Текст книги "Сизовград"

Софа посмотрела на рыскающего и разбрасывающего по всему столу документы Коломова, и сказала:

– Мне кажется, это наша камера.

Коломов поднял на нее глаза. Удивленно посмотрел на двадцать седьмой холодильник и подошел к нему.

– Думаешь? – спросил Леша.

– Знаю! – сказала Софа.

В этот же миг Коломов открыл камеру. Голые ноги с биркой на большом пальце бросились в глаза ребятам. Леша вытащил труп из камеры и оставил перед Софой. Тело лежало на железной кушетке, накрытое белым покрывалом.

– Готова? – спросил Коломов.

– Да! – ответила Смелова.

Леша легким движением руки убрал простыню с лица и торса трупа. Софа даже не отвернулась, не схватилась за голову и не упала в обморок. Перед ней на металлическом столе лежал труп мужчины, у которого не было части головы. Она видела его мозг через огромную дыру, всю анатомию глаза. Видимо, первая встреча с обезображенным телом Полины закалила ее.

А вот Коломов сдал позиции. Он часто видел на фотографиях в папках отца такие жуткие сцены, вселяющие отвращение, страх и бурление в желудке, из-за которых обычный человек смог сойти с ума. Но это все было на картинке. В жизни все совсем иначе. Только белая простынь обнажила настоящее лицо страха, как Коломов почувствовал ком в горле и вкус своего сегодняшнего ужина. Он зажал руками рот и отвернулся от трупа.

– Ты чего, Леш? – забеспокоилась Софа.

– Все нормально, – сказал Коломов, пытаясь удержать в желудке пельмени.

Через минуту ему стало легче, и он снова посмотрел на холодное тело. Ком в горле его больше не беспокоил. Теперь парня пожирало нетерпение. Он уже мысленно видел, как Софа дотрагивается до тела, и перед ними оживает настоящий монстр.

София не спешила. Она внимательно осмотрела труп.

– Знаешь, когда я воскресила кота, он излечился полностью. То есть его шрамы заросли, даже открытые раны. Как думаешь, с ним то же самое случится? – поинтересовалась Софа.

– Даже не знаю, но без мозга он нам ничего не сможет рассказать.

– Ты же взял пистолет, если что?

– Да, он со мной, – Коломов поднял футболку, и Софа увидела ручку пистолета, торчавшую из штанов. – Можешь начинать, я готов.

– Я не готова, – неуверенно сказала Софа.

Коломов подошел к ней сзади и обнял.

– Все будет хорошо, – шепнул Леша. – Я тебе обещаю.

Объятья и слова любимого человека настроили девушку на нужную волну.

– Так, я справлюсь! Я сильная, – говорила она себе.

Ее трясущаяся правая рука медленно тянулась к груди мертвого человека. Она дотронулась до холодной кожи.

Как будто заряд молнии прошиб тело Софии. Она дернулась и мешком рухнула на пол. Коломов тотчас полетел к ней, но резко остановился, когда увидел голову трупа. Клетки мозга размножились, и на том месте, где недавно была пустота, начала появляться мозговая ткань. Клетка за клеткой, она восстанавливалась, заполняя пустоту. Вместе с мозгом начала расти черепная коробка. Как будто маленькие букашки по кусочкам возводили череп. Когда черепная коробка полностью закрыла восстановившийся мозг, начал формироваться мышечный покров.

Все это время на полу, рядом с железным столом, лежала София в бессознательном состоянии. Коломова больше интересовал сам процесс воскрешения, а не его любимая. Но, как только мышечная ткань восстановилась, и слой за слоем кожа начала закрывать ее, Леша понял, что без команд Софии он не угомонит живой труп.

Он упал на пол и начал бить Софию по щекам. Девушка не просыпалась, лишь дрыгалась от боли. Леша бил ее сильнее, как только мог. Ее щеки стали багрово-красными, а она все не открывала глаза. Коломов встал и посмотрел на труп. Он был невредим, как будто в голове у него пули никогда не было.

Леша снова стал трепать Софу. Он ее таскал по полу, поднимал пальцами веки – ничего. Тут Коломов заметил шевеление со стороны стола. Мужчина поднял корпус и свесил ноги с железной кушетки, сев спиной к Леше. Страх захлестнул парня, и по телу побежали мурашки. Он воскрес, как монстр Франкенштейна, только его тело не собрано из кусков других тел. Его плоть полностью регенерировалось.

Коломов медленно повернул голову. Маньяк не заметил парня и девушку. Леша молчал, его коленки неосознанно тряслись. Он повернул голову на Софу, молясь, чтобы она проснулась. Ничего, девушка так и лежала с закрытыми глазами.

