Текст книги "Твоя кровь – мои слёзы"

Глава 2
Новая реальность

Одинокая старушка, живущая двумя этажами ниже меня, опираясь на клюшку, подошла к окошку своей спальни, чтобы задернуть шторы и после отправиться спать. Она уже начинала закрывать их, как вдруг остановилась и схватилась за сердце от крайне неожиданного испуга. Перед ней отчетливо предстали все те события, случившиеся с нами вчера: мое падение на асфальт, М, перебегающая через дорогу, и несущаяся на скорости машина. Прихрамывая, женщина поспешила в другую комнату, взяла в руки телефон и набрала номер скорой помощи. Машина смогла приехать довольно быстро.

Я же упал на колени и от страха отчаянно заорал протяжными криками на всю улицу, срывая себе горло. Во мне поселился ужас. Мои трясущиеся кулаки нескончаемо колотили сырой асфальт, сбиваясь в кровь, которая красным ручьем потекла дальше по дороге. Однако, никакой боли не ощущалось. Потоки нескончаемых слез хлынули по моим щекам и, скатываясь по лицу, падали на бездыханное тело моей девушки.

Она лежала на спине с закрытыми глазами, полуоткрытыми окровавленными губами и раскинутыми в стороны руками. Из-под ее бледной мокрой кожи открыто выступал коленный сустав. Вся ее одежда порвалась и испачкалась в крови, что лилась с головы, рук, шеи, покрывая все тело.

В панике я разорвал свою футболку с задумкой сделать из ткани жгут; суматошно начал искать поблизости дерево, чтобы сорвать палку и сделать из нее шину. «Сейчас все закончится, закончится, мы скоро пойдем домой! – метались мысли в моей голове, пока я срывал ветку с дерева у тротуара. – Потерпи еще немного, моя хорошая, потерпи, все будет нормально». В моем видении ситуации пылала ярая уверенность в том, что М разговаривает со мной и слезливо просит о помощи. Этот высокий голосок терзал мое сердце и требовал немедленных действий.

– Парень, остановись! – крикнул вышедший сосед. – Скорая уже за поворотом, отойди от нее. Тут ты уже ничем не поможешь.

– ЧТО?! – мои дикий взгляд нацелился на него. – НИЧЕМ НЕ ПОМОГУ?! Я СЛЫШУ, КАК ОНА ДЫШИТ, ГОВОРИТ СО МНОЙ, ПОЭТОМУ ВСЕ ИСПРАВЛЮ, ВСЕ ИСПРАВЛЮ!

– Послушай ме… – он не договорил. Его прервала женщина, выбежавшая из подъезда в домашнем халате.

– Что происходит то, господи? – спросила она, оглядываясь по сторонам.

– Он так и не понял, что она мертвая уже, – шепнул мужчина, прикрывая рот рукой. – Никак не может поверить.

«Идиоты, боже, какие идиоты, – думал я. – Что за бред вы несете? Мне же все слышно. Она жива! Конечно, она жива! Глупые люди всегда сгущают краски».

– Какой ужас! – прокричала женщина. – Это же М из соседнего дома, врачей дочка. Горе то какое… Смотри, вон и скорая подъезжает!

Несколько врачей скорой помощи рванули к М и оттолкнули меня в сторону. Затем начали осматривать ее тело. Вместе с ними на место происшествия сразу же приехали полицейские. Часть из них побежала к машине, которая колесами вверх лежала на тротуаре, а другие подняли меня с колен и, крепко взяв под руки, начали уводить подальше отсюда. Я не хотел оставлять мою М лежать там одну, поэтому с вырывающимися изо рта грубостями высвободился из их рук, и даже пытался с ними драться. В тот момент мне было абсолютно все равно, что будет со мной дальше.

Обезумев окончательно, я развернулся лицом к полицейскому, занес свой кулак и что есть мочи ударил его по лицу. Он слегка пошатнулся, поскользнулся и упал в лужу. Собираясь обратно бежать к М, внезапно мир потух для меня. Последнее событие, которое мне удалось запомнить – толстая черная дубинка второго сотрудника, прилетевшая прямо в мое лицо и сбившая меня с ног.

