Текст книги "Загадки сражений Александра Невского"

Хронология

В Житии указано точное время начала битвы: «Оттоле потщавсянаеха на ня в 6 час дне / После того Александр поспешил напасть на врага в шестом часу дня»¹⁵³. Но что это означает в современном времясчислении, остается предметом дискуссии.

В литературе встречаются самые разные цифры, в том числе 8 часов 35 минут¹⁵⁴, 11 часов¹⁵⁵, 12 часов¹⁵⁶, 2 или 3 часа дня¹⁵⁷. Чаще всего приводится цифра 11 часов дня, которую назвал в своей работе И.П. Шаскольский¹⁵⁸.

Чтобы разобраться, нужно понять, как считали время в Древней Руси. Для начала следует учитывать следующее. В Средние века счет времени вели по солнцу, его восходу и заходу. То есть когда солнце на небе – день, когда нет – ночь.

Время восхода зависит от движения Земли вокруг Солнца, следовательно, не менялся за прошедшие столетия. Известно, что 15 июля 2018 г. солнце в Петербурге взошло в 4 часа 4 минуты и зашло в 22.05¹⁵⁹.

Однако Л.В. Черепнин¹⁶⁰, а вслед за ним и А.В. Кучкин¹⁶¹ считают, что время отсчитывали с начала заутрени, которую служили примерно за полчаса до восхода солнца. То есть 15 июля это произошло в 3:35. При этом в районе Невской битвы не было возможности услышать звуки колокола, призывавшего на молитву и игравшего роль часов, как в монастыре или в городе.

Следовательно, время приходилось все-таки считать с восхода солнца. Далее мы должны прибавить к полученному времени пять часов, поскольку выражение «в шестом часу» означает, что сражение началось после того, как прошло пять часов и наступил шестой.

Остается понять, что в Древней Руси подразумевали под словом «час».

Л.В. Черепнин считал, что для этого можно опираться на соответствие часов по древнерусскому измерению (XVI–XVII вв.) и позднейшему счету (XIX в.) и далее. Т. е. шестой час наступал спустя пять часов нашего времени после заутрени, т. е. в 8:35 утра. Не подвергая сомнению научную честность Л.В. Черепнина, нельзя не заметить, что в XVIII, а тем более в XIX в. на Руси уже активно использовали различные механические устройства, в которых час имеет одинаковую продолжительность. Однако в Средние века действовала другая система счета времени.

Е.И. Каменцева¹⁶³, чей учебник по хронологии для исторических вузов выдержал уже несколько переизданий, сообщает, что в Древней Руси сутки по византийскому образцу делились на 12 ночных и 12 дневных часов. Исследователь дополняет это указанием, что в новгородских источниках XVI в. встречаются указания на то, что день и ночь включают 12 часов каждый. Т. е. использовался византийский счет. Время отсчитывали по часам (песочным, водяным, солнечным), которые находились в монастырях, соответственно, по ним проходили различные молитвы (заутрени, обедни и т. д.), о начале которых возвещал колокольный звон.

День (впрочем, как и ночь) делился на двенадцать часов, продолжительность которых определялась делением светлого (соответственно и темного времени суток) на двенадцать, т. е. менялась в зависимости от времени восхода и захода солнца (т. н. «косые» часы).

Это позволяло при чтении молитв успеть произнести их все в светлое время суток, поскольку читать в темноте при свете лучины довольно сложно.

Поскольку мы знаем (см. выше), что 15 июля день продолжался 18 часов 1 минуту, следовательно, в этот день косой час составлял 1 час 30 минут по современному счету. Если прибавить пять косых часов (семь с половиной часов по современному счету) к моменту восхода солнца, то получаем, что сражение началось после 11.35 минут по нашему времени, т. е. приблизительно в полдень. Это легко определяется по солнцу, так что участники сражения могли заметить и запомнить его и без часов. Позднее в Житии его, возможно, перевели в часы.

Подход русских войск

Последний этап движения русских перед боем никак не отображен в отечественных источниках. Между тем он пользуется большим вниманием исследователей.

Судя по приведенным выше расчетам, русские войска нанесли удар примерно в середине дня, т. е. к шведскому лагерю двигались достаточно долго.

По условиям местности они могли сделать это вдоль берега, где расположено довольно открытое пространство. Именно там шли части Апраксина в начале XVIII в.¹⁶⁴

По другому варианту, они могли двигаться лесами, скрытно подойти к шведскому лагерю и нанести удар из леса. Обычно именно эту схему показывают в наших учебниках.

