Текст книги "Время «Ч» или хроника сбитого предпринимателя"

– А что рабочие? Грозят, без работы-то. Сволочи! Когда заставлял я их – не работали, а теперь – требуют. С кулаками даже на меня налетают. По коридору не хожу уже, стыдно сказать, бегаю, чтоб в ловушку какую не попасть… в провокацию.

– Это понятно. Дальше.

– Трудовой коллектив собрался, я знаю, нового директора на моё место назначить…

– И кого?

– Вы его не знаете, из отдела сбыта, инженер.

– Кто такой?

– Да хрен его знает кто такой! Ничего особенного. Так, инженеришка захудалый… Я его и сам толком не знаю… Пару раз, то ли поощрял, то ли выговор объявлял… Скорее выговор, если из сбыта… Не помню… Котом в мешке оказался… Рот вовремя – гад! – где-то видимо открыл, вот тебе и пожалуйста – рабочие и поддержали.

– А что твои люди?..

– Мои! – хмыкнув, директор вновь огорчённо всплеснул руками. – Какие мои!.. Нос воротят. Не узнают! Многие даже не здороваются! С заговорщиками уже кое-кто, на всякий случай, заигрывает… А вдруг да у кормушки останутся, разрешат… Суки, суки… Жополизы! Предатели!..

– Вот-вот, я и говорю: плохо ты со своими людьми работал, плохо! – осуждающе замечает секретарь. – Ты пей чай-то, пей, остынет! – проследив, как Момотов неуверенно взял чашечку, она почти потерялась в больших его руках, вспомнил, как Момотов часто хвастал перед народом своими грубыми, рабочими, руками. Что они теперь? Большой мужик, – мелькнула мысль, а трусоват, или тоже вперебежку поглядывает. Надо проверить. Вкрадчивым тоном спросил. – Так где она, твоя поддержка-то, сейчас? Я, помнится, говорил вам, у каждого должна быть наготове своя партийная боевая группа. Надёжная, сплочённая, с оперативной информацией с любого участка, с любого расстояния… А что получается! Отдадим, получается, демократам твой завод теперь, да?!

– Нет-нет, Валерий Иванович, ни в коем случае… – поперхнувшись чаем, испуганно залепетал Момотов. – Этого нельзя… не…

– Именно так, что нельзя, Валерий Николаевич. Поэтому мы и здесь! Давай список твоих людей… – протянул руку. – Посоветуемся, кого двинуть на должность нашего нового демократического директора… – последнюю фразу, секретарь, хмыкнув, выделил особо, и вновь голос и лицо приобрели строгое выражение. – И вот ещё что… Вот тебе список, чтоб не забыть, китайских предпринимателей… Бери-бери… Наши, старые проверенные товарищи. Коммунисты! Теперь и коммерсанты. Им твои станки сейчас очень нужны… Рекомендую. Продашь – только быстро всё сделай! – как станки, а документы оформишь, как металлолом. Нам, Партии, деньги сейчас очень нужны. Свои и много! Контракт оформишь или на себя, либо на фирму доверенных лиц, а лучше на своих родственников. Тебе комиссионные, остальные деньги пусть «на той стороне» лежат… Скоро понадобятся.

– А как же завод, Валерий Иванович, рабочие? Они же…

– Да пошёл он на хер, твой, понимаешь, завод! – вновь взъярился бывший Первый секретарь, – вместе с пьянью этой! Ты дурак что ли совсем, у нас, извини, Валерий Николаевич, или тоже струсил? Момент понять не можешь! Или ты хочешь, чтобы завод твой на демократов этих, сраных, стал работать, нет? Пойми, если не можем удержать, нужно утопить… Или взорвать. Да, взорвать! Не смотри так, я не шучу. Но взорвать сейчас, к сожалению, нельзя. Нельзя! Ситуация не та. Значит, утопить! Угробить!.. В деньги всё перевести… Через юани в доллары! В доллары. Понял? Да, в американские. Да, к ним! Они сейчас надёжнее. Именно для нас, и именно сейчас. Ты понял?

– Так точно, да, понял. – Растерянно лепечет Валерий Николаевич.

– Наконец! Дошло! Или не всё?

– Всё дошло, Валерий Иванович, всё! А станки все продавать? И с закрытых цехов, с оборонки? И карусельные и с ЧПУ?..

