Текст книги "Эпоха раздела. Начало. Книга первая"

Соперником разведчика по воле жребия и в этот раз оказался совсем молодой парень, который немногим отличался от предыдущего. Как Чанг узнал впоследствии, он был его младшим братом.

В результате поединок оказался точным повторением предыдущего – парнишка, не раздумывая, бросился на Нага, тот отскочил, поймал его на противоходе и повалил на землю. Вся борьба заняла не более полминуты. Паренек смущенно поднялся с травы и направился к возвышению, где среди зрителей уже сидел его брат.

К Чангу подошел довольный Наг. Командир искренне порадовался победе своего ветерана, похлопал его по плечу, но посоветовал не обольщаться – кто знает, с кем сведет его судьба в следующий раз?

Тем временем последний воин из маленького отряда Чанга (его имя было Кинах) проиграл. Его соперником оказался тщедушный с виду мужчина, который, тем не менее, прыгал, как кошка, и наносил быстрые и неожиданные удары руками и ногами, так что Кинах ничего не смог ему противопоставить. Ни одному, ни другому в течение поединка не удалось повалить соперника на землю, но судьи отдали победу более активному.

Кинах, явно огорченный поражением, медленно поплелся на возвышение, где наблюдал за поединками Сипт, проигравший еще в первом круге.

Вскоре вновь должна была выйти Илия. Чанг подошел ближе, чтобы лучше видеть ее бой. Илия стояла в центре круга и спокойно поджидала свою соперницу. Ею оказалась невысокая молодая девушка с ярко-синими раскосыми глазами и широкими скулами на загорелом лице. Она очень нервничала, и было видно, что девушка боится Илии.

Бой продолжался недолго. Как только судья дал отмашку, Илия резко прыгнула вперед, схватив одной рукой соперницу за горло, а другой рванув ее левую ногу на себя, и бросила девушку на землю.

Старейшина остановил бой. Казалось, соперница Илии так до конца и не поняла, что с ней случилось. Она неуверенно улыбалась и вертела головой во все стороны. Илия похлопала ее по плечу, они обнялись, и поединки продолжились.

Чанг не сомневался в победе Илии и нисколько не удивился, что бой закончился так быстро. С таким же успехом молодая девушка могла попытаться выиграть, например, у Креда – настолько была очевидна разница в силе и в опыте.

Ему вдруг очень захотелось узнать, что же о нем думает Илия. Он был уверен, что она смотрела его первую борьбу и уже составила свое мнение о нем, как о бойце. Впрочем, как, наверное, и все остальные.

Если ему повезет, сегодня у него будет еще пять поединков, в последнем из которых он должен будет бороться сразу с двумя соперниками и попытаться их одолеть. Чанг подумал, что вряд ли они будут так же безрассудно бросаться на него, как Кред – конечно, если сам Чанг доберется до «Боя».

Старейшина объявил его имя. В это раз ему противостоял молодой мужчина, с виду намного уступающий в силе предыдущему сопернику. Чанг был даже выше и крупнее его. Судья дал команду, и поединок начался. Зрители вновь затихли.

Чанг не торопился. Еще во время первого поединка у него появилось стойкое ощущение, что с его жребием не все так просто, как кажется. Вот, например, сейчас: вроде, в его сопернике нет ничего необычного, и Чанг с его хитростью и мастерством может легко справиться с ним.

Но Чанг ждал. Он осторожничал, позволяя противнику раскрыться и показать все, на что тот способен. Бойцы кружили друг напротив друга, соблюдая дистанцию. Пока никто не предпринимал никаких активных действий. Соперник Чанга даже опустил руки вдоль тела, всем своим видом изображая нежелание нападать.

Чанг медленно двинулся вперед. Его расчет был таким – он попытается раскрыть своего соперника, нанося удары ногами по голеням, постарается заставить его предпринять ответные действия и посмотрит, на что тот способен.