Хорошо известно, что во всех крупных сражениях кавалерия держалась открытой местности – полей, прогалин. Карты показывают, что поля боевых действий и передвижения войск были ограничены лесами.

Это происходит потому, что при движении по лесу лошадь (тем более с всадником) пройдет далеко не везде. Более того, при таком движении ни о каком строе речи быть не может. Для тяжеловооруженных воинов в доспехах и на лошадях лес, даже не сильно заболоченный, далеко не везде проходим, то есть отряд неизбежно растягивается и подходит к месту сражения не единым строем, а небольшими группами всадников, что дает врагу возможность отбить и уничтожить их поодиночке.

Возможный выигрыш благодаря внезапности нивелируется растянутостью воинов по лесу и сводится на нет производимым ими шумом.

Замечу также, что местность в районе Невского сражения оценивается как весьма заболоченная.

Учтем еще, что для подхода к шведскому лагерю с любой стороны, исключая берег Невы, войскам нужно преодолеть несколько водных преград.

Так, для атаки более или менее параллельно руслу Ижоры, как часто описывают в литературе, русский отряд должен был миновать несколько притоков, в том числе Большую и Малую Ижорку, текущие параллельно Неве (ширина русла первой порядка 40 м), затем выстроиться в лесу и в итоге выйти к глубокому оврагу, который прикрывает шведский лагерь со стороны реки.

Насколько известно историкам, на Руси в исследуемый период не создавались военные трактаты. Однако, учитывая, что особенности действий кавалерии на местности не слишком изменились даже по сравнению с XIX в., представляется вполне допустимым учитывать для исследования данного вопроса мнение авторов указанного времени об использовании кавалерии. Все они подчеркивают, что «в местности, пересеченной горами и лесами, конные егеря должны спешиваться»¹⁶⁵, или: «кавалерия может атаковать неприятеля только на местности, благоприятной для атаки»¹⁶⁶.

В начале XVIII в., когда войска Апраксина отвоевывали эти территории, шведы сочли необходимым поставить несколько небольших укреплений на берегу, а русские были вынуждены их штурмовать, вместо того чтобы просто обойти по лесу.

Представляется, что также вели себя и отряды Александра Невского. Они двигались по берегу реки, где имелось свободное пространство.

Поскольку русские шли вдоль Невы, возникает новая проблема: в Неву впадает целый ряд рек, относительно небольших, но все-таки серьезных. Та же Ижора в устье имеет 60 метров ширины и несколько метров глубины. Двигаясь вдоль берега, каждую из них надо переплывать, причем именно в устье.

Параллельно Неве сейчас идет трасса, которая проложена примерно там, где раньше проходила древняя дорога.

Эта дорога шла от одного брода впадающей в Неву реки до другого брода уже следующей реки. Существовала ли здесь дорога в XIII в., мы не знаем. Например, когда здесь шел Апраксин со своими войсками, ее не было. Возможно, она давно заросла, поскольку в Средние века Новгород вел намного более активную торговлю с западными странами, чем впоследствии.

В любом случае, даже если эта дорога существовала, никаких дорог, ведущих к устью Ижоры, не имелось.

Следовательно, последние 15 км (от брода через Ижору, сейчас рядом расположен поселок Войскорово) русским пришлось бы идти по лесу, переправляясь или обходя многочисленные притоки Ижоры, чтобы в конце уткнуться в Большую Ижорку, которая прикрывает лагерь шведов (см. выше).

Для войска этот путь явно не подходит. Скорее всего, русские двигались по дороге до реки Тосны. Здесь, после переправы через брод в пяти километрах¹⁶⁷ от устья (где ныне расположен поселок Никольское), русские спустились вдоль реки, там есть более-менее свободное пространство и нет притоков, после чего вышли к берегу Невы. Как уже говорилось, пройти вдоль Ижоры из-за притоков последней весьма затруднительно, невозможно, а сделать это раньше означает тратить силы и время на пересечение той же Тосны.

Затем новгородские войска двинулись по берегу Невы, как уже говорилось, достаточно свободному.

Следует отметить, что точно таким же путем двигались и войска Апраксина в XVIII в. – география местности просто не оставляет других вариантов. Где заночевали русские перед боем, мы точно не знаем. Учитывая потребности людей и лошадей в питье, скорее всего, это было где-то около реки.

