Текст книги "(Не) понимание долга"

5

В нашем обществе, не только в отдельном государстве, но и в последнее время на всей нашей планете, «демократическом и направленном на защиту прав человека и гражданина», одним из главных лозунгов является независимость суда. И, по моему мнению, это действительно лозунг – призыв к недостижимому результату. Лозунг красивый, но пустой. Независимости суда и равноправия в нём сторон нет. И не может быть. Все судьи, независимо от того являются ли они выборными либо назначаемыми, – винтики государственной системы, направленные на защиту именно государства, его интересов, но никак не отдельного человека. Для этого суд финансируется из средств бюджета государства, судьи получают вознаграждение от государства, получают различные преференции. При этом они государством же и контролируются. В силу этого вынесенное решение, постановление, приговор во многом зависят не только от доказательств, представленных сторонами процесса, но определённой политической конъюнктурой, «высшими государственными интересами» и т. д. Любого судью государство в лице различных органов можно убрать, уволить, не смотря на все представленные ему гарантии. Своего мнения у суда быть не может и не должно.

Неравноправность сторон заключается в различии возможностей и средств сторон по защите своих интересов. Так, сторона обвинения располагает возможностями государственной машины в виде полиции, различных спецслужб, которые при сборе доказательств не ограничены никакими препонами, имеют возможность получать любую информацию из любых источников, располагают административным ресурсом и, конечно же, неограниченным «людским ресурсом». Сторона защиты выглядит на этом фоне несколько одиноко и даже беззащитно (извиняюсь за каламбур). Защитник и подзащитный. Бывает несколько защитников и несколько их клиентов. Они не располагают ни административным ресурсом, ни специальными возможностями по сбору доказательств. Обвиняемый может ссылаться лишь на известные ему обстоятельства. Защитник же в основном связан анализом этих обстоятельств и доказательств. В некоторых странах он может привлечь к работе частных детективов, которые заменяют ему полицию. Но последние действуют в ограниченных полномочиях и возможностях.

В любом веке суд был обвинительным, является обвинительным и будет обвинительным. Различается лишь его оформление. Если в Средние века защитника (адвоката) могли вообще не предоставлять, то теперь «любой обвиняемый имеет право на защиту» и эта защита зачастую предоставляется за счёт государства. Но это лишь видимость, мираж, за которым локомотив государственной машины сносит со своего пути всё мешающее.

Я не хочу сказать, что в таком виде судебное разбирательство существует при рассмотрении всех дел. Нет, когда рассмотрение дела не затрагивает интересов государства либо политических интересов власть предержащих, оно в основном является справедливым либо более справедливым, чем обычно. Но при рассмотрении любого уголовного дела равноправия сторон нет и быть не может.

В этой связи очень интересной выглядела норма, действовавшая в СССР и определяющая обязанность следователя и прокурора, как обязанность «принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, выявить как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также смягчающие и отягчающие его ответственность обстоятельства. Суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, не вправе перелагать обязанность доказывания на обвиняемого».

То есть на следователя была возложена обязанность по сбору доказательств, которые, в том числе, могли привести к оправданию подозреваемого. Следователь не был, хоть и формально, исключительно стороной обвинения. Но это скорее исключение из правила, подтверждающее само правило.

Несколько по-иному выглядит ситуация в суде присяжных. Иллюзия справедливого рассмотрения и, что главное, справедливого решения в таком суде более реальная, её «можно потрогать руками». Но такой суд в силу непрофессионализма присяжных, их эмоциональной ориентированности является не справедливым, а всего лишь непредсказуемым. Результат работы такого суда – лотерея.

В деле генерала, функция суда была сведена к оформительской работе: необходимо было продемонстрировать справедливое рассмотрение дела, исследовать представленные суду доказательства и оформить приговор. Иной функции у суда при таких материалах дела не было и быть не могло.

Само рассмотрение дела представляло собой длительные монологи государственного обвинителя и его же длительное, и скорее всего, непрофессиональное чтение. Сейчас объясню почему.

