Текст книги "Стенка на стенку. Хоккейное противостояние Канада-Россия"

3 Русские пришли

На Олимпиаде 1960 года обе команды пропустили на первое место сборную США – хозяев олимпиады в Скво Вэлли. При этом канадцы – клуб «Китченер Датчмен» – взяли у советских реванш за поражение четырехлетней давности, выиграв 8:5. После этого канадцы вернулись на верхнюю ступень пьедестала чемпионата мира в 1961 году в Женеве, нанеся там чувствительное поражение сборной СССР – 5:1. Канадцы были верны своему принципу и прислали очередной клуб – «Уитби Данлопе». С тех пор, когда «старики» вспоминают те годы, об «Уитби Данлопе» всегда говорят с большим уважением.

Говоря о встречах с канадскими хоккеистами в те годы, Владимир Юрзинов, игравший тогда в московском «Динамо» и в сборной (затем он стал самым титулованным тренером в российском хоккее) признавался: «Канадцы нас хорошо били, это они научили нас бороться по-настоящему. После турне в Канаду мы возвращались домой с синяками и шишками, но зато появлялась уверенность в себе. Тот, кто выдерживал канадский «экзамен», становился сразу классом выше в своем хоккейном образовании».

К сожалению, в пятидесятые-шестидесятые годы спортивную ситуацию омрачали политики. Так, канадцы не приехали на чемпионат мира в Москву в 1957 году. А в 1961 году после нейтральной Швейцарии чемпионат был назначен в США, и, в силу политических моментов, на него не поехали ни сборная СССР, ни сборная Чехословакии. В сборной СССР начался период обновления, называемый еще сменой поколений. В Канаде к работе с командами был привлечен Дэвид Бауэр – священник, который совмещал пост «патера» с постом главного тренера. Он был яркой личностью, и советский тренерский дуэт – Аркадий Чернышев и Анатолий Тарасов относился к нему с большим уважением.

В 1963 году в Стокгольме сборная СССР поднялась на верхнюю ступень пьедестала, оставив вторыми шведов, а третьими – чехословацкую команду.

С одной стороны это была молодая сборная СССР. А с другой – дебютантами в команде оказались в 1963 году Виталий Давыдов, Виктор Кузькин и Эдуард Иванов. И «дядькой» – наставником у них был Николай Сологубов, для которого это был последний чемпионат мира. В тот момент ему было 39 лет – такого долголетия в хоккее до него не было. Что касается форвардов, то они, в основном, дебютировали в 1961 году, а теперь просто именовались «молодые».

Турнирная ситуация перед этим матчем была такой, что русским нужна была победа или 1:0 или с разницей в два гола. И начало было за сборной СССР. Вениамин Александров на высокой скорости ворвался в зону канадцев – это была команда «Трейл Смоук Итере» – прокатил за ворота Сета Мартина и оттуда дал пас на Александра Альметова. Тот с лета забил красивейший гол. Быстрая шайба подействовала на команду, и она заиграла так, словно и тени сомнений не было в успехе. На 7-й минуте Эдуард Иванов с подачи Бориса Майорова забил второй гол, а за две минуты до финальной сирены первого периода Юрий Волков сделал счет 3:0.

Виталий Давыдов – легенда отечественного хоккея, человек добрый и не жадный, охотно отдал в динамовский музей одну из своих золотых олимпийских медалей, отдал и некоторые медали чемпионатов мира, но наотрез отказал в медалях 1963 года. Это были его первые награды столь высокой ценности, да и добыты они были очень нелегко.

– Был момент, когда мы вели 3:0, но Чернышев и Тарасов требовали от нас не успокаиваться, не расслабляться, – вспоминал Борис Майоров – Нам надо было выиграть с преимуществом в два гола, чтобы стать чемпионами мира, тренеры понимали, что канадцы пойдут на штурм.

Я в той игре сделал две голевые передачи, с них забили Вячеслав Старшинов и Иванов. В общем, не переживал, что сам не забил, но Старшинов всегда говорил, что, если он находится в пяти метрах от ворот, то никогда пас не отдаст, будет сам забивать. А нам нужна была победа, так что такую «жадность» можно было простить.

