Текст книги "Время Петра"

Глава 8
Возвращение в Москву

Крытый возок, в котором стрелецкий старшина Басаргин вез старца Дионисия, скрепя четырьмя ступицами, медленно тащился по Ярославской дороге. Стрельцы расположились на телегах и громко хохотали, рассказывая друг другу различные небылицы. Поднятая по дороге пыль оседала на посевах ржи, посреди которой стояли местные крестьяне и крестились вслед ускользающему черному возку.

Дионисий крестил их двуперстно, через маленькое грязное оконце, и тяжело вздыхал. Басаргин не препятствовал его еретическому занятию и смотрел в оконце на своей стороне.

Так проплывали деревни, поля, дворянские усадьбы. Косматые кучи облаков налились свинцовой тяжестью и готовы были пролиться дождем. Наконец созерцать дорожные пейзажи, то и дело мелькающие перед глазами, старшине надоело, и он повернул голову в сторону старца. Дионисий, прикрыв веки, шептал молитву, но какую именно, Басаргин не слышал, судя по шевелящимся губам, то ли «Отче наш», то ли что-то из Иоанна Златоуста.

– Слушай, старче, – подал голос стрелецкий старшина, – вот смотрю на тебя и не пойму, все у тебя было: и монастырь с полными амбарами, и братия, уважение и почет среди паствы, – чего ты в раскол ударился? Чего не хватало?

Дионисий открыл глаза и посмотрел на Басаргина. Его губы сомкнулись, а нос перестал сопеть.

– Глупый ты человек, хоть и старшина стрелецкий.

Глаза Басаргина округлились:

– Это чего так?

– А того, – продолжил старец, – до седых волос прожил, а правды так и не понял.

– Это чего же я не понял? – ухмыльнулся Басаргин.

Разговор со старцем начинал ему нравиться. Сейчас этот старик с нечесаными седыми волосами и грязной бородой начнет нести очередную ахинею о святости их учения, о великих старцах вроде Аввакума, геенне огненной, начнет пугать карами небесными.

– Да нет, не буду я тебя пугать карами Божьими, – спокойно и невозмутимо произнес Дионисий.

Басаргин выронил из рук кисет с табаком. Старик словно прочитал его мысли. Это было неслыханно.

«Может, потому он и понадобился царевне, чтобы замыслы тайные разгадывать? И патриарх о нем печется», – мелькнула шальная мысль в голове у Басаргина.

Дионисий улыбнулся:

– Думаешь о том, зачем я царевне понадобился?

Басаргин отложил трубку и табак в сторону и недоумевающим взглядом смотрел на старца.

– Ну, думал такое, а ты откуда знаешь?

Дионисий рассмеялся:

– Да ты не бойся, старшина, мыслей читать я не умею, не святой. Такой же грешник, как и ты да те стрельцы, что позади нас. А зачем я потребен патриарху, то и без иллюзий знамо.

– Выкладывай! – Басаргин взбодрился, тайны государственные были его страстью, ведь длительная служба в приказе в том и заключалась. В столице никогда не было тихо и спокойно.

Дионисий вздохнул и перекрестился.

– Знаю, что тайны любишь, только по себе ли ношу возьмешь?

– Говори, не тяни, – взвился Басаргин.

– Помирать мне скоро, так и унесу тайну в могилу, а она велика.

Басаргин нервно заерзал на сиденье.

«Темнит старик, зубы заговаривает. Не то что-то тут». Он выглянул в окно. Стрельцы ехали рядом и тихо беседовали между собой, предаваясь своим мечтам.

– Не хочу я с грузом таким помирать, тяготит он меня, – продолжил старец.

– Так и поделись, отче, не тяни, облегчи душу.

– История слишком долгая, – добавил Дионисий.

– Так и ехать еще далече.

Дионисий перевел взгляд на мелькающие худые крыши крестьянских лачуг.

– В год 1472-й княгиня София Палеолог, племянница императора Константина, при сватовстве своем за князя московского Ивана III помимо папского приданого привезла в Москву корону последнего базилевса. Корона та не от Бога, а от самого дьявола. В чьих руках корона эта, тот будет наделен властью великой над всем христианским миром.

