Текст книги "Жить в эпоху перемен"

Всеволод Воробьёв
Жить в эпоху перемен
Повесть

© Воробьёв В. В.

«Чтоб тебе жить во время перемен…»

Китайское ругательство прошлых веков

Пролог

Он проснулся с ощущением тревоги. Даже лёжа на левом боку лицом к стене и не открывая глаз, можно было почувствовать, что уже утро. Сквозь неплотно закрытые шторы проникало много света, из чего напрашивался вывод, что погода ясная, а абсолютная тишина за окном подсказывала, что утро ещё раннее. И единственным звуком, даже не нарушающим, а подчёркивающим эту тишину, были лёгкие щелчки электрических часов, отмеривающих секунды. Чтобы узнать который час, требовалось перевернуться на правый бок, к свету, но делать этого не хотелось.

Он лежал и думал: – Почему он испытывает чувство тревоги? Что он не закрыл на ночь теплички с помидорами и перцами? Так он это сделал специально, зная, что ночь будет тёплая и в надежде на дождь. Нет, это не то! Тогда что же? И тут он сообразил…

Вчера вечером он вычитал последнюю главу своей новой книги, над которой работал последние полгода. И уже тогда пришла в голову мысль – что он будет делать дальше? Книга, конечно, еще не закончена, для послесловия требуется материал, который он сможет получить у друзей только в октябре. Но он «вжился» в эту книгу, увлёкся воспоминаниями, что вот так, резко оборвать эту работу ему совсем не хотелось. Да и жизнь его не кончалась с периодом, описанным в конце книги…

Всё-таки он повернулся и посмотрел на часы. Они показывали десять минут седьмого. Вполне можно было поспать ещё пару часов, но он понял, что сон теперь не придёт, потому что в голове опять закрутились воспоминания… И от них теперь не отделаться – они тоже попросятся на бумагу. Ведь сколько раз за последние годы он думал об этом, прокручивал в голове название для будущей книги, намечал её план, выбирал из памяти самые яркие сюжеты. Да, в конце концов, он же писал об этом однажды, когда участвовал в литературном конкурсе, проводимом Академией наук. Тогда требовалось описать, что ты делал в период перестройки, как адаптировался к этим новым и неожиданно трудным условиям жизни. Ведь он тогда даже получил второе место и приз – микроволновую печку, которая так и пылится теперь на чердаке. А за первое место давали компьютер, которого у него в ту пору ещё не имелось. Ох, как он завидовал при подведении итогов той тётечке, получившей этот желанный им приз.

Прозой в тот период он ещё не очень «баловался», поскольку много писал стихов, но теперь-то «за плечами» пяток книг и большое желание продолжать эту работу. А главное – есть что вспомнить: с таким трудом найденный жизненный путь, полюбившаяся туристская работа со школьниками, моральное удовлетворение от того, что ты руководитель турлагеря в одном из любимейших мест на Вуоксе… И всё-таки – работа на износ в стране, которая начинает катиться «явно не туда», советы врачей поберечь пошатнувшееся здоровье, последняя попытка пожить тихо и спокойно на острове, закончившаяся полным разочарованием… И бег от всего этого, и совершенно новая страничка биографии, и наступившая ПЕРЕСТРОЙКА, и жизнь в ЭПОХУ ПЕРЕМЕН…

Так вот, отчего тревога – от боязни остановиться! Он не должен бездействовать! Пока ещё есть силы, пока не заклинило память, пока работает компьютер, пока есть ещё, чёрт побери, желание рассказать людям, как всё это было, он должен писать. Пусть об этом, наверняка, уже написано много книг, но у каждого своя судьба, свои дороги, кому-то эта перестройка подарила украденное богатство, кому-то нищету, а ему дала пару десятилетий интересной жизни, и теперь совсем не грех вспомнить о ней и поделиться с другими своими воспоминаниями.

Но начиналось-то всё раньше – в детском лагере на Вуоксе, и тянулось бы, может быть, ещё, не выиграй он тогда с детской командой взрослый туристский слёт. А потом – интересная работа, учёба в школе инструкторов, и, как итог – желанный значок на груди – Инструктор туризма СССР.

