Текст книги "Разрушитель божественных замыслов"

– Несите сюда ваше оружие и все, что имеет следы хаоса! – строго приказала она, и мужчины вдвое больше ее, прошедшие войны и побывавшие во множестве передряг, не посмели ослушаться. Они робко по одному подходили и нерешительно стояли перед ней. А девушка, сделав пасс рукой, давала отмашку:

– Готово. Следующий.

Через полтрика оружие, снаряжение и дроны были очищены от остатков хаоса, в них включился режим автовосстановления систем.

Мерц Кури подсел к агенту АДа. Он отдавал себе отчет в том, что ребята из административного дознания всегда действовали автономно и опыт в таких делах у них был гораздо больше, чем у простого десантника, вся деятельность которого регламентирована уставами и приказами. Правило – выполни приказ или умри – впиталось в их плоть и кровь, но дело в том, что он не получал дальнейших приказов. Что надо делать дальше? Последний приказ командира сесть на планету он выполнил. Но какие задачи нужно решать дальше? Он не знал.

– Специальный агент, – обратился он к Проксу.

– Мерц, зови меня Алеш или Грапп. Не надо вопросов, я понимаю твои трудности. Ты и твои ребята переходите в мое распоряжение. Задача остается прежней. Уничтожение базы контрабандистов и захват пленных. Для осуществления этой операции вам необходимо подготовиться. – Он на мгновение задумался. – Поэтому слушай, ди листер, приказ: оставаться на месте, ждать моего возвращения. Я скину вам базу знаний о ведении боевых действий в местных условиях. Будете готовиться. В поддержку оставляю Крому и девочку. Беречь их так, чтобы волос не упал с их головы. Это будет вашим магическим прикрытием. Я отправляюсь за амулетами для бойцов, без них идти к базе бесполезно, погибнете. И доложу в АД о том, что произошло. Это можно сделать только с верхнего или нижнего слоя. Хотя, честно тебе скажу, Мерц, твои бойцы ничего не смогут сделать в этой войне. Здесь нужен небольшой отряд спецназа. Мне еще предстоит подумать, как поступить, вы же пока готовьтесь и к такому варианту, как возвращение.

Он задумался о предстоящем пути. Куда надо двигаться, он не знал, но что-то внутри его давало подсказку: идти надо на север, и идти одному.

– Обратно буду дней через пятнадцать. – Алешу было тяжело и страшно оставлять Аврелию и Крому, но по-другому было нельзя. Он должен идти один и действовать быстро, не связанный заботой об их безопасности. Кроме того, оставить близких здесь под прикрытием бойцов спецназа было безопаснее, чем одних в Брисвиле, как он планировал раньше.

Крома внимательно прислушивалась к тому, что он говорит, и в подтверждение правильности его выбора согласно кивнула.

– Иди один и не беспокойся о нас. – Она почувствовала его тревогу, ощутила ее в его напряженной позе, спрятанных от других интонациях в голосе, но хорошо различимой ею. – Но попробуй только вернуться к своей Листи, – неожиданно для Алеша добавила она с угрозой.

Аврелия засмеялась, увидев растерянность на лице Прокса.

– Алеш, ты часто вспоминал эту Листи во сне, а бабушка… – Она осеклась. – А Крома даже хотела тебя треснуть камнем по лбу, когда ты вспоминал ее, но я не давала.

Мерц Кури, увидев остолбеневшего агента, имевшего вид нашкодившего первоклассника, еле сдерживая улыбку, отвел глаза.

– Я понял тебя, Грапп. Иди, мы позаботимся о девочках. Вернись со славой, а мы не посрамим.

Брисвиль

На портальную площадку вывалились двое. Оба в крови, один поддерживал другого, и тот другой был без сознания.

– Покиньте площадку и зарегистрируйтесь, – обратилась к ним абсолютно бесстрастно девушка-регистратор. Ее не волновал вид путешественников и их состояние, такое случалось часто, когда на них перед отправкой с другого конца совершали нападение разбойничьи банды.

С трудом стащив товарища с портальной площадки, тот, кто был на ногах, достал фиал с эликсиром и влил ему в рот. После этого они подошли к столу регистратора.

