Текст книги "По лезвию ножа"

Глава 2

Закрытый сектор. Град на горе. Космос Закрытого сектора. Планета Сивилла. Снежные горы

Рохля, который был моим адъютантом, когда мы проходили «лабиринт хранителей», был хоть и самым глупым, но послушным. Хотя определение «глупый» для сынов творца не подходило. Они не были глупыми, в том смысле, как понимаем мы, люди. Они были гораздо умнее, сообразительнее, и могущественнее любого из смертных. Но та слабость, которую они питали к единоличному могуществу, та жажда обрести это могущество и стать самым, самым главным из хранителей, делала их очень слабыми. Будучи существами сверхъестественными и ощущая это всем своим естеством, они жили горькой завистью к своему Творцу. Он-то ушел, а они остались. И в их воспаленном фантазиями сознании, жило понимание, что освободилось место старшего, и его можно занять. И начали они борьбу за власть еще по пути к выходу из «лабиринта». Предавали, топили друг друга и становились жертвой огромной паучихи. Лишь Рок, как самый скрытный, уступчивый и тихий, кого не принимали в расчет, сумел подговорить Кураму и Беоту и вместе они первыми прошли путь, который был испытанием на пригодность к служению.

Рохля на мой взгляд был самый кичливый, самый наглый и самый трусливый из хранителей. Он исподлобья смотрел на меня и в его глазах попеременно чередовались, сменяя друг друга, ненависть и страх. Я даже до конца не понимал, как с ним работать. Чтобы он не натворил бед, его нужно было контролировать и сдерживать, как коня уздой и такая «уздечка» у меня была. Звали ее Мата. Служанка Лии, которую убила Рабе и дух которой я поселил на своей горе, дав ей новое тело.

– Мата! – позвал я и девушка тут же появилась рядом. – Присядь за стол, – распорядился я. – Нам надо поговорить.

Я сел первым и подождал пока усядутся эти двое. Рохля сидел насупленным, Мата с очень серьезным лицом.

– Слушайте меня внимательно! – проговорил я и стал детально излагать свой план перехвата управления дворфами. План был простой и потому на мой взгляд надежный. Дворфам был нужен мессия, который поведет их … Скажем так – к лучшей жизни. Им стал Рохля. Чтобы в него поверили, я подготовил проповедника Бурвидуса. Ничего нового я не придумывал. Взял за основу историю Земли и методы, которые работали. Как к Авраму во сне явился бог. Так и к Бурвидусу явится… Мата под видом Беоты. Как Моисей был возведен богом на гору и там получил скрижали, так и Бурвидус будет возведен на мою гору, где встретится с «Богиней» и ее Братом и получит благословение на служение.

Когда мы все обсудили и роли были распределены, я отправился за Бурвидусом. Перенес спящего на гору и удалился во дворец.

– Бурвидус, который видел своего милорда «в деле», когда они были еще пленниками демонов, боялся Ирридара до икоты. Он не обманывался его юношеской внешностью и знал, на что способен этот человек. Этот юноша с красивым загорелым лицом не щадил врагов и мог проливать кровь реками. Когда его любимая розочка Лия выдала своего жениха графу, кровь в жилах Бурвидуса словно заморозилась. Его объял смертный холод и приняв напиток как яд, он впал в забытье. Дворф понимал, какой вред он нанес графу и не ждал для себя ничего хорошего.

Проснулся Бурвидус от нежного прикосновения к щеке. Так нежно и любовно трогала его только Лия. Не открывая глаз дворф безмятежно улыбнулся. Ему стало приятно и хорошо. Он снова рядом со своей ненаглядной птичкой.

– Чего это он как дурень улыбается? – услышал он мужской, резкий и грубоватый голос. Его потрепали по щеке. И нежный голос произнес:

– Бурвидус, проснись.

Дворф помимо воли открыл глаза и удивленно уставился на чернокожую женщину в роскошном наряде.

– Чего разлегся? Вставай! – поторопил его тот же мужской голос. Бурвидус перевел взгляд в право и увидел мужчину невысокого, худощавого и очень красивого. Мужчина был дворфом, только очень высоким. Взгляд был несколько пренебрежительным, но Бурвидус не обратил на это внимания. Он сел и огляделся. Повсюду были клумбы с цветами, бассейн с цветной водой, из которого на него облокотившись на стенки, глядела рыба похожая на человека. Его окружал прекрасный вид балкона из белого мрамора.

