Текст книги "Россия 2000-х. Путин и другие"

Нормативные декларанты

В апреле 2010 г. на заседании совета по противодействию коррупции Дмитрий Медведев объявил о том, что, хотя «практически завершено формирование той нормативной базы, которая должна являться основой для противодействия коррупции в ближайшее время», «очевидно, что состоянием борьбы с коррупцией не доволен никто: ни граждане, ни чиновники, ни сами коррупционеры». Правда, по его мнению, «неплохо» сказываются на ситуации и сами антикоррупционные меры. Так, в 2009 г. по сравнению с 2008 г. на 10 % возросло количество выявленных преступлений по фактам взяточничества. При этом органы прокуратуры выявили 36 тыс. нормативных актов, «которые содержат так называемые коррупциогенные факторы». Но президент сомневался, что всего этого достаточно для существенного противодействия коррупции, тем более что на практике противодействие сводится «к написанию бумажек, отчетов, проведению круглых столов». «Пока никаких значимых успехов в этом направлении я отметить не могу», – сказал президент.

Миронов полагал, что «пора законодательно вводить принцип, по которому бремя обоснования полученных доходов и имущества должно лежать на государственных служащих, если есть сомнение в легальности полученных доходов». А председатель госсовета Татарии Фарид Мухаметшин предложил узаконить для госслужащих два вида деклараций – о доходах и о расходах. Кроме того, по его мнению, нужны реальные меры, которые исключали бы «конфликт интересов», возникающий обычно, когда на госслужбу приходят представители бизнеса. В частности, можно было бы создать «единую государственную структуру», которой могли бы передавать свои активы в «доверительное управление» бизнесмены на то время, пока они работают госслужащими.

В апреле 2010 г. Дмитрий Медведев подписал указ о новом плане противодействия коррупции на 2010–2011 гг. и о национальной стратегии по противодействию коррупции. В стратегии делалась ставка на институты гражданского общества, а план предполагал более системное противодействие коррупции. Главной новацией было требование об «обеспечении участия институтов гражданского общества в противодействии коррупции». Вторым стратегическим направлением было «повышение эффективности деятельности» органов власти в борьбе с коррупцией, а третьим – внедрение в деятельность органов власти «инновационных технологий, повышающих объективность и обеспечивающих прозрачность» при принятии законодательных и нормативных актов.

«Я считаю, что сейчас возможностей для хищений стало меньше, – говорил специалист по бюджетам, доцент МГУ им. М. В. Ломоносова Магомет Яндиев. – Дикие формы хищений, когда бюджетные деньги просто обналичивались и переводились на зарубежные счета, ушли в прошлое. Но взамен появилась новая форма хищений – командная. Это когда возможность воровать остается только у представителей правящего клана и только во взаимодействии друг с другом».

В этой связи для экспертов не выглядели убедительными отчеты о количестве преследуемых за воровство чиновников. «Гордиться количеством уголовных дел против чиновников государству не стоит, – отмечала руководитель российского отделения Transparency International Елена Панфилова. – Украденные деньги в бюджет, как правило, не возвращаются, а размах воровства, несмотря на все отчеты МВД, сейчас больше, чем в лихие, как говорится, 1990-е». «Безусловно, – отмечала Елена Панфилова, – государство создало систему, которая внешне выглядит безупречно. Главное – убрали посредников в виде коммерческих банков, обслуживающих и расхищающих бюджетные потоки, как это было в 1990-е. Нынешняя система даже некоторым образом перебюрократизирована, что вызывает очевидные побочные эффекты в виде затяжек с переводами средств и возвращением в министерские коридоры «толкачей» – тех, кому эти деньги предназначены и кто хотел бы ускорить процесс. Но сверхцентрализация порождает пороки системы. Сегодня ни Счетная палата, ни суд не воспринимаются как независимые институты, каковыми они являются по своей природе. К ним приделаны такие прочные нити зависимости от власти, что они фактически слились с ней, потеряли независимость, и понятно, к чему приводит».

