Текст книги "Шамбра"

Как я не стал летчиком

Был аномально жаркий август 1972 года. От жары в средней полосе России загорелись торфяники. И хотя в непосредственной близости к поселку, где я жил торфяников не было, но все равно небо было затянуто дымом, да так, что облаков не видно. Впрочем, их может быть, и вовсе не было в тот день. Только солнце желтым пятном проглядывало сквозь дым, и на него можно было смотреть, даже не щурясь. Запах дыма постоянно присутствовал в воздухе, а жара еще и усиливала его.

Это был такой период, когда я уже уволился с временной работы, а до школы еще оставалось две недели. В нашем поселке было принято, мальчишкам на лето устраиваться на какую ни будь низкоквалифицированную физическую работу. Я тоже не хотел отставать от остальных и каждое лето, начиная с пятого класса, работал, чаще всего подсобным рабочим на стройках.

Да и родители были совсем не против лишней копейки. Тратил я свои заработанные деньги сам и, как правило, на одежду к школе. В том году мне предстояло пойти уже в последний, десятый класс.

В этот день захотелось мне почитать книгу в своем излюбленном месте. Я вытащил раскладушку и поставил ее в саду под яблони. Кстати, в том году яблок было много, и наши яблони ломились от них. Можно было читать и одновременно грызть яблоки, срывая их прямо с веток, тяжело прогнувшихся от непомерного веса.

Но долго читать я не смог. От висевшего в воздухе дыма першило в носу, да еще жара без единого дуновения ветерка, покрывала кожу липким потом. Поэтому немного почитав, я сложил раскладушку и пошел на речку. Обычно я ходил на реку в компании с друзьями, чаще всего с Григорием. Но сегодня все друзья были заняты своими делами, и мне пришлось идти одному.

Река Вятка, на высоком берегу которой, стоял наш поселок, была в те времена еще достаточно широкой, полноводной и судоходной. Я быстро сбежал по тропинке, извивающейся змейкой по высокому крутому склону, заросшему огромными елями и мелким кустарником. И оказался на берегу реки, среди многочисленных, в основном деревянных лодок, разных размеров. Они были гроздьями приколоты к более крупным цепям, закрепленным на берегу, чаще всего примотанным к елям.

Почти у каждой семьи была своя лодка, поэтому весь берег вдоль поселка на несколько километров был ими усеян. Была своя лодка и у нас, на которой кроме меня никто и не плавал. Но сегодня, в мои планы, кататься на лодке, не входило. Для одного – это скучное занятие.

Берег был практически безлюдным. Даже колья для рыбалки в проводку, торчащие тут и там из воды вдоль всего берега, сейчас были свободны. День был будним, да и время было такое, что утренний клёв уже закончился, а вечерний еще не начался.

В двухстах метрах выше стояла плавучая пристань для пассажирских теплоходов, и там еще можно было заметить небольшое движение людей. Да еще немного ниже по течению, какая-то женщина полоскала с лодки белье.

Прямо напротив тропинки, по которой я спустился, буквально в десяти метрах от берега стояли на якорях две баржи, связанные бортами друг с другом. Чтобы баржи не разворачивало течением к центру реки, их за корму, дополнительно, привязывали к берегу тросом.

Еще вчера здесь кипела работа, разгружали бутовый камень, насыпанный большими кучами по палубам барж. Разгружали вручную, используя в основном труд таких же мальчишек, как я. Для этого подгоняли самосвалы, как можно ближе к бортам барж и мальчишки закидывали эти камни руками прямо в металлический кузов машин.

От такой погрузки по всему берегу стоял грохот из-за ударов камней по металлу кузовов. Сегодня баржи стояли уже пустые, дожидаясь буксира-толкача, который уткнется носом в специальные стойки на корме и будет их толкать перед собой к месту назначения.

