Текст книги "Третий чемпионат фабулы по прозе"

«…Ярослав Александрович, я прошу Вас, дайте мне еще один шанс. Я не подведу».

«Ты говоришь мне это уже в который раз. Моё терпение лопнуло. Ты уволен. Машину оставь на парковке».

«Я прошу Вас, Ярослав Александрович! Я готов сделать всё, что угодно, только оставьте меня в холдинге, я докажу, что способен на большее».

«Если бы ты знал, Игорь, как часто я это слышу. Всё, что угодно, говоришь? Хорошо, отдай мне Лику».

«В каком смысле?»

«Что не понятно? Я хочу, чтобы она была моей. Уйди с дороги, а я дам тебе еще один шанс. Когда она мне надоест, сможешь получить её обратно».

(короткая пауза)

«Хорошо, я согласен. Но Лика стоит дороже, чем просто моё возвращение к должности. Мне нужно повышение. Я хочу возглавлять филиал в Питере и контракт на десять лет».

«…Поедешь не в Питер, а в Челябинск. Контракт на пять лет с возможностью пролонгации».

«Тогда оставьте мне машину. Поверьте, Лика этого стоит».

«Ну что ж, я рад, что мы договорились. Но ты должен рассказать мне всё: её привычки, слабости, что её заводит. Да, и подыграй мне: сцена ревности и всё такое. Я хочу, чтобы она влюбилась в меня как кошка, без памяти, но сама, по своей воле. Если всё получится – должность твоя».

«Есть одна идейка, её точно это заведёт! Я её знаю – ляжет под Вас, не сомневайтесь. Сейчас изложу, будете для неё принцем на белом коне. Только Вам понадобятся помощники, но, думаю, это не проблема».

«А ты не думай, ты говори! Думать я сам буду».

«Короче, каждый вечер она приходит в одно кафе…»

Татьяна Сунцова.
Михрютка, или Белые гвоздики

Михрютка… Где-то раньше я слышала это слово. Кажется, в одном из популярных сериалов следователь так кого-то называла. А коллега моей подруги Светки так называла мужа. Когда впервые услышала от полнотелой кареглазой крашенной шатенки Аллы слово «михрютка», сразу представился маленький толстенький, плешивенький, небрежно одетый человечек со щетиной двухдневной давности. И подумалось: «Раз у Аллы такой муж, значит, дома у неё – чёрт ногу сломит! А строит из себя леди! Не даром же сейчас говорят, чтоб определить истинный прядок в доме – посмотри на мужа».

Через пять дней после той вечеринки, в очередной раз, уйдя от своего алкоголика к матери, Светка, позвонила мне. Я примчалась на такси. Еле дождалась, когда она натянет на долговязую фигуру платье, сделает лицо, облачится в длинный плащ. Сама же чуть коснулась помадой бледных губ, как обычно, собрала в «крабик» волосы, подкрасила ресницы.

Отправились в ближайшее заведение, где на выбор были предложены зал ресторанчика, танцпол, кинозал и бильярдная. Сначала посетили ресторанчик, потом заглянули на дискотеку. Публика была разношерстная: от юных Лолит до шестидесятилетних Дон Жуанов. Светка потащила меня к бильярдным столам. Единственное дело, которому она научилась в последнее время – игра в бильярд. Если я хорошо освоила компьютер, то она научилась прилично играть. Одну за другой одерживала победы за зеленым столом. Ставки были символическими, и выигрышами больше тешила самолюбие. Я стояла в стороне, пила безалкогольный коктейль и наслаждалась растерянностью на лицах игроков мужского пола! Так их, Светка!

Вдруг над ухом раздался знакомый голос. Это был голос Ипполита из вечного новогоднего фильма. Повернулась. На меня смотрел высокий, на вид – лет тридцати пяти, элегантно одетый мужчина. Пепельные волосы, зачесанные назад, крупноватый нос, светлые глаза. Усы и бородка в стиле Чехова придавали облику аристократический вид. И вдруг он так задорно, по – мальчишески, улыбнулся и сказал:

– Можно предложить вам бокал вина в честь подруги! Вы так здорово болеете за неё!

– Нет! Спасибо! – Но решила поддержать веселый тон. – Вообще-то, не отказалась бы от сока, только сладкого!

– Для любительницы сладкого вы …слишком миниатюрны!

