Текст книги "Мемуары голодной попаданки"

Воля твоя, голубчик, пока не стану беспокоить, но чуть позже тебе придется-таки вернуться к жизни. Постепенно заражу удовольствием! А для начала вспомнишь вкус свежей домашней пищи, приготовленной с любовью моими умелыми ручками!

Проводив одних грузчиков, я оказалась вынуждена сразу же встречать других. Затем была доставка поленьев и постельного товара. Уже поздним вечером, рассчитавшись с последним посыльным и без сил рухнув на первый попавшийся стул, я поняла, что и сегодня мне не придется ничего готовить – просто нет сил. Зато утром, бог свидетель, оторвусь по полной программе!

Солнце еще только лизало первыми лучами макушки деревьев Зачарованного леса, когда я приоткрыла один глаз и подозрительно оглядела комнату. Слава богу! Ничего не изменилось. А то я уже стала опасаться, что Захарий каждый день здесь работает, приводя в порядок мою обитель. К слову, мог бы для разнообразия и своим хламом заняться.

Выползая из потрепанной постели, посетовала, что вчера не нашла сил разобрать привезённое белье. Ну, да сегодня весь день впереди.

Пока переодевалась в домашнее платье, все думала, что в первую очередь приготовить – блинов, пирогов или пельменей? Хотелось всего и сразу. И тут повеяло теплом из угла. Я резко обернулась и уставилась на печку, вернее, ее продолжение (сама топка находилась прямехонько подо мной, то есть на первом этаже в кухне). Печной угол дымохода сегодня оказался украшен замысловатыми изразцами. И возможно, я этому уделила бы особое внимание, если б не теплый воздух, исходящий от печи и наполняющий комнату. Хорошо-то как!

Прижав ладони к горячим гладким глиняным плиткам, я позволила себе немного постоять, наслаждаясь уютными мыслями – отныне мне здесь будет тепло и сытно. Кто бы мог подумать, что всего через несколько дней пребывания в этом мире подобные вещи окажутся для меня самым главным мерилом счастья.

Поскольку растопкой печи Захарий озаботился заранее, мне оставалось лишь приняться за готовку. Это оказалось не так просто, как представлялось раньше. И если мясную косточку с овощами я еще сообразила залить водой и отправить в чугунке при помощи ухвата в объятия пламени, то каким образом выпекать блины, придумать не смогла. Эх, где моя старенькая газовая плита из бабушкиной квартиры? Пришлось ограничиться пиццей, которую слепив на скорую руку и недолго посомневавшись, убрала к щам. В печи места много, быть может как раз для одновременной готовки нескольких блюд? Позже спрошу у Захария. Ох, и обрадуется он незнакомому блюду! Наконец-то удивлю мужика своим мастерством. И с этими мыслями добавила посудину с водой, напоминающую одновременно и чайник, и ковш – если закипит, будет чем чай заварить.

Эх, как жаль, что факультативное занятие, на котором рассказывали про русскую печь и особенности приготовления в ней еды, я пропустила по болезни. Главное, умею стряпать хоть в яме, хоть на костре, а вот познания о печке у меня ограничены мультфильмами да сказками, где, в основном запекали Иванов-царевичей.

Прикрыв заслонкой пышущее жаром отверстие и по-быстрому соорудив себе огромный бутерброд, я отправилась вешать занавески. Где-то мне доводилось слышать, что в печи пища готовится медленнее, чем на плите, а значит, у меня в запасе есть полчаса, не меньше.

Я аккурат успела разложить на своей кровати несколько штор, пытаясь разобраться какое окно ими следует облагородить, как услышала на кухне неприличную брань. Хозяин?

Эх, не складывается у меня жизнь в этом мире так, как я себе ее каждый раз рисую в воображении. Убранный дом, красивые шторки, и мы с Захарием пьем у окошечка чай с ароматной пиццей. Чем не идиллия?

Но нет. Пицца умудрилась сгореть в печи всего за несколько минут. Захарий укоризненно выложил на стол мой кулинарный шедевр.

– Ты же говорила, что умеешь готовить, – напомнил мне мужчина, подозрительно тыкая ножом в покрытую чернотой лепешку с щедро рассыпанными угольками поверху.