Я подошел к берегу, разделся, кинув одежду на ближайшую лодку, и осторожно зашел в воду. Входить медленно не в моем стиле, но берег был усыпан довольно острыми камнями. Кроме того, среди камней было множество бутылочных осколков и ракушек от мидий. Потому под ноги нужно было смотреть внимательно.

Вода была теплой, но все равно приятно освежала. Кроме того, у реки не так пахло гарью. Просто так плавать было не интересно, поэтому я подплыл к барже, дальней от берега. Дотянулся до одной из стоек, за которую баржу толкает буксир, подтянулся и стал забираться по ней наверх.

В боках стойки были сваркой вырезаны большие овальные отверстия. Края этих отверстий неровные и рваные, но многочисленные слои краски притупили их. По ним как по лестнице можно было добраться до её верха. Потом нужно было аккуратно встать на пятачке, на котором едва умещались ступни ног, оттолкнуться и нырнуть или прыгнуть в воду. Для более мелких мальчишек это считалось не малой доблестью и отвагой. Верх стойки, разгруженной баржи, возвышалась над водой метров на шесть, семь.

Мне приходилось делать это и раньше. Поэтому сейчас спокойно забрался наверх, постоял несколько секунд на верхней площадке и, оттолкнувшись, нырнул головой вниз. Вода без брызг приняла мое тело. И я, не изменяя направления, вытянувшись в струнку, почти под прямым углом устремился к дну реки. Постепенно мое движение в воде замедлилось, я остановился, но дна так и не достал.

Меня несколько удивила глубина в этом месте. Я всплыл наверх, немного отдышался, набрал воздуха полные легкие и снова нырнул уже с поверхности воды. Вновь устремился ко дну реки, на этот раз быстро работая ногами, выставив вперед руки. Вода из мутно-зеленой постепенно превратилась в темную, почти непрозрачную, но дна все не было. Запас кислорода уже закончился, в висках застучало, нужно было всплывать. Я предпринял последние усилия, еще активней работая ногами. И, наконец, мои вытянутые вперед руки коснулись мягкого ила, перемешенного с мелкими камнями.

В тот же миг произошло непонятное. В голове, как будь то, что-то взорвалось, в глазах засверкали искры или какие-то блики. Я полностью потерял ориентировку в пространстве. Возможно, даже на какие-то секунды потерял сознание. Но очевидно руки и ноги знали, что делать и активно заработали на подъем.

Так я быстро всплыл на поверхность. С шумом вынырнул и жадно вдохнул воздух. Но тут же закрыл, открывшиеся было глаза. Все вокруг кружилось со страшной силой. Я лег на воде на спину, распластав руки и ноги, и снова попытался открыть глаза. Такое впечатление, что задымленное небо кружилось вокруг меня.

Опять закрыл глаза, расслабился на спокойной поверхности реки, ощущая, как мое тело медленно плывет вниз по течению. Сколько я так лежал? Может быть минуту, может меньше. Потом снова открыл глаза, небо уже не кружилось. Тогда я перевернулся на живот и не спеша поплыл к берегу.

Меня снесло метров на 60—70. Осторожно выбравшись на берег, я сел на сидение ближайшей лодки, постепенно приходя в себя. Голова вначале сильно болела, но вскоре боль стала затихать.

Посидев так еще с полчаса, не спеша пошел домой. Я ни кому об этом не рассказывал. Больше никаких последствий для меня этот случай не имел, и я вскоре о нем забыл.

В марте месяца следующего года, около десятка мальчишек, десятиклассников, желающих стать летчиками, военкомат направил в областной центр на медицинскую комиссию. Комиссия проходила в доме культуры, одного из машиностроительных заводов.

Я чувствовал себя неуютно и скованно в незнакомой обстановке. И даже не от того, что мне было холодно, раздетому до трусов, среди таких же, как я нескольких десятков пацанов, а скорее от равнодушия врачей. Врачи нас как по конвейеру передавали друг другу. Они разглядывали, выслушивали, что-то спрашивали, записывали и отправляли дальше.