Шаг, еще шаг вперед, и вдруг острое чувство опасности заставило Чанга отшатнуться назад. Его до этого словно дремавший соперник неожиданно будто взорвался изнутри – веер одновременных ударов руками и ногами уплотнил воздух перед Чангом. И если бы в последний момент он не отпрянул назад, его, без сомнения, снесло бы на землю.

Чанг проворно отскочил в сторону, стараясь увеличить дистанцию между ними. Его противник, решивший, что уже нет смысла изображать нерешительность и безволие, напористо надвигался на него, оттесняя к границе круга, переступив которую, Чанг бы сразу проиграл.

Его руки все также висели вдоль тела, походка была легкой и расслабленной. Глаза смотрели поверх Чанга, как будто пытаясь что-то разглядеть у него над головой. Чанг отступал, делая шаг то влево, то вправо. Он понимал, что рядом с ним – грозный боец, который до этого только делал вид, что не намерен сражаться.

Однако и Чанг вовсе не собирался сдаваться. Он сделал еще один шаг назад и внезапно бросился на противника, однако, не добежав до него двух шагов, резко отпрянул в сторону и тут же присел.

Его противник не ждал нападения, но ответил на выпад Чанга такой же серией ударов, как и перед этим, выстрелив навстречу ему целый град ударов руками и ногами. А Чанг, не теряя времени, напрыгнул на него снизу сбоку ногами вперед и, используя неустойчивое положение противника, быстро провел бросок с захватом шеи и повалил его на землю. Бой был закончен.

Зрители взорвались криками и громким перестуком железных шариков. Над центровищем поплыл оглушительный железный звон. Вокруг царило веселье и радостное оживление. Праздник первого дня состязаний продолжался.

Теперь участников стало гораздо меньше, и каждый из них мог рассчитывать на окончательную победу. Чанг был последним, кто вышел на «Полдень», и после завершения его схватки Джеррд объявил короткий перерыв.

Бойцам, да и зрителям, нужно было отдохнуть, подкрепиться и восстановить силы. Новые поединки начнутся после обеда. А сейчас как раз и наступил обед.

Время в городе измерялось по солнечным или песочным часам. В качестве последних использовались стальные воронки одинакового размера, которые были изготовлены в больших количествах и имелись в каждом доме.

Такая воронка устанавливалась на деревянную подставку, полую изнутри, наполнялась мелким сухим песком до определенной отметки, и песок начинал ссыпаться вниз, отсчитывая прошедшее время.

Отметки на воронке назывались «песками». Они были рассчитаны таким образом, что количество песка между ними всегда было одинаковым.

Для начала отсчета времени песок нужно было засыпать в воронку и разровнять, чтобы его верхний слой соответствовал определенной отметке. После чего снизу воронки вынималась специальная металлическая заглушка, и песок начинал сыпаться в подставку. После того, как все песчинки оседали внизу, песок вновь пересыпался в воронку, и все повторялось заново.

Песочные часы использовались для того, чтобы каждый житель, не выходя из дома, мог точно отсчитать время до или после какого-нибудь события. Так, например, сейчас Джеррд объявил, что поединки начнутся через два «песка», что обозначало время, в течение которого уровень песка в воронке снизится на две отметки.

Помимо песочных часов в городе было несколько солнечных, одни из которых располагались прямо на лобном месте.

Часы были выполнены из десяти скрепленных между собой металлических листов, которые образовывали внушительного размера плоский круг.

По его краям охристой краской были нанесены двенадцать широких полос, причем одна из них, направленная точно на север, была длиннее других. Эта полоска так и называлась: «Север». В центре листа строго вертикально был закреплен длинный железный штырь, и солнечная тень, отбрасываемая им, служила отметкой для определения времени.

Полосы на листе делили его на двенадцать частей, из которых три верхних – одна слева от «Севера» и две справа – были выкрашены темной краской и обозначались «Ночь». Сами части «Ночи» носили названия: «Первая ночь», «Вторая ночь», «Третья ночь».