– У тебя печка не той конструкции, к которой я привыкла!

– Допустим. А пирог почему оказался недолепленным? Или это ватрушка без творога?

– Что бы ты понимал! Блюдо такое. Пицца называется.

– Пссса. Звучит также неприлично, как и выглядит.

– Пицца! Между прочим, очень вкусная.

– Правда? – заинтересовался Захарий, – Первая попробуешь?

Я неуверенно поскоблила пережаренный бок пиццы, смахнула подгорелые кусочки ветчины и со вздохом отрезала от огромного круга тоненькую полосочку. Выглядела выпечка не очень. Неужели мне это придется съесть? Состроила бровки домиком и бросила заискивающий взгляд на мужчину, но встретилась с насмешливыми глазами, которые откровенно подначивали признаться в собственной несостоятельности. Вот уж не дождется! Я целиком запихнула гадкий кусок в рот и принялась старательно работать челюстями. Постепенно хмурое выражение стало сходить с моего лица. Довольная и гордая улыбка расплывалась во всю ширь. А что? Недурственно! Горелое тесто немного горчит, но специи, которые я обнаружила на одной из полок кухни, явно спасают положение. Да и сыр, как оказалось, не пропал, а лишь закоптился.

– Можешь даже не пробовать, – вынесла свой вердикт недоверчиво на меня погладывающему мужчине, нарезая пиццу на треугольники. – Сама справлюсь. А ты суп будешь есть, когда сварится. Уж в чугунке я, надеюсь, ничего не сгорит.

Мои слова подстегнули интерес Захария к дегустации нового блюда, и он решительно захрустел темно-коричневым уголком. Так же, как и я, всю прелесть выпечки распробовал не сразу, зато потом с удвоенной энергией принялся поглощать нарезанные мною куски.

– Тук-тук-тук. Вот где все! Зову-стучу, никто не откликается. А вы оказывается заняты, – мужичок невысокого росточка, зато взявший габаритами вширь, вкатился к нам на кухню. Румяные полные щеки, густая кучерявая шевелюра и опрятная одежка. Он мне напомнил мультяшного колобка, от улыбки которого весь мир становится добрее и милее.

– И как? Вкусно? – с недоумением поинтересовался толстячок у нас, черными пальцами отправляющих неаппетитные куски в рот и уминающих их с довольным видом.

– М-гу.

– Ага.

Рты у обоих оказались заняты, поэтому мы с Захарием срочно дожевывая, бросились к бочке с водой, отбирая друг у друга ковш после очередного глотка и глупо хихикая.

Напившись, а затем и отмывшись в рукомойнике, хозяин по всем правилам поприветствовал гостя и предложил кусочек «странного, но вполне достойного пирога». Тот принял угощение, не моргнув глазом, но пробовать не спешил, держа двумя пальцами черненький уголок пиццы.

– Слышал, в доме появилась прекрасная илея, которую теперь имею счастье видеть своими глазами. Позвольте представиться, Колон.

– Аня, – растерялась я, вот уж не думала, что в этот разваливающийся кабак заходят приличные люди. – Угощайтесь, – кивнула на пиццу в его руке и прыснула.

– На самом деле я ненадолго, – мужичок замялся, оглядываясь по сторонам, словно его могли в любой момент подслушать, и понизив голос доверительно сообщил, – за лекарством.

Захарий хлопнув себя по лбу, убежал в свою комнату, где на весь дом зашуршал и зазвенел, разыскивая готовый заказ. А Колон смущенно оглядел потолок, потер ножкой старую половицу, и, не зная, чем себя занять в вынужденном ожидании, принялся рассеянно жевать так удачно оказавшийся у него в руке кусок.

Заметив проявившийся интерес к выпечке, я скоренько организовала чай. А после того, как Захарий спустился в кухню и обменял мутный пузырек на пару золотых, мы все дружно уселись вокруг стола и уже с должной основательностью уделили внимание моей пицце.