Согласно протоколам судебных заседаний в первый день государственный обвинитель лишь огласил обвинение, сформулированное Чан Уком. Затем он же ходатайствовал перед судом об оставлении Юонг Пака под арестом до рассмотрения дела в суде. Просьба обвинителя была удовлетворена. В следующем судебном заседании планировалось представление доказательств обвинения. Происходило это в последующие пять судебных заседаний.

В судебное заседание из свидетелей явились: все политические сторонники и оппоненты Юонг Пака, допрошенные в ходе расследования дела, эксперт-криминалист и судебно-медицинский эксперт, Ким Ю, две девушки, которые видели конфликт генерала с потерпевшей (последние пояснили, что в тот день погода была пасмурная, близился вечер, поэтому видимость была не очень хорошая), Куанг Хо, Сын Хо. Все они подтвердили ранее данные показания.

Интересными лишь оказались дополнения экспертов. Так, криминалист на вопросы защитников пояснил, что в ходе осмотра места происшествия им фотографирование не осуществлялось, так как фотографировал его коллега судебно-медицинский эксперт. Последний фотографии по его запросам представить не смог, мотивировав тем, что случайно удалил их при перемещении со служебного фотоаппарата на компьютер. Медицинский эксперт Чон Ин его слова подтвердил, пояснив, что за данное упущение им получено взыскание по службе.

Ли Ён ни в одно из судебных заседаний не явилась. Её показания были оглашены (зачитаны) обвинителем, не смотря на возражения стороны защиты и молчание подсудимого. Такая возможность представлена во многих государствах с романо-германской правовой системой.

Ещё два судебных заседания были посвящены исследованию письменных материалов дела и вещественных доказательств.

Со стороны защиты ничего дополнительно представлено не было.

Затем два судебных заседания блистал прокурор. Его речь в прениях была многословной, и, судя по протоколу судебного заседания, несколько нудной. По сути, он перечислил доказательства, указанные выше, просил признать генерала виновным в убийстве и назначать ему наказание – 15 лет каторжных работ (санкция статьи предусматривала либо тюрьму, либо каторжные работы до 18 лет). Также просил лишить генерала воинского звания и всех наград, как лицо, опозорившее Вооружённые Силы.

Речь защитников сводилась к тому, что, по их мнению, вина генерала не доказана, его причастность к совершению преступления основана на косвенных доказательствах, так как очевидец преступления – Ли Ён, в судебном заседании не допрошена. Указывали на неустановление мотива преступления. Речь была несколько сумбурной, содержала много отсылок к тому, что «сформировать полноценную позицию защиты не представлялось возможным в силу молчания подсудимого». Также считали необходимым провести в отношении генерала психолого-психиатрическую эксперту (о чём также просили в ходе судебного заседания, когда исследовались доказательства, и получив отказ). Просили суд оправдать Юонг Пака.

Последнего слова как такового не было, так как было лишь объявлено судом, но Юонг Пак молчал.

Удалившись в совещательную комнату и не измотав стороны ожиданием (суд совещался тридцать минут), суд огласил приговор: 10 лет тюрьмы.

Вот, в принципе и всё. Если я упустил какие-то технические детали либо подробности, то лишь в связи с тем, что они мало относились к делу.

6

Ознакомившись с материалами дела, я пришёл к выводу о том, что приговор суда – логический результат проведённого расследования. При указанных выше обстоятельствах ни один суд не оправдал бы генерала. Возможно, какие-либо шансы были при рассмотрении дела судом присяжных. Но он о присяжных не просил, поэтому и получил коллегию из трёх судей, которые являясь профессионалами, вынесли достаточно мягкий обвинительный приговор. Мягкий, потому что каторга убила бы генерала.

Две недели я прокручивал дело генерала в своей голове. Понятно, что в деле огрехи были, но они не опровергали виновности генерала. У меня возникли вопросы, которые я посчитал необходимым обдумать. Каков всё-таки мотив преступления? Почему Ли Ён не явилась в суд и не была допрошена? Почему ни одна из сторон не добилась того, чтобы её доставили в суд?

Также я пришёл к выводу о том, что необходимо запросить дополнительную информацию у Тхай, так как в ходе повторного просмотра материалов дела, я стал обращать внимание на техническую переписку инспектора и оформление составленных им документов.

