Текст книги "Сталин и Военно-Морской Флот в 1946-1953 годах"

То, что в то время А.Г. Головко действительно являлся любимцем Сталина сомнений не вызывает. По воспоминаниям вдовы А.Г. Головко К.Н. Головко, Сталин относился к ее мужу с большим уважением и вниманием. Так после рождения сына, он лично прислал ей букет кремовых роз и грецкие орехи. Лично занимался Сталин и обеспечением переведено в Москву адмирала Головко квартирой. По одной из рассказанных М.А. Головко версий его отца освободили по собственной просьбе. Могло ли такое быть в сталинское время? И если – да, то каким образом, почему? Что стояло за этим поступком? Вполне возможно, что Головко просто испугался столь быстрого взлета, не будучи уверен, что справиться со столь непростой должностью в столь непростых условиях и, более того, смог убедить Сталина. Могло быть и так, что все переиграл в самый последний момент сам Сталин. Ну, а может быть, несколько запамятовали сами ветераны, т. к. Головко мог несколько суток руководить ВМФ в ранге временно исполняющего обязанности Главкома ВМФ.

На нового Главкома ВМС возлагались следующие обязанности: управление ВМС и обеспечение их боевой готовности; разработка и утверждение программ по боевой подготовке, наставлений и уставов; организация и руководство оперативной подготовкой командования и штабов ВМС, участие в разработке Генеральным штабом планов оперативного использования ВМС, организация противовоздушной обороны на морских театрах средствами ВМС, разработка планов и осуществление мероприятий по береговой обороне, руководство строительством военно-морских баз, руководство разработкой мобилизационных планов и обеспечением мобилизационной готовности ВМС, учет и подготовка офицерских, старшинских кадров запаса ВМС, руководство и контроль за проектированием, ремонтом и модернизацией боевых кораблей и вспомогательных судов, руководство развитием и совершенствованием всех средств боевой техники кораблей и вооружения ВМС, обеспечение ВМС вооружением, техникой и специальными видами снабжения, обеспечение мореплавания на морях Союза ССР, разработка мероприятий по обеспечению внешних морских коммуникаций и ряд других функций.

В состав новых органов управления Главкома ВМС входили: Главный штаб ВМС, Управление боевой подготовки, Главный штаб авиации ВМС, Политическое управление, Гидрографическое управление, Управление береговой обороны, Научно-технический совет с научно-техническим комитетом и финансовый отдел.

Кстати, сняли Н.Г. Кузнецова с должности Главкома ВМС не просто так, «по щелчку» Сталина. В феврале 1947 года была назначена комиссия Министерства Вооруженных Сил для проверки деятельности Главного Морского штаба, по итогам которой Н.Г. Кузнецова и сняли с должности. Разумеется, что комиссия могла иметь и даже, скорее всего, имела определенную задачу, которую и выполнила. Но формальная законность все же была в данном случае соблюдена.

Как мы уже говорили, снятый с должности, по итогам работы комиссии, Н.Г. Кузнецов был направлен для продолжения службы в Ленинград начальником Управления военно-морских учебных заведений. По итогам работы комиссии были отстранены от своих должностей так же адмиралы В.А. Алафузов и Л.М. Галлер. Думается, совершенно не случайно и то, сразу же после снятия Кузнецова, именно адмирал Ф.С. Октябрьский стал первым заместителем Главнокомандующего ВМС, а вице-адмирал П.С. Абанькин – заместителем Главнокомандующего ВМС по кораблестроению и вооружению.

В истории снятия с должности Н.Г. Кузнецова несомненно присутствовала и интрига его недоброжелателей из адмиральских рядов. Об этом автору откровенно рассказал, в свое время. адмирал флота Н.Д. Сергеев.

На самом деле, наивно было бы думать, что Н.Г. Кузнецов, как руководитель ВМФ, устраивал всех своих подчиненных. Мы уже говорили о том, что против Кузнецова активно выступили и интриговали его недоброжелатели – старый – адмирал Ф.С. Октябрьский и новый – вице-адмирал П.С. Абанькин, а также их окружение. По словам адмирала флота Н.Д. Сергеева, оба этих адмирала приложили свою руку к обострению отношений между Кузнецовым и Булганиным. Определенная информация доходила от них и до Сталина.