Мне думается, я никогда в жизни еще столько не смеялась. Настроение приподнимало все, о чем ни заходила речь. Хмурая складка на лбу Захария разгладилась, а глаза блестели словно ему никак не больше восемнадцати лет. Кто бы подумал, что этот нелюдим может быть обаятельным и приятным в общении? Интеллигентный же Колон, оказался и вовсе душкой, не переставая травил анекдоты, похлопывая себя по круглым коленкам и заливисто хохоча.

В обществе мужчин я чувствовала себя на удивление уютно. Единственное, что мне не давало покоя, так это мысль, которая навязчиво крутилась в голове – как же будет выглядеть Захарий, если его побрить и постричь? Обладатель безумно красивых синих глаз и подтянутой – даже в своем преклонном возрасте – мускулистой фигуры наверняка должен быть умопомрачительно хорош и в остальном. Меня невероятно тянуло к этому улыбчивому мужчине с теплым взглядом. Но, к сожалению, до парикмахерской деятельности у нас дело не дошло, хотя мои ручки здорово чесались. Жизнерадостной компанией мы успели почаевничать, развесить по дому купленные накануне занавески и шторы, а также общими усилиями обучить меня основным принципам работы печи, после чего веселящий эффект пиццы так же неожиданно схлынул, как и накатил.

Колон тепло распрощался с нами и отчалил к себе домой, а мы с хозяином кабака остались сверлить друг друга взглядами.

– И что это было? – решила сделать первый ход я. Все ж знают, нападение – лучшая защита. – Откуда столь бодрящее действие у обычной выпечки?

– Вообще-то я хотел спросить о том же тебя. Ты что-то добавила в тесто? Или может в начинку?

– Ничего не обычного, – я пыталась разговаривать спокойно, но подозрения меня просто выбивали из привычной колеи. В моем мире известны растения, вызывающие необоснованный смех, галлюцинации и, что самое страшное, привыкание.

– Хорошо, а из обычного? Давай по порядку.

– Муку, соль, специи…

– Стоп! Вот здесь поподробнее.

– Вон там, над столом полка со специями. Выбрала баночку по знакомому укропному аромату и сыпанула в тесто.

Захарий показал мне тот самый пузырек и получил утвердительный кивок. Тяжелый вздох и прикрытые глаза ладонью:

– Аня, мы же договаривались, что ты не будешь брать мои сборы. Даже прикасаться.

– Мы все умрем?

– Ты серьезно?

– Что с нами будет? Я нас отравила?

– Нет, конечно, это безобидная травка Веселушка с кратковременным бодрящим эффектом. Если заварить ее больному, тот скорее пойдет на поправку. Очень полезна людям в глубокой депрессии. Но ведь ты могла добавить в еду и что-то посерьезнее веселушки.

– Захарий, но откуда мне было знать, чьи это специи? Разговор вообще-то в прошлый раз шел про коллекцию трав в спальне. Что твои сухостои делают на кухне, да еще и в баночках для приправ?

– А чьи они могут быть в моем доме? И где им еще быть, как не на кухне? Раньше я готовил настои именно здесь.

– Ну, так показал бы мне что брать, а к чему даже не прикасаться. Разве можно быть таким не от мира сего?

– А это не твоя забота, – холодный тон указал – передо мной уже не тот обаятельный мужчина, что не так давно с удовольствием смеялся над байками Колона и подмигивал мне, щедро разливая незаурядное обаяние. Эх, а я-то наивная почти влюбилась!

Захарий развернулся и собрался было выйти в зал для посетителей, как в дверях столкнулся с Колоном.

– Вот, вернулся я, – как-то смущенно помялся он в проходе. – Анечка, мне бы с тобой поговорить надобно.

Мужичок хоть и улыбался, но уже не так весело и задорно, как раньше, скорее уж озабочено и виновато.

– Не буду вам мешать, – буркнул Захарий и удалился.

Вот, что с этим букой делать?

– Я это…, – Колон мял пухлыми ручками край рубахи. – Ты это…

И куда делось все его бывшее красноречие?

– Присаживайся, – указала я ему на табурет перед столом и хихикнула. – К сожалению, пиццы не осталось.

– Ты про пирог вывернутый наизнанку? Я как раз о нем хотел поговорить. Фух. Ты уж не обижайся, ладно? В общем, он получился м-м-м…

– Дрянным, – подсказала я с улыбкой.

