Текст книги "Магазин отрубленных пальцев. Владивостокские мятежи 1905-1907 годов"

Записка командира 2-й Владивостокской крепостной минной роты подполковника Мухина о волнениях в роте 30 октября 1905 года и о требованиях минеров: «30 октября. Воскресенье. На участке роты находились все офицеры, кроме командира, который жил в городе на частной квартире. Из числа нижних чинов по списку состояло: штатных – 215, прикомандированных – 37. Из числа штатных находилось в командировках 3, больных в госпиталях – 13, арестованных при роте – 1, на минной станции – 5, казенной прислуги – 10, налицо штатных – 168. Из числа прикомандированных находилось в госпитале – 1, налицо – 36. За несколько дней до 30 октября фельдфебель доложил старшему офицеру капитану Юшкевичу, что рота заявляет о недостаточности отпуска 2 1/2 фунтов хлеба в день на человека. Старший офицер собрал роту и прочитал ей положение о довольствии войск в военное время и соответствующий приказ по крепости, причем разъяснил, что крепость находится на военном положении и что об изменении закона он ходатайствовать не вправе. После вечерней переклички 29 октября фельдфебель при рапорте о состоянии роты доложил старшему офицеру, что рота просит в воскресенье освободить ее от работы. По докладе об этом через фельдфебеля полковнику Золотареву последний разрешил это сделать. 30-го утром к старшему офицеру снова явился фельдфебель с просьбой подписать билеты желающим идти к обедне как в город, в собор, так и в церковь на Чуркине. Ввиду большого числа изъявивших это желание, было по этому поводу испрошено разрешение полковника Золотарева и люди уволены по билетам командами под начальством унтер-офицеров до 3 часов дня. Всего было уволено: минеров – 78 человек и прикомандированных – 14 человек. Часов около 11 утра полковник Золотарев призвал старшего офицера и сказал ему, что из минных рот самовольно отлучились люди и что он приказал фельдфебелям составить списки их. При этом приказал старшему офицеру наблюсти за исполнением названного приказания. Когда старший офицер пришел в роту, то список был уже составлен и фельдфебель отнес его полковнику Золотареву. Самовольно отлучившихся оказалось: минеров – 11 и прикомандированных – 7 человек. Именной список отлучившихся имеется в роте. Около 2 часов дня разнесся слух, что в городе начались беспорядки. Ввиду того что неудовольствие между нижними чинами в роте уже существовало, то для предупреждения беспорядков старший офицер в 4 часов дня собрал нижних чинов роты, оставшихся на участке, и тех людей, которые к тому времени вернулись из города, для разъяснения высочайшего манифеста 17 октября сего года. Разъяснил значение „свободы слова, совести и собраний“, какое значение будет иметь Государственная дума и какая цель образования различных политических партий, причем указал на вред социал-демократической и революционной. По окончании беседы спросил, все ли понятно и не имеется ли каких-либо вопросов, на что несколько голосов выкрикнули: „Понятно“. Старший офицер посоветовал нижним чинам не волноваться и ждать созыва Государственной думы. На то, что предвидятся беспорядки в этот день, ярких данных не было настолько, что вечером, незадолго до беспорядков, когда подполковник Лукин, капитан Юшкевич, штабс-капитан Сидорин и поручик Каневский пили чай у полковника Золотарева и чиновник Вуколов взволнованный пришел сказать, что собираются бить офицеров, присутствующие только посмеялись над ним. Около 7 часов вечера вестовой полковника Золотарева рядовой Рожков доложил, что в ротах собираются толпы солдат и начинается шум; тогда капитан Юшкевич выбежал через парадный ход в то время, когда нижние чины уже разбивали стекла в смежной квартире капитана Калганова, и береговой дорогой пришел в свою роту. Так как в роте находилось значительное число людей, то капитан Юшкевич, думая, что они не сочувствуют беспорядкам, приказал им разобрать ружья и патроны, но ввиду происшедшей заминки в исполнении приказания он его отменил, дабы не сделать нижних чинов виновными в неисполнении приказания, и дабы не заставить их самих присоединиться к беспорядкам. Затем вступил в беседу с нижними чинами для выяснения их претензий.