Учитывая, что русские появились в районе битвы около полудня, то последняя ночевка произошла, надо думать, в нескольких часах хода от места сражения, в достаточно защищенном от внезапной атаки шведов месте.

Наиболее подходящим прикрытием является упомянутая выше река Тосна. Брод через Тосну расположен в пяти километрах от устья.

Прикрыв сторожевыми заставами переправу и подходы к ней, русские могли спокойно отдохнуть перед боем, поскольку даже если бы противник обнаружил их, атаковать новгородцев шведы могли, только переправившись через указанный брод или подойдя по реке Неве, а потом по реке Тосне на судах. Достаточно было двух караулов – у брода и у впадения Тосны в Неву, чтобы гарантировать, что шведы не смогут провести внезапную атаку.

Обнаружить лагерь новгородцев у брода с воды (с Невы) было невозможно, а дозоры по суше можно было перехватить собственным охранением, учитывая помощь ижорян.

Факт стоянки около реки Тосны подтверждается и хронологическими расчетами.

Согласно нормативам кавалерии XIX в., сорок верст проходили за 7–8 часов, так что 15 километров (16 верст) заняли бы примерно три-четыре часа хода¹⁶⁸.

Учитывая, что воинам нужно было встать, собраться, надеть доспехи, построиться и т. д., на это также нужно не меньше часа, а скорее больше. Какое-то время заняла и переправа через Тосну.

Вполне вероятно, что в дороге (например, перед выходом на берег Невы) русские сделали еще один привал, поскольку силы людей и лошадей перед боем было желательно беречь.

Также вполне вероятно, что наиболее обеспеченные воины, как и европейские рыцари, имели сменных коней, садясь на боевых только перед боем.

Таким образом, выход к месту сражения через шесть-семь часов по современному счету времени после подъема представляется вполне логичным.

С моментом подхода русских связан еще один интересный момент. Речь идет о рассказе о старейшине Пелгусии, главе местных ижорян, присматривавшем за устьем Невы. Он звучит следующим образом: «Уведавъ силу ратных, иде противу князя Александра, да скажеть ему станы»¹⁶⁹.

Мы видим, что Пелгусий выполняет разведывательные функции, что вполне логично: кому, как не местным жителям, лучше всего этим заниматься.

Он сообщает о количестве шведских воинов («видев силу ратных») и состоянии шведского «стана», т. е. лагеря. Далее мы видим, что он уже знал точное количество кораблей и примерное количество их экипажей. По сути, перед нами – пересказ доклада разведчика.

Классическая версия сражения

Описание самой битвы в НПЛ выглядит следующим образом: «…князь же Олександр не умедли ни мало с новгородцы и ладожаны приде на ня и победи я силой Святой Софии… И ту убиен бысть воевода их, именем Спиридон; а иные творяху, яко и пискуп убиен бысть ту же; и множество много их паде; и накладше корабля два вятших мужъ, преже себе пустиша их к морю; а прокъ ихъ, ископаше яму, вметаша в ню бещисла, а инии мнози язвены быша; и в ту нощь, не дождавше света понедъльника, посрамлены отъидоша»¹⁷⁰.

По сути, описание самого сражения в этом источнике сводится к констатированию того, что шведов было много и бой был тяжелым.

Житие уделяет битве намного больше места, дополняя указанную в НПЛ информацию целым рядом деталей, описанием чудес и рассказом о подвигах отдельных воинов во главе с князем.

В литературе существует две традиционные схемы описания битвы.

1) Прямой пересказ источников, т. е. констатация того, что бой был тяжелым, плюс рассказы о подвигах отдельных русских воинов.

2) Попытка реконструкции сражения. Чаще всего она включает следующие моменты: внезапный удар русских и разделение русских войск на две части. Обычно к этому добавляется описание подвигов русских воинов, известных по Житию.

Для начала разберем версию о внезапном ударе. Надо сказать, что мысль о том, что русские в начале сражения нанесли внезапный, неожиданный для шведов удар, буквально господствует в нашей исторической литературе.

Как писал И.П. Шаскольский, считается, что «русское нападение… застигло шведское войско врасплох»¹⁷¹.

«На ничего не подозревавших шведов обрушились русские полки», – констатирует В.А. Кучин¹⁷².

