Текст книги "Мы и Они. Краткий курс выживания в России"

А, не дай бог, был бы ему сапог по размеру? После этого Рома, конечно же, стал бы не выдающимся физиком-теоретиком, а чемпионом страны по плаванию. При этом его бы на каждых соревнованиях пытались дисквалифицировать за то, что он плавает в ластах. И он долго бы всем объяснял, что это не ласты, а результат его недолгого служения Родине.

Так что не все так страшно!

Глава 2
Формула счастья

Законы выживания

Меня часто спрашивают: «Счастливый ли вы человек, Владимир?»

Зря спрашивают. Напрашиваются.

«Это я сегодня счастлив, а долгие годы до этого я не был таким. Долгие годы я был несчастливым. Я был успешным и образованным, у многих находился на хорошем счету и даже уехал работать в Америку, но я не был счастлив. Я был безразмерно несчастлив. Я продуктивно занимался бизнесом, но чаще думал не о том, каким образом решить производственную проблему, а о том, соблазнять свою секретаршу или все-таки не соблазнять. В моей душе наглыми желтыми ростками начала цвести лень. Я медленно, но верно начал осознавать, что вся моя жизнь есть не что иное, как нескончаемый поток глупости и пошлости. А еще я понял, что у меня нет и, видимо, уже никогда не будет никакой другой жизни. Да и зачем она мне нужна, раз я так недоволен собой?! И я заедал, закушивал и зажирал свой хронический стресс несчастливости, запивая гиперкалорийную сдобу приторной газировкой. Я был бесконечно большой и страшно толстый. Конечно, при этом я всем на свете рассказывал, что я еще и очень сильный. Мне даже верили, потому что знали, что единственный способ быть худым – это им родиться. Это я тоже всем рассказывал. И вот, будучи равномерно жирным, но упругим настолько, что при первом прикосновении казался просто чудо-богатырем – Илья Муромец «на массе» сорт первый, в один прекрасный день я проснулся и подумал: «А зачем? Кому я вру: семьи нет, любви в семье нет, любимой работы и то нет? А тогда зачем я ВСЕМ этим занимаюсь?» И я все поменял.

Теперь я абсолютно счастливый человек! Я выработал для себя формулу успеха и абсолютного счастья, которой следую по сей день: счастлив тот, кто уходит на любимую работу от любимой женщины, а в конце рабочего дня возвращается с любимой работы обратно. Есть небольшое уточнение: если эта любимая женщина еще и твоя жена – счастье будет полным. Но, знаете, как ни странно, достичь этого, в общем-то простого, положения вещей для многих похожих на меня людей колоссально сложно. Удивительна человеческая логика! Когда я объясняю людям эти простые вещи, они меня всегда спрашивают: «А как? Не, ну а как? Это что, нужно все бросить? Прям вот сразу, да?!» И мне все время хочется их спросить: а чего бросать-то? Прокисший борщ, нестиранные носки, надрывные истерики, крики и опостылевшую хрущобу? Чего бросать: работу, которую ненавидишь ты и которая не любит тебя? Обязательства перед друзьями пойти в субботу поиграть в домино? Это тебе жалко бросить?! Да это надо было выбросить давным-давно! Нельзя бояться изменить себя. Нужно бояться изменить себе! Потому что, если ты врешь и изменяешь самому себе, сам и задумайся – зачем ты живешь? Зачем ты так бездарно тратишь свои дни? Ты что, собираешься жить вечно?! Ты же не компьютерный Бэтмен, у тебя никогда не будет второй жизни! У тебя есть только та жизнь, которая происходит здесь и сейчас: вкусная и ароматная! Согласен, зачастую жизнь бывает трудна и неприятна, но она все равно должна оставаться активной и радостной. Мне иногда говорят: «Владимир, а нам вот интересно, сколько часов вы спите?» Да мало! Но, несмотря на хронический недосып, мне все равно очень жалко тратить время на сон. Мне вкусно и интересно жить. Мне хочется жить! И в этом заключается первый закон выживания: надо настолько любить жизнь, чтобы не позволять окружающим отравлять ее.

