Текст книги "Осколки Красного солнца"

– Не трогай, пожалуйста! – строго сказала она. – Я тебя знаю: ты ради своего ножика ничего не пощадишь, весь янтарь расковыряешь!

– А тебе жалко? – буркнул раздосадованный Шурик и нехотя отошел в сторону.

В лесу

..Как только умолкла трель последнего звонка, в класс вошла Людмила Семёновна, учительница ботаники и зоологии.

– Здравствуйте, ребята! Вы не забыли? Сегодня собираем осенний гербарий.

Шурик подхватил портфель, подошел к Вике:

– Смотри, не урони в лесу свой янтарик! Найду – не отдам!

– Ух, какой страшный! – Вика потуже завязала бант и выбежала из класса.

Стояла ясная погода. Солнце, синее небо, серебрились в воздухе паутинки, теплый ветерок овевал лицо.

Веселой гурьбой зашагали ребята к лесу. Проселочная дорога бежала вдоль лесной опушки, постепенно углубляясь в лес.

Лес был пустой и тихий, весь пронизанный солнцем. Но и без птичьего гомона, без веселого трепета упругой листвы, без солнечных зайчиков в зеленом полумраке он оставался живым и могучим. Пряный запах опавшей листвы бодрил, багряно-желтый убор радовал глаз, и густой ельник молодо зеленел маленьким островком лета среди осеннего леса.

Вика незаметно отстала, отошла в сторону. Хотелось побыть одной в тихом, задремавшем лесу. Она перебралась через какую-то канаву, заросшую травой. Может, это была траншея или ход сообщения – война всюду успела оставить свои следы…

Вика села на край канавы, положила янтарь на ладошку и, тихонько напевая, разглядывала переливы шафранно-желтых бликов. В их плавном, теплом хороводе оживал мурашка, уплывало куда-то облачко, шевелились седые пряди тумана…

Шурик воровато оглянулся и спрыгнул в траншею. Пригнувшись – только спина и виднелась над землей – стал подбираться к девочке. «Сейчас цапну камешек и – ходу!» Стараясь не шуметь, он подкрадывался к ней. «Потом спрячусь, пусть поищет, пока ножик не вытряхну». Осторожно выбрался из траншеи. Треск! – будто выстрелила под ногой сухая ветка. Вика вздрогнула, оглянулась. Шурик подскочил к ней, вцепился в ее сжатый кулачок.

– Дай янтарик!

Вика вырвала руку, вскочила и хотела бежать, но споткнулась о ржавую плеть полуистлевшей колючей проволоки. Острый шип впился в ногу, Вика ойкнула и села на землю.

– Попробуй тронь! Не зря за тобой подглядывала! – Катин кулачок замелькал у Шурика перед носом. Девочка подбежала к Вике, помогла ей встать. – Ой, смотри, на ноге кровь! Ну, Шурец, доберусь до тебя!

– А чего? Я хотел, что ли? – он испугом посмотрел на ранку. – Хочешь, до дома доведу?

– Обойдемся! – Катя сердито глянула на него.

В ссоре не заметили, как к ним подошла пожилая женщина. В руке у нее было маленькое ведерко, доверху наполненное алой клюквой.

– Ох, неприятность-то какая, – сочувственно проговорила женщина. – Ну-ка, ну-ка! Потерпи немножко, – она поставила ведерко – несколько клюквин просыпалось в траву. Женщина взглядом окинула поляну, подошла к кустарнику, сорвала какую-то травку. – Вот он, кровавник. – Она размяла мелкие зазубренные стебельки тысячелистника, приложила к ноге и обмотала платком. – Теперь на поправку пойдет, – улыбнулась она. – А ты, пока ранка затянется, у меня дома можешь посидеть, тут близко, рукой подать.

– Спасибо, тетенька, – сказала Вика. – Да вот гербарий собирать надо.

Иди, иди. Что я, не соберу? – Катя даже рассердилась. – И ты, Шурец, поможешь!

– Да мне что, я не против…

– Вот и хорошо! А ну-ка, ребятишки, угощайтесь клюквой – полезней ягоды не сыскать!

– Не-е, кислая, – сморщилась Катя. – Если б с сахаром!

– Ишь как! В гости приходите – угощу с сахаром!

– Ой, нет, спасибо! – смутилась Катя. – Мы спешим. До свиданья!