Парень потянулся к пистолету. Медленно поднял футболку, взял его за рукоять и вытащил из-за пояса. «Скорее всего, он ничего не понимает, и, если я приставлю дуло пистолета к затылку маньяка, он испугается, – думал Коломов.»

Коломов медленно встал с пола, пот застилал глаза. Прошла секунда, и Леша ткнул дулом пистолета в затылок маньяку со словами:

– Пошевелишься – вынесу мозги одним нажатием курка.

Мужчина поднял руки и покорно ждал, не проронив ни слова. Слава богу, очнулась София. Она открыла глаза и ужаснулась увиденной картине. На железной кушетке спиной к ней сидел мужчина, который до недавнего времени не мог досчитаться части мозга, жив и невредим, а Леша стоял сзади него с приставленным к затылку трупа пистолетом. София взяла себя в руки и резко встала. В глазах потемнело. Она чувствовала огромное недомогание, как будто всю энергию высосали до капли. София кое-как оперлась на стеллаж.

– С тобой все в порядке? – спросил Коломов.

– Более-менее, – ответила София.

– Детишки, что тут происходит? – веселым, но настораживающим голосом спросил маньяк.

Коломов решил сразу поставить все точки над ё и рассказать все маньяку:

– Вот эта девушка тебя воскресила своими сверхъестественными способностями и теперь ты будешь служить ей.

Леша держал пистолет у головы маньяка, его рука тряслась от усталости.

– И как зовут барышню, которой я буду повиноваться? – спросил мужчина.

– София, – сказал Коломов.

Девушка не понимала, зачем Леша так откровенен с человеком, у которого они должны узнать лишь о том, где находится маньяк. Софа решила в это не влезать. Ей было трудно двигаться и еще труднее говорить. Леша посмотрел на Софу. Одно касание добавило ей сверху лет пять, если не больше. Она изменилась в лице и теперь была похожа больше на девушку, ученицу четвертого курса университета, но никак не на школьницу. Под глазами появились синяки и почти невидные морщинки.

– Ты можешь говорить? – спросил ее Коломов. Он понимал, как тяжело София перенесла воскрешение человека.

– Немного, – медленно сказала Софа.

– Нам нужно его забрать с собой, – говорил Коломов.

– Ребятушки, ну зачем я вам нужен? – весело спрашивал мужчина. – Мне и тут хорошо.

– Прикажи ему следовать за нами! Он повинуется, как твой кот, – требовал Коломов.

София напрягла все свое тело и голосовые связки, чтобы сказать лишь одно предложение:

– И-иди за на-ами и без фоку-усов!

После сказанных слов Коломов убрал за спину пистолет. Он был уверен, что маньяк даже пальцем их не тронет. На кота ведь подействовало, значит, и на человека должно. Леша подошел к изможденной Софии. Он взял девушку на руки и медленным шагом пошел в сторону выхода.

Маньяк укутался в простынь, которая накрывало его тело в холодной камере и последовал за ребятами. Его лицо сияло от счастья. Леша не понимал, чему мужчина так радовался, ведь он теперь в вечном рабстве у Софии.

Через полчаса они были у дома Софии, устроились на лавочке возле леса. Коломов рассуждал, где они могут спрятать мужчину, а Софа не понимала, что с ней происходит. Она, будто, находилась в прострации. Уткнулась в одну точку и ничего не говорила. Воскрешение выбило из колеи молодую девушку. Маньяк в это время наслаждался своим состоянием.

– Знаете, ребятишки… Хорошо быть живым. Я не знаю, как вам это удалось, но я вас хочу поблагодарить. Я снова дышу! Это так замечательно – дышать. Там, где я был, дышать невозможно. Я просто плавал в теплой воде, погруженный в нее с головой. Даже глотка вздоха не мог сделать и ждал, когда же смогу снова расправить свои легкие, – мужчина вздохнул полной грудью и тут же выдохнул.

– Я придумал. Сегодня мы тебя спрячем в гараже во дворе Софии, а завтра будем думать, куда тебя пристроить, – говорил Коломов, обращаясь к маньяку, но тому было плевать. Он наслаждался вкусом свежего воздуха расправляя свою костлявую грудь.

Коломов приступил к воплощению своей идеи. Он снова взял на руки Софию и аккуратно перебрался во двор Смеловых. Мужчина шел за ними, как ему было велено. Леша знал, где ключи от гаража, и быстро запер в нем убийцу.