Главными причинами выставлены: недостача хлеба, задержка запасных и неполучение на руки денег за винные порции. Нижним чинам была разъяснена незаконность этих требований, что же касается до мелочных требований, то о них обещано доложить начальству. На предложение переписать фамилии не участвующих в беспорядках последовал ответ, что не участвует вся 2-я рота, между тем на деле это было не так, ибо в присутствии капитана Юшкевича был приведен в роту раненый рядовой Гудков. Старший офицер находился в роте до 8 1/2 часов, несмотря на то, что с самого начала его просили удалиться. Он надеялся, что бушующая толпа удалится в город и таким образом остальные, не принимавшие участия в беспорядках, успокоятся и улягутся спать. Между тем, когда в третий раз толпа приближалась к квартире шкипера Бойко и когда прибежал в роту нижний чин с докладом, что толпа направляется в роту, то капитан Юшкевич по настоянию нижних чинов сел на гребной баркас и уехал на находившийся в проливе Босфор Восточный транспорт „Смельчак“, так как был бессилен оказать влияние на толпу нижних чинов разных частей. Некоторые из нижних чинов, которые окружили капитана Юшкевича во время беседы, ему известны. Когда капитан Юшкевич был у выхода из бухты Диомид, то он слышал несколько отдельных выстрелов. На транспорте „Смельчак“ из офицеров роты находился еще подпоручик Еремеев. Штабс-капитан Филиппов находился в начале беспорядков в караульном помещении пироксилинового города, подпоручик Глазенап – у себя на квартире, и оба эти офицера вечером, во время посещения роты начальником инженеров крепости, находились при роте. Штабс-капитан Филиппов остался и ночевать в казарме. Подпоручик Пляшкевич находился во флигеле № 188, где жило совместно 7 младших офицеров разных рот, и ушел укрыться после того, как толпа выбила во флигеле камнями стекла. Остальные младшие офицеры с началом беспорядков покинули свои квартиры и спрятались. По показанию офицеров, многие нижние чины тоже укрывались от толпы в кустах.

Ночь с 30-го на 31-е прошла тихо. 31-го утром пришел в роту командир роты, живший в городе и задержанный там беспорядками, происходившими в городе. В роте 31-го было спокойно, но на занятия людей не выводили. Производилась поверка людей и опрос причин, вызвавших беспорядки. Ведомость заявленных неудовольствий представлена начальнику инженеров крепости. Самовольных отлучек из роты не было… 31-го все гг. офицеры находились при роте.

1 ноября все было спокойно, все находились налицо, а со 2 числа рота приступила к работам по приведению в порядок минного и судового имущества.

Командир 2-й Владивостокской крепостной минной роты подполковник Мухин».

Записку подполковника Мухина в значительной мере уточняет и дополняет рапорт исполняющего делами командира 1-й Владивостокской крепостной минной роты поручика Десницкого начальнику инженеров Владивостокской крепости о революционном выступлении роты 30 октября 1905 года: «Доношу, что 30 октября с. г. утром замечено было, что многие нижние чины самовольно ушли из роты в город. В 11 часов утра была сделана перекличка в присутствии и. д. старшего офицера роты штабс-капитана Калганова. На перекличке не оказалось 27 человек, из них Гордиенко ушел еще 26 октября. Начиная с 2 часов и до 5 часов дня многие нижние чины вернулись из города в роту, большая часть из них была в трезвом виде… Повидимому, все было тихо и волнение среди них не ожидалось. Около 6–7 часов вечера толпа, состоящая из нижних чинов разных рот и частей, направилась к командирскому дому. С криком: „Бей командира и Калганова“ (и. д. старшего офицера роты) начала бросать в окна и двери камни. В квартиру, где были командир роты, штабс-капитан Юшкевич, поручик Коневский и подполковник Лукин, толпа ворвалась и начала разбивать все вещи. Один из вестовых, Сипович, силой вывел командира роты из квартиры в дверь, ведущую на балкон. Одновременно с разгромом квартиры командира роты подверглась нападению квартира поручика Аристова (разбиты стекла, но не разграблена). Разбив все в квартире командира, толпа направилась к канцелярии, где с криком выбила окна в канцеляриях, в собрании и в комнатах, где жили подполковник Лукин и капитан Нагаев. После погрома канцелярии толпа бросилась грабить и разбивать дом шкипера Бойко. Затем толпа направилась к квартире капитана Юшкевича, но была отвлечена выстрелами наверху и собралась по дороге у флигеля, где жили остальные младшие офицеры (дом командира саперной роты). Навстречу к ней вышли подпоручики: Нюхалов, Апостолов, Андрианов. Сначала они были встречены градом камней, и толпа бросилась на них, но затем выстрел подпоручика Апостолова остановил их. Вышеназванные подпоручики вошли в толпу и разговаривали с ней. Подпоручик Апостолов, разряжая револьвер по просьбе нижних чинов, произвел выстрел, которым был ранен в щеку рядовой 2-й роты Иван Гудков. Из последних рядов, не видавших, что выстрел произошел нечаянно, начали бросать камни, одним из которых подпоручик Апостолов был приведен в бесчувственное состояние, но ближайшими чинами подхвачен и унесен в казарму 2-й саперной роты, откуда вышел к приезду полковника Жигалковского. В то время, как офицеры разговаривали с толпой, был произведен разгром их флигеля. Около 11 часов ночи, когда всё уже успокоилось, прибыл с ротой стрелков начальник инженеров крепости и вошел в казарму 1-й минной роты вместе с поручиком Аристовым, которому поручил сделать перекличку. На перекличке не оказалось только 11 человек. 31-го утром и весь день рота была дома, и к ней неоднократно приходил поручик Аристов. Вечером на перекличку явился поручик Десницкий и подпоручик Апостолов. При опросе нижних чинов о причине их возмущения ему был представлен целый ряд просьб, на которые им и еще раньше поручиком Аристовым даны были, по возможности, объяснения или обещания о выяснении их. Все требования их представлены мною Вам при рапорте от 1 ноября с. г. за № 2137. 1 ноября занятий в роте не производилось. В роте было все спокойно, пьяных – мало. Из офицеров были в 1-й минной роте: поручик Десницкий и подпоручики Апостолов и Попов.