– Да. То есть нет, конечно! Просто немного…

– Сгорел.

– Да. Нет-нет! Чуток пережарился.

– Да ладно тебе мармеладничать, – не выдержала я. – Выкладывай, что хотел.

Колон снова смутился.

– Тут такое дело… Деликатное.

– И? – подбодрила его я.

– Хотел тебя попросить, – румяные щеки так сильно задрожали, что я даже испугалась, как бы мужичок не заплакал. – Не могла бы ты еще испечь для меня такой пирог, только не …

– Не подгорелый?

– Менее зажаренный, – деликатно выкрутился Колон, – я, разумеется, оплачу.

– Тебе так понравилась пицца или ее эффект? – напрямую спросила сильно покрасневшего мужчину.

– Эффект. И пирог тоже…,

И тут его прорвало:

– Понимаешь, мы с женой давно хотели ребеночка, а три года назад мы обратились за лечебной настойкой к Захарию, и моя Элина понесла. Но произошел несчастный случай, перед самыми родами мы потеряли дитя. Элина так и не пришла в себя после той трагедии. Если б еще одна беременность… Но нет. Снова принимать настойку она отказывается, а само как-то не выходит…Да и не в том я уже возрасте…

Проступившие на лице Колона пятна подсказали, что именно за мужской силой он и обращался к Захарию в этот раз, прикупив мутный пузырек за пару золотых.

– В общем, не важно. Мне бы жене вкус к жизни вернуть. Знаешь, какой хохотушкой и проказницей она раньше была?

– А-а-а, – начала понимать я к чему клонит мужичок. – Ты хочешь ее немного подбодрить!

– Именно.

– Но почему ко мне обратился? А не к Захарию? Он бы по всем правилам…

– Жена не будет никакие настойки или вина пить. Да и чай она предпочитает собственноручно приготовленный. Вот я и подумал, Элина охоча до разной выпечки, а этот странный пирог ни разу не пробовала, быть может соблазнилась бы и… Сил нет смотреть, как она столько времени сердце себе рвет! Пусть хоть несколько часов проживет нормальным человеком, а не замерзшей статуей!

Все ясно. Любящий супруг пытается любыми способами вырвать жену из объятий тоски. Только в праве ли я взять на себя ответственность за чудодейственные сборы Захария? Определенно нет. Значит, придется все-таки обращаться за помощью к грозному хозяину.

Пообещав приготовить к завтрашнему дню чудо-выпечку, я отправила Колона восвояси. Но начать разговор с Захарием все не решалась. Было откровенно страшно. Смелости придала внезапно пришедшая гениальная, как показалась, идея. Я могла бы сделать бизнес на пицце, которая бодрит и доставляет радость! Вот он – смысл моего появления в этом мире – улучшить жизнь здешних людей, поднимая им каждый день настроение. Теперь осталось столь ценную мысль вложить в голову Захария. Без его лекарственных сборов, увы, мне золотые горы не светят.

Я достала из печи щи, достаточно протомившиеся к этому времени, чтобы стать не просто густыми, а необычайно ароматными и наваристыми. Накрыла на стол, выложив лучок, чесночок, зеленушечку, несколько щедрых ломтей хлеба. И позвала Захария. Сытый мужчина всяко добрее, чем недокормленный.

Умильно наблюдая за едоком, подперев кулачком щеку, я дождалась, пока суп в тарелке пошел на убыль, а поначалу споро работающий ложкой хозяин ощутимо замедлился. Вот тогда и завела речь о просьбе Колона.

– Нет, – только и ответил мне Захарий.

– Как это – нет? – опешила я. – Тебе жалко щепотки сухой травы? И совсем наплевать на счастье двух человек?

– Нельзя сделать людей счастливыми насильно.

– Почему же насильно? Колон мечтает вернуть жену к нормальной жизни.

– Вот только сама жена этого не хочет. Ты не уловила из его рассказа главное – отказывается Элина пить мои настойки. Не хочет, чтобы было как раньше. Не готова она.

– Ты сейчас про Элину или про себя говоришь? – от этих слов Захарий отшатнулся словно от пощечины.