Из воспоминаний Н.Г. Кузнецова об Ф.С. Октябрьском: «Он (Ф.С. Октябрьский – В.Ш.) явно торжествовал, когда в 1947 г. я был снят с работы. Его назначили заместителем наркома ВМФ… Это был довольно своеобразный адмирал со многими положительными качествами и одновременно недостаточно правильно решавший некоторые вопросы. Он имел обыкновение слишком возомнить о себе, когда дело у него шло хорошо, и критиковать своих подчиненных, если случались неудачи».

После снятия с должности Н.Г. Кузнецова и его соратников, новый состав руководства ВМС был таков: Главнокомандующий ВМС – адмирал И.С. Юмашев, начальник Главного штаба ВМС – адмирал А.Г. Головко, первый заместитель Главкома ВМС – адмирал Ф.С. Октябрьский, заместитель Главкома ВМС по кораблестроению и вооружению – вице-адмирал П.С. Абанькин и заместитель главкома ВМС по боевой подготовке – адмирал Г.И. Левченко.

К сожалению, после снятия с должности Н.Г. Кузнецова, адмиралы-интриганы не успокоились. Очень скоро они нанесут по Н.Г. Кузнецову и его ближайшим соратникам еще один сокрушительный и, как они надеялись, окончательный удар, после которого обычно уже не понимаются…

Глава четвертая
Сталин, Севастополь и адмирал Нахимов

Летом 1947 года Сталин предпринял масштабное путешествие, чтобы лично посмотреть, как восстанавливается страна после войны. Побывав в Курске и в Харькове, он приехал в Крым. На ночь остановился в Ливадийском дворце из-за приятных воспоминаний, связанных с Ялтинской конференцией 1945 года. А затем направился в Севастополь.

Ряд историков считает, что посещение в 1947 году Сталиным Севастополя было связано с вполне конкретными политическими обстоятельствами. Дело в том, что в июле 1946 года Советский Союз, обеспокоенный слабостью своего Черноморского флота и возможностью появления в Черном море флотов Англии и США предложил Турции положить в основу эксплуатационного режима проливов Босфора и Дарданелл пять взаимовыгодных принципов: проливы должны быть всегда открыты для прохода торговых судов всех стран, это правило должно касается и военных судов Черноморских держав, проход через проливы для военных судов нечерноморских держав не допускается, за исключением особо предусмотренных случае, установление режима проливов должно являться компетенцией Турции и других черноморских держав и, наконец, Советский Союз, как держава, наиболее заинтересованная и способная обеспечить свободу торгового мореплавания и безопасность проливов и Турция совместно организуют оборону Босфора и Дарданелл для предотвращения их использования другими государствами во враждебных черноморским странам целях.

За этой нотой, после отрицательного ответа Турции, последовала другая – от 24 сентября 1946 года. Однако добиться контроля над Черноморскими проливами так и не удалось. Эта непростая ситуация и побудила Сталина внезапно посетить Севастополь, посмотрев и город и стоящий там флот.

С собой в Севастополь, Сталин взял и отдыхавшего в Крыму молодого А.Н. Косыгина, которого уже тогда пророчил в будущие премьер-министры. Объехав полностью разрушенный город, вождь остался очень недоволен увиденным.

– Странно, – сказал он. – Мы победили в войне, а город-герой Севастополь стоит в руинах!

Вернувшись в Ливадию, Сталин с Косыгины перешли на борт крейсера «Молотов», где их встретил Главком ВМС И.С. Юмашев и командующий Черноморским флотом адмирала Ф.С. Октябрьский. В сопровождении эсминцев «Огневой» и «Лихой» и нескольких торпедных катеров, «Молотов» взял курс на Сочи.

Переход на крейсере был недолгий, всего каких-то тринадцать часов. Во время перехода соблюдались все меры безопасности, а расчеты зенитчиков находились в повышенной боеготовности. При этом Сталин, несмотря на то, что находился в официальным отпуске, все время, исключая сон, провел в беседах с сопровождавшими его адмиралами И.С. Юмашевым и Ф.С. Октябрьским, выясняя для себя интересующие его вопросы состояния и развития флота, кадровой политики, оценки деятельности отдельных флотских начальников. В ряде воспоминаний отдельно упоминается осмотр Сталиным носовой артиллерийской башни главного калибра, к которой он проявил повышенный интерес.