– Где я? Кто вы? – слабым голосом спросил он.

– Ты в жилище богов, – отозвалась женщина. Бурвидус, как наблюдательный дворф, уловил в ней что-то знакомое. Но что? Понять этого он не мог. Где – то он видел эту госпожу или женщину на нее похожую.

«Может она оттуда, откуда и госпожа Чернушка?» – подумал он. Но времени поразмышлять ему не дали.

– Слушай меня, Бурвидус! – строгим голосом проговорила черная госпожа. – Я Беота, богиня моего народа дзирдов. Я спасла вас от тварей и помогла найти новую родину. Но вы в своей гордости забыли Творца. Поклоняетесь мне, но я не принимаю вас. Вернитесь к своим истокам и вспомните о Творце всего сущего. Я посылаю тебя к твоим соплеменникам проповедником, чтобы ты вернул их сердца Творцу. Вот мой брат и сын Творца. Чернокожая красавица показала изящной ручкой на высокого дворфа. – Чтите его и через него чтите Творца…

– Меня к соплеменникам?… проповедником? Но как? Я же… Я же простой дворф. Я не могу!

– Сможешь, Бурвидус….

– Я не могу… У меня язык нечистый…

– Я его тебе очищу! – нашлась преображенная мной Мата. Я видел, что ее это представление забавляло. Раньше она была простой служанкой, а теперь стала спутницей самого хранителя. Она приподняла подол платья и протянула Бурвидусу туфельку с усыпанную драгоценными камнями. – Целуй! – приказала она и дворф упал на колени. Пополз к ее ногам, приложился к ножке и поднял взгляд, полный благоговения, на женщину. Рохля лишь скривился.

Всю нашу театральную постановку чуть не сорвали три обалдуя. Первым на балкон выскочил Рострум, сияя орденами и синей остроконечной шляпой в золотых звездах, он стремительно от кого-то убегал. Догадаться от кого было нетрудно. За его спиной послышался разбойничий свист и и крики:

– Стой, змееглазый!..

Рострум добежал до Рохли и удивленно замер. Рассматривая троицу, он хотел что-то спросить, но следом на балкон ворвались Мастер и Мессир. Они преследовали своего командира с видимым желание с ним расправиться. Это было видно по тому, что в руках они держали ножи.

– Идиоты! – подумал я. – Но нужные. И таких нет ни у кого.

Первой сообразила Мата. Она загремела на всю гору.

– А ну стоять! Твари! Душу выну и на кол посажу! Троица замерла, а из глаз Рострума вылезли змеи и застыли. Затем выскочили из глазниц и пустились наутек. Я высунулся и показал обалдуям кулак. Меня тоже увидели и рухнув на колени затянули…

– Славься град на горе!..

«Ну как всегда… подумалось мне.

Их пение подхватили жители города и Мата. Даже змеи остановились и стали дирижировать телами в такт пению. По-видимому, это стало последней каплей для сознания Бурвидуса. Он зарыл глаза и рухнул ничком на пол.

– Слабак! – презрительно произнес Рохля и перешагнул через своего первого последователя. Но это было уже неважно. На горе родился первый пророк дворфов.

Я подхватил тело, коней и вернулся к Ганге.

Наш обоз был окружен вооруженными снежными эльфарами и Гради-ил вел переговоры с кем-то из знати.

– Я понимаю, лер, что выслужите графу. Но главе нашего дома поступила жалоба от дворфа Шавинуса. Он хозяин местного постоялого двора и заявляет, что его животные взбесились после вашего ухода. Они разнесли стойла и конюхи боятся к ним подходить. Он считает это намеренным вредительством и наведенным колдовством.

– Дворф может считать что угодно, даже то, что его мама родной дядя. – сказал я подходя к спорящим.

– Что? – удивленно переспросил эльфар. Мама это дядя? В каком смысле?

– В том смысле, уважаемый лер, что какие доказательства нашей вины предъявил дворф?

– Он сказал, что вы навели колдовство.

– А почему мы? – спросил я.