– Это не важно. Я придерживаюсь привила – не вмешиваться в чужую жизнь, пока не попросят.

– Ясно. Понимаю, не кормить дарами Леса тех, кто этого не хочет. Но ведь Колон молил о помощи. Мы же не можем проигнорировать его просьбу?

– Можем. Он не честно играет, и мы не обязаны вместе с ним идти против правил.

– А сам-то ты в кабаке случайно не торгуешь настойками на веселушке?

– Почему случайно? Торгую. И не только на веселушке. Кто-то приходит в кабак поднять настроение, кто-то забыться, а кому-то требуется просто расслабиться. Все это разные травы и напитки. Для каждой нужды – свое лекарство. Но покупатель знает, что просит. Никому по собственному усмотрению я не подмешиваю магию Леса.

Я вздохнула. Вот так и накрылась медным тазом очередная моя гениальная идея. Если уж неэтично накормить веселушкой женщину в депрессии, то пустить в широкий оборот пиццу с подобной добавкой Захарий и вовсе не позволит. Разумеется, я с ним полностью согласна. И почему сама не сообразила, что как-то некрасиво получается вся эта недосказанность и хитрость, хоть вроде и во благо?

Но все-таки было до слез жаль Колона, который в своей беде уже хватался за соломинку, пусть даже и гнилую. Я его способна понять – несколько дней наблюдаю за живым мертвецом. Ходит и говорит, но словно ничего не чувствует, не хочет, ни в чем не нуждается. Особенно жутко стало после того, как увидела своими глазами, каким мог бы быть Захарий, приди он в себя. Даром, что старичок, а новая рубаха вон до чего соблазнительно обтянула широкие плечи и внушительные бицепсы. Рослый. Глаза красивые. А волосы до чего густые! Городская швея, не сомневаюсь, не просто за него бы замуж пошла, а побежала б. Такое добро пропадает! Сам себя в доме похоронил.

Заметив опустевшую тарелку, я бросилась ее заново наполнять. Захарий не протестовал, видимо оголодал за столько лет одиночества. Откуда только фигура такая рельефная? Хотя кто его знает, возможно, действительно какой маг.

– Слушай, Захарий, – осенила меня внезапная мысль, – а если пирог с веселушкой все-таки приготовить, как обещала Колону, но не подсовывать Элине? Ведь можно принести и честно предупредить, что в выпечке добавлено? Сама к ней схожу, по-женски объясню. Захочет – съест, нет – так это будет ее выбор. М?

– Пустая трата времени.

– Моего времени. Я не против. А ты?

– А я тут при чем?

– Ну трава-то твоя. Даешь добро?

Захарий привычно махнул ладонью. Вот и ладненько.

В этот раз во время моих кулинарных манипуляций хозяин кухню не покидал. Четко следил, что я положила в каждое блюдо, помог отправить еду в печь, и даже перебрал все баночки и коробочки, выбрав из них настоящие специи и приправы, а также безобидные сборы для чая, которыми бы я могла при случае пользоваться. Для надежности еще и подписал.

Пиццы я сделала несколько штук, ту, что для Элины, с веселушкой, завернула в чистую холстину и убрала подальше. На остальные показала Захарию:

– Эти можно есть без опасений, – уж очень мне хотелось приобщить его к популярным блюдам своего мира.

Мужчина почесал задумчиво бороду, подозрительно глянул на меня, после чего все же решился продегустировать. А одобрив, забрал с собой пару штук в зал для посетителей.

Поднявшись наверх я с одобрением отметила нагромождение досок, которые ранее валялись кучей у моей комнаты, а сейчас оказались кое-как прибитыми к потолку. Руки, конечно у Захария не из того места, но хотя бы течь в дождь не будет. Да и полы теперь можно помыть во всем коридоре. Когда только успел? Вроде у меня на глазах все время был…

С утра пробежавшись по всему дому с тряпкой, с матюками поджарив в печи омлет и оставив для Захария завтрак под полотенцем, я отправилась в дом Колона.