Как потом рассказала мама, навестившая меня в больнице на следующий день, после удара я сразу же упал и потерял сознание. Меня погрузили в машину скорой помощи, затем сразу же увезли.

За рулем той проклятой машины находился мужчина тридцати лет. Его машина перевернулась и грудь ему проткнул металл от смявшейся части автомобиля. Спасти его не успели – он скончался от кровоизлияния. Та самая пожилая женщина, рассмотревшая все происходящее из окна, добровольно стала свидетелем и дала свои показания полиции. Сотрудники опросили всех жильцов, которые выбежали из дома на улицу. Они же, зная мою маму долгие годы, позвонили ей и рассказали все в деталях. Бросив работу, вызвав на бегу такси, она примчалась в больницу. Ко мне ее пустили, но пообщаться нам удалось лишь когда я пришел в себя. Всю ночь ей пришлось пробыть возле моей постели. Поведав все произошедшие события, о которых я мог позабыть, мама замолчала, села на стул возле кровати и взяла меня за руку. Увы, мне не было никакого дела до полицейских, врачей, и уж тем более соседей.

– Мам, я… не смог ее спасти, – говорил я севшим голосом. – Хотя мог, мог! Это все произошло из-за меня!

– Сынок, это все очень ужасно. Большая трагедия для наших семей, – сказала она и вдохнула носом воздух. Так мама делала всегда, когда нервничала. – Но, прошу тебя, не вини себя. Ты ни в чем не виноват.

– Если бы только проводил ее до дома, остался с ней! – я начал с силой сжимать в руке пододеяльник и нервно трясти его. – Не надо было брать эти чертовы ключи, тогда ей не пришлось бы бежать ко мне! М была бы жива!

– Никто тебя не осудит! Полицейский, которого ты ударил, простил тебя и понял сразу же. Родители М приходили к тебе утром, когда ты еще спал. Они просили передать, что не винят тебя и хотят видеть при первой же возможности. После похорон ты можешь приходить к ним в гости, они тебя любят – это их слова.

– Г-гости? – запинался я. – Мне им в глаза смотреть будет стыдно… не то что… находиться в доме, в котором жила она.

– Поверь, ей бы этого хотелось, – сказала мама, положила ладонь мне на щеку и ласково погладила ее.

– Она уже ничего не хочет! – с криками я оттолкнул руку. Мама пошатнулась на стуле и едва не упала. – И ничего ей не нужно! И все это из-за меня!

После этого она стремительно поднялась и решительно направилась к выходу.

– Оставлю тебя одного.

Я злился и стыдился своей несдержанности одновременно.

– Мам, прости меня.

– Тебе нужно еще поспать, поэтому ложись. Вечером я приеду и заберу тебя домой.

С оглушительным хлопком дверь закрылась. Случилось самое страшное. Мама оставила меня в палате одиноко размышлять над буйствующими мыслями. Заснуть не получалось, как бы сильно я не старался. Передо мной сразу же возникала улица с погашенными фонарями, черная машина и образ ее окровавленного тела, лежащего на асфальте, и тогда вместо сна в глазах появлялись лишь слезы. Запомнить ее такой невыносимо больно и жутко страшно. Еще более душераздирающе было вспоминать то, как она весело, по-детски, радовалась пустякам и улыбалась невзгодам; застенчиво переступала с ноги на ногу, поджимала губы и смущенно отводила взгляд. Щеки ее розовели, а ногти ковыряли швы на колготках. Даже в тех случаях, когда М нервничала, кричала от обиды и уходила недовольной в сторону, не имея никакого желания со мной разговаривать – все это были честно испытываемые ею эмоции, которых она никогда не стеснялась, не прятала в себе, и это мне безумно нравилось, потому что они были настоящими во всех своих проявлениях. «Ты всегда такая искренняя, – сказал однажды я.» – «Да, если буду вести себя каждый раз так, как требует того ситуация, то вскоре совсем позабуду, кто же я есть на самом деле, – с гордостью ответила мне она.»

Самое ужасное, что теперь своих кристально чистых эмоций ей никогда не явить миру, ведь вчера я не смог никак помешать произойти тому, что произошло, тому во что до сих пор не верилось. Облизываясь, я все еще чувствовал сладкий вкус ее губ, на одежде находил завитые темные волоски и жадно вдыхал аромат М, оставшийся на моих запястьях, пальцах и воротнике футболки.

