Текст книги "Характер операций современных армий"

Мы указывали, что момент предельного напряжения при современной мобилизации достигается в ходе самой войны, ко времени, когда все хозяйство страны успеет перейти на прямое обслуживание целей войны. Для экономически сильных государств это обстоятельство дает возможность не только питать выставленную на фронт действующую армию, но и создать в процессе войны новые части (пехотные дивизии) и технические средства. Даже более того, в ходе войны возможно частичное или полное перевооружение армии.

В этом отношении показателен опыт Германии и Франции в период мировой войны.

Германия вышла на войну, имея 123 пехотных дивизии. Почти на следующий день после того, как схлынула волна первой мобилизации, было приступлено к мобилизации 2-го эшелона. В продолжение двух месяцев (16 августа – 10 октября 1914 г.) было вновь сформировано 13 пехотных дивизий, вслед за этим, в период с 13 ноября 1914 г. по 20 января 1915 г., сформировано 50 пехотных дивизий; в 1916 г. – 48 пехотных дивизий; в конце 1916 и начале 1917 гг. – еще 10 пехотных дивизий, весной 1917 г. – новых 14 пехотных дивизий и, наконец, летом 1917 г. последние 8 пехотных дивизий[17]17
  Свечин, Стратегия.


[Закрыть]. Всего за период войны было мобилизовано 275 пехотных дивизий, т. е. число их более чем удвоилось[18]18
  К концу войны у Германии осталось всего 242 пехотные дивизии. Остальные 33 были расформированы в разное время из-за огромных потерь, которые они понесли в боях.


[Закрыть].

Число дивизий во французской армии было[19]19
  Триандафиллов, Возможная численность будущих армий, «Война и революция», 1927 г., кн. 3.


[Закрыть]: к 15 августа 1914 г. 92 пехотные дивизии, к 1 января 1916 г. – 109, к 1 января 1917 г. – 118.

Ограниченные людские запасы Франции не (позволили ей развить такой масштаб новых формирований, какой имел место в Германии,

Питание современной армии людьми требует очень больших запасов.

Французская армия, имевшая в действующей армии 2 600 000 человек, потеряла за первые 6 месяцев войны (2 августа 1914 г. – январь 1915 г,) 528 000 убитыми и пленными и 580 000 ранеными и больными, т. е. всего 1 108 000 человек, что составляет для 6 месяцев войны 43 %, а для года ведения войны 86 % от первоначальной численности действующей армии.

Русская армия, имея в начале войны в действующей армии 2 500 000 человек, потеряла в течение года 3 403 013 человек, что составляет 130 % от первоначальной численности действующей армии. В числе потерь около 1 500 000 приходится на попавших в плен и без вести пропавших.

С расширением сферы действий противника (авиация, дальнобойная артиллерия), с более широким применением отравляющих веществ, а возможно и появлением новых средств борьбы, потери в будущей войне будут еще более значительными. Поэтому за год ведения войны для пополнения людских запасов потребуется не менее ста процентов общей численности мобилизованной в начале войны армии. При таком расходе людского материала только у Франции, СССР и частично у Польши найдутся более или менее значительные резервы для новых формирований.

Число годных для несения военной службы по странам выражается в следующих цифрах: во Франции – 9 800 000, в Польше – 5 860 000, в Румынии – 2 500 000, в Финляндии – 525 000, в Эстонии —165 000, в Латвии – 270 000.

Картина баланса людских запасов (в тыс.) на год ведения войны приведена в таблице на с. 71.

Если оставить в стороне Францию и Польшу, то людские запасы других государств настолько малы, что какие-либо новые формирования могут быть осуществлены только в самом начале (первые месяцы) войны.

Но вопрос о новых формированиях упирается не только в людские запасы, но (и это является решающим) и в материальные возможности. При одних и тех же людских запасах, но при разном темпе накопления материальной части вооружения, снаряжения и огнеприпасов, возможности новых формирований будут совершенно различные для разных стран.

