Текст книги "Мистические культы Средневековья и Ренессанса"

Манихейская иерархия практически скопирована с мандейской и заключает в себе деление общины на две группы – auditores (слушатели) и electi (избранные); у мандеев это, собственно, мандеи (гностики) и назореи (священники), о чем мы говорили выше. Стремясь к всемирной проповеди, Мани придал более жесткий характер разделению своей общины на мирян и клириков, что обеспечило устойчивость манихейской иерархии на многие столетия вперед: она стала, по сути, универсальной и выживающей в любых условиях, в то время, как мандейская продолжала существовать в своих этноконфессиональных рамках. Орден тамплиеров аналогично слагался из двух больших категорий братьев – сержантов и рыцарей. Сегодня уже никого не удивляет факт сотрудничества и взаимодействия тамплиеров с еретиками Юга Франции, среди которых средневековые манихеи – бугры, катары и альбигойцы. Согласимся, что при всей своей внешней несхожести мандеи, манихеи и тамплиеры являли между собой определенную внутреннюю целостность в плане доктрины, приверженности тайным посвятительным ритуалам и «высшему знанию». И это неудивительно, поскольку источник у них один – иоаннитско-назорейский гнозис первых столетий н. э., уходящий, вероятно, корнями в ессейский гностицизм I века до н. э., воспринявший сильные зороастрийские влияния, характерные для иудейской мистики периода Второго Храма.

Эсхатология у мандеев подобна иудео-христианскому учению о конце времен, только сильно переплетена с их традиционной астрологией. Перед завершением человеческой истории должен явиться Мессия, которого мандеи в «Правой Гинзе» рассматривают как личность погибели, соответствующую Антихристу в христианстве. Арабское нашествие, пережитое мандеями в начале VII века, ими трактовалось уже в качестве признака приближения конца света, но возможно, один из авторов главной священной книги «христиан Святого Иоанна» говорит о будущей предшествующей Апокалипсису арабской экспансии, ныне вполне ощущаемой нами (под этим нужно понимать не столько военное вторжение, сколько демографическое вытеснение и переселение арабов и мусульман в другие неисламские страны, в том числе европейского континента). Безусловно, мандеи, основываясь на своей доктрине, видят в ложном Мессии Иисуса Христа (хотя мы, христиане, в нем узнаем подлинного сына погибели – Антихриста): напомним, что само слово как таковое Машиах-Мшиха-Мессия иоаннитами воспринимается крайне отрицательно и к нему часто добавляется еще эпитет кадаба – ложный; к тому же, Мессия у мандеев постоянно противопоставляется утрам, эманациям добрых божественных существ. Не описывает ли нам приводимый ниже фрагмент Второе Пришествие Христа в Славе с дальнейшим Страшным Судом над человечеством?

«Когда Сатурн окажется в знаке Скорпиона и выйдет из Скорпиона, чтобы устремиться к знаку Льва, великий Евфрат соединится с Тигром и Вавилония в течение пятидесяти лет превратится в пустыню возле страны Гаукаи… (область между Тигром и персидской границей на юг от Ханикина, ранее называвшаяся Гаукаи).

И тогда станет ясно, что должен явиться Мессия-лжец. Воссев на великом троне, он станет главой всего мира и произведет над ним суд, удалив судей. Он придет от Востока на Запад в один единственный день, пока сырой кирпич с фундаментом будут свидетельствовать о нем. Когда Сатурн будет находиться в течение пяти ста и пятидесяти лет в знаке Рыб, произойдет великая эпидемия, и после персидских царей, будут господствовать арабские властители»3131
  Inscriptions mandaïtes des Coupes de Khouabir… par Henri Pognon. ad loc.


[Закрыть].

