Текст книги "Пророк идёт по краю ночи"

Промокашки

По иронии судьбы здесь же в Анархае доживал последние годы человек схожей биографии, но с противоположного берега. Правда, как я понимаю его биографию – сел он гораздо позже, уже после победоносной Великой Отечественной. Кого я не спрашивал, никто вразумительно мне не говорил, почему и за какие преступления его, выслали на 101 километр, когда уже все живые военнопленные вернулись на родину, а его все держали в столь отдаленных местах? Почему его не интернировали после известного соглашения на его историческую родину в Германию?

Загадок много.

Где хранятся ответы на них?

Да, колхоз имени Кирова Кантского района на отгонных пастбищах Кенес-Анархея, тоже имел свою достопримечательность. А вернее, по сути, на вечном поселении 101 километра, или всеми тогдашними сотрудниками и чиновниками забытый, или спрятанный от общественности, человек.

Слева от трассы на Караганду, не доезжая до так называемого Кантского штаба. В неглубокой живописной расщелине, по краям которой на вершинах пологих склонов торчали остроконечные бордово-розовые скалы, стоял маленький аккуратненький домик. Он так неожиданно возникал из-за бугра, что его вначале принимаешь за декорацию. В отличии от других стенных строений, чабанских зимовок, стойбищ, домиков рядом не было хозяйственных построек, кошар, ограждений для овец, скирд и т.д. Просто маленький беленький домик из двух крохотных комнаток.

Правда за домиком, чуть в отдалении за причудливо вылезшим из зеленого полотна крутолобого бугорка, скалистого уступа, стоял одинокий деревянный туалет.

Надо же.

В те времена туалетов, как и бань у чабанов на зимовьях не имелось. Даже когда всемирно известного композитора Дмитрия Шостаковича возили по прекрасным и безмолвным горам на празднике "Весна Ала-Тоо" в 1963 году, то для нужд в одной из машин находился сборный фанерный туалет. Остановится кавалькада где-нибудь у горы, двое-трое рабочих берут фанерные щиты и бегом в сторону к ближайшему пригорку, устанавливают времянку. Только когда они вернутся к машинам, степенно шел туда великий композитор.

А наши люди привыкли и не стыдились: мужчины в одну сторону и не спеша, словно и не по нужде, женщины – в другую.

Фу, гадость!

Но таковы были привычки и обычаи.

Ничего не поделаешь.

Что естественно, то не безобразно.

Так вот в этом аккуратненьком беленьком домике и с туалетом на отлете жил оберштурмбаннфюрер Т. Был он высок и худощав, прямой как линейка и чем-то неуловимо был похож на хрестоматийно прямолинейного первого чекиста Дзержинского.

Запомнилась красивая седина, на слегка загоревшем, палевого цвета лице. Мне уже была тогда не понятна его привычка. Когда бы я к нему не приехал, он был тщательно выбрит. Для чего? Кроме того, он белье носил чистое, хотя и ветхое.

В те времена представлялась возможность несколько раз переступать порог его жилища. Откровенно говоря, меня к нему тянуло, хотелось узнать тайну, но он был не словоохотлив, скромный.

И жилище у него было скромное. У стены допотопная старая кровать, покрытая серым суконным одеялом.

Небольшой стол с одиноко стоящей алюминиевой кружкой, небольшая тумбочка, больше похожая на ящик или табурет. Скромная аскетическая обстановка.

Одиночество немецкого офицера разделяла белая ручная коза и послушная маленькая собачка. Она с красивым изяществом становилась на задние лапки и танцевала, коза в это время издавала какие-то музыкальные ноты. На лице сурового иноземца застывала довольная улыбка. Больше улыбки на его лице я не видел.

Он неохотно отвечал на вопросы или вообще пропускал их мимо ушей, словно его не касалось. Не пил он водку. Если мы оставляли ему дешевые консервы кильки или хлеб, то возражал, чувствовалось, что это его оскорбляло и унижало, и нам нужно было извинятся, мы чувствовали в таких случаях себя виноватыми.

Как-то я его спросил из чисто профессионального любопытства.

⁃ Как вы здесь одни живете?

⁃ А я не один, у меня, – и он показал на собаку и козочку.

⁃ Да, – думал я тогда, – этот человек все потерял, его ничто не интересует, у него в отличие от некоторых поселенцев ни жены, ни сожительницы. Радио нет, газет нет, книг нет. С ума можно сойти от одиночества.

