Текст книги "Горячий пепел (сборник)"

Об аресте Колпага и Гимпеля доложили президенту Рузвельту. Он велел предать их военному суду по обвинению в шпионско-диверсионной деятельности.

Ставка на самоубийц

Начался 1944 год, а работы по японскому проекту «Эн» так и не вышли из лабораторной стадии. Правда, как раз в новогодние праздники участников проекта окрылил первый успех. Группа Такеути подготовила к испытаниям опытный образец сепаратора для разделения изотопов урана методом газовой диффузии.

Холодной зимней ночью молодые коллеги Иосио Нисины танцевали от радости. Сам же профессор, хотя и старался разделить их чувства, был далек от ликования. Он понимал, что сделан лишь бесконечно малый шаг на пути к по-прежнему недосягаемой вершине.

По подсчетам Нисины, чтобы получить достаточное количество урана-235 лишь для одной атомной бомбы, потребовалась бы десятая часть всей производившейся тогда в Японии электроэнергии. Необходимы были средства и материалы для строительства по крайней мере тысячи подобных сепараторов, а главное – снабдить их нужным количеством урановой руды. Ни на первое, ни на второе, ни на третье проект «Эн» рассчитывать заведомо не мог.

6 июня 1944 года войска союзников открыли второй фронт в Европе. Поражение все громче стучалось и в японские двери. Неприступным рубежом были объявлены Марианские острова. Но их пришлось оставить. 9 июля американцы овладели островом Сайпан. Теперь их авиация получила плацдарм, расположенный в 2500 километрах от Токио.

18 июля ушел в отставку кабинет Тодзио, который руководил страной с начала тихоокеанской войны. Новое правительство по-прежнему предпочитало желаемое действительному, руководствовалось весьма сомнительными политическими установками.

В Токио, во-первых, надеялись, что если нацистская Германия капитулирует, вслед за этим обострятся противоречия между участниками антигитлеровской коалиции, что помешает им перебросить силы на Дальний Восток.

Во-вторых, в Токио считали, что окончание войны в Европе подорвет у союзников охоту сражаться на Тихом океане, тогда как у японцев боевой дух возрастет от сознания, что они оказались один на один с противником.

Наконец, в Токио полагали, что массированные бомбардировки, которым подвергалась Германия, не смогут быть повторены против Японии. Эта предпосылка была наиболее ошибочной, потому что, захватив остров Сайпан, американцы тут же начали строить там взлетную полосу для стратегических бомбардировщиков Б-29, только что появившихся на тихоокеанском театре военных действий.

24 ноября 1944 года, когда миссия «Алсос» убедилась, что у гитлеровцев нет и до конца войны не может быть атомной бомбы, когда участники операции «Эльстер» плыли на подводной лодке к американскому побережью, бомбардировщики Б-29 совершили свой первый налет на Токио.

Целью операции было уничтожить авиационный завод в Мусасино. Но поскольку он оказался скрыт облаками, бомбовый груз был сброшен на японскую столицу. Три часа грохотали зенитки. Одному из истребителей «зеро» удалось таранить бомбардировщик Б-29, который упал в море неподалеку от токийского порта. Но большинство американских «сверхкрепостей» летели на недосягаемой для японских самолетов высоте.

11 декабря кабинет министров призвал весь японский народ одновременно совершить молитву в честь богини солнца Аматерасу. По преданию, в XIII веке таким способом удалось вызвать «Божественный ветер» (по-японски «камикадзе»), который разметал флот Хубилай-хана, приближавшийся к японским берегам. В Токио надеялись, что одновременная молитва 100 миллионов японцев сможет вновь создать сгусток духовной энергии, способной отвратить от Страны восходящего солнца угрозу вражеского вторжения.

Слово «камикадзе» вошло в обиход в новом значении. Газеты и радио заговорили о добровольцах, готовых пожертвовать жизнью, направляя свои самолеты и торпеды на корабли противника. Армия и флот начали формировать отряды самоубийц.

