Текст книги "Жить в эпоху перемен"

«Владислав Васильевич! Но вы же у нас такой опытный работник, столько лет работаете у нас, справлялись же вы раньше…» Да, раньше он справлялся, но за последние годы так всё изменилось, кругом жуткая бюрократия, любой чиновник смотрит тебе в руку – нет ли там кроме документов чего-нибудь посущественнее. И ему вдруг вспомнилось, как он в прошлом году был унижен при поездке в Выборг на совещание…

Дело было весной. Влад, как всегда, носился по организациям, решая лагерные вопросы, когда его вызвал для разговора директор. Приторно-ласковым голосом он заговорил:

«Владислав Васильевич, нужно съездить в Выборг. Они там в исполкоме собирают совещание всех представителей организаций, которые в их областном районе имеют в летнее время свои базы и лагеря. Не исключено – будут чего-нибудь просить. Но мы же не завод „Светлана“ – откуда у нас средства лишние, мы ведь сидим на бюджете Гороно, объясни им это».

Влад приехал утренней электричкой и не без труда нашёл исполком, у которого уже было припарковано несколько чёрных «Волг». – «Слуги народа» уже здесь – про себя пошутил он, входя в здание. Приезжих встречал щегольски одетый шустрый чиновник. Спросил у Влада – кто он и какую организацию представляет. Получив ответ Влада, что он начальник детского туристского лагеря на Вуоксе, изобразил кислую мину и ехидно сказал:

«А мы вас не вызывали, мы собираем совещание руководителей организаций, так что передайте вашему начальнику, чтобы в следующий раз не присылал сюда пешек». Влад тогда еле сдержался, чтобы не сказать ему – что он об этом думает, а так хотелось врезать по этой наглой роже.

Ветер перемен

Снова потянулись однообразные дни, заполненные рутинной работой: выезды в районы для встречи с методистами, жалующимися на нехватку снаряжения и невнимания районных властей к проблемам школьного туризма, кружковые занятия по вечерам со слушателями ШИТ, где у Владислава была своя группа.

Хорошо, что хоть там всем «светила» надежда на методический поход в весенние каникулы. Этим ожиданием жили ребята и сам Влад, у которого к сожалению с каждым месяцем, приближающим его к летнему лагерному сезону, портилось настроение.

Ведя в свободное время с коллегами беседы, он стал замечать, что и Лёвушка, и Ципа всё больше недовольны обстановкой на их детской станции. Что-то сломалось в том механизме их работы, который с таким трудом они отлаживали и совершенствовали все прошедшие годы.

Без особого блеска, как это было раньше, провели «Кубок юных защитников», куда съехалось значительно меньше команд.

И грянул «первый гром». Увольнялся со станции долголетний руководитель методического отдела Лев Иконин. Для Влада это был неожиданный и злой удар. Лёвушка уходил в городской клуб туристов на должность директора. Что послужило причиной его ухода, Владислав не знал. С городским взрослым клубом у детской станции никогда не было тесных сотруднических отношений, лишь иногда их интересы пересекались.

Вскоре Влад позвонил Льву. Они долго говорили, Лёвушка рассказал, что и в клубе, и в самом Областном Совете по туризму идут кадровые перестройки, не совсем ему понятные. В конце разговора сказал, что видит и для Влада вариант смены обстановки, поскольку возможна смена начальника учебно-тренировочной базы клуба, которая находится на полуострове напротив Приозерской турбазы. И что лучшей кандидатуры, чем Влад, он не видит. Правда, сам он непосредственно этой базой не командует, она находится в прямом подчинении начальника отдела самодеятельного туризма, который внедрён в клуб, и хотя находится в его помещении, но подчиняется только ЛОСТу[11]11
  Ленинградский областной совет по туризму и экскурсиям.


[Закрыть].

Было о чём подумать. Условия, о которых вкратце рассказал Лев, Владислава, конечно же, устраивали, но и бросаться куда-либо наобум всё же не хотелось.