– Со всех! Все! – сдерживая рвущуюся наружу ярость, почти сквозь зубы проговорил Валерий Иванович. – Сколько запросят… Сколько найдёшь! Там, кстати, – кивнул на листки в руках директора, – и расценки примерные есть, посмотри. Поторгуйся. Китайцы это любят.

– Я не умею… Я никогда…

– А теперь надо. А не сможешь, мы тебя,…

– Я смогу! У меня получится. Я понял.

– И ладно, что понял, – вздохнул Секретарь. – И вот ещё что. Как только сделку с китайцами проведёшь, дашь знать, отчитаешься, негатив сразу же переведём на нового демократа директора, подставим, пусть его потом, кому надо, трясут… Мы подумаем, как это сделать. Или на его зама…

– Понял.

– Вот и хорошо. А то я смотрю на тебя, и удивляюсь. Иногда ты, Валерий Николаевич, вроде быстро соображаешь, а иногда…

– Да нет, растерялся немного… Вон как всё поворачивается…

– Ничего, чем в стране хуже, тем нам лучше.

– Это понятно.

– Хорошо, что понятно…

В дверях бесшумно возник помощник Сергей.

– Валерий Иванович, извините, девять ноль ноль. Люди собрались.

– Уже собрались! Хорошо. Зови. – Кивнул секретарь. – Пусть проходят. Посоветуемся…

* * *

– Так, что, СанСаныч, – аккуратно ставя кофейную чашечку на блюдце, поторапливал с ответом президент Банка, господин Кушнирский, – будем открывать субсчёт по этому предложению, нет?

Кстати, этих Банков – финансовых учреждений – в городе расплодилось, как крольчат на ферме. До перестройки знали два– три Банка, причём ни в один не заглядывали, а теперь… Что интересно, чайные-столовые-закусочные исчезли – Банки появились. Поесть негде, а Банков – на каждом шагу… Заходи, пайщиком будешь или просто клиентом. Светятся вывесками. Много местных, есть и филиалы Московских, центральных, коммерческих, частных… Заманивают предпринимателей набором преференций, огромными кредитами, приглашают стать пайщиками. В серьёзных местах открылись, с солидной мебелью, со штатом серьёзных и важных сотрудников, с вежливыми, предупредительными замами председателей Банков по работе с клиентами, по работе с кредитами. В учредителях местные и московские институты, разные предприятия. Предприятия уже не работают, а в учредителях прописались, физические и юридические лица…

С уставным капиталом… С уже «солидной историей»… С непременным портфелем проектов. В каждом свой председатель Банка, свой Председатель Совета пайщиков банка. Где молодой председатель, где бывший где-то, кем-то, кто-то, когда-то… узнаваемый, но…

Перестройка.

Участники совещания пьют кофе почти полчаса. Кофе очень хорошим получился. «Арабика», молотый. Людмила Николаевна и намолола его на кофемолке, сама в турках и варила. Вкусный получился, с пенкой… Кстати, такого сорта кофе в городе нигде нет, можно и не искать. Это Алексей Алексеевич его и привёз из Москвы, знает СанСаныч, муж Людмилы Николаевны, пилот. Такой кофе дефицит пока здесь, дефицит.

Гости пьют кофе с видимым удовольствием, смакуют. Оказывается, не смотря на то, что всю жизнь пили только чай, в кофе гости толк знают. Любители такого напитка. Не просто любители – большие гурманы. Все дифирамбы в адрес Людмилы Николаевны уже почтительно высказаны. И как хозяйке стола, и как женщине, красивой и обаятельной, и как юристу тоже.

С одной стороны стола, с принимающей, сидят – гендиректор СанСаныч и юрист фирмы, Людмила Николаевна. С другой стороны, президент «Далькомбанка» господин Кушнирский Владислав Николаевич, и его компаньон или партнёр, это пока не ясно, знакомый какой-то, Тахир… Что он именно Тахир, принимающая сторона расслышала чётко, а вот фамилию, сложную, с восточными сочетаниями, то ли Хозилло, то ли Фозилло, не уловила, а уж в отношении отчества вообще застряли на первых слогах: Амин… чего-то там, длинное и не запоминающееся. Из Средней Азии человек. По его внешним признакам это было сильно заметно. Главное в другом.