Если восточноевропейским странам не удастся создать более или менее значительные формирования в начале войны, то их создание в ходе войны станет вообще под сомнением, так как значительная часть людских запасов уйдет на пополнение естественной убыли в действующей армия, а остальная может быть и совсем потеряна, если окажется на территории, которую, возможно, удастся занять противнику.

Франция в мировую войну только через 21/2 года довела число своих дивизий с 92 до 118, теперь же, при нынешнем состоянии ее промышленности и тех запасах, которыми она располагает, она может той же численности дивизий достигнуть в продолжение первого же года войны, а может быть и скорее.

Для Польши (это касается и остальных восточноевропейских стран) вопрос о новых формированиях в ходе войны на ближайшие годы сводится к темпу поступления материальной помощи из-за границы, так как самые общие расчеты показывают, что ей придется даже для питания мобилизованной в самом начале войны армии около 75 % всей потребности ввозить оттуда[20]20
  Триандафиллов, Возможная численность будущих армий, «Война и революция», 1927 г., кн. 3.


[Закрыть]. Поэтому при самых благоприятных для себя условиях Польша может рассчитывать только на незначительное увеличение в ходе войны числа своих дивизий, между тем как по людским запасам она могла бы довести их число до 70–75.

Таким образом, значительное усиление армии в ходе войны может быть достигнуто у Франции и, может быть, Польши. Максимальное число дивизии, которого можно ожидать в течение первого года войны, будет достигать: у Франции – 118–120, у Польши – 70–75.

В остальных вышеперечисленных государствах численность армий останется на уровне первого эшелона мобилизации, а может быть и сократится.

Современная армия немыслима без авиации. Все государства работают и над качественным улучшением материальной части авиации, и параллельно над количественным ее ростом.

Число сухопутных и морских самолетов в строю (в мирное время) было:

Но эти числа очень слабо характеризуют возможную деятельность авиации в будущую войну. Германия в 1914 г. начала войну, имея всего 232 самолета.

В 1918 г., к концу войны, она располагала на всех фронтах 5000 действующих самолетов, при этом за всю войну ею было построено 47 637 машин[21]21
  Предисловие Лапчинского к книге Гопнера, Война Германии в воздухе. Гиз, изд. 1924 г.


[Закрыть]. Франция вышла на войну с 162 самолетами разных систем, а окончила ее, имея в одних боевых частях 4408[22]22
  «Как вооружаются империалисты», изд. IV Упр. Штаба РККА, 1926 г., с. 74 и 76.


[Закрыть], из них действующих 3430[23]23
  «Французский военный воздушный флот», перевод с французского, изд. 1925 г.


[Закрыть], построив за одну войну до 52 000 самолетов. Можно без преувеличений сказать, что воздушный флот как в отношении своей материальной части, так и по подготовке личного состава был создан во время самой войны, – настолько мизерны те запасы машин и личного состава, с которыми все страны выступили на войну.

База для развертывания авиации в будущую войну совершенно иная. Уже в мирное время создаются воздушные флоты, исчисляющие в строю до 700–800 и даже 1500 самолетов. Подготовка личного состава в строевых частях и специальных школах ведется усиленным темпом из года в год. Непосредственно в строевых частях и на складах военного ведомства хранится огромное количество новых (не говоря о старых) самолетов как мобилизационный запас. Достаточно указать, что французы имеют в запасе не менее 1500–2000 новых самолетов, англичане – более 1000, поляки – до 500 (закуплены у Франции). Одни эти запасы позволяют в первые же месяцы войны не только пополнить естественную убыль материальной части, но и сформировать целый ряд новых авиационных частей. Было бы расточительно, и никакому государству это не под силу, в мирное время содержать в строю столько самолетов, сколько их имеется в стране.

Но, кроме того, и состояние современной авиационной промышленности нельзя сравнить с тем положением, которое имело место в период мировой войны.

Авиапромышленность пяти стран – Франции, Германии, Англии, Италии и США – в 1914 г. состояла из 8–10 самолетостроительных и 8 моторостроительных заводов с общим количеством рабочих в 3000 человек, в то время как по данным, относящимся к 1925 г., в этих же странах в мирное время находилось 75 самолетостроительных и 34 моторостроительных завода с общим количеством рабочих в 100 000 человек.