В то время, когда над Лондоном впервые появились гитлеровские «Фау-1», крестьяне японской префектуры Нагано стали просыпаться по ночам словно от раскатов грома. Оклеенные бумагой оконные створки их жилищ вздрагивали от каких-то глухих взрывов.

Сначала думали, что это американские бомбы. Хотя что могло понадобиться «летающим крепостям» в этакой глуши? Надежно укрытый горными кряжами от обоих побережий, городок Мацумото знал о войне лишь понаслышке. Но вот старики, выжигавшие уголь на лесистых склонах, увидели, что ночному громыханию вторят вспышки пламени на школьном дворе.

Местная школа, расположенная в двух километрах от городка Мацумото, была реквизирована для военных нужд. Старшеклассников отправили отбывать трудовую повинность, а малышей распустили по домам. Однако даже им не удалось полюбопытствовать, для кого потребовалось освободить место: не только школьная территория, но и дороги, ведущие к ней, строго охранялись. Говорили, будто там испытывают какое-то новое секретное оружие.

Среди множества фантастических слухов военного времени эта догадка соответствовала истине. В конце Второй мировой войны Япония стояла на пороге создания пилотируемого самолета-снаряда – предшественника нынешних крылатых ракет.

Когда упоение легкими победами сменилось полосой военных неудач, в Токио, как и в Берлине, заговорили о чудо-оружии, способном повернуть события вспять. В Японии такие надежды возлагались на управляемые людьми торпеды. Их назвали «кайтен», что по-японски значит «повернуть судьбу».

Гитлеровцы связывали планы создания чудо-оружия с аэродинамикой, с конструированием самолетов-снарядов и баллистических ракет. Японцы проявили к «Фау-1» большой интерес и пообещали взамен за чертежи самолета-снаряда снабдить это оружие простой и дешевой системой наведения.

Они предложили посадить на «Фау-1» пилота-смертника, который на завершающем этапе выводил бы снаряд на цель.

Гитлер согласился поделиться с дальневосточным союзником необходимой документацией по проекту Пенемюнде, но японская подводная лодка, которая должна была доставить ее в Токио, при загадочных обстоятельствах затонула близ Сингапура. С помощью водолазов часть документов удалось спасти. Большинство их было испорчено морской водой.

Пришлось посылать в Берлин дополнительные запросы. Но, не дожидаясь ответа на них, в горах префектуры Нагано началось осуществление проекта «Сюсуй» («Осенние воды»). Его конструкторские бюро, лаборатории и полигоны были сосредоточены вокруг Мацумото.

В начале мая 1945 года стало ясно, что на дополнительные сведения рассчитывать нечего: гитлеровская Германия капитулировала.

Первый испытательный полет японского пилотируемого самолета-снаряда окончился плачевно. Ракетный двигатель заглох вскоре же после взлета, и «сюсуй» врезался в одну из аэродромных построек. Пилот, не имевший катапульты, стал смертником еще до первого боевого вылета.

Несмотря на неудачу, работы над проектом «Осенние воды» продолжались в лихорадочном темпе. Никто уже не помышлял об использовании нового оружия для ударов с подводных лодок по Сан-Франциско и Лос Анджелесу.

«Сюсуй» стал нужен прежде всего для перехвата американских бомбардировщиков Б-29. Они обрушивали свой смертоносный груз на японские города, летая на высоте десять тысяч метров, а японские истребители могли подниматься лишь до восьми тысяч.

С целью подчеркнуть первостепенную важность проекта «Сюсуй» в Мацумото прибыл флигель-адъютант императорской ставки. Однако по иронии судьбы его визит совпал с речью императора о капитуляции.

Всю последующую неделю на школьном дворе в Мацумото полыхали костры из бумажных кип. Проект «Сюсуй» так и остался тайной для большинства японцев.

Начало конца

Проснувшись 1 января 1945 года, жители Хиросимы увидели редкое для их города зрелище. Первый день нового года ознаменовался снегопадом.