Это был первый комплимент, услышанный за вечер. Почему-то так просто и легко почувствовала себя рядом с пепельноволосым, который, позже, при дневном свете, оказался русоволосым с большой примесью голубоватой седины.

Но это было потом! А в тот миг не захотелось копаться в своих ощущениях, искать причины, которые бы оправдали комфортное состояние рядом с ним. Начала разговаривать с незнакомцем так, как разговаривала с подругой.

– Знаете, у меня сейчас обострение гастрита, мне кислое и острое есть нельзя.

– Ясно! А у меня обострение хандры. Давайте полечимся сладким у барной стойки!

– Глядя на вас, тоже не скажешь, что вы любите сладкое!

– Я его употребляю только в хорошей кампании!

Под легкое удивление бармена мы поглощали пирожные, запивая зелёным чаем. Шепнула мужчине: «Наверное, бармен думает, что мы оба язвенники!»

– Да нет, Симочка! – Прошептал мой знакомый, у которого оказалось красивое имя Герман. – Вот если б мы, заказали манную кашу, тогда другое дело!

Хохотали, болтали. В голове роились мысли: «Не все мужчины – мартовские коты или охотники! Наконец-то, могу говорить с человеком и не чувствовать себя добычей». С Германом было очень легко. Не было необходимости держать себя начеку, боясь дать повод к лишним действиям. …Он довез нас на машине до дома Светкиной мамы. На прощанье вручил каждой по белой гвоздике.

– Откуда ты их взял?

– Я равнодушен ко многому на свете, но белые гвоздики – моя слабость!

Утром нашла в сумочке записку с номером служебного телефона. Когда же вчерашний знакомый передал её мне?

Прошло три дня. Лил дождь, было ужасное настроение. Вспомнилась та легкость, с которой общались с Германом. Позвонила. Трубку поднял он.

– Привет!

– Привет! – ответил Герман. – Кто это?

– Любительница соков и пирожных!

– Это ты, Симочка! Очень рад! Какие-то проблемы?

– Нет! Просто захотела услышать твой голос.

– Прекрасно! – он помолчал несколько секунд, а потом неуверенно сказал. – Может, встретимся в обед в кафе «Парусник»? Тебя устроит время? Вечером я никак не могу…

Мы снова ели пирожное, запивая кофе.

– Пожалуй, я так и растолстеть могу!

– Не надо! Ужасно не люблю толстых женщин. Они у меня ассоциируются с откормленными свиньями. Слушай! У нас есть ещё немного времени. Зайдем ненадолго в музей? Тут, за углом! Там новая экспозиция!

Мы шли по залам музея, в двух из которых была выставка какого-то художника. Все картины были выполнены в трех цветах: черном, белом и красном. Деревья – уродцы, лошади с малюсенькими головами и люди с головами с размером с котёл, в котором, похоже, кипели все страсти земные. Впечатление было ужасное! Не скрывая, сказала об этом.

– А тебе ничего не говорит фамилия художника?

– Нет.

– А мне он знаком. Сейчас он так видит жизнь! Красный – не лучшие человеческие страсти: ревность, ненависть и прочее. Черный цвет – тоска, а белый – скука. Вообще, поражаюсь, как он находит в себе силы творить, выражать себя. У него ужасная жизнь. А всё супруга! Она превратила его жизнь в кошмар. Заключила душу в духовный вакуум. Ей интересны только деньги, тряпки, сплетни. А для него шаг в сторону – расстрел. Смотри – белый конь с рвущейся ввысь головой! Окружён чёрными фигурами на шахматном поле, похожем на тюрьму. И название «Ход не Конем». Это его автопортрет.

– А что за серая точка рядом с ним?

– Кажется, он написал тут зеленый росток – надежду, но потом замазал.

– Это ужасно! Впечатление, как после посещения …концлагеря.

На улице он сказал:

– Мне нравится твоя откровенность. У тебя прямота мужчины. Ты совсем не похожа на тех женщин, которых встречал в жизни.

– Чем не похожа? Тем, что ничего не понимаю в абстрактной живописи?

– Да ты дала самую точную оценку!

– Ты тоже не похож на других мужчин. В тебе нет ко мне чувства …собственника. Я не чувствую себя добытой дичью. Это классно!