«Система располагает к коррупции ничуть не меньше, чем до того, как борьба была декларирована, – утверждала директор института «Центр развития» ГУ ВШЭ Наталья Акиндинова. – В первую очередь это касается системы госзакупок. Я хорошо знаю эту систему и могу авторитетно заявить, что провести фиктивный конкурс в этой системе проще, чем настоящий. Во всем остальном можно говорить о базовых принципах: сметное финансирование не предполагает оценки затрат с точки зрения конечного результата. А мы видим, что принцип сметного финансирования как был с советских времен, так и остается».

Большинство экспертов считали причиной коррупции отсутствие полноценной рыночной среды. «Социальную ткань постиндустриального общества (а хотим мы или нет – мы живем уже в постиндустриальную эпоху) составляет равноценное партнерство государства, бизнеса и науки (или общественных структур), – утверждала руководитель Центра полюсов роста института экономики РАН Наталья Смородинская. – У нас же акценты смещены в сторону государства самым чудовищным образом, и социальная ткань деформируется, заполняясь бюрократией. А единственной формой существования бюрократического класса является коррупционная рента. И чем больше повсюду государства, тем больше коррупции. Даже когда государство ведет борьбу с коррупцией, оно лишь плодит ее дальше».

В середине апреля 2011 г. были опубликованы декларации о доходах за 2010 г. сотрудников администрации президента и членов правительства РФ. Внимательно изучив представленные народу сведения, трудно поверить в то, что антикоррупционная кампания приведет к каким-либо результатам.

Согласно опросу на интернет-портале Superjob.ru, информации о доходах президента и премьер-министра РФ не доверяли соответственно 68 % и 69 % респондентов, а в правдивость этих деклараций верили лишь от 15 % до 16 % опрошенных. Поверить в массово публикуемые уже третий год подряд декларации о доходах и имуществе представителей российской властной элиты действительно трудно. Ведь в этих сведениях явно не хватало ряда важных параметров, позволяющих хотя бы приблизительно понять, живет ли тот или иной чиновник на одну зарплату либо, как говорится, мзду берет. Конечно, многие вопросы могла бы снять одновременная подача ими деклараций о расходах, которые способны выявить соотношение между белыми доходами представителей власти и их текущими тратами. Но и информативность нынешних деклараций о доходах оказалась бы гораздо выше, будь в них, например, пункты об источниках доходов, банковских счетах и владении акциями и ценными бумагами. А в отсутствие этих сведений, позволяющих оценить реальное благосостояние чиновников, определенные сомнения вызывают даже декларации первых лиц государства.

Впрочем, с Дмитрием Медведевым все было более или менее ясно – хотя бы потому, что он в отличие от своих подчиненных указывал в декларации имеющиеся у него банковские вклады. Записные борцы с кровавым режимом, конечно, могут на это возразить, что у российских правителей непременно имеются тайные счета за рубежом, о которых в декларации президента ничего не сказано. Но никаких явных нестыковок в обнародованных главой государства сведениях все-таки не обнаруживается.

Скажем, тот факт, что доход Медведева по сравнению с 2009 г. увеличился всего на 80 тыс. руб., а остаток на его банковских счетах вырос аж на 1,3 млн, удивления не вызывал. Ведь тратить деньги главе государства по большому счету не на что. За жилье, еду и транспорт он не платит. Новый iPhone президенту дарит лично Стив Джобс, а раритетных «Побед» или навороченных «Нив» он в 2010 г. не покупал. И даже на посещение концерта любимой группы Deep Purple Медведеву тратиться не пришлось – она сама к нему приехала.

Столь же логично выглядел и финансовый отчет Светланы Медведевой. Доходов супруга президента в 2010 г., как и в 2009 г., не имела, поэтому неудивительно, что ее банковский счет почти обнулился.

А вот в отношении Владимира Путина некоторые вопросы уже возникали, и именно в силу пробелов в декларации.

Вопрос первый: почему годовой доход у премьера на целых 1,66 млн руб. больше, чем у президента? Неужели так банально, в рублях, оценивается реальный политический вес участников правящего тандема? Или, может, глава правительства имеет какие-то доплаты за неформальное звание национального лидера? Или же Путин заработал «боевые» за личное участие в тушении прошлогодних лесных пожаров за штурвалом самолета-амфибии?