– Кто вы и откуда, рены? – равнодушно оглядывая прибывших, задала вопрос девушка.

– Я рен Шторнис, алхимик из Лигирии, а это мой компаньон рен Брондарик. Мы оба из Лигирийской империи.

– Впервые у нас? – Тон девушки не изменился и оставался таким же вежливо-равнодушным. Она делала свою работу, и ей нужно было продать путеводитель.

– Да, рена, мы хотели обосноваться здесь, но случилась беда…

– Мне неинтересны ваши истории, рены. Приобретите путеводитель, он вам поможет, и отойдите от стойки. За вами уже очередь.

Тот, кто представился Шторнисом, выложил медяк и забрал буклет – простой, напечатанный на дешевой бумаге. Подхватил напарника под руку, и они заковыляли к выходу с площади. Видно было, что ему тяжело, он, отдуваясь и морщась, не бросая товарища, тащил его, поддерживая под руку. Так, шатаясь, выписывая петли, они миновали ворота и вышли в город, заступили дорогу двум оркам, и те легко, словно это были пушинки, а не пара упитанных людей, оттолкнули их со своего пути.

Оба упали на мостовую, болезненно застонали и подползли к стене, огородившей портальную площадь. Они с негромкими жалобными всхлипами примостились рядом с нищим.

– Что, в беду попали? – спросил тот, тон его был участливый, а взгляд, которым нищий смотрел на бедняг, выражал понимание проблем таких же несчастных, как и он.

– На нас напали у портала. Стража графа Ро Шлага, мы раньше работали на него, но потом нам надоело, что всю прибыль забирал он. Мы решили втайне его покинуть и обосноваться здесь, в Брисвиле. Скопили денег. Бросили мастерскую. Но он каким-то образом узнал, и его воины поджидали нас у городского портала. Забрали все. Избили, а моему другу сломали руку. Теперь вот у нас нет ни денег, ни будущего.

Закончив свой краткий рассказ, говоривший заплакал. Его товарищ, баюкая сломанную руку, успокаивал того:

– Не надо так убиваться, Шторнис. Мы живы, а это главное. Работу найдем, пойдем помощниками к алхимикам, хотя бы за еду.

Проходящий демон поглядел на бедолаг и кинул им пять дил. Шторнис удивленно посмотрел на деньги.

– Это что? – спросил он.

– Это милостыня, – засмеялся нищий и забрал монету. – Посидите тут со мной, а вечером я отведу вас к хозяйке. Думаю, она сможет вам помочь.

Ставка

За рекой расположилось два лагеря. Один был из сторонников Худжгарха, которые стекались сюда со всей степи и из всех племен. В основном это были опытные воины и ветераны со своими старшими сыновьями. Там постоянно шли проповеди свидетелей, и в глазах этих проповедников пылал огонь фанатизма.

Они готовы были умереть за своего кумира и пойти за ним хоть в огонь, хоть в воду. Но Худжгарх исчез и никуда их не вел. Зато от его имени говорили пророки, и часто то, что говорил один, не согласовывалось с тем, что говорили другие свидетели.

Одни призывали в священный поход на отступников, на тех, кто не принял посланника Отца, и приводили в качестве доводов, что в сказаниях говорилось: «Пойдет брат на брата, и будет пролито много крови». Значит, надо идти и пустить кровь тем, кто не верит в пришествие духа мщения. Другие убеждали проливать не кровь всех своих соплеменников, которые не верят, а наказать племена, которые приветили врагов народа орков. Между ними постоянно происходили стычки и потасовки. Пока не появилась группа из десяти орков, которые жестоко и быстро навели порядок среди паствы и сказали, что надо ждать знамения и тогда, уже точно поняв волю Отца, идти в священный поход.

В другом лагере собрались вожди и шаманы, напуганные появлением нового центра силы, и их сторонники.

– Тяжелые времена пришли в степь, братья. – Перед собравшимися выступал старый шаман. – Умы соплеменников захвачены обманом и верой в ложного бога. Я не оспариваю существование «нового явления», но кто мне скажет или приведет доказательства, что это посланник Отца? То, что он орет «Худжгарх!», не говорит о том, что он им является. Может, это демон или химера, созданная лукавыми человеками. У люда нет совести и правды, – продолжал он, – все их уста хранят ложь, а сердца полны предательства. Поэтому мы ходим походом на забывших своего Творца и отринувших память об Отце. Как наказание им. Мы всегда знали, кто виновен больше, и шли набегом на них. Поэтому я спрашиваю вас, – он оглядел орков, – на кого идти походом? Кто более виновен в забвении Создателя?