К сожалению, особенность современной жизни состоит в том, что мы теряем чистые формы. Даже самые простые: мужчина сегодня не совсем мужчина, так же, как и женщина уже не совсем женщина. И потому для нас самое сложное на сегодняшний момент – обрести умение не винить других. Недоказанные обвинения не играют абсолютно никакой роли даже в самом поганом местечковом суде, так что винить лучше себя самого. Это второй закон выживания – во всем происходящем нужно уметь видеть только свою вину, и делать все зависящее лично от тебя для того, чтобы окружающая жизнь становилась лучше. Ведь это очень просто – прийти и сказать: «Подонки! Мерзавцы! Сволочи все! Вы видели, что они творят? На передачу пришли... Вон, посмотрите, Казанцев пришел – главный гаишник. А что же это ты его не спросил?! Что не подошел к нему и не сказал: «Слышь, Казанцев, гаишники-то твои воруют! Воруют ведь гаишники?» А Казанцев всенепременно должен мне на это сказать: «Владимир Рудольфович, как на духу – гаишники мои... воруют!» И такая у нас получится глубокая и содержательная беседа, что всем сразу станет лучше. И главное, немедленно почувствуешь себя этаким борцом. Ух я! Даешь, понимаешь, всеобщую справедливость! Но ведь гаишники не апельсины на овощной базе воруют, это мы им взятки даем. Мы. Но мы же – НЕТ! Мы ни за что! Из подобной схемы мы себя непременно уведем. Ведь Мы же чистые и красивые, белые и пушистые, а Они – подонки.

Мы – хорошие, Они – всегда плохие.

Мы – слева, Они – справа.

Мы такие, а Они НЕ такие.

Но наши разделенчески-дуалистические особенности – это еще не все. Время от времени каждый из нас хочет оказаться в этаком теплом комментаторском кресле и умиротворенно посмотреть на свою проходящую жизнь со стороны. Хочет остановиться и подумать, что уже, пожалуй, можно, наконец-таки, расслабиться. Дескать, вот уже и все хорошо: вот замечательное скрипуче-кожано-удобное кресло, вот законно-хозяйственно-любимая жена и настольная лампа с приятным для глаз абажуром. А вот, между прочим, обеденный стол и на нем чашка горячего чая. Зеленого. С жасмином. И от всего этого великолепия ты вдруг начинаешь жмуриться, как откормленный на домашней сметане кот, и чувствовать себя безумно самодовольным! Но как только этот момент наступит, помни – близится несчастье. Судьба никогда не дает возможности расслабиться. Это третий, очень важный закон! Нельзя стоять на месте. Надо все время двигаться и помнить о том, что вокруг тебя есть люди, которым ты нужен. Иногда очень. И твоя необходимость людям не связана с тем, какой ты. Ты просто есть в их жизни – этого достаточно. У тебя есть родители, которым ты должен звонить хотя бы раз в неделю, чтобы они слышали твой голос. У тебя есть дети, которым ты иногда не звонишь месяцами, но которые должны знать, что ты есть. Ведь если не дай бог что – отец и мать всегда будут рядом. Есть друзья, которые знают, что с ними ты можешь не говорить аж по полгода, но не дай бог что – они позвонят тебе, ты приедешь и на британский флаг порвешь! Они должны знать, что ты есть.

И для этого ты должен быть.

