Книга: В.И. Ленин. Полная биография - Владлен Логинов

Кто автор?

Пароход и человек. Директор и дважды профессор, специалист по Русской Революции и Гражданской войне и, наверное, самый авторитетный биограф В.И. Ленина. Дофига много знает о советских СМИ, прожженный марксист-ленинист. Чертовски умен. И при всем этом — крайне адекватен.

Чего написал?

Полную биографию Ленина (Ульянова), Владимира нашего Ильича. От рождения до смерти.

А внутри книги что?

«Ленин. Полная биография» состоит из трех книг Логинова о Ленине, выходивших ранее отдельными изданиями – «Как стать вождем», «На грани возможного», «Сим победиши».

Первая часть, как водится, повествует о предках Ленина, его семье и его детстве-юности.

Во второй части Ленин становится матерым марксистом и без пяти минут вождем мирового пролетариата, и эта часть заканчивается в 1917г. победой большевиков, когда Ленин избирается на пост председателя Совнаркома, т.е. председателя правительства страны, кем-то вроде премьер-министра.

Третья часть начинается в 1922-23гг. введением НЭПа (государственный капитализм), т.е. из книги выпущены шесть лет Гражданской войны. И это очень жаль, хотелось бы знать, чем занимался Ленин в это время. В «Сим Победиши» две главы из четырех заняты совсем уж мелочными бытовыми подробностями последних лет жизни Ленина, когда он отошел от дел по болезни. Страница за страницей Логинов описывает, что ел, что пил Ильич и какое у него было настроение. Как он рвался работать, надиктовывал речи, когда уже совсем не мог писать, а когда не смог и говорить – как заново учился произносить слова. Как он боролся не за жизнь, а за возможность быть полезным и продолжать дело. Это все, конечно, живо характеризует вождя народов как человека, но откровенно утомительно и печально читается… Деловую часть нужно было бы оставить, но ел-пил-ходил не стоило так подробно поминутно описывать, фактически пересказывая дневники дежурных врачей.

В общем и целом структура книги внятная, хотя не хватает разбития крупных глав на подглавы с подзаголовками. Схема повествования проста: сначала идет перечисление фактов, т.е. хроника событий, потом приводятся комментарии очевидцев, фигурантов или свидетелей этих самых событий, в конце — дозированные комментарии и пояснения/обобщения самого Логинова.

С цитатами не перебор?

Нет. Цитирование — как и должно быть в хороших научных монографиях: не само для себя, а сугубо для подкрепления авторского тезиса/обобщения.

Как читается?

Очень живо. Ибо несомненный литературный талант Владлена Логинова проявляется, в частности, в построении композиции, в том, как он ловко чередует и увязывает между собой разные хронологические отрезки и события, которые происходили параллельно. Очень любопытен способ, которым автор восполняет естественные лакуны в биографии Ленина — то, о чем нет синхронных прямых свидетельств.

Например, о том, как Ленин в тюрьме сидел: о режиме умственных и физических занятий, о диете, о том, как не сойти с ума в одиночке, о том, что думал и чувствовал он в тюрьме. Ленин не оставил об этом дневниковых записей. Зато есть письма. Не только тюремная переписка (официальная и тайная, молоком между строк), но и поздние письма на тюремную тему — когда в тюрьму попал его брат и младшая сестра. В них он дает советы «тюрьма для чайников: как выжить в застенке» на основе своего опыта. По этому материалу автор восстанавливает картину собственно ленинского тюремного жития.

Точно так же Логинов умело ведет параллельное повествование о событиях, происходивших одновременно: вот описание казни старшего брата Ленина, а следом — описание того, как Владимир будущий Ильич сдает экзамены, не зная, что в эту самую минуту его брат прощается с жизнью.

Какой уровень работы с источниками?

Высочайший.

Начать с того, что ссылки на источники в конце книги в количестве 2409 штук. Большая часть из них, понятно, повторяется, но все равно внушает, не правда ли? =0)

Спискота гигантская и очень разнообразная: западные и российские историки, мемуары, письма, протоколы, статьи, газеты, даже данные разведок, введенные в исторический оборот в последние десятилетия (см. Раймонд Робинс). Особенно интересно обращение к недавно рассекреченным документам, позволяющим по-другому взглянуть нашу историю, подчищенную “комврунами”* (см. 470-471стр., про мифическую “ультралевость” Ленина). По части мемуаров и воспоминаний Владлен Терентьевич, подозрительный, как всякий хороший историк или следователь, не верит никому, и все данные перепроверяет по синхронным источникам, часто сталкивая лбами свидетелей, идейно друг другу враждебных. Логинов с каждым источником разбирается отдельно: кем написано, когда написано, знал ли автор, что на эту же тему написано/сказано до него и если да, то как это на него влияло?

*комвруны — «коммунисты-вруны», коммунисты-идеалисты-оптимисты-розовоочкарики, активно подтасовывавшие факты и приукрашивавшие реальность из желания уже здесь и сейчас жить при коммунизме. За свое «сладенькое комвранье» беспощадно обличались Лениным.