– Вот те раз, – Басаргин нервно сглотнул слюну.

– Потому и собрал Иван княжества русские под руку одну, и иго татарское на Угре сбросил.

Басаргину рассказ старца был настолько интересен, что слушал его, затаив дыхание.

– С князем Иваном так и было. Корону эту князь передал наследникам своим, и попала она в руки царю Иоанну IV, что в народе Грозным величали, а так как на корону сам сатана заклятие свое наложил, то и лютовал царь Иоанн безбожно и умер в болезни своей. Годуновым тоже от короны сатанинской наказание пришло. Убили их. Во времена смуты корона Базилевса хранилась тайно в подвалах Кремля, а когда поляки и Лжедмитрий Кремль осадили, то и корона ему досталась, вот и сгинул он вместе с поляками от короны той.

Басаргин открыл рот от удивления.

Рассказ старца Дионисия настолько поразил Басаргина, что по его телу пробежали мурашки, а мелкие капли холодного пота покрыли лоб.

– Это сколько же душ корона эта погубила, отче? – задавая вопрос, Басаргин перекрестился. – А кто еще знает, отче? – старшина посмотрел Дионисию в глаза.

– Я, патриарх Иоаким, царевна знает, теперь и ты ведаешь.

– И где теперь эта корона? – глотая слюну, спросил старшина.

– А про то только я ведаю. Потому и послал тебя патриарх меня к нему привезти, чтобы тайну сию в могилу не унес. Да только не доеду я, – посетовал Дионисий. – Помру в дороге. Чую, скоро призовет меня Господь.

– Не чуди, отче, – Басаргин легонько хлопнул Дионисия по плечу. – Ты у нас старичок крепкий, доедешь.

Басаргина ужасала мысль о скорой кончине старца.

Черт с ней, это короной базилевса. Старик совсем умом двинулся на старости лет, вот и несет небылицы, а деревушка и звание стрелецкого полковника вполне могут от него упорхнуть, аки голубь сизый. И придется ему на старости лет довольствоваться тем, что царевна положила да Господь не отнял. За что сапоги топтал, за что душу людям на дознании выворачивал? Все прахом пойдет.

– Корона сейчас Чудову монастырю предана, в подвале, за иконостасом укрыта. Нельзя, чтобы она к людям попала, ибо зло великое и смерть несет за собой. С сатаной справиться сложно, лишь одному задача сия под силу будет. Только одного прошу, обещай мне, старшина, что предмет сей царевне Софье в руки не попадет, погубит она себя и братьев, а душу свою дьяволу посвятит да в войны долгие державу свою погрузит.

– Ну, отче, ты даешь! – Басаргин с ужасом внимал речам старца. – А зачем сейчас историю эту решил поведать, помер бы, и дело с концом, никакой сатана государей не погубит?

Дионисий возвел глаза к небу и произнес:

– Корона эта для истинного царя, что объединит все народы христианские и вернет Царьград в лоно христианского мира и очистит его от мирской скверны да слуг Магомедовых.

– Гляди-ка, – с легкой ухмылкой произнес Басаргин, – турки сильны, не одолеть их. Не один десяток лет с ними бьемся, все конца не видно.

– Придет истинный царь, он и закончит! – заключил Дионисий.

– Поживем, увидим, – усмехнулся старшина и отвернулся в сторону окна. Его терзало множество вопросов: зачем старец выбрал именно его, зачем открыл ему эту тайну?

Что он с ней делать будет? Рассказать об этом разговоре думскому дьяку Шакловатому или сразу идти к патриарху? А как изымет царевна корону сатанинскую да войну учинит? Так война и сейчас идет. Турки так и прут, как тараканы. Да и поляки никак не угомонятся. Возок еще раз скрипнул осями и остановился.

Кучер спрыгнул с козел и поспешил открыть дверцу кабинки:

– Вечереет, ваше благородие, надо бы на постой остановиться.

Басаргин сошел с возка и осмотрелся.