Герман негромко рассмеялся, а Серафима продолжила:

– Правда! С тобой легко и как-то надёжно, как со старинным другом. Хотя мне не нужна защищенность!

– И это мне нравится! Ты самодостаточна, тактична, и в тоже время пряма и откровенна. Нежна, но без этих …женских штучек. Да и сама не хочешь стать добычей!

– Я не представляла, что с мужчиной можно так дружески общаться, без всяких планов. Всегда работала в бабских коллективах. Если встречала мужчин, то почти сразу приходилось доказывать, что ты – не матрац, на котором удобно поваляться!

Прошло полгода. Мы перезванивались, виделись один, изредка два раза в неделю. Встречались в парках, на набережной, в кафе, пару раз ходили в ресторан, всегда в обеденное время, лишь однажды вечером побывали на концерте московской поп-звезды, оказавшейся у нас проездом… Я понимала, что у него семья, но не хотелось думать об этом, ведь Герман устраивал меня как друг и собеседник. И большего ничего не было нужно!

Как-то привел в библиотеку, в фойё которой была организована небольшая выставка картин. Там оказались замечательные вещи! Я больше люблю реалистическое искусство. И пусть в картинах было много фантастики, но сказочные птицы, животные, цветы, изображенные на них, пели, ликовали, разбрызгивая вокруг себя яркие разноцветные флюиды радости, счастья, света. Я уходила из зала с ощущением праздника в душе! Сказала Герману. Он показался мне таким счастливым, что даже спросила: «А не ты ли писал эти картины?» На что он состроил умильную мину: «Вы, леди, считаете меня способным на такое?»

Но в тот же вечер раскололся оказавшийся стеклянным мой придуманный мир. Герман перешагнул черту, за которой кончается дружба и начинается другое. Взял мое лицо в ладони и впился ртом в губы. Я оттолкнула и горько сказала:

– Захотелось добычи? Жаль! Я ухожу.

– Да нет! Какая добыча? Ты – нежный цветок, за которым надо ухаживать.

– Ну, впрямь цветок! С мужской логикой, математическим складом ума! С моей самодостаточностью?! Сам говорил! Господи! Как я не хочу начинать всё сначала!

– Что сначала?

– Игры в любовь!!!

– Подожди, Симочка! Неужели не хочется заботы, любви, …ласки?

– Я наелась досыта этой заботы!

– Когда?

– Когда была замужем шесть лет.

– Ты не говорила.

– А мы, вообще, на эти темы не говорили, как ты мог заметить. У нас были другие отношения. Твоя жизнь – твое личное дело!

– Ты – потрясающая женщина!

– Просто боюсь потерять свободу! Она досталась мне такой ценой!

– Какой?!

– Сказать?! Мой муж – любитель спиртного, патологический ревнивец решил зарезать меня, когда я сказала о желании развестись. Когда бегал за ножом, вошла соседка. Он хотел ударить меня, но тетя Наташа поскользнулась и закрыла меня. Удар приняла на себя. Соседский мальчишка увидел нас в раскрытую дверь. Когда приехали врачи и милиционеры, соседка лежала в луже крови, я без сознания, а в туалете нашли Рустама, повешенного.

– Вот это да! И давно это было?

– В прошлой жизни! Слава богу, тетя Наташа осталась жива.

– Такое пережить! …Понятно, почему ты такая. Но, я не претендую на твою свободу! Но один поцелуй, и я в разряде подобных твоему мужу? Это несправедливо.

– Я не хочу других отношений! Не звони мне больше!

Я жила, работала, иногда и по ночам, когда не успевала сделать запланированное днем. В фирме меня ценили. Снова попала на вечеринку, уже новогоднюю, в своей Светке. Снова увидела Аллу, но не узнала. Постаревшая женщина с мешками под глазами, с опущенными плечами. Сразу стало видно, что ей за сорок. Подвыпив, она закричала, махнув фужером с шампанским:

– Бабоньки! Давайте выпьем за наших михрюток! За то, чтоб они как были нашими, так и оставались! И чтобы ни одна стерва не могла посмотреть на него без разрешения! …Ну, кто ему позволил уйти от меня? – пошла она вдоль стола, трогая коллег за плечи. – Как он, мой до костей, вдруг стал не мой? Как этот растютеня, бумагомарака мог уйти?