Заблудиться не боялась, поскольку пришедший за пирогом мужчина, да так и оставшийся по моей просьбе в кабаке, подробно растолковал, как найти в противоположной части города большой дом с желтым заборчиком. Меня здорово, до дрожи в пальцах, напрягал предстоящий разговор с незнакомой Элиной, но я упорно топала к своей цели, нутром чувствуя, что просто обязана выполнить задуманное. Впрочем, волнения оказались не зря. Дверь мне отворила настоящая Снежная Королева.

Глава 5

Застывшее неподвижной маской белокожее без единой морщинки лицо. Аккуратно уложенные в простую, но элегантную прическу светло-пепельные волосы. Стройная фигура в небесно-синем платье строгого кроя. Но самым красивым и в то же время ужасающим в ее облике были глаза. Огромные, светло-голубые льдисто-прозрачные, в обрамлении густых ресниц, они могли бы разбивать мужские сердца налево и направо, если б не казались мертвыми. Холодный равнодушный взгляд Элины, а я даже не засомневалась, что это она, пробрал меня до самых костей.

– Доброе утро, илея! – нарочито бодрым голосом поприветствовала я женщину. – Меня зовут Аня. Я из Переговорного дома что возле Зачарованного леса.

– Доброе, – спокойно ответили мне. Голос оказался таким же бесстрастным и апатичным, как и его хозяйка.

– Ваш муж заказал у нас пирог…

– Я спешу в Храм, уважаемая, – наперекор сказанному медленно выговаривала каждое слово, не выражая никакого нетерпения, Элина. – Прошу, решите свой вопрос с экономкой.

– Нет-нет. Весь изюм в том, что выпечка не обычная, а с добавкой из сборов Захария. Колону вчера она, – я поправила свой обширный бюст, который непривычно стягивало новое платье, и женщина неодобрительно уставилась в мое глубокое декольте, – очень понравилась.

Получилось весьма двусмысленно. В пустых флегматичных глазах промелькнуло недовольство. Еще не хватало с первых же слов настроить против себя хозяйку. Стараясь выглядеть поприличнее, чтобы расположить Элину к разговору, я надела одно из недавно купленных платьев. Обновка от Агаты мне показалась наиболее подходящей, во всяком случае так было еще пять минут назад.

– Колон хотел сразу купить еще. Но, увы, в наличие не оказалось, поэтому он сделал заказ и попросил…

– Его нет дома.

– О-очень жаль, – дверь уже закрывалась перед моим носом, когда в последний момент я успела просунуть в щель сабо. – Мы могли бы поговорить наедине? – мой вопрос не отразился в синеве глаз ни каплей любопытства.

Однако Элина, недолго постояв в раздумьях, видимо, поняла, что от меня просто так не отделаться. Она отошла в сторону от двери, пригласив изящным движением тонкой полупрозрачной руки, и нехотя добавила:

– Прошу.

Внутреннее убранство дома, оформленное со вкусом и любовью, навевало легкое чувство грусти и тревоги, словно тоска о несбывшемся посилившаяся здесь. Толстые ковры, огромные картины в резных рамах, изящные статуэтки. Все красиво, роскошно, но бездушно.

– Присаживайтесь, – хозяйка провела меня в просторную светлую гостиную и указала на кресло. Наверно, таким же неприязненным тоном она могла бы отказать неугодному гостю от дома со словами: «Выметайтесь».

– Меня зовут Аня, – повторилась я, вынуждая Элину к знакомству.

Женщина слегка кивнула в знак того, что услышала, но сама представляться не стала, молча расположившись в кресле на против. Все сложнее, чем я могла предположить.

– Видите ли, Колон вчера угостился у нас пирогом с веселушкой. И вашему мужу тот очень понравился, – я положила свою ношу на ближайший столик и ласково погладила гостинец.

– Если вы собираетесь мне предлагать эту гадость…, – заторможенный величавый тон не соответствовал гневным словам, а потому звучал странно и неестественно. Улыбнувшись, я поспешила заверить женщину в обратном:

– Ну что вы! Ни в коем случае! Колон вернулся чуть позже и попросил испечь ему еще порцию. Мы не торгуем подобными вещами просто так, поэтому ему пришлось объяснить свою настойчивость. Он рассказал, что который год страдает. Это лишает сил, выматывает.

– Не ему одному плохо, – бесцветно откликнулась Элина.