2 ноября с. г. рота вышла на занятия по расписанию: утром – разгрузка катеров и нагрузка водой и углем паровых судов, а после обеда – строевые занятия. Рота вышла в составе 3 офицеров, 22 унтер-офицеров и 46 рядовых. Вторично призванные из запаса, согласно приказа, были отпущены в бухту Улисс. На вечерней перекличке не оказалось рядовых Баринова и Гордиенко. За командира роты поручик Десницкий. За заведующего строевой частью подпоручик Апостолов».

Если ситуация в минных ротах относительно быстро с минимальной кровью и без человеческих жертв вошла в нормальную колею, то в городе до наведения порядка было еще далеко.

* * *

По всему Владивостоку продолжались грабежи, насилия и убийства. Из доклада главнокомандующего всеми сухопутными и морскими вооруженными силами, действующими против Японии, Линевича министру финансов о начале мятежа во Владивостоке 30 октября 1905 года: «Комендант Владивостокской крепости генерал Казбек доносит, что вчера, 30 октября, во Владивостоке около 12 часов дня толпа разночинцев, к которым присоединились матросы и сухопутные нижние чины, стала громить китайские лавки, находящиеся на базаре. По получении сведений о беспорядках к базару были комендантом высланы офицерские патрули, вызваны дежурные полуроты 30-го и 32-го полков, затем, ввиду распространения толпы по городу, были вызваны еще 6 батальонов, расположенных на фортах и позициях, через полчаса остальные 6 батальонов 8-й дивизии, затем вечером был призван еще 1 батальон и к вечеру вновь полк с Русского острова. Прибытие войск к месту погрома за дальностью расстояния началось с часу дня, к этому времени толпа успела разбить винный магазин, перепилась. С наступлением темноты в разных местах города начались поджоги: сгорели Матросская слободка, весь квартал, где театр и общественное собрание, военно-окружной суд, Морское собрание, некоторые магазины. Большинство магазинов разбито и разграблено. С наступлением темноты начались вооруженные столкновения с войсками, есть убитые и раненые, затем – число не определено – участвуют мастеровые, много матросов, запасные нижние чины. Следствие производится. Для производства следствия о беспорядке во Владивостоке я назначаю командира 2-го сводного стрелкового корпуса генерал Селиванова».

Вечером 30 октября у городской тюрьмы, предусмотрительно занятой Хабаровским и Благовещенским пехотными полками, начали скапливаться пьяные нижние чины различных частей владивостокского гарнизона. Настроение нижних чинов Хабаровского и Благовещенского полков было сочувствующее бесчинствующей толпе.