Тогдашний командующий Черноморским флотом Ф.С. Октябрьского в своих дневниковых записях оставил подробное описание общения с И.В. Сталина во время этого морского перехода. Остались и весьма любопытные воспоминания бывшего старшины 1-й статьи с крейсера «Молотов» П.Е. Гармаша. Так как Сталин не часто лично выходил в море на кораблях, этот переход на «Молотове». представляет для нас несомненный интерес. Поэтому мы обратимся к этим двум воспоминаниям, запечатлевшим происходившее как с точки зрения адмирала, так и с точки зрения рядового старшины.

Из воспоминаний адмирала Ф.С. Октябрьского: «15 августа 1947 г. позвонил И.С. Юмашев, наводил справки о кораблях – крейсеру «Молотов», эсминцам «Огневой», «Сообразительный» (он в последний момент был заменен эсминцем «Лихой – В.Ш.), теплоходах, их скоростях. Кому-то было нужно это знать.

Сегодня, 16 августа, в 19.00. И.С. (Иван Степанович – В.Ш.)) позвонил по ВЧ и дал задание готовить крейсер «Молотов» и два эсминца на 19.08. Данному боевому составу приказано быть под моим флагом на рассвете 19 августа на рейде Ялты (Ливадия).

После этого Юмашев звонил еще три раза. Давал разъяснения под разными шифрами: «консервируй орехи», «не встретиться с орехами» (минами), приплел Одессу, авиацию, перебазирование торпедоносцев и так далее. Иван Степанович проявил всю свою изобретательность в вопросах маскировки истинного положения. А дело, насколько я понимаю, сводилось к тому, что, видимо, прибывают товарищ Сталин или Молотов, которого нужно доставить из Ялты (Ливадия) в Сочи.

Только что звонил из Москвы Абакумов (контрразведка), спросил, как корабль, надёжный ли, не попадутся ли мины, будет ли впереди эсминец. Вот беда с этими минами! Кроме того, сказал, что в понедельник прибудут его люди, проверят личный состав. Все понятно. Сделаем все хорошо.

И.В. Сталин на крейсере «Молотов». Худ. В. Пузырьков

18 августа около 13.00, из Москвы в Севастополь прилетел на С-47 Главком И.С. Юмашев, а при разговоре с ним у меня в кабинете позвонил из Ливадии товарищ Поскребышев и передал, что сейчас с вами будет говорить И.В. Сталин. Я спокоен, но чуть-чуть всё-таки волнуюсь, ведь не часто бывают такие разговоры… Разговор состоялся короткий, как я и ожидал:

– Ну, здравствуй, хозяин.

– Здравствуйте, товарищ Сталин.

– Как дела? Будете готовы? Когда сможете прибыть за мной в Ялту?

– Так точно, товарищ Сталин, будем готовы сегодня к вечеру, и могу утром 19.08, как мне приказано предварительно, прибыть в Ялту.

– А на чём вы думаете доставить меня в Сочи?

– На крейсере «Молотов», товарищ Сталин.

– И сколько будет кораблей?

– Два, товарищ Сталин (тут я всего не изложил, будучи предупрежденным товарищем Юмашевым: «Сталин не хочет, чтобы было много кораблей»).

– Два. Хорошо. А какой скоростью думаете идти?

– 24–26 узлов, товарищ Сталин.

– Я прошу вас: приходите к 4.00, не торопитесь с ходом, я никуда не спешу, я в отпуске. Пойдем потише. Все. До встречи.

Весь день 18.08. шла подготовка к этому историческому походу. Вечером в 23.00 на крейсер «Молотов» прибыл Главком, мы снялись с бочек и пошли. КР «Молотов», эсминцы «ОГ», затем «ЛХ».

И.В. Сталин на крейсере Молотов. Слева адмирал Ф.С.Октябрький, справа адмирал И.С. Юмашев. 1947 г.