О снеге в Хиросиме не помнили даже старожилы. Так что был большой соблазн считать его добрым знаком. Кое-кто, впрочем, вспоминал, что у японцев белый цвет символизирует траур. Но высказывать такие мысли вслух решались немногие. Жандармерия имела разветвленную сеть осведомителей, и сеятелям панических слухов грозил военный трибунал.

Вовсе не пострадавшая от бомбежек, Хиросима выглядела почти так же, как до войны, если не считать трех похожих на просеки противопожарных полос. Они были созданы в дополнение к семи рукавам реки Ота, которые и так делили городскую территорию на части.

Хиросимцев заставляли собирать сосновую хвою и ссыпать ее в кучи вдоль городской черты. Власти наивно надеялись, что, если поджечь эту хвою в случае налета, клубы дыма уберегут Хиросиму от бомбардировщиков противника.

Жители Токио встретили 1945 год, дрожа от холода. В городе не было топлива, в домах жгли что попало. Нужно было полдня мерзнуть в очереди, чтобы попасть в общественную баню. Но даже там, вопреки обыкновению, люди молчали. Ни о положении на фронтах, ни о карточках, ни даже о налетах никому говорить не хотелось.

11 февраля 1945 года закончилась Ялтинская конференция, на которой Сталин пообещал Рузвельту и Черчиллю, что через три месяца после разгрома Германии Советский Союз вступит в войну против Японии.

Неделю спустя на совещании военного руководства в Токио впервые был поставлен вопрос о возможности вторжения противника непосредственно на Японские острова. 19 февраля генерал-лейтенант Миядзаки публично призвал народ готовиться к решающему сражению на японской земле. В этот же самый день американская морская пехота высадилась на острове Иводзима, лежащем в трех часах полета от Токио.

Тем временем 20-я воздушная армия США продолжала наращивать бомбовые удары по Японии. Правда, несмотря на победные сводки Пентагона, эффективность этих налетов с военной точки зрения была весьма низка. Ключевые объекты японского военно-промышленного комплекса – вроде авиационного завода в Мусасино – так и не были выведены из строя.

Тогда командующий 20-й воздушной армией Кертис Лимей решил использовать Б-29 для ночных операций, в ходе которых они сбрасывали бы преимущественно зажигательные бомбы с небольшой высоты.

9 марта 1945 года свыше трехсот бомбардировщиков Б-29 совершили налет на Токио, применив эту новую тактику. Японская столица стала морем огня. Сгорело 267 тысяч домов – четверть жилого фонда. Шестнадцать квадратных километров городской территории были превращены в сплошное пепелище. За один лишь налет в Токио погибло почти 100 тысяч человек, свыше 130 тысяч было ранено. Без крова осталось более миллиона горожан.

«Опустошение, сравнимое лишь с ядерным взрывом» – так определил последствия этого налета французский публицист Робер Гийен. Действительно, 9 марта в Токио погибло от пожаров больше людей, чем 9 августа в Нагасаки от атомной бомбы.

11 марта те же Б-29 были посланы бомбить Нагою. 13 марта жертвой налета стала Осака. 17 марта наступила очередь Кобе.

Утром 18 марта император Хирохито выехал из дворца в своем черном лимузине с изображением золотой хризантемы. День был ветреным. Над развалинами клубились облака пыли и пепла. Перед храмом Хатиман император остановился, чтобы выслушать доклад министра внутренних дел. Из него явствовало, что даже землетрясение 1923 года не причинило японской столице столь больших жертв и разрушений.

25 марта правительство объявило о создании народного ополчения. В него были мобилизованы все мужчины и женщины, способные держать в руках бамбуковые пики – единственное оружие этого японского «фолькс-штурма».

Рост производства таких пик, которыми ополченцев учили протыкать соломенные чучела, был единственным плюсовым показателем японской статистики. Промышленный потенциал страны был практически парализован. Ее материальные ресурсы истощены до предела. Особенно остро ощущалась нехватка горючего. Истребители с пилотами-смертниками заправляли лишь наполовину, чтобы долететь до цели.

