Текст книги "Загадки золотых конвоев"

А был ли найден «Черный принц»?

Вопрос этот далеко не праздный. А что, если действительно все подводные кладоискатели до настоящего времени искали не там, где надо, а потому и не добились успеха? Могло ли получиться так, что с самого начала была допущена какая-то ошибка в определении места гибели парохода? Определенные сомнения в том, что вообще когда-либо и кому-либо удавалось найти «Принца», появились уже во время первых экспедиций в Балаклаву. Эти же сомнения, а значит, и споры остаются по сей день.

До настоящего времени нет никаких точных доказательств того, что водолазы спускались именно на «Принц», как и того, что поднятые в разное время со дна Черного моря предметы принадлежали именно «Принцу».

С легкой руки инженера В. С. Языкова, голословно утверждавшего, что «Принц» был единственным железным судном из всех судов, ставших жертвой урагана 1854 года, долгое время считалось, что первое попавшееся на дне железное судно обязательно является «Принцем». Но так ли это на самом деле?

Обратимся к первоисточникам. Попробуем, к примеру, выяснить, что за пароход был «Язон». В английском журнале «Прэктикл Мэке-никс Джорнал» за 1854 год находим то, что по какой-то непонятной причине не было известно в свое время ни Языкову, ни эпроновцам, ни японцам: «…В Блекуолле… были выстроены три однотипных парохода, соответственно, названные “Годден Флис”, “Язон” и “Принц“». Но если «Принц» имел железный корпус, то и однотипный «Язон» должен был иметь точно такой же.

Далее в «Прэктикл Мэке-никс Джорнал» приведены самые подробные размеры и характеристики каждого парохода. Отсюда можно сделать следующие выводы. Во-первых, перед штормом на Балаклавском рейде стояли два однотипных парохода – «Принц» и «Язон». Во-вторых, если бы «Прэктикл Мэке-никс Джорнал» попался на глаза эпроновцам или японцам во время подъема частей корпуса, то по точной спецификации, приводимой журналом, в 1920-х годах еще можно было бы установить, является обследуемое судно «Принцем» или нет. К сожалению, никто этого не сделал. Сейчас же, по истечении полтораста лет, вряд ли что-то можно здесь исправить.

Именно поэтому у крымских кладоискателей до сих пор бытует оптимистичное мнение, что во время подводных экспедиций и ЭПРОНа, и японцев водолазы ныряли вокруг да около. И что набитые золотом трюмы «Черного принца» так и покоятся до сегодняшнего дня где-то на дне.

Сомнения в том, был ли найден именно «Принц», как мы уже отмечали, высказал еще Михаил Зощенко.

Из письма-отчета руководителя японской экспедиции Катаоки от октября 1927 года: «“Черный принц” погиб на том самом месте, где мы производили расследование…»

Полемизируя с заочно с Катаокой, Зощенко писал:

«Пароход, над которым работала японская экспедиция, почти всеми специалистами был признан “Черным принцем”. Катаока также не имел сомнения, что это был “Черный принц”. Мы тоже имеем некоторую склонность думать, что это был знаменитый пароход. И мы не собираемся со всей твердостью доказывать противное, но сделать несколько предположений нужно.

Работа следователя заключается не в том, чтобы полагаться на ощущения и на чужие доказательства. Работа следователя состоит в том, чтобы тщательно проверить и продумать разрозненные факты и попробовать связать их в одно целое, подчиненное логике во всех мелочах.

Мы, собственно, не знаем, каковы были у Катаоки доказательства, удостоверяющие то, что найденный пароход – “Черный принц”.

Катаока в своем деле не был достаточно компетентен, так что его мнение можно считать неавторитетным. Больше того, даже в том случае, если бы Катаока знал, что это был не “Черный принц”, он, не желая окончательно подрывать реноме своей фирмы, мог бы, пожалуй, не признаться в своей оплошности.

Что касается специалистов морского дела, то их доказательства основывались главным образом на найденных паровых котлах (и пароходной трубе) тех больших размеров, какие можно было предположить у “Принца”.