Значит, опять долгие, затягивающиеся до ночи вечера, бесконечное копание в памяти, уже ослабленной склерозом, просмотр старых фотографий и слайдов, вопросы к жене: – А ты помнишь? И её добрые, чуть со смешинкой слова: – Ах, ты, мой писатель… А что ещё делать? Смотреть телевизор, где или сериалы о том, сколько в стране безобразий и преступности, или слушать осточертевших певцов, исполняющих под плохие мелодии пошлые или пустые, как выскобленная консервная банка в костре, песенки. А то ещё выступление аналитиков о том, что, несмотря на радужные заявления политиков о процветании России, страна снова втягивается в кризис, похлеще времён начала перестройки. Так уж лучше писать, в надежде, что найдётся спонсор, который поможет издать книгу, и её прочитают. Для начала, хотя бы друзья и близкие знакомые, и, может, вспомнят, как было у них…

Часть первая
Инструктор туризма

Методист

Дверь в кабинет он открыл своим ключом. Вообще-то, этот ключ был не свой – своих ключей им иметь не полагалось. Просто он зажулил его ещё в июне, когда маляры закончили косметический ремонт в его кабинете и отдали ему ключ в отсутствии завхоза. Но об этом факте он умолчал.

Ещё чувствовался запах краски на синтетической олифе, одно из окон плохо помыли, и на стекле остался потёк от мела, которым белили потолок. И на его письменном столе, и на аудиторных столах виднелся налёт пыли. Сходив в туалет, нашёл тряпку и, вернувшись, протёр столы, а заодно и подоконники. Сразу всё заблестело. Он помнил, что уборщица не баловала их идеальной чистотой.

Сел к своему столу, достал из полевой сумки, которая в числе немногих вещей досталась от отца, свежую газету, просмотрел заголовки и, не найдя ничего интересного для себя, отложил в сторону. Из их большого коридора не доносилось пока ни одного звука, видимо, он пришёл первым. – И зачем мы выходим на работу с первого сентября? – с тоской подумал он. Ведь всё равно сегодня никто не придёт: ни школьники – их кружковцы, ни родители, желающие записать своих чад в кружки. Сегодня всё дела и торжества в школах, а у некоторых после школы ещё и дома. Да и завтра едва ли кто к ним заглянет, всё начнётся не раньше, чем через неделю.

Лучше бы они с женой Наталией и друзьями побыли ещё в отпуске на Свирском водохранилище, порыбачили, поохотились, ещё бы бруснички подсобрали. Хотя нет, жене к первому сентября нужно было вернуться обязательно, что не говори, а школьный учитель это вам не методист СЮТУР[1]1
  Сютур – Станция юных туристов.


[Закрыть].

И тут он услышал за спиной шаги и знакомый голос:

– Привет, Влад, что-то ты у нас сегодня, как ранняя пташка, или вороны тоже рано встают? Голос принадлежал Лёвушке, начальнику их методического отдела, которого полагалось называть Львом Николаевичем, но они уже давно между собой звали друг друга попросту.

– Здорово, Лёва, – не оборачиваясь, ответил он, – ты случайно не знаешь, кому мы вообще здесь сегодня нужны?

– Ну, это, если хочешь, мы можем выяснить у Рабиновича. Я, когда шёл сюда, видел Михаила Исаевича и теперь он уже наверняка восседает в своём директорском кресле. В его словах сквозила явная усмешка, и он продолжил:

– Заодно ты сможешь доложить ему итоги работы лагеря, очень он любит слушать доклады. Теперь Лев стоял перед Владиславом и улыбался.

– Да, конечно, я думаю, директору особенно понравится то, что моя Наташа умудрилась нынче работать одновременно бухгалтером, врачом и калькулятором и всё за одну ставку. Представляешь, какая экономия средств для СЮТУРа.

– А ты чего ленился? Подумаешь, начальник лагеря, эка невидаль, мог бы ещё и с какой-нибудь группой инструктором поработать.

– Ага, размечтался, мне моё начальствование последние два года – вот, где сидит, – и Влад провёл ладонью по шее.