25 марта 1945 года, в тот самый день, когда японское правительство приказало поголовно вооружать население бамбуковыми пиками, Эйнштейн и Сцилард вновь обратились с письмом к президенту США. Те самые люди, которые когда-то убеждали Рузвельта включиться в атомную гонку, пытались теперь остановить ход событий, предотвратить применение нового оружия.

1 апреля американские войска высадились на западном побережье Окинавы. Силы вторжения составляли 180 тысяч человек при поддержке почти двух тысяч самолетов, действовавших с авианосцев. Им противостояли 69 тысяч японцев. Закрепившись на холмах в южной части острова, они сражались с отчаянным упорством.

13 апреля 1945 года японское радио сообщило о смерти президента США Рузвельта. В тот же день 160 бомбардировщиков Б-29 совершили очередной налет на Токио. В течение трех часов они забрасывали город фугасными и зажигательными бомбами.

Большинство зданий исследовательского института авиационной технологии были объяты пламенем. Поначалу уцелел лишь корпус номер 49, где размещались лаборатории проекта «Эн». Находился там и сепаратор для разделения изотопов урана, сконструированный под руководством Такеути. Сам он тогда ночевал за городом. Но несколько сотрудников его группы жили по соседству с институтом и, как только начался пожар, побежали к корпусу номер 49. Двухэтажная деревянная постройка чудом осталась невредимой. И когда подбежавший профессор Нисина уже подумал, что на сей раз опасность миновала, вдруг раздался взрыв и здание рухнуло.

Участникам проекта «Эн» оставалось лишь наблюдать, как огонь пожирает следы тщетных усилий Японии заиметь атомное оружие.

После того как институт авиационной технологии был разрушен американскими бомбами, атомные исследования в Японии еще некоторое время продолжались в лабораториях Киотского университета. Группа под руководством профессора Бунсаку Аракацу занималась там выделением урана-235 с помощью центрифуги. Императорский флот, который финансировал эти эксперименты, видел их главную цель в том, чтобы определить вероятность создания атомной бомбы противником.

22 июля 1945 года Бунсаку Аракацу и другие физики из Киотского университета были приглашены на совещание с представителями флота. Встреча происходила на берегу озера Бива, где тогда находилась школа пилотов военно-морской авиации.

Подкрепляя собственные выводы научной информацией из нейтральных стран, ученые доложили адмиралам: хотя создать атомную бомбу теоретически возможно, применить ее в нынешней войне, судя по всему, никому не удастся.

Если бы не шум гидропланов, которые то взлетали, то садились на озеро Бива, участники совещания, возможно, расслышали бы и гудение двигателей одинокого Б-29, пролетевшего над ними на большой высоте. Это был «Грейт артист» майора Суини, один из самолетов 509-го сводного авиаполка. Завершающий этап подготовки к операции «Серебряное блюдо» включал одиночные боевые вылеты с «тыквами» – фугасными бомбами, которые по весу и габаритам соответствовали атомным. 22 июля майор Суини сбросил такую тренировочную «тыкву» на город Кобе. 9 августа ему же предстояло испепелить Нагасаки.

Операция «Обман»

24 апреля 1945 года – за сутки до встречи советских и американских войск на Эльбе – одна из американских механизированных частей неожиданно нарушила согласованные между союзниками границы будущих оккупационных зон и, двигаясь наперерез французским войскам генерала де Тассиньи, раньше них ворвалась в город Эхинген. Так в канун триумфального для народов антигитлеровской коалиции дня была осуществлена операция «Обман», где в роли противника Соединенных Штатов оказалась союзная им Франция.

После находок, сделанных в Страсбурге, миссия «Алсос» пришла к выводу, что секретные германские лаборатории, связанные с «урановым проектом», сосредоточены к югу от Штутгарта, вокруг города Эхинген. В Пентагоне схватились за голову: если бы знать об этом раньше, когда союзники определяли границы оккупационных зон! Эхинген оказался как раз в центре территории, которую должны были занять французы.