Мне запомнилось, как проверяли на обоняние. Подсовывали под нос по очереди с десяток разных флаконов, и нужно было по запаху определить, что это такое. Я прекрасно чувствовал разницу в запахах, но не знал, как это называется. Мне большинство этих запахов не приходилось раньше нюхать. Из всего предложенного я узнал только нашатырный спирт. Пытался объясниться с доктором, но та и слушать меня не хотела, приглашая следующего.

Расстроившись, что не пройду из-за такой ерунды комиссию, я перешел к окулисту. Окулист всех проверял подолгу, закапывал какой-то препарат в глаза, после чего зрачки расширялись, и человек переставал четко видеть. Зрение у меня было в норме. Но после этой проверки, все вокруг стало как в тумане. Это добавило еще большего дискомфорта в мое состояние.

Потом крутили на центрифуге, и нужно было устоять после нее. Вроде бы устоял, только слегка покачнулся. Но осталось после этой проверки неприятное тошнотворное состояние.

Следующим врачом была ухо-горло-нос. Нос и горло женщина врач, проверила быстро, а вот с ушами возилась долго. Сначала там пыталась что-то прочистить, потом долго разглядывала через зеркало. Пригласила для консультации еще одного доктора. Наконец вынесла вердикт:

– Комиссию можешь больше не проходить. У тебя баротравма левого уха. Это не совместимо с лётной работой.

– Что? – переспросил я, недоуменно.

– Баротравма уха. Она не лечится, так как барабанная перепонка повреждена. Эта травма не дает возможности использовать гермошлем, что для летчика очень важно, – пояснила врач.

– Но откуда она? – продолжал я недоумевать.

– Такие травмы распространены у водолазов, – пожав плечами, ответила доктор.

И тут я вспомнил, задымленная река, искры в глазах, крутится небо и головная боль. Вопросов у меня больше не было.

– Можешь поступать в любое другое училище, кроме летного, – сказала напоследок доктор.

Но меня больше, ни какие училища не интересовали. Я оделся и вышел на улицу. Был март, но холодно было по-зимнему. Светило солнце, и его блики, отражаясь от снега, буквально ослепили глаза с расширенными зрачками. Это окончательно выбило меня из колеи.

На троллейбусе я ехать не захотел. Побрел пешком, не зная и почти не видя дороги, ориентируясь, по троллейбусным проводам. Мои глаза слезились то ли от солнца, то ли от рухнувшей мечты. Так я шел около часа, пока не увидел знакомое здание драматического театра.

Наши бывшие соседи по поселку, у которых я остановился, жили рядом с этим театром. За час, моей прогулки я немного успокоился, зрение почти восстановилось. «Что же о профессии летчика придется забыть и о космосе тоже», – решил я. И этот вывод для меня уже не был таким трагичным.

Что делать после окончания школы?

Заканчивалась учеба в школе и настало, врем решать, куда необходимо поступать после нее. Владислав всё никак не мог решить, в какой институт ему следует подавать документы. То, что это необходимо делать, вопрос даже не стоял. Да, честно говоря, в их поселке юношам его возраста заняться было нечем.

В конце концов, Влад решил, что будет поступать в пединститут на факультет физвоспитания. После того, как провалилась его попытка стать летчиком, ему не давали покоя мечты по реализации своих амбиций через спорт. А то, что он должен себя в чем-то непременно ярко проявить, у него сомнений не было. Это шло изнутри его. Владислав непременно хотел стать знаменитым. Такой заряд был в нем и на каждом этапе своей жизни, он буде примерять его на очередные складывающиеся обстоятельства.

Наиболее реальным видом деятельности, где мог себя наиболее ярко показать, на тот момент, он считал спорт. Владислав по-прежнему увлекался бегом, занимал первые места на всех школьных и районных соревнованиях. И хотя его результаты выдающимися не были, при грамотном подходе к его способностям со стороны опытного тренера, он еще мог их значительно улучшить.