Селиванов Андрей Николаевич

Из хроники событий: «Так как в составе караула в 25 человек, за выделением людей на наружные и внутренние посты, оставалось свободных человек 12–15, то штабс-капитан Утробин, находя состав людей недостаточным, пошел в помещение конно-охотничьей команды, где застал частный батальон 30-го Восточно-Сибирского стрелкового полка; командующий этим батальоном капитан Яковлев назначил 10-ю роту под командой зауряд-прапорщика для охраны тюрьмы, о чем было сообщено начальнику штаба дивизии подполковнику Май-Маевскому (будущий герой Первой мировой войны и активный участник Гражданской войны – В. Ш.), и рота эта была введена в караульное помещение, где и оставалась до 3 час. 31 октября. Утром в этот день до нижних чинов, охранявших тюрьму, стали доходить слухи о том, что толпа народа и нижних чинов обещала коменданту крепости прекратить беспорядки в городе под условием освобождения арестованных с гауптвахты и тюрем, затем дошло сведение, что комендант крепости лично сам освободил арестованных с гауптвахты, причем дал даже толпе 2 оркестра музыки. Часа в 3 дня стало известным, что в городе все спокойно, и вскоре мимо новой тюрьмы прошел на стоянку батальон 30-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, который и взял с собой из караула 10-ую роту. Не прошло и получаса, как было получено известие, что толпа народа, освободив содержащихся в старой тюрьме, двигается к новой тюрьме, вследствие чего караул прапорщика Варпаховского был вызван в ружье и выведен к воротам гауптвахты с противоположной стороны; в это же время построилась рота Хабаровского пехотного полка под командой капитана Сатенского, пришедшая для охраны полкового имущества. Едва рота и караул успели выстроиться, как толпа человек в 500 с портретом государя императора и музыкой подошла к расположению тюрьмы и вошла на первый двор, где помещалась канцелярия Хабаровского полка, в толпе развевались национальные флага, музыка играла гимн, раздавались крики „ура!“ Толпа состояла из вольных, матросов и нижних чинов, но преимущественно артиллеристов; вскоре от толпы отделилось несколько матросов и штатских, и один из матросов подошел к капитану Сатенскому со словами: „Вы, ваше высокоблагородие, как видно, здесь старший, почему обращаемся к Вам с просьбой: комендант крепости разрешил освободить всех арестованных, и мы дали слово прекратить беспорядок и желаем, чтобы все обошлось спокойно и мирно!“ На это заявление капитан Сатенский потребовал письменного удостоверения, но так как такового не оказалось, то решено было переговорить с штабом крепости по телефону; после долгих усилий, наконец, удалось получить по телефону ответ: „Удивляюсь, что Вам неизвестно распоряжение, данное комендантом!“, – после чего телефон дал отбой. В это же время послышался стук разбиваемых стекол, толпа народа уже проникла в помещение арестованных и освободила их, а затем кто-то облил перегородку, отделявшую канцелярию Хабаровского полка от гауптвахты, и поджег ее, после чего начался пожар. В то время, когда происходил разговор по телефону капитана Сатенского, какой-то матрос, несший флаг, обратился к начальнику караула, прапорщику Варпаховскому со словами: „Именем коменданта требуем освобождения арестованных!“, – с этими словами часть толпы стремительно хлынула во двор гауптвахты, оттеснила караул, который не имел возможности стрелять, так как против него стояла рота Хабаровского полка. Так как удерживать толпу не представлялось возможности, то прапорщик Варпаховский приказал снять часовых, а сам побежал в комнату караульного начальника, чтобы спасти деньги арестованных и документы, но толпа задержала его, причем кто-то из толпы ударил его сзади по голове, когда же ему удалось проникнуть в комнату начальника караула, то книга арестованных была разорвана в мелкие куски…» Поняв, что пути к отступлению нет, власти, наконец-то, начали решительно бороться с мятежами и погромщиками. «Для прекращения беспорядков я отправил в Никольск-Уссурийский 1-ю стрелковую дивизию и корпусного командира генерала Гернгросса, и во Владивосток я назначаю два полка из Новокиевска» – докладывал Линевич.