Старшинов забил свой гол с лета, словно у него была не клюшка, а теннисная ракетка.

За минуту до конца матча канадцы отыграли одну шайбу – забил Флетчер.

В лучших традициях они заменили вратаря шестым полевым игроком, закрутили такую кутерьму на пятачке перед воротами Коноваленко, что соперники растерялись. Сначала удаление получил Иванов, а потом Старшинов, уже лежа на льду, руками схватил крюк клюшки соперника. Сборная СССР осталась втроем против шестерых канадцев и получила еще один гол. Канадцы забили две шайбы за 39 секунд. За 4 секунды до финальной сирены вбрасывание было в зоне советской команды. Но канадцам все-таки не хватило времени, чтобы развить свой неожиданный успех.

– Труднее всего было на последней минуте, когда счет стал 4:2, вот тут-то нас всех так затрясло… – вспоминал Майоров – Но ничего, продержались…

* * *

Такая же расстановка на пьедестале осталась и в 1964 году на Олимпийсикх играх в Инсбруке. После этого Дэвид Бауэр почти потребовал, чтобы отныне и на чемпионаты мира и на Олимпийские игры от «Кленовых листьев» ездила сборная. К его мнению отнеслись предельно серьезно.

…В хоккейном плане 1967 год не должен был стать каким-то особенным. Да, чемпионат мира определили в Вену. Город в хоккейном мире достаточно известный. Но главный сюрприз приготовили… канадцы. Основным событием стал матч СССР – Канада.

Под впечатлением от этого хоккея знаменитый актер, поэт и певец – классический шансонье в лучшем смысле этого слова – Владимир Высоцкий, написал знаменитую песню «Профессионалы». Он был любителем хоккея, дружил с некоторыми игроками сборной, приезжал к ним на базу и пел для них. Тогда еще его пластинки не издавались, и после майской премьеры на концерте в Ленинграде хоккейная песня быстро пошла по стране на магнитофонных лентах.

– Эту песню я написал после игры СССР – Канада в хоккей на первенство мира, – рассказывал Высоцкий на концертах – Игра была очень трудная, в канадской команде было несколько профессиональных игроков…

В общем, если по делу, он сказал правду. Руководству канадской ассоциации надоело видеть свою команду проигрывающей, и в нее включили несколько игроков, которые в 1967 году, до начала чемпионата мира не выступали как профессионалы, но в предыдущие годы играли в клубах НХЛ. Появление защитника Карла Брюера (Николай Озеров в репортажах называл его Бревером), сразу усилило канадскую команду. И он один нагонял страха на всех соперников, в том числе и на советских хоккеистов. Так вот, этот жесткий защитник попросту «съедал» наших нападающих, и сделать с ним ничего не удавалось. В силовой борьбе он многих превосходил, техника у него была отменная, и вперед он шел без страха и сомнений. Словом, надо было каким-то образом избавиться от «зарвавшегося канадца», как говорил Анатолий Тарасов. Правда, в команде был еще один бывший «профи» – Боунесс.

Тренер поначалу дал задание Старшинову – «убрать». «Но, хотя у Вячеслава был первый разряд по боксу, схватиться с Карлом он не смог», – так рассказывал Анатолий Тарасов на встрече в редакции «Комсомольской правды» после возвращения с того чемпионата. И тогда выбор тренера пал на Виктора Полупанова. Шел второй период, в какой-то момент Брюер прижал к борту крепкого русского. Виктор отработал назад локтем, да так, что попал Карлу в глаз. Немедленно за удар соперника локтем Полупанов получил штраф. Зато Карл уехал в раздевалку. На третий период Брюер выехал лишь… на скамейку с пузырем со льдом, который он прижимал к лицу. Глаз заплыл.

Конечно, можно осуждать руководителя, давшего такое задание, но среди тренеров никто никогда не отличался святостью. И не важно, были они русскими или канадцами.