Когда начинаешь рассуждать о вкусности и полезности своей жизни, самое сложное – осознать, что тебе не принадлежит истина в последней инстанции. Все то, что еще в детстве казалось незыблемым, с годами видоизменяется. Помните про центр Вселенной? Став по-настоящему взрослым, ты должен внутренне находиться в центре мироздания, только когда речь идет об ответственности! Но ты ни в коей мере не должен быть в центре, когда речь идет о жизни других людей. В такие моменты тебе следует поместить в этот центр их и никого больше. Посему я для себя установил следующее правило: если некий человек является моим другом, даже если он будет в чем-то неправ – он все равно останется моим другом! Буквально – что бы он ни вытворял, я буду за него биться! Только потому, что он мой друг. Разумеется, чтобы начать считать его своим другом и по-настоящему впустить его в свой внутренний круг общения, я должен быть на сто пятьдесят семь процентов уверен в этом человеке. Я должен непробиваемо, слепо и железобетонно верить в то, что он не в состоянии совершать подлые поступки. И если я это знаю, я доверяю моему другу, потому что он часть меня. И поэтому я воюю за него. А если я по каким-то причинам не смогу его защитить – я плохой друг. Друзей нельзя предавать ни при каких обстоятельствах!

Здесь работает эффект приближения: чем ближе и дороже нам человек, тем страшнее раны, которые мы ему наносим. Даже самые маленькие наши поступки и неприметные глазу движения могут смертельно, колоссально больно ранить людей. Притом, если ваши близкие люди находятся, так скажем, на задворках вашей жизни, они не почувствуют и самых амплитудных ваших движений ручками или ножками. Но люди, с которыми вы существуете вплотную, щека к щеке, могут легко лишиться жизни благодаря невесомому движению ваших ресниц! И подчас вы этого момента даже не заметите. Потому очень важно уметь раскрываться перед близкими. Никогда не нужно бояться говорить: «Старик, вот здесь ты мне сделал очень больно». Подчас сказать такое очень сложно, но, когда ты совершаешь этот пресловутый первый шаг навстречу, ты показываешь свои эмоции! Ты не запускаешь свои пока еще совсем ничтожные проблемы глубоко-глубоко, куда потом будет не дотянуться. Ведь если, не дай бог, какая-нибудь маленькая глупость окажется невыясненной, и вы эту пакостную червоточинку не вычистите и не зашпаклюете, там такое может вырасти! Пенициллин, плесень, мох. Раковая опухоль некогда близких отношений, агонизирующая смрадными метастазами. И человек, который был тебе дорог, станет твоим злейшим врагом, потому что он не сможет простить тебе вещи, которые не в состоянии понять. Такова трагедия приближения...

Семья VS карьера

Совмещение семьи и карьеры, наверное, самый сложный вопрос, который человек ставит перед собой в этой жизни. Семья или карьера... Вне зависимости от пола человека решить эту дилемму сложно. В нашем обществе успешными и несчастными бывают не только мужчины. У нас великое множество женщин, у которых блестящая карьера и которые выглядят глубоко несчастными в личной жизни. Мало того, иногда, когда смотришь на таких людей, ты думаешь: «Ребята, а ведь для многих из вас карьера – это замена личной жизни!» И ты понимаешь почему. В карьере все зависит только от тебя. Ты можешь уходить из одной компании в другую, ты строишь свои отношения, но, в конечном итоге, это все ты. Но вот ты приходишь в семью и вдруг выясняется, что от тебя там зависит крайне не многое. Рядом с тобой теперь находится совершенно другой даже не мир, не другая планета, а целая система планет. Это отдельный Млечный Путь. И тот человек, с которым ты строишь семью, оказывается, тоже, пока ты был на работе, чем-то занимался. Он жил, с кем-то общался, встречался. Он менялся каждый день. И, приходя домой, ты неожиданно попадаешь из своего рабочего ритма в ритм его жизни. Или ее ритм. И ты должен за доли секунды незатейливого приветствия и поцелуя понять, какое у нее настроение, что было в семье, что произошло, как дети, как родители. И ты должен полностью переключиться на нее, чего очень часто не хочется делать. Очень часто у тебя достижения на работе, а приходишь домой – там проблемы! Кроме того, если достижений на работе нет, а дома проблемы, жить вообще не хочется. И невольно начинаешь думать о том, для чего это все тебе нужно?