Наглядное источниковедение присутствует и доставляет отдельное удовольствие от чтения. Очные ставки мемуаристов — отличная иллюстрация того, как врут очевидцы и как выяснить правду. Особенно заметна разница между методами работы с источниками Логинова и методами некоторых менее добросовестных историков.

Например, то, как Владлен Терентьевич обращается с текстами, давно и прочно вошедшими в обиход историков революции — очерками Джона Рида (журналиста из США, находившегося в Петрограде в 1917г.) и работами историка А.Е. Рабиновича. В отличие от того же Колоницкого, Логинов использует материалы Рида и Рабиновича с приличествующей ученому осторожностью и известной долей скепсиса, плюс тщательный анализ каждого отдельного утверждения упомянутых авторов. И там, где многоуважаемый мемуарист Рид на голубом глазу приводит прямую речь тех, кого в реальности не слышал, Логинов совершенно справедливо добавляет — “якобы”. И уж тем более Владлен Терентьевич при установлении какого-либо факта не склонен (в отличие от Колоницкого) основываться исключительно на каком-либо одном тексте/свидетельстве. Его круг источников всегда на порядки раз шире.

Забавный пример на 468стр., где Бухарин на вечере воспоминаний 1921г. врет как очевидец, цитируя письма Ленина и описывая реакцию на них в ЦК партии. Все бы хорошо было, если бы именно эти цитированные письма не были тогда же опубликованы в газете, и если бы не существовало протокола того самого заседания ЦК, на котором эти письма обсуждались. Стоит ли говорить, что ни “цитаты”, ни “воспоминания” Бухарина не соответствуют ни публикациям, ни протоколам? Прекрасный пример того, как, едва вылупившись, тот или иной факт уже начинает обрастать мифами и легендами.

Как проходит разбор полетов?

Логинов обладает редким и ценным талантом скрупулезно и терпеливо разматывать запутанный насмерть клубок людей-коней-событий и “хотели как лучше, а вышло как всегда”. Ниточка за ниточкой он вытягивает из своих подопытных мотивы их поведения, их убеждения, мировоззрения, их кредо, в соответствии с которым они совершают те или иные поступки.

Логинов рассматривает мотивы как отдельных людей, так и целых социальных групп. Особенно много внимания уделяется анализу того, кто и как управлял или пытался управлять массами (политики и политические партии, военные и гражданские начальники) и как это у них получалось или НЕ получалось и почему.

Переплетение интересов, противоречия, разногласия, эволюция взглядов, сделки с совестью, необходимость компромиссов, принципиальность одних и беспринципность других — исследуется Логиновым с тщательностью золотоискателя, просеивающего пуды речного песка в сите. Споры марксистов и народовольцев, эмигрантов и россиян, старых и молодых партийцев, теоретиков и активистов… Логинов коротко и ясно обрисовывает суть расхождений между всеми ними, отдельно выделяя проблему отцов и детей. “Дети” (младшие революционеры, недавно вступившие в партию), как наименее теоретически подготовленные (диалектика это вам фунт изюму!), скатываются в упрощения и нигилизм (“взять все и поделить”), что сильно мешает продуктивной деятельности революционного движения в целом. Радикальные порывы младших коллег постоянно приходится сдерживать, тратить время и силы на постоянные разъяснения, окрики и призывы к партийной дисциплине. Добавьте сюда непрерывную дележку власти, внутрипартийные интриги, “дружба с этими против тех”, личные симпатии-антипатии…

Труд Владлена Терентьевича как историка очень напоминает сцены в детективных фильмах, где на огромной доске следователь рисует цветные линии взаимосвязей между фотографиями подозреваемых, свидетелей и жертв. Что там “Война и мир” Толстого, вот у Логинова — настоящая эпопея!!

Он понятно объясняет?

Неторопливость и обстоятельность Владлена Терентьевича обеспечивают высокую усвояемость материала и его, материала, повышенную впитываемость. Книга толстенная, уровень детализации максимальный (жизнь Ленина расписана по дням и часам). Чтение — готовьтесь! — может занять несколько месяцев. Но, несмотря на свою сверхвысокую плотность, информация в процессе чтения прямо-таки диффундирует в мозг читателя! А все благодаря стройности мысли и ясности изложения, плюс неторопливость повествования, когда людям, событиям и идеям уделяется столько места в тексте, сколько нужно для вдумчивого объяснения/описания.

У Владлена Терентьевича несомненный дар объяснять сложные вещи/явления, не упрощая их. Ему это удается благодаря умению держать в поле зрения как главное, так и второстепенное, как первый план истории, так и второй. История ведь как театральная сцена: второй и третий план внезапно может стать первым и персонажи второ- и третьестепенной важности выйдут на передний план и станут главными действующими лицами в данный конкретный отрезок времени. То же самое происходит и с историческими процессами и явлениями (“боковые сюжетные линии”): малозначительные события в какой-то момент попадают в фокус внимания, цепляют по дороге еще какие-то события и персонажей, и все это как снежный ком катится и подминает под себя ход истории целиком.

См., например, стр. 368, о том, как стычка кучки анархистов с властями на мирной демонстрации 18 июня 1917г. стало один из звеньев цепи событий, приведших к Октябрьскому восстанию.