– А кто? – в ответ спросил эльфар.

– Может это вы или боги, или это судьба. – ответил я. Вы же не верите в богов?

– Э-ээ не верю, но причем тут я и судьба?

– Я также могу задать вопрос, причем тут мы. Он не разрешил принцессе орков и моей невесте жить в доме, и мы ушли. Потом у него взбесились лошади. Может они посчитали, что хозяин козел и не прав.

– Кто считает? – Эльфар был совсем сбит столку.

– Ну кто там у него взбесился? Коровы, лошади, козы…

– Коровы! Лошади! Вы шутите?

– Мне не до шуток, лер. Сначала нас не хотели пускать на границе. Потом какой-то мелкий прыщ не захотел пускать нас переночевать в дом. Я начинаю злиться, а когда я злюсь, я убиваю противников. Если у дворфа есть ко мне претензии, пусть выйдет на суд справедливости… или проваливает к демонам. Вы хорошо поняли, что я сказал?

– Да, конечно, господин граф…

– Не надо никого убивать милорд, – раздался голос у меня за спиной. Я обернулся и увидел Бурвидуса. Тот стоял опираясь на кривую палку. Смотрел спокойно и уверенно.

– Ему-то что надо? – подумал я. – Только что спал.

– Где этот заблудший брат и его взбесившиеся кони? Я успокою их. – вполне серьезно произнес Бурвидус.

Надо признаться, что я не представлял, как начнется служение дворфа в качестве пророка. И вот этот новоявленный служитель культа Рохли, брата Беоты, уверено пошел вперед, как будто ничего сложного в успокоении животных, для него не было. Я замолчал, ожидая продолжения.

Из – за спины эльфаров с опаской выглядывал хозяин постоялого двора.

– Шавинус, старый скряга, – продолжил Бурвидус. Ты забыл свои истоки, забыл про творца и получил наказание. Разве можно быть таким жадным и спесивым? Что сделало с тобой золото?

– Кто тут осмелился разевать на меня рот и учить жизни? – Шавинус не выдержал и вышел вперед. Какая-то шавка в услужении у человека?

Два дворфа остановились друг против друга.

– У тебя грязные мысли, Шавинус. И ты мараешь всех подряд своим ртом. Отныне ты не сможешь произнести ни слова, пока не раскаешься. А начнешь говорить хулу, будешь лаять.

– Кто лаять? Я? Гав! Гав… Шавинус прикрыл рот ладонью. Глаза его выпучились и, казалось, сейчас выпрыгнут из глазниц. Лицо покраснело и он неожиданно разразился рычанием:

– Рррры… гав, гав. Рррры.

– Вот так, Сын Творца и Брат богини, Рохля наказывает дворфов с нечистыми помыслами. – произнес Бурвидус.

Я захотел высказаться, но прикусил язык. Неожиданно для меня дворф приступил к своему служению. Да так лихо, что мне оставалось лишь почесать затылок. А дворф опираясь на палку(где только успел подобрать?), направился к постоялому двору.

Подошла Ганга.

– Ущипни меня, – попросила она.

– Зачем?

– Это же Бурвидус! Может я сплю? Или это его двойник? – ответила она.

– Это в самом деле наш болтун, – кивнул я. – Только его избрали быть пророком у дворфов.

– Кто избрал? – не поняла моя невеста и с удивлением посмотрела на меня.

Я лишь пожал плечами.

– Думаю боги. Кто же еще.

– Боги? Чьи боги?

– Наверное боги дворфов. Брат и сестра. Он так их обозвал.

Шавинус замолчал и стал пятится, а Бурвидус прошел к постоялому двору и открыл калитку. К стенам жались слуги, а по двору носились кони, козы и коровы. Мыча, блея, они крушили все, до чего могли дотянуться.

«Еще бы! – подумал я, – загони духа в животное и он сойдет с ума от такой участи. – молодец, Ганга, постаралась!»

Бурвидус махнул рукой и прикрикнул.

– А ну, успокоились.

И о чудо! Животные стали останавливаться.

– Идите на свои места! – приказал дворф и животные медленно побрели на хоз двор.

– Он изгнал моих духов! – прошептала пораженная Ганга. Но была поражена не только она, но и все кто это видел.