Возникшая перед ним деревушка не внушала доверия. Ветхие избы склонились на один бок, прогнив от старости, крыши на домах зияли черными дырами, как старый череп пустыми глазницами, вокруг царили запустение и нищета. Старик в стоптанных лаптях, сидя на деревянной скамье, заметил важного гостя недалеко от своего сирого жилища и сразу склонил голову в поклоне.

– Прошу прощения, старче, – произнес старшина и поманил крестьянина пальцем.

Старик тяжело поднялся и, прихрамывая, засеменил к Басаргину.

– Чьи будете? – спросил старшина.

– Дворянина Крутицкого, – буравя глазами землю, ответил старик.

– Плохо живете, ленивы или к алкоголю пристрастны?

Старик пожал плечами и тихо ответил:

– Нет, работы мы не боимся и к хмельным напиткам не пристрастны. Барин сильно лютует, житья не дает, поборами обобрал, вот и обнищали. Мы уж долго вдоволь не едим да хлеба не видим, хоть траву щипай.

Лицо Басаргина исказилось в злобной ухмылке:

– Найду барина вашего, шею намылю.

Старик отвесил земной поклон:

– Намыль, батюшка, намыль. Мы за тебя молиться будем.

Дионисий, слыша диалог Басаргина с крестьянином, улыбнулся и спустился с возка.

– Как зовут тебя? – спросил он у крестьянина.

– Зорькой кличут, – в ответ всплеснул руками старик.

– А по-христиански как?

– Николай, – усмехнулся крестьянин, – а Зорька – то прозвище. Потому что встаю на заре, пастухом я был.

– Ну, иди, Николай, благословлю тебя, – молвил Дионисий.

Зорька подскочил к старцу и склонил голову.

– Христос посреди нас! – Дионисий наложил крестное знамение и протянул руку.

– Есть и будет! – отозвался Зорька, лобзая руку Дионисия.

– Где можно остановиться на постой? – спросил старшина.

Крестьянин поднял глаза:

– Через три версты дом мельника. Добротный, большой дом, всем места хватит.

Басаргин достал из кошеля мелкую монету и протянул ее старику:

– Возьми за помощь. Барина твоего я разыщу и накажу. Пойдем, отче, – Басаргин развернулся и зашагал к возку. – Надобно до темна успеть.

Ночь в доме мельника прошла беспокойно. Басаргин несколько раз просыпался в холодном поту. Снился ему и одноглазый мужик-раскольник Сапыга, и везде сующий свой нос боярин Широковатый, но последний сон, что приснился под утро, никак не выходил у него из головы. Снилось ему, будто оказался он в огромном храме, расписанном фресками невероятной красоты. С купола, уносившегося под самые небеса, исходил божественный свет в виде трех золотых лучей. У алтаря, преклонив колено, стоял человек в золоченой мантии на плечах. В руках он держал корону, усыпанную сапфирами и бриллиантами изумительной красоты, и хотя человек в мантии был далеко от старшины, Басаргин отчетливо видел четкую огранку каждого камня, украшавшего корону.

Человек в мантии совершенно не замечал присутствия постороннего, он обращался к Богу, и чем громче произносились слова молитвы, тем ярче становилось свечение лучей. Вскоре золотистый свет залил все пространство храма. Басаргин прислушался, где-то издалека, вероятно с улицы, доносились крики сражения, нечеловеческие вопли раненых и горькие стенания вдов, хоронивших своих мужей.

Басаргин сделал шаг к алтарю, но человек не оборачивался, будто рядом и не было никого. Сделав еще шаг, он отчетливо услышал слова молитвы и диалога. Человек в мантии с кем-то беседовал. Басаргин никак не мог распознать голоса собеседников. Первый обещал человеку спасение и избавление от позора в обмен на его душу, и звучал он весьма неприятно; второй предостерегал человека, указывая на последствия договора. Человек в мантии колебался, он понимал, что, согласившись с условиями, он спасет свой город, но погубит свою бессмертную душу.

– Базилевс! – в храм вошел человек в доспехах. – Турки взяли восточную стену, они уже прорвались в город.

Император поднял руку:

– Где они сейчас?

– У цирка Флавия.

– Ступай, я скоро приду.

Человек в доспехах поклонился и выбежал из храма.