⁃ А как вы спите?

⁃ И здесь снится, – ответил он тогда и добавил, – мужчине переспать, что заново родиться… Было неловко как-то и я вышел из комнаты. Прошел в туалет.

Чисто. На полочке сбоку стопочкой промокашки из школьных тетрадей. В то время туалетной бумаги в продаже и в помине не было. А вот мягкие промокашки, стопкой. Странно? Только потом, спустя много лет до меня дошло, что он брал тетради и что-то скрытно писал, а промокашки шли по другой статье. Тетради он брал, конечно, не ради промокашек…

Долго не представлялась возможность посетить этого загадочного человека. И когда через семь лет я заехал к нему, все уже было в запустении. Известка на домике облупилась, дверь сорвали. Походил, я походил, и только когда отъехали несколько десятков километров, вспомнил о промокашках. Вспомнил, что он что-то писал. Где он оставил свое наследие?

И что ему снилось так долго? Почему заново родиться.

Для чего?

Для нас это остается навсегда тайной.

Человек проник в глубину земли на несколько километров, но в каком направлении не копал он шахты не встретил там своих знакомых, человек на сотни километров поднялся в космос, но и там не встретил своих знакомых. Человека судьба забросила за несколько тысяч километров и во сне приходят к нему старые знакомые. Самая крепкая связь между людьми.

Он все ходит вокруг

Любовь. Любовь. Одних она на крыльях счастья возносит в небеса, переносит в райские кущи. Тогда и море по колено и грязь нипочем. Других она поднимает из небытия и грязи, возносит на пьедестал и преклонение.

Из дряни делает человека.

Любовь и на преступление толкает. Вот запал любимый человек в душу и тогда становится все нипочем.

На подвиг ради него пойдешь, все отдашь, ни копейки не оставишь, совершишь поступок, который во все времена и у всех народов считается преступлением – решишь жизни другого человека.

Вот такую историю я хочу рассказать. Взята она специально из узковедомственного источника. Читатель, наверняка, знает подобные истории, может гораздо трагичней, может комичней, глядя со стороны, циничным взглядом. Но так бывает. Так и будет, пока человек решает для себя: я имею право. Нет. Не имеет человек право убивать другого, даже с его согласия. Даже Тарас Бульба не прав, говоря Андрею: я тебя породил.

Так вот.

Действие происходит в психиатрической больнице.

Испытуемая Т. 42 года, служащая мясокомбината.

Направлена на психиатрическую экспертизу. Обвиняется в убийстве сожителя на почве ревности. 30 августа 19.. испытуемая ударила своего сожителя топором и всадила ему в сердце нож.

T. с сожителем познакомилась год тому назад: сильно его полюбила. Он, однако, вскоре стал ей изменять, стал часто уходить от нее к своей жене, то к своей бывшей любовнице. В дальнейшем, на протяжении всей их совместной жизни у нее были постоянные конфликты с этими двумя женщинами, особенно с его бывшей любовницей, которая издевалась над ней публично, угрожала ее отравить, обвиняла в хищениях.

Вскоре сожитель стал откровенно «гулять», она стала его ревновать, перестала спать, перестала есть, перестала убирать свою квартиру. Все ей стало не интересно. Она стала конфликтовать со своими детьми. Стала слышать окрики. Начала следить за своим сожителем, всюду его искать. Сама не знала, чего хотела, начала плакать, обострился ее ишиас.

В июле 19… сожитель отвез ее в больницу, где она пробыла две недели.

После выписки из больницы работа ей «не лезла в голову». Дети стали противны. Потом ей стало все хуже и хуже. Она стала просто «бредить» им, все время думала о нем, никуда его не отпускала, сидела возле него. Все время ей казалось, что он уходит от нее. Несколько раз требовала от него, чтобы он перестал ее мучить и чтобы он дал ей решительный ответ, уходит ли он от нее или остается. Было бы легче, думала она, если бы знала определенно, что он уходит. Очень порой хотелось, чтобы он наконец, ушел.

Перед убийством она проплакала всю ночь, они все время ссорились, она требовала от него: "Пийдем будем робыть кинец". Он уклонялся от ответа, издевался над ней. Наконец, повернулся на бок, лицом к стене и заснул.