После «Ночи» следовало «Первое утро» и «Второе утро». Дальше шел «День», который тоже делился на первый, второй и так – до пятого.

По окончанию дня наступал «Вечер» – первый и второй. Кроме того, «Второй вечер» еще носил название «Последней летней тени», а «Первое утро» – «Первой летней тени». Точно так же, «Пятый день» назывался «Последней зимней тенью», а «Первый день» – «Первой зимней тенью».

Чанг с солдатами отправились отдыхать. Командир разведчиков попросил Джеррда выдать ему на время песочные часы, чтобы не пропустить начало состязаний. В ответ староста заверил Чанга, что тому не о чем беспокоиться, и они могут спокойно отдыхать. А Джеррд даст задание Шану следить за временем, и тот оповестит разведчиков, когда выходить.

Вернувшись к себе, Чанг приказал Сипту и Кинаху заняться лошадьми, а сам с Нагом (который так же, как и он, все еще был участником турнира) наскоро перекусил (закуски уже были заботливо расставлены на столе) и отправился отдыхать.

Времени, отведенного на отдых, хватило только на то, чтобы немного вздремнуть и расслабить мышцы – казалось, что они только легли, как со двора послышался звонкий голос Шана, пришедшего их будить.

Когда они вновь возвратились на лобное место, зрители уже все были на своих местах, и вокруг снова царило веселое оживление. Плотно перекусив, горожане с новым жаром обсуждали поединки и строили предположения, кто же станет победителем …

Глава 7. Кругом магия

…Тем временем состоялась очередная жеребьевка участников турнира, и Чанг снова оказался в самом конце.

Зато Наг будет сражаться в первом же поединке. Чанг подошел его подбодрить, еще раз напомнил об осторожности и даже приказал в первые минуты боя не предпринимать активных действий и попытаться получше изучить стиль ведения борьбы противника. Он знал горячность своего солдата, но все же рассчитывал, что тот обратит внимание на его слова.

Схватка началась. В это раз с Нагом боролся низкорослый, но широченный в плечах мужчина, лицо которого было практически полностью скрыто под густой бородой. Зато лысина сверкала на солнце, как хорошо начищенный медный ковш для воды. Он был голым по пояс, на теле было несколько шрамов от когтей животных и ударов клинками. Это был настоящий воин, против которого сражаться будет нелегко.

С первых же секунд соперники бросились друг на друга. Чанг огорченно помотал головой. Наг, казалось, совсем забыл о тех наставлениях, что давал ему его командир, и тут же поплатился за свою беспечность. Кулак противника, словно кувалда, с громадной силой, пробив защиту разведчика, врезался ему в грудь и сбил дыхание. Второй такой же удар через мгновение повалил его на землю. Схватка была закончена. И закончена совсем не так, как того хотел Чанг.

Теперь из его отряда не осталось никого, кто мог бы и дальше продолжать поединки, не считая, конечно, самого командира. И никого, кто бы вызывал интерес Чанга – никого, кроме Илии.

Он увидел ее чуть в стороне. Она о чем-то весело болтала с красивым улыбчивым молодым воином, который ни на мгновение не отрывался взглядом от ее лица. Скорее всего, это был один из претендентов на ее руку и сердце.

Чанг отвернулся. Отчего-то ему вдруг стало грустно и захотелось побыстрее вернуться к себе – в степь, к своему дому и к женщине, которую он пока не выбрал, но которая, без сомнения, уже ждет его там.

Он усилием воли смог подавить внезапный приступ грусти, и – как ему ни хотелось уйти отсюда – нацепил на себя маску заинтересованности и принялся с видимым интересом наблюдать за единоборствами. Однако внутри сделался холодным, как лед. Он вдруг осознал, что все окружающее его действо по-настоящему не имеет к нему никакого отношения.