Мой мозг издевательски погружал меня в самые приятнейшие воспоминания, связанные с ней, концентрировался на них и проявлял все счастливые моменты в неописуемо ярких красках. Далее транслировались все леденящие кровь события вчерашнего дня – и так в течение долго времени по кругу, адскому кругу, из которого выбраться мне не удавалось.

Несколько часов я лежал на животе, спрятав голову под подушкой, словно в попытке избежать бесконечного потока мыслей. Но от них некуда было спрятаться. Они нагоняли меня и топили в омуте из собственных же горестных чувств. «Поверь, этот день ты не забудешь никогда, – говорила М вчера утром.» Похоже, что фраза, которой изначально наверняка не придавалось пророческого смысла, сбылась. Душераздирающий хруст костей и скрежет металла отпечатается в памяти на всю жизнь.

Целыми часами напролет мою голову занимал только этот день. Я прокручивал все возможные варианты того как он мог сложиться и понял, что мог спасти М абсолютно в каждом событии, при любой ситуации. Нам стоило лишь задержаться где-то на минуту. Может, у палатки с мороженым, выходя из автобуса, у самого дома. Тогда бы машина просто проехала мимо, ведь ее бы не оказалось на дороге. И теперь каждый мой последующий день рождения, вероятно, будет проходить с жгучей горечью в душе. Хотя, будет ли следующий, спросил себя я.

Дверь в палату открылась.

– Поспал? – спросил глухой голос мамы.

– Ты же должна была приехать вечером, – вспомнил я и медленно вытащил голову из-под подушки.

– В, уже вечер.

– Неужели? – мой взгляд бросился к окну. На улице солнце садилось за горизонт, небо окрасилось в оранжевый. – Прошу, забери меня домой.

– Сынок, я для этого и приехала, – сказала она и протянула мне руку. – Поднимайся.

Мы вместе вышли из центральных ворот больницы, немного подождали такси, затем поехали. Как можно скорее мне хотелось добраться до дома, зайти в родную комнату и насладиться домашним уютом, заглушая те чувства, которые безжалостно давили на меня весь день. Однако, представив исключительно свою комнату, мной совсем позабылось, что такси сначала привезет нас именно к тому месту, где и сбили М, и остановится точно у того тротуара, на который она почти забежала. Закрыв глаза, я попытался хоть на секунду успокоиться и не показать маме моих трясущихся от тревоги губ, как мне невыносимо больно и страшно.

– Я с тобой, – тихо сказала она и ласково вплела свои пальцы в мои. – Ты потерял своего близкого человека. Эта рана навсегда останется в твоей душе, но со временем затянется, поверь. Возникающие жизненные испытания, радости и приключения обязательно заберут тебя в круговорот новых событий, в котором придется искать себя и собирать заново. Не взирая на трудности, ты будешь улыбаться и бежать им на встречу, желая погрузиться в них с головой. Тебе откроется новый дивный мир, в котором не будет места уныниям, лишь желанию просыпаться каждый раз и улыбаться, счастливо встречая очередной день. А пока этого не произошло и сейчас ты чувствуешь себя так, знай, что рядом с тобой есть люди, которые тебя любят и всегда поддержат. Не скрывай эмоций. В, я же твоя мама, твоя семья, я приму тебя любым, каким бы ты ни был, разделю каждую твою эмоцию. Я люблю тебя, сынок. Никогда не забывай об этом.

– Мам, я… – мой голос сорвался. – Тоже тебя люблю.

Водитель остановил машину и сообщил, что мы приехали. Стараясь полностью сосредоточиться на вдохновляющих словах мамы, я вышел из такси, пытаясь не озираться по сторонам, и как можно скорее зашел в подъезд, чтобы поскорее очутиться дома – в самом комфортном месте, где мне обязательно должно стать легче. Возможно, хотя бы в нем у меня выйдет заснуть или же получится думать о чем-то другом, более приятном и не столь тревожащим меня изнутри.