– Нет, если вы сомневаетесь, – мягко пожимал плечами гость из Средней Азии, переводя угольно-чёрные, с глубоким тёмно-коричневым отливом обволакивающий взгляд с гендиректора на юристку и обратно, – я могу дать гарантии.

– Тахир, какие нам ещё нужны гарантии!.. Что ты, дорогой! – с горячностью, перебивая, останавливает Тахира президент банка. – Обижаешь! Я у тебя – гарантии. – Поворачивался к СанСанычу. – Все его самые лучшие рекомендации у меня. Я – отвечаю. Всё будет хорошо.

– Понимаете, Владислав Николаевич, нам нужно это обдумать. Контракт очень сложный. – Мягко но решительно уводит разговор в нужное русло Людмила Николаевна. Она очень опасалась, как бы её гендиректор не поддался соблазну, не опередил её и не согласился, махнув рукой, как это иногда с ним бывало. Но на этот раз, кажется, гендиректор не спешил соглашаться, раздумывал. И это хорошо.

– Сложный контракт вы предлагаете, Владислав Николаевич, не отслеживаемый какой-то… – в свою очередь заметил СанСаныч.

– Почему не отслеживаемый!.. – горячился гость. – Я могу давать телеграммы… хоть с каждой станции.

– Зачем с каждой станции! – машет рукой банкир. – Двадцать вагонов отгрузил, сдал железной дороге, предъявил банку отгрузочные документы – получил деньги. Сразу же отправил СанСанычу заверенную телеграмму… Ещё двадцать вагонов загрузил, сдал железной дороге – получил деньги, дал телеграмму… И так все двести вагонов. Револьверный же аккредитив, ну!

– Нет, Владислав Николаевич, – уточняет юрист. – Он говорит, что за первые сорок вагонов ему нужна именно предоплата… Причём, как я поняла, сто процентов!

– Да, – чуть морщась, подтверждает Тахир. – Как же я без денег отправлю? Мне же нужно не только товар собрать, но и машины заказать, и грузчиков нанять, и вагоны заказать и дорогу оплатить… то сё, и прочее.

– Это мы всё предусмотрим в контракте… – с горячностью резюмирует президент банка. – Забьём штрафные санкции, сроки…

– Это, конечно, это само собой… – соглашается юрист. – Но дайте нам, Владислав Николаевич, и уважаемый, Тахир… э-э-э…

– Можно просто Тахир. – Разрешает гость.

– Да, спасибо, уважаемый Тахир. Дайте нам подумать дня два-три… Я проект соглашения подготовлю, согласуем детали, утвердим. Составим и утвердим графики поставок…

– Да какие поставки! Я сам всё и продам, – нервничает Тахир. – У меня уже и покупатели есть и в Приморье, и на Сахалине… Могу и заявки показать…

– А зачем же тогда мы вам нужны? – оскорбляется гендиректор Сташевский. – Если у вас и покупатели уже есть! Чтобы мы предоплату за кого-то там сделали? Так что ли?

– Дорогой, Александр Александрович, разве в этом, извините, дело… Вы же получите от контрактной стоимости свои десять процентов! Десять! А это, не много, ни мало, сто двадцать миллионов рублей!.. Сто двадцать!! Как с куста! – округляет глаза Тахир, ибн там кто-то…

– Хорошо-хорошо, предположим получим… – перебивает юрист. – Но когда?

– Так же, револьверно, по факту… – разъясняет Тахир.

– По факту отгрузки, или продажи?.. – не отстаёт Людмила Николаевна.

– По факту… продажи. – Наконец произносит важное Тахир.

– Хорошо. Предположим. – Мило улыбаясь, наступает юрист. – А как мы проследим этот сам факт продажи? Как зафиксируем?

– Ну это мы всё забьём в контракте, – вновь опережая заметно растерявшегося Тахира, убедительным тоном заявляет президент банка. – Я, например, друзья, в порядочности Тахира не сомневаюсь… А его дядя, замминистра торговли Узбекистана, лучшая тому гарантия. Кстати, он ещё кое-что обещал выделить для Тахира, для нас, то есть: хлопок, минудобрение, и…

Тахир, вдруг, благодушно разводит руками, прерывает разговор.