Вопрос второй: на какие средства нынешний премьер регулярно покупал дорогие швейцарские часы, которые потом столь же регулярно дарил тувинским чабанам и тульским слесарям либо попросту закатывал в бетон на церемонии открытия строительства какой-нибудь новой ГЭС? Даже если одни такие часы, как полагают некоторые эксперты, стоили «всего» $10,5 тыс. (более 300 тыс. руб.), прореха в официальном бюджете премьерской семьи все равно получалась слишком заметной.

Наконец, вопрос третий: откуда взялись 146 тыс. руб., заработанные в 2010 г. Людмилой Путиной? Конечно, ее доход за 2009 г. (582 руб.) тоже выглядел весьма загадочно, но его неожиданное увеличение в 251 раз оставляло еще больший простор для домыслов. Может, спустя три года после присвоения звания «почетный гражданин Калининграда» ей вдруг начали платить за это какие-то деньги? Или подоспела досрочная пенсия, положенная бывшей стюардессе Калининградского авиаотряда? Или же супруга премьера, тряхнув стариной, получила крупный гонорар за какой-нибудь научный труд по романской филологии?..

Ответить на эти вопросы, возможно, помогли бы сведения об источниках доходов, банковских счетах и ценных бумагах, но их в декларации премьера, как и всех прочих чиновников, не было. Поэтому оставалось лишь предположить, что, как и в 2006 г. (декларацию за этот год Путин подавал как лидер списка «Единой России» на выборах в Госдуму, где от кандидатов требуют в том числе информацию об источниках доходов и банковских счетах), премьер помимо зарплаты в Белом доме получал пенсию от ФСБ и проценты по банковским вкладам. Хотя даже в этом случае выходило, что либо Путин получает по своим вкладам ну очень привилегированные проценты, либо пенсия бывшего директора ФСБ составляет более 100 тыс. руб. в месяц.

С такими же оговорками приходилось оценивать и достоверность сведений, представленных непосредственными подчиненными президента и премьера. Но и в этой информации можно было отыскать некоторые явные нестыковки, если сопоставить официально объявленные доходы с упомянутыми в тех же декларациях крупными приобретениями.

Даже самые вопиющие расхождения между доходами и расходами сами чиновники при желании всегда могли объяснить тем, что для крупных покупок они использовали свои многолетние сбережения. А поскольку информации о банковских вкладах (и тем более о деньгах под матрасом) в публикуемых декларациях не было, то и проверить эти утверждения не представлялось возможным. Стало быть, и всю кампанию по декларированию доходов следовало признать как минимум бессмысленной, так как объяснение типа «на этот дом я копил с детского сада» опровергнуть в принципе было нельзя.

Вот и выходило, что из понарошечных деклараций можно было сделать лишь такие же понарошечные выводы. Например, о том, какие из федеральных чиновников, что называется, круче – если и не по реальному уровню благосостояния, то хотя бы исходя из тех данных, которые они рискнули обнародовать. Ну а заодно и сравнить уровень денежно-имущественной крутизны представителей двух как бы конкурирующих ответвлений исполнительной власти – администрации президента и правительства.

2. Война

В результате второй чеченской кампании, начавшейся летом 1999 г. и завершившейся возвращением Чечни в конституционное поле России, боевики с подачи своих зарубежных идеологов и спонсоров перенесли боевые действия в Москву и другие регионы, запустив масштабный кровавый конвейер, сея истерию и страхи, запугивая и убивая мирных граждан: взрывы домов и самолетов, «Норд-Ост» и захват школы в Беслане, многочисленные теракты в метро. Гражданская война из 1990-х со всей своей ужасающей силой вторглась в 2000-е.

Вторая чеченская

Вторая чеченская кампания официально началась 23 сентября 1999 г. после подписания президентом РФ Борисом Ельциным указа о создании объединенной группировки войск и сил (ОГВ) на Северном Кавказе и подготовке контртеррористической операции на территории республики.

Численность федеральных сил на начальном этапе операции составляла 93 тыс. человек. Численность боевиков в 1999 г. оценивалась военными в 15–20 тыс. человек. В 2009 г. официальные власти заявляли, что в республике находилось от 50 до 500 непримиримых боевиков.

Это тогда, в конце сентября 1999 г. на пресс-конференции в Казахстане Путин произнес фразу, которая сделала его знаменитым:

– Мы будем преследовать террористов всюду. Если в сортире поймаем, то и в сортире их замочим.