К Бурвидусу подошла женщина – дворфа с изможденным лицом.

– Господин! – Обратилась она к нему. – Вы явили чудо. Может поможете старой женщине? – она согнувшись заискивающе снизу вверх поглядела ему в лицо. Уже неделю маюсь животом. Ничего не помогает, а денег на эликсиры у меня нет…

Бурвидус, словно дед мороз, по – доброму, улыбнулся из – под окладистой бороды.

– Не называй меня господином, сестра. Я не накопил богатства и не стал вельможей. Все, что имею даю тебе. – Он положил руку ей на голову и погладил, – иди сестра и больше не греши. Не оскорбляй никого, прощаются тебе твои грехи.

Женщина замерла и вдруг лицо ее зелено-серое до этого, порозовело. И она разогнулась.

– Я не чувствую боли и позывов, – удивленно и радостно произнесла она. Я здорова! – и тут же припала губами к руке Бурвидуса.

Ганга подозрительно посмотрела на меня. Эльфар командующий стражей махнул рукой.

– Пусть дворфы сами разбираются, – произнес он и пошел прочь.

– Не поверю, что здесь обошлось без тебя. – прошипела Ганга.

– Да с чего ты это взяла?

– А с того, что эти чудеса в твоем духе. То пописаешь и плотина рушится, то болтун Бурвидус, который должен прятаться в замке, вдруг, объявляется тут. А что, если его дворфы камнями побьют. Что ты скажешь Лии? А, что? – Она смотрела на меня как прокурор Вышинский, на пленных немцев на Нюрнбергском процессе. В ее глазах читался приговор, – к высшей мере, не меньше.

– Ну так иди и останови его, – отмахнулся я. – Я с богами спорить не собираюсь.

А Бурвидус собрал вокруг себя с десяток дворфов и проповедовал.

– Беда богатым и алчным. Закрыты их глаза к милости, очерствели души. Нажива и золото вот их боги. Не становитесь подобным им и тогда благословение Творца через Сына будет ваше…

– Что он несет? – возмутилась Ганга и решительно направилась к Бурвидусу. Я не мешал. Интересно же. Что сейчас будет?

– Бурвидус, остановись! – негромко, но твердо проговорила орчанка. – Ты понимаешь, что можешь пострадать за свои речи?

Дворф посмотрел на мою невесту безмятежным взглядом.

– Госпожа Ганга, – смиренно, но твердо произнес он. – Не вы меня послали, не вам меня останавливать. Я видел пославшую меня и говорил с ней Она подобна антрациту, а красота ее затмевает свет Светила. Она очистила мои уста и сказала – иди Бурвидус к заблудшим братьями своим и приведи их к Творцу. Сын творца будет направлять тебя, не бойся… И я пошел.

В словах дворфа почувствовалась непреодолимая сила и Ганга замерла на пол – пути.

Дворф широко раскинул руки, в одной из которых была палка, приподнял их вверх и воскликнул – Я был вознесен на небеса и видел место, где обитают боги… Белокаменный город на горе и сказочно-красивый дворец.

При этих словах Ганга обернулась и посмотрела на меня, я же засвистел и отвернулся, словно это меня не касалось. Ганга оставила Бурвидуса и подошла ко мне.

– Сказочно-красивый город, значит, – произнесла она. – Белокаменный. Если что с ним случится, так и знай. Я оторву твое бессмертное яйцо. А лучше два.

У нее было такое лицо, что я поверил.

– Ты и Чернушку к этому делу пристроил.

– Да никого я не пристраивал, приедешь сама ее спросишь. – отозвался я и невинным взглядом посмотрел в красивое, разрумянившееся лицо орчанки.

– Не сомневайся, спрошу! – отрезала она. – Интриган.

– Хватит ругаться по пустякам, – ответил я на ее угрозу. – Садись на коня и поехали. Дальше путь не близкий, а дорога сложная.

– А кони откуда? Они же в нашей конюшне стояли.

– Знаешь, чего я не пойму? – спросил я. – Вот зачем ты забиваешь свою голову ненужными вопросами, почему и откуда? Разве это так важно?

– Важно то, что ты от меня имеешь секреты, а я твоя невеста и ношу под сердцем твоего ребенка. Разве это непонятно?