Коллеги отворачивались, всем было не по себе. Правда, мне показалось, некоторым были приятны страдания дамы, которая всегда ставила себя выше других. …Алла Спиридоновна подошла к нам.

– Вы до сих пор не видели новую пассию супруга? – пролепетала Светка.

– Нет! Сколько выслеживала! Он у матери живет. Всегда один домой ходит! Только и сказал, что она меня в три раза тоньше! А раньше мне говорил, что хорошего человека должно быть много! Паразит!

Третьего января сидели со Светкой у меня в квартире. Она принесла фотки с вечеринки. От души насмеялись. Потом вытащила еще пакет: «Это нашего летнего похода фотки. Наконец, диск у Лили взяла, себе распечатала. Прикольных много!» Рассматривая фотографии, на которых Светкины коллеги с друзьями ели шашлыки, купались, дурачились, увидела знакомое лицо: «Кто это?»

Светка поднесла фото к лицу, потом, заморгав, проговорила удивленно:

– Так это …Михрютка, который ушел от Аллы!

Я потеряла дар речи. На фото был Герман. Из шока вывел звонок в прихожей.

Открываю дверь, в коридоре стоит с огромным букетом гвоздик Герман. Моя голова начинает кружиться. Тут из-за угла выдвигается картина. На ней я – русые волосы, в огромных серых глазах – усмешка, в руках – целая поляна белых гвоздик.

Не знаю уж, какое у меня лицо, но Герман быстро говорит:

– Симочка! Не прогоняй! У меня к тебе дело!

В прихожей, прислонив картину к стене, вздыхает, потом «выдает»:

– Я развелся! Наконец, скинул с плеч сто сорок килограммов. Ты помогла сойти с черно – белого шахматного поля. Я больше не в тюрьме. Свободен и счастлив. И хочу разделить это счастье с тобой! Выходи за меня замуж! Что скажешь?

Я молчу. Он опускает руки, глаза, голову… Ждет моих слов, как приговора. Гвоздики пенным облачком ложатся под ноги.

Но что могу сейчас сказать? Молча собираю цветы и несу на кухню.

В тот миг я еще не знаю, что свадьба наша состоится, но только через четыре месяца, в другой жизни, на другой планете…

Татьяна Сунцова. 2006 г.

Третий тур. Юмор

Владислав Александрович Диаров.
Бася, Лапуля и скрипка

Рыбки явно объявили мне бойкот. Второй вечер подряд я ставлю пластинку с записями Барри Уайта, обожаю этого гения блюза, так эти капризули не соизволяют даже подплыть на стук моего пальца по стеклу, чтобы поздороваться. Регги, видите ли, им подавай.

Ах! Как же я люблю вечер пятницы. Впереди выходные, куча времени. Красота! Действительно, а почему рыбки не имеют право на уик-энд. Поменяв пластинку, я подсыпал им корму. Мои маленькие меломанки весело закружили под музыку неунывающего путешественника и любителя, пыльных дорог Ямайки, Боба Марли.

– В конце концов, кто в доме хозяин? – возмущенно поинтересовался я.

Ответ не расслышал, потому что зазвонил телефон.

– Привет! Чем занимаешься?

Звонил Роман, мой старый приятель. Он недавно закончил медицинский, и попал по распределению в районную поликлинику. Работа скучная для молодого перспективного специалиста, но он не унывал, и относился к ней добросовестно.

– Хочу привить моим рыбкам любовь к ритм-энд-блюзу, но пока не очень получается.

Плюхнувшись в кресло, я машинально нажал кнопку пульта телевизора. Показывали боевик. На экране, рядом с взорванной пиццерией, в луже крови лежал коп. Он трясся в предсмертных судорогах.

– А я никак не могу приучить свою собачку заваривать кофе, вместо того чтобы она притаскивала тапочки, – в тон мне произнес Роман. – Бросай свою филармонию и дуй ко мне

– А в чем дело?

– Расскажу на месте, приезжай, жду.

Пока я раздумывал над его предложением, к раненному копу подполз его напарник и озабоченно спросил.

– You okay?

– Yes, i am fine, – ответил тот с пафосом и, дернувшись в последний раз, откинул голову назад, закатив при этом глаза. Язык его вывалился на бок, а и изо рта обильно потекла кровавая пена. Я с раздражением выключил телевизор.

– Еду!