Первые действия и загадки

1

Как я уже говорил, сообщение о преступлении поступило в дежурную часть по телефону. Звонок был 26 июля 2017 года в 18 часов 45 минут, что подтверждается рапортом оперативного дежурного. Оснований не доверять данному рапорту у меня не было, так как указанные звонки, как правило, записываются и регистрируются в специальных журналах (во всяком случае, у нас).

Осмотр места происшествия, согласно протоколу, был начат инспектором Ли в 18 часов 55 минут, то есть через десять минут после поступившего в Отдел полиции сообщения. Такая оперативность впечатляла.

Но самое интересное заключалось в том, что в постановлении о возбуждении уголовного дела стояли дата и число: 26.07.2017 года 18 часов 50 минут. И возбуждено уголовное дело было уже в отношении генерала, а не в отношении неопределённого лица по факту обнаружения трупа.

Я не совсем понимал, как в течение пяти минут после сообщения об убийстве, можно было возбудить (открыть, завести, как говорят СМИ и обыватели) уголовное дело, установив, в том числе, подозреваемого. В России этот процесс выглядит несколько иначе. Уголовное дело может быть возбуждено немедленно после обнаружения трупа с признаками насильственной смерти, но для этого необходимы хоть какие-либо фактические основания (в данном случае труп девушки с признаками насильственной смерти), а также рапорт следователя о том, что уголовное дело необходимо возбудить. Пяти минут для этого недостаточно. Также меня восхитила оперативность сотрудников полиции, незамедлительно прибывших на место происшествия.

Поэтому я, воспользовавшись электронной почтой, направил вопросы и просьбы в адрес Тхай (ну или кто там отвечает на мои вопросы). Сам же я решил наведаться к Евгению, мне была нужна его консультация.

Евгений Солодов или Женя – мой давний знакомый. Он судебно-медицинский эксперт. Я тесно общался и сотрудничал с ним, когда ещё работал следователем. Несмотря на профессию, Женя очень интересный и своеобразный человек. Во-первых, он любит свою профессию. Наблюдать его за работой – и страшно и интересно одновременно. Он из той категории людей, которые считают, что заниматься надо тем, что нравится. Для меня, на момент знакомства ещё молодого и неопытного следователя, всё в его поведении было странным. Так, он требовал, чтобы следователь всегда присутствовал при вскрытии криминальных трупов. Именно благодаря ему, я очень хорошо знаю «внутреннее содержание человека», а также достаточно – о различных повреждениях, которые человеку можно причинить. Во время проведения вскрытия Евгений шутит, разговаривает сам с собой, со мной (если я присутствую) и даже с трупом. Последнему он задаёт лишь риторические вопросы (Как же тебя угораздило словить пулю, если с такой печенью тебе год жизни остался? Даааа, курение тебя точно не убило? И т. д.). Я бы не сказал, что он циник, но определённый отпечаток на нём профессия оставила. Во-вторых, Женя заядлый рыбак, нумизмат, книголюб и любитель дорогих элитных алкогольных напитков.

В зависимости от того, по какой причине я к нему еду, я беру либо удочку, либо алкоголь. Но в связи с тем, что мне была необходима его консультация, необходимо было что-то посерьезней. Я тут же набрал его, так как, не смотря на ранее утро, был уверен, что он не спит. Он также, как и я жаворонок. После третьего гудка он ответил:

– Привет! По делу звонишь или просто так? Если просто так, то бери удочку и давай ко мне на дачу, у меня два выходных. Если по делу, оставь дела и всё равно ко мне, мне тут подогнали бутылочку неплохого «Арманьяка». А о делах поговорим дня через два.

Говорил это он жизнерадостно и так, как будто ждал моего звонка.

– Привет! Жень, я хотел бы совместить полезное с приятным. Если честно, очень хотелось бы услышать твоё профессиональное мнение по одному вопросу.

– А ещё друг называется! Вспоминаешь обо мне, только когда тебе надо. Надеюсь, моё мнение не рассорит меня с моими коллегами. После того, как ты стал адвокатом, наша дружба зачастую выходит мне боком.

– Гарантирую, что нет. Дело не только не из нашей Вселенной, но и не с нашей планеты. У меня скорее даже не профессиональный, а академический интерес. К нашей российской действительности он не относится. – ответил я.