Басаргин наблюдал за картиной со стороны, словно смотрел представление в театре. Только теперь это был театр теней.

– Самаэль! – тяжело произнес человек. – Я согласен.

Корона в руках базилевса засветилась.

– Отныне, в чьих руках будет сей венец, тот получит власть над всем миром.

Фрески на стенах закружились в каком-то неведомом хороводе, святые протянули друг другу руки, послышалась какая-то небесная какофония. Звуки раздавались со всех сторон, соединялись в одно целое и невыносимо резали слух.

Басаргин проснулся. Сон был настолько отчетлив, что старшина не усомнился в его реальности. Басаргин свесил ноги с деревянной кровати и перекрестился, глядя на киот.

– А ведь, пожалуй, лукавый обманул императора, – прошептал старшина. Турки захватили Константинополь, сделали его своей столицей.

Стоит ли поведать о сне Дионисию? Старец спал в соседней комнате, стрельцы расположились во дворе на сеновале. Басаргин встал с кровати и босиком подошел к кадушке с водой. Запустив в нее деревянный ковш, прежде чем испить, старшина перекрестил воду и сделал несколько глотков. Во дворе надрывались петухи, предвещая наступление утра. За плетеной оградой весело хрюкали свиньи, пожирая свою кашу, намешанную из перемолотых зерен и отрубей.

– Нужно разбудить старца, иначе до конца седмицы не управимся.

Тихонько отворив двери в комнату старца, Басаргин удивился тишине, стоящей вокруг. Дионисий неподвижно лежал на спине, свесив с кровати руку. Подойдя ближе, старшина взглянул на старца, умиротворение и спокойствие отразилось на его лице, а на губах застыла легкая улыбка. Тело старика не подавало признаков жизни. Басаргин положил руку ему на лоб и сокрушенно покачал головой.

– Не довез, – тяжело выдохнул он. – Ушел старец к Богу.

Туда же уходили и его деревенька, и звание полковника.

Но осталась тайна, что успел передать ему Дионисий. Это, пожалуй, стоит не одну деревеньку и звание полковника. Тут на вотчину и боярское звание похоже.

Но старец предупреждал, что не должна корона оказаться в царских руках. А может, и нет никакой короны? Тогда как же сон? Ведь он явственно видел и храм, и базилевса, и корону.

В дверь постучал кучер:

– Пора, ваше благородие.

– Обожди, – крикнул старшина. – Зови сюда стрельцов. Дионисий отошел.

Кучер испуганно взглянул на Басаргина и исчез, медленно закрывая дверь.

– Нужно похоронить, где укажет патриарх! – старшина протянул стрельцу записку. – Повезешь тело на подводе. Поторапливайся.

– А как же вы, ваше благородие? – сделал непонимающее лицо стрелец.

– А я оставлю пару стрельцов, сам доберусь как-нибудь, – с тоской в голосе, еле слышно произнес старшина.

Басаргин смотрел вслед удаляющейся по пыльной дороге подводе, увозящей тело старца, и мысленно прощался с Дионисием.

Глава 9
Венец Базилевса

На линии фронта гулко грохотали снаряды. По позициям немцев бил шестой артиллерийский дивизион, в кратчайшие сроки передислоцированный с Дальнего Востока.

По разбитой бомбежками дороге медленно шла колонна из шести броневиков и двух легковых «Хорьхов».

Заубер Люггер, полковник СС из отдела «Аненербе», сидел на заднем сиденье автомобиля, подняв меховой воротник офицерской шинели.

Командировка из Берлина в грязную, холодную Россию не доставляла ему никакого удовольствия. Шла война, самая жестокая и продолжительная во всей истории. Люггер понимал, что это путешествие может сыграть фатальную роль в его жизни, но приказ рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера обсуждать не положено. Ему пришлось следовать чувству долга каждого немца в это неспокойное время.

Холодный сентябрьский дождь превратил эти дороги в месиво грязи, осколков и человеческой крови, а пронизывающий ветер грозился добраться до костей. «Хорьх» скрипел, словно кривые половицы. Переваливался колесами из одной ямы в другую. На головной машине дали сигнал остановки.