– Да-да, конечно. Но в ваших силах вас обоих вернуть к жизни. Вы ведь догадываетесь, что человек не может долго существовать без радости.

– Это не ваше дело.

– Да, но смотреть как страдает Колон, сердце кровью обливается. Если бы вы только попытались…

– Вы будете меня учить…? – Элина недовольно поджала губы.

– Нет-нет, разумеется, вы все это осознаете, а потому, должны понять меня. Ваш муж мне небезразличен. Он добрый, умный, обаятельный, – я на эмоциях прижала руки к груди, и женщина снова принялась откровенно меня рассматривать. Что-то ее мысли текут не в том русле. – Колон достоин большего!

Вот тут Элина словно очнулась от своего сна:

– Что у вас с моим мужем? – она прекрасно держала себя в руках, но ноздри нервно раздувались при каждом вдохе, явно выражая раздражение. Задело?

– Да что вы! Я исключительно из благих побуждений.

– И давно вы положили на него глаз?

Помешалась что ли она на своей ревности?

– Я? – попыталась поправить, так заинтересовавший женщину вырез моего платья, но сделала только хуже, оторвав верхнюю пуговку.

– Уходите, – похоже, лед, за которым Снежная Королева так долго пряталась, дал трещину. Быть может я пыталась действовать не в том направлении? Была не была.

– Подождите! Вы раскусили меня. Во всем признаюсь. Вы опытная пожилая женщина, – Элина дернулась, как от удара, но я сделала вид, что не заметила этого, – и понимаете, с вами Колон увядает.

– Я не желаю…

– Отдайте его мне!

– Что?

Бинго! Дамочка аж подскочила на месте. Вот оказывается, как с нею требовалось вести себя с самого начала.

– Не что, а кого. Вашего мужа, – не моргнув глазом, заявила я.

– Вы в своем уме? – женщина принялась хватать ртом воздух.

– Неужели вы не понимаете, что рядом с вами он несчастен? Вы страдаете, а вместе с вами и он. Если вы его хоть когда-нибудь любили, отпустите. Я сделаю Колона счастливым!

– Веселушкой из Зачарованного леса?

– Веселушкой можно вывести из уныния, и то лишь при условии, что человек захочет сам. Я ставку делаю на любовь и ласку, – томно закатила глаза и скользнула рукой по плечу.

– И он на это согласен? – беспокойство и неуверенность в себе промелькнули в нежном голосе.

– Если вы его отпустите, согласится, – я выразительно провела пальцем по фигурному вырезу на груди.

– А как же я? – Элина будто маленькая девочка растерянно уставилась на меня огромными глазами цвета неба, в которых плескалась обида и непролитые слезы.

– А вы продолжите жить как раньше. Посещать Храм, сидеть взаперти в своей комнате. Поверьте, ваша жизнь ничуть не изменится. Разве что избавитесь от неприятной обязанности терпеть мужа в постели. Зато Колон станет счастливее. Уж я-то постараюсь…

Мое красноречие было прервано истерическим воплем:

– Убирайся! Сейчас же! Вон!

Все хладнокровие и пассивность вмиг оказались снесены волной яростной ревности. Низложенная Снежная Королева верещала и топала ногами. Ухватив юбки, я рванула к двери. Щеки у меня надулись от сдерживаемого смеха, сейчас было бы совсем некстати захохотать:

– Вы уж, если надумаете, отсылайте Колона сразу ко мне, даже не сомневайтесь, – только и успела крикнуть я, прежде чем перед моим носом Элина собственной холеной ручкой захлопнула дверь.

В кабак я неслась на всех парусах.

– Беги домой, – прерывающимся голосом прохрипела Колону, пытаясь отдышаться от непривычного мне марафона. – Если Элина сейчас наестся веселушки, компания супруга ей никак не помешает.

Завтракающие на кухне мужчины дружно застыли, удивленно рассматривая запыхавшуюся меня, жадно глотающую ледяную воду прямо из ковша и попутно разливающую на руки и платье. Но уже через мгновение Колон, как сидел, на согнутых ногах, даже не распрямляясь, бросился бежать.

А вот Захарий продолжал хлопать глазами.