– Владислав Николаевич, а действительно, зачем нам спешить, зачем торопить наших друзей… Пусть подумают, посоветуются… Я думаю, дня два-три у нас есть… Подождём.

– Да? – останавливается и президент банка. Для него такое предложение полная неожиданность. Но он справляется с этим. – Ну, в принципе, почему бы действительно и нет! Давайте подождём. – И уже тоном человека, засидевшегося в гостях. – А кофе у вас очень хорош, Людмила Николаевна, очень… Вы, кстати, какой институт заканчивали, Людмила Николаевна?

– Дальневосточный университет. Юрфак. Там же и кандидатскую защищала, два года назад. А что?

– Да нет, ничего. Просто я-то заканчивал наш Нархоз, Хабаровский. Тоже юридический факультет. Тоже защитился… но в прошлом году. А в вас, я вижу, хорошего специалиста… Нам такие очень сейчас нужны. Если что, милости прошу, приходите к нам в Банк, прямо ко мне.

– Спасибо, Владислав Николаевич, мне и здесь хорошо.

– Не обижайтесь, СанСаныч, – вроде извиняется банкир. – Я не переманиваю, я просто к сведению.

– Да ладно-ладно, я понимаю. Хорошие специалисты всем нужны.

– Вот, Владислав Николаевич, – раскланивается Людмила Николаевна. – Спасибо вам, а то я бы, наверное, и не услышала похвалы от своего генерального.

Присутствующие весело рассмеялись. Владислав Николаевич, даже шутливо пригрозил СанСанычу.

– Цените, СанСаныч, специалистов, не то уведут у вас… Такую-то молодую, да красивую…

– Очень правильно сказано! – улыбаясь, многозначительно причмокнул и гость. – Хорошие женщины всегда в цене!

– Уведут? – шутливо, грозным тоном переспрашивает СанСаныч, в упор глядя на своего юриста. – От меня?!

– Нет-нет, СанСаныч, – будто всполошено, тоже шутливо, Людмила Николаевна машет руками. – Только не от вас. От вас, никогда. Нет!

– Так-то! – с довольным видом гендиректор отмечает окончание служебной проблемы, и переходит к завершению делового разговора – Спасибо, Владислав Николаевич, за приятное знакомство с Тахиром, за ваше предложение. Мы в ближайшее время обдумаем его, созвонимся, встретимся и утрясём детали. Так, нет, Тахир?

– Да-да, так! – поднимаясь, восклицает гость. – Так!

Все раскланиваются. Особенно мило с Людмилой Николаевной. СанСаныч провожает гостей до выхода. Водитель президента Банка услужливо открывает двери сверкающей чистотой и лаком автомашины. Машина, не машина, самолёт. Абсолютная новинка для этих мест, японский джип «Ниссан-Патрол», краса и гордость банкира. Таких машин в городе всего несколько. Одна у Кушнирского, две у японского представительства, одна, вместе с шикарным «Мерседесом», принадлежит председателю Крайисполкома. Гаишники, пропуская, непременно честь отдают… Всем! На всякий случай.

Гости, за стёклами джипа, разместившись в салоне, улыбаясь и кивая головами, прощально помахав руками, отъехали.

– Тахир, ты не расстраивайся, – обернувшись к гостю, успокаивает банкир, – сейчас других найдём, не переживай. Таких коммерсантов у меня пруд пруди. Целый файл. Если б не юристка, мы бы его давно уже уломали, запросто.

– Да, наверное. У него уже и глаза горели.

– Ты тоже заметил, да?

Гость опять, по-восточному, цыкнул сквозь зубы.

– Конечно!

– Угу!.. А девка у него хороша, юристка эта, да?

– Да. В сауну бы её.

– Ну, для сауны у нас и получше есть.

Пока машина везла их к следующему предпринимателю-коммерсанту, ещё несколько минут они с пониманием обсуждали преимущества больших денег, био-физиологический эффект от наличия собственного гарема в жизни нормального взрослого мужчины, излишние – угнетающие! – условности бывшего социалистического строя, и возможные положительные изменения в недалёком их будущем…

– Ну что, СанСаныч, вы поняли, что им было нужно? – победно подбоченясь, спрашивает Людмила Николаевна вернувшегося гендиректора.

– Лапшу нам навешать, – в сердцах заявляет СанСаныч. – Вот что им было нужно!