Линия фронта русской армии отступила на десять километров, и теперь эта территория принадлежала рейху, по крайней мере так считал Заубер Люггер. Что же считали рядовые солдаты, сгрудившиеся в крытых грузовиках, его совершенно не интересовало. Их долг – завоевывать победу для великой Германии, а его долг – собирать артефакты, незаконно находящиеся на захваченной территории. Таково было мышление этого эсэсовца, везущего в своем черном кожаном портфеле от руки нарисованную карту.

– Господин офицер! – к машине подбежал фельдфебель. – Впереди партизаны.

Люггер опустил стекло. Холодный ветер ворвался в окно.

– Отправьте в разведку роту солдат и освободите проезд.

Фельдфебель взял под козырек и умчался к машинам.

Солдаты выпрыгивали из кузова и выстраивались в шеренгу, раздался хриплый лай овчарок. Цепь немецких солдат, ощетинившись стволами автоматов, двинулась вперед.

Люггер махнул рукой помощнику:

– Пусть радист свяжется со штабом, мне нужно два юнкерса для поддержки.

Вскоре над разбитой дорогой показались пикировщики и ушли вслед за цепью.

Солдаты возвращались усталые, но довольные, потерь не было.

– Мы загнали партизан в болото, господин полковник. Самолеты сбросили бомбы впереди нас. Путь свободен, – отрапортовал фельдфебель.

– Гуд! – полковник удовлетворенно кивнул.

Колонна миновала сожженную деревушку, от которой остались лишь кирпичные остовы печей да дымящиеся головешки. Скрипя, забралась на пригорок и миновала небольшую рощу.

– Господин полковник, наше путешествие проходит на минорной ноте, – водитель «Хорьха» улыбнулся в зеркало заднего вида.

– Рано радуетесь, Груммер, – оборвал его Люггер. – Эта варварская страна еще преподнесет нам сюрпризы.

В подтверждение его слов из подлеска выкатился русский танк Т-34 и развернул орудие на колонну. Машины резко затормозили. Но было поздно, гулкий выстрел превратил грузовик в пылающую груду металлолома. Машины дернулись и дали задний ход, но горящий грузовик и выпрыгивающие, объятые пламенем солдаты преградили им путь. Оставалось только двигаться вперед. Заубер хлопнул водителя по плечу.

– Гони, – приказал Люггер.

Машина взревела двигателем и рванула по грязной дороге, оставляя за собой остановившуюся колонну.

– Проклятые русские! – выругался Люггер. – Они знают свое дело. Гитлер говорил, что русские не умеют воевать, мы раздавим их, как котят. Лучше бы этот ефрейтор оставался в своей Вене и рисовал картины, – рассуждал полковник, глядя на разбитые военные дороги.

Водитель испуганно посмотрел на своего шефа, откровенность Люггера настораживала его.

– Да-да, Груммер, оставался бы в своей Вене, – повторил Люггер. – Мы воюем уже два года, и все больше погружаемся в эту трясину. Это не Австрия, Груммер. Это Россия, а она бесконечна. Война с ней высасывает все соки из нашей Германии. Мой дед, кадровый прусский офицер, сложил голову в ее бескрайних снегах. Я не хочу повторить его судьбу. Я хочу вернуться в Тюрингию и встретить старость, слушая, как звенит по вечерам колокол на лютеранской кирхе.

Люггер замолчал. Кажется, он выплеснул все, что накопилось у него в душе с того момента, как его самолет пересек границу России.

«Хорьх» притормозил на пригорке. Люггер вышел из автомобиля и достал бинокль. Русский танк был уничтожен, и колонна двинулась догонять «Хорьх».

– Вы всерьез полагаете, господин полковник, – продолжил водитель, – что нам нужно убираться отсюда.

– Да, Груммер! – вскипел Люггер. – И как можно скорее. После выполнения задания ни секунды не задержусь в этой варварской стране.

– Господин полковник, я понимаю, что не имею права спрашивать вас о цели нашего визита в Россию. Но если уж придется сложить голову, то хотелось бы знать, ради чего мы приехали сюда, кроме интересов Германии.

Люггер осторожно посмотрел на своего водителя. Обычно Груммер не задавал таких вопросов.