– Не кипятись, Владик, и напиши ему хорошенький отчётик: сколько ты «наковал» значкистов «Турист СССР», сколько Юных. А на «категорию» нынче никто не ходил?

– Какая категория? На наших лодках теперь только по гладкой воде ходить можно, а сунься на «Тиверские» волоки, так они там и останутся.

Когда разговор заходил о его лагерном флоте, которого вечно не хватало, Владу всегда вспоминался забавный и так разозливший его несколько лет назад случай. Как-то в декабре, не посоветовавшись с ним и не имея никакого понятия о лодках, директор, решив сделать, как он выразился, «подарок» его лагерю, купил аж пять дюралюминиевых мотолодок «Неман» прибалтийского производства, не пользующихся спросом и совершенно не пригодных для плавания на равных с вёсельными шлюпками. Одну из мотолодочек, оказавшуюся неплохой на ходу под имеющимся у Влада мотором «Ветерок», он тогда оставил для служебного пользования, а остальных даже отказался везти в лагерь, и Рабинович долго ломал голову – как от них избавиться. Лев эту историю, естественно, знал и не дал ему «раскипятиться».

– Ладно, остынь – сам-то после лагеря отдохнул?

– Не сыпь мне соль на рану! Разве это отдых, я только десятого августа лагерь закрыл, пока барахло сдал, то да сё… А сегодня уже здесь. Зачем?..

– Так пойдём у Рабиновича спросим, я же предлагал! У Льва смеялось уже всё лицо…

– Да пошёл ты, – и Влад швырнул в него газетой.

Он посидел ещё немного и решил сходить проведать Циперсона. Тот хоть и числился начальником спортивно-массового отдела, но по существу они делали иногда одну и ту же работу. Но только Влад вышел в коридор, как столкнулся с выходящей из своего кабинета завучем. С ней у него были нормальные отношения, но она всегда и со всеми старалась держаться как-то уж очень официально.

– Здравствуйте, Галина Ивановна, – как можно приветливей заговорил он.

– Здравствуйте, Владислав, – полуофициально ответила она так, как будто последний раз они виделись не в начале июня, а только вчера. Сегодня я вас всех напрягать не буду, а завтра в десять совещание у Михаила Исаевича по итогам лета, подготовьте справку по походам, значкистам, да, впрочем, вы сами всё знаете, не первый год лагерем командуете. Вы на этот год себе так же два кружка оставляете? Влад кивнул. – Тогда для меня в течение недельки подготовьте расписание и планы занятий. И ещё, поверьте, это не моё, это директива ГОРОНО[2]2
  Городской отдел народного образования.


[Закрыть] – включайте в план хотя бы раз в месяц политинформацию, например, из газет – обзор политических событий.

– Господи, – взмолился он, – Когда же мы это перестанем писать, только бумагу зря переводим, а она в стране дефицит.

– А перестанем тогда, Владислав Васильевич, – уже строгим тоном сказала она, – когда откажемся от кружковых часов и будем получать одну ставку методиста, если вас это устроит. И как методист, составьте мне примерный план ваших посещений районных ДПШ и какие главные вопросы вы будете там поднимать. И не забудьте – завтра в десять. Она пошла по коридору, направляясь, кажется, к Лёвушке Иконину.

– Вот, и получил, – констатировал Влад, направляясь к Циперсону. Интересно, а он уже принял «заряд бодрости»?

Эдуард Ефимович восседал за своим письменным столом, на котором были стопочками разложены разные бумажки, и что-то писал. Увидев входящего, весело заговорил:

– Салют, Владислав (он всех называл полными именами), я слышал, как тебя Галина в честь первого рабочего дня в новом сезоне «приголубила». А ты проникнись, ведь ты же знаешь такую мудрость, что социализм – это учёт. А у нас развитой социализм, значит, и учёт должен быть развитым. Вот только до какой степени, никто точно не знает. Но Галина Ивановна пытается идти в первых рядах, и нас ведёт за собой. Вот, видишь, я уже пишу.