Все это будет предшествовать Дню космического суда над миром, называемого в мандейской традиции «великим днем конца» или «великим днем суда» (йома раба д'суф или д'дина), когда свершится суд над плененными в материи душами, и проклятые души с неверующими будут низвержены в «пылающий огонь» или в «море конца» (йама д'суф): этот термин происходит от «Тростникового моря» из ветхозаветной книги «Исход». Это событие именуется «второй смертью»: наряду с людьми, ее должны испытать как планеты с их гениями, так и все иные злые силы и духи. Так произойдет «конец миров», после чего «воссияет Свет и тьма вернется в свое место». Отметим, что мандейская доктрина разделяет богословское мнение всеобщего восстановления или Апокатастасиса, которого придерживался выдающийся теолог древней Церкви Ориген и которое до сих пор исповедует эзотерическое франк-масонство шотландских уставов. Исходя из него, иоанниты-мандеи полагают, что восставшие и падшие существа Света во главе с демиургом Птахилем-Петахиэлем, соответствующем Люциферу-Космократору в христианстве и Хейлелю в иудаизме, будут восстановлены или реинтегрированы в божественном Свете, и творение окончательно достигнет своей цели. Рай у мандеев называется «мшуне кушта» или убежище «вознесённых Истины»: он представляет собой пространство идей и монад, в котором пребывают прообразы-двойники (дмауата) всех земных вещей и существ. Он расположен на крайнем севере – там, где находятся Миры Света иоаннитско-мандейской религии.

Индивидуальный Апокалипсис у мандеев начинает совершаться в день смерти человека, который называется «днем избавления» («йом пуркана»), когда освобождается душа: реинтегрировавшись в божественном Свете, она спасает третью природу – дух человека или руху (у мандеев и христиан одинаково душа есть сосуд (мана) духа, а тело – сосуд души: такая трихотомия подтверждает изначальное тринитарное мировоззрение иоаннитов). После своего исхода из тела душа должна преодолеть семь «страж» («мат'арата») или планетарных сфер, в том числе сферы Солнца, Луны и Рухи Кадишты, злого мирового творческого духа женского пола, которого мандеи отождествляют со Святым Духом христиан. «Стражи» поставлены для наказания и терзания грешных душ демоническими существами планет. Миновав эти планетарные чистилища с помощью Спасителя (парука, шаруйа) или посланца Света, плененная душа попадает затем на суд к Абатуру, «господину весов», после чего обретает право войти в Царство Света, прежде перейдя со своим помощником (адьяура или насба) через опасные воды. Достигнув Царства Света, она облачается в светлые одежды и коронуется венцом: это значит, что она возвратилась в свой родной дом, иоаннитский гнозис получил свое разрешение, и душа спасла заключающийся в ней дух. Ее монада с ее персонифицированным «эго» продолжают существовать в обителях божественного измерения и всеобъемлющего присутствия Царя Света (малка д'нура). Таково окончательное исполнение мандейской литургической формулы: «Жизнь поддержала Жизнь, Жизнь обрела свое».

Иоаннизм – секретная религия ордена Храма. Маркионитская схизма XIII века в Германии

Следует признать, что существует три главных подхода рассмотрения Ордена тамплиеров как исторического и духовного феномена одновременно. Первый подход – назовем его аматорским – идеализирует тамплиеров во всех их проявлениях, практически начисто отрицая вину ордена в ереси и отправлении кощунственных для христиан любой конфессии ритуалов: в данном случае вся ответственность за постигшие рыцарей трагические превратности перекладывается на Римскую курию и французскую королевскую администрацию. Авторы, представляющие такой подход, a priori принимают то, что обвинения в адрес ордена и приписывания ему тайного культа являлись фабрикацией Святой Инквизиции, в ту пору искавшей повсюду еретиков. Второй аматорско-эзотерический подход, безусловно, признает наличие в ордене тайных практик и церемоний, но настаивает на том, что рыцарей неправильно поняли королевские комиссары и епископат римской церкви: дескать, тамплиеры – носители изначального эзотерического христианства, Бафомет не что иное, как боевой идол, необходимый для успешной битвы, а срамные поцелуи являются средством для раскрытия чакр неофитов и активации позвоночного столба каждого из них (оказывается, тамплиеры были адептами кундалини-йоги); плевки на распятие и троекратное отречение от Христа сторонниками данного подхода либо совсем отрицаются, либо воспринимаются как посвятительное испытание с аллюзией на отречение Святого Апостола, после чего посвящаемый еще с большим рвением должен был служить Сыну Божию. Третий подход – конспирологическо-критический. Его приверженцы, ничто же сумняшеся и опираясь на весьма сомнительную французскую пропагандистскую антисемитскую и антимасонскую публицистику XIX века, показывают тамплиеров откровенными сатанистами и еретиками, спрятавшимися под плащами римско-католического военного ордена. К середине XIX столетия возник еще один четвертый подход в изучении Ордена Храма, представленный произведениями Миньяра, Луазелёра и барона фон Гаммера-Пургшталя (к ним можно отнести еще выдающегося французского историка гностицизма Маттера, выделявшего тамплиеров в отдельную ветвь на гностическом древе). Протагонисты нового подхода сосредоточились на научном исследовании внутреннего культа или тайной доктрины тамплиеров, что, на самом деле, гораздо важнее, нежели очередные перепевы поэтизированных саг французского академика Райнуара о воинских подвигах храмовников на Святой Земле. Однако, по каким-то причинам, этот подход не стал магистральным направлением развития научной тамплиерики, поскольку прямые славословия, приправленные «эзотерической» клубничкой, и категорические обличения во всех страшных грехах всегда приятнее для публики вместо трезвого и совершенно нейтрального анализа, независимого от либеральных и от клерикальных кругов. Увы, истина с трудом пробивает себе путь в дебрях человеческого невежества, какими бы благими намерениями последнее не прикрывалось. Тем не менее, одним смелым, но явно логическим умозаключением был сделан большой шаг вперед: в своем произведении о тамплиерской шкатулке из Эссаруа Миньяр предположил, что создание Ордена Храма в 1118 году явилось ответной акцией долгосрочного возмездия христианской ортодоксии на сожжение в том же самом году в Константинополе главы гностико-манихейской партии Византии монаха-расстриги Василия. Если это событие рассматривать как контрапункт истории средневековых гностических ересей и Ордена тамплиеров, то все вскоре становится на свои места.