– Скажу, Груммер, тебе скажу! – неожиданно для себя выпалил Люггер. – Речь идет об одном старинном и магическом предмете. В штабе рейхсфюрера его называют Венцом Базилевса. Это корона последнего византийского императора Константина. Он заключил сделку с дьяволом, и тот наделил эту корону великим могуществом. Венский художник ошибочно предполагает, что венец поможет ему закончить победой войну с Советами и сломить Британию и Америку. Иногда его желания больше похожи на желания шизофреника, чем вождя великой нации.

Груммер пожал плечами. Он не знал, что ответить. Некоторых приказов фюрера он, как и его босс, не понимал.

Но сейчас это было неважно. Они в России. Груммер, как верный пес, следовал за своим хозяином всюду, в какой бы дыре ни оказался господин Люггер. Он никогда не подводил своего начальника, что и произошло в этот раз. Колонна подъехала к «Хорьху». Из кабины грузовика вновь выскочил тот самый грузный фельдфебель и замер у машины Люггера.

– Какие будут приказания, господин полковник? – отчеканил он, глядя в глаза Люггеру.

В этом молодом человеке сразу было видно строгую офицерскую выправку и страсть к строевой технике.

Люггер с удовольствием посмотрел на столь достойного Великого рейха солдата, вытянувшегося по стойке смирно, и дал указание:

– Фельдфебель, чтобы больше в дороге не произошло подобных инцидентов, крайне рекомендую вам выслать двух мотоциклистов впереди колонны. Пусть они встанут у ворот монастыря и проведут разведку. Затем вернутся и доложат по форме.

Фельдфебель взял под козырек и, чвакая по русской грязи сапогами, помчался к грузовикам. Через минуту в сторону монастыря покатили два мотоцикла с установленными на колясках пулеметами MG 30.

Их каски раскачивались в разные стороны, словно в ритм какой-то веселой песенки, что говорило о качестве русских дорог.

– А русские знают об этой короне? – осторожно спросил Груммер.

– Сейчас вряд ли. В одно время при императоре Павле в России существовали масоны, они-то и упрятали корону в монастырь. Эту карту, что у меня в портфеле, мы изъяли у одного из их потомков в Кракове. Наш агент из Польского Сопротивления донес, что в центральной библиотеке города по ночам проводит тайные собрания неизвестная подпольная организация. Руководит ночной оргией бывший польский офицер Радзиховский. Гестапо нагрянуло туда ночью, к счастью, взяли всех, а также нашли много интересных материалов, полезных для Великого рейха. Они связались с руководителями «Аненербе», чтобы доставить все в Берлин, а наши специалисты, в свою очередь, выяснили некоторые, весьма любопытные сведения. Таким образом, Груммер, руководить операцией «Венец Базилевса» поручили мне.

– А если ее там нет? – спросил Груммер.

– Если нет, значит, Гиммлеру нужно лучше работать со своими людьми, – с усмешкой добавил Люггер. – Но то, о чем мы сейчас говорим, должно остаться между нами, мой друг.

Груммер молча кивнул, согласившись с полковником Люггером, ведь проблемы шефа автоматически становятся и его проблемами.

За передвижением немецкой колонны пристально следила в бинокль группа людей в разномастной одежде. Кто-то был одет в ватник, кто-то в старую потертую шинель, но у каждого из них на головном уборе была пришита красная полоска из ткани. Партизанский отряд, вооруженный добытыми в бою автоматами и ружьями, был наспех сформирован из окруженцев и местных добровольцев, способных взять оружие в руки. Связаться с головной частью Красной армии было весьма сложно, но некоторые приказы отряд уже мог получать через изредка применяемую рацию. Линия фронта неизбежно откатывалась на восток.

Капитан Басаргин, некогда бывший строевым офицером РККА, сейчас командовал этим небольшим партизанским отрядом на Ржевском выступе, где шли кровопролитные бои. Немцы рвались к Москве, но появление полковника СС на территории проводимых боевых действий заинтересовало контрразведку.

По сведениям агентуры, полковник Люггер прибыл в Россию с секретным заданием «Аненербе».