Теперь осталась очередь Софии. Если она под домашним арестом, нести ее через входную дверь не вариант. Единственный выход – окно. Только как это провернуть? Софа не в состоянии что-либо делать, не говоря уже о том, чтобы лезть в окно. Леша решил действовать по-другому. Оставил Софию напротив окна на первом этаже, а сам залез на козырек с помощью лестницы. Потом спустил вниз свои руку. София ухватилась за них, благо у нее нашлось немного сил. Приложив огромные усилия, Коломов затащил девушку в комнату.

Леша положил Софию на кровать. Накрыл ее одеялом и поцеловал на прощание. Девушка сразу же уснула, как только ее голова коснулась подушки. Коломов вылез через окно и побрел в сторону дома.

Он радовался и торжествовал. Его план начал исполняться. Первый пункт выполнен, осталось еще несколько шагов и дело пойдет. Леша не думал о своей девушке. Парень не понимал, какой урон причинил ей, подбив на такой поступок. Коломов был окрылен своим поступком и представлял, как начнет освобождать город от преступности, как Сизовград возвеличит его личность и поставит в ряд с отцом.

* * *

Будильник разрывался на всю комнату, раздражая спящего мужчину. Он еле открыл глаза и сел на диван. Телефон продолжал нервно звонить. Мужчина, наконец, встал, отключил нервирующий звук и обратил внимание на цифры, что мигали на главном экране смартфона. Четвертый час ночи. Скоро должна прийти новая смена и он освободится от оков обязанностей.

Мужчина подошел к чайнику и включил его. Там как раз оставалось воды на пару кружек кофе. Как только чайник закипел и выключился, мужчина налил воду в огромную чашку и насыпал четыре ложки растворимого кофе. Будучи в какой-то степени медиком, он знал, что кофе не помогает проснуться, особенно растворимый. Это уже вошло в привычку.

Расправив халат, мужчина вышел в коридор. По пути он поправил очки и сделал пару глотков кофе. Подойдя к хранилищу, санитар насторожился. Дверь была открыта, хотя он помнил, что закрывал ее.

Из комнаты веяло холодом. Мужчина зашел и ужаснулся. Перед ним стояла пустая железная кушетка, а холодильная камера номер двадцать семь была открыта. Санитар закричал, не понимая, как покойник смог встать и уйти без части головы.

Он испугался и выбежал, как ошпаренный, из комнаты хранения, попутно закрывая за собой все двери, что были у него на пути. Мужчина быстро взял в руки телефон и первое, что он сделал – позвонил своему сменщику… Он прекрасно знал, что за человек лежал в камере номер двадцать семь и понимал, насколько сильно он влип.

* * *

Шесть часов утра. Телефон вибрировал на тумбочке возле кровати Синицына. Он медленно взял телефон, нажал на зеленую кнопку и поднес его к уху. В порядке вещей, когда ему звонят в шесть утра, а то и в часа три ночи. «Вечно у них какие-то проблемы», – подумал Синицын.

– Майор Синицын слушает, – сонливым голосом сказал мужчина.

– Доброе утро. С вами говорит полковник ФСБ, Лаптев Дмитрий Анатольевич. Помните меня? – официальным тоном говорил мужчина.

– Мы с вами общались по поводу того случая, верно? – вспомнил Синицын.

– Правильно, я как раз из-за него звоню. Из морга пропало тело, – Лаптев ошарашил Синицына.

Майор резко проснулся и встал с кровати.

– Как пропало?! – чуть ли не криком спросил Синицын.

– Не имею понятия. Как будто он сам открыл холодильную камеру, встал и ушел, – серьезно говорил Лаптев. – Я прошу вас приехать прямо сейчас.

– Да, дайте мне полчаса, и я буду на месте.

– Жду, – сказал Лаптев и положил трубку.

* * *

Синицын, словно бешенный, ехал к моргу, нарушая правила движения. Мчал на красный, не пропускал пешеходов. Он спешил увидеть собственными глазами, что же там происходит. Как труп мог испариться? Он лично прострелил ему голову, видел, как мозги маньяка разлетелись по комнате. Такого просто не может быть! С другой стороны, кому-то мог понадобиться его труп… Хотя, кому он нужен? Никто не знает об этом человеке ровным счетом ничего!

Машина вошла в поворот и припарковалась возле черной Тойоты Камри. Синицын выбежал из машины, сильно хлопнув дверью. Через секунду он стоял в комнате хранения трупов и смотрел на пустую кушетку рядом с холодильной камерой номер двадцать семь.

– У меня к вам один вопрос. Вы никому ничего не рассказывали? – спросил Лаптев.