Есть вещи, которые тебе не стоит знать, ради твоей безопасности и безопасности ребенка, которого ты носишь под сердцем.

– Я могла бы тебе помочь…

– Когда эта помощь понадобится, я ее попрошу.

– От тебя дождешься. Ты снова куда-нибудь умчишься, кого-то спасать или решать чьи-то проблемы. Знаю я тебя.

Ганга кинула долгий взгляд на Бурвидуса и отвернувшись пошла к повозке.

– На коне поезжай! – крикнул я ей вслед.

Дорога шла по горному серпантину на следующий перевал. Выехали поздно, когда местное светило уже стояло высоко. Чистое синее небо. Медленно парящие в вышине орлы и сверкающие белоснежные шапки гор. Склоны поросшие зелеными лесами и бурная речка внизу напоминали мне Домбай, где мы однажды отдыхали всей семьей и конечно же с Маргаритой Павловной.

Иногда я вспоминаю семью. Вовку – сына, Люську – жену. И скучаю по ним. Но выплывающий из небытия образ тещи гасил все, и так увядающие, чувства. Я, словно наяву, слышу ее противный резкий голос с визгливыми истеричными нотками и представляю, что она могла сказать, когда моя семья получила похоронку:

– Вот я же говорила, что твой муж скотина. Умер, чтобы алименты не платить!

И не важно, что мы не были в разводе. Но она часто повторяла:

– Вот увидишь, твой козел помрет и алименты платит не будет.

– Мама, да с чего Вите умирать?

– А с того, чтоб ты еще больше мучилась…

Вот такая у нас с ней была взаимная любовь.

Не в силах что-либо изменить, я примирился с новой жизнью и принял ее как одну единственную и старался в прошлое не заглядывать. Но иногда, как вот сейчас меня накрывала ностальгия. Жалел Вовку, жалел Люську. Они-то в чем виноваты? Даже прощал Маргариту Павловну. Жене, теща, скорее всего, уже нашла нового мужа, это она умеет делать и того парня мне тоже было жалко. Я жалел всех и некому было пожалеть меня. Для всех я должен казаться скалой, незыблемой стеной, через которую не пробьется беда, не проскочит буря. Поэтому все свои чувства о прошлом, всю свою память из прошлой жизни я постарался спрятать на самый, самый дальний слоя своего сознания.

Тряхнув головой, отгоняя наваждение, я посмотрел на перевал. До него еще пол – дня пути и где-то там нас поджидала засада. Большое войско против нас собирать не будут. Это слишком заметно. А в открытой схватке маленькому отряду, который захочет на нас напасть, «ничего не светит». Значит, это будут постоянные выматывающие и наносящие потери засады. Обстрелы, камнепады, ночные атаки. И все это преподнесут, как бандитские нападения разных шаек разбойников. Мол, времена смутные. Кто там знает, кто балует на дорогах. Скажут, надо было брать охрану побольше.

Я попросил Шизу скинуть мне карту местности, снятую со спутника. Спутник пролетал здесь каждые двенадцать часов и можно было если не увидеть саму засаду, то хотя бы, определить наиболее удобное место. Приблизив местность прилегающую к перевалу, я нашел лишь одно место, где можно устроить засаду. Крутой склон подходил к дороге и на высоте трехэтажного дома находилась небольшая площадка, заросшая кустами и что важнее, там были собраны большие камни. Они были аккуратно разложены на самом краю. Природа такое сотворить не могла. Значит это дело рук разумных существ и еще там в стене чернела то ли пещера, то ли выемка, промытая дождями, где можно спрятаться и дождаться нашего каравана.

До предполагаемого места засады было еще далеко и я начал изучать маршрут после перевала. На самом перевале стояла крепость, а за перевалом в ущелье первый город дворфов. Рядом с городом большой рынок и чуть далее, в лиге от рынка, поселение снежных эльфаров. Сам город как это принято у гномов и дворфов был вырублен в скале и вход в него напоминал храмы Петры. Только вырубленные в песчанике колоны и портики были более величественные и искусно сделанные. Как я знал, в город просто так не войдешь. Нужно приглашение от членов совета или главы клана, или главы гильдии. Но у меня для важных дворфов были подарки, руны собранные мной в землях гномов. Думаю такой подарок им придется по душе, а мне нужны были союзники. Я решил укрепить свое влияние если не навсегда, то надолго.