– Ладно, – протянул он. – Где дача моя помнишь?

– Конечно. – ответил я. – Горки? Или ты её сменил?

– Нет, дача та же и место её расположения то же. – прозвучал ответ. – Вопрос-то у тебя хоть интересный? Впустую время не потратим?

– Женя, даже если он тебя не заинтересует, время ты зря не потратишь. – попытался заинтересовать его я.

– Славка, неужто монета?!! – воскликнул он. – Что-то интересное?

– Ну, ты же меня знаешь, я не специалист. Приеду, посмотришь.

– Когда приедешь? – спросил он.

– Давай завтра с утра. Устраивает? – спросил я.

– Хорошо, жду. – и он положил трубку. Не любит Евгений лишних разговоров.

У меня же возникла проблема. Дело в том, чтобы заинтересовать Женьку, я дал ему надежду на пополнение его коллекции монет. Но монеты, которая могла бы вызвать его интерес, у меня не было. Оставалось надеяться на удачу, поэтому уже в 09 утра я закрыл офис и направился домой. Чтобы заинтересовать Евгения, нужна не старинная редкая монета, он имеет особое пристрастие к монетам, которые были выпущены с браком: различные неправильные расположение оттисков герба, цифр и т. д. Такое встречается не редко и на действительность либо недействительность данной монеты как платёжного средства не влияет. Но её ещё необходимо найти. С детьми у меня имеется договорённость на этот случай. Я наделён правом вскрывать их копилки и в случае обнаружения изымать заинтересовавшую меня монету с одновременным компенсированием её эквивалента. Что именно искать, я примерно знал, так как общение с Евгением не прошло даром. Но это требовало времени. Последний раз я потрошил запасы детей месяца четыре назад. Так и оказалось, по приезду домой я битых пять часов с лупой просматривал их богатство. Я не сказал бы, чтобы результат был впечатляющим. Нашёл только одну монету номиналом 2 рубля 2003 года выпуска с расколом (трещиной на штемпеле, образующей при чеканке выпуклую линию на монетном поле) и пятирублёвую монету с двусторонним оттиском. На последнюю у меня была особая надежда, так как Евгений как-то говорил о том, что такой брак редкость. Вернув монеты на место в копилки детей и добавив туда всю мелочь, что имелась в кармане, я направился в магазин. Без хорошего спиртного у Женьки делать нечего. Прикупив бутылку односолодового «Macallan», кое-что из возможной закуски, я посчитал, что с честью отработал день, в связи с чем весь вечер провёл с семьёй.

На следующее утро, около 06 утра, я вызвал такси и направился в д. Горки, где и располагалась дача Женьки. Ехать на своём автомобиле было бессмысленно, так как после наших встреч дня два за руль садится не то что не рекомендуется, а прямо запрещено. Ехать до него около часа. С собой у меня были интересующие меня материалы, которые я оформил в виде конспекта, удалив все сведения об именах, фамилиях, месте (адвокатская тайна есть адвокатская тайна). Когда я подъехал к даче Евгения, я был уверен, что он не спит. Дача – это место его отдохновения. Одноэтажный деревянный домик у озера, с верандой и комнатой для гостей под крышей. На участке перед и за домом растёт лишь трава. Женя пробовал превратить лужайку в газон, но у него ничего не получилось. Сам дом окружён высокими соснами. И, действительно, как только автомобиль остановился у калитки, Евгений показался во входных дверях. Я расплатился с таксистом, вышел из автомобиля и направился навстречу Женьке, который направлялся в мою сторону.

Женькой его называть мне не совсем полагается. Он старше меня лет на 12. Но так уж сложились наши с ним взаимоотношения. Сам Евгений гигант под два метра, несколько рыхловат, но силён как горилла. Внешне – истинный ариец: светловолосый, практически блондин, голубоглазый. С правильными, правда несколько крупными чертами лица. Очки, которые он носил из-за близорукости, и прорезывающаяся лысина не портили его облика. Обменявшись рукопожатиями, мы прошли в дом.

– Ну что, не даёшь отдохнуть?! Совести у тебя нет! Нет бы приехать к старому другу просто так, без повода! – обратился он ко мне.