А.Я. Дегтярев, уверенно говоря о внезапности удара русских, делает вывод об отсутствии у шведов боевого охранения, видя в этом доказательство построения лагеря на левом берегу Ижоры¹⁷³.

С.М. Титов утверждает что русская атака была неожиданной¹⁷⁴.

И.Н. Данилевский указывает, что «проигрыш в силе компенсировался внезапностью нападения на неприятеля»¹⁷⁵.

Только А.Н. Кирпичников считает, что хотя внезапность изначально и планировалась А.Н., само сражение было правильным, т. е. шведы успели построиться в боевые порядки¹⁷⁶.

Между тем ни в одном из источников внезапная атака не упомянута.

В качестве доказательства обычно ссылаются на сам факт, что А.Н. вышел из Новгорода с немногочисленным войском, видя в этом далеко идущий план полководца по нанесению внезапного удара тогда, когда шведы его не ждут.

Но выводить армию из города, не собрав ее целиком, только потому, что есть надежда на внезапный удар, весьма легкомысленно и даже наивно. Ведь на войне вполне может произойти та или иная случайность: неожиданная встреча со шведским разъездом, шведы могут выставить охранение и т. д.

Как уже говорилось, теоретически Александр мог просто приказать собственной дружине выполнить самый идиотский приказ, хотя на практике мы не знаем уровень его зависимости от отца, т. е. в таком случае могли вмешаться и бояре. Но новгородцы точно имели собственное руководство и посылать своих воинов на смерть просто по капризу молодого князя не стали бы. Т. е. у князя было серьезное обоснование такого срочного выхода. Представляется, столь скорый выход намного логичнее объяснить тем, что князь получил информацию о строительстве замка, т. е. стремлением атаковать шведов до того, как они успеют создать систему укреплений, а не ставкой на внезапный удар.

Возвращаясь к концепции внезапного удара, нельзя не заметить, что она требует допущения трех положений.

Во-первых, опытные военачальники шведов (а иные во времена почти непрерывных феодальных междоусобиц просто не выживали), находясь на чужой территории, в начале похода, не выставили боевого охранения.

Во-вторых, что днем, в районе полудня, участники экспедиции не работали, в том числе собирая по окрестным лесам необходимый материал для строительства, выпасая коней, посылая отряды для грабежа окрестностей, а сидели в лагере.

В-третьих, что несколько сотен русских воинов (а многие историки утверждали, что их было даже больше), не были замечены никем из шведов издалека.

При движении по открытой местности (вдоль берега Невы) такая толпа была бы заметна на расстоянии нескольких километров.

Даже если принять идею о том, что русские двигались по лесным тропинкам, такое количество людей и лошадей, двигающихся по лесу, все равно производит много шума, то есть весьма заметно. Да и выйдя из леса, такой отряд должен собраться, построиться и т. д. Т. е. опять-таки дать шведам время для подготовки.

Представить, что все эти три фактора совпали, практически невозможно.

Все эти соображения позволяют утверждать, что внезапная атака русских – устойчивый, но все-таки миф.

Далее, многие исследователи предполагают, что русские войска делятся на две части – пешую и конную¹⁷⁷. Каждая из этих частей действует самостоятельно, разумеется, согласуясь между собой.

При этом они порознь подходят к шведскому лагерю, нанося удар с разных сторон.

При этом важно отметить, что оперативную связь обеспечить между этими отрядами невозможно.

Договориться о точном времени атаки банально нереально в условиях, когда механические часы просто отсутствовали, а другие часы (солнечные, водяные) были слишком громоздки.

Посылать гонцов бессмысленно: пока те преодолеют расстояние в несколько километров по лесу, разделяющее отряды, ситуация может измениться кардинально.

Таким образом, вероятность того, что при разделении сил одному из отрядов придется вступить в бой и в течение достаточно долгого времени сражаться со шведами в одиночку, крайне велика.

Значит, каждый русский отряд должен был выдержать атаку всей шведской армии, то есть по силам быть примерно равен шведам, но подобное разделение сил маловероятно. Наконец, оно просто не нужно.

Как видели, шведский лагерь большей частью прикрыт реками и оврагами, то есть прорваться внутрь него можно только по относительно небольшому (около 60 м) перешейку.

Соответственно, не нужно делить свое войско на части, рискуя потерять их поодиночке, если перед штурмом шведского лагеря им все равно придется собираться вместе.

Задачей пешей части часто называют уничтожение сходней (мостков) с кораблей с целью разделить воинов на кораблях и на суше¹⁷⁸.