Может быть, семья, как у нас принято говорить, тыл? Оттуда мы уходим на боевые задания, поэтому в семействе должно быть тихо и спокойно? Возможно. Но только в семье не бывает все тихо и спокойно. Семья, если угодно, это такая же, если не более важная часть работы! Для души. К сожалению, когда ты находишься внутри семьи, то твоя душа вынуждена совершать работу, которую она не привыкла делать в офисные часы. Отношения внутри бизнеса слишком далеки от отношений внутри семьи. Все те качества, которые востребованы в бизнесе, в семье противопоказаны. Жесткость, расчет, напор дома воспринимаются как ненужная агрессия. А если ты в домашних условиях слишком сильно размягчился, то на работе ты тоже потом будешь выглядеть неадекватно. Именно поэтому я для себя в какой-то момент понял, что, к сожалению, мы вынуждены жертвовать. Мы всегда вынуждены жертвовать, причем жертва страшная – жизнь не дает нам возможности взять всего. Сколько успешных людей я видел! И они все, за редким исключением, были не совсем счастливы в личной жизни, потому что карьера съедала у них все. Но как только они говорили: «Довольно! Хватит! Теперь я хочу уделять время только своей семье!», им говорили: «Нет проблем!», но тут наступало время их пенсии. Работа прекращалась. Однако вот что интересно: эти люди не становились от такого шага счастливыми. Как только они уходили в семью, вдруг выяснялось, что они не могут там быть. Мало того, и семьи их не хотят! Дело в том, что уровень интенсивности, насыщенности и яркости человека, добившегося успеха, таков, что когда весь этот концентрат попадает в дом и остается там круглые сутки, от него у людей начинает голову ломить. Им становится реально плохо! Получается, что семье намного проще любить его, если он, такой успешный и замечательный, в доме находится всего несколько часов в день. И крайне тяжело это делать, если он, гад, никуда оттуда не уходит!

Неслучайно самое большое количество разводов в Японии случается после наступления пенсионного возраста. Люди с этого момента вынуждены проводить друг с другом намного больше времени, чем прежде, и вот тогда-то и обнаруживают, что каждый из них не подарочек. Совсем не подарочек. И это производит настолько тяжелое впечатление на супругов, что они предпочитают расстаться. Поэтому в выборе между семьей и карьерой, как это ни странно, хорошо помогает только принцип абсолютного эгоизма: необходимо четко понимать, в чем суть твоего предназначения. Если твой талант заключен в твоей деятельности на работе, значит, это и должно являться для тебя первичным. И ты не имеешь права изменить себе!

Семью объединяет даже не чувство ответственности, а именно только предопределенность таланта. Служение. Ты должен понимать, для чего тебе нужна семья. Поэтому ты ее любишь, и она часть тебя как личности, растущей на работе. Вот только тогда ты чего-то добиваешься. Но если в семье нет любви, нужно срочно уходить. Никакие обязательства не помогут жить без любви. Фраза «Мы можем пожить вместе ради детей!» – вранье. Абсолютное вранье. Твои дети вырастают в атмосфере лжи, и ты сам становишься несчастным. Ну, это же пытка – каждый вечер идти в постель с женщиной, которую ты не страстно хочешь! И думать: «Ну, ладно. Сейчас проснусь, убегу и на стороне изменю!» Зачем это все? Гораздо честнее забирать детей на выходные, чем приучать их к той лжи, которая царила во всем.

Но в семье есть несколько базовых законов, которые надо соблюдать. Прежде всего – любовь! Любовь – это не только вздохи и активное дыхание во время полового акта. Любовь – это внимание и щедрость. Любовь – это когда ты помнишь день рождения твоей любимой, дату вашего первого поцелуя, вашей свадьбы и не забываешь дарить ей хорошие подарки. Сам, без напоминаний. Любовь – это когда ты обещаешь своим детям быть на мероприятии, и ты приходишь на их концерт. И когда ты не забываешь дарить им подарки. Любовь – это когда, как бы ты плохо себя ни чувствовал, ты находишь десять минут на то, чтобы их выслушать. Выслушать своих детей. И вот тогда, неожиданно, работа и отношение к существованию внутри семьи как к работе дает фантастический результат. Вдруг наступает, если угодно, синергический эффект, мультипликативный – профессиональные успехи усиливаются твоим домашним благополучием. Тылы оказываются стабильными за счет того, что к их выстраиванию ты отнесся как к бизнес-задаче. Ты выстроил систему отношений, вложил финансовые и временные ресурсы, отстроил, запланировал, исследовал план. Поэтому взаимопроникновение любви и работы и системность в любви часто дают позитивный, долгосрочный результат. И вот тогда и семья в радость, и работа не страдает.