Карл Брюер был, несомненно, лидером своей команды. Его техника владения шайбой, навыки силовой борьбы были просто невероятны для любительских чемпионатов мира. Все-таки трёхкратный обладатель Кубка Стэнли в составе «Торонто Мэйпл Лифе», трижды входил в символическую сборную «Все звёзды» НХЛ. (Позднее Брюер вернулся в профессиональный хоккей и выступал до 42 лет).

Ситуация была едва ли не критической. Если канадцы выиграют чемпионат, имея всего лишь Брюера с Боунессом, то становится ясно, что чемпионаты мира – второразрядные турниры. К тому же в воротах играл Сет Мартин, который хотя и числился пожарником, но мог бы играть на хорошем уровне в любом клубе НХЛ. Но не хотел. К этому времени хоккей в СССР стал любимым видом спорта у болельщиков, хоккеистов ставили в пример футболистам. К золотым медалям нашей дружины на чемпионатах мира все начали привыкать. Осечка грозила серьезными жизненными осложнениями и для тренеров. Правда, хотя Анатолий Тарасов и заявлял журналистам при каждом удобном случае, что он готов играть с профессионалами, в директиве, с которой ехал на конгресс ИИХФ советский представитель, было четко записано – «категорически препятствовать допуску профессиональных хоккеистов на чемпионаты мира».

Полагаю, что Высоцкий видел по телевизору этот матч и активно болел за знакомых ему игроков. Вот в какие слова воплотилось его эмоциональное состояние:

 
Профессионалы в своем Монреале
Пускай разбивают друг другу носы,
Но их представитель (хотите – спросите!)
Недавно заклеен был в две полосы.
 
 
Сперва распластан, а, после – пластырь.
А ихний пастор – ну как назло! —
Он перед боем знал, что слабо им.
Молились строем – не помогло!
 

Но Высоцкий время от времени менял свои стихи. Вот каким был первый вариант одной из строф:

 
Сперва распластан, а после – пластырь.
А ихний пастор – ох, как ревел!
А ихний тренер сказал, что Брюер
Жалеет очень и окривел.
 

Песня эта «жива» и по сей день, ее очень любят хоккеисты и болельщики в России.

Кстати, у Брюера не было претензий к нашим – не случайно он пользовался репутацией одного из самых грязных игроков в НХЛ – знал все приемы, как выключить соперника из игры и умело ими пользовался. А тут сам попал. Бывает.

Был и еще один важный момент на этом чемпионате. Он проходил в разгар холодной войны. И не важно, как играла сборная СССР, стадион по большей части был настроен против «русских». Кстати, и сейчас, когда, казалось, все закончено, во многих странах публика бывает на стороне соперников сборной России. Теперь это объясняют тем, что «публика всегда поддерживает «слабых». Может быть и так, но все равно во многих странах «русских» не любят. Поддержку команда получает, когда на трибунах находится несколько сотен туристов или соотчеественников, которые живут теперь в разных странах по всему свету. Хотя специалисты без оговорок воздают должное мастерству российских хоккеистов.

* * *

На Олимпиаде-68 турнирная ситуация для сборной СССР сложилась таким образом, что в финальном матче ей была необходима только победа над канадцами. Выигрыш выводил сборную СССР на очко перед сборной Чехословакии. Упустить такой шанс?!

– Естественно, что мы ехали на матч против команды патера Дэйва Бауэра – бесспорно, выдающегося тренера – с таким настроением, что нас никто не смог бы остановить, – вспоминал капитан сборной СССР Борис Майоров.

– У канадцев попросту не было шансов. Правда, до этого они обыграли чехословацкую сборную – 3:2, и мы на их счет не заблуждались. Но у нас был великий настрой.

Первый период матча проходил весьма жестко – канадцы не стеснялись в силовой борьбе, правда, и нарывались на удаления – оба судьи действовали четко. Тарасов называл такую тактику – «силовое давление», так как точного перевода термина forechecking тогда не было, да и сейчас нет. Первый гол был забит классически в стиле советского хоккея – Викулов выдержал паузу перед пасом, доехал почти до линии ворот и прострелил на дальнюю штангу, Фирсов бросил без промедления. Русские продолжали действовать активно, но и канадцы не унимались. Наконец, сработала связка Моисеев – Мишаков, и одноклубники свой гол забили. В начале третьего периода «успокаивающий» гол забил Старшинов – шайба отскочила к нему примерно под углом в 45 градусов, и он перебросил ее над двумя полевыми игроками и вратарем, оказавшимися в этот момент лежащими на льду.