Из докладной прокурора Владивостокского окружного суда А. А. Шульца о причинах и ходе восстания 30 октября -2 ноября 1905 года во Владивостоке и о привлечении к суду участников восстания: «К вечеру вызваны были с позиций и ближайших окрестностей города 12 батальонов с артиллерией и пулеметами, причем непосредственное командование войсками, вызванными для подавления беспорядков, поручено было генералу Алкалаеву-Карагеоргию, а начальником охраны города назначен был генерал Лашкевич. На следующий день собравшаяся около собора толпа взбунтовавшихся солдат и матросов потребовала коменданта крепости и командира порта. Когда явился генерал Казбек и, уговаривая их успокоиться и разойтись, обещал принять меры к удовлетворению всех нужд нижних чинов, из толпы стали раздаваться голоса, что они не верят обещаниям, и потребовали прочесть им манифест 17 октября, уволить запасных и до увольнения разрешить ходить им на вольные работы, удовлетворив нижних чинов за земляные работы в крепости по 75 копеек в день, разрешить нижним чинам посещать митинги и улучшить отношение офицеров к нижним чинам. Генерал Казбек еще раз обещал сделать все, что от него зависит, и на просьбы толпы распорядился прислать хор музыки для прогулки по городу. Вскоре вся толпа с музыкой подошла к гауптвахте, требуя освобождения арестованных накануне, и затем приступила к насильственному их освобождению. Начальник караула не решился стрелять в толпу, так как он заметил среди нее генерала Казбека и Алкалаева… Для того, чтобы защитить тюрьму, генералом Казбеком не было принято никаких мер потому, что, по заявлению его следственной комиссии, он даже не подозревал, что в том месте, куда двинулась толпа, была тюрьма, ибо с городом по своему положению он, генерал Казбек, в подробностях знаком не был. И. д. военного губернатора действительный статский советник Смирнов еще с вечера 30-го перебрался в дом коменданта крепости, охраняемый пулеметами, где оставался с ним и и. д. полицеймейстера Осмоловский. 31 октября с вечера Смирнов и Осмоловский отправились на крейсер „Алмаз“, где и провели ночь. Полиция переоделась в штатское платье. Вызванные для подавления беспорядков войска были или безучастными зрителями всего происходившего на их глазах, отказавшись в большинстве случаев исполнить приказание нескольких начальников отдельных частей стрелять по громившей город толпе, или же сами принимали деятельное участие… Многие офицеры оставили свои части и попрятались, переодевшись в штатское платье, некоторые же, в особенности морские, искали убежища на иностранных коммерческих пароходах. К вечеру 31 октября весь город очутился во власти пьяной разъяренной толпы».

Ноябрь 1905 года верные царю части после восстания во Владивостоке вновь берут власть в свои руки

Утром 31 октября несколько наиболее ненадежных батальонов были выведены за город. Около этого же времени собравшаяся вблизи собора большая толпа возбужденно настроенных матросов потребовала коменданта крепости и командира порта. Когда прибывший к ним комендант пообещал принять меры к удовлетворению «всех их нужд», матросы заставили его прочесть манифест 17 октября и затем предъявили требования о разрешении нижним чинам посещать митинги. Кроме этого они потребовали улучшения пищи, обмундирования, увеличения жалования для рядового и младшего командного состава. После этого матросы с оркестром двинулись к гауптвахте, где потребовали освободить всех арестованных. На это требование начальник гауптвахты ответил отказом. Тогда солдаты и матросы разгромили гауптвахту, освободили всех арестованные (около ста человек, в том числе несколько женщин), которые тут же присоединились к освободителям. От гауптвахты толпа направилась к тюрьме, из которой так же были освобождены все заключенных. Затем началась всеобщая попойка. К вечеру, когда все было выпито, пьяные солдаты и матросы разбрелись. Этим мятеж себя и исчерпал.

* * *

Чтобы хоть как-то оградить жителей города от бесчинств, комендант Владивостокской крепости генерал-лейтенант Г. Н. Казбек объявил о введении во Владивостоке комендантского часа: «Ввиду непрекращающихся до сих пор беспорядков, рекомендую жителям города после заката солнца по возможности оставаться в своих домах, а позже 10 часов вечера на улицы не выходить. Всякие толпы, производящие беспорядки, будут рассеиваемы войсками. Надеюсь, что благоразумные жители поймут серьезность положения и приложат все свои усилия к восстановлению порядка». Однако никто генерала не послушал и комендантский час никем не соблюдался.