Задача командования была предельно простой: любой ценой выяснить истинную цель присланного из оккультного ведомства фашистской Германии Заубера Люггера. Тем временем разведрота, прочесав территорию монастыря, вернулась к немецкой колонне, сообщив о ее безопасности. Благодаря вражеской разведке, Басаргин выяснил, куда именно направляется Люггер, и принял решение окружить полуразрушенные стены древнего монастыря. Партизанский отряд тут же занял позиции вблизи предполагаемого объекта в ожидании немецкой колонны.

Немецкие автоматчики быстро разошлись по монастырскому двору, не замечая следящих за ними партизан. С найденных уцелевших досок и камней наспех соорудили несколько лавочек и расположились на отдых.

Люггер снял кожаные перчатки и, открыв дверку автомобиля, медленно вышел из машины. Окинул взглядом близлежащую территорию монастыря, и ему стало жутко от представшей перед глазами картины: из глубины таинственной тьмы немым укором взирали купола соборов и покосившиеся на них кресты. В некоторых местах железо на крышах было пробито снарядами и, ощетинившись, словно дикие псы, устремило свои клыки-осколки в темную бездну небес; вокруг стояла мертвая тишина, которая сводила полковника с ума.

– Жутковатое местечко, – произнес он, глядя на осыпавшуюся штукатурку стен монастыря.

Люггер достал из портфеля свернутый лист бумаги.

– Судя по карте, артефакт должен находиться в левом крыле храма.

– Здесь сплошной лабиринт, как мы найдем нужное место? – недоуменно добавил Груммер. – Куда нам идти в первую очередь, господин полковник?

– Начнем по очереди, – произнес Люггер и направился к самому большому храму при монастыре.

Следом за ним устремились Груммер и два автоматчика.

– Идите вперед. Груммер, за мной, – отдал команду Люггер и шагнул в пугающую своей таинственностью и темнотой бездну.

Полковник Люггер и его водитель распахнули кованные железом двери храма Святого Георгия.

– Как это символично, Груммер, что Венец Базилевса может храниться в храме Святого Георгия, – обратился Люггер к своему напарнику, но Груммер молчал, очарованный невероятной красотой древних фресок.

– Это невероятно, господин полковник, – выдохнул он. – Непонятно, как варвары могли создать такую красоту. Вероятно, это место окутано какой-то магией.

– Хватит нести чушь, Груммер, вы как Геббельс, верите в любую русскую легенду, неужели два года войны ничему вас не научили. Здесь нет ничего магического.

Внезапно полковник Люггер остановился и устремил взгляд к иконостасу.

– Это невероятно, друг мой. Кажется, мы нашли наш клад, – с невероятной радостью в голосе воскликнул Заубер Люггер.

– Откуда вы знаете, господин полковник?

– Смотри, на карте обозначен крест, а рядом с ним пламя, – Люггер провел рукой по иконе: – Вот оно пламя. Изображение адского огня. А вот и крест.

Рядом на стене была фреска с распятием.

– Еще копье! Должно быть копье, Груммер. На карте было копье, – Люггер с нетерпением оглядывался вокруг себя, пытаясь найти фреску с изображением копья.

Груммер последовал примеру своего шефа.

Наконец он разочарованно опустил руки:

– Нет, этого не может быть. Неужели мы ошиблись? Не может быть. Нет.

Люггер вернулся обратно к двери.

– Копье, копье, – проговаривал он про себя. – Копье! – неожиданно воскликнул он. – Святой Георгий, это он, Грум-мер, как же я сразу не догадался.

Люггер устремился к иконостасу, с полузатертой фрески на него смотрел святой Георгий Победоносец с копьем в руке. Оно указывало в сторону небольшой дубовой двери, украшенной резными вензелями.

– Груммер, идите сюда, кажется, я нашел вход в подвал. Это точно здесь.

Ошарашенный приятной новостью Груммер сию же минуту подошел к своему начальнику, но, осмотрев дверь, печально заявил:

– Господин Люггер, но здесь же нет ни замка, ни ручки. Как же мы ее откроем?

Люггер отошел в сторону, пытаясь найти что-то похожее на ключ.