– Жень, не обижайся, сам знаешь адвоката ноги кормят. – ответил я, понимая, что он шутит. – И дело интересное, и гонорар хороший, ну и повод с тобой распить бутылочку виски, который я, кстати, привёз. – продолжал я, доставая из сумки бутылку.

– Неплохо, – увидев, что я привёз, Евгений на секунду растерялся, – тогда давай так: сначала кофе, потом работа, а потом, надеюсь у нас останется время для нас грешных. – опомнившись, он сразу же спланировал наш день (а возможно и часть ночи).

– Хорошо – не возражал я. – Где будешь кофе угощать?

– Я недавно поставил деревянную пристань прямо на берегу, – ответил он. – использую её в основном для того, чтобы рыбачить, но на всякий случай поставил на ней небольшую беседку. Там и поговорим.

Через 20 минут, мы сидели в беседке у озера, перед нами стояли две больших чашки свежесваренного кофе, вазочки с мёдом и черничным вареньем.

– Глаголь – обратился Евгений ко мне.

– Давай сразу договоримся, я задаю вопросы, на твои отвечаю по мере возможности. Не удивляйся если некоторые вопрос будут простыми, мне необходимо проверить свои умозаключения. – он кивнул, после чего я продолжил. – Подскажи, что такое геморрагический шок?

– Ну, да ты и сам знаешь, – ответил он. – это состояние человека, когда у него резко падает объём циркулирующей крови, как правило, больше чем на 15–20 %. При такой, своевременно некомпенсированной (восполненной), острой потере крови, возникает кризис микро– и макроциркуляции крови, что неизбежно приводит к нарушению снабжения тканей кислородом и энергетическими продуктами, сбою адекватного тканевого обмена и общему токсическому отравлению. Простым языком – человек очень быстро теряет много крови, что приводит к шоку. Ключевое слово здесь быстрота. Даже при потерях от 1 000 до 1 500 мл плазмы крови, но при медленной скорости, серьёзных последствий, как правило, не наступает – гемодинамика нарушается постепенно и за счёт этого, успевают включиться все компенсаторные механизмы человеческого организма. А вот быстрая потеря, пусть даже не глобального объёма, может привести к шоковому состоянию и летальному исходу.

– Зависит ли наступление геморрагического шока от того, внутреннее это кровотечение или наружное (внешнее)? – продолжил я спрашивать.

– Нет. И в том и другом случае происходит обескровливание тканей организма. – прозвучал ответ.

– Потеря крови объёмом до 2400 мл, может являться причиной наступления геморрагического шока?

– Да. В организме человека около 5000 литров крови, у кого больше, у кого меньше. В данном случае потеря практически половины объёма крови наверняка привела бы к геморрагическому шоку, особенно если потеря крови идёт быстро и данную потерю своевременно не компенсируют. – ответил Женя.

– Какие последствия наступают для человека в случае массивного кровоизлияния в полость сердечной сорочки и плевральную полость?

– Как правило, смерть. – улыбнулся он. – Я не встречал ещё выживших с такими повреждениями, так как в основном они вызваны проникающими огнестрельными ранами либо ранами от холодного оружия. А при указанном тобой объёме геморрагический шок у человека наступил бы практически мгновенно, и точно в течение пяти минут.

– Хорошо, – сказал я, подводя Евгения к интересующему меня вопросу. – давай представим ситуацию: у женщины огнестрельное ранение в области груди. Кровотечение внутренних органов приводит к массивной кровопотере, кровоизлиянию в плевральную полость до 2400 мл. Будет ли кровь около трупа и под трупом?

– Ну, может и будет, – ответил он. – Но её точно будет немного. Кровоизлияние в плевральную полость подразумевает под собой внутреннее кровоизлияние. Кровотечение из самой раны, конечно будет, но незначительное. Да ты и сам должен это знать. Помнишь, лет 7 назад мы с тобой осматривали труп моряка, которому воткнули нож в грудь. На месте происшествия крови практически не было, а внутрь у него утекло литра 2 крови.

– Как я и сказал, мне необходимо убедиться в своих умозаключениях. – сказал я. – Посмотри на эти документы – я протянул ему отредактированные протокол осмотра места происшествия и заключение судебно-медицинского эксперта.