Переход до Ялты прошел хорошо. Правда, мне пришлось бдительно смотреть самому за ходом и временем: чуть-чуть не подвели меня штурманы, пришлось давать ход с 14-ти до 20 узлов, а то бы опоздали. В 3 часа 45 минут мы бросили якорь на ливадийском рейде. На борт крейсера подошел на СКА ген. – лейт. Власик. Как оказалось, начальник личной охраны вождя генерал передал, что Сталин ждет нас (Юмашева и меня) во дворце. На «ЗИС-по» помчались по набережной Ялты в Ливадийский дворец. Надо сказать, что при доставке генерала Власика на крейсер произошло небольшое недоразумение. Этот генерал, оказавшись порядком выпившим, так набросился на капитана 2 ранга Иванова (командира ОВРа главной базы) и тот настолько растерялся, идя на СКА из порта к кораблям в темноте (видимость была 5–8 кабельтовых), что проскочил мимо крейсера и оказался у эсминцев. На этом мы потеряли 30–40 минут. За что распекал генерал капитана 2 ранга, осталось неизвестным. Впоследствии мне рассказывали, что этот боевой офицер (Иванов), прошедший всю войну, имевший много орденов, говорил, что предпочел бы день и ночь тралить мины, подрываться на них (он специалист по тралению), чем выполнять подобные задания.

Сталин находился на балконе дворца за пышно сервированным столом. Было около 5.15 утра.

– Товарищ Сталин, прибыли адмиралы, – доложил генерал Власик.

– Хорошо, мы их давно ждем, а они немного опоздали, – беря за руку И.С. Юмашева, затем меня, сказал Сталин. В левой руке он держал бокал с вином. На противоположном конце стола сидела жена Косыгина и сам Косыгин. Сталин обратился ко мне в шутливом тоне:

– Как Ваше мнение, товарищ Октябрьский, можно ли взять на Ваш корабль женщину с нами в поход?

Я говорю: «можно» и приглашаю ее, а мой главком (так в шутку Сталин называл Поскребышева) говорит нельзя, что это противоречит морским традициям.

– Что же, товарищ Сталин, по старым морским традициям действительно не положено, но я считаю, что можно взять.

Настроение у товарища Сталина было замечательное, просидели мы в Ливадийском дворце минут 30–35. Товарищ Сталин предложил тост за И.С. Юмашева и за меня, при этом дважды спрашивал Юмашева:

– А как Октябрьский – хороший командующий, хороший адмирал?

– Безусловно, товарищ Сталин, – хороший. За плечами имеет хорошо проведенную войну на театре.

– Ну, вот и выпьем за его здоровье.

И.В. Сталин с экипажем крейсера Молотов. 1947 г.

Выйдя на улицу, минут пять подождали, вышел Сталин во френче, в брюках навыпуск и в плаще генералиссимуса. У подъезда дворца Сталин стал приглашать меня в его машину, а я попросил ехать с генералом охраны впереди. Товарищ Сталин поехал в машине с А.Н. Косыгиным и его супругой.

Рассвет, тихое августовское утро 19. 08. 47 г., 5 час. 48–50 мин. Проезжаем по набережной Ялты. СКА стоял в порту «на товсь». Выйдя из машины, товарищ Сталин указал мне, чтобы я шёл первым. Быстро дошли до крейсера «Молотов», хорошо ошвартовались. Было запрещено выстраивать личный состав, играть (корабельные сигналы), командовать и так далее. Встретил нас только командир крейсера капитан второго ранга Б.Ф. Петров, представился. Я проводил товарища Сталина до салона, где оставил его с Косыгиным и Юмашевым и ушел на мостик сниматься с якоря. С 20-узловой скоростью мы дали ход Ялта-Сочи.