– Ага! Дураков нашли! – злится Людмила Николаевна. – Ты возьми, значит, у них в Банке кредит под сто двадцать пять процентов, ты оплати им, куда-то там, в Узбекистан, на деревню дедушке, а потом, ищи ветра в поле: вернутся деньги, не вернутся… А нам отвечать! Уж, дудки, вам!

– А зачем, банкиру-то такое нужно? Клиентскую базу расширить?

– Да взятку он получил, СанСаныч, взятку! Потому и старается. – Уверенно заявляет Людмила Николаевна. – Азиаты без взятки и обмана жить не могут. Это понятно. У них в крови это.

СанСаныч осуждающе покачал головой.

– И ведь едут сюда… в такую даль! Внедряются…

– Да, именно! И что интересно, весь общепит уже, вся торговля, МВД, прокуратура, исполком и прочее, разбавлены азиатами… везде они! Внедрились. Раньше такого не было. Я же знаю, и училась, и практику проходила… Редко было где увидишь азиатское лицо. Сейчас, сплошь и рядом. Причём, на ключевых или около ключевых постах. Особенно в последнее время…

– В этом есть какая-то система… по-моему, а… или нет?

– Может быть. Всё может быть… Сейчас так особенно.

– Не нравится мне этот контракт.

– И мне тоже, – с жаром восклицает юрист. – Совсем не нравится. Да, большой контракт! Да, огромный! Понятно, что и деньги могут быть хорошими. Вот это-то и настораживает. Как хитро они подходят? Очень сильная приманка вроде вброшена: годовой контракт, под тысячу вагонов поставки, замминистра, хлопок, и прочее. Но в деталях всё построено не в нашу пользу, всё на условностях. Так не годится. Это нам не подходит. А вы молодец, что не соблазнились. Я уже боялась…

– Ну так, чья школа! – похвалил гендиректор.

– Моя, СанСаныч, моя! Этим и горжусь, – кокетничала Людмила Николаевна. – Но если серьёзно, СанСаныч, давайте я сама напишу проект договора-соглашения с полной защитой всех наших интересов. Им, я знаю, это точно не понравится. А там, пока согласования, пока то, да сё… Глядишь, может, тот ишак сам и сдохнет… как они там, на своём Востоке, говорят.

– Ух, ты, Людмила Николаевна! Вы кроме приготовления кофе, ещё и фольклор восточный оказывается знаете! – намеренно изумился гендиректор.

– Да уж, кое-что знаем!.. – игриво поддержала тон Людмила Николаевна. – И замечаем за вами кое-что, между прочим. – Погрозила пальчиком.

– Что такое? – удивился СанСаныч неожиданному повороту.

– Вы часто после обеда уезжаете куда-то в неизвестном для ваших сотрудников направлении… Это нас беспокоит. Куда это?

– Кого это нас? – теряется гендиректор.

– Знаем кого. Нас! – чеканит юрист. – Так, куда?

– Как куда?.. – не находя нужных слов, лепечет СанСаныч. – По делам… А что?

Вопрос был в точку. Не ездить он не мог, потому что хотел ездить. Даже не мог не ездить. Банальное свидание. Но не простое, а с желанной женщиной.

Перестройка перестройкой, а отдыхать и предпринимателям надо, тем более молодым гендиректорам…

Большой влюбчивостью СанСаныч в жизни не отличался, а если когда и возникало прекрасное состояние, наплывало, зажигая его, вида не подавал, и объектом любовного пожара, в общем, не домогался. Женат был потому что, да и на виду всегда был, примером, сказать бы. К тому же, и некогда раньше бегать было. И технических средств для этого не было, как и финансовых, кстати. А сейчас, в этот-то благостный перестроечный период, да в своей-то фирме… Жизнь вокруг закипела с новой силой, появились новые возможности, новые горизонты, новые краски, новые ощущения, новые чувства, новые образы… А может, и возраст давал о себе знать. После своих сорока, Сан Саныч стал, кажется, по новому видеть женщину. Мудрее стал, более спокойнее может быть. Видел всё совсем не так, как раньше. Раньше он влюблялся в образ, который дорисовывался романтическим воображением, заслоняя собой разные несущественные, казалось, детали. Просто сжигал. И этого всегда было достаточно… Тогда! Теперь нет!