Описанием вот таких взмахов крыла бабочки, из-за которых происходят ураганы, занимается Логинов-историк, воссоздавая в своей книге восхитительную сложность бытия.

Предупреждение: в книге настоящий девятый вал имен. Цунами. Океан, вставший на дыбы. И читателю придется гуглить самостоятельно все биографические справки всей толпы персоналий, марширующих по книге Логинова. Что, без сомнения, полезно и познавательно. Не все же автору отдуваться за нас =0)

Как там с субъективностью суждений?

Логинов с огромным уважением относится к Ленину, но без поклонения. В отношении к своему персонажу автора можно считать объективным. Владлен Терентьевич принципиально не занимается домысливанием и художественными фантазиями типа “Ленин подумал, Ленин почувствовал, что…”. Что думал и чувствовал вождь мирового пролетариата — осталось при нем, если только он сам об этом прямо не писал/говорил.

Но в отношении политики объективность Логинова слегка теряется. Нет, Владлен Терентьевич не брызжет “красным” коммунистическим пафосом, хотя, безусловно, и стоит «слева». Однако, все, что касается царского режима, для Логинова безусловное зло безо всяких скидок.

Мы-то знаем, что беспримесно черного (как и белого) в истории нет по определению. Логинов принадлежит к тому лагерю историков, который жестко осуждает царя за то, что Николай II не отменил коронационный бал после трагедии на Ходынском поле. Однако другой лагерь давно убедительно доказал, что сделано это было не потому, что царь не жалел погибших или ему было наплевать. Николай II считал более правильным для себя как мужчины и главы империи не подавать вида и не терять лицо перед иностранными гостями. Другое дело, что у самой империи оказалось несколько другое представление о том, как должен был бы вести себя ее глава.

То же самое в сфере политики и экономики: картина жизни царской России была намного сложнее и неоднозначнее, чем для простоты (о)суждения представляет нам Владлен Терентьевич.

Насколько сложна книга Логинова?

Для полного понимания подоплеки событий и из-за чего вообще весь сыр-бор, нужны базовые знания о теориях Маркса-Энгельса, политэкономии и прочих материалистических диалектиках. Неплохо понимать, что такое коммунизм/социализм в своей основе. И при чем здесь атеизм. И да, немножко Гегеля на помешало бы. Иначе будет вовсе непонятно, чего хотели все эти люди — эсеры левые и правые, коммунисты, социал-демократы, анархисты-синдикалисты, монархисты, националисты, меньшевики-интернационалисты, народовольцы, кадеты, левые большевики и просто большевики.. Подпольщики и террористы, кружковцы и партийцы — о чем они спорили, почему каждый тянул одеяло на себя, почему так важно было для каждой партии утвердить именно свою точку зрения на «как нам обустроить Россию» и почему оппоненты так жестко подавлялись?

Большим открытием станет, например, то, что большевики — не являются и никогда не были единой партией. Что среди большевиков были люди с очень разными взглядами, пребывавшими в перманентных контрах друг с другом. В самой книге Логинова теоретические аспекты и идеологическая подоплека затрагивается постольку-поскольку, поэтому степень понимания логиновского текста в немалой степени будет зависеть от общей эрудированности читателя и его способности различать оттенки красного. С другой стороны, даже если читатель не слишком подготовлен и мало знаком с темой, но она его искренне интересует, то к 600-й странице Полной биографии Ленина он уже начнет сам разбираться во всех этих троцких-плехановых-керенских. Отдельно стоит ознакомится с историей марксизма как политического движения, т.к. Ленин влился в уже существующую структуру, где до него были свои центры тяготения (Плеханов и К; социал-демократические группы Благоева, Точисского, Бруснева и Федосееваи др.), свои старые истории личных и деловых симпатий, теоретических/идеологических противостояний.

В этой связи жирный минус — отсутствие хоть какой-нибудь завалящей схемки или чертежа со списком всех партийных и государственных организаций и их иерархий. А то сплошные ВЦИК, ЦК, ПК, МК, Военка такая, военка сякая… Куча аббревиатур и мало понимания того, что эти организации собой представляли и как другу другу (со)подчинялись.

Насколько широк автор?

Широк в узком смысле. Логинов привлекает широчайший и глубочайший исторический контекст, но — сугубо внутрироссийский.

Посему “биография Ленина” не столько биография Ленина, сколько биография эпохи, срез эпохи. Логинов не жалеет букв и подробно описывает, что происходило в стране до Ленина и во время Ленина. Общественные настроения разных слоев населения, их точки зрения и отношение к одним и тем же вещам. Какие были в 1900-х законы, какие указы издавались властями, какие ходили циркуляры. Что писали в газетах, формировавших общественное мнение. О чем спорили читатели газет, какие идеи продвигали издатели газет. Автор воссоздает дух эпохи, надежды и ожидания людей и — реальность, которая им вовсе не соответствовала. (Спойлер: через 17 лет у людей терпение таки кончится).