В порыве отчаяния у нее все закружилось в голове, и она его ударила топором. Как все это происходило, как достала топор, как его убила, она не помнит. Помнит только, как стала убегать и кричать: "Вставай! До свидания! Уезжаю!"

В отделении (психушки) испытуемая депрессивна, тревожна. Говорит, что ей никого не жалко: ни его, ни детей. Все время он ей мерещится. Все время она думает о нем, часто плачет. Жалуется на головную боль и плохой сон. По ночам, истомленная психическим расстройством в моменты кратковременного сна Т. постоянно видит своего сожителя: он все ходит вокруг ее кровати и все время твердит одно ругательство… Раньше это слово доставляло в устах любимого наслаждение и радость. Она счастливо заливалась смехом и льнула к нему. Это было раньше. Теперь он все ходит вокруг и после этого слова она просыпается. Какими бы он радостными и счастливыми интонациями не украшал его пагубную суть.

Я это слово хотел и в заголовок внести. В настоящее время в литературе, киноискусстве, эстраде масса нецензурщины. Взахлеб. Наши звезды хлещут ими наши уши, наши души. Но не будем «подыматься» до их уровня.

Да, специалист, который описал эту историю в узковедомственном сборнике, дал такую характеристику Т. У нее среднее специальное образование, нормальные отзывы по работе и месту жительства. Она симпатичная, алкоголь никогда не принимала, галлюцинаций не обнаруживала. В первой семье была образцовая жена.

Опоздал

В небольшом строении, больше похожем на частное владение или контору районного масштаба, чем аэропорт, находилось около десятка полтора человек. Все они группировались небольшими компаниями и только один с каким-то неприкаянно-озабоченным лицом слонялся от вынужденного ожидания по залу. Узнав, что самолет еще не вылетел из Фрунзе, (время было до переименования города), я вышел из зала. Тот человек тоже последовал моему примеру. Как это бывает, у простых людей, у нас запросто получилось знакомство.

Он что-то спросил, я что-то ответил. Сблизило нас то, что оба мы были, слегка выпивши, ну невооруженному подозрением это было даже и не приметно. Только наметанный глаз мог определить наше состояние. Рыбак рыбака видит издалека – говорят по этому поводу. Мы взяли еще бутылочку портвейна и уселись около кустиков зеленой ограды. Этот человек оформлял документы на выезд в Германию, на свою историческую родину. Меня нюансы переезда мало интересовали и он, видимо, поняв это, сменил тему. И тогда, и сейчас я твердо убежден, ему нужно было излить душу, а лучше всего это делается с незнакомым человеком.

И он мне рассказал такую историю.

Вначале мне приснился такой странный сон. Якобы я нахожусь в сумрачном зале какого-то неведомого здания.

Догадываюсь, что это – вокзал, они все похожи друг на друга только одни капитально построены, с залами и ресторанами, комнатами отдыха и бесконечными коридорами, кабинетами и переходами, а другие наподобие времянок как в Таласе.

Ожидающим становится известно, что вылет задерживается. Все однообразно и скучно. От безделья не мешало бы выпить и перекусить. Действительно, прямо перед собой летнее кафе, какое-то необычное, словно временное, сделанное наспех, как на колхозном полевом стане. Внутри длинного здания длинный стол из длинных досок. Вдоль стола лавки из длинной доски для сидения. Больше никакого интерьера нет. Сумрачно и пустынно, даже углов не разглядеть, нет привычного для таких заведений буфета или отдельного окошечка для раздачи пищи. Только на столе прямо передо мной кто-то оставил большую, глубокую чашку, а рядом дешевая алюминиевая ложка. Миска серая и кажется основательно тяжелая, из тусклого металла. И еще кусочки недоеденного хлеба, тоже серого и невзрачного на вид.

Здесь делать нечего. Обеда не будет. Надо уходить не солоно хлебавши.

Вспоминаю про самолет. Как бы не опоздать.

Тороплюсь. По сторонам коридора стены, углы. Идешь как по каналу, свернуть некуда. Самолет. Мой самолет виден невдалеке справа, где-то к нему будет поворот. А у меня не получается: все мимо стены, каких-то дверей.

Машинально тороплюсь, возникает навязчивая тревога.

Теперь бегу, один бегу по этим коридорам, и под ногами не пол и плитка, как положено в зданиях, а простая земля, где твердая, где с ухабами. А вот стены ровные, гладкие, полированные и неприступные.