Впрочем, Лев сказал, что вопрос этот окончательно ещё не решён, но если Влада этот вариант заинтересует, то всё же, посоветовал ему как-то подготовить руководство Станции к возможному уходу ещё одного работника.

Меньше всего Влад думал о руководстве и о своем, как он всегда считал, важном и нужном месте, занимаемом им на Станции. Уже давно прошла эйфория от сознания того, что он начальник интересного и нужного лагеря, где он когда-то так легко и просто справлялся с любыми трудностями, преодолевал любые преграды… Но как быстро промчались эти счастливые для него годы. Теперь он с лёгкой грустью вспоминал прежнего руководителя Станции – Людмилу Ивановну Кухтину, у которой начал работать методистом и начальником летнего лагеря. И как она пеклась о его благополучии – не чета их «современному» Михаилу Исаевичу.

С ним-то ему будет расстаться легко, но жаль ребят, которым он отдал много своих знаний и внимания и которых не может бросить, не сводив их в так ожидаемый ими поход…

Вечерком дома Влад развернул на столе подробную карту Вуоксы. Вот он – небольшой залив недалеко от Приозерска, куда заходит рейсовый теплоходик. На одном берегу – посёлок Яркое, где размещается знаменитая когда-то на весь Советский союз Приозерская турбаза. А на другом берегу – напротив – обозначен как бы отдельный хутор без названия. Там-то, по словам Лёвушки, и находится та самая база, которую почему-то называют Белой дачей. Сообщение с ней летом только по воде рейсовым теплоходом или своим катером – таковой у них там имеется. А зимой можно на лыжах или пешочком по льду, автомобильной дороги туда нет, впрочем, как и к самой турбазе – так уж позаботилась природа и обстоятельства. С одной стороны это хорошо, – нет посторонних людей, а с другой – ты целиком зависишь от капризов погоды.

С Приозерской турбазой Влад был знаком давно. Сначала – по водному инструкторскому походу, потом по нескольким семинарам, куда он приезжал в роли слушателя, а один раз он даже водил туда на лодках школьников из своего лагеря. Но, находясь на её территории, никак не подозревал, что напротив через неширокий залив находится ещё какая-то туристская база. Он помнил, что в тех краях неплохая рыбалка, по берегам и на островах хорошие грибные леса и сравнительно мало по тем временам народа. Лев, кажется, говорил, что у начальника этой Белой дачи есть отдельная комната на первом этаже, и там же помещается кухня с газовой плитой и посудой, вода рядом, так что проблем с готовкой еды не будет.

Всё это здорово, – рассуждал Владислав, – только не совсем понятно, в чём будет заключатся его будущая работа. И вообще – не преждевременно ли он размечтался, ведь вопрос о нём ещё окончательно не решён.

Дома он не стал делиться ни с кем своими размышлениями – ещё рано. Но если представить, что всё это случится, то начнётся новый этап в его жизни, несколько отличающийся от предыдущего. Летом всё ясно – уезжал же он каждое лето в лагерь, а жена приезжала к нему и даже работала вместе с ним. Но теперь, в случае принятия такого предложения, ему придётся жить там круглогодично, находясь в одиночестве всё время, кроме лета. Как на это посмотрит Наталия, ведь видеться с ним она сможет только по выходным и праздникам. Но будут ещё и межсезонья, в которые сообщения с Приозерском ни по суше, ни по воде не бывает…

И вдруг что-то словно «кольнуло» в голову – автомобиль, их любимый «Броневик», как звали тогда в народе «Запорожец». Они приобрели его подержанным, когда Влад только начал работать на Вуоксе начальником своего туристского лагеря. Наташа тогда первая в их семье закончила автошколу, и они в первый же отпуск отправились на колёсах в путешествие на Кольский полуостров, по недостроенному ещё мурманскому шоссе к Белому морю. А потом и он, чтобы не «пугать» медкомиссию своей рукой, приобрёл за коньяк у знакомого врача медицинскую справку, и пошёл в автошколу. Не зря же он столько лет сидел в машинах всех своих друзей штурманом, постигая теоретически, а потом и практически искусство вождения автомобиля. И натренировался так, что ему доверяли вести машину в дальних поездках по ночам, и в тех местах, где встреча с автоинспекцией была исключена.