Особенно подробно Логинов разбирает ситуацию, сложившуюся к 1917 году, когда Ленин вернулся из эмиграции. В России к этому времени марксистское движение разложилось на целый спектр мнений о том, как жить дальше, а Государственная дума Российской империи мутировала во Временное правительство, внутри которого стремительно развивалась шизофрения на тему “как бы все поменять так, чтобы ничего не поменялось”. Политическая жизнь была настолько интересной, что врагу такой не пожелаешь, и обо всем этом Логинов очень вкусно рассказывает =0)

Есть, правда, и пробелы. Например, почти полностью отсутствует информация о том, что творилось в России 1905-м, т.к. Ленина на родине не наблюдалось, и эта запчасть истории естественным образом выпала из его биографии. Посему осталось не очень понятным, отчего вдруг Ленин стал великим вождем и откуда у него к 1917 году в России, где он давно не был, накопился такой огромный, извиняюсь за выражение, социальный капитал, который он мгновенно реализовал, сойдя с подножки пломбированного вагона?

Автор — мифоборец?

Отдельная задача титанического труда Владлена Терентьевича — разбор мифов, накрученных вокруг личности Ленина, его деятельности, вокруг революции и большевистской партии за 70 лет советской власти и за 30 лет десоветизации.

Первый вопрос, который задает Логинов, начиная анализ того или иного устоявшегося мнения (например, “при изъятии церковных ценностей на нужды голодающих погибло и было расстреляно 10 тыс. верующих») — откуда эти данные? Как правило, после установления круга источников второго вопроса задавать не приходится. (Перво)источниками мифов, как нетрудно догадаться, в первую очередь являются либо газетные утки, либо слухи, либо полемические/публицистические сочинения, авторы которых не заморачивались какими-то там “выходными данными” и лепили цифры с потолка.

После выяснения вопроса “откуда дровишки?” Логинов предоставляет читателю свою подборку материалов для размышлений: ссылки на конкретные исследования, статистику, документы, протоколы, отчеты.

“Крутым поворотам истории всегда сопутствует накопление «исторической помойки» — сплетен, слухов, наветов и клевет. Рождаются они по разным причинам. Реже всего — от отсутствия информации. Чаще — от неспособности осмыслить происходящее. Ещё чаще — от обывательского спроса на втаптывание в грязь всего того, что не укладывается в рутинные понятия. / Увы, эта помойка не растворяется во времени. Она тоже является специфической частью человеческой памяти. Когда возникает потребность, её обязательно извлекают из небытия. И тогда она становится для средств массовой информации богатейшим источником «нового прочтения» давних событий”. В.Т. Логинов.

Каков накал высоконаучного срача.. тьфу, полемики?

Высокий, о да.

Спокойно и методично Логинов перелопачивает тонны говен, вылившихся в 90-е и выливающиеся до сих пор на все, что имеет отношение к советскому прошлому. И, к слову сказать, Владлен Терентьевич разоблачает “лениноедов” (как он их называет) так же беспощадно, как и “комврунов” (как называл сам дедушка Ленин коммунистов, желающих быть марксичнее Маркса). С фактами на руках, перепроверенными и переподтвержденными, Логинов последовательно разбирается: кто врет на заказ, кто из собственных убеждений, кто из ненависти, а кто по незнанию.

Официальная советская биохроника Ленина имела свои слепые зоны, иногда в силу простой нехватки сведений, часто — из желания историков упростить и сгладить неудобную картинку. Современный миф о монолитности большевистской партии и тоталитарном правлении в ней — как раз оттуда, он вырос из приукрашиваний, замалчиваний, упрощений, смещения акцентов, послезнания и пинков по мертвым львам.

Логинов восстанавливает повседневную жизнь красных во всем богатстве оттенков — со всеми их склоками и противоречиями с одной стороны, с другой — со всей сложностью внутренней организации политических партий и процессов принятия решений (в подробностях и с живыми примерами). Спойлер: кто думает, что Ленин или даже Сталин на пике своего “могущества” были “красными монархами” — глубоко ошибается.

Полемизирует Логинов аргументированно и в меру эмоционально. Всегда предлагает читателю не верить на слово, но посмотреть на контекст проблемы и ее развитие во времени. Призывает не доверятся отдельной цитате, подтверждающей то-то и то-то, а посмотреть, как минимум, что автор цитаты говорил на эту тему в других местах и в разное время. Кроме того, Логинов четко проводит грань между твердо установленными фактами и предположениями, не позволяя себе выдавать одно за другое.

Например, некто Н.В. Валентинов «реконструировал» вызревание в Ленине-гимназисте кровавого революционера из текстов Чернышевского, которым юный Ленин зачитывался. Валентинов проштудировал роман Чернышевского «Что делать?» и выбрал из него мысли/идеи, которые, по_его_мнению, сделали Ленина кровавым коммунисическим упырем. То есть Валентинов сходу совершает две грубейшие ошибки исследователя: 1) думает ЗА объект исследования, исходя из посылки, что объект (=Ленин) думает так же, как он, Валентинов; 2) основывается на одном источнике (тексте/авторе), исходя из посылки, что единственный и отдельно взятый источник может быть достаточным для доказательства чего бы то ни было.