Если три шайбы в хоккее еще отыгрываются, то четыре гола преимущества в третьем периоде почти гарантируют победу. Четвертый гол оказался на счету Зимина, который стремительно промчался по правому краю и срезал угол к воротам. Там к нему и прилетела шайба, которая тут же была переправлена в сетку. Как начали, так и закончили – пятый гол забил Фирсов опять-таки с передачи Викулова.

Олимпийская сборная СССР гренобльского созыва была, пожалуй, самой сбалансированной командой в шестидесятые годы. Лидерами были хоккеисты первого звена – Борис Майоров, Вячеслав Старшинов и Вениамин Александров. Не повезло, правда, Александрову – он получил травму. Но его в оставшихся матчах удачно заменил тогда самый молодой игрок сборной Евгений Зимин.

Действительно, когда команда мобилизована и настроена (при этом не следует забывать, что все игроки были большими мастерами), противостоять ей или очень трудно, или просто невозможно. Это были последние Олимпийские игры, когда победитель получал сразу три комплекта наград – «золото» олимпийского турнира, чемпионата мира и Европы.

И хотя сборная «Кленовых листьев» была прекрасной командой, в тот день у нее не было шансов – у другой прекрасной команды был невероятный подъем. Результат – 5:0 спас репутацию не только тренеров, но и спортивных руководителей.

Правда, наиболее серьезные выводы из турнира в Гренобле сделали канадцы.

«Хотя мы ни на мгновение не останавливались в своих попытках, нам не хватало мощи, чтобы противостоять сильной русской команде, которая заставила нас удовлетвориться бронзовыми медалями, – писал Фрэнк Шонесси, руководитель канадской делегации на Играх в Гренобле – Я думаю, что пока Россия, Чехословакия и Швеция будут привозить на Олимпийские игры своих сильнейших игроков, нам будет очень трудно выиграть хоть какую-то медаль. Хоккей в этих странах столь же популярен, как и в Канаде, и пока их сильнейшие игроки не будут уходить в профессионалы, как наши, нам невозможно соревноваться с ними на равных и у нас будут большие трудности, чтобы выставить в будущем такую же хорошую команду, как в Гренобле».

Нет, не канадцы стали слабыми, а мировой хоккей прогрессировал высокими темпами.

4 Поставить их на место

Только под занавес XX века это спортивное событие – Суперсерия -72 – получило настоящую оценку – оно признано самым значительным событием столетия в мировом спорте. Именно хоккей перевернул представление многих о том, каким должен быть спорт, не только хоккей, на многие годы вперед.

В общем, идея «поставить русских на место» хотя бы в хоккее, высказывалась в Канаде неоднократно. Но как это сделать? Главным препятствием оказалась… Олимпийская хартия. К Олимпиадам допускались только любители, а где взять сильных любителей, если они, как только выходят на высокий уровень игры, уходят в профессионалы? Главным «смотрящим» в этой области был американец, президент МОК Эвери Брендэдж, категорически заявивший, что, если кто-то из любителей сыграет хоть один матч против профессионалов, то его не допустят на Олимпиаду. Кстати, из-за этого не играл в Гренобле швед Ульф Стернер, проведший несколько матчей в составе «Нью-Йорк Рейнджере» и вернувшийся на родину. Так что опасавшиеся сурового американца советские спортивные руководители и слышать не хотели о матчах с профессионалами.

По крайней мере до окончания игр 1972 года в Саппоро, где сборная СССР в очередной раз выиграла золотые медали. Это еще больше подогрело руководителей организации «Хоккей Канада», куда входил молодой и весьма энергичный руководитель профсоюза игроков НХЛАлан Иглсон. Он быстрее других понял, что НХЛ нужны новые идеи и что-то особенное, поскольку все приедается, а остутствие интереса может убить игру.