– В конце-концов, – подумал он, – машину можно будет и продать, пока она ещё бегает и прилично выглядит, а дальше – видно будет.

С мыслями о возможных переменах он автоматически продолжал работать, сочинять какие-то методички, заниматься с кружковцами подготовкой к походу, держа в голове чётко только одну мысль – ему нельзя разочаровать ребят.

Последняя Кольская лыжня

Теперь все его мысли были только о походе. Влад понимал, что если он уйдёт на круглогодичную работу в эту пока непонятную ему учебно-тренировочную базу, то все дальние походные пути ему, по всей вероятности, будут закрыты. Хотя это его и не очень огорчало. Ему из-за его покалеченной правой руки всегда и в любом походе было сложней, чем другим, хотя он всеми силами старался этого не показывать. Его друзья и близкие знакомые давно привыкли и перестали замечать этот его недостаток, но незнакомых он всегда удивлял, отправляясь в сложные лыжные походы только с одной лыжной палкой, а потом восхищал своим уверенным движением на склонах и при страховке своего напарника. Когда случайно заходила об этом речь, Владу чаще всего вспоминался эпизод лыжной гонки с ориентированием на Празднике Севера в городе Кировске, когда их – команду ленинградских учителей – пригласили туда по профсоюзной линии. А они спланировали для себя ещё и лыжный поход на недельку.

Владу тогда вначале крупно не повезло. Во-первых, он приехал на эти соревнования с лыжами, хотя и очень хорошими, но чуть меньшего размера, чем требовалось для его роста. Во-вторых, в ночь перед стартом прошёл сильный снегопад, солидно засыпавший маркированную трассу, и её перед стартом очень слабо прокатали. Но самое неприятное – он вытащил на жеребьёвке первый номер, и только опытные лыжники знают, что это такое.

Когда Влад вышел на старт красиво одетый, с роскошным «столиком» на груди, и с одной палкой в левой руке, на него смотрели, как на восьмое чудо света. И по плохо прокатанной лыжне он побежал первым, не видя впереди никого, по кому можно было бы сверять свой темп, вдобавок проваливаясь и задниками лыж, и кольцом палки в не утрамбованном снегу. И хотя трасса оказалась лёгкой и позволяла, не особо отвлекаясь на карту, бежать хорошим темпом, он выдохся уже на половине дистанции.

Зато потом, оставив в знакомой школе свои беговые лыжи и забрав снаряжение и продукты, они уже, как туристы, всей командой ушли бродить по Хибинам, где насладились хорошей компанией, солнцем, прочным настом, прекрасными пейзажами и всем тем, что может дать хорошо организованный лыжный поход.

Только спустя несколько лет, натренировав руку, сделав для второй палки удобный темляк и сшив специальную рукавицу, он смог ходить на лыжах уже с обеими палками, хотя и ощущая неуверенность в правой руке.

Но это всё в прошлом, теперь и у него, и у всех его кружковцев отличное снаряжение и хорошие туристские лыжи «Бескиды». У них удобный шатёр, самими сшитый из оранжевых тентов от списанных польских палаток, проверенные пила и топор, и гордость Влада – легчайшая, особой конструкции печка, сваренная из титана. С таким снаряжением, рассуждал Влад, можно было идти даже в Арктику.

Только до сих пор оставался нерешённым вопрос – куда же конкретно идти? То, что на Кольский, сомнений не вызывало, то, что в «двойку»[12]12
  Поход второй категории сложности.