Здесь он всего лишь чужак, волею случая оказавшийся на незнакомом и непонятном ему празднике, где правила игры неясны, и неясна роль, которая ему предназначена. А самое главное – здесь ему не на кого опереться, а кажущееся радушие его теперешних хозяев в любую минуту может обернуться бедой для него самого и его солдат.

– Как ты думаешь, для чего человек рождается на свет? – как-то раз спросил Чанга его мудрый наставник.

– Не знаю, я не думал, – ответил ему Чанг. – Наверное, чтобы воевать и побеждать врагов.

– Нет, это не так. Человек рождается, чтобы видеть. Чтобы понимать суть вещей. Вокруг нас много неизвестного нам. Вокруг нас живут силы, о которых мы даже не догадываемся. Вокруг нас столько чудес, что и десяти жизней не хватит, чтобы о них рассказать. А человеческая жизнь так коротка и так жестока, что у нас почти не остается времени, что мы можем посвятить разгадке тайны.

Вот взять, например, тебя. Ты считаешь себя воином, и это так. Но я, несмотря на свой возраст, в любой момент могу уничтожить тебя с помощью невидимого колдовства, о котором ты ничего не знаешь. Зато знаю я.

Колдовство может быть разным, и совсем необязательно, что на тебя нападут, скажем, духи или другие силы, с которыми ты должен будешь бороться, чтобы остаться в живых. Нет. Колдовство может быть незаметным – хитрым, как степная лисица, и молчаливым, как песчаная гадюка.

Оно может подкрасться незаметно, лишить тебя воли, лишить тебя силы к сопротивлению. И есть люди, которые очень хорошо им владеют.

Вот посмотри. Ты вдруг решил взять себе женщину, но у тебя есть соперник, который тоже жаждет заполучить ее. Что он может сделать – убить тебя или натравить на тебя своих родственников? Или прибегнуть к колдовству, которое отвадит тебя от нее, и ты потеряешь к ней интерес?

И если ты не владеешь знаниями, чтобы обнаружить и победить это колдовство, ты проиграешь и никогда не узнаешь настоящую причину своего проигрыша…

Чанг поймал себя на мысли, что в кровь сжимает кулаки. Он сделал три глубоких вдоха, потом еще три. Наваждение, вставшее перед глазами в образе его деда, чуть-чуть отступило. Но слова вспомнились настолько четко, словно это было вчера.

Кроме того, Чанг внезапно почувствовал, что сейчас на него направлено могущественное колдовство, которое пытается сломить его – сломить его волю и выведать все возможные секреты. И оно действует в союзе с его противниками по турниру из плоти и крови.

Чанг вспомнил, что несколько раз с ним происходили подобные внезапные перемены настроения – столь сильные и глубокие, что хотелось забиться в самый дальний угол, лечь и уснуть навсегда – настолько глубоким и студеным было отчаяние в душе. Дед называл их «невидимыми колдовскими ударами», а сам он был настоящим мастером их нанесения.

– Я могу заставить тебя смеяться, я могу заставить тебя плакать, я могу даже заставить тебя попытаться покончить жизнь самоубийством, – говорил он, – а ты так и не узнаешь, что все это сделал я. А теперь посмотри, как это делается…

То, что сейчас произошло с Чангом, очень сильно напоминало магическую атаку, использованную его мудрым наставником, когда он демонстрировал на нем свое искусство.

– Запомни, наше настроение – как тонкий прутик сухого ковыля. С ним можно делать все, что заблагорассудится. Например, я могу согнуть его в сторону печали, а потом тут же перевести в сторону радости. Это очень просто.

Основой нашего настроения служит повседневность. Она дает нам опору. И как только нами завладевает что-то, далекое от повседневности, наше настроение, неготовое к такому повороту, может моментально измениться.

А если оно качнулось в одну сторону, его легко можно перенаправить и в любую другую. Здесь главное сделать так, чтобы человек получил сильную встряску – неважно, какую. Важно, чтобы она была внезапной.