Годовая продукция мирного времени авиазаводов равняется:

В военное время с переходом на работу в 2 и 3 смены некоторым дополнительным дооборудованием производственные возможности увеличиваются по разным странам от 2 до 3 раз. По приблизительным данным, годовая продукция авиазаводов указанных выше стран в военное время дойдет до 30 000 самолетов и 26 000 моторов.

Самые осторожные расчеты показывают, что число самолетов можно будет в военное время в течение первого полугодия удвоить, а в конце первого года войны учетверить.

Если исходить из этих соображений, то численность воздушных флотов интересующих нас стран в течение первого года войны выразится в следующих цифрах (см. таблицу на стр. 63)[24]24
  Конечно, цифры относятся к ближайшим годам. Со временем вся картина изменится. Польша может достигнуть этих цифр только при обильном снабжении материальной частью из-за границы, без этой поддержки рост ее авиации в ходе войны не может быть особенно значительным.


[Закрыть].

Франция в течение первого полугодия достигнет примерно своего уровня 1918 г., а в конце первого года войны превзойдет этот уровень в 11/2–2 раза. Остальные страны создают такие воздушные флоты, которыми они в период мировой войны не располагали. Даже на восточных театрах надо ожидать появления на фронте с каждой стороны в конце первого полугодия войны 800–1000, а в конце войны – более 1500 самолетов. При этом надо иметь в виду, что такие страны, как Польша, Румыния и др., всегда, в силу 16-й статьи Устава Лиги наций и договоров, которые существуют между этими странами и Францией, могут быть и, конечно, будут поддержаны воздушными силами своих союзников.

Миллионные армии, это не только огромная сила, работающая на оборону, но вместе с тем огромный нарост на государственном теле, огромная обуза на шее. Миллионные армии – это такая махина, которая при известных условиях может превратиться в свою противоположность; она может из орудия обороны данного государственного строя превратиться в его могильщика.

Создание миллионных армий означает неизбежное вооружение огромной массы народа. При затяжной войне в армию должно быть призвано поголовно почти все трудоспособное мужское население. Если в XIX в., в эпоху расцвета буржуазии, это не представляло для нее особой опасности, то в настоящее время, в эпоху сильного развития классовых противоречий и классовой борьбы, такое поголовное вооружение населения может быть без опаски допущено только в тех государствах, в которых правящие классы имеют доверие к массам, в которых массы заинтересованы в сохранении данного государственного строя. Советское государство, советская система государственной власти имеет все данные для того, чтобы опираться на широкие трудящиеся массы, но капиталистический мир должен считаться с «ненадежностью» этих масс и идти на массовые мобилизации с известной оглядкой и с известными ограничениями и дополнительными мероприятиями.

Вопрос о «ненадежности» миллионных армий для капиталистических стран стоит с такой остротой, что в течение последних лет военнонаучная мысль капиталистической Европы напряженно работает над разрешением проблемы «надежной» армии. Мы в начале этой главы приводили мнения некоторых военных теоретиков относительно той «идеальной» армии, которая должна состоять из надежных профессионалов, преданных капитализму и вооруженных всеми современными средствами борьбы. Вместо массы – высокая техника, наибольшая подвижность, наибольшая огневая сила. Все то совершенное, что создано современной техникой, – наилучшее автоматическое оружие, легкие и мощные образцы артиллерии – должно быть поставлено на автомобиль, танк, самолет и передано в руки небольшой, но преданной армии.

Мы в начале настоящей главы дали оценку этим взглядам на современную армию, указали на всю утопичность стремлений этих людей, желающих небольшими армиями побороть современные государства, обладающие для целей войны огромными ресурсами.