Люди чувствовали себя беззащитными, они хотели, чтобы их избавили от страха новых взрывов. И вдруг появился защитник, который излучал уверенность, который обещал наказать преступников и начал действовать жестко и беспощадно.

Успешная для федеральных войск кампания (к началу 2000 г. практически вся равнинная часть Чечни, за исключением Грозного, перешла под контроль российских сил) не была, конечно, сплошной чередой славных побед. Опытные, вооруженные, отмобилизованные боевики сопротивлялись отчаянно. Да и руководство федеральных сил порой оставляло желать лучшего.

В бою у высоты 776 (28 февраля – 2 марта 2002 г.) погибла почти вся 6-я рота 104-го полка ВДВ. Тогда же в результате «дружественного огня» погибли бойцы сергиево-посадского ОМОНа. Меньше чем через месяц у селения Джанай-Ведено боевики уничтожили колонну пермского ОМОНа.

Но к тому времени Грозный был взят, а к маю можно было уже говорить о военной победе: соединения регулярной (более или менее) армии мятежной республики были уничтожены. Оставшиеся боевики укрылись в горах, откуда их планомерно и беспощадно выкуривали федералы. Война стала партизанской – и еще более жестокой, но российская армия уверенно склоняла чашу весов в свою пользу, уничтожая по одному полевых командиров. В марте 2000 г. был взят живым Салман Радуев. В 2001 г. уничтожены Арби Бараев и Абу Умар – помощник Амира ибн Аль-Хаттаба, которого постигла та же бесславная участь через год.

Общие потери силовых структур в ходе активной фазы боевых действий (с октября 1999 г. по 23 декабря 2002 г.) составили 4572 погибшими и 15 549 ранеными. По статистике Минобороны, с 1999 г. по сентябрь 2008 г. при исполнении служебных обязанностей в республике погибли 3684 военнослужащих. По данным главного управления кадров МВД, потери внутренних войск в августе 1999 г. – августе 2003 г. составили 1055 человек. Потери МВД Чечни, по данным на 2006 г., оценивались в 835 человек убитыми. Также сообщалось, что в 1999–2002 гг. в Чечне погибли 202 сотрудника ФСБ. Таким образом, потери российских силовых ведомств можно оценить как минимум в 6 тыс. человек.

В 1999–2002 гг., по данным штаба ОГВ, уничтожено 15,5 тыс. боевиков. За последующий период, с 2002 по 2009 г., силовики отчитались о ликвидации еще около 2100 членов незаконных вооруженных формирований: основная часть в 2002 г. (600) и 2003 г. (700). В то же время лидер боевиков Шамиль Басаев в 2005 г. заявил, что потери чеченцев составляют 3600 человек. Жертвы среди мирного населения правозащитная организация «Мемориал» в 2004 г. оценивала в 10–20 тыс. человек, не считая 5 тыс. пропавших без вести.

Официальные данные о стоимости операции в Чечне отсутствуют. В ноябре 2002 г. зампред комитета Госдумы по обороне Алексей Арбатов сообщил, что в период активных боевых действий (осень 1999 г. – зима 2000 г.) на контртеррористическую операцию уходило 20–30 млрд руб. в год, затем расходы снизились до 10–15 млрд руб. В докладе экс-депутатов Руслана Хасбулатова и Ивана Рыбкина «Экономические аспекты войны в Чечне» от апреля 2003 г. сообщалось: на развертывание войск и боевые действия с сентября 1999 г. до конца 2000 г. ушло $10–12 млрд, в 2001 г. – $11–13 млрд, в 2002 г. – $10–12 млрд, за три месяца 2003 г. – около $3 млрд.

23 января 2001 г. Владимир Путин принял решение о сокращении и частичном выводе войск из Чечни.

Но боевики перенесли войну в Москву – и Россия получила свой удручающий аналог 11 сентября.

Группа боевиков Мовсара Бараева 23 октября 2002 г. захватила в заложники более 900 зрителей мюзикла «Норд-Ост» в Доме культуры завода «Московский подшипник» на Дубровке. Пока на сцене выступали артисты в военной форме 1940-х гг., к ним вдруг присоединился еще один военный с автоматом Калашникова и выстрелил в воздух. Затем его подельники заминировали зал фугасами. Подорвать их должны были женщины-смертницы, поигрывавшие пультами дистанционного управления перед камерами снимавших трагедию репортеров НТВ (вошедших в здание вместе с переговорщиками).