Так он считал и был в этом уверен. В их поселке тренеров не было, и Владислав тренировал себя сам, читал соответствующую литературу и составлял графики тренировок. Он был уверен, что непременно найдет себе хорошего тренера в институте. Но случившийся курьез, заставил забыть и об этой его мечте, как способе прославиться.

Это произошло уже в конце мая в последние дни учебы в школе. Его одноклассники сдавали нормы ГТО по прыжкам в высоту. Владислав проходил мимо, направляясь, домой. Все нормы на золотой значок ГТО он давно уже сдал с большим перевыполнением. Влад остановился на минутку возле прыжковой ямы, чтобы посмотреть.

Одноклассники штурмовали незначительную для Владислава высоту, и учитель физкультуры предложил ему показать, как это надо делать. Владик, как был в тесных джинсах и неподходящей для этого обуви, так разбежался и прыгнул. Высоту он преодолел, но неудачно приземлился после прыжка в яму с опилками и вывихнул себе левую руку.

После этого случая о поступлении на факультет физвоспитания пришлось забыть. При поступлении туда, нужно в числе прочих спортивных дисциплин показывать элементы гимнастики, а это было и без того слабое место Влада. Руку за месяц от вывиха восстановить полностью невозможно, а без рук в гимнастике делать нечего.

Поэтому Владислав решил поступать в политехнический институт, по стопам своей старшей сестры, которая на тот момент перешла уже на четвертый курс. Но при сдаче экзаменов он провалился на самом для него, казалось бы, несложном предмете, математике.

Во время устного экзамена, преподаватель не понял, что Владислав сам усложнил себе задачу. Вместо того чтобы решать ее в плоскости, Влад посчитал, что это очень просто для вступительных экзаменов в ВУЗ и решил ее в объеме. Преподаватель не оценил его порыва, а Владу вдруг не захотелось ему объяснять, в чем причина его неверного ответа.

Он почему-то был уверен, что минимум на четверку может рассчитывать в любом случае, так как со всеми остальными заданиями он справился на «отлично». В результате он обескураженный стоял в коридоре и смотрел на перечеркнутый красным карандашом экзаменационный лист. Просить и уговаривать преподавателя о снисхождении, было не в его правилах.

Вернувшись в поселок, он какое-то время не знал, куда себя применить. Потом устроился на работу слесарем – монтажником в строительное управление. Там из его бывших одноклассников организовалась бригада, и было довольно интересно и даже весело вместе с ними работать.

Но просуществовала их бригада всего пару месяцев. Осенью все ребята разъехались из поселка кто куда, а одного друга призвали в армию. Владу до службы в армии оставался ещё больше года. Ему на тот момент не исполнилось и семнадцати.

Владислава перевели в бригаду к ребятам уже взрослым, после армии. Работа была в основном на выезде и заключалась в монтаже оборудования ферм для коров. Их вывозили на объект в село на всю неделю, где они делали свою работу.

Впрочем, дело было не в работе, а в атмосфере, царившей в бригаде и в разнице их интересов. И хотя к Владиславу относились вполне хорошо, он загрустил, проработав всего неделю в новой бригаде. Ему там было находиться крайне неинтересно.

Выход нашелся неожиданно быстро. В тот же день, как он вернулся из своей первой командировки в составе новой бригады, случайно встретил старшего брата своего школьного друга. Его совсем недавно назначили директором восьмилетней школы в пятнадцати километрах от их поселка.

Знакомый Владика начал разговор с вопроса, чем он сейчас занимается? Влад ответил. Тогда, вновь испеченный директор, сразу предложил работать у него учителем истории. Владислав несколько опешил.