Ключ провернулся в замке дважды, мама потащила ручку на себя и открыла дверь. Наша двухкомнатная квартирка предстала перед нами в освещении садящегося солнца за окном. Только ступив на порог, родной привычный запах, который можно было почувствовать исключительно здесь, сразу же обдал нас своим благоуханием, исходящим от стоящих на кухне горшков с цветами.

– Ступай в комнату, а я пока приготовлю что-нибудь покушать, – сказала мама, положив руку на мое плечо. – Потом можем что-нибудь посмотреть, что хочешь.

– Ладно.

Моя комната осталась в том же самом виде какой была, когда вчера утром мы с М уходили отсюда: в спешке застеленная кровать выглядела неаккуратно из-за торчащего синего пододеяльника; потертые дверцы шкафа все так же открыты нараспашку с тех пор, как я достал из него одежду, чтобы одеться и поехать в парк; белые волнистые шторы отдернуты наполовину.

Рухнув всем телом на кровать, я глубоко вздохнул и громко выдохнул всей грудью. Затем прикрыл свои уставшие глаза в надежде насладиться тишиной. Потоки мыслей постепенно начинали уплывать вдаль, оставляя после себя легкие покачивающиеся волны спокойствия и умиротворения. Головная боль, преследующая меня весь день, становилась все менее чувствительной. Сон подкрался ко мне и забрал в свои теплые объятия. Ничего не оставалось, кроме того, как бессильно ему поддаться.

Мне удалось заснуть и благодаря этому не думать о том, что так сильно желалось забыть. Хотя бы на время оставить невыносимую реальность, наполненную болью и погрузиться в чудный мир покоя, в котором не нужно что-либо чувствовать и ощущать – именно то, чего безумно хотелось. Да, не чувствовать и не ощущать.

Спустя время, лениво открыв глаза в кромешной темноте наступившей ночи, повернув голову направо, я увидел перед собой лежащую рядом М. Она грустным взглядом смотрела на меня, а еще, как и в прошлый раз, пальчиками игралась с моими волосами.

– В, наконец-то ты проснулся, – произнесла девушка понуро. – С днем рождения.

– Что? – потерянно спросил я и начал озираться по сторонам в поиске понимания происходящего. – К-как такое возможно, ты… жива? Но ведь вчера…

– Жива, мой дорогой, жива, – нежно прошептала она мне на ухо и начала рисовать пальцем воображаемые узоры на моей груди. – В твоем сердце я буду жить вечно, чтобы напоминать тебе о том, что ты сделал. Вернее, о том, чего ты не сделал.

– Н-но, послушай, ведь…

– Закрой свой рот, когда я говорю! – несвойственным ей грубым голосом сказала М, взяла меня ледяной рукой за волосы и подтянула ближе к себе. – Любимый, взгляни в мои глаза, скажи, что ты в них видишь!

По телу пробежали мурашки. Я не понимал, что происходит. Красивые лазурные глаза казались мне такими же прекрасными, как и раньше. Только вот, приглядевшись, я понял, что сейчас они совсем не горели, скорее стали стеклянными, холодными и безразличными ко всему живому. Рядом лежала моя любимая М, в том же облике незабываемой красавицы, но ее поведение и манера говорить совершенно отличались. Они переполнялись грубостью и неуважением. Словно кто-то другой вселился в ее тело, сделал своей марионеткой и управлял всеми действиями.

– Я вижу в твоих глазах все, кроме жизни, – сказал я, пытаясь отвезти от нее взгляд.

– Знаешь, почему? – прислонилась она головой к моей, заставив продолжать смотреть на нее. – Потому что ТЫ ПОГУБИЛ МЕНЯ!

В эту же секунду М сделала жалостливый вид и заплакала кровавыми слезами. Ее лицо полностью покрылось глубокими порезами, волосы мгновенно стали мокрыми – с них напором полилась грязная вода, она начала стекать по рваной одежде, затапливала кровать, а вскоре и весь пол комнаты скрылся под алой водой. Цвет глаз сменился ярким красным свечением, заполонившим собой всю полость, скрыв зрачки. Громкие рыдания резали мне уши, казалось, будто звук проникает в глубины моего тела и не покидает его. Она кинулась ко мне и костлявой рукой обхватила мои щеки. Синеватые губы слегка приоткрылись – по ним на постель посыпались слипшимися кучками червяки и мухи в желтой слизи. Я пытался закрыться от них руками, но насекомых стало появляться так много, что они покрыли собой все вокруг и уже начинали с писком заползать ко мне в рот, пытаясь поселиться внутри. Мне было совершенно нечем дышать.