Мы вправе предположить, что определенные цели процесса глобализации и мотивации экуменического движения требуют безоговорочной реабилитации Ордена Храма. Всякой новой религии необходимы свои мученики: таковыми для экуменизма, стремящегося создать человечеству единую синкретическую религию, предстают тамплиеры – жертвы католического фанатизма и папского обскурантизма. В этой связи необходимо рассматривать и предпринятую в 2007 году Папой Бенедиктом XVI реабилитацию тамплиеров, совершенно логичную со стороны постсоборного и «открывшегося миру» католицизма, формально не входящего во Всемирный совет церквей, но de facto возглавляющего экуменическое движение как одно из направлений на пути к Новому мировому порядку. Но несмотря на это, молодой итальянской исследовательнице-ватиканистке Барбаре Фрале, входившей в экспертную группу по подготовке реабилитации, пришлось признать, что часть обвинений против ордена имела под собой реальные основания, о чем она сообщила в вышедшей еще в 2001 году своей книге «Последняя битва тамплиеров» («L’ ultima battaglia dei Templari»). Готовившая ватиканскую публикацию знаменитого «Шинонского списка» (протоколов допроса тамплиеров), спустя семьсот лет увенчавшего реабилитацию ордена, итальянская исследовательница, глубоко вникнувшая в подробности инкриминируемых тамплиерам обвинений и их свидетельских показаний, составила для себя совершенно верное представление о характерных чертах ереси, присутствовавшей в организации, но очевидное желание оправдать сообщество в контексте изменившегося отношения к нему Ватикана побудило Барбару Фрале прибегнуть к достойным конспирологам фантазиям, объясняя культ Бафомета связанным с особым почитанием рыцарями Туринской плащаницы Спасителя, которой владели родственники тамплиерского прецептора Нормандии Готтфрида (Жоффруа) де Шарне, казненного вместе с великим магистром Яковом де Моле. И все же, являясь добросовестным и талантливым исследователем, Барбара Фрале не могла не признать достоверности и объективности хотя бы части выдвинутых перед орденом обвинений. Ее мнение, в целом, разделяет известный и вдумчивый британский историк Крестовых Походов Джонатан Райли-Смит (1938 г. р.) Соглашаясь с Миньяром в том, что кощунственные практики использовались в разной степени по мере удаления прецепторий и командорств от орденской метрополии (а кое-где, вообще, были сведены к нулю), он в своем труде «Были ли тамплиеры виновны?» (Jonathan Riley-Smith: «Were the Templars Guilty?») резюмирует: «Исходя из современных знаний мы не можем с уверенностью сказать, когда и почему столь эксцентричные практики проникли в прославленный и могущественный орден католической церкви. Но если невозможно ответить на вопрос «почему?», то, как мне кажется, можно приблизиться к ответу на вопрос «как?». Чем больше изучаешь историю ордена Храма, тем больше приходишь к убеждению, что независимо от того, были ли обвинения справедливы или нет, он остро нуждался в реформах»3232
  Источник: http://www.temlarhistory.ru/Riley-Smith_Templars_guilty