– До свиданья! – Женщина поглядела на Викину ногу. – Пойдем потихоньку? -__

– Пойдем. Хорошо, не потерялся мой желтенький огонек, – Вика разжала кулак и глянула на свой самоцветик.

– Вот уж не ожидала – янтарь в лесу увидеть!

– Это мне папа подарил! – Алатырь-камень, так его на Руси называли. В старой сказке в Голубиной книге сказывается о том, как русский царь спрашивал мудреца, откуда солнце, откуда месяц, земля и народы? Которая рыба всем рыбам мать, который зверь над зверями зверь, который камень всем камням отец? На все вопросы ответил мудрец и на последний тоже. Алатырь-камень, говорит, всем камням отец, потому что солнцу красному брат родной. Верили люди в его волшебные свойства, в тайную силу…

Они медленно шли по извилистой тропке. В двух шагах от тропки уходил вниз покрытый желтым листом склон овражка. На дне, меж поваленных стволов, бархатно-черных коряг и густых зарослей папоротника-щитовника поблескивала светлая вода сонного ручейка. Пахло грибами, горькой осиновой корой, холодной сыростью…

– А вот и наше лесное жилье! – женщина указала на бревенчатый дом.

Внутри было тепло и уютно. Пестрели на полу цветные дорожки, в углу громоздилась русская печь, окна пылали геранью. Полки с книгами занимали полстены. Под потолком – пучки трав. Весь дом пропитан их запахом.

– Ты проходи, девонька, садись! – снимая сапоги, пригласила женщина. – Сейчас печь затопим. Муж придет – обсушится… Сыровато в лесу. Как же зовут тебя, синеглазая?

– Вика.

– Вика-повилика. Чья ж ты будешь? Не Фроловых ли дочка?

Фроловых!

– Знаю, знаю. И отца твоего и мать. Хорошие люди. А меня Полиной Андреевной зовут, проще – тетя Поля!

– Хорошо у вас, теть Поля! – Вика сняла туфли, по мягкой дорожке прошла к окну.

– Чем же угостить тебя, Повилика? Возьми-ка медку к клюкве.

Она достала из шкафчика деревянное блюдо, на котором темнели нераскрытые пчелиные соты. Отрезала кусочек, положила на блюдце.

Вика хотела отказаться, но рука сама потянулась к лакомству.

Откусила краешек душистого знойно-сладкого воска. В горле запершило, и Вика закашлялась.

– Слабенькое у тебя горло. Правду сказать, и мед – ядрен!

Вика вытащила из кармашка янтарик, положила его на стол. Ей вдруг захотелось рассказать Полине Андреевне о необычной прогулке по янтарю, о пещере, скрытой в его буроватой корочке. «Нет, не надо, не поверит мне тетя Поля, начнет подтрунивать. Пусть будет моей тайной. Но разве это тайна, если она известна всем ребятам пятого «а»?

– Тетя Поля, вы только не смейтесь, это взаправду было. Мы всем классом в янтарике бегали.

– Как же вы ухитрились? – заинтересовалась Полина Андреевна и вокруг ее глаз появились лучики веселых морщинок.

– Волшебный аппарат помог – сделал вот такусенькими, – Вика почти соединила большой и указательный пальцы. – Янтарь сделался целой горой! – и Вика рассказала все по-порядку.

Полина Андреевна слушала не перебивая, лишь изредка поддакивая. В этой сказочной избушке, притаившейся среди леса, самое, невероятное казалось правдой.

– Ой, ну и муха же я зевуха! – Вика всплеснула руками. – Думала воск уронила, а это мой янтарик лежит.

– Перепутать не трудно… В старину так и думали, что это застывший воск древних пчел…

– Древних-предревних?..

– Многие народы знали этот самоцвет, и всяк по-своему называл, – неторопливо заговорила Полина Андреевна. – У древних греков он – электрон. В Персии – кахруба, что значит «похититель соломы». Заметили персияне, что сухие травинки к нему прилипают, дали такое имя. Русские в старину называли его алатырь и «морской ладан»… верили, что он волшебный!

– Так и знала! – Вика обрадованно захлопала в ладоши. – Если желание загадать – исполнится?

– А ты попробуй! Но думаю, не в этом его волшебство. И не в том, что от болезней будто бы лечит – от слабоумия или там от зоба… Красотой он пленяет. История его интересна, легенды о нем сложены увлекательные…

– Теть Поль, откуда вы все знаете?