Это имеет смысл для современных судов, достаточно глубоко сидящих в воде и способных подойти к берегу вплотную только при наличии специально оборудованного причала, куда будут переброшены мостки.

Но корабли XIII в., по сути, просто большие лодки, аналог современных яхт. Они вполне могли причалить к берегу в любом месте, а спуститься на берег с них можно, просто выпрыгнув за борт, во всяком случае, если глубина не выше роста человека.

Во время длительных стоянок суда чаще вытаскивали на сушу.

В любом случае, если речь не идет о специально построенных причалах, на которые брошены сходни, а об обычном береге, то суда чаще всего стояли на мелководье и воины могли высаживаться без всяких сходней.

Сходни могли использоваться для спуска на землю лошадей или наиболее уважаемых людей, но в боевых условиях они были не так уж нужны. Наконец, шведы могли просто сбросить с кораблей что-нибудь другое, чтобы заменить сходни. Так что данная операция не имеет смысла.

Следовательно, и разделение русских на части, а также выделение специальных пеших отрядов, не имеет смысла.

Анализ источников

Поскольку традиционное описание хода боя вызывает множество вопросов, то стоит попытаться заново проанализировать источники для новой реконструкции сражения.

Для начала возьмем НПЛ, которая сообщает «и ту бысть велика сѣча Свѣемъ. И ту убиенъ бысть воевода ихъ, именемь Спиридонъ; а инии творяху, яко и пискупъ убьенъ бысть ту же; и множество много ихъ паде»¹⁷⁹.

Мы видим, что летопись сообщает нам о жестоком бое, в ходе которого был убит воевода Спиридон и многие воины, среди которых, возможно, был и епископ.

Житие приводит больше подробностей, в первую очередь описывая подвиги самого князя и шести его воинов, отличившихся в том бою. Для начала необходимо установить порядок, в котором они записывались.

Представляется, что существует три возможных схемы расположения этих подвигов относительно друг друга: местническая (т. е. по уровню знатности), хаотичная (без всякого порядка), хронологическая (по времени).

Для понимания Жития следует рассмотреть все эти варианты.

Возможно, перечисление персонажей Жития, участвовавших в бою, идет по знатности: князь, затем бояре, потом рядовые воины и слуга. Это было весьма характерным явлением для источников XV–XVII вв., когда местничество играло важную роль в жизни людей того времени. Но соблюдался ли такой принцип в Житии? Чтобы понять это, проанализируем текст источника на предмет соотношения места и статуса.

Легко заметить, что Сбыслав Якунович, о котором в момент написания Жития уже было известно, что он стал посадником, был «честнее», т. е. выше Гаврилы Олексича по статусу, но описан он вслед за Гаврилой.

Еще более заметно это в следующей паре, когда вначале упомянут ловчий Яков Полочанин, а потом новгородский боярин Миша, который командовал дружиной, т. е. отдельным отрядом.

Более того, остается вопрос: кто знатнее – знатный новгородец Миша, как уже говорилось, основатель знатного рода Мнишечей, или Гавриил Олексич, который нигде не упоминается, кроме Жития? Вопрос снимается, если предположить, что Гаврила был княжеским боярином.

Следующая пара тоже нарушает правила знатности: вначале упомянут рядовой («молодой») дружинник Савва, у которого нет никаких заслуг, а следом упомянут Ратмир, тоже, дружинник, про которого говорится что он «слуга его», т. е. князя, близкий к нему человек.

Также возникает вопрос, кто имеет более высокий статус – ловчий Яков или слуга самого князя Ратмир?

Все это позволяет сделать вывод, что местнический порядок расположения этих лиц в данном источнике не использовался. Нет здесь и разделения на новгородцев и переславцев, поскольку они перечислены вперемешку.

Возможен вариант случайного расположения: подвиги были записаны просто без всякого порядка, случайным образом, по мере того как автор Жития узнавал о них или как их вспоминали очевидцы и т. д. Следовательно, они вообще никак не связаны между собой.

Для проверки такого предположения проанализируем, возможно ли совершение теми или иными лицами подвигов в ином порядке.

Схватка Александра с предводителем шведов описана первой. Все другие подвиги происходят после него.

Достижения Гаврилы Олексича возможны только после ранения королевича и прорыва к кораблям. Только после этого он участвует в атаке на шведский строй.