[Закрыть]. Другой английский историк-медиевист Алан Фори начисто отрицает обвинения, предъявленные тамплиерам, ловко пользуясь при этом софизмами и речевыми фигурами. Да и само название его известной статьи «Были ли тамплиеры виновны, даже если не были ни еретиками, ни вероотступниками?» (A. Forey: «Were the Templars guilty, even if they were not heretics or apostates?») не что иное, как ординарный софизм. Статья блестяще наполнена историческими сведениями, сопровождаемыми статистикой свидетельских показаний тамплиеров во время процесса, но в итоге автор приходит к одинаково изящному и абсурдному выводу: этого не может быть, потому что не может быть3333
  Источник: http://www.templarhistory.ru/Forey_Templars_guilty_1; http://www.templarhistory.ru/Forey_Templars_guilty_2


[Закрыть]. На наш взгляд, беда всех нынешних адвокатов Ордена Храма заключается в том, что они пользуются исключительно и, вероятно, умышленно только историческими источниками, не оглядываясь на труды своих предшественников, занимавшихся Тамплем, для которых исповедуемая ересь или наличие тайного учения внутри рыцарского сообщества более чем свершившийся факт, с чем согласны авторы всех направлений и взглядов, – от франк-масонов до клерикалов. Действительно, если к процессу над тамплиерами применять не только описательно-исторический, но богословский, ересиологический и религиоведческий инструментарий, то отпадает всякое подозрение в «поповской мистификации» относительно гетеродоксии тамплиеров. Что касается мнения Фори, что если бы ересь имела место в ордене, то легко бы была разоблачена, заметим: очевидно историк плохо изучал психологию людей Средневековья; Миньяр в своем исследовании о шкатулке из Эсссаруа прекрасно показал как клятвы и обеты, приносимые неофитом, привязывали его к организации, включая в определенный замкнутый круг, выход из которого не сулил ничего доброго ни ему, ни его родственникам; иными словами, тамплиерам удалось внутри себя создать режим тоталитарной секты, бороться с которым сложно и в наш век сверхзвуковых скоростей, всеобщих коммуникаций и массового интернета. Посему позицию Алана Фори (а в наивности его заподозрить невозможно) необходимо воспринимать в качестве нарочитого лукавства, связанного с концептуальными задачами полного оправдания ордена, павшего невинной жертвой в коварных интригах короля и Папы Римского. Прием манипуляции сознанием здесь настолько же изощрен, насколько и прост: погрузив в фактологию читателя, определенными силлогизмами побудить его думать, что белое это черное, а черное это белое. И желаемый результат не заставит себя долго ждать. Между прочим, все произведения переводной тамплиерики, в больших количествах издаваемой в России, построены именно на этом.

Сейчас не возникает никаких сомнений, что орден на момент своего упразднения был сильно заражен манихейством, поскольку практически с самого начала вбирал в свои ряды отлученных от церкви братьев из знатных альбигойско-катарских семейств Юга Франции. Но альбигойство рыцарей скорее являлось питательной средой для сохранения внутри воинской корпорации иной изначальной ереси, плоть от плоти связанной с манихейством, подобно тому, как связаны с католицизмом лютеране, пусть даже последние упорно отвергают данный факт. Сравнение вполне уместное, ведь ранее мы говорили, что Мани существенно упростил и христианизировал доктрину прежнего ненавидевшего Христа иоаннизма, создав отряд бесстрашных проповедников и придав его новой форме, поистине, универсальное значение. Таким образом, Мани явился не основателем новой религии, как принято представлять, а гениальным реформатором уже существовавшей. Кроме того, благодаря христианизации иоаннизма Мани и его последователям удалось привлечь к себе многочисленных сторонников гностических и назорейских иудео-христианских сект, рассеянных на огромном пространстве от Индии до Гибралтара: в его лице институционная христианская ортодоксия получила страшного врага. Необходимо еще раз обратить особое внимание: иоаннизм и наследующее ему манихейство действовали в тени и изнутри христианской доктрины и даже под покровом церквей и монастырей. Они меняли названия, внешние одежды, привлекали людей, склонных к гностицизму, оккультизму и посвятительным практикам, но сущность свою сохранили до сих пор: ее главной движущей силой было и остается ниспровержение, перетолкование и пересмотр в сторону строгого монотеизма и монизма тринитарного догмата христианской ортодоксии и умаление в той или иной степени сотериологической миссии Сына Божия. Трудно себе представить, что иоанниты-мандеи, назореи, носсаири, друзы, гностики, манихеи, павликиане, богомилы, альбигойцы, катары, тамплиеры, хлысты, духоборы и молокане исповедуют в корне одно учение, различаясь друг от друга лишь по названиям и отправляемым ритуалам. Кроме того, им всем свойственно крестоборчество (использование мандеями креста как Хоругви Света не имеет ничего общего с христианством).