– Читаю, интересуюсь…

В окошко звонко стукнули крупные капли невесть откуда налетевшего дождя. Зашумел лес, качнули тяжелыми лапами ели, словно переступили с ноги на ногу. Зябко затряслись осинки, тряхнул желтой кроной дуб, растущий у самой избы. Березовый лист прилип к окну, вцепился в стекло мелкими зубчиками, загляделся на теплые блики огня. Но ветер рванул его за выгоревшую рубашку, оторвал, унес куда-то…

– Ох, накатило-таки ненастье! Заплакала осень…

– А ребята в лесу, и Людмила Семеновна!..

– Ну, спрячутся под елью, не пропадут. До села рукой подать, чего бояться? А ты посиди еще. Нога-то как, не болит? Дергает немножко? Ну и сиди. Куда в такую мокреть вышагивать?..

– Пережду, – согласилась Вика.– Вы говорили, что легенды есть про янтарь разные. Расскажите какую-нибудь, пожалуйста!

Быль-небылица

Полина Андреевна присела к столу, разгладила складки на скатерти, повела рассказ.

– Много их в народе, преданий да сказов. Вот хотя бы этот.

…В одном древнем куршском племени жил юноша. Был он, как и все курши, предки латышей, высок, белокур, синеглаз. А уж отваги в нем и силы! Надо сказать, что племя поселилось у самого моря. Мужчины ловили рыбу, делали лодки, женщины домовничали, янтарь собирали. Много в те времена его на берег выносило. Жили не бедно и не богато. В будни трудились, по праздникам веселились. Показалась такая жизнь юноше скучной: подвигов и славы хотелось, чтоб песни о нем пели. И решил он в чужих краях поискать славы и счастья.

Стал собираться в дорогу. А невеста его, девушка славная, на тебя похожая, как услышала про разлуку – загрустила, затосковала. Чуяло сердце – надолго расстаются, может, навсегда. Пошла девица к старой ведунье, рассказала про свое горе. Покачала та головой: …«Нет, душа, силы такой, чтоб горячую голову остудить, от мечты отворотить!» – «Бабушка, милая, ты же все можешь!» – «Смогла бы, да вот беда: нет его здесь, мысли, душа далеко умчались, не догнать их моим слугам!» Плачет девица горючими слезами, свет ей не мил. Говорит тогда ведунья: «Как удержать – не знаю, а как воротить, коли жив будет, – подскажу. Ступай на берег, поведай морю свою печаль. Выбросит оно прозрачный янтарь с затейливым рисунком – возьми его и дай любимому в дорогу! Будет он охранять суженого от болезней, от колдовства оградит и о тебе напомнит».

Вышла девица на берег, сказала морю про свою печаль, помощи попросила. Взыграли тут крутые волны, заволновалось море, заворочалось в песчаных берегах. Поднялась седая волна, окропила девицу горькими брызгами, омочила босые ноги студеной водой и отхлынула. Затеплился, залучился на песке приворотный янтарь – такой, каким в мечте своей видела. Смотрит девушка – глаз не отведет! Будто нарисован кем-то знакомый уголок родной сторонушки. Крутая волна, белая от пены, нависла над берегом. Вот-вот ударится оземь, забурлит, растечется шипучими ручьями. Высятся над морем желтые дюны, в тумане проступает далекий лес, бронзовые сосны столпились у самого моря. Желтовато-багровое небо освещено утренним солнцем – выглянул из-за горизонта его раскаленный диск… Завернула находку в вышитый платочек, подарила юноше. «Храни его в дальней дороге. Не простой это камешек – в нем любовь моя горькая и верность. А еще память о земле нашей милой!» С усмешкой принял юноша подарок. Весь мир перед ним… Что ему под&рок бедной девушки! Вскочил на коня и умчался.

Год прошел, другой, третий. Стал наш юноша славным воином, в сражениях был отважен и умен. Много, много кровушки своей горячей пролил за чужих королей. Враги говорили о нем с трепетом, друзья с похвалой.

– Не вернулся он все-таки!..