Человек я обязательный, а потому не заставил себя долго ждать. Тем более что расстояние между нами всего-то две троллейбусные остановки.

– Учти, я еще не ужинал, – строго бросил я, увидев в прихожей его сияющее лицо – Это, между прочим, тебя к чему-то обязывает.

Решив еще немного поворчать, я вошел в гостиную, и открыл было рот, но не смог произнести ни слова от изумления. Стол был накрыт так, как будто ждали Vip персону. Икра черная, икра красная, маслины, маринованные грибочки, креветки в сырном кляре, копченая курица с ананасами, салат из рукколы с кальмарами, ветчина трех сортов, четыре вида салями, сыр «Камамбер» и прочее и прочее. В центре надменно возвышалась бутылка «Божоле», рядом коньяк «Реми Мартин» и завершало великолепную троицу шампанское «Лоран-Перье» Я с укором посмотрел на своего друга.

– Ну, спрашивать тебя по поводу ограбления будет банально и скучно. Может тебя повысили до министра здравоохранения!

Не обращая внимания на эту тираду, он усадил мое непослушное от удивления тело за стол и, сев рядом, наполнил бокалы вином.

– Закусим сначала, потом все расскажу. Кстати, скоро жаркое подоспеет. Ну, будем!

Бася нервничал. Он всегда нервничал, когда волновался. А волновался он по той причине, что жена его заболела, а он в командировке. Грипп, он как маньяк, хлопочет мерзавец, чтобы побольше невинных душ прибрать к рукам.

Мало ему того что он людей терроризирует, так он еще маскируется зараза. То он свиной, то куриный, то гонконгский. Пойди и разберись, каким шприцем его колоть.

Голос у его лапули по телефону был хриплый. Она еле дышала.

– Бася, когда ты приедешь? Мне без тебя плохо

Ну что он мог сделать. Три дня как пить дать, не меньше. Первый день с заказчиками, второй с гендиректором проекта, ну в третий после культурно-просветительного мероприятия в филармонии, хора одаренных немецких мальчиков, надо пить в загородном доме президента компании. А ведь он уже купил своей лапулечке миниатюрную скрипку, с маленьким магнитиком. Эти австрийцы просто помешаны на вальсах и скрипках.

Вот приедет домой и первым делом пришпандорит ее на холодильник. Соседи конечно припрутся, а что Бася привез интересного. А он им бац! Ага! Это вам не какие-то хухры-мухры. Всякие там открывалочки или копии древних руин. На такой «пиколе» играл сам Штраус.

Благодаря прощальному завтраку, сдобренному доброй порцией французского коньяка, перелет прошел незаметно. Дорога домой же показалась томительной и долгой. Да еще и таксист попался болтливый. Теща его, видите ли, запихивает в банки громадные огурцы, совсем мало места для рассола. А ведь в рассоле самая сила. Очень интересно это слушать. Мало того кругом царило какое то бездушие. Бася нетерпеливо ерзал на заднем сидении и с ненавистью поглядывал на беззаботные лица прохожих. Его лапулечка болеет, а им до этого нет никакого дела. Ну, вот и знакомый подъезд. Не дослушав душераздирающе-захватывающую историю о разбитой бутыли самогона, он быстро расплатился с водителем и ринулся к домофону.

– Лапулечка, привет, я приехал!

Не дождавшись, пока ему откроют, Бася соединил обе таблетки, и под восторженный писк домофона распахнул двери подъезда. Лифта пришлось ждать довольно долго. Наконец «Сим-сим» соизволил открыться. Как и следовало ожидать, его благоверная лежала под одеялом с кислой миной на лице и обиженно надутыми губками.

– Ну почему ты меня не предупредил, я бы ужин приготовила.

– Не волнуйся солнышко. Ты главное выздоравливай. Врача вызывала?

Бася взял жену за руку.

– Да ты вся дрожишь зайка. И пульс учащенный. Да ты вся горишь! – воскликнул он. – Срочно вызываю врача…

– А дальше, – Роман наполнил бокалы и самодовольно улыбнулся. – А дальше на сцене появляюсь я, ваш покорный слуга.

– Ну и что же мой покорный слуга, выписал рецепт и получил за это голимую кучу денег? – вежливо поинтересовался я, отпив вина.