И если попрание ногами распятия или креста (как орудия казни) в той или иной мере было свойственно всем вышеперечисленным гностико-манихейским сектам и религиозным направлениям, то отречением от Христа как от лжепророка отличались только тамплиеры и мандеи, священные тексты которых изобилуют христофобией и христианофобией. Исходя из этих текстов, не возникает никаких сомнений, что при переходе из христианства в иоаннизм (а такие случаи, безусловно, имели место, когда иоаннизм еще утверждал свою «первородность» по отношению к христианству), мандейские священники или епископы требовали от неофита отречения от Иисуса Христа как от Мшихи кадабы (ложного Мессии и пророка), подобно тому, как христиане требовали от крестившихся евреев отречения от иудаизма. С точки зрения манихейства такой ритуал был бы просто абсурден, поскольку сам Мани объявил себя Параклетом, обетованным Спасителем: он считал, что человека Иисуса вовсе не существовало, а Христа представлял в маркионитском стиле чистым небесным духом, не воплощенным и обладавшим кажущимся покровом плоти. По другим сведениям, для Мани Иисус – это человек, через которого действовал Христос, внутренне не соединяясь с ним, и покинул его при распятии. Но согласимся, что и в последнем случае ритуал не имел бы никакого смысла с культовой стороны. Незачем было манихеям отрекаться и от «страждущего Иисуса», божества, разлитого по всей природе и в соединении с материей дающего ей жизнь. Катары и богомилы, будучи манихеями Средневековья, не внесли ничего нового в свои докетические христологические воззрения, рассматривая Иисуса Христа в качестве Ангела или божественной эманации, обладавшей лишь видимостью человеческого тела. Крест катары могли попирать только в качестве орудия казни Иисуса Христа, не перенося это никак на личность распятого, что практиковалось у тамплиеров; вместе с тем, геральдическим символом катар и альбигойцев являлся так называемый Тулузский крест. Вот почему катарско-манихейское влияние на Орден Храма следует считать вторичным или, если хотите, наносным на основную внутреннюю доктрину тамплиеров, которая, по-видимому, рано обособившись от своего первоисточника и утратив с ним связи по объективным причинам, стала самостоятельной западной ветвью иоаннизма, непрерывно передававшегося посредством посвящений в узком рыцарском внутреннем кругу.

Некоторые конспирологи пытались объяснить происхождение орденских ритуалов воздействием на тамплиеров со стороны носителей как талмудического, так и гетеродоксального иудаизма, в том числе адептов Каббалы. Здесь есть определенная логика. И этим, казалось бы, можно было объяснить тамплиерские обряды, направленные на умаление и уничижение крестного подвига Иисуса Христа. Однако не стоит забывать, что в Средневековье духовное влияние еврейских общин в Европе и в Палестине было сильно ограниченным, и его не стоит нам переоценивать, в том числе памятуя о жестком антисемитизме самих храмовников, носившем, к тому же, ярко выраженный мистический характер. Учитывая то, что иоаннитско-мандейское учение являлось, по своей сути, эзотерическим, гностическим и элитарным, в отличие от манихейства, своей христианизированной версии, где посвятительные элементы сохранялись в высших степенях, но основу его все равно составляли профаны (слушатели или верующие), становится понятным интерес тамплиеров к тайным знаниям, предметам церковной археологии и различным мистическим артефактам. Известно, что у осевшей в Вавилонии самарийско-иерусалимской общины мандеев существовали свои независимые от иудейских гностико-каббалистические практики и ритуалы, основанные на доктрине о божественной колеснице Меркаве, в которые могли быть посвящены тамплиеры, осуществлявшие контакты, пускай конспиративные и нерегулярные, с центром своего гностического культа на Востоке. Отсюда, вероятно, и возникли легенды о рыцарях-тамплиерах как чернокнижниках, знатоках каббалистики, магии, астрологии и других оккультных наук, строго запрещавшихся Римско-Католической церковью.