Вообще-то в те годы это было не таким уж редким случаем. Сельские восьмилетние школы из-за нехватки учителей, иногда доукомплектовывались выпускниками средних школ. Но обычно это были учителя физкультуры или преподаватели каких-то других, менее ответственных предметов. Но история считалась предметом важным, потому было страшно и ответственно браться за её преподавание.

Однако всё взвесив и не видя для себя лучшего варианта, уже вечером Владислав позвонил своему будущему директору, согласившись на его предложение.

Я здесь не упоминаю совсем о родителях и их роли в этот период. Конечно, они принимали в судьбе сына активное участие, особенно отец, но окончательное решение всегда было за Владом.

Круг третий

Сельский учитель

Так начался третий жизненный отрезок Владислава, когда поменялась окружающая его обстановка и люди. Учительский коллектив школы был молодой и вновь испеченный учитель очень легко влился в новый для себя коллектив. Вскоре прошел страх, а затем и робость перед учениками. Владу со временем даже понравилась его новая работа.

Жил он на квартире у одной очень приятной женщины – пенсионерки, которая относилась к нему, как к собственному сыну. На выходные ездил, а чаще всего ходил на лыжах в свой поселок. По весне он стал это делать пешком, иногда ездил на велосипеде.

В поселке, помимо родителей, была у него девушка. С ней он стал встречаться еще с конца десятого класса. Она училась на год младше Владислава, поэтому на момент нашего рассказа была десятиклассницей.

Очень красивая, стройная, немного ниже его ростом с вьющимися чуть ниже плеч черными волосами и огромными карими глазами. Девушка во всех отношениях была очень приятным, добрым и отзывчивым человеком. Владислав с ней с удовольствием встречался. В силу их неопытности и робости, отношения не зашли слишком глубоко. Но, наверное, это было и к лучшему. Во всяком случае, то были первые серьезные отношения Влада с противоположным полом.

Однако я обещал, что мы не будем глубоко погружаться в жизнь нашего героя. Он начал проходить свои жизненные университеты. Происходящие события, как-то сами собой, перетекали одно в другое. Ему тогда очень везло с людьми, которые его окружали. В своем большинстве это были порядочные, добрые, отзывчивые люди и они очень помогли Владиславу в начале его самостоятельной жизни.

Время пролетело очень быстро, учебный год заканчивался, и нужно было опять думать, куда поступать учиться. Но после года работы в сельской школе Владислав стал более уверенным в себе и подготовленным к дальнейшей самостоятельной жизни. Этот год в глубинке, в селе научил ответственности и немного сбил пыл его нацеленности непременно на выдающиеся достижения в своей жизни. Он понял, что много замечательных людей живут и не помышляя о славе, делают своё дело. Много важных для себя уроков прошёл Влад за этот год, давая ежедневные уроки сам. И немало ярких впечатлений оставило это время в его памяти.

Но почему-то наиболее запомнился ему поход с выпускниками восьмиклассниками. Их классная руководитель не смогла с ними пойти, и сами ребята попросили об этом Владислава. Он обожал походы, ночные костры, палатки и с удовольствием согласился.

Поход был овеян для него каким-то мистицизмом, правда вряд ли тогда Влад мог так назвать чувство некоторой загадочности, происходящей вокруг. Этот поход врезался на долго в его память. Хотя там вроде бы и не происходило ничего особенного, кроме смутных ощущений.

Поход начался с того, что их подвезли с десяток километров на грузовике. Потом они прошли пешком ещё несколько километров до живописного берега Вятки. В этом месте она была особенно красивая. Устроили бивуак из четырёх палаток. Всего их туристическая группа насчитывала около двадцати человек вместе с руководителем, который был всего на два года старше.

В обустройстве лагеря Влад хорошо разбирался. В школе, где он учился, туристические слёты и походы были ежегодной, обязательной традицией. А Владислав был непременным участником всех школьных, районных и областных туристических мероприятий.