Из воспоминаний бывшего старшины 1-й статьи крейсера «Молотов» П.Е. Гармаша: «Рано утром 19 августа, только начинало светать, мы бросили якорь на траверзе Ливадии. До этого наш крейсер неожиданно отозвали с флотских учений, и он вернулся в Севастопольскую бухту. Два дня экипаж драил и без того блиставший корабль, были пополнены запасы топлива, воды и боеприпасов. А на камбузе появились продукты, которых прежде никогда не получали. Но к чему все эти приготовления – даже для офицеров оставалось загадкой. Большинство наших предположений сходилось на том, что «Молотов» пойдет с ответным визитом к англичанам – на одну из баз в Гибралтар или на Мальту. У нас же накануне побывал их крейсер «Ливерпуль» с двумя эсминцами. Версию «загранки» подтверждал и тот факт, что наш экипаж «прошерстили» – около 60 матросов и старшин временно были списаны на берег. Хотя все ребята прошли суровую проверку на войне. Естественно, обижались, некоторые даже рапорты писали. Наконец, вечером 18-го в сопровождении эсминцев «Лихой» и «Огневой» мы вышли из бухты…На борту «Молотова» находилось все флотское руководство: главком ВМС СССР адмирал Юмашев, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Октябрьский и член Военного совета ЧФ контр-адмирал Бондаренко. И только в открытом море экипажу «Молотова» по корабельной трансляции объявили, что им выпала высокая честь: принять у себя товарища Сталина! Новость для моряков была поистине ошеломляющей.

По Уставу ВМФ для встречи главы советского правительства всему личному составу корабля полагалось выстроиться на приветствие. Но Сталин попросил обойтись без церемоний, поскольку он в отпуске и отправляется на отдых в Сочи. Его провели в каюту флагмана – в носовой части крейсера, и «Молотов» взял курс к берегам Кавказа.

По словам Гармаша, генералиссимус, немного отдохнув, появился на полубаке, потом спустился по трапу на самолетную площадку возле передней трубы и там расположился в мягком кресле: кто-то из старшин подсуетился. Сталин выбил из трубки пепел, раскрошил две папиросы и набил ее табаком. Закурив, стал наблюдать за морем и моряками. Ну а те после утреннего оцепенения отошли, осмелели и старались оказаться поближе, чтобы поглазеть на вождя. Он был немногословен, заметил лишь: «Хороший корабль, вот такие и надо нам строить». А возвращаясь в каюту для разговора с адмиралами, Сталин обратился к Косыгину: «Пройдите по кораблю, посмотрите, как живут моряки». И тот не без интереса стал исследовать крейсер: побывал в машинном отделении, в артиллерийской башне, да и на камбуз заглянул.

Из воспоминаний адмирала Ф.С. Октябрьского: «Интересно было наблюдать за лицами матросов на СКА, на крейсере. Многие, если не все, боялись допустить какую-нибудь оплошность, неграмотный поступок. В то же время всем хотелось посмотреть на Сталина.

После съемки с якоря я все время был на мостике, оттуда увидел, как Сталин вышел на нижнюю часть мостика в сопровождении товарищей Косыгина и Юмашева, прошел в район катапульты, внимательно осмотрел район, где должны быть самолеты, затем перешел на правый борт крейсера, сел на фундамент (круг), где когда-то стояла 45-мм пушка. От поднесенного стула отказался. В таком положении сидел минут 10–15 лицом к корме, внимательно наблюдая за проводимой матросами приборкой на правом шкафуте в районе торпедного аппарата, было время утренней приборки. Затем встал, намереваясь идти. Я подошел. На лице товарища Сталина была усталость.

– Вам, товарищ Сталин, необходимо отдохнуть.

– Да, нужно отдохнуть.

Мы пошли в салон, времени было около 7.30. Пожав мне руку, Сталин отправился в спальню. Моей главной заботой было оградить нашего гостя от шума во время его отдыха. Задача не легкая, корабль привык все делать по уставу, а тут приказывают делать все по гражданскому обычаю, во всем нарушая устав. Жить без устава трудно: только все наладишь – вдруг где-нибудь звонок. Приказал все выключить, ходили на цыпочках. Перед походом мы старались укомплектовать наш оркестр хорошими музыкантами, думали веселить вождя. Все наши старания пропали даром. Не только оркестру, мною было запрещено играть на горне, давать дудку, звонить по телефонам, давать громкие команды. Но при ходе корабля 22 узла шум вентиляции, форсунок в котлах, шум от движения корабля заглушали все.

Эсминцы «Огневой», «Лихой» шли впереди, никаких плавающих мин не попадалось. Днем в беседах на мостике Сталин подначивал Юмашева:

– Смотрите, смотрите, сколько плавающих мин впереди!