И тогда, воспользовавшись тем, что человек открывается и забывает про спасительную повседневность, можно нанести ему колдовской удар. А для тех, кто видит, суть и владеет тайными знаниями, это очень просто…

Чанг все еще продолжал глубоко дышать. Дыхание служило тем якорем, который всегда можно было использовать, для восстановления душевного равновесия. И только после того, как ум прояснится, и настроение придет в норму, можно будет попытаться избавиться от приникших глубоко в него колдовских чар.

– Если ты эмоционально сломлен – дыши! Если ты боишься – дыши! Если ты сомневаешься в себе – дыши! Если ты не веришь в себя – дыши! Смотри, как твое дыхание наполняет тебя и дает тебе уверенность! Смотри, как твое дыхание успокаивает тебя! Смотри, как твое дыхание дает тебе силы!

Дед прохаживался по юрте после очередного магического удара, который он только что обрушил на Чанга.

Его шаги были размеренны и монотонны, и ничто не говорило о том, что мгновение назад он сломил Чанга сокрушительным колдовством, ввергнувшим того в пучину грусти и печали. Оно, как болото, засосало его по самую макушку, и Чанг чувствовал, что он раздавлен и уничтожен.

Дед посмотрел на него:

– Ладно, сейчас я тебе помогу. Но в следующий раз ты будешь выбираться сам…

Чанг выбирался. По мере очищения он обнаруживал в себе все больше и больше следов колдовской атаки. Она была проведена мастером, она захватила его и чуть не опрокинула в страшные зыбучие пески смертельной тоски, из которых – будь он обычным кочевником, ничего не смыслящим в магии – он бы не выбрался.

Но он сумел распознать атаку, и теперь пришло время окончательно очиститься. И в этот раз Чанг использовал силу своего дыхания. Оно, будучи единственным подручным инструментом, позволяло быстро привести себя в норму.

Чанг был зол, очень зол. Ему следовало быть настороже с самого начала, но он, умиротворенный всеобщим весельем и бесшабашностью, расслабился и позволил себе забыть, где он находится. Он окончательно уверился, что именно к нему здесь проявляют особый интерес, но пока не мог объяснить, почему.

Он успел прийти в себя к началу очередного поединка. Чанг был спокоен и с виду совершенно холоден и собран. Он находился в прекрасной физической форме, а гнев, было закипевший в нем, окончательно прошел. Однако теперь Чанг решил победить всех – и во что бы то ни стало.

Чанг вышел в круг и с удивлением посмотрел на своего очередного соперника. Это был еще мальчик – худые ручки и ножки, тщедушное тельце и лицо, нежное, как у девушки, никак не указывали на то, что перед ним серьезный боец. Чанг даже оглянулся на старейшину, спрашивая, нет ли здесь какой-нибудь ошибки, но тот жестом показал, что все в порядке.

Чанг внутренне подобрался. В его памяти возник древний текст одной очень редкой книги, в котором говорилось, что далеко на островах в Великом Океане живут странные, похожие на мальчиков воины, которые, тем не менее, владеют смертоносным искусством нанесения ударов на расстоянии.

Они всегда выглядят беззащитными и слабыми, хотя на самом деле представляют огромную опасность, и, в основном, служат в охране высокородных господ, живущих в больших каменных городах далеко на юге, и господа часто используют их для устранения соперников. В книге был и рисунок, и теперь Чанг явно видел его сходство с человеком, стоящим напротив. И это было очень опасно.

Чанг отступил на границу круга, постаравшись максимально увеличить расстояние между собой и своим противником.

Сейчас ему был нужен невидимый колдовской щит, который вберет в себя основную разрушительную мощь магических ударов, направленных на Чанга. Создать его было делом нескольких мгновений. Чанг мысленно обратился к Истинной Пустоте, призывая защитить его, потом, переводя ощущения в реальность, уплотнил воздух впереди себя и толкнул его вперед на несколько локтей. И вот – щит готов, и теперь можно чувствовать себя немного уверенней.