А далее во Владивостоке начали происходить вещи вообще совершенно поразительные. В ночь на 1 ноября генерал-лейтенант Казбек, убедившись, в своем полном бессилии прекратить беспорядки, пригласил к себе некого местного «авторитета» – председателя общества народных чтений присяжного поверенного Зверева и слезно просил его успокоить гарнизон и, прежде всего, матросов. Вполне возможно, что адвокат Зверев и был «главным смотрящим» за Владивостоком от революционных партий, иначе слезную просьбу коменданта гарнизона к рядовому адвокату понять невозможно. О том, на каких условиях Зверев должен был помочь Казбеку, мы не знаем. Как бы то ни было, но присяжный поверенный Зверев, призванный из запаса врач Кудржинский, политический ссыльный Оржих, а также некий бывший студент Ушаков отправились в морские казармы. И о, чудо, солдаты и матросы их послушали и начали успокаиваться! образом, военная власть практически официально передала, дело успокоения гарнизона и города в руки нескольких «энергичных лиц». Затем адвокат Зверев с сотоварищами обратился к жителям Владивостока с печатными воззваниями, расклеенными и раздаваемыми по улицам. Поразительно, но даже телеграмма главнокомандующего генерал-адъютанта Лисневича на имя коменданта Владивостока Казбека о немедленном увольнении запасных нижних чинов была опубликована не комендантом, как это было бы положено, а все теми же таинственными лицами!

В тот же день во Владивосток были стянуты казачьи сотни из Раздольного и Никольск-Уссурийского. «Прибыло 500 казаков, – вспоминала американка Прей. – У них длинные двуголовые пики, они сущие дьяволы и совершенно не знают жалости. Семь солдат утром бросили вызов трем из них, и те сделали из них отбивную – совершенно хладнокровно, словно имели дело с говядиной». Надо отметить, что пяти казачьих сотен вполне хватило, чтобы в течение двух дней навести порядок во Владивостоке и в его окрестностях. Революционеры оказались жидки на расправу, поняв, что больше с ними сюсюкать никто не будет, они быстро попрятались и разбежались.

Ущерб от мятежа лишь в одном Владивостоке исчислялся огромной по тем временам суммой – 10 миллионов рублей. Что касается количества убитых за время безвластия во Владивостоке, то никаких данных на сей счет нет. Хотя, думается, эта цифра исчисляется сотнями и сотнями.

По результатам произведенного следствия генерал-адъютант Н. П. Линевич впоследствии докладывал следующее: «Беспорядки происходят на почве неувольнения в запас и толкования манифеста. Происходящие в России забастовки и беспорядки, несомненно, проникли и в нашу армию; равно под разными предлогами появляются в армии и агитаторы, и притом в большом числе, которые действуют на умы запасных толкованием, что начальство не желает заботиться о запасных, потому их не увольняют в запас; также несомненно, что агитаторы и анархисты воспользовались толпой на толкучке и произвели полное бедствие во Владивостоке».

* * *

После наведения порядка во Владивостоке главнокомандующий всеми сухопутными и морскими вооруженными силами, действующими против Японии, генерал-адъютант Н. П. Линевич отписал министру фининсов И. Шилову следующее послание: «Из Владивостока комендант генерал-лейтенант Казбек вчера, 4 ноября, доносит, что во время беспорядков во Владивостоке, бывших 30–31 октября и 1 ноября, со стороны войск охраны было убитых: офицеров – 1, нижних чинов – 13; ранено: офицеров – 6, нижних чинов – 22. В толпе убито: нижних чинов – 2, матросов – 13, разночинцев – 6, инородцев – 3; ранено: штабных чинов – 32, матросов – 50, разночинцев – 22, инородцев – 12; всего 116. Всего же убитых и раненых во Владивостоке за дни беспорядков 182 человека. Кроме сего, имеются сведения, что из разночинцев многие раненые скрываются по квартирам. В течение последних 2 дней беспорядков в городе не было, и торговые заведения открываются. Охрана города на своих местах, патруль и конные, и пешие постоянно на улицах. Политической подкладки, как видно, никакой не было… Для прекращения беспорядков я отправил в Никольск-Уссурийский 1-ю стрелковую дивизию и корпусного командира генерала Г ернгросса, и во Владивосток я назначаю два полка из Новокиевска. Для производства следствия о беспорядке во Владивостоке я назначаю командира 2-го сводного стрелкового корпуса генерала Селиванова. Происходящие в России забастовки и беспорядки, несомненно, проникли и в нашу армию; равно под разными предлогами появляются в армии и агитаторы и притом в большом числе, которые действуют на умы запасных толкованием, что начальство не желает заботится о запасных, потому их не увольняют в запас; также несомненно, что агитаторы и анархисты воспользовались толпой на толкучке и произвели полное бедствие во Владивостоке. Также доношу, что на Сибирской железной дороге забастовка все еще продолжается. Генерал Плеве, командированный мною с головным отрядом на Сибирскую железную дорогу, доносит, что дошел только до Нижнеудинска и далее на запад проходит с трудом и задержками. Вместе с сим я прошу министра путей сообщения оказать содействие к восстановлению движения на Сибирской железной дороге для скорейшего начатия эвакуации запасных. Для более скорого возвращения запасных в Россию мною предложено генералу Казбеку войти в сношение с иностранными фирмами о найме пароходов для перевозки запасных в Одессу, а равно предложил генерал Десино в Шанхае подыскать поставщиков для найма пароходов…»