Действительно, тамплиеры широко использовали понятие «Небесного Христа», заимствованное ими у средневековых манихеев, но вкладывали в него совершенно иное содержание, нежели последние. С одной стороны, это была уловка для сокрытия своей подлинной доктрины и возможное оправдание перед следователями Святой Инквизиции: дескать, несмотря на кощунственные ритуалы по отношению к человеку Иисусу Назорею, рыцари оставались верны Святой Троице и Сыну Божию, «Небесному Христу», что ввело в заблуждение даже такого опытного и интеллектуального историка ордена в Бургундской провинции, как Миньяр, не располагавшего достаточными сведениями о мандеях, чтобы прийти к итоговым выводам об иоаннитском антихристианском характере гностической секты тамплиеров. На самом деле, под «Небесным Христом» тамплиеры разумели божественную эманацию иоаннитов Манда д'Хайе, небесную сущность младенца, возраст которой постоянно три года и один день. Прежде чем забрать и вознести Иоанна Крестителя в обители Света, Манда д'Хайе сошел с небес и крестился от него в Иордане. Отсюда и культ младенца Христа у тамплиеров следует воспринимать как почитание воплощенного Гнозиса и Царя-Священника Манда д'Хайе, а не иначе (о связи бафометических голов и фигур с этим персонажем иоаннитско-мандейской теогонии мы говорили выше; если посмотреть на проблему в целом, то Манда д'Хайе и есть тот самый Бафомет и одновременно андрогин, изображенный на крышке шкатулки из Эссаруа; еще раз обратим внимание: его никоим образом нельзя путать с совершенно иным существом – иоаннитским демиургом Птахилем-Люцифером, статуями которого тамплиеры украшали снаружи свои церкви и братские общежительные корпуса).

В истории Ордена бедных рыцарей Христа и Храма Соломона мы имеем выразительный и уникальный пример вживления одного вероисповедания в тело другого и существование параллельной крипторелигии, совершенно противоположной официальному культу и направленной, в конечном счете, на его разрушение, о чем точно высказался авторитетный масонский писатель Альберт Пайк. Если основные массы рыцарей и сержантов ордена формально придерживались римского католицизма или скорее иоаннитско-католического двоеверия (ибо все члены ордена в той или иной мере втайне проходили иоаннитские посвящения, которые, в действительности, являлись церемониями приобщения к секретному учению), то внутренний круг, управлявший организацией и стоявший за тайными капитулами и великими магистрами, зачастую делавшимися его марионетками, исповедовал иоаннитскую гностическую доктрину в своей чистоте: в противном случае, посвятительные практики оказались бы ненужными или отмерли бы задолго до упразднения ордена. Особо отметим, что феномен этой крипторелигии возник до марранства (тайного иудаизма так называемых новых христиан) на Пиренейском полуострове и криптохристианства на территории Османской империи. Манихейство в любых своих видах и манифестациях, часто находившее приют в религиозных конгрегациях Запада и Востока Европы, не относится к данной категории, поскольку представляется реформированным и христианизированным иоаннизмом и рассматривается большинством специалистов, наряду с гностицизмом, в качестве синкретической, но все же христианской ереси. Другое дело, что Орден Храма тайно и тесно сотрудничал с манихеями Средневековья, альбигойцами и катарами Юга Франции, и содействовал им, поскольку обе духовно-религиозных ветви принадлежали одной иоаннитско-мандейской традиции, от которой некогда отпочковались, хотя гностики-катары оставались в маргинальной христианской плоскости, тогда как гностики-тамплиеры представляли собой собственную иоанническую крипто-религию с режимом тоталитарной секты, скрывая ее под формой римско-католической воинской конгрегации. Вот почему сотрудничество еретиков Юга Франции с тамплиерами строилось скорее не на доктринальной основе, а на вопросах совместного выживания и взаимопомощи в условиях усиления централизации капетингской монархии и инквизиционных мероприятий, направляемых на борьбу с духовными диссидентами.