– Попробуй ветчины, отличного копчения, – не обращая внимания на мой сарказм, предложил Роман. Положив на язык прозрачный ломтик, он сладко зажмурился и продолжил.

– В прихожей меня встретил хозяин дома и, представившись Борисом, буквально затащил в спальню, что сделало бы честь любому ухажеру, был бы я дамой. Женщина, лежащая в постели томно посмотрела на меня и закрыла глаза. Я врач и для меня любая человеческая субстанция, прежде всего пациент, но, к своему стыду, я все же отметил красивые черты лица, пышные формы, и тугие изгибы тела под легким покрывалом.

– Расскажи мне лучше то, что обещал, – прервал я его, чувствуя легкое смущение. – Порнофильм я смогу и дома посмотреть.

– Прежде давай выпьем, – мы чокнулись. Коньяк приятно разлил тепло по всему телу, а алкоголь начал вкрадчиво затуманивать мозги. Правильно говорят, градус надо повышать. Пошли в ход маленькие тарталетки с икрой и сочные маслины. Какое то время мы сосредоточенно жевали. Наконец, он продолжил.

– Когда я достал стетоскоп и приложил его к пышущей жаром груди молодой дамы, в ушах у меня застучали барабаны индейцев, предупреждающие о приближении стада бизонов. Я с ужасом посмотрел на больную. Ее лицо было мокрое от пота, а глаза предвещали обморочное состояние.

– Ну как доктор? – ее муж с беспокойством смотрел мне в глаза. – Представляете, стоило мне отлучиться на три дня и вот, пожалуйста, – он огорчённо всплеснул руками. Вдруг его лицо прояснилось. С загадочной улыбкой дедушки мороза раздающего подарки, он полез в карман и вытащил точную копию скрипки, только малюсенькую. На ней могли бы играть разве что лилипуты из знаменитой книги Джонатана Свифта, повествующей о странствиях Гулливера. Хитро прищурившись, он решил блеснуть юмором, дабы поднять настроение своей благоверной.

– Поиграй на ней, а я пока переоденусь.

– Нет! – голос ее сорвался на крик. – Я хочу, чтобы ты прикрепил ее к холодильнику.

– Успеется дорогая, дай я хоть переоденусь.

– А я хочу сейчас же, – капризно захныкала молодая супруга.

– Ну, хорошо, ты только успокойся.

С этими словами он взял из рук жены миниатюрный щипковый инструмент и пошел на кухню. Как только он исчез за дверью, моя подопечная заломила руки и дрожащим голосом, готовым перейти на истеричный вопль затараторила как пулемёт Анки из прославленного фильма о знаменитом полководце….

Тут Роман умолк и, встав из-за стола, вышел на кухню. Вернулся он, держа в руках поднос с запеченным окороком. Подрумянившееся мясо окружала молодая жареная картошка, украшенная зеленью с кольцами репчатого лука и «мозговым» горошком. Дразнящий аромат, исходящий от этого блюда, способен был превратить в хищного зверя даже самого ярого вегетарианца. Я забыл упомянуть, что мой друг, помимо врачевания умел еще и отлично готовить. Роман разрезал мясо и, разложив его по тарелочкам, наполнил бокалы. Свинина оказалась нежной и очень вкусной. Какое то время мы молча ели. Изумительное чувство насыщения приходило медленно, но верно. Наконец, мой друг отложил в сторону вилку с ножом и, сделав глоток из бокала, продолжил свое повествование.

– Так вот. Она заломила руки и…

– Доктор, я вас умоляю, отправьте моего мужа куда-нибудь. Хотя бы ненадолго.

В ее голосе звучали мольба и отчаяние одновременно. Я с недоумение посмотрел на нее. На протяжении всего моего пребывания в квартире моя пациентка вела себя более чем странно. Впрочем, учитывая ее состояние и первоначальные симптомы, больную можно было понять. Муж вскоре вернулся с твердым намерением переодеться, но я был вынужден разрушить его благочестивые планы.

– Вашей супруге надо срочно принять лекарство, сейчас выпишу рецепт.

Черканув на бланке несколько рецептов профилактических лекарств и витаминов, я протянул его взволнованному супругу. Ни слова не говоря, он вышел, и вскоре послышался стуку дверей лифта. Превозмогая предобморочное состояние, моя пациентка слабым голосом произнесла.