Сейчас СанСаныч любовался женщинами, как знаток, как мастер, как ценитель высокого художественного творения. Любовался уже и гранями… А таковыми они, женщины, по сути всегда и были, только он, это, увидел именно сейчас, как новую страницу для себя открыл. Уже не было той пылкой, всезаслоняющей торопливой юношеской страсти, которая ослепляла глаза, уводила сознание в мир сладких чувственных грёз и ощущений. Теперь страсть дополнилась новыми гранями осмысления женского существа: подмечая и замечая все особенности и детали женской улыбки, например, смеха. Притягивающего, манящего взгляда, движений губ, формы и особую пластику женского тела. Даже запахи женского тела, были, оказывается, разными и… сладостными. Это тоже было открытием. Ему нравилось примечать, например, как женщина грациозно поправляет причёску, как оценивающе оглядывает всю себя в зеркале, как она старается подать себя окружающим её людям. Особенно мужчинам. Во всём ему виделся тайный смысл этих знаков. В открытости, либо специальной закрытости её шеи, плеч; особенный такой, нежный завиток воздушных волос возле ушка, или на нём; особо короткой, либо наоборот длинной её юбке, но обязательно с каким-нибудь фривольным разрезом. Цвет платья, белья, помады, форма и вид серёжек… всё имело особо важное сейчас притягательное значение. Читать, разгадывать смысл которых было ему очень интересно и приятно. В этих знаках всё, он видел, направлено в одну сторону: понравиться мужчине, дать себя увидеть, увлечь… Увлечься!

И он увлёкся. Сразу, с желанием и добровольно.

Она, преподавательница французского языка в институте народного хозяйства, Елена Фёдоровна Зарубина, сразила его своим открытым взглядом, с вызовом, стройной невысокой девичьей фигуркой, короткой причёской, как у школьницы, и чуть смущённой улыбкой.

В тот день знакомства, она его любезно проводила до кафедры электроники и вычислительной техники, когда он, блуждая в институтских коридорных лабиринтах разыскивал нужную ему кафедру. Он подбирал в её институте преподавателей для своих курсов пользователей персональных компьютеров. А институтские коридоры и переходы, кто заметил, спроектированы настолько грамотно и удачно, длинные и запутанные, что дают прекрасную возможность не только кому-то познакомиться, но и назначить, например, свидание или встречу. Что он, Александр Александрович, предприниматель новой перестроечной волны, естественно, и сделал. И познакомился, и даже предложил вечером заехать за ней в институт. Она согласилась вовсе не жеманничая. Только смотрела на него с каким-то особенным любопытством. «Может, потому что я предприниматель!», подумал он. Этот слой рисковых людей был для многих ещё в новинку, не сказать в диковинку.

В тот же вечер, он часа три катал её на своей машине. Она так хотела. Знакомились. У неё есть муж, выяснилось, завкафедрой в том же институте, и сын, студент первого курса мединститута. У СанСаныча есть жена, он признался, преподаватель физики в школе, есть дочь и сын, школьники старших классов. Лена – она так разрешила себя называть, – погрустнела.

– Что-то случилось? – забеспокоился СанСаныч, держа её руки в своей.

– Нет-нет, всё в порядке… – отрицала она, слабо высвобождая ладони.

Руки её он не выпускал, да она особо и не противилась. Только опасалась за безопасность езды. Александр Александрович ловко управлял машиной, новенькой белой ВАЗовской шестёркой, в городском дорожном потоке, одной рукой. Даже передачи переключал левой. Правой, большой, крупной ладонью, прикрывал её обе, не выпуская. От этого ей было тепло и приятно. И вместе с тем, грустно.

– Я же вижу… – настаивал Сан Саныч. – Я что-то не так сказал?

– Да нет… Просто… я… старая для тебя. Я старше.

По тону её голоса, по её словам он понял, что нравится ей, что она хочет продолжения знакомства… но боится, что разница в возрасте, на её взгляд, отпугнёт его. Молодых девчонок, для него, в её институте, например, она знает, пруд пруди… У девчонок глаза блестят, она же видит!