– Ты слушай, не спеши! Хоть и забыл он об амулете, но всегда тот при нем находился. Вот однажды устроил юноша в своем доме богатый пир: большую победу войска одержали, король на радостях пожаловал ему княжеский титул. Веселятся гости, молодой князь за первой красавицей ухаживает, ни на шаг от нее не отходит. «Слыхала, – говорит красавица, – талисман у вас есть, символ вашей дикой родины. Говорят, вы с ним не расстаетесь?» Вспомнил юноша о янтаре. Встало перед его взором синее, в белых барашках море, сосны на желтых дюнах, будто в дымке увидел полузабытую невесту. Забилось сердце от неясной тревоги, на лице выразилось смятение. «О-о, дивной силой наделен ваш талисман. Далеко от меня уводит князя, туманит его взор тоской-кручинушкой! – с досадливой усмешкой молвила красавица. – Прощайте, негоже докучать вам в такую минуту!» – «Постойте, что из-за пустяка-то ссориться!» Князь вынул янтарь, и в окно, в темную ночку зашвырнул. Думал, навсегда от подарка заветного избавился…

– Не нужна ему бедная девушка! – совсем опечалилась Вика.

– Да-а, – вздохнула Полина Андреевна. – Не все так в жизни выходит, как нам иногда хочется. – Она встала, подошла к печке, подкинула дровишек и снова села к столу.

– Долго ли, коротко ли, а пресытился наш князь победами да битвами, наградами да пирами. Грусть беспричинная беспокоить стала, тоска неясная смущала в самый разгар буйных пиров. Словно утратил он самое дорогое в жизни. А что – никак вспомнить не мог. Как-то раз, удрученный и грустный, вышел он в сад на цветы поглядеть, птиц послушать, вольным воздухом подышать. Сел на скамейку, за садовниками поглядывает, как те цветы обхаживают – подрезают да землю вокруг рыхлят.

Денек выдался погожий, теплый. Пчелы жужжат, пестрые бабочки хороводы водят, птицы на разные лады щебечут. Только не весело князю. Не может он вспомнить, что у него самое ценное в жизни. Окуталась память густым туманом. Едва видны в нем зыбкие очертания пустынной земли, песчаные дюны, седое, неспокойное море; встают перед ним полузабытые лица; невнятные, полные грусти голоса зовут куда-то… Силится он и не может понять, к чему они, эти видения, о чем… Изводится, тоскует, а напасть эту никак не одолеет.

Сидит он так в светлом саду, кручинится, буйную головушку чуть не до земли опустил. Вдруг видит – блеснуло что-то под кустом. Будто маленькое солнышко в траве запуталось, никак не взойдет. Подошел князь, нагнулся – янтарь. Тот самый, дареный! Взял в руки да и глаз оторвать не может. Смотрит на него – и печаль глухая, думы тяжелые и сомнения в медовой глубине камня тонут. Чувствует князь, как осветляется его душа. Вздохнул вольно; легко и радостно ему стало, будто деревья раздвинулись, небо поднялось выше и пеночка запела веселей.

– Вспомнил он девушку, правда? И вернулся? – Викины щеки вспыхнули радостным румянцем.

– Ох, какая прыткая! Ты слушай, не перебивай!

– Смотрит он на подарок – ясно слышит плеск волны и протяжный голос ветра, и тихий шорох песка. Песни слышит, те, что пели друзья-рыбаки, выметывая невода в морскую пучину, и те, что пела мать ясными вечерами. Защемило в груди, слезы подступили к глазам. Вспомнил он, что у него самое ценное в жизни: родная сторонушка и старушка-мать, и девушка, чьи косы золотистей янтарного талисмана. Вскочил на коня да и вернулся к себе домой!

– А если б не талисман?

Полина Андреевна помолчала, пригладила волооы.

– Ты на себя прикинь: проживешь без отца-матери, без друзей?..

Никогда! – Вика даже зажмурилась, так ей стало страшно. – Ни за что на свете!

– То-то! – Полина Андреевна глянула Вике в глаза. – Нельзя от Родины оторваться, Отчизну забыть! Где бы ни блуждал человек, как бы далеко не забрел, а все ж не рвутся незримые корешки, питают особой силой, бередят, зовут назад. Ты, я, все мы разве не частичка полей, лесов наших, неба? И в каждом из нас крупица Родины. Глаза у тебя вон какие синие: как роднички в погожий день!..

– Расскажите что-нибудь еще!

Приятно было сидеть в теплой комнате, слушать, как гудит в печке огонь и постреливают дрова… Смотреть на синеющие за окном сумерки и есть пахучий мед.