Но одного только щита мало. Чтобы выиграть бой, нужно не только защищаться, но и нападать. А как это сделать, если к противнику практически невозможно подобраться? Здесь нельзя идти напролом, но следует использовать хитрость.

Бой начался. Как и предполагал Чанг, его соперник держался на расстоянии и постоянно атаковал Чанга мощными невидимыми ударами. От них колдовской щит сотрясался, как листок на ветру, и если бы не постоянная подпитка его силой Истинной Пустоты, давно бы уже разломился и оставил Чанга совершенно беззащитным.

Наверное, со стороны происходящее на арене выглядело очень странным. Два человека бегали по кругу, не вступая в контакт, но по их лицам было видно, что они находятся на пределе своих возможностей, а в круге творится нечто необычное.

Но так не могло долго продолжаться – развязка в любом случае наступит, когда старейшины или зрители на возвышениях потребуют от противников активных действий – даже несмотря на то, что пока никто из них не проявлял нетерпения, и события развивались своим чередом.

Соперник Чанга все также методично продолжал наносить удары. Его лицо, хоть и было покрыто обильной испариной, не выражало никаких эмоций – мало того, оно было похоже на застывшую деревянную маску.

Чанг впервые сталкивался с такой манерой борьбы, но отчетливо понимал, что наступает время изменить ход боя. И вот он решился. Чанг выкинул правую руку вверх и выхватил из Истинной Пустоты ничтожную часть пространства, уплотненную и наполненную силой. Она должна была послужить для него тараном, которым он намеревался пробить защиту противника.

Одновременно Чанг прыгнул вперед. Будь на его месте обычный воин, он бы просто не смог добраться до уязвимых мест на теле соперника – настолько крепка была магическая броня, которая (наподобие колдовского щита самого Чанга) защищала его.

Но Чанг полагался не только на свои силы, а против частички Истинной Пустоты, сконцентрированной в его руке, защиты не существовало. Чанг ударил противнику в грудь, одновременно кошкой увернувшись от встречного удара.

Удар был сокрушительным. Мощь Истинной Пустоты пробила магический щит и проникла внутрь тела, где и брызнула во все стороны. В самый последний момент Чанг остановил ее, намеренно удержав ее разрушительную силу. Но и этого оказалось достаточным.

Его соперник, словно сломленный колос, переломился пополам и с криком упал на траву. Тут же раздался окрик старейшины, остановившего бой. Стоя над поверженным воином, Чанг не мог отделаться от мысли, что он вот так просто ради победы в поединке легко мог убить человека, который вышел с ним только лишь посостязаться.

Но его сомнения тут же исчезли, когда он вспомнил, какие методы боя применял его противник. Перед его ударами не устоял бы ни один неподготовленный человек, и он не испытывал к Чангу никакой жалости. Так что Чанг поступил совершенно правильно, победив своего соперника его же оружием.

На этот раз зрители не торопились ликовать. Напротив, победа Чанга была встречена гробовым молчанием, в котором, однако, не было злобы, но только недоумение. Мало кто из них догадывался, что же произошло на самом деле, и теперь многие пытались вновь прокрутить в голове весь бой, чтобы понять, каким образом Чанг одолел своего соперника.

Большинство зрителей восприняло победу чужака над их родичем спокойно, хотя, возможно, поверженный боец получил серьезное ранение. В конце концов, турнир есть турнир, и через некоторое время на возвышениях опять зазвучал смех, и зрители стали переговариваться и лузгать орешки.

Старейшины подняли противника Чанга на руки, осторожно отнесли и положили на деревянную лавку. К нему подошел целитель и сразу же принялся деловито осматривать и ощупывать воина. Целителю помогали несколько человек, которые сноровисто достали из своих сумок какие-то порошки, микстуры и травы и принялись что-то толочь, перемешивать и взбалтывать в медных ступках.