Теперь мы можем подвести определенные итоги нашего исследования. Создание Ордена бедных рыцарей Христа и Храма Соломона было инспирировано иоаннитско-мандейским патриархом Феоклетом в Иерусалиме в 1118 году как ответ на казнь в том же году в Константинополе главы богомилов Византии монаха-расстриги Василия. Поскольку гностическая доктрина иоаннизма первична по отношению к манихейству (христианизированному мандеизму) и является как бы его прообразующей матрицей, постольку мандеи всегда видели в манихеях инструмент своего влияния и последующего возможного прозелитизма в христианских странах: этим же объясняется плодотворное сотрудничество тамплиеров, как носителей чистого иоаннизма, с альбигойцами и катарами, представителями реформированного мандеизма. Кощунственные посвятительные ритуалы, использовавшиеся в Ордене Храма для приема неофитов, имеют восточное происхождение и, вероятнее всего, повторяют собой обряд перехода из христианства в мандеизм с отречением от Иисуса Христа как лжемессии. «Небесный Христос» тамплиеров – это воплощенный Гнозис и Царь-Священник Манда д'Хайе, эманация крещенного Иоанном бога-младенца, не имеющая отношения к Иисусу Христу. Впрочем, современный отечественный исследователь гностицизма Дмитрий Алексеев считает, что исторический образ Иисуса Назорея распался у мандеев на образы Манда д'Хайе, небесного посланца Анош-Утры (Еноха; Бар Анаша по-арамейски – Сын Человеческий) и «церковного Иисуса», иудейского Мессии, сына «злого бога» или «бога зла» Адонаи и, следовательно, лжемессии3434
  Рудольф, Курт. Op. cit.