Иван Степанович в ответ говорил:

– Товарищ Сталин, мины есть.

За 13 часов плавания Сталин 6 часов отдыхал, в остальное время, то есть у часов, вел беседы то в компании за столом, где были Косыгин, Юмашев, я и Поскребышев, то с нами вдвоем, то есть Сталин, Юмашев и я, то с нами поодиночке. Моя беседа с товарищем Сталиным продолжалась час 15 минут.

Я, как обычно, стоял на мостике, когда товарищ Сталин вышел из салона, подозвал меня и спросил:

– Желаете выпить стакан чаю?

Я ответил:

– Благодарю, товарищ Сталин, с удовольствием.

– Пойдемте, – и первым прошел в салон.

Усадил меня за стол, взял в руки сахарницу:

– Вы как любите? Послаще?

Я, тем временем, взял чайник с чаем, стал наливать в стакан Сталину, в свою очередь спросил:

– Вы любите крепкий?

Когда стаканы были наполнены, Сталин, откинувшись в кресле, посасывая свою трубку, с изрядно искусанным мундштуком, начал свою беседу со мной с вопроса:

– Как ваше мнение о главкоме И.С. Юмашеве?

После моего положительного ответа Сталин на этом не успокоился и стал называть следующие фамилии адмиралов. Это было для меня необычным явлением. Сталин интересовался моим мнением о Юмашеве, Исакове, Головко. О последнем многозначительно спросил:

– Как вы думаете, Головко наш адмирал?

Трибуца, Кузнецова, Алафузова, Кучерова высмеивали. Затем длительно обсуждали вопрос о военно-морских базах на театре, о Варне, о Бургасе, вообще о Болгарии (наши друзья – вот формула товарища Сталина, будем создавать флот болгарам). Заметил: надо организовать строительство ВМБ (Военно-морской базы) ближе к румынской границе от Одессы. Надо румынам показывать нашу силу.

Я просил, докладывал необходимость ВМБ на Кавказе. Товарищ Сталин на мою просьбу о Геленджике сказал:

– А что если вам отдать Батум? Торгашей перегнать в Поти, Туапсе.

Детально разбирали вопрос строительства кораблей, какие нужны корабли. Товарищ Сталин считает, что авианосцы для Черноморского театра не нужны, подчеркнув «никогда такой благоприятной обстановки на вашем театре не было. Но надо смотреть вперед, с перспективой, вот почему авианосцы вам будут нужны».

Все время допытывался, почему перестали строить крейсера типа «Киров» (проект 26). Хорошие крейсера. Я дал этим крейсерам положительную оценку. Затем в совместной беседе с Юмашевым Юмашев также дал этим кораблям положительную оценку. Сталин несколько раз в течение всех бесед возвращался к этому вопросу и сожалел, что прекратили строить такие хорошие корабли. На мои замечания о зенитном вооружении и районе плавания, Сталин согласился усилить на них зенитное вооружение и увеличить район плавания.

Следующим вопросом в нашей беседе была ремонтная база флота, ремонт старых кораблей. Выслушав мои горести и обиды о том, что корабли не ремонтируются, Сталин с сожалением и сочувствием сказал:

– Крайности, крайности в этом деле. Не умеют люди работать нормально. То все цеплялись за старые корабли, новые совсем не строили (1930-31 гг.), а теперь ухватились за новое и только новое, а старые корабли не хотят ремонтировать. Неправильно это, придётся подправить. Видимо, придется на 2–3 года программу нового сократить, чтобы дать хороший ремонт старым кораблям.

Обсуждали также вопрос по подплаву. Я предложил больше уделять подплаву внимания, усилив руководство подплавом на театре. Необходимо создать высшее оперативное соединение, командующего подводными лодками и его штабом. Есть командующий эскадрой, ВВС, нужно создать и командующего подплавом. Товарищ Сталин решительно поддержал мое такое мероприятие, считая его абсолютно правильным. При последующем обсуждении с Юмашевым данного вопроса, Юмашев, как я и ожидал, начал возражать. Сталин привёл ему пример из армейской практики: артиллерия, бронетанковые части. Таким образом, моя точка зрения и на этот раз восторжествовала. Теперь буду проталкивать этот вопрос по линии ГМШВС.