Чанг наблюдал за тем, как лекарь постучал по груди лежащего неподвижно человека, послушал биение сердца и надавил на какие-то точки на шее и запястьях.

Так повторилось несколько раз, и, наконец, воин открыл глаза, и его лицо постепенно приняло нормальный оттенок. Уже через пару минут он окончательно пришел в себя и сначала сел, а потом поднялся на ноги. После чего спокойно пошел и уселся на возвышение среди зрителей.

Его выздоровление было воспринято ими почти равнодушно – как будто ничего и не произошло. И целитель со своими помощниками куда-то пропал.

Чанг чувствовал себя уставшим. После того, как он одолел очередного соперника, ему казалось, что со стороны старейшин и зрителей должна последовать какая-то реакция на его победу.

Он думал, они будут выражать свой гнев или, наоборот, радость. Но такой реакции он не ожидал! Он все больше и больше понимал, насколько он их не знает. Кочевники в степи уже бы бились об заклад, хватались за оружие, а стража, которая всегда в избытке присутствовала на турнирах, уже бы вовсю разнимала их. А здесь всем все равно!

Чанг повернулся и направился к своим солдатам, которые дожидались его среди зрителей. Они-то как раз реагировали очень бурно. Видно было, что последний поединок Чанга вывел их из равновесия. Одно дело было драться с противником, который пускай был и силен, но все же применял приемы, понятные и доступные каждому, а другое – столкнуться с боевой магией.

Даже его разведчики, которые совершенно ничего не понимали в колдовстве, боялись и сторонились его, и то чувствовали, что в этом поединке бойцы сражались ни на жизнь, а на смерть – хотя с виду и казалось, что они только и делают, что бегают по кругу.

Но Чанг был убежден, что они так и не поняли до конца, что же на самом деле произошло.

– Ты как, командир? – спросил Наг. – Трудно было? А почему вы так долго не нападали друг на друга?

– Командир, как всегда, следовал своей тактике, – уверенно произнес Сипт, – он просто изучал соперника и когда понял, что бояться особо нечего, нанес удар. Только и всего. Хотя, стоит заметить, напряжение кругом царило очень сильное. Такое чувство, что здесь не обошлось без колдовства. Как ты думаешь, командир?

– Ничего особенного, – ответил Чанг, – поединок, как поединок. Соперник меня просто боялся, он видел, как я запросто разделался с предыдущими бойцами! – Чанг говорил спокойным уверенным тоном – ему вовсе не хотелось, чтобы его солдаты заподозрили в нем колдуна.

И так, когда они вернутся домой (если вернутся), об этом турнире пойдут такие дикие слухи, что нужно будет очень постараться, чтобы все успокоилось. А если кочевники сочтут, что он чародей, ему не помогут никакие предыдущие заслуги, и спасется он, только если успеет вовремя сбежать.

– Дайте-ка, я посижу рядом с вами, – продолжил он. – Что-то мне общение с местными жителями порядком сегодня надоело. А мне еще бороться три поединка. Надеюсь, что три, – подумав, добавил он.

Тем временем зрители и старейшины готовились к заключительным боям. Теперь осталось всего шесть пар – по две из каждой крепи. В одном из поединков должна была сражаться и Илия.

Она так же, как и Чанг, вышла в следующий круг. Командир разведчиков не сомневался: она имеет все шансы победить. Он уже понял, что Илия была совсем не последней воительницей среди своего народа, а, может быть, являлась даже дочерью главы города или его близкой родственницей.

Он украдкой (пока никто не обращает на него внимания) опять попытался отыскать ее в толпе – хотя уже не раз за сегодняшний день давал себе зарок даже не смотреть в ее сторону.

Повертев головой вправо-влево, как будто разминает мышцы, Чанг нашел Илию все также весело болтающей с женихом – теперь Чанг не сомневался, что это был именно жених, а не просто какой-то молодой воин.