Командование Владивостокского гарнизона наконец-то раскачалось. 3 ноября 1905 года последовал приказ по крепости об увольнении в запас нижних чинов. Так же был отменен прежний порядок вознаграждения нижних чинов за производимые работы и установлен другой, более выгодный солдатам. Вообще данный пункт вызывает определенное удивление. Как оказывается, в царской армии начала ХХ века в отличие от армии советской и постсоветской все физические работы солдат, как оказывается оплачивались по отдельной графе, т. е. помимо основного денежного содержания и т. н. винный денег, солдаты получали и деньги за выполняемые в рамках своей службы физическую работы. Возможно, что расценки здесь были не столь уж большими, но все равно это были реальные деньги. Но и это не все, как оказывается, местное начальство могло без оглядки на высшую власть самостоятельно данные расценки повышать. Что ж, здесь есть над чем задуматься… Помимо всего прочего для оказания помощи пострадавшему во время погромов населению Владивостока были образованы два частных комитета. Независимо от них была учреждена и правительственная комиссия под председательством генерала Алкалаева-Карагеоргия «по приведению в известность потерь и убытков жителей от погрома». Приказом от 3 ноября 1905 года комендант крепости генерал-лейтенант Казбек объявил, что главнокомандующий генерал-адъютант Линевич предоставил ему по отношению к городу Владивостоку, крепости и крепостному району права генерал-губернатора, что это значительно расширило его круг обязанностей и права.

За участие в восстании 22 минера были преданы Приморскому военно-окружному суду. Убытки от массовых погромов и пожаров во Владивостоке 30–31 октября составили 8-10 миллионов рублей, при этом ранено и убито было более 180 человек. Правительственная комиссия возбудила 552 дел. Практические все это были солдаты Владивостокского гарнизона. При этом в числе привлеченных лишь два матроса Сибирского экипажа и двое мастеровых того же экипажа. Учитывая, что в той или иной форме предъявили свои требования более двух тысяч матросов Сибирского флотского экипажа, можно говорить о том, что флот в событиях октября 1905 года во Владивостоке участвовал все же минимально. Владивостокский журналист Н. Матвеев-Амурский об этом времени оставил следующие беспристрастные свидетельства: «Осень ознаменовалась страшным невиданным никогда несчастием. В продолжение двух дней, 30–31 октября, весь город был страшно разгромлен толпами хулиганов. Потери города материальные могли быть выражены цифрою 8-10 миллионов. Сколько во время погрома было человеческих жертв – неизвестно…»

Любопытно, что в октябре 1905 года, несмотря на поражение мятежа, революционеры все же переиграли власти. Дело в том, что, несмотря на тщательное расследование, полиции и жандармерии так и не удалось выйти на конкретных зачинщиков и организаторов мятежа. Что и говорить, конспирация у революционеров была поставлена преотлично! Из официального документа: «Следственной комиссии не удалось выяснить, насколько эти беспорядки были организованны, каков был план, толкнувший толпу на это движение, и насколько этот первоначальный план был выполнен. На существование известной организации движения указывают такие факты, как одновременный с беспорядками в городе разгром офицерских помещений в минной роте, расположенной по ту сторону бухты в местности „Чуркин“ и убийство в тот же день на военном транспорте „Тобол“ командира судна и его случайных гостей двумя матросами транспорта, а равно и стрельба на том же транспорте в приехавшего тотчас же с другого военного судна для расследования этого события офицера. Опьянение толпы и то обстоятельство, что к нижним чинам примкнули с самого начала беспорядков подонки городского населения, оказались двумя могучими и, быть может, доминирующими факторами, приведшими к таким последствиям беспорядков, о которых, быть может, не думали и которых не предусмотрели организаторы этого движения».