Довольно подробно обсуждали вопрос материально-технического и прочего снабжения флота, его тяжелое положение в этой области. Товарищ Сталин поручил заняться этим вопросом присутствовавшему при этом А.Н. Косыгину. Товарищ Косыгин обещал заслушать меня отдельно, готовлю подробный материал «Наши нужды».

Не могу подробно не описать фотографирование на корабле товарища Сталина с экипажем крейсера. После подготовки всего личного состава, свободного от вахт, я пошел доложить товарищу Сталину, что личный состав собран, ждет и просит сфотографироваться на память. Сталин сразу согласился. Как его встретил личный состав! Приветствия, крики: «Да здравствует товарищ Сталин! Сталину ура!» Сталин обошел корабль и еще несколько раз созывал матросов для фотографирования. А я забыл, что командир корабля на – мостике. Товарищ Сталин с удовольствием согласился, пошел на мостик и снялся на память с командиром крейсера Петровым Б.Ф.

Из воспоминаний бывшего старшины 1 статьи крейсера «Молотов» П.Е. Гармаша: «После обеда по кораблю прозвучала команда: «Свободному от вахты личному составу собраться на юте». Сталин откликнулся на просьбу адмирала Юмашева сфотографироваться с командой крейсера. День выдался солнечным и безветренным. Появление генералиссимуса среди экипажа было встречено аплодисментами, аплодировал и он морякам. Сталин был в фуражке с околышем; на сером френче, застегнутом на пять пуговиц, – золотые погоны и Звезда Героя. Когда крейсер сбавил ход, моряки стали собираться вокруг него. Для вождя и адмиралов принесли скамеечку. Расстановкой руководил генерал Власик, он же и фотографировал. Я оказался рядом со Сталиным, буквально в полуметре. И когда волнение прошло, уже бесцеремонно его рассматривал. Он воспринимался как самый обыкновенный человек – пожилой, невысокого роста, усатый, с приятной улыбкой на добродушном лице…»

Из воспоминаний адмирала Ф.С. Октябрьского: «Нельзя не отметить еще одно интересное событие – встречу товарищей Сталина и Молотова в Сочи. В.М. (В.М. Молотов – В.Ш.), отдыхал в Сочи, ему было сообщено о прибытии Сталина, он прибыл в порт и, когда бросили якоря эсминцы, «Молотов» на якорь не вставал, В.М. на маленьком катерке МГБ, несмотря на волнишку до 3-х баллов (его порядочно обдавало) подошел к крейсеру, но подняться на борт не смог. Дело было в следующем. Ввиду волны и ветерка нордового, я приказал капитан второго ранга Петрову на якорь не вставать, а поставить корабль левым бортом к волне и ветру и удерживаться, таким образом, машинами, чтобы у правого трапа было спокойно. После остановки корабля к правому борту подошел СКА № 639, хорошо встал. Мне доложили, что все готово. Товарищ Сталин в это время находился со мной, на мостике, но я сделал оплошность, мне не нужно было докладывать о готовности к отбытию, а я доложил:

– Товарищ Сталин, все готово, катер у трапа.

Сталин, довольный, что все хорошо закончилось, ответил:

– Все готово? Хорошо, пойдемте.

Тут я вынужден был добавить:

– Товарищ Сталин, есть предположение, что вас пришел встречать Вячеслав Михайлович. Катер в это время подходил к правому трапу, на его борту действительно оказался В.М. Молотов, но подняться на борт крейсера, носящего его имя, ему не пришлось: товарищ Сталин не хотел возвращаться. Он прошел на СКА № 639, на него перешел и В.М. Молотов. Мы все стояли и смотрели на их встречу. Сталин и Молотов пожали друг другу руки и отбыли в Сочи.

Когда СКА отошел от борта, один из матросов принес одеяло и разостлал его на банке на правом борту. Волна-то била в левый борт, и брызги летели довольно изрядно. Товарищ Сталин сразу сел, рядом сели товарищи Косыгин и Молотов. Но как только катер отошел, Сталин не удержался и с сожалением сказал:

– Жаль, Вячеслав Михайлович, что вам не удалось побывать на борту крейсера.