А кому семья нужна больше? Часто говорят, что семья – это нечто необходимое исключительно для женщин или государства. А действительно, кому она нужна? Ответ прост – семья нужна тому, кто любит! Это очень верно, хотя и очень опасно. Семья всегда нужна больше тому, кто любит. Ведь часто в семье есть воплощение системы отношений всего мироздания. Во-первых, есть женское и мужское начало. Для женщины семья – это стабильность и необходимый материальный фундамент для воспитания детей, то есть уверенность, что все будет хорошо. Для мужчин семья очень часто предмет гордости и детского эгоизма. И бахвальства. Я тут собственник, это мое! Но, в конечном итоге, семья больше нужна тому, кто любит. А если говорить о том, кому нужна семья на социальном уровне, то, как писал старик Энгельс, действительно семья – это ячейка общества. Именно на этом уровне происходит репродукция жизни. Именно с уровня семьи возникают все те процессы, которые потом вырастают в общественные и социальные. Именно с семьи. Думаю, что, как ни странно, даже постижение человеком истины начинается с семейного уровня. Семья тебя обогащает, поднимает на иной уровень. Раскрывает.

Семья и любовь являются осознанной и очень тяжелой работой. И это надо очень четко понимать. Многим людям кажется, что в семье можно позволить себе расслабленность, потому что, ну, было же этой женщине что-то там высказано. Люблю – не могу – выходи замуж! Да, любимая женщина когда-то сказала тебе, что она тебя любит. Но не стоит забывать, что каждое утро Господь создает все, что ты видишь, заново. И единожды создав эту женщину, он может в один прекрасный день воссоздать ее уже тебя не любящей! Поэтому лучше, если у тебя всегда чистые зубы. И ты нормально одет, а не ходишь по дому черт-те в чем – немытый, нечесаный и дурно пахнущий. И ведешь себя неподобающе. Но и ей также надо помнить, что о бигудях на голове не должен знать никто, в том числе и ты. И что всегда, когда она открывается твоему взору, она должна быть желанна. И выглядеть соответствующе! Поэтому дома наша работа отнюдь не прекращается. И вопрос «А где же мне расслабиться?!» задавать не стоит, потому что я вам прямо скажу – только в туалетной комнате.

Конечно, у многих может возникнуть ощущение, что это будет монастырь, а не семейная жизнь. Такое послушание. Мирское послушание. Но вся наша жизнь – это послушание.

Вся наша жизнь – это суть послушание.