[Закрыть] – тоже, поскольку этого требовали условия зачётного похода. Но маршрут они ещё не согласовали с МКК. Там наверняка потребуют взаимодействия всех групп, выходящих в поход одновременно от Школы инструкторов, а именно этого почему-то Владу не хотелось. А почему – он тогда объяснить себе не мог. Хотя… Если очень разобраться, то это последний его поход здесь не только с ребятами, но и в жизни… И такое последнее путешествие по любимым Хибинам должно быть ярким, запоминающимся. Таким оно должно стать и для его ребят. Помнит же он до сих пор свой первый инструкторский поход, его инструктора Толю Есипова, милую и застенчивую Ирочку Бодрову, которую он страховал на склонах, подставляя свою единственную палку под её срывающиеся на жёстком склоне лыжи. Так пусть же и у него, и у ребят останутся от этого похода только самые прекрасные воспоминания: сверкающий снег, заснеженные ели, панорама гор, вечерние костры, освещающие лица друзей и кольская лыжня – только их лыжня. И тогда не так страшно, если она для Влада будет последней…

Он засел за карты… И вдруг неожиданно возникла мысль: а почему, собственно говоря, Хибины? Сколько раз он уже бывал там… Ведь есть же ещё Ловозёры, о которых он слышал столько восторженных рассказов. Он даже видел их – издалека, в тот год, когда они, заканчивая маршрут, шли по «телефонке» от Сейдозера в посёлок Ловозеро, и ловозерское плато в морозной дымке маячило где-то слева от них. Но тогда он равнодушно смотрел в ту сторону.

А сейчас у него в голове окрепло решение – ведь до подножья ловозёрского плато совсем близко от «оленьей столицы». Оттуда и надо начинать маршрут! Надо приехать так, чтобы переночевать в Ловозере, этот вопрос решаемый, а утром, позавтракав в столовой, как когда-то в Ревде, выйти на маршрут по той же «телефонке». Ведь ребятам всё равно, откуда начинать своё знакомство с Кольским, а, пройдя ловозёрские тундры, они так и так выйдут на Хибины, да и заканчивать маршрут всё равно придётся в Кировске.

Утверждая маршрут в МКК, Владу пришлось немного «повоевать» с Циперсоном, но, всё же договорились, что по Хибинам они пойдут так, чтобы находиться рядом с другими группами.

Когда уже были приобретены билеты на поезд, закуплены, расфасованы и приготовлены к транспортировке нужные продукты, в окончательный раз проверено снаряжение и уже ничего не могло помешать отъезду, Владу позвонил Лёвушка – Лев Николаевич Иконин, директор ленинградского клуба туристов, сообщив, что кандидатура Владислава Воронова на должность начальника учебно-тренировочной базы ЛКТ утверждена. С этой новостью, не зная – радоваться ему или нет, Влад и сел в поезд.

Станция Оленья встретила их крепким морозцем с изморозью на привокзальных кустах. Большой «Икарус» за несколько часов доставил их в Ловозеро, где по договорённости их уже ждали в райкоме комсомола. Отвели небольшую пустующую комнату, где было душно и тесно, но разве это могло испортить такое праздничное настроение, которое так и читалось на молодых лицах будущих инструкторов.

Рано поужинав, также рано стали устраиваться на ночлег, чтобы, как следует, выспаться перед первым, обычно самым трудным ходовым днём. На жёстком полу спать, конечно, не то, что на пружинящем еловом лапнике, но уснули быстро, сказалась сумбурно проведенная ночь в поезде.

Среди ночи Влад проснулся от какого-то жжения на спине между лопатками. Стал ворочаться в темноте, недоумевая, но вскоре сообразил, что во сне от духоты почти выполз из спального мешка, подлез спиной под радиатор отопления, который оказался таким горячим, что даже через плотную ткань рубашки и футболки он умудрился получить лёгкий ожог. Пришлось зажигать свет, будить «санитара» – девочку, которая носила аптечку и немного разбиралась в медицине. Хотя в этой науке, особенно в первой доврачебной помощи они обязаны были разбираться все, на сколько это давалось им по программе обучения в школе инструкторов. Специальной мази от ожогов в аптечке не оказалось, но нашлась стрептоцидовая, чем Владу и обработала спину заботливая «санитарка», пристроив сверху ещё и марлевый тампон, и закрепив его пластырем. Остаток ночи он спал плохо, нервничая и думая, как будет рюкзак влиять на ожог…

«Выкатив» после завтрака из посёлка на знакомую Владу «телефонку» и обнаружив там чуть припорошенную лыжню (опять удача – констатировал он), пошли по ней в среднем темпе, приглядываясь к открывающейся вдали панораме гор. Ещё до выхода Влад достал и прикрепил к обшлагу куртки свой удобный походный термометр-брелок, и теперь тот показывал ровно двадцать градусов, но по счастью не было ветра.