Но эти доказательства строились на шатком основании: будто бы на Балаклавском рейде не было железных паровых судов, кроме “Черного принца”.

Это основание легко опровергается. По старым журналам и газетам можно установить, что, кроме “Принца”, в Балаклаве были еще шаровые суда, обшитые железом. Во французском иллюстрированном журнале (“Универсаль”) от 23 декабря 1854 года сказано: “В Балаклаве англичане имели чувствительные потери. Девять великолепных транспортов, из которых несколько паровых и между ними “Принц”, разбились о скалы”.

Во французском сборнике “Иллюстрированная история войны с Россией” сказано следующее: “Пароход «Виктория” погиб в гавани, потерявши руль и винт после столкновения с пароходом “Эвон”.

Стало быть, вот еще два паровых судна – “Виктория” и “Эвон”.

Из английского “Механического журнала” за 1854 год (том VI) можно установить, что одного устройства (и одной фирмы с “Принцем”) был также железный винтовой пароход “Мельбурн”.

Кроме того, в английской печати упоминается, что среди грузовых транспортов один транспорт был обшит железом. Это был паровой транспорт “Резолют”.

Итак, если доказательства о “Черном принце” сводились только к тому, что найденные развалины были остатками железного парохода, то эти доказательства не следует принимать в расчет, ибо у Балаклавы, как нам теперь известно, стояло по крайней мере пять железных винтовых пароходов, из которых один, “Резолют”, был гружен порохом и снарядами.

Но так как пароходы “Виктория” и “Эвон” погибли в гавани, то могут быть под сомнением “Мельбурн” и транспорт “Резолют”.

Судя по описаниям современников, “Мельбурн” успел перед штормом уйти в открытое море, так что остается под сомнением грузовой транспорт “Резолют”.

Французская книга “Иллюстрированная история войны с Россией“ сообщает, что “Резолют” был удален из гавани ввиду того, что ожидалось наступление. Правда, мистер Катаока предполагал, что над средней частью кузова поработали сами англичане, доставая свое золото.

Но тут мы не беремся что-либо утверждать, так как эта работа была возможна только лишь во время Крымской войны, то есть в те давние времена, когда водолазная техника стояла на слишком низком уровне.

Но если тем не менее англичане и с такой низкой техникой достали свое золото, то это делает им высокую честь, и, стало быть, они вполне заслужили то, что достали. Но тогда странно, что они с таким надменным равнодушием и спокойствием взирали на работу, которая происходила впустую. Впрочем, за давностью лет это дело могло быть позабыто ими.

Итак, на вопрос, был ли найденный пароход “Черным принцем”, мы можем ответить лишь гадательно. Мы можем предположить такую пропорцию: 35 % (из уважения к авторитетным мнениям) за то, что это был действительно “Черный принц”, 50 % за то, что это был “Резолют”, и 15 % за то, что это был какой-нибудь иной пароход, над которым поработали итальянцы».

Разумеется, однозначного ответа на вопрос, был ли найден «Принц» или же все время за него принимали другие суда с железным корпусом, мы не знаем. Вопрос сегодня для нас в другом: а найдем ли мы ответы вообще когда-нибудь?

Закончилась ли история «Черного принца»?

В 1926 году Михаил Зощенко, заканчивая свой очерк, посвященный загадке золота «Черного принца», писал: «По всей вероятности, мы не ошибемся, если эту историю о золоте назовем легендой. И если это так, то вот прекрасный случай, когда можно увидеть, как именно возникают легенды и как они иной раз заканчиваются.

Впрочем, конца еще нет. Еще могут быть самые большие неожиданности. Например, спустя три года после всех неудач, после того как японская экспедиция ни с чем уехала, снова в наше полпредство в Италии поступило предложение относительно “Черного принца”.