По-канадски наивный Алан Иглсон еще в 1969 году написал письмо Председателю Президиума Верховного Совета СССР Николаю Подгорному, в котором предлагал сборной СССР сыграть против команды хоккеистов НХЛ. Естественно, он полагал, что глава государства согласно конституции – Председатель, не знал он о роли КПСС, не говоря уже о том, что главным хоккейным болельщиком был Леонид Брежнев. Иглсона пригласили в Москву – он был все-таки «профсоюзным деятелем», отстаивал интересы «рабочих». На прощание Андрей Старовойтов, который вел переговоры – письмо было «спущено» в Спорткомитет, посоветовал больше не писать писем в ЦК или Верховный Совет – сами договоримся.

Первый матч профессионалов, который в Канаде увидел Борис Майоров в 1960 году, потряс его. А потом он понял – играть с ними можно. Канадцы в своем хоккейном развитии шли вперед едва заметным шагом, а мы мчались вдогонку, но с огромной скоростью, они варились в собственном соку, а мы носились по миру в поисках учителей, партнеров, всего, что могло бы улучшить нашу игру.

Трагедия обоих – Чернышева и Тарасова – была в том, что они в конце 1971 года и в начале1972 года, даже перед Олимпиадой, которую команда выиграла, уже говорили, что плохо себя чувствуют, что устали. Говорил, в основном, Тарасов. И руководство решило им внять – уже в Саппоро поехали Всеволод Бобров, Николай Пучков и с ними был Николай Карпов. Приглядывались…

А после Олимпиады произошла «смена караула».

Правда, тренерский тандем Бобров – Пучков в своем дебютном чемпионате – в Праге – золота не добился. К этому руководители Спорткомитета отнеслись спокойно – Чернышев с Тарасовым тоже поначалу не каждый год «золото» выигрывали. Но в Праге было подписано соглашение с несколько непонятной организацией Хоккей-Канада, скоро стало ясно, что грядут матчи с самыми настоящими профессионалами из числа главных звезд.

– Первый вариант контракта делали какие-то любители, которые ничего не понимали в хоккее, – вспоминал Иглсон – Я посмотрел первые три страницы и понял, что он плохой. Наш посол в СССР настаивал, чтобы все было зафиксировано на бумаге, Андрей Старовойтов бился за каждый пункт. В итоге – сто с лишним страниц. Со Старовойтовым было легко – сначала мы с ним воевали, он отстаивал свои позиции, потом находили компромисс, а когда договаривались о чем-то, можно было быть уверенным: все так и будет. Большой контракт делается, когда стороны не верят друг другу. Мы прошли эту стадию, и потом нам со Старовойтовым хватало одной страницы и рукопожатия.

В июне Тарасов пришел к председателю Спорткомитета – так, мол, и так, мы с Чернышевым здоровы, готовы возглавить сборную. Сергей Павлов в ответ – тренеры назначены, нет причин их менять. Через некоторое время Тарасов стал предлагать, чтобы от СССР играла команда ЦСКА – она сильнее сборной и, вообще, давайте проведем контрольный матч – сборная СССР против ЦСКА. Бобров согласился. Все армейцы из его команды ушли в свой клуб, в сборной остались динамовцы, спартаковцы, игроки из «Крылышек».

Сборная переиграла Тарасова тактически – ее игроки проводили на льду больше времени, а армейцы играли непривычными для них тогда короткими отрезками – секунд по 30. Дело в том, что великий тренер не мог уйти от себя – в чемпионате страны он всех переигрывал за счет тактики силового давления, потому и на этот раз решил играть в предельно высоком темпе, короткими сменами. А те же Петров и Харламов попросту не успевали войти в игру. В общем, результат – 8:1 в пользу сборной. После этого матча почти все вместе поехали на сбор в Новогорск. Из армейцев по совету Тарасова отказался играть в команде Анатолий Фирсов. По какой-то причине не было в составе и Виталия Давыдова.