Начало положено. Проводник моей воли остался позади и если ему будет трудно, трое братьев хранителей ему помогут.

Бурвидус проснулся мгновенно, как будто и не спал. Было душно и сумрачно. Свет проникал через узкую щель. Оглядевшись, он с удивлением понял, что находится в повозке среди сложенных узлов, мешков, дорожных вещей. Под головой было что-то твердое. Он сел. Машинально нащупал на чем лежал и взял в руки маленький закопченный котелок.

«Демоны! Куда же меня занесло?» – подумал он и отложил котелок. Память подсказывала, что спать он ложился с Лианорой, а вот проснулся…

Мысли перебил до жути знакомый голос.

Милорд! – Узнал говорившего Бурвидус. Он чуть не вскрикнул. К нему вернулась память последних часов… Ооо! Он был среди богов! Да! Именно! Среди богов. Там была их госпожа Беота, черная властительница и ее брат высокий дворф. Гора богов и беломраморный город. Такой не могли бы построить и дворфы, самые лучшие строители этого мира. В сознание хлынули реки информации, затопили его и схлынули как отлив, оставив после себя уверенность в своей избранности.

Впервые он ощутил себя непростым дворфом, а дворфом, которому суждено совершить духовный подвиг. Он почувствовал, что нашел свое место в жизни и его дух воспарил на неимоверную высоту.

На него возложили великую миссию вернуть дворфов Творцу. Он понял отчетливо, что от него требуется и полный решимости вылез из повозки. Прикрыл глаза, прячась от яркого света и наступил ногой на палку. Неожиданно эта сучковатая палка стала для него видимой опорой его служения. Он подобрал ее и вдруг сам того не ожидая, громко заговорил:

– Не надо никого убивать, милорд.

Он слышал как раздраженно говорил милорд и понял, что тот запросто убьет его собрата. А заблудшего Шавинуса нужно спасать от гнева милорда. Он не знал, откуда пришло ему знание имени спесивого дворфа. Он просто знал что того зовут Шавинус.

Бурвидус двинулся в сторону спорящих и на ходу произнес:

– Шавинус, старый скряга. Ты забыл свои истоки, забыл про творца и получил наказание. Разве можно быть таким жадным и спесивым? Что сделало с тобой золото? Самого Бурвидуса не удивляло это высказывание, хотя даже маленькие дети знали что больше всего на свете дворфы ценят этот благородный металл. Сейчас золото не было главным в жизни Бурвидуса и он говорил как сумасшедший дворф.

Хозяин постоялого двора возмущенно пробрался через толпу и остановился напротив Бурвидуса. Смерил его взглядом. Увидел невзрачную простую одежду и презрительно скривился:

– Кто тут осмелился разевать на меня рот и учить жизни? Какая-то шавка в услужении у человека?

– Бурвидус не обиделся. И это тоже не показалось ему странным. Он не вызвал как подобает, местного дворфа на драку, что бы преподнести урок учтивости. Он знал, что может того заткнуть. Что и сделал. Он потряс палкой, покачал осуждающе головой и произнес кротко, но громко, так что бы слышали все.

– У тебя грязные мысли, Шавинус. И ты мараешь всех подряд своим ртом. Отныне ты не сможешь произнести ни слова, пока не раскаешься. А начнешь говорить, будешь лаять. – и отвернулся от усмехавшегося собрата. Он пошел к воротам постоялого двора, а за спиной раздался собачий лай.

Сначала, на площади установилась мертвая тишина. Затем негромкие удивленные возгласы и когда Шавинус зарычал, отовсюду раздался громкий, обидный смех. Не оборачиваясь, Бурвидус сказал:

– Вот так Сын Творца и Брат богини наказывает дворфов с нечистыми помыслами. Далее он отворил ворота постоялого двора и увидев взбесившихся животных, покачал головой. У него не было сомнений, в том, что надо делать. Он просто приказал им успокоиться и идти на свои места. Добродушно поглядывая на присмиревших животных, с удовлетворением подумал.

«Это был не сон. Я был среди богов.» Его уверенность в своем предназначении окрепла.