– В юморе ему не откажешь, – подумал Влад, – ему нравился этот деятельный, почти всегда весёлый острослов, турист-технарь до мозга костей. И он даже немного знал его историю. Работая раньше инженером-электронщиком в НИИ, он несколько лет подрабатывал на Станции кружководом, занимаясь с ребятами техникой пешеходного туризма и проводя различные соревнования. И так хорошо у него шли дела, что руководство уговорило его перейти на постоянную работу и возглавить отдел. Теперь он занимался подготовкой и проведением всех городских слётов и соревнований, готовил команду Ленинграда к всесоюзному слёту, организовал МККP[3]3
  Маршрутно-квалификационная комиссия.


[Закрыть] для проверки школьных групп города, отправляющихся в сложные «категорийные» походы.

– Привет, Эдик, – откликнулся Влад, – ты у нас, как пионер, всем детям пример. Пишешь, какая получится длина, если связать все верёвки, из которых ты за лето натягивал переправы?

– Да, – сказал он твёрдым голосом, – и к ним ещё можно прибавить длину всех поясных обвязок. Так-то! И оба захохотали…

– Ладно, – сказал Влад, – скажи-ка лучше, как прошло лето, что у нас со слётами?

– А ты знаешь, хвастать-то нечем. Везде упадок. На городской слёт у РОНО ещё денег хватило, а на всесоюзный пришлось деньги на питание просить у родителей. И это Ленинград, а представь какую-нибудь Вологду. Многие туда даже не поехали. Везде сворачивается финансирование. А ты как там на своей Вуоксе?

– Да тоже хорошего мало. Ладно ещё, что Трест столовых дал захудалую «поварёжку», зато ни бухгалтера, ни врача.

– И как же ты выкручивался?

– Как, как? – Наталию опять зарядил на три должности.

– Но за одну ставку! – хохотнул Эдик.

– А кто бы ей дал две? Ты знаешь, у меня тут со здоровьишком что-то неладно стало, я и пошёл к знакомому терапевту. Так он мне сказал, что если я эту работу не брошу, то запросто могу «коньки отбросить». Хороша перспективка? Называется – инфаркт.

Они ещё немного поболтали, и Влад пошёл к себе.

– С чего же начать, – тоскливо думал он, – с какой бумажки, и тут же вспомнил народную мудрость: «Без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек». Ну, почему нельзя просто работать, приносить определённую пользу, получать за это достойную зарплату. А то ведь – если не сдашь вовремя какую-то бумажку, отчёт – то лишат за это «часов», то есть денег.

Его размышления перебил ещё один знакомый голос:

– Привет властелинам озёр, морей и океанов!

Перед Владом стоял Сашка Дорошенко, учитель истории из Невского района, работающий ещё и кружководом у них на станции.

– Ты чего не в школе – удивился Влад.

– А у меня сегодня уроков нет, на главном торжестве я поприсутствовал, все необходимые ЦУ[4]4
  ЦУ – шутливая аббревиатура: ценные указания.


[Закрыть] получил, и больше мне там делать нечего, вот, и решил заглянуть, посмотреть, как вы встречаете новый учебный год.

– Уже встретили, теперь сидим и бумажки сочиняем.

– Святое дело, недаром говорят: «Без бумажки…»

– Стоп, – прервал его Влад. – Об этом я только что вспоминал. Лучше что-нибудь весёленькое расскажи, ты же у нас мастер по анекдотам.

– Ну, слушай. Знаешь, что такое брови Брежнева? Понял, что нет. Так вот, это усы Сталина, только на более высоком уровне. Но учти, я тебе этого не говорил.

– Посодють тебя, – голосом бабки-ворожеи сказал Влад.

– Не, скорее я сам застрелюсь. Ты заешь, что уже в который раз переделывается учебник по истории СССР, по истории партии. А ты знаешь, среди кого самый высокий процент суицида? Наверняка не знаешь, а это мы, преподаватели истории. Соображаешь, почему?

– Что-то ты сегодня очень мрачный.