Конечно, фигура тренера Анатолия Тарасова выделяется своей уникальностью. Причем не только его достижениями и неудачами – а было и то и другое – но и вообще, как личность. Мог и почудить. Порой его личные качества сказывались на ведении игры, особенно, когда он руководил ЦСКА. Эмоции его захлестывали через край, и он начинал тасовать команду, всех задергивать. Тарасов был более яркой личностью, чем его напарник, но в роли главного тренера он не выиграл ни одного чемпионата мира. Главным был Аркадий Чернышев, и вот в тандеме они добились огромных успехов.

У канадцев также не все было безоблачно с комплектацией. Поначалу глава НХЛ Кларенс Кэмпбелл заявил, что не позволит игрокам НХЛ участвовать в этих матчах. Иглсон парировал, что соберет команду из своих клиентов – он вел контракты тридцати или сорока ведущих игроков Лиги. Потом владельцы восстали против включения в команду Бобби Халла – тот ушел в конкурирующую с НХЛ организацию – ВХА (Всемирную хоккейную ассоциацию). Иглсон договорился с Бобби, что объявит о его включении в последний момент, когда уже ничего нельзя будет сделать против этого. Но Халл в субботу поиграл в гольф, выпил пива и… проболтался журналистам об этой договоренности. Начался скандал, и один из сильнейших игроков Канады остался дома.

Кстати, эта команда не носила название «Сборная Канады», она называлась «Команда Канады». Это была дань неким юридическим нюансам, которые для большинства не имеют большого значения.

Ажиотаж перед серией был большой, и буквально перед отъездом из Москвы главного тренера Всеволода Боброва вызвали в ЦК КПСС. Он сказал, что канадцы, конечно, сильны, но не настолько, чтобы устроить нам разгром. Установки – надо выиграть – не было. Просто попросили сыграть достойно, чтобы не было стыдно. Тогда никто не понимал, что эта серия станет эпохальным событием в мире спорта.

Парадокс, но перед началом серии преимущество было у сборной СССР – канадцы не знали стиль советского хоккея – пас, скрещивание, маневренность. Не знали они и методов подготовки советской сборной. За две недели до начала серии в СССР приехали Джон Маклеллан и Боб Дэвидсон из Торонто. Оба в прошлом хорошие игроки, выигрывавшие Кубок Стэнли, затем тренеры, скауты. «Не знаю, как их там принимали русские, – говорил Иглсон, – но они доложили так, что все были уверены: будет восемь – ноль».

Контрольный матч сборной СССР они видели, когда команда играла после свадьбы Третьяка, на которой никто не следил за нарушением режима. Владислав играл – хуже некуда. «Их вратарь – самое слабое место, он и воздушный шарик не поймает», – докладывали скауты.

Сборная СССР прилетела в Монреаль 30 августа рейсом СУ-301 Аэрофлота. 1 сентября после своей утренней тренировки на катке имени Мориса Ришара канадцы неожиданно остались и с трибун смотрели за тренировкой сборной СССР. Наша команда попала «под акклиматизацию», а потому действия игроков нельзя было рассматривать всерьез. «Казалось, русские нападающие во время броска не умеют правильно распределять вес тела. Защитники, большие и неуклюжие, чуть не падали, пытаясь резко изменить направление движения, – вспоминал Драйден – Нас одурачили».

Никто их не дурачил, просто хоккеисты еще не пришли в себя.

Правда, был один случай, когда «советский» попытался одурачить канадца. Вместе со сборной СССР прилетел самый популярный в стране телекомментатор Николай Озеров. Он на самом деле был тучным мужчиной и двигался весьма неторопливо. И вот кому-то пришла идея, чтобы Озеров сыграл в теннис с «тощим» Иглсоном. Глядя на Озерова, никто бы не сказал, что это – многократный чемпион страны по теннису. Может быть, когда-то в далеком прошлом он что-то мог…

Первый сет, демонстрируя всяческие трудности, выиграл все-таки Озеров. Второй остался за Иглсоном.