Мелочи жизни

Сидим мы однажды с моим приятелем в кафе и, как нетрудно догадаться, пьем кофе. Не потому, что нам нравится сидеть и пить кофе, а просто потому, что где-то нужно пообщаться, подписать бумаги, да и вообще на дворе воскресенье. Положено. Так вот, сидим мы, а напротив нас сидит девушка и читает книгу. «Каббала» называется. Нам обоим, несмотря на прекрасный кофе и теплое дружеское общение, тут же становится плохо. Это же трагедия! Не книга, а наблюдаемая ситуация. Ну, зачем она читает «Каббалу»? Во-первых, каббалу нельзя читать – такой книги нет. Во-вторых, это обман, а в-третьих, это модно, а значит, уже глупо. Если вы хотите узреть большую глупость, узнайте у кого-нибудь, что сейчас модно или «гламурненько». У нынешних людей даже к религии такое отношение! Сейчас модно. Если ты хочешь узнать что-то о каббале, спроси у Ксюши Собчак. Она расскажет! И про Володю Слуцкера, и про Берга, и про Мадонну, и о том, как это нынче модно – красную ниточку повязать. И, как ни странно, будет права, потому что та каббала, которая есть сейчас, она для них, для модных. Для превращенных в форум. Народ стал относиться к религии, как к занятному увлечению: «Вы что, еще не занимаетесь каббалой?! Ой, это же так просто! У меня есть один хороший знакомый, он вам все расскажет. Там такие книжки интересные!..» Мне человек из одного гламурного журнала как-то сказал: «Владимир, мы все знаем, что вы известный каббалист». Да-а?!! – думаю. – Известный кому? Я ему говорю: «А что это – каббала?» Он, смущаясь: «Ну, мы-то знаем, что это. Не важно. Вы не могли бы нам дать интервью?» – «Конечно, – говорю, – а о чем?» – «Ну, о каббале. Расскажите нам о Мадонне». Я говорю: «Мадонна – известная каббалистка. Тоже».

Сегодня модно быть идиотами. Модно произносить набор слов, не понимая, что они означают. Интересно, почему никому в голову не приходит идея притворяться физиком-теоретиком, синологом или, допустим, патологоанатомом? Куда уж... Зато вокруг нас всегда пруд пруди тупо самоуверенных людей, считающих, что они с успехом могут функционировать в качестве религиозных деятелей небесной глубины. Они же все знают про все. Ох, я обожаю, когда они говорят: «Ой, да «Библия»... Да мы все про нее знаем. Ее эти написали, как его? Ну, чтоб руки вовремя мыть». Да, конечно. Бесспорно. Библейские требования связаны именно с тем, что еврейский народ жил в условиях невероятной антисанитарии. Притом очень важно, что однажды появляется некий дурак – невероятно вежливый, но сумасшедший. И говорит: «Вы в школе астрономию изучали?» Ну, все же в школе изучали астрономию? Конечно. «Ну, и что, – говорит, – кто-нибудь что-нибудь помнит?» Никто, слава богу, ничего не помнит, поэтому смело так говорят: да! «Так вот, – восхищается сумасшедший, – на основании последних астрономических данных история на самом деле на тысячу лет моложе». Все: «А-а-а! А что же вы раньше-то не сказали?!. Действительно, боже мой, тысяча лет. А я-то думаю, где моя тысяча лет? Ведь чувствую, что все моложе. Я и сам моложе! Да и ростом выше! Да во мне на самом деле два метра, глаза у меня голубые и я жгучий этот... блондин».

Но это ведь только начало! Когда такой сумасшедший вещает на всякие разные весьма отвлеченные темы, вроде возраста вселенной, это занятно, но безобидно. Но когда он начинает говорить о том, что, мол, вы посмотрите, Христос-то наш, начинаются проблемы. Потому как у него по плану следующей проблемой стоит задача выяснить, какой он, Христос-то наш, национальности будет? Нет, когда еврей говорит, что Христос свой, это понятно, потому как исторически оправдано. Но когда люди из уважаемой республики Осетия на полном серьезе говорят, что все апостолы были осетинами (кроме Иуды, конечно, он, так и быть, еврей), и защищают на эту тему докторские диссертации, становится неловко. Как минимум, за науку. Но с другой стороны, уж неловко, если Ксения Собчак не так давно получила красный диплом МГИМО. Невероятное событие. Интересно, как там надо учиться, чтобы обычный диплом схлопотать? Или у них все наоборот, как у павиана: сначала красное – там, где задница, а дальше, где голова, цвета меняются?! Совершенно непонятно. Или, может, у них ректор дальтоник? Или он дипломы выдает в цвет денег? У нас сейчас самые крупные купюры – пятитысячные рубли, как раз в цвет красного диплома раскрашены. Хотя пяти тысяч, наверное, не так много для диплома. Грустно. Ведь когда-то МГИМО был замечательной школой, готовившей высоких профессионалов. Там до сих пор остался ряд великолепных преподавателей – Вяземский, например. Вот только сегодня это все больше и больше напоминает гламурную тусовку людей, бездарно прожигающих жизнь. Теперь МГИМО – это классический гнойник российского образования: туда, где прежде был хороший фундамент, пришли люди вроде Собчак и правят балом, как им вздумается. Я убежден в том, что Ксения Собчак – это несчастье России. Несмотря на то что у Ксюши замечательный папа и очень талантливая мама, да и сама Ксения в жизни трудолюбивый и способный человек, она уже давно не является личностью в чистом ее понимании. Она персонаж, она потеряла себя, став ожившей резиновой куклой. И уже никто и никогда не узнает, был там внутри целлулоидной оболочки живой человечек или нет. Трагедия маски? Возможно. Вот только маска бывает доброй, как у дяди Лени Якубовича, а бывает такая вот трагедия силикона. Силиконовые сиськи победили мысли.