Некий итальянский капитан, Р. А. Бозано выразил желание заняться поисками погибшего золота. В своем заявлении (в 1929 году) он пишет:

“Считаю нужным известить вас, что по этому делу я уже вошел в соглашение с английским адмиралтейством, которое недавно сообщило мне все необходимые данные”.

На это заявление руководители ЭПРОНа ответили нашему полпредству в Риме, что итальянцы могут быть допущены к работам, но только в том случае, если у них имеются точные доказательства о золоте “Черного принца”.

После этого ответа капитан, видимо, решил поисками золота не заниматься, так как новых заявлений от него не последовало. И тем самым он сохранил кое-какие свои капиталы, которые чуть было не попали в общий мировой котел расходов по розыску “Черного принца”. А общая сумма этого расхода столь велика, что она, как сказал Катаока, уже значительно превысила то, что хотели найти.

Человечество привыкло платить большие деньги и нести большие потери за свою склонность к идеалистическим мечтаниям.

И мы полагаем, что история с “Черным принцем” еще не отрезвила романтических голов.

Поэтому тем более интересно видеть, как на шаткой основе и зыбкой почве, как на сказке и легенде возникло мощное учреждение, которое шаг за шагом отбрасывало то, что относится к фантазиям и к выдумке. На общем романтическом фоне, на фоне риска, азарта и игры (то, что характерно для буржуазного строя) велась та реалистическая и ясная линия, которая привела к победе. И на фоне золотой лихорадки это было поразительно видеть.

Так или иначе, у всех желающих найти легендарное золото были тяжкие поражения и большие потери.

Что же касается Экспедиции подводных работ особого назначения, то вопреки всему поражения не последовало. И хотя золото “Черного принца” и не было найдено, зато было найдено то, что давно превысило огромные суммы, каковые желали найти искатели морского клада.

За 15 лет работ ЭПРОНом было поднято со дна моря 250 судов, из которых больше половины восстановлено и бороздят воды морей и океанов.

Помимо судов, ЭПРОН дал нашей промышленности 140 тысяч тонн металла, поднятого с морского дна. И в свете этих дел меркнет сияние легендарного золота “Черного принца”».

Казалось бы, что уж на этот раз, после всех невероятных историй вокруг «Черного принца» сегодня можно было бы поставить точку. Увы, как показало время, Михаил Зощенко ошибся. Сияние легендарного золота «Черного принца» с годами не померкло. Не уменьшилось и количество легенд вокруг него.

Отметим еще одну весьма любопытную деталь, связанную с «Принцем». Многие источники пишут, что на пароходе погиб секретный подводный взрывной аппарат, отправленный из Англии для очистки входа в Севастопольскую бухту. Описания этого аппарата нет, но, судя по тому, сколько внимания ему уделяли англичане, надежды на него возлагали очень большие. Вместе с аппаратом в полном составе погибла и группа английских водолазов, специально подготовленных для работы с ним. Это были высококлассные подводные подрывники. С помощью аппарата они должны были направленными подводными взрывами разломать затопленные на входном фарватере Севастопольской бухты корабли Черноморского флота. Затем по пробитому фарватеру в бухту должен был ворваться союзный флот и начать громить с тыла севастопольские бастионы. Шансов отстоять город в такой ситуации не было. Но гибель «Принца» сорвала весь этот хитромудрый замысел. Более англичане к нему не возвращались. Как оказалось, в Англии не было ни второго подводного аппарата, ни подготовленных водолазов-подрывников.

С именем «Принца» неким невероятным образом связаны последние достижения в подводном деле на протяжении почти 100 лет. Вначале это был английский подводный аппарат, затем итальянские, японские и советские водолазные системы. Воистину нет конца не только тайнам, но и мистическим параллелям «Черного принца»!