А что предлагает сделать Логинов? Логинов предлагает: 1) посмотреть на контекст цитат, вырванных Валентиновым из Чернышевского, и 2) посмотреть, что еще Чернышевский говорил/писал на тему того, что “все — на алтарь победы революции”. Результат оказывается немного предсказуем: контекст и дополнительные источники полностью меняют картину.

Каков рецепт революции по Логинову?

Кроме прочего, книгу Логинова можно считать практическим пособием “Как подготовить революцию за 100 шагов: инструкция к применению”. Сто, конечно, просто красивая цифра, на самом деле я насчитала около 90+ полезных советов на эту тему =0)

Основную мысль автора (она же = магистральная линия биографии Ленина) можно сформулировать так: никакое и ничье планирование не в силах “сделать революцию”, к революции может привести только внутренняя мотивация большинства народа, т.е. их жизненный, кровный интерес, когда вопрос буквально стоит о жизни и смерти (а не о том, что из-за санкций прекратились поставки кошерной фуа-гра в местный общепит). Революцию нельзя “сделать”, но ее можно предвидеть, подготовиться к ней и оседлать ее, как серфингист волну. Задача революционера — подготовить теоретическую почву, обоснование и объяснение происходящим процессам и кризисам (общественным, экономическим, философским), пробудить сознание фигурантов истории (= народа), научить их рефлексии, заложить в головы нужные мысли, приучить их и к этим мыслям, и к определенным формам совместных действий. Таким образом, в решительный момент сознательный народ сможет четко сформулировать свои требования, самоорганизоваться и выступить единым фронтом.

Подготовка революции как прохождение службы: вот тебя забирают в армию, где N-ое количество лет учат ходить строем и родину любить, и вот ты, когда объявят начало войны, уже знаешь, кто твой враг и с какой стороны заряжается твой калашников.

А была ли Россия, которую мы потеряли?

Нет. Окромя своих оков терять нам было нечего.

Деятельность Временного правительства описана во всей красе и проанализирована с присущей Логинову дотошностью. Особенно ярко и выпукло описаны попытки решения Правительством главнейших вопросов 1917 года — вопросов экономики и национальных меньшинств/окраин.

Вспомним, что шла Первая мировая война, народ тотально голодал, а входившие в состав Российской Империи не-русские обрадовались свержению монархии настолько, что решили поиметь немножко независимости вплоть до “пойдут клочки по закоулочкам”. И тут мы узнаем, что 99% зверских “глупостей”, приписываемых большевикам, оказывается, придумано царским правительством и продолжено Временным: продразверстка (“верстание” кому сколько следует сдать государству хлеба в принудительном порядке), “тюрьма народов” (колониализм), заградотряды на фронте (идите в атаку под мотивирующие выстрелы в спину), военные трибуналы (ускоренное и ужесточенное судопроизводство и приведение приговора в исполнение на месте), смертная казнь (отменена после Февральской революции и снова введена Временным правительством), жесткий госконтроль в экономике (почти плановая экономика), оголтелая пропаганда и газетные травли с разоблачениями, сфабрикованные на скорую руку обвинения и прочие вбросы говна в вентилятор.

Все это звучит ужасно, но вполне оправдано местом и временем действия: власть отчаянно боролась за жизнь, а в такой борьбе все средства хороши. И так поступает любая власть — идет по пути централизации и ужесточения режима, подавляет инакомыслие, т.к. если в обычных условиях свобода слова есть благо, то в условиях войны и разрухи оная свобода вносит разброд и шатание там, где надо сплотиться и действовать сообща и по плану. Пройдет несколько месяцев и точно так же за жизнь будет бороться молодая советская власть. Универсальный образ действия на все времена.

Какой из автора психолог и социолог?

В начале книги, где описывается детство Ленина и формирование его характера и жизненной позиции, Владлен Терентьевич выказывает много житейской мудрости и знания детской психологии, психологии развития, понимание детского и подросткового мышления.

Очень интересен анализ причин и предпосылок Революции (война и все, что она принесла — голод, разруха), и как они изменили общественное сознание и психологию людей: потеря всякой надежды на вышестоящих, повышение самосознания и веры в себя, осознания себя как класса с общими интересами, привычка к жестокости, привычка добиваться своего силой.

А что еще вкусненького?

Керенский — клоун и истеричка =0)

Итоги

Это действительно книга-эпоха во всех смыслах: она есть срез революционной эпохи и она же станет настоящей эпохой, вехой в мировоззрении того, кто ее прочитает. Осилит не каждый, но осиливший — многократно прокачает свою карму.

Вопрос 2: почему так много страниц? Ответ 2: если выбросить из книги все экскурсы в прошлое (прелюбопытные, кстати), все ссылки на документы, все прямые цитаты из выступлений, все почасовые хроники ключевых событий и анализ источников финансирования газеты «Правда», то останется уже описанный выше шершавый язык плаката. И на голословное обвинение «Большевики зверски изнасиловали женский батальон в подвале Зимнего дворца» можно будет так же голословно ответить «Не было такого!». Смысл такой дискуссии стремится к нулю – без необходимых документов, свидетельств и умозаключений.