Гровс доложил об этом военному министру Стимсону. Посоветовавшись, они решили, что ни государственный департамент, ни главнокомандующий союзными войсками генерал Эйзенхауэр в данном случае помочь Пентагону не смогут и обращение к ним лишь усложнит дело.

«Я вынужден был пойти на довольно рискованную меру, которая потом получила название операции «Обман», – пишет в своих мемуарах генерал Гровс. – По этому плану американская ударная группа должна была двинуться наперерез передовым французским подразделениям, раньше них захватить интересующий нас район и удерживать его до тех пор, пока нужные нам люди будут арестованы и допрошены, письменные материалы разысканы, а оборудование уничтожено. В необходимости всего этого меня убедили встречи с Жолио-Кюри».

Полковник Паш предложил захватить Эхинген парашютным десантом, чтобы похитить немецких ученых и вывезти ценные материалы по воздуху. Но сопротивление германских войск на западе ослабевало так быстро, что в этом отпала нужда. Операцию поручили механизированному полку, которому был придан саперный батальон.

Двигаясь вдоль восточного берега Рейна с авангардной колонной бронемашин, миссия «Алсос» проникла в район секретных немецких лабораторий почти на сутки раньше французов, арестовала группу сотрудников «уранового проекта». Среди них был Отто Ган. Однако Вернер Гейзенберг накануне успел уехать в Баварию.

Американцы тут же начали демонтаж атомного реактора, эвакуированного из Физического института Общества кайзера Вильгельма после участившихся налетов на Берлин. Работы эти были в полном разгаре, когда к Эхингену подошли французские танки. Обнаружив в городе незнакомую часть, они развернулись в боевой порядок.

– Что за чертовщина, капитан, на броневиках не кресты, а звезды! – воскликнул водитель головного танка.

Откинув крышку люка, командир французского танкового батальона подъехал к пещере, где американские саперы торопливо закладывали детонаторы в фундамент германского уранового котла.

– Откуда вы здесь взялись? – удивленно спросил французский капитан.

– Мы, наверное, несколько сбились с пути, – развел руками полковник Паш.

– Прошу вас все-таки объяснить, как и почему вы оказались во французской зоне! – уже гораздо суровее настаивал француз. – Ведь по соглашению между союзниками ваш рубеж проходит в двухстах километрах отсюда.

– Главное, что мы с вами встретились на земле поверженной Германии! – примирительно сказал Паш. – Что за беда, если это произошло не совсем там, где планировали наши штабисты. Давайте-ка лучше выпьем за нашу общую победу!

Инцидент казался исчерпанным. Но, когда офицеры поднимали первый тост, раздался взрыв. Французы бросились к своим танкам.

– Не беспокойтесь, это салют в честь нашей встречи! – усмехнулся Паш.

Теперь, когда даже фундамент уранового реактора был взорван, можно было двигаться восвояси.

Французы насторожились, когда узнали, что американцы увозят с собой каких-то пленных. Но, убедившись, что это были немцы, тут же утратили к ним интерес.

Дело в том, что французский танковый батальон спешил к находившемуся неподалеку замку Гогенцоллернов. Там нацисты содержали маршала Петэна – бывшего главу правительства Виши, сотрудничавшего с оккупантами.

Почти все объекты, интересовавшие миссию «Алсос», были сосредоточены на юго-западе Германии, на территории будущей французской зоны. Единственным исключением был завод фирмы «Ауэргезельшафт» в Ораниенбурге, севернее Берлина. Американская разведка еще в конце 1944 года установила, что там производится металлический уран для атомных исследований. Предприятие умышленно не бомбили. Лишь когда стало очевидным, что советские войска войдут в Ораниенбург раньше американских, свыше шестисот «летающих крепостей» забросали город фугасными и зажигательными бомбами. Все наземные сооружения завода были разрушены до основания.

Чтобы замаскировать цель операции, такому же массированному удару был подвергнут город Цоссен, где располагался штаб вермахта. Во время этого налета был тяжело ранен начальник германского генерального штаба генерал Гудериан.