Не утихают по сей день и слухи о золоте «Принца». Писатель Михаил Лизинский утверждает, что балаклавские мальчишки якобы до самого последнего времени ныряли к «Принцу» и доставали со дна золотые соверены: «Один из мальчишек вытащил из мокрого кармана какой-то кругляшок, завернутый в грязную марлю, развернул… И на меня глянула сама королева Великобритании Виктория – с золотой монеты чеканки 1854 года. Такие монеты – новейшей чеканки! – могли быть только на “Принце”…»

Красиво, черт побери, однако неправдоподобно. Я сам вырос в Севастополе, многие годы увлекался нумизматикой, а потому часто бывал среди местных коллекционеров, дружил и с мальчишками-сверстниками из Балаклавы. Но никогда и ни от кого я не слышал, чтобы кто-то доставал с балаклавского дна английские золотые монеты. Представим на мгновение, что некий заезжий израильский писатель внезапно появился в сверхсекретной Балаклаве. Как он вообще мог туда попасть в советское время, когда туда не могли попасть к друзьям даже офицеры ВМФ? Никто бы никогда не выдал ему спецпропуска, эмигранта никогда бы не пропустили дальше городского КПП.

Дальше – больше! Со всех сторон к нему вдруг сбегаются незнакомые мальчишки и тащат, тащат старинные золотые монеты… Интересно, мальчишки специально поджидали его или у них вообще было принято кидаться с золотом в кулаке к любому приезжему? Думаю, если бы такие мальчики в то время в Балаклаве появились, то ими и их родителями сразу бы занялись территориальное и флотское КГБ. После этого продавцы соверенов навсегда бы распростились с Балаклавой.

Но каковы мальчики! Если «Принц», согласно официальной хронике, лежит на 60-метровой изобате, то, честно говоря, я никогда не встречал мальчишек, которые бы ныряли на эти 60 метров да еще лазили бы на этой глубине по занесенному илом судну! Увы, перед нами еще одна из множества легенд «Черного принца».

С 30-х по 90-е годы XX века о «Черном принце» вспоминали достаточно редко, да и то, в основном, в связи с историей рождения ЭПРОНа. Однако, едва ослабла цензура, а Балаклава из секретной военно-морской базы стала Меккой для туристов, возродился интерес к «Черному принцу». Каждый год под Балаклавой уходят под воду все новые и новые энтузиасты, чтобы прикоснуться руками к истории, чтоб попытать счастья в поисках одного из самых легендарных и загадочных кладов в истории человечества.

Из дневника руководителя одной из поисковых экспедиций последних лет к «Черному принцу», севастопольца Анатолия Таврического:

«Прошло 140 лет со времени трагедии “Принца”, и вот наш водолазный катер стоит над местом гибели одного из английских кораблей. Надев подводное снаряжение, мы погружаемся в теплые воды Черного моря. Видимость три метра, дно ровное. Плывем над грунтом курсом 80 градусов. Вдруг прямо по курсу вижу обросшие мидиями и водорослями шпангоуты старинного деревянного судна. Борта прошиты бронзовыми гвоздями полуметровой длины. Плыву вдоль левого борта к кормовой части судна. По пути на грунте встречаются различные предметы: керамика, разбитые и целые бутылки из-под вина, детали оснастки, ядра и еще много различных частей такелажа судна. Под одним из шпангоутов вижу человеческие кости. Закапываю их под землю и плыву дальше. Подплываю к кормовой части. Здесь находится хорошо сохранившийся бронзовый баллер руля. Зарисовав кормовую часть, следую вдоль правого борта. Он сохранился гораздо лучше, деревянная обшивка уходит в грунт до киля. Приближаюсь к носовой части судна. На палубе видны многочисленные куски угля и оплавленные частицы метала золотистого цвета. Собираю образцы угля и желтого металла, плыву дальше. Центральная часть судна сильно занесена илом. Среди разбросанных чугунных ядер много разбитых бутылок из-под вина. Под одним из шпангоутов обнаруживаю целую бутылку. Пробка залита смолой, вся поверхность покрыта водорослями. Подплываю к Валере, который с азартом что-то выкапывает. Показываю ему на часы, предлагаю подниматься наверх. Застропив одну из пушек, начинаем всплытие, делая остановки для декомпрессии. Поднимаемся на поверхность. Краном поднимаем пушку. И вот орудие на борту. Оно все обросло водорослями и покрыто сцементированным илом. Топором и свайками начинаем счищать с пушки наслоения ила и ржавчины, которые большими кусками отваливаются от металла, и постепенно пред нами начинает проявляться английская пушка отличной сохранности. Вечереет. Снимаемся с якоря и берем курс на Севастополь. Открываем бутылку виски, пролежавшую на дне Черного моря более 145 лет. Под слоем смолы видна пробка, осторожно открываю сосуд. По кубрику разносится непередаваемый запах выдержанного виски. Разливаем напиток по граненым стаканам. Произношу тост: “За моряков, погибших на фрегате“.