Всего в один раз не перескажешь! Да и мать с отцом, поди, заждались тебя. А ко мне прибегай, как найдется минутка.

Акварельный рисунок

Дома никого, кроме младшей сестренки, не было. Аленка оставила своих кукол, подбежала к Вике.

– Ходишь, ходишь, а мне одной страшно! Кушать будем!

…После ужина Аленка, мурлыча песенку, начала баюкать своих кукол, а Вика села за уроки. Она долго билась над задачами, потом сделала упражнение по русскому.

«Как поживает смоляной комочек? Скучает один», – она положила его на стол, поближе к лампе, и он наполнился темным светом. Казалось, надрежь буроватую корочку – брызнет из него искристый сок. «Какой он все-таки красивый! Так и хочется нарисовать!. А вдруг получится». Достала альбом, акварельные краски, кисти. Карандашом очертила контур. Пристально вглядываясь в янтарь, попыталась ухватить главное, его суть…

– Ты – маленький комочек огня! – прошептала она и шевельнула камушек. – Вот искорки живые бегают, вспыхивают то тут, то там… А вот будто капелька катится. А на самом деле она давным– давно застыла кругленьким натеком… Непросто будет тебя нарисовать!

Она обмакнула кисть, развела краску, порисовала немного. К ней подошла Аленка, положила руки на стол, нахмурила брови.

– Чего ты рисуешь?

– Не видишь что ли – янтарь…

– Желтенький, как тыква! Дай камушек!

Аленка привстала на цыпочки, потянула его к себе. Лизнула языком, посмотрела на свет, прижала к уху.

– Вот придумала! Что это тебе – телефон?

– Там муравейник! Он лапками скребется!

– Он давно спит – забрался в уголок и посапывает.

– Знаю, знаю! Он ворочается во сне!

– Ворочается, так ворочается… Положи янтарь и иди к своим куклам!

Вика обмакнула кисть, добавила в акварель немного красного цвета… Опять не то… Получилось румяное яблоко. Вика внимательно оглядела янтарь. Оказывается, его шероховатая корочка имеет множество оттенков. Переходы были почти неуловимы, один цвет сливался с другим. Карандашными линиями она наметила границы тональных полей, принялась заполнять их легкой акварелью. Этот, подковкой, – желтой краской, треугольник – светло-коричневой, а поверх – немного оранжевой. А вот сюда – зеленой.

Хлопнула входная дверь. Аленка встрепенулась, с громким криком: «Папуля!» – побежала в прихожую. Вика прислушалась. Наверно, Аленка будет просить у отца Лисичкин хлеб. Так и есть!

– Вика, чего к нам не выходишь! – позвал отец.

– Она янтарь рисует!

– Ну-ну, пусть трудится! Пойдем Лисичкин хлеб с молоком есть!

Вика вздохнула. Хотелось посидеть со всеми, послушать разговоры про колхозные дела, и рисовать хотелось, и спать тоже хотелось! «Нет уж – надо закончить рисунок», – приказала она себе.

Янтарик получался пестрым, как костюм у клоуна. Она поморщилась: «Какой-то он у меня… Как будто сухой, как будто простой желтый камень… А почему? Ну почему же?» – Вика потерла лоб, размазав по нему желтую краску. – «А-а-а! Он же у меня совсем непрозрачный – глухой! Как. колода! Вот он секретик, вот он ответик!» – пропела она.

Вика повернула янтарь, чтобы сквозь полированный край была видна его глубина, взяла чистый лист бумаги, Непросто перевести в рисунок очарование этого самоцвета, многозвучную гамму мягких тонов и легких теней. Но рисунок все-таки получался! Была в нем и буроватая корочка, и полированная, пронизанная светом, гладь, и глубина, в которой таилась сказка. Но не хватало еще одной, очень важной детали… Вика тонкой кистью подрисовала легкую, едва уловимую тень. Желтым сполохом сверкнуло изображение, будто от янтаря полилось сияние.

– Краси-и-во! – услышала над ухом голос Аленки.

– Да, хорошо, – согласилась Вика. – Пойдем покажем рисунок папе. Завтра в школу понесу, если ему понравится!

На «Киньлокше» в глубь веков

Важное решение

Утром Катя зашла за Викой.

– Как твоя нога?

– Зажила!