Наконец-то, впереди какой-то сумрачный просвет, пробивающийся через решетчатый заборчик из деревянных почерневших реек в клеточку наискось. Такой забор толкни, он и рассыплется, но на чужой территории этого делать нельзя. Подсознательно понимаю – нельзя.

Беру на абордаж его. Решительно беру. Когда на него вскарабкался, он зашатался и стал крениться то в одну, то в другую сторону. Все, сейчас полетим на родную землю. Как только лучше приземлиться: на ту или на эту сторону, лицом вперед или на спину. Впрочем, все равно, что сове: бей ее по голове камнем, что ее головой о камни Наконец, забор благополучно взят. Марафон оказалось еще не окончен. Потому что я на крыше странной какой-то оказался. Крыша странная, потому что она состоит из каких-то странных лоскутных плах, то твердые как бетон, то вдруг выцветшая толь с оборванными краями. На таких участках можно провалится в тар-тарары. Поди, разбери.

Но вот крыша вроде благополучно пройдена. И опять забор из квадратных ячеек, из черных деревянных реек, через такую декоративную решетку в клеточку видно как серебристый лайнер по бетонной дорожке не спеша, движется к взлетной полосе.

Элегантная сигара еще величественно движется и ее по-моему можно догнать. Но тут мое внимание привлекает следующее. За самолетом на канате движется зеленое, блестящее, с зеленой чешуей, не то странная рыба похожая на самолет, не то самолет, закамуфлированный в темно-зеленый, с коричневым квадратным орнаментом по корпусу. Это – рыба, нет, самолет к самолету на тросе прикреплен, камуфляж самолета, для стрельбы по нему во время учений. Он и выкрашен в другой цвет, чтобы его не перепутал летчик с настоящим. А то бы не по тому пулемет строчил. Нет, что за чушь, это не рыба, это змея. Я такую делал для дочери из одинаковых деталей, деревяных болваночек нанизанных на веревочку как бусы, раскрашенных под цвет настоящей змеи. Получается отличная игрушка. Не всякий поймет сразу, что это игрушка.

Лезу через клеточную решетку, она все шатается, и вот, кажется, опять я рухну вместе с этой рухлядью. Но она меня выдерживает, и я благополучно оказываюсь по ту сторону бассейна. Еще препятствие – теперь плыви дальше.

Увы, самолет с прицепом чудовищно красивой рыбы мне не догнать. Рыбу, может быть, и догнал бы, она тоже похожа на самолет. Но это не по мне. В той стороне, где якобы находится мой самолет, вдали очень быстро движется другая сигара. Он набирает скорость. Значит, решаю я, посадка закончена, и он на взлете. Бессмысленно бежать вслед за ним вдогонку, он далеко и движется быстро. Кричу. Но на пустынном аэродроме некому услышать меня.

Самолет все дальше удаляется, и я понимаю никчемность бега, но инерция или инстинкт еще движет моими мускулами.

Все. Я просыпаюсь один в своей квартире. Сон еще стоит в сознании какое-то мгновение как потушенный свет. Вспоминаю с конца к началу, всплывают детали, потом гаснут. К подробностям не хочется приближаться памятью. Так поверхностно только оглядеть.

В тот день, после кошмарного сна я пошел опохмелиться и опоздал к самолету. Аэропорт-то рядом с городом, но меня задержали обстоятельства.

А самолет взлетел и не набрал нужной высоты и врезался в гору на пути к… Я остался один из тех, кто взял билет на этот рейс, я остался один живой. Почему бог послал мне этот сон? И спасение?

Вот так бывает, очень длинный сон и очень короткий ответ…

Наконец мы услышали рокот. Низко с востока приближался ЯК-40. Это наш самолет. Мы на него не опоздали.

P.S. Для сомневающихся и докучливых читателей сообщаю, что факт гибели пассажиров на самолете ЯК-40 действительно имел место. Об этом подробности вы можете узнать у компетентных органов или поискать свидетелей. Искать надо в г. Таласе.