Он также с большим сожалением ответил:

– Ну что же, может когда-нибудь в другой раз…

Подошли к пристани Сочи, товарищ Сталин тепло пожал мне руку, сказав:

– Все хорошо, спасибо, – сел в машину, и вместе с Вячеславом Михайловичем они уехали»

Сталин сразу же прошел в салон катера, а Молотов оставался на корме и уже на ходу, прощаясь с моряками, выстроившимися вдоль борта, махал им шляпой…

Увы, на крейсере, названном в его честь. В.М. Молотову побывать так и не довелось. По крайней мере, в биографических источниках такой момент не упомянут. А в августе 1957 года, после ХХ съезда КПСС, на котором», где критике подвергся также и В.М. Молотов, крейсер получит новое имя «Слава». Моряки шутили, что имя Молотова так и не покинуло корабль – ведь его звали Вячеславом.

Год спустя известный художник-маринист В.Г. Пузырьков написал большое полотно «И.В. Сталин на крейсере «Молотов». На полотне были изображены И.В. Сталин. А.Н. Косыгин, а также адмиралы И.С. Юмашев и Ф.С. Октябрьский. Существует несколько вариантов этой картины, однако на всех неизменной оставалась фигура Сталина с трубкой, задумчиво глядящего в морскую даль. За картину «И.В. Сталин на крейсере «Молотов» художник получил Сталинскую премию. Это значит, что самому Сталину картина очень понравилась. Если ознакомиться с картиной – это вполне объяснимо. Сталин изображен стоящим на борту несущегося по волнам крейсера. Он смотрит в морскую даль, держа в руках трубку и думая о будущем могучем флоте, который уже совсем скоро вырвется на океанские просторы. Позади него тесной когортой адмиралы и флотские офицеры – именно им и предстоит возглавить этот флот будущего…

Картина «И.В. Сталин на крейсере «Молотов» сразу стала очень популярной. Копии ее до ХХ съезда КПСС украшали интерьеры многих корабельных кают и флотских кабинетов. Однако затем мгновенно исчезли…

Любопытно, что до конца 90-х годов на 14-м причале Севастополя стояла часть верхней надстройки крейсера «Молотов» с флагманской каютой, в которой была оборудована комната боевой славы 30-й дивизии кораблей Черноморского флота. Отношение к флагманской каюте было особым, т. к. именно в ней жил Сталин во время плавания на крейсере в 1947 году. Увы, в период безвременья каюту разграбили, а потом и вовсе сдали на металлолом.

Есть информация, что в октябре следующего – 1948 года Сталин совершил еще одно плавание по Черному морю, на этот раз на посыльном судне «Рион» по маршруту Феодосия-Сочи, с заходом в Туапсе. При этом, якобы, первоначально планировалось посещение Таганрога, но из-за минной угрозы, в этом районе план был изменил. При этом на переходе «Рион» попал в серьезный шторм, в ходе которого Сталин шесть часов провел на ходовом мостике рядом с командиром (в отличие от подавляющего количества сопровождавших его), беседуя «на морские темы». В данном случае весьма интересен факт о том, что Сталин не был подвержен «морской болезни» и мужественно простоял шесть часов в штормовую погоду на ходовом мостике, хотя и был, вероятно, самым пожилым из находящихся на борту. В таком поведении Сталина я вижу его подчеркнутое уважение к профессии моряков и к ним самим. Во время плавания на «Рионе» Сталин продемонстрировал своим поведением то, что он понимает трудности, которые вынуждены переносить моряки, и готов разделить их.

* * *

В августе 1948 года И.В. Сталин посетил и Севастополь. На этот раз он приехал почти «инкогнито». Из дневника Ф.С. Октябрьского: «14.10.1948 г. В субботу 9.10.48. по Севастополю проехал на машине т. Сталин. Никто не знал. Говорят, прибыл по Лабораторному шоссе, вокзал. Проехал по кольцу и тем же маршрутом уехал. Якобы, товарищ Сталин дал указание подработать возможность восстановления главной базы за 3–4 года.