– Будешь мрачный! Это ты сидишь на своей голубой Вуоксе и не замечаешь, что в стране стало как-то тускло и серо. А я нынче ребят по глубинке в поход водил, так там страшно в сельмаг зайти. Зато без конца перевыполняем пятилетки, семилетки…

– Ты знаешь, Саша, не очень-то я люблю такие разговоры, уж ты прости.

– А чего прощать, все не любят, потому и живём так.

– А как – так?

– Да ну тебя! И он вышел из кабинета.

Сбил-таки он Владу настроение, и писать теперь уже ничего не хотелось. А как всё-таки было здорово тогда, в начале… Об этом периоде он вспоминал с удовольствием и даже не раз рассказывал о нём своим сослуживцам. И как романтично всё начиналось… Проработав сначала несколько летних сезонов в детском почти туристском лагере, где его и таких же, как он, работающих с отрядами, красиво называли инструкторами, он стал вскоре старшим среди них. И совершенно фантастически, из-за несовершенства судейства и Положения о слёте выиграл с детской командой взрослый районный туристский слёт. Теперь он приводит этот пример, когда рассказывает районным методистам, как не надо составлять Положения о слётах и соревнованиях. А тогда за этот «подвиг» его пригласили работать методистом во Дворец пионеров Выборгского района. И почти сразу он пошёл учиться в школу инструкторов. А, закончив её, появился перед учителями, руководящими туристской работой в школах своего района, таким гордым «новоиспечённым» Инструктором туризма СССР.

Новоиспечённый

Славное это было времечко, – вспоминал Влад. Во всей стране бурно развивался молодёжный самодеятельный туризм. Он официально был признан, как новый вид спорта и введён во Всесоюзную спортивную классификацию. Теперь, совершая походы определённой категории сложности, оговариваемой едиными правилами, можно было зарабатывать «очки» для дальнейшего присвоения спортивных разрядов, вплоть до мастера спорта. Первым этапом к этому являлось прохождение несложных походов по нормативам значка «Турист СССР», а для школьников – «Юный турист». Но предварительно требовалось сдать нормативы на значок «ГТО».

Не желали отставать от участия в туризма ни школьники, ни молодые учители. Во всех районах города при Домах пионеров работали отделы краеведения и туризма, в школах – кружки. Центральная детская станция в Москве разработала и утвердила «Положение о Всесоюзной экспедиции пионеров и школьников „Моя Родина СССР“». В рамках этой экспедиции школьниками всего Советского союза совершались туристские путешествия и экскурсии по местам Боевой, Трудовой и Революционной славы советского народа. Они финансировались Отделами народного образования, Домам пионеров и школам отпускались средства на закупку туристского снаряжения. На основе экспонатов и материалов, собранных во время таких походов, школы на общественных началах создавали свои музеи, работа которых считалась одной из главных внеклассных и внешкольных работ для учителей. Всё это курировалось и направлялось отделами краеведения районных Домов пионеров, и Владу пришлось принимать в этом участие.

Бурно развивающийся туризм породил ещё один новый вид спорта – Спортивное ориентирование на местности. Нужны были тренерские и судейские кадры, и Владу пришлось окончить и те, и другие курсы. Впрочем, он сделал это с удовольствием, так как полюбил ориентирование и стал быстро достигать хороших результатов. Ему нравилось бегать с картой и компасом в любое время года, но больше всего он любил зимнюю лыжную «маркированную трассу». И самый свой высокий результат получил тогда, когда вообще не собирался участвовать, но пришлось, чтобы не запятнать честь своего района.

Дворец пионеров имени Жданова совместно с ДСО Спартак проводили «Первенство учителей города», приуроченный к открытию зимнего сезона. Зима того года «встала» рано, и к концу ноября на полях и в лесах Карельского перешейка уже лежал хороший снежный покров.

Владу некоторого труда стоило собрать команду. Ориентирование ещё не так широко распространилось, и среди учителей Выборгского района немного нашлось людей, способных выступить на соревновании такого уровня. Женскую половину команды он собрал достаточно быстро, и Влад мог даже выбирать участниц. С мужчинами было труднее. Но команду он всё-таки скомплектовал.