– Расскажешь? – поинтересовался наконец он.

А то! Разумеется, любопытной мой. Тебя я, конечно, не могу разом вытащить из кокона, как Элину. Но будем действовать постепенно. Для начала неравнодушие к судьбам ближнего – уже маленькая, но победа.

– Тут и рассказывать нечего, – скромно потупилась я и поведала про свое утреннее приключение.

– И почему ты думаешь, что поможет?

– Женская интуиция?

– Меня ты с первого дня тоже с этой целью из себя выводила? Дед Матвей подослал?

– Ты сейчас, о чем?

– О том, что, разозлив человека, вовсе не значит вернуть ему желание жить. Ну, обидела ты ее…

– Не обижала я никого! Немножко ревность пробудила, да намекнула – либо Элина себя из трясины меланхолии вытягивает, либо остается без мужа. Вот увидишь, завтра же Колон прибежит за добавкой пиццы.

Я, как обычно, ошиблась, любящий супруг с раннего утра прибежал, но не за пиццей. Колон купил у Захария сразу несколько пузырьков с различными настойками, чтобы жена могла серьезно и основательно взяться за лечение.

А мою кулинарную гордость хозяин кабака потешил еще с вечера, попросив приготовить побольше «неприличного пирога», так как клиентам очень понравилось необычной выпечкой закусывать крепкие напитки. Я поначалу было оскорбилась за свое любимое блюдо, но потом здраво рассудила, что чем больше пиццы съедят местные алкоголики, тем в менее пьяном состоянии вернутся к себе домой. Кроме того, занимаясь закуской, я оказываюсь вроде бы при деле, все-таки проживание у Захария на птичьих правах меня напрягало. А потому с радостью принялась каждый день выпекать хрустящие лепешки, экспериментируя с различными начинками. Ну, и про себя, конечно, не забывала. Уж что-что, а пиццу я всегда любила, и могла поглощать, мне кажется, в любом количестве. Благо сидеть на диете мне теперь не требовалось, так как рядом с Захарием выглядела Дюймовочкой. Да, секрет стройности оказался прост – подобрать в компанию подходящего мужчину, на фоне которого ты при любых формах – изящная лебедь.

Так мы прожили с Захарием тихо-мирно месяц. Я потихоньку привыкала к жизни в этом мире, приводила в порядок дом, училась готовить в печи, а хозяин терпеливо съедал разносолы из моих рук и давал дельные советы по улучшению тех или иных блюд, то недоваренных, то подгоревших. Как оказалось, к каждому рецепту требовалось приноровиться. Супы и рагу мне давались легко с первого раза, запихнул чугунок в печку и жди готовый обед. С теми же блинами пришлось повозиться. А вот запечь мясо или птицу без очередных проколов никак не удавалось. Пришлось даже самописные кулинарные книги матушки Захария полностью проштудировать, но положительный результат пришел только с опытом и под чутким руководством хозяина кабака.

С заказом одежды для хозяина из магазина Агаты я так и не смогла толком решить вопрос, поскольку ни сходить в город, ни принять швею в кабаке Захарий не захотел. Приходилось собственноручно снимать мерки с мужчины местной портновской линейкой в виде веревки с узелками и заказывать по полученным данным обновки, а позже дома готовый товар тщательно осматривать на хозяине. Но Агата знала свое дело, и каждая вещь у нее выходила идеальной. Постепенно за этот месяц я приодела Захария, в его гардеробе появились не только сменные домашние одежды, но и на выход, о котором он пока даже слышать не желал.

Кстати, со швеей мы за время нашего непродолжительного общения здорово сдружились, несмотря на значительную разницу в возрасте. От Агаты я узнала, что Захария она помнит очень хорошо, хотя и была во времена его помолвки с Эвенизой совсем девчонкой. Тот с удовольствием наделял своей магией игрушки из Мастерской Боба возможностями двигаться и говорить. Вся местная детвора от дяди Закхариуса ходила просто без ума. Не обошла это восторженность и маленькую Агату. Детская влюбленность теплилась в ней всю жизнь, и даже ухажеров женщина всегда подбирала хоть чем-нибудь похожих на Захария.