Какую-то арифметическую разницу в их возрасте он конечно же отметил, правда вскользь, мимолётно. Совсем не придав этому значение. Ну ясно, если её сын учится в институте, а его дети ещё в школу ходят, пусть и в старшие классы, разница, какая-то там, возможно и есть. Но это важно, может быть, только для каких-то бухгалтерских размышлений, либо начальнику отдела кадров на заметку, но не здесь, не сейчас. Да и какая она старая, девчонка и девчонка. И рука маленькая и нежная, и глаза тёмные и глубокие, и губки приоткрыты в полуулыбке, и ни одной морщинки на чистом лице, правда собираются маленькие лучики от глаз, когда смеётся, но это естественно, и даже красит её, и юбочка колени не прикрывает… Слушает со вниманием… Она ему явно нравилась, пожалуй, даже очень нравилась…

– Какой, старше! Что ты! – глядя ей прямо в глаза, искренне изумился Сан Саныч. – Не скажи кому, засмеют. Ты словно девчонка вся! Как школьница!.. Не говори больше так.

– Прямо уж, школьница?! – светло рассмеялась Лена. И видя, что он совсем не шутит, говорит серьёзно, пообещала. – Ладно, не буду. – Покорно согласилась, прижимаясь щекой к его плечу.

Загородное шоссе было почти пустынным. В салоне было спокойно и уютно, тихо играла музыка. Обдавая волной шума, изредка пролетали встречные машины. Справа уплывала придорожная, тёмная уже, в вечернее время, стена густого леса.

Потом они остановились в каком-то тупичке… и долго целовались. Нежно и ласково. Попытку Александра Александровича продвинуться в их отношениях несколько дальше, Лена мягко остановила, тихо сказав, «сейчас нельзя»… Сан Саныч покорно убрал руку, и они снова целовались. Потом он отвёз её домой.

Встречаться они стали едва ли не каждый день.

* * *

– СанСаныч, – неожиданно вопросом, прерывает работу главбух, Галина Григорьевна. – Можно вас о чём-то спросить?

– Да, Галина Григорьевна, – с готовностью разрешает СанСаныч, отрываясь от монитора компьютера. – Спрашивайте.

– А вы, до этого, где в торговле работали?

– Я? – удивленно переспрашивает гендиректор. – Нигде. А почему вы спрашиваете?

– Правда? – не поверила бухгалтерша. Чуть помявшись пояснила. – Я спросила…э-э-э… потому, что вы хорошо торгуете. У нас всё ладно получается. Я думала у вас опыт такой.

– Опыт?!.. – рассмеялся СанСаныч… – Да нет, Галина Григорьевна, в торговле я без опыта. С чистого листа всё…

– Ну, значит, у вас талант такой. – Заключает Галина Григорьевна.

– Да какой талант, Галина Григорьевна! – отмахивается гендиректор. – Вон, Осокины, программисты, это да! Юрист наш, Людмила Николаевна – да! Мишель, коммерческий директор… Вы, Галина Григорьевна… А я…

– А вы хороший организатор и коммерсант. – Перебил студент Мишаня.

– Ну, может ещё не коммерсант… Но время сейчас хорошее. – Вздохнул СанСаныч.

– К производству-то, поди, тянет, нет? – посочувствовала Галина Григорьевна.

СанСаныч задумчиво качнул головой.

– К производству? Пожалуй… что да.

– А вы где до перестройки работали, СанСаныч, в оборонке? – не отрываясь от компьютера спросил Николай Осокин, программист.

– Нет, не в оборонке, но на заводе…

– Так давайте завод себе и купим! – с детской непосредственностью, совершенно серьёзно вдруг предлагает главбух. – Ещё и лучше дела пойдут. Будет хоть деньги куда вкладывать.

Все весело рассмеялись: ну, Галина Григорьевна… ну скажет тоже. То ей копейку жалко, то наоборот.

– Завод, говорите… – СанСаныч над предложением неожиданно задумался, вздохнул – Завод, может не завод… Цех бы какой… А лучше участок.

– А что, это идея! – поддержала юрист Людмила Николаевна, выразительно глядя на генерального.

– Нет, Людмила Николаевна… – отрицательно качнула головой главбух. – Уж такая морока будет с разными согласованиями, разрешениями… Жизни не хватит. Я знаю.