Указанный строй атакуют Сбыслав Якунович и Яков Полочанин. Следовательно, они действуют, скорее всего, после завершения первой части сражения.

Действия Миши произошли явно после прорыва к шведским кораблям, возможно, параллельно с действиями Гаврилы Олексича.

После боя его действия смысла уже не имеют.

Пока существовал строй шведов, Савва не мог прорваться к шатру.

Если шведский строй при этом уцелел, то получится, что Савва прорвал его в одиночку или с небольшим отрядом и, скорее всего, погиб бы.

Значит, подвиг Саввы должен быть описан в конце.

Ратмир мог погибнуть в любой момент, эпизод с его участием не может служить доводом ни за, ни против хронологического порядка.

Но остальные эпизоды позволяют сделать вывод, что хронологический порядок наиболее логично подходит для понимания рассказов о действиях воинов Александра.

Опираясь на этот вывод, попробуем проанализировать описание сражения.

Вначале Житие говорит о жестокой битве, начавшейся в шесть часов.

«Оттоле потщався наеха на ня в 6 час дне. После того Александр поспешил напасть на врага в шестом часу дня»¹⁸⁰. Обратим внимание на слово «наеха», наехал. Это дает основания говорить, что русские атаковали шведов в конном строю.

«И бысть сеча велика над Рымляны, и изби их множество бесчисленно, и самому королю возложи печать на лице острым своим копием/И была сеча великая с римлянами, и перебил их князь бесчисленное множество, а на лице самого короля оставил след острого копья своего»¹⁸¹.

Обычно считается, что это описание всего боя в целом.

Но возможно, мы видим, что перед нами описание некоей схватки, эпизода боя, который, вполне вероятно, начали шведы («от римляны»).

Для нас важно и то, что, согласно Житию, предводитель шведов получил ранение в лицо, которое копьем нанес ему А. Н.

Уже говорилось о том, что этот поединок, скорее всего, был конным и происходил в самом начале.

Во-первых есть упоминание о копье, которым действовал Александр, что маловероятно для одиночного пешего боя. Да и полководцы того времени обычно действовали верхом, чтобы иметь хороший обзор и возможность лично (во главе с лучшими воинами) оказать помощь в необходимом месте. Из этого можно сделать вывод, что в какой-то момент произошла схватка между русской и шведской конницей. Учитывая, что конница шведов была невелика, предположим, что она контратаковала, пытаясь изменить судьбу сражения на каком-то этапе.

Следует отметить, что европейские рыцари того времени активно использовали шлем типа топфлем, в просторечии «горшок», который надежно защищал лицо. Понятно, что и его можно было пробить, но тогда была высока вероятность смертельного ранения.

Это может свидетельствовать о том, что шведский предводитель не успел надеть шлем для боя, то есть полностью вооружиться.

Впрочем, шлем мог быть утрачен в бою или же частично сыграть свою роль, спасши хозяину жизнь, но не сумев уберечь его от раны.

Таким образом, вначале произошла схватка конных отрядов.

Далее Житие сообщает, что было еще шесть воинов, которые вместе с князем отличились в бою.

«Един именем Гаврило Олексич. Се наеха на шнеку, видев королевича мча под руку, взъеха на досце, и до самого корабля… И паке наеха, и бися с воеводой посреде самого полку их. Первый по имени Гаврило Олексич. Он напал на шнек и, увидев королевича, влекомого под руки, въехал до самого корабля… и снова напал на них, и бился с самим воеводой посреди их войска»¹⁸².

В этом отрывке обращают на себя внимание несколько важных моментов: личность королевича, прорыв к кораблям, атака шведского строя.

Судя по титулу и тому, что его поддерживали под руки, а не оставили на поле боя, королевичем был важный человек в шведском лагере.

Таковым мог быть воевода, но он упомянут парой строчек ниже, когда королевич уже выбыл из боя. Мог быть один из епископов, но вряд ли его назвали бы королевичем.

То, что он в разгар боя уходил на корабль, причем его поддерживали под руки, говорит о том, что он, скорее всего, был серьезно ранен.

Напрашивается мысль, что это был тот самый «римский король», который был ранен Александром в поединке.

Разница в титулах объясняется тем, что автор Жития соединил рассказ о храбрости князя, который бьется с королем, и рассказ о доблести Гаврило Олексича, который гонится за королевичем. Т. е. Гаврила пытался захватить в плен лидера шведов.