Смакуя, пьем чудесный напиток. Виски оказалось не очень крепким, имело отменный вкус и аромат, напоминающий запах бензина с пряностями. И только недавно, прочитав журнал “Российский альманах вин”, узнаю, что одна такая бутылка стоит более 1000 фунтов стерлингов.

Летом 1997 года мы начали обследование Балаклавского рейда. Для поиска затопленных кораблей использовался подводный аппарат (ПА) “Лангуст”, способный погружаться на глубину до 540 метров и работать в автономном режиме под водой более семи часов.

За время работы на ПА мы видели много интересного: затопленные корабли, снаряды, амфоры и еще множество объектов различных исторических эпох.

Однажды бывший подводный диверсант Алексей рассказал мне интересную историю о том, как он, взяв с собой два акваланга, опустился на глубину 60 метров. Там он увидел бронзовые винты какого-то старинного судна. При всплытии водолаз не выдержал положенного времени декомпрессии, и его пришлось спасать в барокамере, по четвертому режиму. Алексей показал мне место, где он обнаружил это судно.

На следующий день мы выходим из Балаклавской бухты и поворачиваем на запад, к Белым Камням. Придя в точку, отдаем буксирный конец и готовимся к спуску. Капитан ПА Игорь Аврашов задраивает верхний рубочный люк, и мы начинаем погружение. Постепенно солнечные лучи становятся более тусклыми, приближаемся к грунту. Из иллюминаторов видны серебристая стайка кильки и фосфоресцирующие колокольчики гребневика Мнемиопсис. Тишина. Лишь по звуко-подводной связи (ЗПС) слышны ритмические сигналы гидролокатора бокового обзора.

Садимся на грунт, поднимая клубы придонного ила. Постепенно муть рассеивается, в нескольких метрах от нас лежит килем вверх судно.

Приподнимаемся на один метр над грунтом, вывешиваемся. Игорь дает ход, приближаемся к судну. Надеясь прочитать название, манипулятором пытаемся очистить слой ила с корпуса. В двух метрах от ПА вижу предмет, лежащий на грунте. Приближаемся к этому предмету. Игорь захватывает его и кладет в корзину под корпусом. Обследовав судно, следуем курсом 270 градусов. Прошли 500 метров. Гидролокатором бокового обзора осматриваем окрестность вокруг “Лангуста”, отмечая на экране прибора курс и дистанцию до наиболее ярких отметок. По пеленгу 195 градусов и дистанции 250 метров фиксируем крупный объект. Следуем этим курсом. Через 15 минут подходим к обросшему водорослями и мидиями деревянному корпусу судна. Глубина 80 метров. Осматриваем остатки кораблекрушения. Картина, открывшаяся пред нами, просто потрясает. На грунте, с креном на правый борт, стоит старинное судно. Видны остатки мачты. Присыпанные илом, лежат различные детали оснастки. Манипулятором поднимаем несколько предметов. Возможно, это и есть знаменитый “Принц”, который впоследствии получил народное название “Черный принц”. Закончив обследование судна, следуем к берегу. Пройдя курсом 350 градусов 15 минут, связываемся по ЗПС, с катером обеспечения “Порыв”. Запрашиваем добро на всплытие. Получив добро, начинаем движение наверх. Поднимаемся на поверхность. Яркие лучи солнца через иллюминаторы освещают пульт управления ПА и висящие на переборке аварийные баллоны аквалангов. Капитан по радиостанции связывается с катером и открывает верхний рубочный люк ВРЛ. К нам подходит катер обеспечения, который берет ПА на буксир и ведет вдоль берега в Балаклаву. Заходим в бухту, становимся к причалу судоремонтного завода. Береговой кран поднимает ПА “Лангуст” и ставит его на стенку. Обследуем предметы, поднятые с затонувших кораблей. Оказывается, мы подняли несколько бронзовых деталей оснастки судна и старинную бутылку из-под вина. Золотые монеты пока что так и остались лежать в трюмах затонувших кораблей.