– Мой друг, древние люди были гораздо умнее нас с вами. Они защищали свою культуру, скрывая главное под тайными замками.

Люггер внимательно рассматривал стену, прилегающую к двери, ощупывая каждый квадратный сантиметр. Его рука медленно сползала вдоль стены, пока не достигла маленького деревянного квадрата с изображением льва. Внезапно деревянный квадрат начал утопать в небольшом проеме стены и вскоре скрылся в глубине отверстия. Раздался грохот открывающейся двери, и перед ними открылся вход в подвал монастыря.

– Включите фонарь, Груммер, – недоуменно и с некоторым опасением произнес Люггер. – Нам сюда.

Полковник указал в сторону зияющей темноты, пропуская вперед двух солдат, они зажгли фонари и стали медленно спускаться по каменной лестнице вниз. Яркие лучи горящих фонарей скользили по старым стенам подземелья, выхватывая из темноты очертания библейских героев и ликов святых. Наконец они вошли в небольшую комнату, заставленную различной церковной утварью.

– Спускайтесь сюда, господин полковник! – крикнул один из них. – Здесь безопасно.

– Светите, Груммер! – скомандовал Люггер и стал спускаться вслед за солдатами.

Оказавшись за спинами солдат, Люггер осмотрел открывшееся перед ним помещение.

– Здесь, господин полковник, – один из солдат навел луч фонаря на небольшой ларец со старинным резным замком. Ларец находился в нише, заключенный под толстыми прутьями кованой решетки.

– Попробуйте сбить ее, – приказал Люггер.

В подземелье раздался глухой, но в то же время весьма ощутимый звук удара, который отражался эхом по всем коридорам этого жуткого местечка.

– Не выходит, господин полковник, эта решетка просто вросла в камень.

– Может, гранатой? – предложил Груммер.

Полковник молчаливо кивнул.

– Идите наверх, – приказал он солдатам. – Сам все сделаю. Оставьте мне пару гранат.

Солдаты поспешили обратно. Люггер привязал гранаты по бокам решетки и протянул веревку через кольца.

– Поднимайтесь, Груммер, – произнес он, тяжело дыша, – или вы хотите быть похороненным в этом каменном мешке?

Груммер быстро поднялся по каменным ступеням подземелья, оставив полковника один на один с непонятным ларцом.

– Ну что, дружок, – Люггер провел ладонью по поверхности решетки. – Какие тайны ты от нас хранишь? Настало время поделиться своим секретом!

Полковник спешно распутывал веревку и в то же время поднимался наверх. Выйдя из подвала, он приказал всем лечь на каменный пол и дернул за веревку. От взрывной волны иконостас, как Везувий, извергал осколки дерева и камня, осыпая ими застывших на полу немцев. Когда пыль, поднятая взрывом, осела, Люггер отправил за содержимым одного из солдат.

В подземелье царила полная тишина, Люггер внимательно наблюдал за удаляющейся спиной солдата, ожидая его скорого возвращения, как вдруг из недр подвала раздался душераздирающий крик. В груди Люггера похолодело.

– Что это было? – испуганно спросил Груммер.

Полковник в недоумении покачал головой.

– Ганс, проверьте, что там!

Солдат тут же подбежал ко входу в подземелье и в ужасе отпрянул в сторону, прямо на него надвигалась странная фигура и тут же исчезла, словно растворилась в пробивающихся лучах восходящего солнца.

Груммер, дрожа от страха, еще несколько минут не мог открыть глаза и лишь тихо поскуливал, вслушиваясь в исчезающее эхо неизвестного существа.

– Успокойтесь, дружок, уже все закончилось, – приговаривал полковник, стараясь привести в чувство своего попутчика.

Ганс, стоящий недалеко от входа в подвал, застыл в стойке, готовый в любой момент открыть автоматную очередь по таинственной цели.

– Отставить! – приказал Люггер. – Я сам спущусь вниз. Груммер, дайте мне ваш фонарь.

Груммер испуганно разжал ладонь. Полковник спустился вниз и поднялся с небольшим сундуком.

– Вот цель нашей командировки в Россию, Груммер, – ухмыляясь, произнес Люггер. – Она здесь.