Шакти

Шакти Андьявара жила на юге Индии. В сновидениях ей казалось, что у нее длинное серебристо-зеленое, с черными узорами тело, настолько длинное, что его можно сворачивать кольцами. Вокруг себя она видела много змей, но воспринимала их не как ползучих, противных тварей, а как ласковых животных. Часто одни и те же змеи снились ей по нескольку раз, как добрые старые знакомые. Во сне она вступала с ними в беседу, и отношение к ней было неизменно дружеским

А вначале было… Однажды, видя, как огромная кобра, раздув капюшон, угрожающе приблизилась к ее отцу, Шакти (ей было 12 лет) в каком-то безотчетном порыве бросилась к ядовитой хищнице и обхватила ее руками. Кобра и не думала сопротивляться когда девчонка волокла ее к двери. Феномен этой девчонки-подростка остается загадкой. Индийские ученые разных толков и взглядов, внимательно изучали невероятные примеры взаимоотношения человека и змей. Считается, что на девчонке лежала печать незримая людям, но чувствуемая и принимаемая змеями.

Особенно наглядно это проявлялось после смерти Шакти. Она умерла в возрасте 15 лет. Когда перед обрядом кремации вошли в комнату, где лежала покойная, то обнаружили, что под саваном у тела девчонки в глубокой печали замерли полуживые змеи. Отогнав недовольных рептилий, родственники, согласно обычаю, унесли тело к месту кремации. Когда к небу взвилось пламя погребального костра, к нему поползли со всех сторон множество змей, которых не останавливал даже огонь. Словно они хотели сгореть вместе с девчонкой.

Люди были в ужасе.

В редких случаях становится достоянием то, что за семью замками хранится в секретных архивах спецслужб многих стран мира. Однако один такой загадочный эпизод стал достоянием общественности.

Взята эта история из книги "Из секретных архивов разведок мира" М. Олимп 1997 г., стр. 318-319

Предупредил

Один человек, которого давно нет в живых, но оставивший в моей жизни глубокий след, приснился мне накануне катастрофы. Он, а я напрямую зависел от него на работе, относился ко мне с предубеждением, не любил меня, хотя и старался порой скрыть неприязнь, лицемерно обволакивая ее деловой требовательностью. Чаще эти отношения носили командно-административный характер начальника и подчиненного. Тогда и перетерпел массу неприятностей, унижений, притеснений и насмешек. Так, я считаю и сейчас, спустя много лет. И до сих пор не прихожу к одному выводу: любил он меня или нет, воспитывал в своем духе или просто от зависти терпеть не мог. Я несколько раз порывался бросить ту работу, но был убежден, что в другом месте ничего подобного не найду и поэтому проявлял малодушие, терпел и не увольнялся. Но когда обстоятельства сложились не в мою пользу, я без колебаний покинул работу, уйдя от его руководства. И вот прошло много лег с тех пор. О работе изредка вспоминается, так не оставила во мне она глубокого следа, как ветер обдула меня и улетучилась, а образ этого человека глубоко врезался в память.

Раньше я на девяносто процентов с гаком считал, что избавляюсь от неприятного человека, но и до сих пор не могу четко ответить себе: избавился я от него или нет.

Вот почему.

Этот человек несколько раз приходил ко мне во сне. И всегда его приход на краю ночи, носит для меня предрекающий характер. Вот пример. Один раз очень ясно и недвусмысленно он предупредил меня, что со мной что-то случится в среду. "Что именно? – спросил я. – Caм потом узнаешь – ответил он мне с хорошо скрываемой недосказанностью, что почти всегда довлеет в его излюбленной манере общения, мол додумайся сам.

Я проснулся. Повертел в памяти его слова. У меня в запасе два дня, до той среды. Но уже тогда я верил в пророчество. С трепетом и тревогой пытался предугадать – с какой стороны ждать покушения на мою свободу и безалаберность. Но как раз в среду рано утром надо было ехать в далекую командировку в горы на машине – открывали Кумтор, и я с утра напрочь забыл про сон.

На горной дороге, абсолютно без помех встречных машин, наш новый УАЗ вдруг потерял ни с того ни с сего в доли секунды управление, вильнул то в одну сторону на отвесную стену скалы, и как-то резко – в другую и за считанные секунды оказался кверху колесами над пропастью. И вот тогда очень ясно я вспомнил, а вернее в мимолетную долю секунды пронеслось в мозгу, не то продолжение того сна, не то его начало. Да, да. Кто вспоминает сны, тот знает в них всегда перепутано время, последовательность нарушена. Многое обрывается, забывается. Потом всплывает. Было это в среду. Как он и предрекал…