Осенью 2000 года мы продолжили поиск и исследование английских судов, погибших во время урагана 1854 года. На прославленном командой Кусто “Зодиаке” следуем в район мыса Херсонес, к месту гибели четырех из 60 кораблей, затонувших во время урагана. Нас сопровождает стая дельфинов, которые, как лоцманы, указывают нам курс следования. На борту нас трое. Лодкой управляет опытный инструктор водолазной компании “Крым Марина Сервис” Александр Задорожный. Алексей Мардасов, бывший механик атомной подводной лодки “Барс”, готовит аппаратуру для подводной съемки.

Придя в точку погружения, надеваем водолазное снаряжение и прыгаем за борт. Алексей остается на страховке. Приближаемся к грунту, видимость не более двух метров, глубина 22 метра.

Движемся по компасу курсом 270 градусов, на расстоянии трех метров друг от друга. Вдруг Саша останавливается и знаками подзывает меня к себе. Подплываю. Он показывает обломок деревянного корпуса старинного корабля. Движемся дальше, по пути встречаем еще несколько деревянных деталей обшивки. Внезапно пред нами появляются обросшие водорослями и мидиями шпангоуты старинного судна. Производим осмотр. Борта прошиты крупными бронзовыми гвоздями полуметровой длины. Дубовый корпус сохранился довольно-таки хорошо. Борта глубоко уходят в ил, на поверхности грунта видны лишь несколько шпангоутов. В носовой части судна пытаемся найти судовой колокол. К большому нашему сожалению, рынды так и не находим. Для более подробного обследования затонувшего корабля необходим грунтосос. Проводим подводную видео– и фотосъемку. Закончив работу, начинаем всплытие. Всплываем. Забираемся на борт. Все найденные предметы так и остались на дне. Как правило, мы не берем с затонувших судов никаких артефактов, к чему и призываем всех остальных дайверов.

Какое же это судно? В этом районе погибли английские корабли “Скенампл”, “Брэнте”, “Дэнэбэ” и фрегат “Мина”. Надеемся, что в следующем сезоне мы продолжим поиск и обследование судов, затонувших 14 ноября 1854 года…»

В разных морях, на разных глубинах покоятся тысячи затонувших судов. По данным Гидрографического управления США, за последние 100 лет в мире ежегодно гибло 2172 судна. Специалисты британской страховой компании «Ллойд» пришли к выводу, что в трюмах затонувших кораблей содержится пятая часть всего золота, когда-либо добытого на земле. В одном только Карибском море, у Больших Антильских островов, лежит 400 испанских галеонов с желтым металлом. Погибшие корабли разыскивают и профессиональные археологи, и прожженные искатели приключений, и многочисленные дайверы. Каждый год в Балаклаву приезжают все новые экспедиции за легендарным золотым грузом. Метр за метром прочесывают черноморское дно в надежде на чудесную находку. Глядя на их труды, философ наверняка бы заметил, что труднее всего искать «Черного принца» в Черном море, особенно если его там давно уже нет.

Поиски легендарного «Черного принца» продолжаются. Энтузиасты верят, что и легендарный пароход, и золото в его трюмах существуют и надо приложить еще немного усилий, чтобы наконец до него добраться. А потому ставить точку в этой поистине удивительной истории рано. Кто знает, какие еще сюрпризы может преподнести Черное море.