Но мы отклонились от темы. Знаете, я обожаю тему религии. Просто обожаю. Да и как ее не любить, если это так занимательно: у нас же большинство людей решили, что они верят в Бога сразу после того, как в Бога поверил Президент России Владимир Владимирович Путин. Ура, мы тоже верим в Бога! Бог это круто: золотые крестики, церковные тусовки, все дела. Сходить, что ль, куда? Сказано – сделано. И выходят эти толстозадые вчерашние пионеры, как это у них всегда называлось, на линейку. Строятся в нестройные колонны и вперед, в новый пионерский дозор. Беспокоятся: «Вы не видели, мужик со свечкой не пробегал? Нет? А икон не проносили?» Крестный ход, понимаю. Пасха. Сразу после участия в такой линейке можно говорить: «Мы православные!» Или нет, торжественней: «Мы – русский народ православный!» Давно ли – лучше не спрашивать. Ответа не дождетесь.

Мой любимый православный русский человек – Михаил Ефимович Фрадков. Посмотрите как-нибудь богослужение крупным планом – все сами поймете. У них, когда на службу государевы люди приезжают, Божьи законы меняться начинают. Как-то раз Волошин не успел вовремя прийти на самый главный церковный праздник, а президент там уже был. Но президент тогда был такой, не очень значимый, а Волошин – даже очень, и потому, понятное дело, «задерживался». Так попы для Волошина все заново начали – минут на семь задержали и по новой. Ведь уважаемый человек, у него, наверное, дела были. Христос все равно простит, он же до этого прощал, да и со временем у него там наверху все нормально, а Волошину спешить надо. Но Фрадков его переплюнул. Представьте себе, картина маслом: на первом плане бегает бородатый мужик – дымовую завесу создает. Где-то чуть левее Жириновский – раздает деньги и автографы. Вокруг «простой народ» в штатском и служки – для антуража. Ну, все как обычно, православное служение. Мужики не все помнят, кто именно должен быть в косынке, то ли сами они, то ли женщины их, но на всякий случай, в кармане имеют. Что-то ведь должно быть на голове. У кого-то там. Поскольку косынки дома есть не у всех, членам правительства на всякий случай в костюмы от «Келвин Кляйн» засовывают буденовки. Они у многих еще с детства сохранились.