– Я видел, что он просто не хотел терять клиента и дал мне возможность зацепиться, хотя и мог выиграть легко, – вспоминал Алан. Но потом, когда он сказал: теперь третий сет – решающий, я понял, что он меня дурачил и теперь возьмется всерьез. И тогда я прибег к обычной уловке – нет, нет, победила дружба.

На следующий день на корт пригласили чемпиона Канады по теннису Белкина.

А хоккеисты продолжали тренировки.

Фил Эспозито потом так рассказывал о впечатлениях от увиденного на тренировке русских: «Они вышли в какой-то странной форме, в обшарпанных перчатках, со старомодными клюшками. Все делали заторможено, нелепо и даже неумело. А на первый матч вышли во всем новеньком, высшего класса. Они нас обманули».

Потом знаменитый администратор сборной «Папа» Анатолий Сеглин, сам в прошлом хороший хоккеист и судья, отлично разбиравшийся в экипировке, признался, что в то утро он нарочно придержал новый инвентарь. Зато через полчаса после этой тренировки к нему была очередь из «фирмачей», предлагавших все что угодно без каких-либо денег, только возьмите и сыграйте.

Вечером накануне первого матча к Иглсону прибежал кто-то из его помощников – решением монреальского районного судьи раздевалка русских опечатана в покрытие какого-то долга СССР какому-то канадскому парню.

– Оказывается, парень был в 1968 году в Праге, взял напрокат машину и ее зацепил русский танк, – рассказывал несколько лет спустя Алан – Ремонт стоил полторы тысячи долларов по страховке, и русские отказались платить. Наш специалист сказал, что ни в коем случае ни русские, ни канадское правительство не должны создавать прецедент и не должны платить. А раздевалка-то опечатана, и возле нее стоит полицейский. Я вызвал этого парня.

– Ты там трахался с какой-то девчонкой, поставил машину, где не надо, а теперь вымогаешь деньги, – вспоминал свою тираду Иглсон – Я знаю русских танкистов, они – лучшие водители (он не знал шутку: не так страшен русский танк, как его пьяный экипаж. Но в Прагу-то входили трезвые танкисты). Если бы они зацепили машину, от нее ничего бы не осталось…Что это за машина, если после столкновения с танком на ремонт требуется такая ерунда? Но парень твердил, что не хочет терять из-за русского танка пятнадцать сотен. Мы договорились, что дадим ему деньги наличными, он будет молчать об этом, но закроет дело. Он тут же написал бумагу, схватил деньги и… попросил билет на матч… Господи, из-за каких-то пятнадцати сотен мог сорваться такой миллионный проект…

Перед началом игры в раздевалку СССР пришел великий канадский вратарь Жак Плант. Скорее, из сочувствия к своему молодому коллеге с юношеским румянцем на щеках Плант взял макетку площадки и начал на ней рисовать. «Будь внимателен, когда на льду Фрэнк Маховлич. Он бросает по воротам беспрерывно, с любых дистанций, из любых положений. Подальше выкатывайся ему навстречу. Учти, Иван Курнойе – самый быстрый нападающий в НХЛ. Самый опасный игрок в команде – Фил Эспозито. Этот парень посылает шайбу без подготовки даже в малюсенькие щели ворот. Не спускай с него глаз, когда он на пятачке, здесь защитники сладить с ним не могут».

– Никто не верил, что мы сможем их обыграть, – рассказывал мне в самолете из Ноябрьска в Москву зимой 2009 года защитник сборной Александр Гусев – Мы и сами в это не верили. Руководство нас напутствовало: надо сыграть достойно, не так, чтобы сразу испугаться и развалиться. Вышли на лед… Сначала представляют нас. Стадион жиденько так, из вежливости скорее, похлопал. Начали представлять хозяев. Минут тридцать творилось что-то страшное. Я еще Валерке Васильеву, мы рядом стояли, тогда сказал: «Не убили бы». От страха казалось, что профессионалы по сравнению с нами гиганты. Валера в ответ: «Гусь, не бойся. До смерти точно не убьют».

В монреальский «Форум», эту Мекку хоккея, невозможно было попасть просто так, перед началом игры все билеты бывают проданы заранее, зритель в этом городе искушенный, знающий и умеющий оценить мастерство игроков.