Дежурным инструктором на сегодняшний день он ещё с вечера назначил рослого и сообразительного девятиклассника Кольку Фролова, имеющего за плечами две лыжных «единички», объявив при этом, что их стажировка началась. Но пока проявить себя у того не было возможности. А пора – решил Влад и остановился. Подтянулись чуть отставшие. Продублировав своё вчерашнее распоряжение, он, глядя на Кольку, жестом руки послал его вперёд и, пропустив перёд собой всю группу, заскользил по уже хорошо накатанной ими лыжне, жадно охватывая глазами разворачивающуюся картину гор и пытаясь издали определить намеченное по карте место для начала подъёма на плато. Но издалека все мелкие ориентиры смазывались морозной дымкой.

Влад шёл осторожно работая палками и как бы прислушиваясь к своей спине, но она, словно ощущая важность момента, вела себя пристойно. Как хорошо, что ожог не на самой лопатке, а там, где на него не давит рюкзак – подбадривал себя Влад, пожалуй, это можно считать сегодня ещё одним подарком судьбы.

И вдруг перед подъёмом на небольшой увал группа остановилась. Николай, бросив мимолётный взгляд на Влада, начал действовать, расставляя, как положено по тактике, своих «орлов» по местам. У них в группе их было ровно десять и к ним четыре «орлицы». С Владом – пятнадцать, а больше бы и не вместила их самодельная палатка. Не тратя лишних слов, Колька подтолкнул вперёд трёх парней, за ними попарно, как было распределено ещё заранее на тренировках, девчонок с их «телохранителями» и, оставив в арьергарде двух самых сильных, побежал вперёд.

Конечно, как выяснилось потом, это был самый трудный ходовой день. И самый морозный. Распадок, намеченный для подъёма, оказался основательно занесён недавно выпавшим снегом, и километра два до появления крепкого наста им пришлось по-настоящему тропить лыжню. Там, под раскидистыми северными елями устроили серьёзный отдых и «перекус».

Позже при абсолютном безветрии и тишине, когда слышен только скрип и скрежет наста под лыжами и их тяжёлое дыханье, они набирали высоту зигзагами, поднимаясь по всё расширяющемуся кулуару и делая небольшие остановки для передышки.

Часа за два до темноты подтянулись к верхней границе леса. Дальше идти бесполезно – понял Влад и дал команду остановиться, снять рюкзаки и налегке разбежаться, искать подходящую для дров сушину и нужные – лохматые ели для лапника. И уже минут через пять услышал невдалеке радостный крик…

Это был третий подарок за сегодняшний день – немного занесённая снегом, но ещё отчётливо видимая и грамотно оставленная туристская стоянка. – Не много ли за один день, – подумал Влад. Когда возле неё собрались все, он заговорил:

«У нас сегодня был, хотя и трудный, но в целом удачный ходовой день, грамотно проведённый стажёром. Но он ещё не закончился, и дежурному инструктору есть возможность проявить себя ещё раз, хотя задачу постановки первого в этом маршруте лагеря нам облегчила побывавшая тут недавно группа, и, судя по всему, опытная. Коля, наш сегодняшний стажёр, хорошо организовал прокладку лыжни и „перекус“ а теперь его задача так быстро поставить лагерь, чтобы никто не успел замёрзнуть. А температура сейчас, – он взглянул на термометр. – минус шестнадцать и к вечеру может понизиться. Главное, чтобы никто не оставался без дела, без движения. Подмечайте промахи стажёра, проявляйте инициативу, вспоминайте всё, что проходили на занятиях и тренировках, а вечером в тёплой палатке мы сделаем разбор дня».