Орки молчали, обдумывая его слова.

– А я вам скажу, – продолжил шаман. – Вангорцы. Они принесли зло на нашу землю, они посадили хумана по левую руку от великого хана. Это позор. Позор всем нам.

Он замолчал и уселся на свое место. В шатре раздались выкрики:

– Правильно говоришь, уважаемый Ра Курдун! Все верно мыслишь! Позор для нас!

– Подождите кричать, – остановил разгоряченных орков мураза племени трох. – Мы должны не только определиться с походом, но и выбрать нового великого хана.

Все тут же замолчали.

– Кого ты предлагаешь, мураза Дуст Кыр? – спросил его шаман, что выступал перед ним.

– Я предлагаю себя, – гордо выпрямился вождь.

– Не надо нам выскочек! – выкрикнул мураза племени муйага, его поддержали шаман и вождь техколо. В шатре снова начались гвалт и ругань, перешедшие в кулачную потасовку.

Наконец старому шаману удалось навести порядок, разозленные муразы уселись на свои места, волками посматривая друг на друга.

– Предлагаю не спорить, а выбрать того, кто устроит всех. Это может быть тот, кто будет слушать Совет вождей и исполнять его волю, – вкрадчиво подошел он к главному и внимательно оглядел притихших орков.

Все понимали, что такая фигура могла бы устроить всех. Но кто им может быть?

Выдержав паузу, шаман произнес имя:

– Им может стать Барама Обака.

Я занимался бесполезным для себя делом – планировал свои ближайшие действия на сегодняшний вечер и, может быть, на завтра. При этом хорошо понимал, как зыбки мои надежды осуществить их.

Как обычно, все мои планы накрывались медным тазом, приходилось действовать экспромтом и уповать на многослойное сознание, подсказывающее мне, как действовать в ту или иную минуту. У такого метода решения проблем был один существенный недостаток, и заключался он в том, что при этом возникали новые проблемы, вот как сейчас. И я сидел, напрягая мозги, пытаясь решить то, от чего вообще-то надо было бежать. Например, от напористой Ленеи. Добавлять еще одну розочку в тот цветник, что стихийно разросся вокруг меня, мне не просто не хотелось, мне было страшно. Как сказали бы у нас на Земле: среди роз один барбос.

Что такое ревность женщины, я знал не понаслышке, это страшнее ураганов, цунами и землетрясений, вместе взятых. Как заметил мудрый царь Соломон, имевший неосторожность стать многоженцем, «горше всего женщина». Мне об этом говорила бабушка, и вроде бы этот несчастный имел больше ста жен. Раньше я ему втайне завидовал, теперь понимаю, какие это проблемы. Одна жена – это одна проблема, а сто жен – это сто проблем.

А уж пылающая ревностью женщина это… у-у-у! А если их несколько, и все ревнивые, как Вирона? Тут вообще не о чем говорить, только спасаться.

Я был еще очень молод (телом), несовершеннолетний, и обременять себя обязательствами, как это случилось в прошлой моей жизни, не было никакого желания. Все девушки, которые теперь входили в мое окружение, были старше меня на два, а то и пять годков. Просто я стал выглядеть за этот год старше своего возраста, на лице появилась черная щетина, все чаще я хмурил брови и смотрел сурово. Да и испытания, что выпали мне, наложили свой отпечаток. Я чувствовал нечто звериное, проснувшееся во мне, оно заставляло настороженно смотреть на окружающий мир. Как будто тигр, вышедший на охоту, увидевший добычу и соперника, затаившегося перед прыжком. Но в то же время я чувствовал одиночество. При множестве людей и нелюдей, окружавших меня, я оставался один, плотно закрывшись в кокон тайны своего происхождения.