Вопрос 3: почему именно Ленин? Ответ 3: в вашем родном городе на площади стоял памятник Ленину и была улица его имени. Где-то пылится или уже выброшено семейное ПСС Ленина и «Краткая история ВКП(б)». Родители сдавали марксизм-ленинизм в институте. И вы слышали о том, что Ленин – гриб. Бесконечно тяжело, если не невозможно, осознать, что Владимир Ильич Ленин (Ульянов) – это значимый в мировых масштабах политический деятель. Чуть проще осознать, что это был живой человек. Чуть сложнее поверить, что это не было исчадие ада, фанатик и/или больной на голову человек. Для того, чтобы разобраться, кем же был Ленин, и нужны эти сотни страниц. Я не шучу, это серьезная работа читателя по преодолению внутренних стереотипов. Повторяю: и без идеологических штампов влияние Ленина на мировой исторический процесс огромно.

Вопрос 4: а автор – кто? Ответ 4: автора зовут Владлен Терентьевич Логинов, один из ведущих специалистов по истории революции. Да, 1929 года рождения. Да, имя «Владлен» это сокращенное «Владимир Ленин». Позиция автора – очень взвешенная и отстраненная. Естественно, что ему приходится часто отвечать на нападки со стороны БАЦЭ-мифа, поэтому может показаться, что он склоняется к ИВПБ-мифу, но это не так. Действительно, восприятие Ленина как прогрессивного деятеля выглядит как крен в ИВПБ-миф. И тут на помощь приходит объем, уже обсуждаемые во втором вопросе сотни страниц. Например, предположение о том, что Временное правительство планомерно само себя погубило, автор обосновывает на чуть ли не ежедневной его хронике, на подробном разборе его участников и действий. Это интересно читать. Это настоящая история, далёкая от лозунгов и черно-белого восприятия.

Вопрос 5: книга только о Ленине? Ответ 5: парадоксально, но чуть ли не больше по объему сказано о кадетах, эсерах, меньшевиках, большевиках, Керенском, других политических деятелях и публицистах. Не смутное «хорошие люди, которых затоптали кровавые большевики, иначе была бы у нас цивилизованная страна», а поимённое перечисление, характеристики, отрывки из биографий. Это другой срез России – политически активной, думающей. Ошибающейся. Например, вышла ошибка с названием партии – «меньшевики» звучит политически проигрышно. И часто в 1917 году именно они владели решающим большинством голосов, а не большевики. За подробностями – к книге. Ленин не возник на пустом месте, он часть этой России. Выдающийся, но один из многих.

Вопрос 6: что со Сталиным и репрессиями? Ответ 6: Сталин тоже – один из многих, его роль не акцентируется. В силу чисто историографических причин, много страниц посвящены позднейшим разбирательствам по таким вопросам как «ездил ли Сталин к Ленину в шалаш или нет?» Нам это кажется мелочью, а в борьбе вокруг наследия Ильича такие вопросы были принципиальны. И решались они подделкой документов и кровью свидетелей. Крови будет очень много, но герои книги об этом ещё не знают. Выразимся поэтически: книга эта – бал мертвецов. За очень редким исключением каждый упомянутый будет репрессирован вместе с семьёй в тридцатых годах, если не умрёт раньше. Это текущие и будущие члены ЦК, «старые большевики», представители других партий, просто близкие к Ленину люди (вплоть до мальчика, возившего ему еду в Разлив). Автор никак не напирает на эту тему, для него на дворе 1917 год и гораздо громче имени Сталина звучат имена Зиновьева, Свердлова, Троцкого, Каменева.

1917 год оказал решающее влияние на жизнь каждого из нас, поэтому читать эту книгу отстраненно не получается. Хвала автору, что он вплетает русские революции в общемировую историю, что он беспристрастен насколько это возможно. Хвала современным средствам информации, которые позволяют читателю заглянуть в будущее героев книги – знание будущего настраивает на философский лад. Закончим наш сеанс вопросов-ответов в этом же духе, вспомнив песню «Зомби» группы Крематорий:

О, сколько их было, один другого круче, И каждый знал правду, и каждый был лучше Того, что был прежде.

Кому и писать книгу о Ленине, так это человеку с именем Владлен. В.Логинов - один из известнейших лениноведов (не путать с лениноедами, которые совсем не всуе поминаются в этой книге постоянно). Данная книга не первая в логиновской серии о Ленине: вот-вот выйдет последняя часть, охватывающая период с 1917 до 1924.

Как понятно из названия, речь идет о В.Ленине в частности и о России в общем в течение очень непростого 1917-го года.

В.Логинов не просто историк и биограф: он искренне симпатизирует тем, о ком пишет, поэтому отчасти его оценка событиям и поступкам чуть более предвзята, чем хотелось бы видеть в документальной прозе.

Я начала читать цикл книг именно с этой, поэтому, к сожалению, описание интереснейших эпизодов о народной революции 1905-1907-х гг. и даже Февральской революции мне придется искать в других частях. Здесь же рассказывает о событиях сразу после Февральской революции 1917-го года и по Октябрьскую революцию. В.Ленин, даже находясь за границей, в Швейцарии, много работал над тем, чтобы дело народной революции в России не затихало - его статьи, письма в ЦИК, комментарии посылались в Россию непрерывно. Правда, далеко не всегда они озвучивались публично, как того желал автор: ЦИК, где большевики вплоть до самого Октября не имели большинства голосов, - отдельное подгосударство со своим небольшим народцем, который постоянно собирался в группки, расходился, бастовал, дружил за и против.