Буржуазия понимает не только опасность массовых мобилизаций, но и то, что преимущество будет в войне на стороне, которая сумеет, используя высокую технику, одновременно выставить на фронт и более многочисленную армию. Поэтому практически мы наблюдаем во всех капиталистических странах дальнейшее укрепление основ всеобщей воинской повинности: переход на более краткие (одногодичные) сроки службы, массовую подготовку людских резервов для целей войны, массовое производство средств вооружения, подготовку для войны такой промышленной базы, которая могла бы обслужить максимальную, мыслимую для данной страны армию. Проблему же «надежности» войск капиталистический мир пока что надеется осуществить силой и давлением государственного аппарата, умелой постановкой агитации и пропаганды, созданием тех добавочных (фашистских) вооруженных организаций, которые вместе с остальными атрибутами капиталистической системы должны сохранять в стране гражданский мир, должны держать в повиновении мобилизованные армии. Буржуазия еще не отказалась и не может отказаться от масс, наоборот – она вводит такие законы, которые предусматривают поголовную мобилизацию всего населения во время войны. Буржуазия еще чувствует в себе настолько сил, что решается идти на создание миллионных армий на случай войны. Вся подготовка мирного времени к этому и направлена.

Но все это, конечно, не означает, что буржуазии удалось или удастся устранить те предпосылки, которые определяют ненадежность вооруженных масс для капиталистических стран. Классовые, национальные и иные противоречия, которые подтачивают капиталистическую систему, не только останутся, но неминуемо в ходе войны возрастут, дойдут до крайнего предела обострения и, наверное, не в одной стране приведут к неизбежным социальным потрясениям.

Влияние тех противоречий (классовых и национальных), которые имеются в каждой капиталистической стране, но в мирное время не могут отразиться на армии в заметной степени (изолированное положение казармы, надежные кадры, суровая военная дисциплина), уже с началом мобилизации проникнет в армию в широком масштабе и создаст из нее более рыхлую почву для революционных настроений, чем в мирное время.

Война миллионных армий связана с неизбежными новыми мобилизациями, неизбежными лишениями в стране, неизбежной депрессией всего хозяйства. Мы выше исчислили, что один год ведения войны потребует мобилизации для таких стран, как Польша, до 3,5, а для Франции – до 6 млн людей. Это составит огромный процент трудоспособного населения этих стран.

Война требует не только людей; для ее ведения нужно огромное количество огнеприпасов и новой материальной части. Потребности миллионных армий в огнеприпасах и в предметах вооружения и снаряжения настолько велики[25]25
  Годовая потребность германской армии в 1917 г. при численности около 5 млн людей достигала: 2340 млн патронов, 100 млн снарядов. Для Франции эти цифры равнялись для того же года 2000 млн патронов и 90 млн снарядов. Численность и вооружение 1-го эшелона мобилизации будущих армий примерно таковы, как были во французской и германской армиях в 1917 г. Это означает, что будущая война потребует в первый же год такого напряжения, какого мировая война потребовала на третьем году ведения боевых действий.


[Закрыть], что для своего удовлетворения требуют полной мобилизации и перевода на работу для «обороны» всей металлургической промышленности даже наиболее мощных капиталистических стран.

Переход почти всего хозяйства страны на производство военной продукции означает неизбежное сокращение снабжения мирной потребности населения и полную депрессию в промышленности: должны будут очень быстро прекратить работу отрасли промышленности, которые не имеют значения для обороны, и сильно развиться те, которые работают на оборону.

Война предъявит огромные требования не только промышленности, но и сельскому хозяйству. Если огнеприпасы требуются в большом количестве только в периоды интенсивных боев, то продовольствие и фураж должны подвозиться ежедневно и регулярно, независимо от того, идут ли в настоящее время бои или установилось полное затишье.

Русская армия в 1916 г. требовала ежемесячно до 300 000 т муки и крупы, около 100 000 т мяса, или около 810 000 голов рогатого скота, и около 16 000 т жиров. Для доставки этого груза на фронт требовалось до 2500 поездов в месяц. Потребности будущих крупных европейских армий в продовольствии будут исчисляться цифрами не ниже приведенных.