Палатки поставили по всей науке, выкопали яму для костра, оборудовали лагерь другими необходимыми вещами. Сельские ребята были на редкость самостоятельными, и проблем с ними вообще не было. Мальчишки тут же натаскали дров, разожгли костёр. Девочки принялись готовить. Один из ребят был из соседнего села и пригнал большую вёсельную лодку – долблёнку.

Потом купались, загорали, благо мест для этого было предостаточно прямо рядом с их палатками. Посредине реки напротив их лагеря, находился остров с песчаными покатыми берегами, и можно было легко туда доплыть вплавь или на лодке.

Вечером сидели у костра, пели песни, рассказывали разные истории. Как в любом классе есть свои комики, были они и в этом. Так что было весело. Владиславу не нужно было, как-то особенно напрягаться по наведению дисциплины. Единственное, ему пришлось вмешаться в планы ребят, когда он понял, что те прячутся от него по кустам со спиртным. Понимая, что этого запретить он не сможет, предложил легализовать эту процедуру у костра, взяв контроль над количеством потребления. В результате никто не перебрал и не прятался по кустам, все остались довольны.

Так примерно одинаково пошли запланированные два дня и две ночи, однако всем без исключения, хотелось остаться ещё. Владислав тоже был не против. Но для этого нужно было сходить за продуктами в магазин. Пару километров вверх по течению было село. Влад предложил плыть туда на лодке. Трое мальчишек вызвались сопровождать его.

Влад грёб на вёслах, стараясь ближе держаться к берегу, так проще грести против течения. В одном месте огибая куст, росший из воды, он зацепил что-то веслом. Вначале подумал коряга, но тут же из воды выпрыгнула щука довольно приличных размеров и плюхнулась прямо на середину лодки. Она могла также внезапно перемахнуть и обратно, но не успела.

Один из мальчишек упал грудью на неё и схватил щуку одной рукой за голову, а второй чуть ниже и со знанием дела, стал ей ломать хребет. Щука сопротивлялась, как могла, подбрасывая щуплое тело смельчака, но вскоре затихла в умелых руках. Потом они весело обсуждали такой неожиданный улов и моментальную реакцию мальчишки, который чувствовал себя героем.

Так они доплыли до села, стоявшего на высоком берегу реки. Магазин, в который они пришли, поразил Влада. Он выросший в сельcкой местности, никогда не видел такого. Магазин, сложенный из огромных, толстых брёвен, как бы врос наполовину в землю. Маленькие окна с коваными решётками и деревянные двери из толстых досок, в двух местах перепоясанные толстыми металлическими коваными накладками, закрытыми на огромные амбарные замки.

Продавец постоянно в магазине не находился и приходил только по просьбе покупателей. Впрочем, он жил неподалёку и сразу же откликнулся на их просьбу. Продавец был под стать магазину довольно пожилой и кряжистый мужчина. Он открыл, не спеша двери и они спустились вслед за ним вниз на несколько ступенек.

Влад ощутил, как будто он погружается в другое время. Полки из толстых досок были уставлены товарами. И хотя ничего необыкновенного в ассортименте магазина не было, всё равно было ощущение старины и древности. Продавец называл свой магазин по-старинному – лабаз. Сколько времени было этому строению? Вряд ли больше сотни лет, но ощущение было древней старины.

Купив хлеб, консервы, конфеты и что-то ещё по мелочи они вернулись обратно в лагерь, на этот раз без происшествий. Вечером варили уху из щуки и более мелкой рыбы, пойманной ребятами на удочки. Как и в прошлые вечера, опять сидели долго у костра, пели песни, рассказывали истории. Была весёлая и непринуждённая обстановка и казалось такое времяпровождение никогда надоесть не может. Уже было довольно поздно, когда постепенно ребята стали перебираться в палатки. В конце Влад остался один с двумя мальчишками, дремлющими от усталости, но ни как не желающими сдаваться.