– А мы вчера как припустили от дождя, и Людмила Семеновна с нами! Промокли до нитки!

– А меня тетя Поля медом угощала… а легенду я какую от нее услышала… О древних куршах, что жили когда-то на этой земле. Я тебе потом перескажу!

– Ой, подождите! – их догонял Сеня.

Из его портфеля неслась писклявая музыка.

– Музыкальный портфель! – хихикнула Катя.

– Вчера собрал! Всю канифоль сжег, – сказал Сеня горделиво.

– Вчера? Да ты его с четвертого класса носишь!

– Я про транзистор! Три программы берет! – он открыл портфель и выключил приемник.

– Пусть поиграл бы… – попросила Вика.

– Экономия: вчера вечером целый час слушал.

– Хоккей? – Катя иронически улыбнулась.

– Какой тебе хоккей! Про янтарь передача была. Он, оказывается, не только у нас на Балтике водится. На Таймыре тоже нашли. Таймырский еще древнее нашего! На десять или двадцать миллионов лет! Зато наш лучше вызреть успел.

– Он что, как яблоки? – вмешалась Катя.

– Разный бывает! В Африке и в Новой Зеландии находят копал, есть такая ископаемая смола. Темная, почти черная, и хрупкая. Незрелая потому что – ей всего миллион лет. Вот полежит в земле десять-двадцать миллиончиков, может, и станет янтарем, таким, как наш, балтийский!

– Так долго-о? – удивилась Вика.

– Помидор и то целый месяц краснеет, а это смола!..

– Это еще для того, чтоб он никогда не кончался, – предположила Катя. – Чтоб всем-всем хватило!

– Не бойся, не кончится, – отмахнулась Вика. – В магазине тебе, что ли?

– Может, когда-то и кончится, – пожал плечами Сеня. – Раньше, вон, такие янтарные бури бывали! В 1878 году весь пляж после шторма был покрыт толстым слоем янтаря. А теперь?

– Сейчас бы нам такую бурю! – вздохнула Катя.

– А я ее вижу! – отозвалась Вика. – Сосны гнутся от ветра, волны до самого неба, а на песке груды янтаря, и вокруг них красноватое марево струится…

– Так и было! – согласился Сеня. – Ты бы нарисовала, ты же можешь…

– Не знаю… Вчера рисовала свой янтарик…

– Нам покажешь? – попросил Сеня.

– Вика поставила портфель на траву, достала альбом.

– Ты знаешь – похоже! Как настоящий! – одобрил Сеня.

– Видно, что прозрачный! – восхищалась Катя. – Тень тоже прозрачная! Красиво!..

– Давай в классе повесим! – предложил Сеня. – И бурю янтарную нарисуй, как сейчас рассказывала. Получится маленькая выставка о янтаре.

– Какое там! – Вика залилась румянцем. – Про янтарь, знаешь, какой должна быть выставка? Редкие старинные вещи, диковины, красивые куски самоцвета солнечного… Вот если б разузнать побольше, легенды всякие, сказания собрать…

– А давайте, – решительным тоном сказала Катя. – Ты легенду Полины Андреевны запиши, она же интересная? Да я сама ее перепишу в альбом, а ты рисунки сделаешь, как в настоящей книжке.

– Правильно, правильно! Для начала этого хватит. Разыщем что-нибудь. Схемы разные из истории янтаря, книги. Мало ли что можно придумать! – Сеня оживленно жестикулировал. – Павел Николаевич поможет, он наверняка знает о нем много интересного!

– Надо с ребятами поговорить… Думаешь, все согласятся?

– Согласятся! Вон Миша идет, Миш, Мишка! – обрадовался Сеня. – Есть важное дело!

Миша подождал, пока проедет грузовик, подбежал к ним.

– Слушай, мы вот что придумали, – волнуясь, заговорил Сеня. – Музей янтаря организовать. Как ты на это смотришь?

– Я как все! – взлохматив соломенные волосы, ответил Миша. – А что надо?

– Для начала расскажем Павлу Николаевичу, – Вика уже забыла о своих возражениях. – Наша затея должна ему понравиться. Он еще что-нибудь интересненькое придумает.

Скачок в неведомое

Павел Николаевич внимательно выслушал Сеню, снял очки, неторопливо протёр их:

– Дело вы задумали полезное, но и чрезвычайно трудное! Это хорошо, что вы увлеклись янтарем, я, конечно, помогу вам, – учитель надел очки, оглядел ребят. – Для начала давайте решим такую задачу – надо побывать в далекой эре, самим взглянуть на янтареносные леса.