Не будь одного обстоятельства, он выступил бы и сам, имея на это право, но дело в том, что накануне гонки у него дома намечалось празднество по поводу дня его рождения. И конечно, отказать себе провести его «подобающим» образом он, не хотел. Ну, а как представителя команды он вполне себя представлял, и даже взял с собой лыжи, одевшись соответственно. – Покатаюсь, – решил он, – и на морозном воздухе все «последствия веселья» выветрятся. В последний момент сунул в рюкзак, где находилась еда и термос, свой удобный «столик»[5]5
  Приспособление для крепления компаса и карты, с целью удобства их просмотра, подвешиваемое при помощи резиновых лямок на груди.


[Закрыть], решив, что он кому-нибудь может пригодиться. И уж никак не ожидал, что пригодиться ему самому.

Уже в вагоне электропоезда, где ехали почти все участники соревнования, он обнаружил, что в его команде не хватает одного мужчины – Олега Хролькова, его давнего приятеля. Когда пришли на место старта, а он находился недалеко от станции Рощино, выяснилось, что не только в его команде недочёт. Представители неполных команд, решив, что люди могли просто опоздать на раннюю электричку из-за плохой утренней работы городского транспорта, уговорили судейскую бригаду отложить старт на полчаса до прихода следующей электрички.

Действительно, приехало ещё несколько смущённых опозданием участников, но и среди опоздавших Олега не оказалось.

Владу ничего не оставалось, как выйти на старт самому. Кажется, от нервного напряжения при ожидании у него из головы вылетел весь «туман». Получив у судей номера и проверив у всех снаряжение, он начал готовиться сам. Лыжи скользили плохо. В его команде имелся очень опытный лыжник, учитель 102-ой школы, фамилию которого он сейчас уже не мог вспомнить. У того с собой оказался целый набор мазей и газовая горелка. Он-то и взялся за лыжи Влада.

Старт открыли, и с интервалом в тридцать секунд участники – женщины на свою, мужчины на свою дистанцию – стали уходить друг за другом согласно жеребьёвке. Хрольковский номер оказался ближе к концу, что давало Владу какое-то время на подготовку. Он хотел перезаявить Хролькова, но возня с лыжами его задержала. – Плевать, – решил он, – побегу под его фамилией, ориентировщик он малоизвестный, да и сам Влад не собирался в этот раз ставить рекорды, так что никто и не заметит подмены, судьи незнакомые.

Вся его команда уже ушла на дистанцию, он остался в числе последних, где было не более десятка человек. Получив карту за минуту, положенную для ознакомления с ней перед стартом, привычно пристроил её под две резинки на столик, развернув его по компасу «на ноль» и стал нетерпеливо вглядываться. Вот, он – треугольничек старта, поблизости такой же – финиша, куда уже скоро начнут прибывать прошедшие дистанцию участники. Впереди небольшое поле, дальше мелколесье, переходящее в смешанный лес с преобладанием сосны, рельеф несложный, но с множеством мелких пригорков и впадин. Линейных ориентиров немного: высоковольтка и пара лесных дорог, на краю карты – шоссе, но вряд ли оно пригодится. Значит, всё внимание на мелкие формы рельефа, больше контрольные пункты ставить практически негде.

Он даже повеселел, карта-то лёгкая! Ну, и куда после поля повернёт лыжня? И вдруг, как озарение: – А я ведь совершенно чётко мыслю, не то, что час тому назад. В голове абсолютная ясность, и даже какая-то острота мышления, которая бывает далеко не всегда. А дальше, как у Высоцкого – только бы не подвела «дыхалка»…

– Старт! – рявкнул судья над ухом, и Влад сначала даже не понял, что надо делать, так увлёкся картой и мыслями. Но покатил, постепенно наращивая скорость и бегло заглядывая в карту. Как катятся лыжи! Какой молодец этот учитель-лыжник, Влад никогда бы сам не смог подмазать лыжи так классно.

Вспоминая потом эту дистанцию, он пришёл к выводу, что тогда действовал, как автомат. Только у этого автомата были две отдельные системы: одна – ноги с руками и другая – голова с глазами. Но работали обе почему-то слаженно. Ноги сами напрягались на коротких подъёмах и отдыхали на пологих спусках, а голова крутилась во все стороны, заставляя глаза выхватывать из местности надёжные ориентиры и сверять их с картой.