Разгорячённому ходьбой, при минус шестнадцати без движения долго не постоишь, поэтому в дело кинулись все. Коля сначала немного растерялся, но с подсказки Влада и одобряемый им начал действовать. Дров, сложенных под раскидистой елью рядом с полузанесённой снегом костровой ямой, напиленных как раз по размеру их печки и наколотых, оказалось немного. Поэтому двух самых сильных парней послали с пилой и топором валить виднеющуюся неподалёку сушину. Ещё двое с лавинными лопатами принялись очищать от снега костровую яму. Лапник из-под палатки тоже был сложен в кучу под ёлкой, но его основательно занесло снегом, налипшим на него, и двух парней отрядили разобрать кучу и оббить лапы от снега. На вид его было мало, видимо, группа, ночевавшая здесь, была немногочисленная и обходилась небольшой палаткой. И тут в ход пошла маленькая, но острозубая ножовка, купленная в последний день перед отъездом по совету Эдика Циперсона, давно уже и с успехом пользующегося такой же. Приглядели рядом разлапистую ель, подсадили на неё одного ловкого парня, и он, забравшись по частым ветвям до середины высоты, стал быстро спиливать отличные широкие лапы. Второй собирал скинутый лапник в охапки удобные для переноски. Девчонки сбились в кучку, ожидая, когда им покажут место, где нужно утаптывать снег под палатку. Коля пытался им что-то скомандовать, но Влад остановил его:

– Не торопись, давай сначала посмотрим, где тут раньше стояла палатка, там-то уже утоптано.

– А как мы определим, если всё замело?

– Ты соображай! Убирая в кучу лапник, они таскать далеко от палатки его не стали бы, значит, где-то рядом стояла. На деревья не смотри, у них оттяжек, возможно, и не было. С этими словами он перевернул лыжную палку темляком вниз и, двигаясь, стал пробивать рукояткой палки непрочную корку наста. Николай последовал его примеру. И они сразу нашли это место, где палка уходила в снег только на глубину рукоятки, а в других местах – на половину своей длины.

Девочки с радостью, что нашлась и для них работа с движением, стали утаптывать очерченный Владом на снегу прямоугольник, и в это время послышался сначала небольшой треск, а затем мягкий звук упавшей в снег сушины. Постановка лагеря вступила в свою решающую стадию…

Тихонько пощёлкивали в печурке сухие еловые дрова. Труба, сделанная из особой жаропрочной фольги, в средней части раскалилась до тёмно-малинового цвета и излучала тепла, пожалуй, больше чем сама печка, и даже в самом дальнем углу палатки температура была не менее плюс двадцати градусов. Эта печка – гордость их группы, и такой пока на «Станции» не было ни у кого.

В палатке, наконец-то, воцарилась атмосфера той расслабленности и покоя, которая бывает после завершения всех дел, когда съеден сытный ужин, вымыта посуда, затащен в палатку ночной запас дров, снята обувь и верхняя одежда, и всё развешено на просушку. Парафиновый фонарь – ещё одно туристское изобретение – бросает свой неяркий свет на развешенные под потолком лыжные ботинки и бахилы, рукавицы и куртки и на головы ребят, сидящих или полулежащих на своих спальниках и занимающихся кто чем. Кто-то из девочек пытается привести в порядок свои пышные, но замятые за день шапкой волосы, кто-то из мальчишек неумело пытается пришить к куртке оторванную пуговицу; его соседка, долго наблюдавшая за «процессом», озорно усмехается и отбирает у него всё, заканчивая дело по-женски профессионально.

Влад сидит посреди палатки ногами к печке, он тоже расслаблен и на его лице блуждает лёгкая улыбка – всё пока хорошо, закончен самый трудный, поскольку первый, день их путешествия, дальше будет наверняка легче, тем более, что при выходе в райкоме ему сказали об ожидаемом потеплении. А когда тепло, когда яркое северное солнце искрится в каждой крупинке снега, а морозный воздух держится только в тени густого ельника, когда кричат по утрам куропатки, а в низинах набухают почки-барашки на полярной иве – тогда любые перевалы и тундры кажутся в сто раз добрее и прекрасней. И вдруг опять эта навязчивая мысль – в последний раз… Тьфу, ты, сгинь! Почему последний? Ведь, работая во взрослом туризме, кто помешает ему снова сходить в какой-нибудь поход? Сходить-то можно, но это уже будет не с ребятами – ни с этими, ни с другими…

Чтобы отвлечься от этих не очень весёлых мыслей, он обратился к ребятам:

– Пока не раскисли и не уснули, давайте поговорим о сегодняшнем дне. А заодно и о завтрашнем. Ночное дежурство расписано? – обратился он к Николаю.