Эльфары и дворфы стояли с открытыми ртами и смотрели на чудо, сотворенное пришлым дворфом. Но не все бестолково пялились на него и перешептывались. В стороне от всех стояла Миориста жена Шавинуса. Дворфа внимательно следила за происходящим и когда пришлый дворф исцелил кухарку Стану, кивком головы подозвала старшего сына.

– Рудагис, – тихо прошептала она, – прикажи конюху оседлать коня и поезжай в город. Скажи там дяде Ворматусу моему брату, что в наших краях появился дворф, еретик, который отвращает дворфов от наше госпожи. Творит ложные чудеса.

Сын кивнул и спросил:

– А если он спросит, что конкретно говорит этот дворф? Что тогда сказать?

– А ты сам не слышал? Что бы богатые все золото раздали бедным.

– Понял. Уже еду. – Он огляделся, увидел конюха и поманил его рукой. Но тот лишь отмахнулся:

– Не видишь, я уважаемого дворфа слушаю.

А Бурвидус продолжал говорить.

– Отриньте от себя зло к ближнему. Горькую зависть и непомерную гордыню. Не грешите и будет вам благо…

Исцеленная кухарка замахала руками, торопливо проговорила, перебивая его.

– Я вот не грешила и заболела. Как такое может быть?

Бурвидус прервался, внимательно посмотрел на нее и произнес:

– Разве ты не плевала в тарелку хозяйки? Не называла хозяина похотливым козлом? А кто воровал деньги у них? Разве не ты?

Женщина посмотрела на Бурвидуса как на чумного больного и попятилась.

– Не было такого! Закричала она. – Не было! Вранье все это…

– Если это вранье, – слегка улыбаясь проговорил Увидус, – онемею я. Если правда, онемеешь ты. Ну скажи что-нибудь?

Женщина открыла рот и и стала мычать:

– Э-эээ А-а. Эээээ…. Затем заплакала. Она так горько плакала, что Бурвидус сжалился на дней.

– Я тебе не судья, – произнес он. – Ты можешь говорить.

– Я не хотела-а, – рыдала женщина. Но хозяйка ругала меня, била половой тряпкой по лицу и не доплачивала жалования… Я не выдержала. А Шавинус лез под юбку моей дочери, а ей нет еще и пятнадцати годочков… – Как быть, когда вокруг только и делают что бьют, и обманывают? – И она зарыдала еще громче.

– Уходи от них, – ответил Бурвидус. – Будь прилежна в работе. Чти Брата госпожи и Сына творца Рохлю. Он поможет тебе и ты не будешь знать нужды. Иди в город и там найдешь хорошую работу.

– А вы куда? – женщина рукавами платья вытерла слезы. – Можно мне и дочке с вами? Ее взгляд умолял.

– Я тоже иду в город за перевалом. Там тоже нужна помощь братьям. И ты можешь идти со мной.

Проталкиваясь сквозь небольшую толпу дворфов к Бурвидусу подошел чернявый худой дворф. Брат, я тоже с тобой пойду у меня есть повозка и лошадь.

– Видишь, куда дело катится, – прошипела Миориста сыну. Сейчас все разбегутся. Кто работать будет? Быстро собирайся и поезжай в город.

Надо признать, что дороги в эльфарских горах были сделаны на совесть. Широкие, ровные, они чинились сразу если их размывали дожди. Но меня удивил один момент, о котором я раньше не догадывался. Движение на дороге было оживленным. Проезжали эльфары – всадники поодиночке и группами, но не было повозок эльфаров. Никто из них не возил товары. Зато большие фургоны дворфов появлялись довольно часто и мне такие фургоны нравились несравненно больше орочьих. Едущему справа от меня Гради-илу они были безразличны. И я решил спросить его.

– Гради-ил ответь мне на вопрос. Снежные эльфары торговлей занимаются?

– А как же! Мы торгуем с дворфами и друг с другом.

– А купцы среди снежных эльфаров есть? – не отставал я.

– Купцов нет. Неблагородное это дело, милорд.

– Странно, а как же тогда вы торгуете?