Между тем как Временное правительство во главе с интеллигентом Керенским теоретизировало в дебатах, пытаясь под видом демократии пропихнуть в народ олигархию, а ЦИК, где реальную силу представляли пока что боевые эсеры, истерично принимал резолюцию за резолюцией и пытался не развалиться из-за внутренних противоречий, в мире и на территории России в том числе шла кровавая война. Среди русских солдат, отправленных на фронт воевать неизвестно за что и неизвестно чем (обеспечение армии боеприпасами, одеждой и даже едой было не налажено от слова совсем), начались серьезные волнения. Поэтому сила, стремившаяся в тот год прийти к власти для наведения порядка в стране, в первую очередь должна была предложить максимально бескровную программу по выходу России из войны. Что и было предложено партией большевиков: немедленное подписание перемирия без всяческих аннексий и контрибуций.

Это вовне.

Внутри страну разрывало от другой проблемы: вопрос о земле. Крестьяне, почувствовал дух времени, наконец-то ощутили силу требовать передать землю в частное владение тем, кто на ней работает непосредственно. Как известно из любого учебника истории, большевики и этот вопрос решили тут же по приходе к власти - Декретом о земле. И не так важно то, кто именно вписал пункты этого декрета: эсеры или большевики, на чем любят заострять внимание лениноеды. Важно то, что пункты эти бы четко и грамотно (вот вам и простой народ от сохи) составлены самими крестьянами: никакого насилия над бывшими помещиками, никаких разграблений поместий - зачем, если можно решить вопрос по-людски.

Книга написана на основе документальной информации - их не очень много, однако, по сути, автор лишь комментирует цитаты и выдержки из источников и делает небольшой анализ.

Несмотря на обилие информации, порой излишне подробной, книга читается невероятно легко, а сюжет увлекает получше некоторых детективов - живая история, непридуманная, оказывается интереснее выдумки.

Не попала. Не оказалась. Не стала. Выросла аполитичным несознательным элементом. Но так или иначе призрак Ленина продолжал меня преследовать. Только понадеешься с удовольствием предаться эскапизму, скажем, с книжкой о древнегреческой литературе, как здравствуйте пожалуйста:

К сожалению, у нас еще не имеется такой работы по Гомеру, которую можно было бы рекомендовать как образец марксистско-ленинского изучения Гомера в целом.

Помечтав о гомеровском изучении Ленина в целом, я решила, что пора уже попытаться отделить Ленина-человека от Ленина-призрака. Самый простой путь – «от яйца и до яблок», поэтому я начала с книги о ранних годах Владимира Ульянова, рассказывающей о семье и детстве, взрослении, формировании мировоззрения, политических взглядов и начале пути к революции.

Слово, которое лучше всего характеризует книгу Владлена Логинова – это «сдержанность». Автор с предельной сосредоточенностью и аккуратностью проходит по тонкому лезвию сложнейшей темы, и не превращает биографию ни в восторженную пафосную Ленининану ни в гневный обличительный памфлет. При этом в тексе нет как заигрываний с читателями и попыток «осовременить образ», так и излишней академичности и сухости. Всё в меру.

Вызывает уважение громадная работа, проделанная с источниками, и стремление автора давать «право голоса» и соратникам, и противникам В.И. Ульянова, позволяя читателю увидеть факты под разными углами зрения и составить собственное мнение. Иной раз мне не хватало определенной эмоциональной составляющей. Но В.Т. Логинов берет на себя роль бесстрастного хрониста, а не художника. Так, он пишет:

В предыдущих главах мы избегали копания в чужих душах и чтения чужих мыслей. О том, что думал, чувствовал, переживал Владимир Ильич, упоминалось, как правило, лишь тогда, когда для этого имелись вполне достоверные данные.

«…Квинтавалле обнаруживает две ярко выраженные черты лучших портретистов и мемуаристов: определенную неприязнь к предмету своего описания и слегка мелочный характер, что не дает мемуаристу впасть в подражательство и благоговение»

Возвращаясь же к книге о Ленине, хочу сказать, что, как оказалось, можно написать хорошую интересную биографию, не обладая вышеописанными чертами. Не стараясь искажать или скрывать факты, в тех случаях, когда речь идет об оценке поступков, В.Т. Логинов мягко и ненавязчиво встает на сторону своего героя. И начинается самое интересное – когда мнение автора и мнение читателя расходятся. Чтобы не говорить о политике, приведу близкий мне пример.