В обмен на жизнь и свободу заложников, среди которых были дети, пенсионеры и иностранцы (в том числе и мусульмане), боевики потребовали вывести войска из Чечни. То, что это условие выполнено не будет, все понимали с самого начала. Трое суток переговоров потребовались силовикам, чтобы подготовить штурм. За это время террористы убили четверых (по другим данным, пятерых): двух заложников и двух гражданских «извне» – Ольгу Романову, которая прорвалась через оцепление, чтобы в чем-то «убедить» Бараева, и Геннадия Влаха, неизвестным образом пробравшегося в здание Дома культуры в поисках сына. Полутора десяткам удалось спастись из захваченного здания самостоятельно. Около сотни (включая иностранцев, мусульман, женщин и детей) бараевцы отпустили в процессе переговоров.

В переговорах участвовали депутаты Госдумы (Иосиф Кобзон, Ирина Хакамада, Асламбек Аслаханов и другие), представители Красного Креста, журналисты, врачи и другие общественные деятели. Леонид Рошаль ежедневно посещал заложников, передавая им воду, медикаменты и гигиенические средства.

Между тем уже через несколько часов после захвата боевики оказались в мышеловке: спецназовцы блокировали театр с трех сторон и даже проникли внутрь. Они успели не только закрепиться на позициях, но и разобраться с планом здания и системой его вентиляции, найти подходящие отверстия в коробах и шахтах, подтащить баллоны с газом.

На рассвете 26 октября примерно в 5:00 утра по московскому времени погасли прожекторы, которые освещали главный вход в театр. Через вентиляцию закачали в здание усыпляющий газ фентанил. За несколько минут до начала штурма в прямом эфире канала НТВ были показаны перемещения подразделений спецназа. 25 ноября на встрече с руководителями центральных российских СМИ Владимир Путин назвал это «сознательным игнорированием договоренностей с Минпечати и предписаний руководителей оперштаба». 21 января 2003 г. гендиректор НТВ Борис Йордан ушел в отставку. Еще раньше, 15 ноября, указом президента Татарстана Минтимера Шаймиева бы уволен председатель ГТРК «Татарстан» Ирек Муртазин – его обвинили в выражении сочувствия террористам 24 октября в прямом эфире передачи о захвате «Норд-Оста».

Штурм же, по сути, занял минут 10–15. За это время под воздействием фентанила уснули и боевики, и заложники. Спецназовцы перебили террористов, однако в процессе освобождения погибли около 130 заложников (в том числе 10 детей) – в основном по пути в больницы или уже там (по утверждению общественной организации «Норд-Ост», всего погибло 174 человека). Позже СМИ выяснили, что фентанил может вызвать остановку дыхания и кому, однако необходимой медпомощи не удалось организовать. Машины скорой толкались в пробке возле ДК и развозили пострадавших по больницам, вместо того чтобы сразу на месте приступить к искусственной вентиляции легких.

Руководство Минздрава неохотно признало применение фентанила, переадресовав все претензии к оперативному штабу и спецслужбам. Те настаивали на том, что операция была успешной – в конце концов, соотношение погибших и спасенных составило примерно 1:7, а информация о примененном «спецсредстве» составляет гостайну и не подлежит разглашению. Официальная реакция мировых лидеров, кстати, была скорее положительной: в большинстве своем они также называли спецоперацию успешной.

Президент США Джордж Буш в интервью каналу НТВ 21 ноября полностью одобрил действия своего российского коллеги по освобождению заложников «Норд-Оста», добавив, что считает Чечню внутренним делом России. При этом он все-таки оговорился, что надеется на окончательное решение чеченской проблемы мирным путем.

Еще одним итогом Дубровки (помимо де-факто международного признания чеченских сепаратистов террористами и бандитами) стало награждение причастных к спецоперации. Так, 35 депутатов Мосгордумы (четверо из которых во время теракта были в загранкомандировках) и 15 видных москвичей, в том числе мэр Юрий Лужков, вице-мэр Валерий Шанцев, заместители мэра Людмила Швецова и Юрий Росляк, получили 26 февраля 2003 г. памятные нагрудные знаки «Участник спецоперации “Норд-Ост”».