Будущая война, если затянется, неизбежно приведет к еще большей дезорганизации всего хозяйства, чем война 1914–1918 гг., и это несмотря на то, что подготовка к ней во всех отношениях приняла более широкие размеры и ведется более планово, чем перед первой мировой войной.

Будут изъяты из промышленности и хозяйства с самого начала войны 2–3 млн трудоспособного населения. В течение первого года войны для военных целей будет привлечено 4–7 млн людей в каждом из воюющих государств. Промышленность и сельское хозяйство будут в значительной степени обездолены рабочей силой. Прокормление массы людей, только потребляющей, но ничего не производящей, может быть произведено только за счет сокращения потребности остающегося внутри страны населения. Для удовлетворения потребностей армии в огнеприпасах и в предметах вооружения и снаряжения вся промышленность должна будет перейти на работу для целей войны, и, следовательно, потребление внутри страны должно резко понизиться. Все это связано с неизбежными лишениями для гражданского населения, с неизбежной депрессией во всем народном хозяйстве.

Первая мировая война своими последствиями привела к крупным социальным потрясениям (резолюции в России, Германии, Венгрии, бунты во французских и английских армиях), а будущие войны, которые по своему характеру будут более разорительны, неизбежно создадут еще большие предпосылки для крупных революционных взрывов. Лозунг превращения войны империалистической в войну гражданскую найдет в будущем более благоприятную почву, чем это имело место в первой мировой войне. На фоне этих общих затруднений внутри страны неизбежно получат широкое распространение и более резкое выражение те противоречия, которые имеются в каждой данной стране.

Для наших соседей эти внутренние противоречия кроются главным образом в аграрном и национальном вопросах.

Около 65 % польского населения занято в сельском хозяйстве. Бедняцкие и полубедняцкие хозяйства, составляющие около 2/4 (64,7 %) всех крестьянских хозяйств, владеют всего 14,8 % всей земли, тогда как 2,7 % кулацких хозяйств занимают 9,8 % всей земли, а 0,5 % помещичьих хозяйств владеют 44,8 % земли. На восточных окраинах процент земли крупного землевладения доходит до 54,1 %. Таким образом, польская армия военного времени, которая более чем на 2/3 должна состоять из крестьян, неизбежно отразит то недовольство, которое имеется в крестьянстве еще в мирное время в связи с указанным выше распределением земли. Предпосылок для этого недовольства польскому правительству не изжить: в противном случае оно должно перестать быть буржуазным правительством. Эти классовые противоречия осложняются еще противоречиями национальными. Несмотря на то что польская национальность в стране составляет около 62 % всего населения, на восточных окраинах до 50–80 % составляют белорусы, украинцы, евреи[26]26
  По переписи 1921 г., в значительной степени преуменьшающей численность национальных меньшинств, в Западной Белоруссии находилось: белорусов – 35,3 %, украинцев – 5,9 % и евреев – 8,4 %; на Волыни украинцев – 68,4 %, евреев – 10,5 %; и Западной Украине украинцев – 52 % и евреев – 6,2 %. После 1921 г., в связи с возвращением беженцев, процент национальных меньшинств на окраинах увеличился еще на 5 %.


[Закрыть]. Это означает, что мобилизованная польская армия будет состоять в целом на 1/4–1/3 своего состава из угнетаемых национальных меньшинств, а войсковые части, расположенные на восточных окраинах, даже учитывая экстерриториальное комплектование и мобилизацию, на 40–60 %. При той национальной политике, которую польское правительство ведет в отношении белорусов, украинцев и евреев, эти национальные противоречия, естественно, найдут самое широкое отражение и в польской армии.

Переплет крестьянских и национальных противоречий создает очень большие затруднения для поддержания политической устойчивости и морального настроения армии на достаточной высоте.

Если для начала войны целым рядом мероприятий мирного времени (значительные кадры, экстерриториальное комплектование, концентрированная пропаганда и т. д.) можно еще до некоторой степени обеспечить соответствующее качество войск первого эшелона мобилизации, то в ходе войны, когда кадры разжижатся, лишения в стране и тяготы войны увеличатся, – поддержание этого качества на достаточном уровне встретит большие затруднения.