С кем я действительно мог быть полностью откровенным, так это с Шизой. Но и она часто не понимала логики моих поступков, пытаясь разобраться в загадочной русской душе и вычислить алгоритм моего поведения. А когда я разрывал шаблоны и поступал в ее понимании как сумасшедший, она надолго замыкалась в себе. Как это было после спасения от жертвоприношения богине.

А я не мог ей объяснить, что логики-то и нет вовсе, а есть простое понимание, необходимая потребность поступить так, а не иначе, позыв души, что надо так, и никак по-другому. Я поступаю не по расчету или полезности, а по зову широкой русской души, или большого сердца, если хотите. В этом и кроется вся отгадка русского характера. Он может наплевать и пройти мимо, а может отдать жизнь за незнакомого ему человека. И какая тут логика? Ее просто нет.

Мои мысли перескочили на хитроумного хана, который вытащил меня на поверхность, на всеобщее обозрение: вот полюбуйтесь, хуман сидит слева от меня. Этот клыкастый интриган перевел внимание всех – и посольских, и эльфаров из леса, и орков-противников – на мою персону, сам остался в тени. Теперь он может плести свои сети тихо и незаметно, а я стал громоотводом. Вот и планируй тут. Кто бы мог предположить, что он, увидев меня слева, так быстро просчитает ситуацию и воспользуется ею. Я вздохнул, так как мысли скакали, как зайцы, с одного на другое, не желая остановиться.

Опять же небесная невеста, пожелавшая пойти откупом. Ей-то что нужно от бледной пиявки в моем лице?

Мысли, сделав круг, вернулись к своему началу.

У меня была, конечно, идея свести их с сыном правой руки, осталось только найти его, познакомиться и направить парня на путь истинный. Тебя спасли – женись. И не к месту вспомнил Люськину мать. «Испортил девку – женись», – сказала она мне.

Мои думки были прерваны шумом. У входа в шатер кто-то здорово ругался, угрожал и пытался пробиться ко мне, но стража – молодцы, стояли как скала. Об их твердость разбивались волны крика и угроз убить всех к Худжгарху. Не помогли даже намеки пойти и пожаловаться отцу.

– Что там за отец такой, – хмыкнул я, – первый секретарь горкома, что ли? – И полез из шатра посмотреть на дебошира.

Перед воинами, стоящими с невозмутимостью египетского сфинкса, прыгал и махал руками молодой орк, может быть, немного постарше, чем я.

Увидев меня, с любопытством его рассматривающего, вернее увидев мою голову, он, брызжа слюной, заорал:

– Выходи на поединок, жалкий хуман!

– Я не жалкий, – ответил я, подумал и добавил: – Просто я поближе к людя́м, чем остальные. Добился большего, чем другие, вот мне и завидуют. Ты не верь клеветникам.

Я говорил рассудительно и вдумчиво, но на самом деле даже не думал, о чем говорю. Больше слов, больше тумана, меньше смысла. Слова сами перли из меня, вынося заодно мусор раздражения и неудовлетворенности самим собой.

– Поэтому моя простота и любовь к простому народу таким папенькиным сынкам, как ты, кажется недосягаемой в своем величии и принимается ошибочно за слабость. Но обычно за оскорбление я даю в морду. Не убиваю. А с глубоким пониманием несовершенства природы разумных даю возможность глупому стать умнее. Так сказать, преподаю жизненно важный урок для достижения понимания истины. – Произнеся этот спич и налюбовавшись на выражение морды паренька, который, пытаясь уразуметь сказанное, свел глаза к переносице и так застыл столбом, спросил его: – Ты кто?

– Я Тржын Карам, сын Быр Карама, – проморгавшись и отойдя от впечатления, произведенного моим неожиданным красноречием, ответил орк и гордо, с важностью подбоченился.

Я смотрел на парня и находил в нем схожесть с отцом, но пока только внешне. Хотелось бы, чтобы он унаследовал от отца его ум. Иначе мой план не сработает и придется придумывать новый.

– Значит, ты всего лишь сын правой руки великого хана, – вылезая из шатра полностью, медленно и по-взрослому вдумчиво проговорил я.

Автоматически приходилось действовать на контрасте. Он подпрыгивал от нетерпения, весь был как взъерошенный кот, дергаясь, не находя себе покоя при виде соперника. Только что спину не выгибал и не держал трубой хвост, а так сходство поразительное.