[Закрыть]. И в этой связи, тамплиерский ритуал отречения от Иисуса Христа имел смысл только с точки зрения религии или перехода из одного вероисповедания в другое (рассматривать его в качестве испытания или театрализованного действа, что делали некоторые авторы, абсурдно и нелогично). Надламывая психику неофитов в кощунственных посвящениях, вожди ордена фактически добивались состояния двоеверия в среде рыцарей и сержантов при формальном соблюдении всеми норм римского католицизма, тогда как внутренний Храм исповедовал чистую гностическую доктрину иоаннизма. Печать внутреннего Храма (Secretum Templi), сохранившаяся как печать орденского сановника Андре де Колюра, являвшегося прецептором домов Храма во Франции («domorum Templi in Francia preceptor»), несет на себе иоанническую символику: на ней изображено гностическое божество Абраксас с петушиной головой (петух есть также символ Святого Иоанна Крестителя, встречавшийся уже у средневековых масонов), обозначающего Анош Утру (эон Енох), пролившего свое семя в Иордан, откуда пили воду еврейки, которые, затем забеременев, родили 365 священников (один из них Иахиа, поскольку его мать Иношвей тоже пила воду, впоследствии крестивший всех мужчин, родившихся от семени Иордана и сделавшихся священнослужителями). Инициалы IAH на тамплиерской печати с Абраксасом, на наш взгляд, выражают не египетский молитвенный возглас Jah, превратившийся в Элевсинских мистериях в имя солнечного божества, а иоаннитскую веру и иоаннитский гнозис рыцарей. Справа от Абраксаса в полукруге находятся семь звезд или семь главных эонов мандейской религии (или «семь домов» восточных приверженцев храмов). Вместе с Абраксасом они образуют священную гностическую огдоаду. Кроме конкретного понимания 365 священников, родившихся от евреек и пролитого в Иордан семени Анош Утры, под этим числом необходимо понимать 365 эманаций, на которые разделена Вселенная, и их сумма является каббалистическим Великим Отцом или Абраксасом. Что касается бафометических голов или фигур, использовавшихся тамплиерами для отправления своего культа, то они, как выясняется, вавилонского происхождения, и выполняли роль магических ретрансляторов во время тамплиерского церемониала (об их сакральном значении мы рассказали выше). Эти фигуры нельзя путать с изображением иоаннитско-мандейского демиурга Птахиля-Люцифера, скульптурами которого храмовники украшали снаружи свои церкви и общежительные дома: благодаря Элифасу Леви демиурга смешали с Бафометом, что стало чудовищной ошибкой, крайне отрицательно сказавшейся на судьбах европейского оккультизма. Всем известное изображение Птахиля-Люцифера, пришедшее к нам из книги Элифаса Леви «Догмы и ритуалы высшей магии», имеет также вавилонское происхождение и повторяет в концептуальных чертах знаменитое изваяние шумерско-аккадийского повелителя демонов ветров Пазузу, сына бога Ханби. Ритуальные веревочные пояса тамплиеров, изготавливавшиеся из белой шерсти и, прежде чем попасть к неофиту, обвязываемые вокруг бафометических голов, назывались «поясами Иоанна» и соответствовали «химьяне», такому же атрибуту для периодического обряда крещения у мандеев. Поскольку тамплиеры не имели возможности время от времени в соответствии с культовыми правилами исполнять мандейское крещение в проточных водах, то на их церемониях при помощи бафометических голов происходила аллегория мандейского ритуала или «крещение мудростью», как переводится с греческого сам термин Бафомет, а посредством своих поясов рыцари обладали в определенном смысле и бафометическим причастием. Символом дуалистической доктрины ордена представляется и войсковое знамя тамплиеров босеан, состоявшее из двух равных полос (сверху – черной; снизу – белой), поперечных древку. Изначально и щиты тамплиеров были черно-белыми, повторяющими их знамя. Изображение двух рыцарей (одного поклоняющегося Христу, другого – Люциферу: так гласит орденское предание, приведенное Миньяром) на одном коне на печати сообщества, по нашему мнению, может аналогично говорить о дуализме, которого придерживался внутренний Храм. И если появилась среди братьев партия, почитавшая демиурга Птахиля-Люцифера, существование которой доказывает Луазелёр, то произошло это потому, что, основываясь на иоаннитско-мандейском мировоззрении, тамплиеры верили в возможность покаяния Люцифера и будущий Апокатастасис: полное восстановление всех вещей. Учителя тамплиеров мандеи из века век славились своим ювелирным искусством и считались весьма состоятельными людьми, поскольку в этом этноконфессиональном сообществе большинство составляли золотых и серебряных дел мастера. За неимением объективных сведений мы можем только предположить, что последующее богатство Ордена Храма связано некоторым образом с мандеями: не исключено, что мандеи обучили тамплиеров определенной восточной методике обращения золота и серебра, вылившейся затем в создание тамплиерами современной банковской системы. И в этом нет ничего удивительного. Английский исследователь Тобиас Чартон в своей книге «Золотые строители» (2002 год) утверждает, что в IX–XII веках иоанниты-мандеи являлись самыми образованными людьми в Европе и на Среднем Востоке. То, что мы считаем сегодня средневековой арабо-мусульманской наукой, на самом деле была наукой мандеев или сабиев, включая астрономию, алхимию, медицину и архитектуру, проникшую в Европу через арабов и отчасти тамплиеров. Тобиас Чартон полагает, что благодаря мандеям, которых привозили с собой под видом арабов тамплиеры, появился стиль готической архитектуры в Европе. По его мнению, мандеи оказали сильное влияние на Вольфрама фон Эшенбаха и его поэму «Парцифаль», а сама тема Святого Грааля герметического и иоаннитского происхождения, поскольку содержит аллюзию на образ крестильной чаши или баптистерий, что у нас одинаково ассоциируется с Бафометом или крещением мудростью. Символическая связь Бафомета со Святым Граалем теперь вполне очевидна и не представляется нам досужим вымыслом. О загадочной сакральной чаше написаны тысячи страниц, но вряд ли в них вы обнаружите, что Святой Грааль тамплиеров это тот же самый Бафомет, вернее Бафомет в своем медиумическом и магическом воздействии сообщающий адепту крещение мудростью не в темных безднах проточных вод, а в тонких люциферических энергиях творения, что, вероятно, является аналогией знаменитого огненного крещения, прообраз которого нам дан Творцом в Его Неопалимой Купине. Но в великих символах, наряду с глубокой метафизикой, кроется и великий соблазн, и он, однажды пробудившись, окончательно погубил тамплиеров, слишком рьяно пожелавших с помощью них познать все страшные тайны земли, неба и всего мироздания, заключающиеся в Боге, Его Логосе и Сыне, а также в первом сотворенном Ангеле Деннице, с чьей помощью творился видимый мир и, по сути, благодаря ему отражающий свою загадочную феноменологию. Этот яркий, но отраженный свет ввел в заблуждение тамплиеров, завлекая холодным свечением интеллекта падшего первенствующего Нефилима. Добавим, что тамплиеры, исповедуя гностический иоаннизм, уходящий своими корнями в назорейский гнозис и ессейство I века н. э., отправляя свои кощунственные ритуалы и отрекаясь от Сына, прервали свою связь с источником света и несотворенным Люцифером – Иисусом Христом, и исходящем от Отца через Него Святым Духом. Следовательно, в общем смысле их участь была предрешена уже с момента основания ордена, предпринятого иоаннитами-мандеями для тайного распространения своей еретической доктрины в странах христианского Запада.