Ораниенбург же был превращен в развалины буквально за несколько дней до прихода Красной Армии.

Из Пенемюнде в Пентагон

После провала операции «Эльстер» гитлеровцы всерьез решили позаимствовать японскую идею наведения ракеты на цель пилотом-смертником. Начальник 6-го управления РСХА Вальтер Шелленберг приказал отделу диверсий отобрать для этой цели 250 летчиков. Имелось в виду использовать их не только для удара по Нью-Йорку или Вашингтону. В своих мемуарах Шелленберг рассказывает о планах бомбардировки промышленных объектов в глубоком советском тылу.

«Мы, – пишет он, – могли бы с бомбардировщика дальнего действия запустить самолет-снаряд «Фау 1» вблизи намеченного пункта, чтобы затем пилот-смертник навел его на цель. Бомбардировке должны были подвергнуться предприятия Куйбышева, Челябинска, Магнитогорска, а также районы, расположенные за Уралом».

В течение всего последнего года войны Гитлер не переставал подхлестывать руководителей проекта Пенемюнде. 24 января 1945 года состоялся очередной пробный пуск гиганта А-9/А-10. После этого фон Браун заявил, что проблема создания двухступенчатой ракеты большой дальности технически решена.

Только стремительное советское наступление на Одере сорвало планы ракетного удара по Соединенным Штатам и советской Сибири. Нацистам пришлось спешно эвакуировать Пенемюнде. На запад двинулась колонна из двух тысяч грузовиков с прицепами. В феврале ракетчики прибыли в Нордхаузен. Там серийное производство «Фау-1» и «Фау-2» продолжалось еще в течение двух месяцев на подземном заводе.

3 апреля инспектор ракетных войск генерал СС Ганс Каммлер приказал вывезти руководящие кадры проекта Пенемюнде в так называемую «альпийскую крепость» на стыке границ Германии, Австрии и Швейцарии.

Тем временем коллега Бориса Паша генерал Дональд Путт с группой сотрудников американской военной разведки поспешили в Нордхаузен, который должен был войти в советскую зону оккупации Германии. Американские военные тягачи вывезли оттуда более сотни комплектных ракет «Фау-2». Секретная служба Пентагона захватила там и большое количество технической документации по проекту Пенемюнде. Все это было доставлено в Антверпен, погружено на корабли и отправлено в США. «Немецкие «Фау-2», – писала пентагоновская газета «Старз энд страйпс», – сэкономили американской военной промышленности, по крайней мере, пять лет, которые ушли бы на исследовательскую и конструкторскую работу. Ведь когда трофейные ракеты были доставлены из Германии, мы делали лишь первые шаги в этой области».

Накануне капитуляции Германии генерал Каммлер покончил жизнь самоубийством. Дорнбергер и фон Браун нашли себе новых хозяев за океаном.

2 августа 1945 года президент США поставил свою подпись под Потсдамским соглашением, которое, в частности, предусматривало полное разоружение и демилитаризацию Германии, ликвидацию всей германской промышленности, имевшей отношение к военному производству. Однако научный руководитель проекта Пенемюнде тогда уже был тайно вывезен в Соединенные Штаты.

Когда Международный военный трибунал в Нюрнберге объявил СС преступной организацией, штурмбаннфюрер СС фон Браун уже руководил на американском полигоне Форт-Блисс монтажом захваченных в Нордхаузене ракет «Фау-2». Именно фон Браун сыграл ведущую роль в конструировании многоступенчатых ракет, с помощью которых были запущены пилотируемые американскими астронавтами космические корабли.

Бывший нацистский генерал-полковник Вальтер Дорнбергер, которого Гитлер в 1944 году наградил рыцарским крестом, стал главным конструктором авиастроительной фирмы «Белл». Именно Дорнбергер использовал идеи, рожденные когда-то в Пенемюнде, создав новый вид оружия, получивший название крылатых ракет.