– Да это ж раньше была морока, Галина Григорьевна… Не сейчас…

А действительно. Ещё вчера, можно сказать в прошлое социалистическое время, принять какое-либо мало-мальски ответственное производственное решение – о кардинальном даже и думать «не моги», – было практически невозможно. Никаких нервов и соли, чтобы с кем-то её потом съесть, не хватит. Сейчас нет. Сейчас другое время! Демократические преобразования напрочь вышибли из рук бюрократа его рычаги… Новые чиновники ещё не вошли в роль, либо пока опасались… Да и указы-приказы ещё не дошли, не вошли в силу, как и разные корректирующие подзаконные акты-удавки. Пока ещё, слава Богу, два-три дня и проблема решена.

Так и у СанСаныча получилось. Ещё вчера витало в подсознанье, иногда прорываясь к поверхности, желание открыть какое-нибудь производство, своё, но производство. Витал, как тот дух, – призрак над Европой. А сегодня уже, бац, и решили. И получилось-то легко и изящно.

Предпосылок к производству было много. Действительно, СанСаныч в торговле раньше не работал, на производстве в основном. И всегда считал, что мужчина должен что-нибудь создавать, производить, строить. А тут, к 91-ому году, почти все предприятия встали, расчётные счета зависли на картотеках, прилавки магазинов пусты, везде дефицит. Любое производство можно начинать, только давай. Малое производство, естественно. На больших предприятиях, с приватизационными чеками, ваучерами, полнейшая неразбериха, уже и не понять, кто чем владеет, и кто чему хозяин. Полнейший мрак.

На бывшем заводе «Промсвязь», например, оборудование частично распродано, частично разворовано, люди уволены, цехи пустуют. Пригодные помещения, какие случайно уцелели, сданы новым исполнительным директором в аренду под стоянку подержанных легковых автомашин. Их десятками ежедневно пригоняют сюда из Японии через Владивосток на продажу для местных авторынков. Был завод, теперь автостоянка. Ветер, любой желающий может свободно гулять по строго режимному, в прошлом, предприятию. Кто приватизировал завод? Первый, капустный лист, верхний, конечно же частично выкупили рабочие. Это само собой. Большую часть, естественно, директор и главный бухгалтер на себя оформили, где и приближённым досталось. Затем, чуть позже, когда денежные запасы у рабочих и ИТР закончились, по-дешовке, разными способами, ваучеры у рабочих выкупили всякие официальные и неофициальные чековые фонды, созданные, например, тем же открытым акционерным обществом «Свобода». Одними из первых они догадались пустить общаковкие деньги в оборот. Ну и правильно, скажет любой финансист, чего деньгам лежать мертвым грузом! Правильно. Убойный постулат. Спору нет. Наверное… Где не успели «своим» распродать – московские залётные фонды подсуетились с «живыми» деньгами, урвали, где и другие какие «спецы» расстарались. В этом, очень «удачно» подсуетились разного рода бывшие идеологические работники от партии и комсомола. Указали, направили. Другим бы, простым смертным, никогда бы до такого не догадаться, тут нужна рука опытных наводчиков. А чего её искать, руку-то? Вот она, секретарская, всегда тут, всегда для кого надо под рукой, на месте она! Ваучеры, оказывается, тот же товар, причем оружие стратегического назначения. Как раздваивающиеся ядерные боеголовки, и политического, и социального назначения одновременно. Замедленного действия при чём.

И дела у «подпольщиков» пошли. Ещё как пошли!

Завод «Дальэнергомаш» по внешним связям свои станки в Китай продаёт, от древних, до современных, с ЧПУ… Не как действующие, как металлолом!! Они же старые, утверждает директор, не новые!.. Возвращается сделка китайскими товарами: лапшой быстрого приготовления, пивом, дешевой обувью, такими же дешевыми пуховыми куртками, пальто, игрушками, другими мелкими товарами. Мелочь это, но много! Вагонами! Все товары не привычно яркие, объемные, дешвые. Пусть и со множеством огрехов по качеству, но товарный вал всё равно мгновенно расходится по прилавкам магазинов, находит своего покупателя… Большая его часть затаривается в почтово-багажные вагоны, где и плацкартные коммерсанты выкупают, и битком набитые, перебрасывают оптовикам. Тоже по бартеру: в Иркутск, Новосибирск… К Уралу, в Челябинск, Магнитогорск, за Урал… в Питер, Москву, на Украину, в Белоруссию. Китай БелАЗы заказал… Всё оптом! По бартеру! Много. Очень всего много!