Вдруг кровать подо мной провалилась. Мы вместе с М начали падать в пропасть, окутанную темнотой, которой не было конца и края. Во время полета она вновь посмотрела на меня, тогда ее вид стал прежним. Лицо очистилось от ран и заблестело, глаза сменили свой окрас, а волосы стали такими же шелковистыми.

– Такой ты видишь меня в последний раз! – с обаятельной улыбкой пропела она.

Резко поднявшись, я проснулся в своей кровати, хватая ртом воздух. Комната сменилась на светлую и чистую. Я пытался спастись во сне, не думать обо всем, отключиться на время, но даже там не удалось уйти от происходящего. Оно настигло меня и предстало в еще более пугающем свете. Хотя, если такие кошмары позволят мне видеть М, то пусть уж лучше буду спать вечно. Даже такой я хочу ее видеть, хочу видеть ее любой. Лишь бы не… мертвой.

Свет не был потушен и это внушало спокойствие. Внезапно мой взгляд поймал то, чего ранее не было – что-то блестящее лежало на столе. Тут же поднявшись, ватные ноги привели меня к углу комнаты. Раскиданные учебники были убраны и расставлены по полкам. Мама, наверное, зашла и прибралась. Вместо горы книг одиноко лежала лишь яркая фотография. Внутри все сжалось. Это было то самое фото, которое мы с М сделали, когда только приехали в парк аттракционов. На нем наши лица светились счастьем и неподдельной радостью момента. «Видишь этот снимок? – зазвучала вспышка моей памяти. – Я добавлю его дома в наш коллаж! Он останется там навсегда. Как и я с тобой…»

Вспомнив эти слова, меня тут же подкосило и резко потянуло вниз от бессилия. Опираясь рукой о стену, мне удалось устоять на ногах. Ощущения страха, гнева и нежелание верить в происходящее перемешались в единое целое. Кажется, будто некто невидимый переключил что-то в моей голове, увеличив тем самым все негативные эмоции в несколько раз. Думать рационально больше не удавалось. Я начал бить кулаками стол, стену шкаф, абсолютно все, что только попадалось мне на пути вымещения моего гнева. Комната погружалось в полнейший хаос из досок от мебели, раскиданных вещей и порванных тетрадей с учебниками. Все перевернулось с ног на голову. «Этот чертов сон, что это было вообще? – гремели крики внутри меня. – А эта фотография… Откуда она здесь?! Не могу, не могу… не хочу, НЕТ».

Стены комнаты вдруг стали стремительно сужаться в направлении друг друга и совсем скоро, по-видимому, раздавят все, что здесь имеется. Уши начали резать неразборчивые шепчущие голоса, которые с каждой секундой нарастали и становились громче, переходя на множественные крики и плачи. Разум окончательно запутался и совсем не позволял понять: галлюцинация все это, может, очередной кошмарный сон? В любом случае, отсюда необходимо выбираться, и при том, как можно скорее, решил я. Пространство давило на меня в прямом смысле этого слова. Стены уже почти сомкнулись.

В надежде спастись от всего безумия я рванул в прихожую, захватил кроссовки и выбежал из квартиры, одевая обувь на пути к лифту. Забежав в него, ударил по кнопке последнего двенадцатого этажа, он повез меня наверх. «СЕЙЧАС ТО ТЫ РАБОТАЕШЬ, ДА?! – думал я в истерике и бил по кабине. – РАНЬШЕ НАДО БЫЛО! КОГДА БЫЛ ШАНС СПАСТИ ЕЕ!» Двери открылись. Я выбежал в коридор этажа, по которому разносился мой нервный истерический смех. Моей целью была лестница, ведущая на крышу дома.

Постоянно спотыкаясь на бегу, мне удалось достигнуть нужной двери. Заперта. Отойдя к стене, как следует разбежавшись, у меня получилось выбить ее ударом ноги, но раза с пятого.