И вот идут, значит, они и попутно вспоминают, что на них сегодня надето: так, крест, крест, крест. Это сколько? Так. Да-да, крест, значит... Так, грудь повыше, животы в себя – православные все-таки. Пока они просто идут – все нормально, вроде бы даже в ногу получается, но как до места доходят, напряги начинаются – Фрадкова-то в детстве креститься никто не учил. Стоит он, напряженный такой, по сторонам глазеет. А тут к нему вдруг мужик в черном женском платье подходит: на голове у мужика какая-то кастрюля, на лице борода, в руке неизвестная штуковина, которая мало того, что на пращу похожа, так еще и дымится так, что издалека за бомбу можно принять. Понимает Фрадков, что могут ему эдакой штуковиной и по мордасам врезать, а значит, делать нужно что-нибудь. Поэтому он на всякий случай озирается по сторонам и видит: народ-то пригибается. Не понятно для чего: то ли чтобы кадило нюхнуть, то ли чтобы подбородок от оцерковленного свинга уберечь. От непонимания ситуации Михаил Ефимович весь напрягается, отчего на его лице располневшего Винни-Пуха появляется подобие меланхоличной улыбки ослика Иа. И делает он судорожное движение правой рукой вверх, очевидно, защищая свой чиновничий лоб. Поставив тем самым первый блок, он понимает, что удар, чем черт не шутит, может прийтись и в челюсть, а поэтому делает движение той же рукой к плечу. Видя, что поп от него еще чего-то ждет, Фрадков на всякий случай совсем закрывается, уходя в пассивную защиту. Но, поняв, что бородатый противник не уходит и деваться некуда, он опять смотрит по сторонам и вдруг с облегчением замечает рядом стоящую здоровую деревяшку с изображением какого-то мужика. Облегченно льнет к ней губами. Все, отмучился!.. Я ему потом много раз говорил, что обычно, когда крестятся, крест завершают. Все-таки надо как-то вот до четвертой стороны дотянуться – люди не поймут. Будешь ходить недокрещенный...

Недавно выхожу я после какого-то мероприятия, а сзади человек такой интересный идет. Знаете, есть люди, по которым сразу видно, они нашли Бога: на теле осанка, на лице прыщи размером с лицо, в глазах все горит. Притом сразу понятно, что Бога нашли именно они и никто другой, и, что самое главное, Бог им ответил взаимностью. Сколько ни объясняй им, что, мол, граждане, родненькие, поймите: если вы каждый день просите о чем-то Господа и говорите с ним, это, наверно, набожность или искомая религиозность. Но, если вам кажется, что он вам отвечает, это уже шизофрения. И вот я иду, а за мной этот человек идет. Я ему говорю: «Превед, красавчег, чаво надобно-с!» А он говорит: «Владимир, у меня к вам один простой вопрос». – «Милости прошу», – говорю. «Верите ли вы в Бога, христианин ли вы?» – выдыхает. С жаром так. Я говорю: «Ничего себе, простой вопрос. Этот вопросик не ко мне». А он мне: «А! Стало быть, не верите». Я говорю: «Почему, верю». «Хотите, – говорит, – поговорить об этом». Что-то не очень, думаю. Не потому, что он как врач-психиатр не состоялся совсем. Просто психоанализ от сумасшедшего не мое.

Помню, веду передачу «К барьеру!». Кучу людей в массовку нагнали, в центре бегаю маленький я. Люди, говорю, внемлите: поднимите руку те, кто считает себя православными. Лес рук! Все православные. Про себя делаю поспешный вывод, что нонче православных ровно столько же, сколько надысь было комсомольцев. А как раз на дворе пост Великий. Я говорю: «Опустите, пожалуйста, руку те из вас, кто постится». Статистика: из двухсот православных постящихся образовалось человек шесть. Я говорю: «Дети мои, а вы вообще как? С верой-то?» А они: «Да мы не знаем! Мы читали, что католики это отстой, а мусульмане – наши враги. Ну и вот». А почему, говорю, католики и мусульмане это плохо? Молчат. Большинство людей не хочет отвечать на подобные вопросы. Они не допускают для себя возможности любить окружающих. Почему-то они забывают о том, что любая вера в Бога это, в первую очередь, умение и понимание. Понимание, что Господь один, и умение прощать окружающим их несовершенство – ради любви к нему. Но ведь когда у нас люди начинают верить в Бога, они параллельно начинают считать, что отныне у них есть монополия на эту веру. Только они верят, это только их. Они к Богу относятся как к любовнице. Это не значит, что они ограждают его от всех остальных. Просто они считают, что только им доступна истинность Его догматов, именно им открылся их тайный смысл. И они не спешат поделиться своим знанием. Напротив, они торопятся искать внешних врагов, чтобы уничтожить их, тем самым доказав свою веру.