На этот раз Чанг воспринял происходящее спокойно – он уже знал, что увидит. А, может, на нем просто перестали испытывать колдовство. В любом случае, поведение Илии теперь не казалось ему чем-то из ряда вон. Да, у нее есть жених, что совершенно нормально. А сам Чанг через три дня будет уже далеко!

Старейшины попросили оставшихся участников собраться вместе. Здесь же в их присутствии они провели последнюю жеребьевку. Чангу выпало сражаться во второй паре (он этому нисколько не удивился), а Илия будет в первой.

Во время жеребьевки они с Илией перекинулись парой слов, и Чанг, словно завороженный, улыбался в ответ на ее короткие реплики и постоянно пытался заглянуть ей в глаза.

Ему даже стало немного неудобно за свое поведение – но он ничего (совсем ничего) не мог с собой поделать. Сколько он ни пытался казаться равнодушным, не получалось – Илия притягивала его, как магнитом, и он был не в силах противиться сильному и незнакомому прежде чувству.

Он встал поближе к арене и принялся наблюдать, как она выходит в круг, За ней следом появилась и соперница – крепкая молодая женщина с длинной косой, которую сжимала в зубах.

Глядя на нее, Чанг подумал, почему она просто не убрала волосы, например, под кожаный шлем? В отличие от Илии, производившей сейчас впечатление свирепой и дикой пустынной кошки, ее соперница казалась воплощением спокойствия и основательности, но в ней чувствовалась огромная сила и несгибаемая воля к победе. Поединок – как, впрочем, и все оставшиеся – обещал быть интересным.

Старейшина дал отмашку, и бой начался. Воительницы не спешили атаковать, изучая друг друга. Соперница Илии постепенно стала приближаться к ней, шаг за шагом сокращая дистанцию. Было видно, что она выбрала наступательную тактику. Илия же, напротив, предпочитает действовать от обороны.

Когда между ними осталось всего три шага, и вот-вот должен был начаться обмен ударами, Илия неожиданно резко отпрыгнула в сторону, уходя от прямого столкновения, и попыталась зайти сбоку. Но ее соперница была начеку и вовремя разгадала обманный маневр: Илию встретил град ударов руками и ногами – так что той пришлось резко остановиться и отскочить в сторону.

Джея (так звали вторую воительницу) снова наступала. Она уверенно двигалась вперед, стараясь лишить Илию пространства для маневра. Было видно: она жаждет биться по-простому – обмениваясь ударами и испытывая друг друга на прочность.

А, принимая во внимание ее телосложение и физическую силу, нетрудно было догадаться, что победа наверняка останется за Джеей. Илию же такое развитие событий явно не устраивало, и она предпринимала попытки ускользнуть от прямого столкновения и зайти сопернице за спину.

Бой продолжался уже довольно долго, и вот-вот должна была наступить развязка – в противном случае старейшины вынуждены будут остановить поединок.

Наконец, Илия не выдержала постоянного давления Джеи и бросилась в атаку. Но, как оказалось, она не собиралась вступать в кулачный бой – Илию больше устраивала борьба, где она, благодаря своей ловкости, имела пусть небольшое, но все же преимущество.

Отбив несколько выпадов, Илия бросилась в ноги Джее и, получив увесистый удар по спине, захватила руками ее колени. Она попыталась опрокинуть Джею на спину, используя силу и скорость броска. Но Джея оказалась для нее слишком тяжелой. Она всем весом навалилась на Илию сверху, прижимая ее к земле и выкручивая ей шею.

Рухнув на колени и понимая, что ее атака не прошла, Илия резко разжала захват, неуловимым движением сбросила с себя соперницу и быстро вскочила на ноги. Она была опять свободна, но теперь оказалась в невыгодном положении – она открылась, чем и не преминула воспользоваться Джея. Ее удар ногой в грудь был сокрушителен, и Илия, как подкошенная, рухнула на траву.