Страна в целом все-таки жила не только войной. На первый план выходили задачи общеполитические, и прежде всего выборы Владимира Путина на второй срок. Эта задача через несколько месяцев будет решена блистательно: Путин победит в первом туре, набрав более 71 % голосов. Наступало время для реализации предвыборной программы: удвоение ВВП, преодоление бедности, административная реформа (сокращение функций госорганов), военная реформа (сокращение срока службы до одного года с постепенным переходом к профессиональной армии).

Но гражданская война не прекратилась. Продолжаются вошедшие еще в 2003 г. в террористическую практику подрывы смертников-шахидов. Более жесткий прессинг федеральных силовиков, распространение ваххабизма среди осиротевших вдов и родственников погибших боевиков вывели на первый план террористов-камикадзе. В 2003 г. число погибших в 10 терактах смертников составило 220 человек, раненых – более 800. Крупнейшим терактом стали два взрыва 6 июля в Москве на рок-фестивале «Крылья». В результате погибли 20 человек, 40 были ранены.

В феврале 2004 г. взрыв в московском метро унес жизни 43 человек, эффект от инаугурации Путина был драматически смазан терактом в Грозном 9 мая, во время которого погиб Ахмат Кадыров, затем грянули нападения боевиков на Ингушетию и Грозный, взрывы двух самолетов, теракт у метро «Рижская» в Москве и Беслан.

1 сентября 2004 г. во время торжественной линейки, посвященной началу учебного года, группа террористов захватила школу № 1 в городе Беслан в Северной Осетии. Двое суток официальные лица утверждали, что в заложниках находятся 354 человека. На самом деле заложников было более 1100 (в основном дети, родители и сотрудники школы). Боевики отказывали заложникам в удовлетворении даже минимальных естественных потребностей, постоянно угрожали расправой и издевались над ними. После самоподрыва одной из шахидок расстреляли всех оказавшихся поблизости.

Контакт с боевиками толком наладить не удалось. Только бывшему президенту Ингушетии Руслану Аушеву довелось переговорить с террористами лицом к лицу. На просьбы Аушева передать заложникам пищу и воду лидер террористов заявил, что заложники добровольно держат сухую голодовку, но согласился отпустить матерей с грудными детьми.

На третий день взрывы в спортзале школы, где находилась основная масса заложников (до сих пор единого мнения о том, что стало причиной этих взрывов, нет), последовавший за ними пожар и расстрел боевиками заложников, попытавшихся спастись самостоятельно, спровоцировали неподготовленный штурм спецподразделениями ФСБ. Во время штурма боевики использовали заложников в качестве живого щита, а штурмующие обстреливали здание школы из танка, БТР и огнеметов. К общей неразберихе добавились действия вооруженных гражданских «ополченцев», также принявших участие в перестрелке.

Жертвуя жизнями, бойцы спецназа пытались спасти как можно больше заложников (смертельно раненный майор «Вымпела» Михаил Кузнецов эвакуировал 20 человек, лейтенант «Вымпела» Андрей Туркин накрыл своим телом гранату, спасая детей). Однако всего за три сентябрьских дня погибло 334 человека, 186 из них – дети; более 800 были ранены. Все террористы, кроме одного, Нур-Паши Кулаева, во время штурма были перебиты. Кулаев был арестован и приговорен к пожизненному заключению.

Экономический ущерб от теракта превысил 34 млн руб. Ответственность за теракт в Беслане публично взял на себя Шамиль Басаев.

8 марта 2005 г. в подвале сельского дома в Толстой-Юрте был убит президент и главнокомандующий вооруженными силами Ичкерии Аслан Масхадов. С того момента можно говорить об утрате боевиками общего, централизованного руководства. Однако официально вторая чеченская закончилась 16 апреля 2009 г., когда в республике был снят режим контртеррористической операции.

При этом уже с мая того года началась новая серия подрывов смертников, которая не утихает и по сей день. Может быть, наиболее драматичными были предновогодние теракты 2013 г. в Волгограде: 29 декабря на железнодорожном вокзале, а 30 декабря в троллейбусе – десятки погибших, десятки пострадавших и массовая истерия жизнебоязни у местных жителей.