– Да. И завтрашние дежурные по «камбузу» тоже, продукты на завтрак они уже получили.

– Отлично, чувствую твёрдую руку стажёра. А замечания к нему есть? – обратился Влад, оглядывая всех. Только по существу и коротко, с учётом того, что вам предстоит та кое же испытание. Но ребята скромно молчали… – Ладно, тогда скажу я: он правильно начал действовать уже с первых минут, когда шли по «телефонке». Хотя в этом, казалось бы, непосредственной необходимости ещё не было, но ведь всё равно пришлось бы перестраивать группу перед первым же серьёзным подъёмом. А тут – уже всё сделано. А теперь – самое главное – тропление лыжни в рыхлом снегу. Хорошо, что попался не очень длинный участок. Я видел, как он «дёргался», всё время поглядывая на часы. То, что девочкам давал этапы покороче, это хорошо, но и у них, и у парней к концу «вахты» замедлялся темп, значит, этого им было многовато. Не помню, рассказывал я вам или нет, но у многочисленных спортивных групп типа нашей существует интересный приём: передовой бьёт лыжню не по заданному ему времени, а столько, сколько сможет выдержать средний темп. Тут главное – не переусердствовать, чтобы не стать той самой «загнанной лошадью», которую по поговорке пристреливают. Но если он, не сбавляя темпа, выдерживает хотя бы минуту, то потом около десяти минут отдыхает, двигаясь по уже основательно накатанной лыжне. И медициной доказано, что короткий спурт с пиковой нагрузкой не так опасен, как среднее, но длительное напряжение. Конечно, тут есть ещё зависимость и от волевых качеств лыжника и его честности по отношению к другим. Но мы же «слабаков» и «сачков» в поход не берём, правильно я сказал? «Народ» одобрительно загалдел, а длинноногая Лидка Васильева, про которую говорили, что она ещё и в волейбол играет, задорно и даже чуть с обидой выкрикнула:

– Владислав Васильевич, да я бы вдвое больше могла лыжню топтать, а Колька не давал, назад отсылал.

– Это правильно, что он тебя бережёт, «ухайдакаем» тебя в походе, как будешь потом перед сеткой прыгать – послышался чей-то голос из угла палатки.

– А ну его, этот волейбол – отпарировала тут же Лидка – у нас тренер нудный, а туризм мне больше нравится. Вот, стану инструктором, буду в летние походы мяч с сособой таскать и наиграюсь вдоволь.

– Молодец, Лидочка, – от души рассмеялся Влад, – туризм с самыми разными видами спорта можно стыковать. Вот, мы, например, чем сейчас не лыжники? Ну, а теперь, как говорят шутники-туристы, – «на горшок да и в мешок». Дежурные валенки[13]13
  Одна пара валенок берётся для ночного выхода «до ветра».


[Закрыть] к выходу приготовлены? Нет? Ну что ж, кажется, это единственный прокол сегодняшнего стажёра. По старой привычке закутавшись в спальник с головой, он подумал, засыпая: – Только бы не было завтра сильного ветра.

А ветра не было совсем. Только безоблачное небо, ослепительно-яркое солнце и такое его отражение от выветренного и кристаллизованного снега, на котором почти не оставалось следов от лыж, что с трудом помогали самые тёмные защитные очки.

И был переход по плато и длиннющий спуск к озеру Пайкуньявр, при котором от скорости начинали дрожать ноги так, что приходилось закладывать вираж, гася скорость и останавливаться для передышки и осмысления восторга.