Свежий воздух острым напором хлестнул по лицу. «Ну вот и все, сейчас все и закончится – надрывно шептал я, пока шел к краю. – Так больше не может продолжаться, нет, нет, не может. Нужно покончить с этим раз и навсегда.» Я переступил за невысокое железное ограждение и встал на небольшой выступ, за которым крыша уже заканчивалась. Казалось, что ветер дул здесь еще сильнее. Все мое тело мотало из стороны в сторону. Внизу виднелись маленькие человечки, которые бродили туда-сюда, а также оттуда доносились их перемешанные голоса и звуки сигналящих машин.

«Мне больно здесь оставаться, – говорил я сам себе. – Ты не смог ее спасти, понимаешь? Никогда не смогу перестать об думать. Каждый день я буду засыпать и просыпаться лишь с этой невыносимо гнетущей мыслью. М, ты – самое лучшее из вообще случавшегося в моей жизни, своей любовью ты насыщала все, щедро дарила себя всему миру, ничего не требовав взамен… Прости меня. У тебя было столько планов, твои амбиции… Ты хотела стать художницей и писать картины. Целая жизнь была впереди! Она не должна обрываться в столь раннем возрасте. Если бы я только смог выйти из дома раньше, тогда с тобой все было бы в порядке. Мое тело должно лежать на той дороге, но никак не твое. Поэтому, давай же, осталось лишь шагнуть вперед, скоро весь этот несправедливый мир померкнет в моих глазах. Я усну навсегда, а ты будешь являться ко мне во снах. Именно это мне и нужно.»

Телефон, что лежал в кармане джинсов, вдруг зазвонил, по моей ноге прошлась будоражащая вибрация. От внезапного испуга нога подкосилась на неустойчивом покрытии, затем сразу же вторая – я начал падать назад и ударился позвоночником об один из железных прутьев перегородки, находящийся за спиной. Карнизный свес был металлическим и лежал под наклоном вниз, поэтому штаны при падении на него заскользили – меня стремительно понесло вперед. Мои ноги уже скатывались за пределы крыши, казалось, что вот-вот они перевалятся полностью. Неожиданно мое тело повисло в воздухе, покачиваясь над просторами ночного города. Мышцы с ног до головы загудели, меня охватил страх, выброс адреналина в кровь затруднял дыхание. Голова максимально осторожно, неторопливо, стараясь избежать резких движений, приподнялась наверх – я увидел, что капюшон моей кофты зацепился за те самые железные прутья у края. Таким образом, лишь легкая хлопковая ткань удерживала меня от падения вниз. Телефон в кармане продолжал беспрерывно звонить.

В одно мгновение все обилие суицидальных мыслей осталось где-то далеко позади. Теперь эти глупости уже никак меня не тяготили. Единственной моей проблемой было лишь то, что я, с бурлящей кровью в жилах, повис над землей, качаясь из стороны в сторону, и рискую в любую секунду сорваться и разбиться насмерть. Вдруг ко свисту ветра в ушах добавился некий треск, характерный для рвущихся швов на одежде. Ощущение неминуемой гибели проросло во мне предельно быстро. Инстинкт самосохранения взыграл, затуманенная голова наконец-то очистилась и вернула себе здравый рассудок, который неустанно повторял, что ему хочется жить.

Любые мои телодвижения оказывали заметное давление на капюшон – так он рвался еще быстрее. Решив не терять времени, я дернулся наверх и правой рукой схватился за выступ. В этот момент кофта порвалась окончательно. Мне удалось сразу же закинуть наверх вторую руку и свободно повиснуть, держась самостоятельно. Из-за вчерашнего дождя покрытие намокло, пальцы соскальзывали. Либо сейчас, либо никогда, твердо решил я. Из последний сил подтянувшись на руках, оттолкнувшись ногой от выступающего кирпича стены, мне удалось занести локоть на поверхность. Опираясь на него, и, закидывая ногу наверх, я перевел груз своего тела вправо и повалился на край крыши, тяжело дыша и чуть не плача.

Телефон выпал на землю и вновь раздался звонок – на экране высветилось «Мама». Пальцы тряслись от напряжения, но приняли звонок.

– Алло, – ответил я дрожащим голосом.

– Сынок, ты вышел прогуляться? Вернешься скоро?