– Нет! Мы же обо всем договорились! – резко ответил Синицын.

– Просто так трупы не исчезают… – сказал Лаптев и посмотрел на мужчину в белом халате.

Он дрожал. Его лицо сровнялось по цвету с кожей частых посетителей морга. Он ногтем одного пальца царапал кожу другого. Срывал заусеницы. Видно, что мужчина всеми способами сдерживал внутренний крик.

– Вы у нас… – Лаптев посмотрел в блокнот и следом поднял взгляд на мужчину. – Иван Ростиславович Стрихов, верно?

– Да, это я, – дрожа, говорил мужчина.

– Отлично, давайте тогда пообщаемся все вместе.

– Д-давайте, – голос мужчины не прекращал дрожать.

– Камеры есть? – быстро спросил Синицын.

– Д-да, б-были.

– Где можно посмотреть запись? – напирал Майор.

– Я в-вас отведу, – Стрихов повернулся к двери, но Лаптев остановил его, положив руку на плечо, и развернул на месте.

– Подождите с камерами. Мне нужно задать вам несколько вопросов, – Лаптев достал ручку и начал что-то писать в блокноте.

– Я в-вас слушаю, – Стрихов еще сильнее испугался.

За такую промашку его могли легко отдать под суд.

– Давайте на ты, хорошо? Если вы, конечно, не против, – сказал Лаптев.

– Н-нет, не против, – сказал Стрихов и спрятал руки в карманы.

Синицын от нетерпения сжимал кулаки и старался не показывать свой норов человеку из ФСБ.

– Когда ты заметил, что труп исчез?

– В райо-оне четырех ча-асов, – ответил Стрихов.

– Да не нервничай ты, а то заикаешься каждый раз, когда я к тебе обращаюсь. Все же хорошо, – говорил Лаптев и писал что-то в блокнот. – не переживай.

– Поста-араюсь.

– Тебе будет намного легче, если расслабишься, хотя бы на пару минут, – Лаптев поднял глаза на Стрихова и задал следующий вопрос. – Так, если ты обнаружил пропажу в четыре часа ночи, то должен был заметить шум. Например, открывающейся двери холодильной камеры или железный звук выдвигающейся кушетки. Ничего такого не слышал?

– Не-ет, не слышал, – Стрихов опустил вниз глаза.

– Знаете, – начал Синицын, обращаясь ко всем присутствующим. – Я слышал, что среди патологоанатомов ходят интересные слухи. Например, санитары часто спят на рабочем месте. И вот что я хотел у тебя спросить. Насколько эти слухи правдивые?

Стрихов взялся за голову и заплакал:

– Я не хотел, товарищ полицейский. У меня сейчас очень трудный период в жизни. У меня дочка родилась, и я не высыпаюсь уже который месяц. Только на работе у меня получается хоть немного поспать. Умоляю, не сажайте меня в тюрьму. Кто будет обеспечивать мою семью? Родители у меня в другой стране, а я…

Синицын прервал Стрихова:

– Угомонись! Никто тебя никуда не сажает! Нужно сначала все выяснить! Соберись и начни с того, что знаешь! – закричал Синицын.

– Правильно говорите, товарищ Майор, – вмешался Лаптев. – Лучше ответь: спал или нет, во сколько заснул и что слышал?

Стрихов вытер слезы и поднял глаза на служителей закона.

– Заснул я в двенадцать часов. Поставил будильник на четыре. Ничего не слышал и очень крепко спал, – его голос изменился, и исчезло заикание. Слова Синицына придали ему немного уверенности.

– Временной промежуток теперь мы знаем. Ты лучше скажи, зачем вы прячете ключ на входе?

Мужчина оторопел от услышанного.

– В смысле на входе?

– Я к вам часто приезжаю и прекрасно знаю, что ключ вы прячете на козырьке, либо рядом с дверью в каменных дырах. При мне ваш начальник открывал морг ключом, который достал сверху козырька. Я ему говорил, что это очень глупо. Теперь вы в полной жопе, – возмущался Синицын.

– Это же не моя вина. Мне что говорят, то я и делаю, – оправдывался мужчина.

Весь их разговор Лаптев записывал в блокнот.

– Проехали, – сказал Синицы. – Проведи нас к камерам.

– Пойдемте, – взбодрился Стрихов.

Стрихов теперь был расслаблен и весел, ведь получать за свою халатность будет не он, а если ему и влепят выговор или увольнение, мужчина найдет другую работу. По крайней мере, его не посадят.