Уже перед первым контрольным пунктом он «достал» предыдущего участника, озорно подумав при этом: – Тридцать секунд отыграл, если не нахватаю штрафа, последнее место мне уже не грозит, и чуть прибавил темпа.

На втором КП издалека увидел стоящего у «фонаря»[6]6
  Треугольный знак из картона, обозначающий контрольный пункт.


[Закрыть] и уткнувшегося носом в карту знакомого методиста из Калининского района. Пункт был не сложный, и Влад нисколько не сомневался, что кругленькая маленькая «горизонталька» на карте и есть тот холмик, на который его вынесли лыжи. Остановившись рядом с соперником, чтобы сделать прокол в своей карте, он друг увидел смущённое лицо, обращённое к нему с немым вопросом, и, движимый каким-то задором, Влад протянул руку и своей булавкой проколол тому карту в нужном месте. И весело побежал дальше, оставив приятеля стоять в недоумении.

И до сих пор Влад помнил, как, подбегая к оценочному пункту и отдавая карту на проверку, он чувствовал, что от напряжения гудят ноги. И если сейчас ему навесят хотя бы два-три штрафных круга, то ему придётся ой, как туго… Стараясь не сбавлять темпа, он бежал по короткому «оценочному кругу», бросая мельком взгляды на судей, как-то быстро потерявших интерес к его карте. Один из них писал что-то в журнале-протоколе, а второй ещё издалека уже показывал ему комбинацию из большого и указательного пальцев руки, согнутых в колечко. Ноль, ноль – радостно застучало сердце! Это придало ему энергии и позволило отдать последние остатки сил на финишной прямой через поле.

Вся его команда уже стояла у финишного створа, поджидая своего последнего участника. Он почти свалился в объятья двух молодых «командных» дам и долго не мог отдышаться. Позже, уже в электричке он почувствовал, как ноют ноги и их сводит судорогой. Это напоминал о себе вчерашний алкоголь. Но дело было сделано, по предварительным прикидкам команда выступила неплохо, а окончательные результаты будут объявлены только завтра во Дворце. Влад понимал, что прошёл дистанцию весьма прилично, без штрафа и обогнал нескольких сильных участников. В электричке, увозящей их домой, царило весёлое оживление, и вскоре обо всём этом он перестал думать.

Выходя на перрон финляндского вокзала, Влад чуть не упал, подкосились ноги. Его попытались проводить до дома, но он только согласился подсадить его в трамвай.

В понедельник ноги ещё ныли, и он никуда не поехал – сидел в своём кабинете, занимаясь писаниной.

К концу рабочего дня его позвали к телефону. В трубке рокотал знакомый баритон Штейнбука, заведующего спортивным отделом Ждановского Дворца. С ним у него были налажены хорошие деловые отношения.

– Скажи-ка, Владислав Васильевич, что за новый сильный ориентировщик у тебя в районе появился? – вкрадчивым голосом начал он беседу. Пришлось покаяться и рассказать ему всё в подробностях.

– Выступать ты, естественно, имел право, но почему элементарно не перезаявился, правилами это предусматривается за полчаса до старта. А сейчас я даже не знаю, как с тобой быть.

– А что, разве это так важно, – недоумевал Влад.

– В том-то и дело, что важно. Ладно, на первый раз мы тебя простим, тем более, если учесть поговорку, что «победителей не судят».

– Каких победителей? – опять не понимая, спросил он.

– А вот, таких. В протоколе соревнований записано, что в мужском разряде победителем соревнования является Олег Хрольков, преподаватель физкультуры сто четвёртой школы Выборгского района, выступавший под стартовым номером девяносто семь. Как тебе это? – Влад молчал… – Молчишь? Правильно делаешь, лучше молчать, чем оправдываться. – Потом, немного помолчав, закончил: – И командное у тебя хорошее место – третье, зайдёшь, заберёшь дипломы. Торжественного награждения не будет, не заслужил. И Влад почувствовал в его голосе добрые и весёлые нотки.