– Д-думаю, да.

– На улице довольно прохладно. Ты кофточку взял?

– Кофточку? – спросил я и начал трогать торчащие нитки, на месте которых должен был быть капюшон.

– Да-да, черненькая такая. Она у тебя довольно теплая.

– Взял, мам, – я постарался успокоиться и говорить максимально спокойно, – не переживай.

– Ох, ну хорошо. Ты так быстро убежал, даже ничего не сказал. Я уже не знала, что и думать.

– Не бойся, скоро вернусь домой. И еще, прости за тот беспорядок, что устроил в комнате.

– Какой беспорядок? Только что заходила поменять тебе постельное белье. Здесь все чисто.

– Чисто? – удивился я. – Хочешь сказать, что мебель целая?

– Конечно!

– Тогда я точно схожу с ума, – пробормотал едва слышно я.

– Что, что ты говоришь?

– А, ничего, – вдруг опомнился, – спасибо тебе за… белье. И вообще, мам, знаешь, я очень тебя люблю и ценю. Просто знай это.

– Сынок, разумеется, я знаю это. Я тоже тебя люблю и очень жду. Возвращайся поскорее.

– Хорошо, мам, пока, – договорил я и заплакал.

– Пока-пока, мой котенок!

Я продолжал лежать на животе, не принимая попыток подняться. Мой взгляд устремился в окно соседнего дома, где сквозь алые шторы виднелась маленькая девочка, играющая со своей мамой в настольную игру. Они кидали на стол фишки, а после каждого третьего броска начинали смеяться и обнимать друг друга. К ним присоединился папа, который принес им по шоколадке и кружке какого-то напитка. Потом мужчина сел и начал их целовать. От этих людей, что находились на расстоянии, до меня доходил самый настоящий семейный комфорт, тепло и любовь. Смотря на них, мне было удобно лежать даже на холодной крыше.

В памяти возникло событие: мы с М сидели на уроке литературы и листали учебник, в котором прочли цитату одного умного человека, он говорил: «Независимо от того, что вы сделали для себя или для человечества, но если вы не сможете оглянуться назад на проявленную любовь и внимание к своей семье, то вы на самом деле ничего не сделали.» Этот мужик оказался чертовски прав.

На протяжении всей жизни моя семья была всегда рядом: они разделяли со мной радостные моменты, не оставляли одного в грустные. Отец ушел из жизни и все эти обязанности мама взвалила на свои плечи. Признаться, справлялась с ними она превосходно. У нее совершенно не было времени для скорби, все чувства без остатка посвящались мне. Возможно, что она и переживала, роняла слезы на подушку когда-то по ночам, но мне этого никогда не показывала. Мне всегда казалось, что и я дарю ей ту же самую заботу и безграничную любовь в ответ. Однако, взглянув сейчас на свои действия, на то, что я попытался сделать несколькими минутами ранее, мне стало чертовски стыдно. Люди никогда не должны поступать с близкими так. Мама сидит дома и переживает, пока один обезумевший придурок тут прыгать собрался. Думаю, что любовь – это не только получать, а еще и отдавать многое ради любимого человека, жертвуя порой гораздо большим, чем располагаешь. Что же до меня, я заботился и думал лишь о своем состоянии, но никак не о ней, не о том, чтобы бы ей пришлось пережить, если бы меня сегодня не стало.

Поэтому, вернувшись домой, остаток времени до похорон М я проводил с мамой наедине, не покидая дом. Мы разглядывали старые семейные фотоальбомы. Начинали день с плотного завтрака в кровати, а заканчивали жирным ужином на диване. Развалившись, смотрели старинные ужастики и до полуночи говорили обо всем на свете. Всеми своими действиями она пыталась не дать мне остаться одному, отвлекая от происходящего своей компанией. Тем не менее, ложась в постель ночью, заснуть мне удавалось лишь через несколько часов. Мои мысли вновь занимал тот злополучный день, перематывающийся снова и снова.