– Ого, разве это возможно! – усомнился Миша.

– Пешком туда не пойдешь, – поддакнула Вика. – Да и самолет не поможет!

– А вы не спешите, подумайте! Внутрь янтаря мы ведь проникли?.. А вдруг найдется способ? – В глазах Павла Николаевича блеснула хитринка.

– Что-нибудь такое, как волшебный зонт? – догадалась Катя.

– Не совсем! Нам придется передвигаться по суше, воде и по воздуху, но сначала надо проникнуть в интересующую нас с вами эру!

– Я знаю! Нужна машина времени на колесах. – Миша закрыл глаза, пытаясь представить ее конструкцию. – Будет у нас такая техника.

– Должна быть, – поддержал ребят учитель. – Предполагаю, что мой приятель-ученый не останется в стороне. Как-то я видел у него чертежи любопытного летательного аппарата.

Несколько дней мальчишки ходили озабоченные, о чем-то шептались, куда-то таинственно исчезали, носили листы жести, краску, мотки проволоки. А на почту стали приходить посылки в необычной гофрированной упаковке из голубовато-белого металла. Если Катя или Вика пытались расспрашивать, мальчишки охотно объясняли, чем мопед отличается от ракеты или почему катер на подводных крыльях не летает. Но о своей работе не говорили ни слова. «Катенька (или Вика), – вежливо заканчивал разговор кто-нибудь из ребят, – ваше дело консервы да концентраты в дорогу готовить. Когда можно будет – скажем!»

И вот после уроков Миша отозвал девочек в сторонку, а Сеня торжественно объявил:

– Экспериментальный трансконтинентальный вездеход-векоход готов! Быстрей молнии пробьется он сквозь эпохи, помчится по суше и по воде, как птица, взовьется в небо. Ядерный двигатель с нейтронной приставкой работает безотказно, запас топлива неисчерпаем!

Вика восторженно захлопала в ладошки, а Катя недоверчиво спросила :

– Где это вы атомное горючее достали? Небось, солярку выклянчили у Сениного братана!

– А ты что думаешь, – усмехнувшись, ответил Сеня. – Солярка тоже из атомов состоит! Не знаешь, что ли?

– Где же наш космодром? – не унималась Катя.

– Пойдем, теперь уж можно показать – и Миша повел девочек домой.

За сараем, на расчищенном от репейника пятачке стоял векоход. Это был сверкающий серебрином и красной эмалью диск с голубыми иллюминаторами и прозрачным куполом. Под широким ребристым днищем виднелись три телескопические опоры. К небольшому оранжевому люку была приставлена алюминиевая лесенка.

– А колеса? – склонив голову набок, спросила Катя. – Забыли?

– Эх ты, деревня! – хмыкнул Сеня. – Он же у нас на воздушной подушке!

– Летающая тарелка! – Вика не сводила с векохода сияющих глаз. – А туда можно?

Оранжевый люк распахнулся, из векохода, блеснув очками, выглянул Павел Николаевич.

– У меня все готово! – крикнул он. – Всех желающих прошу на борт! – Павел Николаевич с трудом выбрался наружу, по лестнице спустился вниз, спросил у девочек: – Ну, вам нравится наша карета времени?

– Еще бы! Скорей бы покататься! – Вика вся светилась от радости.

– Куда бы я смотался на нашей тарелке, – мечтательно проговорил Миша, подняв к небу свои большие карие глаза. – Так это на Волгу, к Стеньке Разину!

Не-е, я бы у Попова погостил! – перебил его Сеня. – Узнал бы он про наше телевидение, про сигналы из космоса – вот бы ахнул. Транзик бы свой ему оставил, пусть за «крылышки» поболеет!

– А потом к Репину в Пенаты! – сказала Вика. – Илья Ефимович гостей любит! Показал бы нам свои этюды, наброски к новым картинам, чаем бы угостил!

– У Репина хорошо! – согласилась Катя, – а мне, вот, хочется в Древнюю Грецию, посмотреть на Гомера, который про Одиссея написал. Говорят, не было такого певца, а я не верю! Полетим в Грецию, а?