– Доктор, прошу вас, выгляните в окно. Где там мой Бася.

Отдав должное ее мужеству и преданности, я выглянул в окно. Бася спешил, как кобель на случку. Вскоре он завернул за угол.

– Все в порядке, он ушел, – я сгорал от любопытства.

Вместо ответа она вдруг сделала страшные глаза и прошипела пронзительно – свистящим шёпотом.

– Выла-а-а-зь!

Мне стало немного не по себе. Видимо моя пациентка окончательно свихнулась и, не надеясь на достижения современной медицины, решила выгнать хворь при помощи какого-то народного заклинания. Я стал быстро перебирать в памяти наиболее распространённые названий лекарств употребляемых пациентами в состоянии легкого помешательства, буйной агрессии, а также для психопатов. А может быть обойдется легким успокоительным? Решив позвонить ее мужу, я уже полез за мобильником, как вдруг дверь гардероба, скрипнув, отворилась. Сначала показалась человеческая голова с бледным, перекошенным от ужаса лицом, а затем и весь комплект огромного детины. Дрожащим шёпотом он спросил.

– Ушёл?

– Д-а-а-а! Сматывайся быстрее!

Детина полностью вывалился из гардероба, он был совершенно голый. К груди он прижимал ворох одежды. Пряча от меня глаза, горе любовник в спешке начал напяливать на себя трусы, брюки, рубашку, туфли и вскоре превратился в респектабельного, законопослушного гражданина. А когда он быстрым движением провел по голове расческой, передо мной, кроме всего прочего, стоял добропорядочный и честный семьянин. Если бы я был женщиной, я бы подумал – «Вы только гляньте на него! Какие же вы мужики сво……»

Но я мужчина, а потому полностью был на его стороне. А учитывая, что я врач, то меня волновало состояние обоих пациентов. Они были на грани нервного срыва.

Не проронив ни единого слова, он сунул что-то в левый карман моего халата и пулей вылетел из квартиры.

– Доктор, я вас очень прошу, – она выразительно, с материнской нежностью посмотрела на меня и, открыв тумбочку, проделала ту же процедуру, что и временный жилец ее гардероба. Только на этот раз был задействован правый карман.

Вскоре вернулся муж. Удивительно как благотворно влияет одна таблетка «Терафлю» на изнеможённый тяжелой болезнью организм. Буквально уже через минуту на лице спасенной мной «Дездемоны» появился румянец. А в глазах заиграли блудливые огоньки.

– Доктор, вы просто чудо! – воскликнула она и тут же обратилась к мужу. – Милый ты приехал, а я даже не обняла тебя.

Чудом спасенная «Дездемона» не отводила от мужа влюбленных глаз. Бася же на радостях стал рассказывать о том как прошла командировка. Посидев еще немного, я тихонечко встал и попрощавшись, направился к входной двери. По дороге посмотрел в сторону кухни. Миниатюрная скрипка скромно красовалась на дверце холодильника, даже не подозревая, какую важную роль она сыграла в семейной драме. Расторопный муж нагнал меня у выхода. Ни слова не говоря, он повторил предыдущую процедуру. Счет был два один в пользу левого кармана. Деньги я пересчитал только будучи дома. Пересчитал и ахнул. Это были три мои месячные зарплаты. Как то стало неловко… вот и решил пропить их с тобой, старина…

Мы вышли на балкон перекурить. Стояла чудесная, летняя пора. Бархатное очарование вечера, окутывая пространство между домами, проникло в квартиры, залитые светом. За каждым окном своя жизнь, своя интрига. Ах, человек, ты не представляешь, как тебе повезло. Ты свободен в действиях, но когда совершаешь ошибку, даже такая маленькая вещица, как миниатюрная скрипка может ее исправить. А еще считаешь себя великим. Да ты всего на всего песчинка в океане мироздания.

Интересно как там мои рыбки. А ведь им тоже, наверное, хочется пофлиртовать, завести с кем-нибудь интрижку или хотя-бы поиграть в прятки. Ан, нет, у них ведь все на виду. Прозрачные стенки аквариума, защищая их от губительной среды, в тоже время отделяют от внешнего мира. А им так хочется насладиться свободой! Может потому, слушая музыку неисправимых бродяг, они так весело пляшут. Все, решено, перехожу на регги. Пусть мои маленькие шалуньи радуются.