Он отправил их в палатку и остался один. Спать, как не странно, не хотелось. Влад сидел, подкидывая понемногу дрова в костёр, смотрел на многочисленные яркие звёзды. Весь поход его не покидало чувство нереальности происходящего. Замечательный уголок природы и ребята всё это было реальным. Но было ощущение чего-то ещё невидимого рядом, которое чувствовалось, но не проявлялось. Он не мог это толком объяснить для себя. В то время Влад мало что знал о подобных вещах. Но чувство такое было. И это чувство наполняло его внутренней радостью и уверенностью.

Стало понемногу светать, короткая июньская ночь заканчивалась. Приближался рассвет. Почти все звёзды уже растворились на светлеющем небе, остались только самые яркие и те уже были еле различимы. Вдруг внимание Влада привлекла яркая, на фоне всех остальных, звезда, неизвестно откуда взявшаяся. Её там раньше не было. Ещё эта звезда странно пульсировала. Влад вначале подумал, что самолёт. Но эта пульсирующая звезда никуда не двигалась, находилась на месте.

Потом она вдруг пропала, но вместо неё оказалось четыре звезды меньших размеров, образовавших квадрат. Все четыре звезды продолжали пульсировать в одинаковом ритме. Потом каждая из них распалась ещё на четыре, уже совсем мелких и тусклых звёздочек, на продолжающем светлеть небе. Потом звёзды то ли снова размножились, или пропали совсем, но их больше видно не стало.

Влад ещё посмотрел какое-то время, пытаясь отыскать что-то интересное в предрассветном небе. Но больше ничего заслуживающего внимания не было, и он пошёл спать. Для себя он определил, что это действия военной ракетной части, расположенной как раз примерно, в том направлении. Больше он ничем объяснить подобное не мог. Про инопланетян в Советском Союзе знать было не положено, поэтому о них он и не слышал. Но даже такое объяснение не портило загадочности картины, происходящей вокруг.

Утром ещё немного покупались, позавтракали, сложили палатки и другое снаряжение, распределив его среди мальчишек. Самую тяжёлую палатку Влад пристегнул к своему рюкзаку. Потом убрали место своего пребывания, так, чтобы от их стоянки не осталось следа, и двинули домой. Идти нужно было по просёлочным дорогам, километров пятнадцать.

Включили транзистор, по единственной волне досягаемой в этом месте, транслировали из Москвы похороны маршала Жукова. Все ребята хорошо знали его. Владу почему-то показалось близким это событие, как будто оно каким-то образом касается и его. Но он, конечно, откинул всё лишнее из головы. Трансляцию они прослушали полностью из уважения, к известному военачальнику. Потом транзистор выключили, там продолжала транслироваться траурная музыка, им траура больше не хотелось.

Но не прошли они и половины пути, как их догнал полупустой грузовой автомобиль, едущий мимо их села. И они остаток пути проехали в кузове, весело подпрыгивая на ухабах, сидя на том, что они только что тащили на себе.

Это было последнее мероприятие в этой школе, в котором участвовал Влад. Казалось бы, год работы учителем сам определил его будущую профессию. Но Влад вовсе не был уверен, что хочет стать учителем. Однако и ничего другого за это время в его планах не появилось.

Он все-таки приехал в пединститут, зашел в приемную комиссию и в прямом смысле, встал перед выбором, какому факультету отдать предпочтение. Ни один из них его не привлекал, даже история, которую он год преподавал.

Все решил, как всегда, случай. К нему подошла миловидная девушка из приемной комиссии и спросила, куда он хочет поступать. Поняв, что он еще не определился, предложила ему подать документы на Индустриальное отделение Физического факультета. Это была новая специальность, введенная только с этого года. На ней предполагалось готовить преподавателей технических дисциплин для ПТУ (профессионально-техническое училище) и техникумов (по-современному – колледж). Это показалось Владиславу интересным или, по крайней мере, новым, и он подал туда документы.

Вступительные экзамены для него никаких проблем не вызвали, так он стал студентом.