ултер.

Из-за поворота показалась поляна перед Ойдеттой. Ожидающие их на околице мальчишки и девчонки, подпрыгивая и взмахивая руками, наперегонки бросились к повозке.

 
Скрип-скрип!
Дом на колесах скрипит, –
 

танцевали и пели на обочине босоногие сорванцы, тыча пальцами в повозку.

 
Слышишь?
Скрип-скрип!
Правосудие не за горами! –
 

понеслась незатейливая детская песенка в голубое небо, где продолжала расти над горами зловещая темная туча.