– Минут 20 Женя внимательно читал. Я в это время выкурил сигарету, допил свой кофе, а затем немного прогулялся по берегу озера. Когда я вернулся, Евгений сидел за столом с задумчивым видом, держа в руках кружку с остывшим кофе. Затем он посмотрел на меня и даже несколько обиженно произнёс:

– Ты издеваешься надо мной?! Эти документы похожи на шутку либо на задачку для начинающих судебно-медицинских экспертов, знания которых проверяют. Я согласен тебе помогать по действительно интересным и спорным вопросам. Но это какой-то бред или ты неправильно перепечатал документы, которые у тебя имелись.

– Евгений, всё, что ты прочитал полностью идентично оригиналу за исключением сведений, позволявших бы идентифицировать личности и место. Что случилось?

– Тут за пять минут не объяснить, поэтому пошли в дом, опробуем твой виски. – Я направился вслед за ним в дом, где Евгений достал из холодильника колбасу, копчёное мясо, сыр, лимон, фрукты, всё это нарезал, сервировал стол, достал привезённую мной бутылку виски, стопки, уселся за стол. После этого он наполнил стопки, салютовал мне своей и со словами «Ну, поехали!» (Гагарин, блин!) выпил ёё. А затем началось действительно самое интересное.

– Судебно-медицинский эксперт, проводивший аутопсию и оформлявший заключение либо бездарь, либо халтурщик, – начал Женя. – в его заключении практически полностью отсутствует описание раны, нет её описания и характеристики. Не описано, каким было входное отверстие раны, практически отсутствует описание раневого канала, не указано, были ли обнаружены какие-либо фрагменты одежды в ране. Ты же знаешь, что при огнестрельном ранении повреждение тканей сопровождается передачей им пулей части своей энергии. Возникающее в результате резкое колебание тканей усиливает повреждение по ходу раневого канала и вызывает новые в удаленных от него местах. В выводах эксперт указал лишь на то, какие органы преодолела пуля, но о повреждении иных органов и тканей не говориться ничего. Эксперт делает вывод о том, что «рана с признаками выстрела с близкой дистанции», но не указывает, как он к такому выводу пришёл. При исследовании трупа он не указывает на обнаруженные пороховые зерна и металлические частицы, которые в любом случае были ли бы в области входного отверстия. Также он делает вывод о том, что массовая кровопотеря привела к малокровию внутренних органов. Но в описательной части экспертизы не указано, в чём выразилась анемия (малокровие) и в каких органах. Это из серьёзного, полно других мелких огрехов: он указывает, что на момент аутопсии 26 июля 2017 года в 20 часов на трупе обнаружены трупные пятна интенсивности окраски. Но такой окраски они не образовывают в такой маленький промежуток времени с момента наступления смерти, а при смерти от массивной кровопотери, вообще трупные пятна выражены слабо; при описании одежды трупа в месте входного отверстия имеется указание лишь на повреждение одежды в указанном месте, опять же, не указывается на наличие пороховых зерен и металлических частиц. Любой здравомыслящий следователь потребовал бы проведения дополнительной экспертизы.

– Женя, а что ты скажешь мне по поводу осмотра места происшествия? – спросил я.

– К осмотру у меня претензий меньше, но я не понимаю, как следователь мог обнаружить при осмотре трупа столько крови. Её не могло столько натечь. Либо следователь очень впечатлительный и неопытный, что принял небольшие помарки крови за лужи, либо написанное им не соответствует действительности.

– А что ты имел в виду по поводу того, что эксперт, возможно, халтурщик?