Почти аналогичную картину будет представлять и румынская армия.

Страна с 82,4 % крестьянского населения имеет до 83 % бедняцких хозяйств, владеющих незначительной частью земли. Вся остальная земля находится в руках помещиков и кулацких хозяйств. Кроме того, до 35,4 % населения составляют венгерцы, молдаване, украинцы, которые тяготеют к соседним государствам (Венгрии, Украине), где живет основная масса их национальности.

Конечно, некоторые затруднения будут и у нас. На опыте всей нашей истории мы знаем, что всякие затруднения, которые испытывает страна, неминуемо приводят к обострению классовой борьбы и в городе, и в деревне. Уцелевшие капиталистические элементы поднимают голову и начинают проявлять себя активно. Во время войны, которая от нас потребует большого напряжения, неизбежных лишений для остающегося в тылу населения, эта классовая борьба, естественно, обострится.

Но принципиальная разница между нами и капиталистическими странами будет заключаться в том, что у нас широкие массы трудящегося населения будут являться опорой государства, и только отдельные, сравнительно незначительные, капиталистические слои находиться в оппозиции, и должны быть нами подавлены. В капиталистических же странах наоборот: незначительная часть верхушечных слоев общества должна держать в повиновении недовольные миллионные массы населения.

Политической пропаганде и агитации как нашей, так и неприятельской открываются широкие перспективы во время войны.

Но вопросы качества войск – это вопросы не только политической устойчивости и моральных настроений в армии, но и степени боевой обученности и сколоченности войск.

Увеличение технических средств борьбы, состоящих на вооружении современной армии, и новые приемы ведения боя, предоставляющие мелким войсковым подразделениям и отдельным бойцам большую самостоятельность, требуют в настоящее время и более высокой выучки войск. Армия, недостаточно обученная и сколоченная, обречена на то, что будет терять свое вооружение и большими массами попадать в плен.

Общие предпосылки создания высококвалифицированных бойцов в настоящее время менее благоприятны, чем перед мировой войной. Несмотря на несомненный общий технический и культурный рост населения, все же овладение современным военным делом при большом разнообразии в вооружении и снаряжении, которым располагают современные армии, требует больше времени и больших усилий, чем раньше. Между тем мы всюду имеем сокращение сроков службы (вместо 3– и 4-летнего до мировой войны – 2– и 1-годичный в настоящее время) и в то же время сильное уменьшение кадров мирного времени. По сравнению с 1914 г. значительно сократился состав рот, батальонов и полков мирного времени. В связи с большим коэффициентом организационного развертывания войсковых частей в военное время в сильной степени увеличивается процент запасных, вливаемых в войсковые части из резерва. Боевую подготовку этих резервистов, несмотря на поверочные сборы, на которые они периодически призываются, нельзя считать достаточной для ведения современного боя. Краткие сроки службы и осложнившиеся условия ведения боя не дают возможности выпускать в резерв вполне подготовленного бойца. Пребывание в запасе на долгие сроки приводит к значительной деквалификации резервистов. Вот почему многие войсковые части вынуждены будут в значительной степени сколачиваться и получать соответствующую закалку в ходе самой войны.

Войска первых месяцев будут лучше подготовлены для таких форм боя, которые не потребуют сложных передвижений или маневра. В обороне эти войска будут сильнее, чем в наступлении. В наступательном же бою в этих войсках ударная тактика будет иметь большее распространение, чем огневая. По своим боевым качествам войска первых месяцев войны будут походить скорее на разбавленные большим количеством наспех обученные запасные дивизии 1916–1917 гг., чем на войска, выступившие на войну в 1914 г.

Однако передышка мирного времени, если она продлится еще значительное время, может еще многое изменить, подтянуть современную подготовку к уровню выучки германской армии 1914 г. Тот темп работы над боевой подготовкой, который мы наблюдаем во всех армиях, дает основание думать, что такие изменения еще могут иметь место.