Ранним дождливым утром возле кладбища, окутанного вуалью тумана, начали собираться люди, пришедшие проститься с М. Черных силуэтов, не спеша шагающих под зонтиками к окраине города, с каждой минутой становилось все больше. Учителя из школы, одноклассники, близкие родственники – все они, узнав о трагедии трехдневной давности, пребывали в шоке. Ситуация получила особенно широкий охват после утреннего выпуска новостей, где подробно обо всем рассказали, взяв интервью у очевидцев. Безразличных попросту не осталось. Каждый человек, который хотя бы мимолетно имел удовольствие пообщаться с ней, сразу очаровывался, поэтому, по непонятной мне причине, считал своей обязанностью появиться сегодня здесь и увидеть ее в последний раз. Некоторые молча стояли и томились в ожидании возле ворот, кто-то не переставая лил слезы, а какие-то девочки со знакомыми мне голосами без устали перешептывались между собой, обсуждая появившиеся слухи. Все это я отчетливо наблюдал, прислонившись головой к запотевшему стеклу.

– Ее должны привезти через пять минут, – заявила мама, приоткрывая окно и поджигая себе сигарету.

Она сидела за рулем старой машины отца в черном бархатном платье и нервно постукивала ногтями по приборной панели.

– Ты же бросила курить, – безразлично произнес я, сидя справа от нее на пассажирском сидении.

– В, не ты один переживаешь, – тихо сказала она, выдыхая дым изо рта. – Я тоже люблю М и мне тяжело.

– Понятно.

– После похорон и поминок поедем к ее родителям. Вчера вечером они позвонили и сказали, что будут рады видеть нас у себя.

– И что ты им ответила? – апатично поинтересовался я, не отрывая голову от стекла. Его холод приводил меня в чувство.

– Приедем, конечно.

– Поедешь одна.

– Это еще почему, позволь спросить?! – повысила она голос и стряхнула пепел за стекло, обстучав сигарету пальцем гораздо больше раз, чем требовалось.

– Я не поеду, – спокойно ответил я.

– Спрошу по-другому, – она сильно затянулась в последний раз, словно желая поглотить в себя мое несогласие, выбросила сигаретный бычок в окно, а затем повернулась лицом ко мне и начала сверлить взглядом. – По какой конкретно причине ты не поедешь со мной? Они хотят поговорить с тобой! Будут ждать именно тебя!

– Мне им нечего сказать, разве что: здравствуйте, красивый ремонт сделали, кстати, ваша дочь погибла по моей вине.

– В, в чем дело?! – крикнула мама, откидывая свои пшеничные волосы за спину. – Мне казалось мы уже обсудили эту ситуацию и соответствующие выводы из нее ты сделал! – она продолжала уничтожать меня разъяренным взглядом, ожидая хоть какого-то ответа. – Молчишь? Так вон оно что, сменил свои скорбящие слезы на всепоглощающее безразличие ко всему. Если тебя так будет легче, ладно, не говори со мной, но не прийти к этим людям ты просто не можешь! Это прежде всего неуважение к ним и сам знаешь к кому!

«Сам знаешь к кому». Я почувствовал, как в мою душу нагло вторглись незваные гости, не изволив разуться.

– Почему же тогда ты избегала родителей отца, когда он умер? – повернулся я к ней и, смотря в глаза, начал говорить: – Бабушка с дедушкой так хотели тебя видеть, а ты после похорон испарилась. А когда я рассказал им, что у отца был рак уже как несколько лет, то знаешь, они очень этому удивились, ведь услышали это впервые! «Как же так?! Она нам ничего не сказала?!» – спрашивали они у меня. У меня! Мам, вы всегда доверяли друг другу самое сокровенное, объясняя мне, что именно так и должна поступать настоящая семья. А ты умолчала о самом главном. Понимаю, не хотела волновать их раньше времени, как и меня. Мало ли все бы еще обошлось. Медицина то вон как развивается! Могли и вылечить, да? Но вот только решение это оказалось ошибочным в том момент, когда дед после похорон слег в больницу с сердечным приступом от столь неожиданных и шокирующих новостей, перенесенных им. Но даже тогда ты заставила поехать меня и навестить его, а сама осталась дома, прикрываясь горой документов, будто работаешь. Так вот, мама, о каком тогда уважении идет речь, почему я должен сегодня поехать к родителям М, ведь ты чувствовала себя тогда точно так же, и поступки твои схожи с моими. Зачем тогда ты говоришь все это?