– Нет, молодцы-выдумщики, аппарат у нас слабенький, – Павел Николаевич согнутым пальцем постучал по обшивке векохода. – А нам семьдесят миллионов лет пройти надо. Поэтому хочу предупредить: мероприятие наше опасное, можем не вернуться.

– Это меня не страшит. Вперед – на миллионы лет назад! – Миша взбежал по лесенке и скрылся внутри векохода.

За ним шагнул Сеня, занял свое место и Павел Николаевич.

– Немного страшно, правда? – не глядя на подругу, спросила Вика. – Вдруг не вернемся?

– Что ж, пострадаем ради науки. Не трусихи мы, – Катя обняла Вику за плечи и шагнула к векоходу, напевая вполголоса: «Наверх вы, товарищи, все по местам, последний парад наступает…»

«Буду вести дневник, – решила Катя. – Так, на всякий пожарный… Люди найдут его и узнают обо всем, что с нами случилось».

– Распределим обязанности! – учитель снял очки, близоруко щурясь, вглядывался в ребят. – Миша будет у нас капитаном и пилотом. Сеня – бортинженером. Члены экипажа – Вика и Катя. Руководитель экспедиции – я. Что ж, капитан! Трогай!

– Погодите! – сказала Вика. Она уже оправилась от испуга и с интересом разглядывала салон векохода. – Давайте его как-нибудь назовем!

– Может быть, «Стремительный»?

– Лучше – «Импульс»!

– Назовем его «Школьник», – вступила в разговор Катя. – Только говорить будем наоборот, получится «Киньлокш».

– Будь по-твоему! А теперь – в путь! – скомандовал учитель.

Миша, прищурившись, осмотрел пульт управления, нажал на красную кнопку, и Катя заметила, как вздрагивают его пальцы. Раздался громкий хлопок и послышалось глухое басовитое гудение.

– Три, два, один! – громко считал Миша и передвигал блестящий рычажок. – Старт!

Векоход задрожал, и все почувствовали, что мчатся куда-то назад, в темную пустоту.

Замигала зеленая лампочка, выхватывая из темноты бледные лица ребят. У Кати вдруг мелькнула мысль – векоход испортился, и будет мчаться назад, пока не врежется в самую раннюю эру! Но Миша умело управлял кораблем, внимательно следил за приборами – заправский пилот! Понемногу ребята стали привыкать к необычному состоянию, а тут и тьма будто поредела, забрезжил серовато-голубой свет и послышался неясный равномерный шум. И вдруг вспыхнуло ослепительное солнце.

– Вот так новости! – Сеня указывал вниз. – Под нами море!

Все прильнули к иллюминаторам. Вокруг, насколько хватало глаз, медленно вздымались и опадали уходящие за горизонт валы неизвестного моря.

– Неужели заблудились? – растерянно пробормотал Миша. – Попробуй, пойми, где мы теперь!

– Панику отставить! – по-военному скомандовал Павел Николаевич. – Все в порядке, мы прибыли в намеченный временной пункт: Эра Кайнозойская, Палеогеновый период, семьдесят миллионов лет назад. В эти времена, здесь, на территории нынешней Калининградской области, шумело необозримо-широкое древнее море. Берег и суша располагались севернее, там, где в наше время плещется Балтика. Держим курс на север, к берегу!

«Киньлокш» закачался на волнах. Капельки воды заблестели на прозрачном колпаке, а по стенам салона зарябили, заструились волнистые зайчики. Катя взглянула на часы, но не увидела стрелок. Всмотрелась – они со страшной быстротой крутятся назад! Вот тебе раз! Как же без часов? И так со временем неразбериха…

– Очень прошу вас вот о чем, – требовательно сказал Павел Николаевич, – из векохода без моей команды не выходить. Мы с вами сейчас как на другой планете. Могут быть любые неожиданности, неведомые нам опасности. А уж если выйдем – ничего не рвать, не уничтожать! Грубость может нарушить соотношение в природе. Может случится так – вернемся домой, а вместо нашего хвойного леса – болото, а там, где синело озеро – сухая пустошь!

– Из-за сорванного цветочка? – не поверил Миша.

– Да-да! – Павел Николаевич строго взглянул на ребят.

– Мы ничего не будем трогать! – пообещал Миша.

– Ой! – Вика отпрянула от иллюминатора.

Громадная тень заслонила солнце, векоход дрогнул от сильного удара.