Здесь аплодировали не только голам, но и красивым приемам, финтам. А монреальская пресса отличается тем, что умеет придать событию такое значение, что поневоле начнешь интересоваться билетами за несколько недель до события. Церемония открытия была организована с большой помпой – приехал премьер– министр Канады Пьер Трюдо – не только болельщик, но и знаток игры. Из наших спортивных руководителей персон высокого ранга никого не было – в Мюнхене шла Олимпиада, и все были там.

Канадцы были верны себе – на вбрасывание, которое делал американский судья Гордон Ли, в центре встал Фил Эспозито, слева Фрэнк Маховлич, справа – Иван Курнойе. Хозяева начинали серию в красных свитерах с белым кленовым листом на груди, а наши – в белых с буквами «СССР».

И сразу хозяева рванули вперед. Зал так взревел, что впору было вставлять беруши. На 27-й секунде бросок Маховлича отбил Третьяк, но Эспозито с пятачка сунул шайбу в ворота еще не совсем понявшего, что именно происходит нашего голкипера. Еще немного времени прошло, и Бобби Кларк выиграл вбрасывание, переправил шайбу Полу Хендерсону, и тот беспощадным броском верхом в дальний угол забил второй гол. Канадцы начали думать, что предсказания – 8:0 – начинают сбываться. Органист начал играть похоронный марш. Но в этот момент советские хоккеисты как раз успокоились, тот самый нервный колотун ушел.

И тут я позволю себе небольшое отступление.

Вопрос о матчах с профессионалами решался весной 1972 года на Секретариате ЦК КПСС. Против этих игр был Михаил Суслов. Но «за» – Генеральный секретарь Леонид Брежнев. Докладывавший «вопрос» председатель Спорткомитета Сергей Павлов пообещал, что сыграем достойно, все матчи точно не проиграем. Кроме того, играть должны одновременно с Олимпиадой, так что хоккей будет на фоне олимпийских успехов. Суслов по своей вредности заметил, что за неудачу партбилетом придется отвечать. Кто-то поддакнул – пусть расписку напишет.

И вот, в ночь со второго на третье сентября в телевизионном пресс-центре Олимпиады в Мюнхене, в небольшой комнатке у мониторов, куда шел сигнал из Москвы, собралось руководство советского спорта. При счете 0:2 Павлов выразительно посмотрел на Валентина Сыча, курировавшего хоккей и проталкивавшего идею матчей. «У тебя партбилет с собой? Где будешь сдавать?» – поинтересовался Павлов. В те времена юмор порой был весьма своеобразным.

– Парни, собрались. Нормально играем, – призывал на скамейке партнеров Виктор Кузькин.

– Все, успокоились и играем свою игру, – сказал Бобров нескольким игрокам, которые были к нему поближе. Для него вообще было характерно не кричать, не ругать игроков. Это было необходимо – игроки должны были почувствовать, что против них играют не супермены, а такие же парни. Потом Александр Мальцев признавался, что перед игрой поджилки немного тряслись.

– Я думал, что на нашем катке, перед нашими зрителями, проигрывая два гола, они развалятся, – говорил потом Гарри Синден – Тем, что произошло потом, я был потрясен.

В Канаде телезрители начали смотреть игру уже без напряжения, просто предчувствуя удовольствие от успеха своих парней. В победе «своих» никто не сомневался. У советской сборной на две минуты был оштрафован Александр Якушев, но ничего особо опасного канадцам сделать не удалось. А вот Якушев, спустя несколько секунд после возвращения на лед, нашел классной передачей Евгения Зимина, и тот забил первый ответный гол. С ним он, кстати, и вошел в историю российского хоккея. Потом Зимина в канадских газетах назвали – «миниатюрный быстрый демон». Это был первый гол советских хоккеистов в Суперсерии. Так Зимин, следом за Эспозито, вошел в историю мирового хоккея. То, что первый гол организовали именно эти парни, особенно порадовало Боброва – они были, теперь об этом можно говорить открыто, его любимчиками.