Они зашли в маленькую комнату, чем-то напоминающую подсобное помещение. Все пространство занимал стол, на котором громоздился монитор компьютера. Синицын сразу открыл изображение камер. На мониторе появились четыре маленьких окна. Одно из них передавало белый шум.

– Что это за комната? – спросил Синицын, показывая на неработающую камеру.

– С холодильными камерами, – тихо сказал Стрихов, понимая, как будет взбешен Синицын.

Но нет, Майор не начал возмущаться и кричать. Он профессионально отнесся к проблеме.

– Будем работать с тем, что есть, – вмешался Лаптев, стоя сзади всех и мельком посматривая на монитор. Он старался больше записывать в блокнот, чем вникать в суть дела.

Синицын запустил камеру с двенадцати ночи и нажал кнопку быстрой перемотки. Первая камера стояла на входе, вторая в коридоре и третья – в кабинете с диваном. Пленка перематывалась и ничего не происходило, пока не лопнула лампочка у входа. Теперь невозможно было определить, что творилось на крыльце морга.

В три часа ночи начали появляться силуэты. На крыльце происходило какое-то действие. Камеры не записывали звук, поэтому нельзя было распознать, кто там. Синицын сконцентрировался на окошке, которое ясно показывало коридор. По нему шли два человека. По фигурам было понятно, что они разных полов.

Мужчина одет в черное поло и темные джинсы. У девушки фасон одежды никак не отличался от одежды спутника. Единственное отличие, которое заметил Синицын – логотип Арии. Лиц не разобрать, да и они никак не мелькают на экране. Видимо, похитители знали, что делали.

Фигуры скрылись за краем камеры. Через двадцать минут на экране снова появились люди. Теперь парень держал на руках девушку, а за ними шел голый человек, укутанный в белую ткань. Синицын отпрял назад, а Стрихов вылетел пулей из комнаты. Майор вышел в коридор, следом за ним побежал Лаптев.

– Что случилось? – спросил Лаптев, явно не смотревший на экран монитора.

– Он жив! – закричал Синицын.

– Кто? – снова задал вопрос мужчина.

– Маньяк, он жив! Посмотри на видео! Два человека вошли в морг, а вышли трое.

Стрихов убежал в кабинет и сел на диван, прижав к себе колени. Синицын ходил по коридору и потирал свой лоб. Он думал, что же произошло в комнате с холодильными камерами? Как они могли оживить его? На месте головы маньяка одна большая дыра! Наша медицина не дошла до такого, чтобы возвращать людей к жизни с такими травмами.

– Как такое может быть? – спросил Лаптев, мотая назад пленку.

– Не знаю. Я ему голову размозжил пулей! – Синицын обратился к Стрихову. – Ты же подтвердишь?

– Я его саам прини-имал, – заикание вернулась к мужчине. Теперь он боялся не за семью, а за себя.

Они все видели труп, каждую часть его мозга, раздробленную пулей черепную коробку. Он не мог встать и пойти, как это показано на мониторе компьютера. Люди с такими ранениями не могут в принципе функционировать.

Синицын вместе с Лаптевым зашли в комнату для персонала. Лаптев, ничего не говоря, пошарил по шкафам и полкам. Рядом с чайником, на полке, он нашел коньяк. Лаптев открыл бутылку, сделал три больших глотка и передал дальше. Через пару кругов коньяка не осталось. Они сели на диван в шоке от происходящего. Спустя какое-то время Синицын пришел в себя и сказал:

– Пора.

Лаптев согласился, и они направились к выходу.

– Не оставляйте меня одного! – истерично кричал Стрихов. – Я не хочу, чтобы один из трупов убил меня на этом самом диване!

– Звони своему сменщику, Вань, – говорил Лаптев. – Он тебе поможет. Ты же накосячил, тебе и отвечать!

Синицын с Лаптевым испарились за дверью морга, а Стрихов встал с дивана и медленно побрел к углу, озираясь по сторонам. Он сел на пол, прижал колени и с огромными глазами, полными страха, смотрел на дверь.

Щелчок в замке. Ваня опустил голову, закрыл глаза и поставил руки перед собой, используя их как щит. Слезы текли по его грубым мужским заросшим щекам. Дверь открылась. Стрихов услышал быстрые шаги в свою сторону. Он закричал, как бешеный. Холодные руки подняли его. Ваня начал отбиваться, не открывая глаз.

– Успокойся, идиот! – кто-то кричал на него. – Глаза открой!

Стрихов поднял веки, и внутри него появилась легкость. Страх испарился, а на лице растянулась улыбка. Перед ним стоял его сменщик.