Я, наоборот, как умудренный жизнью старец, отвечать не торопился и говорил медленно, как бы рассуждая, спокойно, без эмоциональной окраски, даже несколько снисходительно.

– И ты пришел ругаться со мной, с левой рукой хана? Я правильно тебя понял, Тржын сын Карама?

Мой взгляд мог пронзить его насквозь, столь выразительно он показывал степень понимания мною его глупости. Статуи у входа не выдержали и фыркнули.

– Молодцы! – сказал я и в качестве поощрения за хорошую службу дал каждому по золотой короне и фиалу с зельем. Указывая на флаконы, добавил: – Даже если вам отрежут мужской символ вашей доблести, выпейте это зелье, и он снова отрастет.

Воины мгновенно спрятали золото и флаконы. А Тржын, пришедший в себя от моей отповеди, недоверчиво скривился.

– Если не верите, – обратился я к оркам, – можно проверить вон на нем. – И показал пальцем на сына правой руки. Тот в страхе отшатнулся и со слезами в голосе прокричал:

– Ты прячешься за свое положение! Трус!

Вот это ему не надо было говорить. Назвать орка трусом – это вызвать того на смертельный поединок. С другой стороны, я не орк и мне можно действовать по-другому. Я молча осмотрел противника с ног до головы, почесал задумчиво щеку. Все ждали моего ответа. Охрана с нескрываемым интересом, Тржын с вызовом.

– Давай сделаем так, – абсолютно спокойно сказал я. – Если я набью тебе морду, то эти гвардейцы отрежут тебе твое достоинство, если ты мне набьешь морду, они отрежут его мне. Главное, чтоб избитый был без сознания, заодно проверим эликсир. Сработает он или нет. Также выясним, кто из нас трус.

Я-то был спокоен, а мой визави побледнел и часто заморгал. А дальше он сказал правильную фразу, и я понял, что мой план может сработать.

– Вообще-то я не драться пришел, а выяснить кое-что. И это… я приношу извинения. Погорячился. Дам откуп, – потупился он.

Это хорошо, подумал я, парень не дурак. Только вспыльчивый.

– А у меня вообще-то есть все, что нужно, и даже лишнее, и я готов с тобой это обсудить, – удовлетворенно ответил я в его манере. – Заходи. – И мотнул головой, указывая на шатер. Пропустил парня и зашел следом.

Твою дивизию, я совсем забыл о демоне, который лежал связанный на полу. Демон испуганно смотрел на нас, а молодой орк вытаращился на демона.

– Это кто? – наконец смог он выдавить из себя пару слов.

– Это мой ужин, – спокойно ответил я, – не обращай внимания.

Тот постоял, потоптался и вновь с трудом выдавил:

– Я, пожалуй, пойду, зайду попозже. – Было видно, что он полностью сбит с толку и уже не понимает, что происходит. Хуман стал левой рукой хана орков, в шатре у него съедобный демон. Тут кого хочешь попрет, не только молодого малоопытного орка.

– Подожди, – остановил его я. – У меня к тебе разговор есть.

Сын правой руки, не спуская глаз с демона, уселся на подушки, но, видимо, слушать меня не собирался, весь поглощенный созерцанием демона. А тот, услышав, что приготовлен к ужину, стал извиваться ужом.

Я похлопал парня по плечу:

– Хочу поговорить с тобой о Ленее.

Услышав имя девушки, тот мгновенно повернулся и налитыми кровью глазами уставился на меня.

– Ты ее любишь? – одновременно спросили мы друг друга.

«Да» и «нет» снова прозвучали одновременно. Да – сказал он, нет – сказал я.

Тржын радостно показал свои клыки, изобразив орочью улыбку, больше похожую на оскал кабана и волка одновременно.

– Я перед ней в долгу, – пояснил он. – Ленея спасла меня от плена.

– Ты хочешь на ней жениться? – спросил я. В моей душе стало наступать успокоение. Значит, я верно подметил, что спасенный парень будет по гроб жизни благодарен своей спасительнице.

Но, к моему удивлению, он помрачнел. Больше не обращая внимания на демона, насупив брови посмотрел на меня.