– Вячеслав, ты же прекрасно знаешь работу судебно-медицинского эксперта в большом городе. В день мы проводим аутопсию, как минимум, трёх-четырёх трупов. Но аутопсия не самое главное. Нашу работу необходимо оформить, то есть задокументировать. Сначала я вскрыл труп, вырезал из него всё, что меня интересует (виски стал брать своё, иначе Евгений не позволил бы себе таких высказываний), а затем мне необходимо оформить заключение. В заключении, я, как тебе известно, отражаю не только выводы, но и всю процедуру исследования: описание одежды, самого трупа, как внешне, так и его внутренних органов, перечень изъятых на гистологическое исследование частей органов и их размеры. Я при аутопсии использую диктофон и надиктовываю увиденное. За некоторыми экспертами записывает медицинская сестра, а некоторые вообще ничего не диктуют и не записывают – пишут акты по памяти. Кроме того, человеческие организмы, поступающие в морг, по своей сути все одинаковы. Поэтому, описание женщины, которое эксперт отразил в предыдущих актах, можно спокойно благодаря компьютеру скопировать в новый акт: это освобождает от необходимости излишней писанины. Экспертов, которые таким занимаются, я и называю халтурщиками, так как считаю, что копирование одних и тех же данных в документы, предваряющие отправление человека на кладбище – вроде как кощунство. Необходимо уважать и свою работу, и объект работы. В принципе, такая халтурная работа не влечёт никаких последствий при некриминальной причине смерти человека – вне зависимости от правильности выводов эксперта в смерти человека никто невиноват. В случае же с криминальными трупами это может привести к неправильному выводу о причинах смерти либо лишить следователя возможности определить точные характеристики орудия убийства. Да ты и сам должен помнить, дело об убийстве Сидорова в 2009 году, тогда эксперт в заключение, в его исследовательскую часть ошибочно скопировал сведения об описании трупа женщины. Помнишь, как тебя и его вызывали в суд и спрашивали, как при исследовании трупа мужчины можно обнаружить «грудные железы средней величины, тестоваты» и «наружные половые органы по женскому типу, сформированы правильно». – Женя расхохотался. – Хотел бы я посмотреть на бледного эксперта, который отвечая на вопросы адвоката и суда, пытался объяснить это якобы опущенной технической ошибкой. Ещё выпьем? – спросил он, поднимая опустевшую бутылку виски.

– Женя, давай сначала о деле, – ответил я, – а потом остальное.

– Хорошо, – согласился он. – но говорить-то больше не о чем.

– Ну не скажи. – ответил я и спросил. – Почему в заключении нет ни одной особой приметы девушки: родинки, шрама, татуировки и т. п.?

– Родинки мы не всегда описываем, татуировки и шрамы могут у трупа и отсутствовать, особенно это касается татуировок, хотя это в последнее время редкость. Дело в том, что при описании трупа особые приметы важны при отсутствии сведений об его личности. Из твоего же заключения следует, что личность трупа на момент аутопсии была установлена. При этом перед исследованием трупа берутся образцы отпечатков пальцев и ладоней рук – сейчас каждый второй дактилоскопирован и необходимые данные есть в специальных базах данных, доступ к которым есть у следователя. Так что необходимости в описании мелких деталей нет необходимости. – ответил Евгений.

– Почему мне кажется, что с этим трупом что-то не так? – спросил я в пустоту и вновь обратился к Жене, – Тебе ничего не показалось в этих документах особенно интересным?

– Нет, так как всё, что я тебе сообщил и так является «особенно интересным», как ты выразился. – ответил он. – Если у тебя появятся дополнительные данные, то звони, подумаем.

– Знаешь, у меня такое ощущение, что я не задаю тебе вопроса, который, вероятно, является самым важным. Что-то в этих документах и сказанном тобой вызывает у меня чувство, что я что-то обнаружил, но пока не понял, что именно.

– Вот, когда обнаружишь, тогда и будешь думать. – назидательно сказал Женя. – С работой закончено? Можем отдыхать?

– Конечно, ничего другого не остаётся. – ответил я и, заговорщицки посмотрев на него сказал. – Я тебе тут привёз небольшой сувенир.

О том, что происходило дальше лучше не рассказывать. Скажу лишь, что монеты были внимательно изучены Евгением, приняты, пятирублёвка с двусторонним оттиском – даже с восторгом. Всё это сопровождалось возлиянием различных спиртных напитков, шашлыками, купанием в озере и т. п. О деле я смог думать только к вечеру следующего дня с чувством чего-то незавершённого: либо не задал нужный вопрос, либо не сформировал нужную мысль. В любом случае, в деле генерала обнаружились вопросы, ответы на которые необходимо получить.