Также важна последовательность действий персонажа, поскольку в истории о конкретной личности логично предположить хронологический порядок изложения.

Мы видим, что Гаврила действует, когда король/королевич ранен. Вначале произошла схватка, в которой король/королевич был ранен, затем уже русские, в том числе Гаврила, прорвались к кораблям, а уже потом произошла схватка, в которой погиб воевода.

Таким образом, мы видим, что бой со шведами делится на три этапа.

Сначала схватка (скорее всего, конная), затем атака на шведские корабли, в которой участвует Гаврила. Затем уже бой со шведским строем, в котором также участвует Гаврила.

В итоге версия о хронологической последовательности событий, изложенных в Житии, находит свое подтверждение.

Для понимания боя следует учитывать конфигурацию места сражения, т. е. описанного выше шведского лагеря.

Не вызывает сомнения, что наиболее удачным местом для построения шведов был узкий перешеек между двумя оврагами, о котором речь шла выше.

Эта позиция позволяла шведам прикрыть свои позиции небольшими силами, построить глубокий строй и одновременно обезопасить свои корабли, стоявшие вдоль берега.

Тем не менее, как мы видим на примере Гаврилы Олексича, русские воины прорвались к кораблям, а уже потом атаковали строй шведов. Строй шведов оказался позади расположения их кораблей.

Следовательно, шведам не удалось закрепиться на перешейке, более того, после первой схватки русские прорвались к судам.

Это позволяет сделать вывод, что сражение русской и шведской конницы окончилось победой русских, которые ранили предводителя экспедиции, прорвались к кораблям и не дали шведам занять наиболее удобную позицию.

После этого успеха часть русских воинов кинулась преследовать беглецов или захватывать добычу, то есть единый строй русских развалился.

В это время шведы успели построиться в боевой порядок (строй).

Также следует отметить момент атаки строя.

Мы видим, что после первой неудачи Гаврила Олексич снова попытался атаковать корабль.

Значит, корабль не мог просто отчалить от берега, а стоял на месте. Скорее всего, он был вытащен на берег, как было тогда принято.

Следовательно, шведы сумели отбиться, но настойчивый Гаврила Олексич снова атаковал их. Значит, у Гаврилы Олексича было время на то, чтобы дважды атаковать шведский корабль. И вот уже после этого ему пришлось драться посреди шведского войска с воеводой.

Скорее всего, шведы атаковали, и Гаврила бросился на помощь своим, либо шведы появились на берегу, спасая корабли и королевича.

Соответственно, мы можем сделать вывод, что атака, точнее, контратака шведов произошла через определенный отрезок времени.

Также из отрывка следует, что руководство шведским строем берет на себя воевода Спиридон. С одной стороны, именно его упоминают как дерущегося посреди строя, с другой стороны, это происходит после ранения королевича. Вероятно, именно поэтому его отметили и Житие, и НПЛ.

После упоминания Гаврилы Олексича Житие описывает действия других героев.

«2-й – именем Сбыслав Якунович новгородец. Се наеха многажды на полк их и бьяшеся единым топором, не имея страха в душе своей, и паде неколико от руки его» («Второй, по имени Сбыслав Якунович, новгородец. Этот много раз нападал на войско их и бился одним топором, не имея страха в душе своей; и пали многие от руки его»)¹⁸³.

Мы видим, что Сбыслав Якунович несколько раз атакует шведский строй, причем действует одним топором. В то время боец обычно держал в левой руке щит, чтобы принимать на него удары противника.

Парировать удары мечом можно, но топор для этого не слишком подходит. Можно предположить, что будущий посадник имел надежные дорогие доспехи, позволявшие ему действовать без щита. Но все-таки это делать рискованно!

Слово «многажды» означает, что Сбыслав Якунович несколько раз атаковал противника. И выходил из боя, чтобы атаковать вновь.

Скорее всего, боярин наносил несколько ударов, проносясь вдоль строя, и отъезжал. Тогда удары противников, тем более скользящие, приходились на доспехи.

Это возможно против пешего противника, стоящего в строю, но не во время массовой атаки, когда всаднику некуда отвернуть в сторону, а во время кружения воинов перед пешим строем.

«3-й – Яков, родом полочанин, ловчий бе у князя. Се наехав на полк с мечем и похвали его князь» («Третий Яков, родом полочанин, был ловчим у князя. Этот напал на полк с мечом, и похвалил его князь»)¹⁸⁴.