– Торговлей в наших горах занимаются дворфы. Они закупают у нас продовольствие, наши товары и развозят их по всему княжеству. Купили в одном месте, продали в другом. Они делать это умеют лучше нас. А эльфары, из родов работников торгуют на их рынках. Но обычно, глава дома заключает договор с одним из городов дворфов на поставку продовольствия и сдает им его оптом. Те, кто хочет подзаработать, торгуют на ближайших рынках.

– Я правильно понимаю, что вся торговля сосредоточена в руках дворфов?

– Все верно, милорд. Такое положение дел устраивает всех. Глава Дома продал излишки урожая. Взял себе десятую часть, остальное распределил между родами, там распределили между семьями. Все, что семья добыла сверх назначенного, на охоте или с урожая, или с домашнего скота, она может продать на ближайшем рынке.

А почему вы не делаете свои монеты? – спросил я.

– Не знаю… А зачем? Нам хватает корон и илиров. Купцы из Вангора и империи постоянно у нас гостят. Расплачиваются золотом и серебром. Бывает орки приезжают, но те, в основном, торгуют живым товаром. Снежными эльфарами, дворфами, еще шкурами лорхов. Их тоже охотно закупают. Быков – производителей привозят…

– И что, Вы так спокойно смотрите на то, что ваш соотечественник в плену у орка и не отбиваете его?

– А зачем? Все понимают, что это судьба. А кто пойдет против судьбы? Таких глупцов среди моего народа нет.

– То есть если эльфар попал в рабство – это судьба? – уточнил я.

– Конечно, – уверенно ответил Гради-ил. – Так ему было предопределено с рождения. Как вот мне.

– То есть, ты служишь мне потому, что так предопределено судьбой?

– Все верно, милорд. И я вам скажу, что я доволен своей судьбой. Столько повидал, мир посмотрел и вот возвращаюсь в родные горы…

– А если раба отбить, когда его привозят на продажу? Может это тоже судьба?

– Судьба. – согласился Гради-ил. – Но не эльфара, судьба орков. Но нам какое дело до их судеб. Кроме того если отобрать собрата силой, орки перестанут возить рабов.

– И что всех их выкупают?

– Если воин, то да, выкупают дворфы и возвращают в рода. Так они становятся другом рода и получают торговые скидки.

– А сами эльфары выкупают своих соотечественников?

– Нет милорд. Коли тебе определено быть рабом, будь им.

Я задумался. Трудно было вот так, с наскока, понять философию эльфаров. А я не удосужился более точнее в ней разобраться. Кто ж знал, что тут так все запутано.

«А может наоборот, слишком просто для человека моего склада ума. – подумал я. – Может я ищу сложности, там где их нет?»

– Гради-ил? – не отставал я. – Все собираюсь и забываю спросить. А почему ты не женился?

– Гради-ил ненадолго задумался.

– Трудно сказать, – произнес он после молчания. – Сначала учился, потом служил, а на границе женщин практически нет. Потом, незаметно подошел предельный возраст и имущество родителей забрал дядя, старший брат отца. А без дома и имущества у мужчины, никакая эльфарка замуж за него не пойдет. Вот я и стал бобылем.

– Ты считаешь, – спросил я, что это судьба?

– Наверное. Кто ж знает судьба это или моя глупость.

Здесь я вообще запутался. Минутой раньше мне казалось, что разобрался в мотивах поступков снежных эльфаров. Все что с ними происходит они приписывают судьбе. А тут эвон как. Или судьба, или глупость.

– А как вы отличает где судьба, а где глупость? – не выдержав, спросил я.

– Так это просто, милорд. Там где эльфар не мог решить свою судьбу своими силами это судьба, а там где он мог, но не стал, то это глупость.

– Ничего не понимаю, – честно признался я.

– Так это понятно. – спокойно отозвался разведчик. Вам милорд нужно родиться было эльфаром. Мы впитываем это с молоком матери.

– Занятно… проворчал я. – Только вот ты мне скажи такую вещь. Внучка князя Тора-ила попала в плен демонам. Это судьба или глупость?

– Это глупость, милорд. Она должна была понимать, какая на ней висит ответственность и быть более осторожной. Ее учили быть осмотрительной. Она вполне могла бы избежать пленения, если бы ее прикрывали товарищи. Но она занималась одна. Поэтому, вам удалось ее спасти. Если бы это была судьба, то она погибла бы.