Автор опровергает мнение исследователей, писавших о том, что В.И. Ульянов после окончания юридического факультета не выиграл ни одного дела. В.Т. Логинов со ссылками на источники приводит информацию о конкретных вполне успешных делах и доказывает профессиональную компетентность Ульянова, но также пишет о том, что был и случай, когда Владимир Ильич отказался защищать человека, обвиняемого в краже:

— Заведомого вора защищать не хочу, — резко ответил ему Ульянов, наотрез отказавшись «брать ворованные деньги за защиту»

В.Т. Логинов, определенно, на стороне Ульянова, как, возможно, и многие читатели биографии. У меня позиция противоположная: адвокат защищает клиента не потому, что тот «честный человек», которого ложно обвинили, а потому что у человека (у любого, будь он хоть трижды вор) есть право на защиту. И для меня подобная категоричность «идейность» молодого помощника присяжного поверенного стала важным тревожным звоночком. Человек свои собственные этические представления ставит выше закона и профессиональной этики, это, имхо, весьма и весьма опасный человек. И подобный звоночек был далеко не единственным.

Уж не знаю, дело ли в моей собственной определенной неприязни или еще в чем-то, но чисто по-человечески Владимир Ульянов меня пугал практически всё время чтения. И это не демонизация образа революционера, дело в самых простых вещах.

Меня пугает умный, энергичный и одаренный мальчик, у которого в гимназии нет близких друзей, притом, что он не занудный «ботан», а вполне себе пользующийся авторитетом у мальчишек соученик. Владлен Логинов объясняет это тем, что, мол, ребенку из многодетной семьи друзья не так уж и нужны, общения хватает в семье, но мне это кажется странным. Становится чуть понятнее, когда доходишь до описания того, что Володя Ульянов прекратил общение со способным «новеньким» одноклассником, рассказавшим, что отличная учеба для него – это способ сделать хорошую карьеру и зарабатывать большие деньги. То есть простые человеческие личные цели казались Ульянову «недостойными» еще в гимназии. Подростковый максимализм? Едва ли.

Меня пугает молодой человек, о котором вспоминают следующее:

«Владимиру Ильичу была чужда еще в молодости всякая богема, интеллигентская распущенность, и в его присутствии мы все, входившие в кружок, как бы подтягивались… Фривольный разговор, грубая шутка в его присутствии были невозможны»

Социал-демократы были молоды — четверть из них не достигла и 20 лет; от 21 до 25 лет — 40%; от 26 до 30 — свыше 21%23.

В ее девичьей жизни не было любовной игры, не было перекрестных намеков, взглядов, улыбок, а уж тем более не было поцелуйного искушения.

«Ильич требовал отказа, — пишет Крупская, — от обычного в те времена интеллигентского времяпрепровождения: хождения друг к другу в гости, неделовых разговоров, «перебалтывания»

...с внутренней же стороны день ото дня отличается только тем, что сегодня читаешь одну книгу, завтра — другую; сегодня идешь гулять направо из села, завтра — налево; сегодня пишешь одну работу, завтра — другую…

«Он умел так подойти к человеку, что тот, незаметно для самого себя, начинал чувствовать себя как дома, непринужденно выкладывал свою душу, чувствуя, что он получит ответ на все свои запросы»

Уж очень все это напоминает описание психопата, отлично умеющего имитировать эмпатию для достижения собственных целей.

Можно рассуждать о том, что если цель прекрасна (например, освободить угнетенные классы, построить справедливое общество), то разве так уж важно, кто к этой цели людей приведет, психопат он там или нет, и насколько он умеет радоваться жизни? Но как по мне, так эти все рассуждения от лукавого. Только счастливые и радостные люди генерируют радость и счастье вокруг себя. И, между прочим, моё мнение, можно подтвердить цитатой из Ленина:

«Первая обязанность тех, кто хочет искать «путей к человеческому счастью», — написал он, — не морочить самих себя, иметь смелость признать откровенно то, что есть»



Прошлым летом в Парижском зоологическом саду, увидев золото-красные глаза обезьяны-лемура, я сказал себе удовлетворенно: вот, наконец-то я нашел цвет ленинских глаз!

В этих условиях труд Логинова радует своей библиографией и сравнительным анализом воспоминаний современников в попытках выявить истину. Объективности сильно мешает иконический выхолощенный облик, который поддерживался всеми возможными средствами, в том числе и уничтожением документов. На смену изображениям государя императора в «красных углах» изб появились портреты Ленина, делая его облик символом борьбы за равноправие и справедливость, а потому недостатков у иконы быть не могло.

Так жемчужина ли Ленин, песчинка ли, обмазанная моллюсковыми выделениями или горошина, не давшая спокойно спать императорской семье? В этой книге мы начнём с того, что пороемся меж корней генеалогического древа, а закончим ссорой и разрывом со Струве в 1900 году. За этот тридцатилетний период произошло становление Ульянова не только как личности, но и как крупнейшего теоретика марксизма. К 1901 году, когда в документах впервые появится новая подпись (Ленин), Владимир Ильич уже знает, чего хочет и готов добиваться своего. За биографией мы не теряем описания ситуации на рубеже 19-20 веков и задумываемся о том, что горошина катается в мозгу стоящих у власти людей, водит их рукой, подписывающей приказы, и вообще во всём виновата. Предлагаю всем взять свои горошины в руки, руки - в ноги, ноги - в ботинки и идти в библиотеку за этой биографией, ибо я пересказывать её не буду. Понятно, что без легенд, типа чернильницы из хлеба, она не обошлась, но уж лучше Пейновского творения.