– Небесная невеста принадлежит тому, кого выберет Отец орков, – сказал он и со злостью врезал себе по колену кулаком. – Я буду сражаться за нее!

– Э-э-э, друг, не надо сражаться, я на Ленею никаких прав не предъявляю, я понимаю, что ты ей должен, и, как правильный мужик, должен жениться на девушке. Совет вам да любовь.

– Человек, ты не понял. Ленея приз, и ее получит тот, кто победит на состязании лучших воинов. За нее будут сражаться десятки бойцов, – снова почти со слезами в голосе проговорил сын Карама.

Что же он такой впечатлительный-то!

– Не понял, Тржын, поясни, что значит приз? – Я тоже был обескуражен поворотом событий. Весь мой план сосватать Ленею угодил коту под хвост.

– Когда рождаются смески и у них обнаруживается дар, как у Ленеи, девушку с детства готовят стать шаманкой. Других девушек шаманками не готовят, – пояснил он, увидев мой взгляд и расценив его по-своему. – Проводят обряд и определяют в небесные невесты. Считается, что раз у смески проявился дар, то это благоволение нашего Отца к ней. Ее окружают почетом и уважением. В год ее совершеннолетия на общем совете девушку определяют в качестве приза самому лучшему молодому воину.

– А сколько сейчас лет невесте? – перебил я его.

– Шестнадцать исполнилось. Так вот, отбираются в предварительных схватках тридцать бойцов, вот они сражаются за нее. Победителю достается небесная невеста и совершается воля Отца. Если бы ты забрал Ленею в качестве откупа, то она перестала бы быть призом, а я не смог бы за нее сражаться.

– А что, право откупа сильнее традиций? – Я что-то до конца не понимал их запутанные обычаи. Вот так можно подарить девушку и избавить ее от участи приза? Странно!

– Если девушку отдают в качестве откупа за свою жизнь, то считается, что воля Отца совершилась. Ее дед выкупал за нее свою жизнь. Мне так Ленея рассказала.

Я сидел как пыльным мешком прибитый. Так, выходит, Ленея просто хотела избежать участи приза, а я, не зная их обычаев, отказался от нее. Теперь понятна ее злость, она, можно сказать, была в шаге от свободы, которая ей так удачно подвернулась. Но не срослось. Все получилось в лучших традициях нашей огромной страны и ее жителей. Хотел как лучше, а получилось как всегда.

Орк ушел нацеленный на победу, а мне оставалось надеяться, что у него все получится. Но тут вмешался демон, до этого лежавший молча.

– У этого дурня ничего не выйдет, – неожиданно сказал он, чем вызвал мое искреннее удивление и взгляд, направленный на него, в котором можно было открыто прочитать сотни «почему».

– Он много о себе мечтает, – продолжил связанный демон. – В племенах много молодых воинов гораздо сильнее его.

Я подошел к осмелевшему демону, которого, казалось, больше не смущало положение пленника, он смешно потряс козлиной бороденкой и маленькими бусинками глаз посмотрел на меня.

– Рив, я могу быть полезен.

Такое положение дел, когда демон предлагал свои услуги, для меня было чем-то новым. Они обычно или пытались меня убить, или, когда этого сделать не удавалось, ударялись в бега. Этот бес поступил по-другому. И мне стало забавно.

– Интересное предложение, – ответил я. – И чем же? Сам полезешь в печь и зажаришься до румяной корочки?

Демон недовольно скорчил свою рожу.

– Я знаю обычаи орков, а ты нет, я могу стать твоим советником. На время. А ты потом отпустишь меня, когда справишься со всеми делами здесь, в стойбище. Мне хорошо известно положение дел в племенах, кто что хочет получить, кто кому враг, а кто друг, слабости вождей и шаманов. Как поймать их на крючок и прижать так, чтобы даже не пикнули и стали преданно служить, я знаю лучше всех, – похвастался он. – Кроме того, я помогу тебе с шаманкой. Ты же не хочешь, чтобы она досталась кровным врагам, но именно так и будет. Ты знаешь, какие мучения ей уготовлены? О-о-о… – Он закатил глаза, показывая глубину неприятностей, грозивших Ленее.

Мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы не попасться на его удочку, которую он закинул, возбуждая мое любопытство. Поэтому я не стал интересоваться, откуда у него такая осведомленность, а ответил с большим сомнением в его честности:

– Меня бабушка учила, что с чертями договариваться нельзя, вы все лжецы и обманщики. Наврете с три короба и поминай вас как звали. Не верю я тебе, черт.

– Я не черт, черти – хранители Сердца Хаоса, а я бес-прислужник, демон изменчивости. Моя задача – охранять врата и путь в преисподнюю. Но теперь я служу Кураме.

– А тут, у орков, ты что делаешь, да еще в обличье эльфара?

– Я тебе уже ответил, но ты, верно, не очень внимателен, рив. Я служу Кураме и выполняю его волю, а конкретно – соблазняю смертных стать последователями моего господина. А что до обличья эльфара, то я могу стать кем угодно, хоть орком, хоть варгом, я же демон изменчивости.

Он так спокойно и откровенно рассуждал о своей службе на поприще подрывной деятельности, что я диву давался. С чего бы это?

– И где теперь твой Курама? – Мне захотелось расспросить, кто же такой этот невидимый противник Рока, с посланцами которого я постоянно веду бой, стараясь разрушить их планы. У меня сложилось впечатление, что они везде, во всех расах разумных, во всех социальных слоях. Как метастазы, проникшие в ослабленную болезнью плоть и разъедающие ее медленно, но неуклонно.

– Курама спит, потеряв свое тело. Он переоценил свои силы и решил воспользоваться силой преисподней. Но он восстанавливается, и, поверь, скоро он явится во всем блеске своей славы, все, кто оставался ему предан, получат большую награду. Вот ты хочешь иметь богатство? Власть? Силу? Много женщин и рабов? – Он стал говорить возбужденно, проглатывая в спешке окончания слов, пытаясь донести до меня, какую великую в его понимании награду можно получить от службы его хозяину.

– Не хочу! – кратко ответил я. – Мне становится скучно, когда я тебя слушаю. Пока ты не предложил мне ничего ценного за свою свободу. Мне безразличны интриги орков. Я на них плевать хотел. Засунь свои знания себе знаешь куда? – Я с усмешкой смотрел на демона. – Да и то, что случится с шаманкой, меня мало волнует. Хочешь получить свободу – называй всех своих собратьев, где, кто под чужими личинами живет. В Вангоре, в Вечном лесу, в империи. Явки, пароли, какие у них задачи.

Демон насупился.

– Я этого сказать не могу, у меня язык заколдован.

– Врешь ты все, – не поверил ему я.

Но тот молчал.

– Не хочешь говорить, не надо, узнаю по-другому.

По шву распорол его одежду, так как уже знал, разрезать ее или порвать практически невозможно. Потом стал готовиться к ритуалу кровной связи. Что из этого получится, я не знал, но решил поэкспериментировать. Кровь, она и есть кровь, что у меня, что у него – красная.

Демон изменчивости забеспокоился.

– Рив, ты что хочешь сделать? Это же магия крови. – Он перешел на драматический шепот. – Она же под запретом!

– У нас есть поговорка, – ответил ему я, – с волками жить – по-волчьи выть. У меня схожая с вашей, демонов, жизненная позиция – для достижения цели все средства хороши. Разница лишь в том, что цели у нас разные, вы сеете зло и смерть. Я смертью очищаю от вас землю, чтобы она продолжала жить дальше.

– Рив, ты же понимаешь, что людишки и все смертные просто никчемный мусор. Мы не сеем смерть и зло, мы забираем свое – гнилые продажные душонки и очищаем землю от них. Да, мы сеем соблазны, но так отбираем ненужных и слабых. Их души становятся топливом для Сердца Хаоса, а Сердце дает жизнь всему. Такова воля нашего Создателя – Отца всех живущих.

Он говорил убедительно, и я чуть было ему не поверил. Меня остановила Шиза:

– Он врет!

– Твой отец – отец лжи, и его волю вы выполняете, не волю Творца, – вспомнил я поучения бабушки. А потом уже, не слушая его, провел ритуал подчинения из магии крови.

Демон закатил глаза и стал пускать пузыри, вроде бы вот-вот умрет.

– Притворяется, – сообщила Шиза.

Я стал развязывать завязку на штанах и делал вид, что хочу на демона помочиться. Демон, играющий спектакль одного актера под названием «Вот сейчас я умру», как-то сразу ожил.

– Не надо на меня мочиться, – сказал он. – Я должен был попробовать тебя обмануть или соблазнить. Теперь понимаю, что не получилось. Ты крепкий орешек с сильной волей. Давай сделаем так: я буду тебе служить, а когда ты захочешь, то меня отпустишь.

Я с сомнением посмотрел на него:

– Не понимаю, чем ты можешь быть полезен?

– Вечером на совете ты это узнаешь. Развяжи меня, можешь оставить только ошейник, он не дает ослушаться тебя. А чтобы ты не сомневался, задавай свои вопросы, отвечу честно, – сказал он.

Скрав

Алеш шел строго с юга на север, туда его вела сила интуиции, отметавшая всякие сомнения и посторонние мысли, мешающие ему в пути. Шел он обычным полевым маршем, две сотни парных шагов бегом, сотня парных шагов шагом. Он так двигался без остановки уже несколько часов. Местность была пустынной, без растительности и признаков живых существ. Но чем дальше он удалялся от стоянки десантников, тем сильнее изменялся ландшафт. Холмы исчезли, стали появляться наезженные дороги, и было видно, что эта местность обжита. К вечеру показался поселок или маленький городок, обнесенный невысокой каменной стеной. У ворот сидел страж. Он глянул на Прокса и равнодушно отвернулся.

– Тут есть постоялый двор? – спросил у него Алеш и для лучшего понимания вопроса кинул стражнику серебряк.

– Проходи прямо, увидишь длинный дом, это и есть постоялый двор. – Стражник ловко на лету подхватил монету, попробовал на зуб и потерял к Проксу всякий интерес.

Постоялый двор он обнаружил сразу, не пройдя и полквартала. Все домики были сложены из грубо обработанных камней и покрыты глиняной черепицей. Все было серым и однообразным. Его провожала стайка ребятишек – вперемешку демонят и человеческих детей, – с интересом рассматривая хумана, но держась на почтительном расстоянии, не приближаясь к нему. Какой-то агрессии с их стороны он не чувствовал.

В небольшом зале постоялого двора сидели за столами приезжие и местные жители. Демоны, дворфы и даже люди. Местных можно было узнать по однообразной и тоже серой одежде. Весь поселок был пропитан этой серостью, и казалось, что и воздух тут тоже серый и пропыленный.

За стойкой сидел хозяин дворф и внимательно смотрел на нового посетителя. Дождавшись, когда тот подойдет, вежливо спросил:

– Что угодно вашей милости?

Взгляды сидевших за столами тоже были прикованы к вошедшему.

Чувствуя на себе такое внимание, Прокс был насторожен. Страха не было, была сосредоточенность и собранность. Он оглядел внимательно зал, запоминая расположение каждого, оценил степень угрозы и расслабился. Его боялись. Боялись все.

– Мне нужна информация, еда и постель, – сказал он, обернувшись к дворфу.

– За постель пять серебряков на круг, еда за отдельную плату. Информация тоже.

Алеш выложил золотой, который тут же исчез с прилавка.

– Я знаю, что вам нужно, – сразу сказал хозяин. – Вы пришли с юга и вышли из лабиринта, став скравом. Хотя до вас я хуманов не видел, были одни только демоны. Этот поселок основан скравами, и они тут хозяева. Вам предстоит доказать свое право в поединках. Так что будьте готовы к этому. Дальше на юг будет портал, он ведет прямо в Брисвиль, но, используя камень скрава, можно отправиться порталом в любое место, где вы уже были, надо только пожелать. Еще вы можете купить здесь дом и вступить после испытания в Гильдию героев. Тогда вам будут давать высокооплачиваемые заказы. Десять процентов забирает гильдия. Вот в общем-то и вся информация. – Проговорив все это скороговоркой, дворф перешел к другой теме: – Что будете заказывать из еды? Есть мясо, овощи, супы, вино. – Дворф вежливо посмотрел на Алеша.