А ещё были удачные переходы: температура поднималась на 2–3 градуса каждый день, и под вечер были найденные ещё две стоянки со свежими кострищами, лапником и остатками дров. Когда укладывались спать, кто-то из ребят спросил:

– Владислав Васильевич, а что это нам так везёт со стоянками?

– Это не везение, – задумчиво ответил тот, – это, ребята, почти закономерность. Вам кажется, что эти Ловозёры, Хибины – огромное мало исследованное пространство, а это не совсем так. Просторы, конечно есть, но по этим просторам давно спланированы самые удобные для движения и ночлегов маршруты. Они пересекаются, укладываются в системы. Ведь Кольский полуостров уже давно стал туристской Меккой и даже не только в зимние месяцы. Но зимой, конечно, особенно. Вернее сказать – весной. Начинается посещение Хибин – так чаще зовут эти края, имея в виду горную часть Кольского – в конце января с наступлением каникул у студентов ВУЗов. Но самый классный сезон – это март, когда многие люди, больше, конечно, молодые, берут отпуска, чтобы попасть на лыжах в заполярный март. А к концу месяца к ним присоединяемся и мы – школьники. Представляете, сколько тогда каждый день выходит на маршруты туристских групп! И почти все бывают этим заполярным мартом очарованы, стремясь попасть сюда снова. И если бы позёмка не заметала лыжни в распадках, а ветер не зачищал бы их на открытых местах, то все Хибины были бы расчерчены лыжнями. И мы с вами идём по давно нахоженной «тропе», отсюда и найденные стоянки. Послезавтра мы спустимся в город Кировск, и вы увидите, сколько там будет разгуливать народу с рюкзаками и лыжами.

И был последний день. К его концу они уже отчётливо слышали звуки, доносившиеся из карьера на окраине Кировска: гудки, скрежет тяжёлой техники, грохот высыпаемой экскаватором в самосвалы горной породы.

Уйдя вчера с основной лыжной трассы, они так углубились в лес и накрутились в поисках сушины, что возвращаться своим следом не имело смысла. Термометр с утра показывал ноль, и Влад предполагал, что очень скоро температура поднимется, и начнётся подлип. Ещё до выхода натёрли лыжи парафином, и хотя при этой смазке наблюдалась сильная отдача при малейшем движении вверх, Влад по опыту знал, что скоро это будет единственным спасением от подлипа[14]14
  В те годы купить хороших лыжных мазей было сложно.


[Закрыть].

Тяжело, почти как в первый день, шли азимутом к Лопарскому перевалу. Для всех групп, возвращающихся в Кировск, это был последний, маленький и простенький перевальчик, возвращающий туристов, слегка уставших от ярких впечатлений и общения с дикой природой, в лоно цивилизации.

Когда вышли из леса на открытое пространство подножья перевала, солнце пекло уже вовсю, и тут начались «чудеса». Под передними лыжниками вдруг с сильным шорохом начал проваливаться снег, но не локально под лыжей, а целыми снежными досками, как сходят иногда лавины. Пласты продолговатой формы размером три-четыре метра резко проваливались, опуская лыжника или сразу двух сантиметров на сорок. Влад отдал распоряжение увеличить интервал до пяти метров. Какое-то время шли спокойно. Задние стали постепенно подтягиваться, и когда строй сгруппировался, под всех группой сразу рухнул с шумом огромный пласт. Это было нисколько не страшно, и очень весело из-за необычности. А когда начался подъём, провалы прекратились.

Они вышли на гребень перевала и остановились, поражённые открывшимся видом. Противоположного склона горы, как такового, не было. Совсем недалеко, разворачиваясь по кругу, виднелись почти вертикальные стены огромного карьера. Внизу, кажущиеся сверху маленькими жучками, ползали самосвалы, работали два шагающих экскаватора, крошечными кубиками угадывались рабочие бытовки. Разбитая, пыльная и потому подтаявшая лыжня резко уходила по правому склону вдоль отвесной стены карьера, скрываясь за поворотом. – Моя последняя Кольская лыжня – опять с грустью мелькнуло в голове у Влада, и он каким-то сдавленным голосом произнёс: