Текст книги "Холодно в небесах. Книга вторая. Роман-утопия"

– Нина? – открывая глаза от звука ее голоса, проснулся Вэл.

Она исчезла мгновенно. Только слабый светящийся след в стороне окна говорил о том, что сон мог быть и чем-то иным. Вэл сел, глядя в окно и думая, что еще немного, и он точно свихнется.

– Привет, Вэл, – раздался голос Фима. – Что это ты поднялся среди ночи?

– Фим! – обрадовался Вэл. – Слава богу, это ты. У меня, кажется, рассудок помутился, мне почудилось, что я с Ниной говорю.

– Твой рассудок в порядке, мой мальчик, – послышался старческий голос. – Не пугайся, я Ким, бабушка Нины. Она была здесь, вернее, ее астральная проекция. Но эта субстанция неустойчива, возвращается в физическое тело при малейшем шорохе. Нина пока не умеет управлять ею, как надо.

– То есть, это все реально происходило? – изумился Вэл. – И я действительно говорил с ней?

– Конечно, – подтвердила Ким. – У тебя прекрасный дом, прости, я тут полетала немного, – скрипучим смехом призналась она. – И дочь славная, очень на тебя похожа, и внук удался.

– Да, – выдохнул Вэл тяжело.

– Что тебя гнетет? – участливо спросила Ким.

– Много чего.

– Расскажи, может, я помогу тебе сбросить ненужную ношу. Я давно за тобой наблюдаю. Ты мне нравишься. Я с радостью тебе помогу.

– Ким, скажите, почему Зиги так со мной поступает? Он же вырастил и воспитал меня. Он был мне самым близким человеком. Я пытаюсь понять его и не могу.

– О, этого в двух словах не расскажешь. Он видит в тебе соперника. У него излишнее самомнение: он тебе не соперник, что бы он себе ни придумывал. И в глубине души он всегда это знал, поэтому и взрастил в себе столько ненависти.

– Соперник? В чем?

– Власть, сынок, власть. Она лишила его покоя.

– У него здесь была практически неограниченная власть. Он управлял всем за моей спиной, я только теперь это начал понимать.

– Верно, – проскрипела Ким. – Но за спиной ему было мало. Он всегда мечтал стать первым… Я хочу тебе помочь. Вспомни детство, время, когда не стало сенатора Лоу и Зигфрид полностью подчинил твое сознание.

– Полностью подчинил?

– Да. Ему было необходимо управлять тобой, и он внушил тебе страшные мысли, убедил, что ты жестокий человек, способный на все ради достижения цели. И цели он тоже сам тебе поставил, какие ему были выгодны. Вспомни, кто ты есть, прислушайся к тем, кто тебя любит, и поверь им. Если ты не избавишься от лжи, в которой Зигфрид спрятал тебя от тебя самого, ты не сможешь стать достаточно сильным, чтобы одолеть его.

– Трижды победив в себе ложь… – проговорил Вэл, как в бреду.

– Именно, – подтвердила Ким. – Теперь ты не должен сомневаться в себе. От тебя сейчас зависит судьба миллионов человек. Ты должен верить в свои силы, но не переоценивать их. Всегда опирайся на людей, слушай их и только потом принимай решения. Ты меня понял?

– Да, Ким, понял. Нина говорила мне то же… Как мне вернуть ее? – Вэл смотрел на призрак умоляющим взглядом.

– Этого я не знаю, прости. Я уже объясняла ей, что значит ваша связь. Думаю, она меня правильно поняла, раз не просит тебя о помощи. Мне жаль вас, правда, но в жизни есть вещи важнее человеческой любви. Вам обоим дали слишком много, так много, что все взять вы не сможете. Придется выбирать: личное счастье или долг. Мне вас жаль, потому что вы оба выбрали долг. Но в этом смысле у вас и не было выбора.

– Я в это не верю, – тихо, но упрямо проговорил Вэл. – Всегда есть способ обойти препятствие.

– Даже если этим препятствием становится судьба? – спросила Ким, внимательно глядя на Вэла.

– Даже тогда. Мы будем вместе. Я не верю в фатальности.

– Вот и она не верит, – заскрипела Ким. – И не верьте! Пока вы сопротивляетесь, вы держите перекресток под контролем. Не сомневайтесь только в себе и друг в друге, тогда у вас появится шанс. Маленький, призрачный, но появится.

– Шанс обмануть судьбу? Или быть вместе?

– Это одно и то же в вашем случае, – печально проговорила Ким. – Мне пора, но прежде хочу помочь тебе: используй энергию выродков, как Зигфрид назвал этих людей и тебя вместе с ними. Используй их энергию в качестве щита. Собери их вместе и объединись с ними, чтобы направлять энергию в нужную сторону. Вместе вы поможете справиться остальным. А проект сенатора Лоу ищите. Он должен где-то быть, он не сгорел, я вижу его в физическом мире, но не могу определить его местоположение. У меня сейчас нет тех возможностей, что есть у Нины и у тебя. Ищите его.

– Ким, раз вы появились сейчас, значит, мы стоим перед угрозой уничтожения и должны сделать непосильный выбор? – спросил Вэл.

– Ты и сам это знаешь.

– У меня к вам столько вопросов, Ким! Подождите немного, не исчезайте, – воскликнул Вэл, видя, что призрак тает.

– Все ответы у тебя есть, тебе не хватает веры. Проблемы человека возникают не от того, что он чего-то не знает, а от того, что ему недостает веры. Укрепляй свою веру, Вэл. Только с ней ты достигнешь настоящего могущества, которое тебе предназначено свыше. Только вера истинна, знание – ложь, не более, чем предрассудок, пустивший свои корни глубоко в сознание. Доверяй чувству больше, чем разуму. Тебе очень многое дано, но тебе придется и многое отдать. Будь к этому готов. По-другому не бывает. Помни это, Вэл.

– Ким…

Призрак растворился в воздухе, не оставив никакого следа.

– Теперь я вместо нее, – бодро произнес Фим. – Допускаю, что я не такой интересный собеседник, но выбора у тебя нет.

– Фим, я тебе очень рад, всегда рад, ты же знаешь, – удрученно сказал Вэл.

– А что такой грустный тогда?

– Нина была здесь, а я не понял, думал, что она мне снится.

– Она и хотела, чтобы ты так думал.

– Почему? Почему она меня сразу не разбудила?

– Нина считает, что у тебя и без нее забот хватает. Ух ты! Стихами заговорил, – обрадованно воскликнул Фим. – Она мне поручила все тебе рассказать.

– Ясно, – грустно произнес Вэл. – Как она там? Только не говори, что не тусуешься рядом, – улыбнулся он через силу.

– Ну, не то что бы тусуюсь, – задумчиво ответил призрак, – но забредаю иногда проведать, да. Нина хорошо себя чувствует, посещает салон красоты… Жаль, что ты ее не видел, она сейчас как цветочек, вся такая ухоженная, возвышенная, благоухающая. Паччоли сходит по ней с ума, а он человек могущественный, хотя и молодой…

– Что?! – заревел Вэл. – Ты так говоришь, чтобы позлить меня?

– Нет! Говорю, чтобы ты пришел в чувство и понял, что Нина – сила, на которую всегда будут желающие. Этот мерзопакостный Зиги только и ждет удобного случая, чтобы подкатить ее Паччоли и окончательно отодвинуть того на вторые роли, а, может, и совсем того, если получится. Пока дядюшке не удалось заполучить ее лояльность, она сопротивляется всеми силами. Но он ее не выпустит, не будучи уверенным, что, сблизившись с диктатором, Нина будет играть на его стороне. И Зиги весьма изобретателен, ты это не хуже меня знаешь, одна его афера с выродками чего стоит! Неизвестно, сколько ему потребуется времени, чтобы придумать что-то этакое, что поможет канцлеру стать родственником диктатора…

– Этому не бывать! – крикнул Вэл, и все стекла в окнах разбились, выбросив осколки на улицу так, словно из спальни их вынесло направленным взрывом. В комнату ворвался холодный ночной ветер.

– Что ты творишь? – испугался Фим. – Давно такому научился?

– Только что, – испугавшись не менее Фима, сказал Вэл.

В доме сработала охранная сигнализация.

– Ну все, сейчас здесь будут коники, – обронил Фим и исчез.

Через минуту в спальню ворвался Кербер с тремя гвардейцами. Увидев сидящего на кровати Вэла и зияющие чернотой оконные рамы, Кербер остолбенел.

– Что произошло?

– Упали, – равнодушно ответил Вэл, вяло показав рукой на окна. – Пойду в другую спальню, здесь прохладно стало. Проводите? – как бы между прочим спросил он гвардейцев. – Здесь недалеко, соседняя дверь. Только ее надо отжать, потому что ключ я выбросил.

Вэл поднялся с кровати и пошел в спальню Нины, гремя о пол гильзами-пальцами. Гвардейцы молча двинулись за ним. Оказавшись перед дверью, они переглянулись и остановились в нерешительности.

– Ну что же вы, ребята? Поднатужьтесь! – подбадривал Вэл.

– Господин, возьмите, – раздался за спиной спокойный голос Сэла. – Вот, запасной.

Вэл взял ключ, отпер спальню и, сделав несколько шагов, упал на кровать.

– Можете идти, извините, что потревожил, – пробормотал он, зарываясь лицом в подушки.

Гвардейцы и Сэл ушли, а Кербер остался.

– С вами все в порядке, господин Вэл? – участливо спросил он.

– Да, Кербер. Сон плохой приснился. Я научусь с этим справляться, обязательно научусь.

– Спокойной ночи, господин Вэл, – заботливо произнес Кербер и вышел, прикрыв за собой дверь.

– Ну, где ты, подрывник моей нервной системы? – шепотом спросил Вэл, но никто ему не ответил. – Оба собирались сказать мне что-то важное, и оба бесследно исчезли. Значит, еще посплю, – проговорил он с улыбкой и глубоко вдохнул воздух запретной комнаты.

6. Сикофант

Зигфрид Бер переварил счет за услуги салона красоты, дав себе слово вернуть все сполна, когда Нина получит доступ к кошельку Паччоли. Он даже вознамерился предоставить ей безлимитный транш при условии, что она более серьезно отнесется к его желанию войти в близкий контакт с диктатором. Канцлер, поразмыслив, отвел ей на принятие решения максимум неделю, посчитав это время вполне достаточным, «чтобы мозги племянницы встали на место».

Войдя в комнату Нины с намерением сообщить о принятом решении, он нашел ее лежащей на полу без сознания. Зигфрид испугался, склонился над Ниной и приподнял ее, почувствовав, как тело в этот момент конвульсивно вздрогнуло, напряглось, а потом ослабло. Канцлер испугался еще больше, положил племянницу на кровать и побежал вызывать доктора.

Астральная каталепсия в этот раз была продолжительнее, а реперкурсия болезненнее. Интериоризация, вызванная появлением Зигфрида, заставила проекцию Нины вернуться в физическое тело практически мгновенно. Ей хотелось кричать от боли, но парализованные мышцы не позволяли открыть рот. Нина могла только чувствовать, но не в состоянии была проявить никакую реакцию. Она боялась, что теперь ее на самом деле разорвало, если не пополам, то оторвав одну из конечностей – настолько нестерпимой была боль.

Она слышала, как испуганный ее бессознательным состоянием Зигфрид бежал вниз по лестнице и громко требовал вызвать врача. Потом в доме послышались торопливые шаги доктора Хуареса, которого Нина как огня боялась: это был страшный, со взглядом хищной птицы седой сеньор лет шестидесяти, каждый визит которого оставлял в ее душе гадливый след, будто позволяя этому человеку осматривать себя, она вынуждена была не по своей воле переступать какую-то недозволительную черту. Нина не раз просила дядю сменить врача, но тот и слушать ничего не хотел, говоря, что Хуарес – лучший доктор Солерно и что она просто с жиру бесится или пытается заставить его идти на поводу своих женских капризов и никому не нужных предрассудков.

Нина пришла в себя в ту самую минуту, когда шаги Хуареса и Зигфрида раздались у двери ее комнаты. Она с трудом села на кровати, выпрямила спину, сжала руки в кулаки, готовясь отразить любую попытку приблизиться к себе.

– Ты очнулась? – обрадовался Зигфрид. – Ну и напугала же ты меня, Нинья! Позволь доктору тебя осмотреть, нужно разобраться с твоими припадками и положить этому конец.

– Я в порядке, дядя, – сурово сказала Нина. – Не нужно меня осматривать.

– Здравствуйте, сеньорита, – учтиво произнес Хуарес. – Разрешите, я все же осмотрю вас. Это уже не первый случай, когда вам становится плохо, лучше исключить возможные осложнения и принять упреждающие меры.

– Не нужно меня осматривать! – возмутилась Нина. – Я же сказала.

– Хорошо, хорошо, – произведя руками успокаивающий жест и отступая на шаг, согласился доктор. – Давайте возьмем кровь на анализ и проведем простое сканирование по пульсу. Это мы можем сделать? Займет не больше двух минут.

– Нинья, не упрямься, – начал Зигфрид, – мы хотим тебе только помочь…

– Я не просила о помощи, дядя, и я не чувствую себя больной, – упорствовала Нина. – Напрасно ты доктора побеспокоил. Извините нас, доктор Хуарес. Ложная тревога. Дядя слишком печется обо мне, – добавила она с вымученной улыбкой.

– Хватит! Я устал от твоих уловок! – прокричал Зигфрид, потеряв всякое терпение. – Или ты сдашь кровь … – угрожающе проговорил он, медленно приближаясь к кровати.

– Или? – Нина вызывающе смотрела на дядю в упор, не шевелясь и не двигаясь с места. – Что вы сделаете, Зигфрид Бер?

Глаза канцлера налились кровью. Он попросил доктора оставить их и подождать в холле. Хуарес повиновался, но вышел из спальни с явным неудовольствием.

– Что ты себе позволяешь, Нинья?! – прошипел Зигфрид.

– Могу задать тебе тот же вопрос, дядя! – повышая тон, ответила Нина, вставая с кровати. – По-моему, я предельно ясно выразилась еще в прошлый раз, что не хочу никогда больше видеть доктора Хуареса в своей спальне. Мне крайне неприятен этот человек.

– В следующий раз падай в обморок в другом месте!

– Учту твои пожелания, – усмехнулась Нина. – Но и ты мои, пожалуйста, не игнорируй. Завтра я поеду в клинику и сдам кровь. А сейчас оставь меня, я хочу спать. И успокойся, пожалуйста, все со мной хорошо, – добавила, смягчаясь.

– Надеюсь, – остывая, но все еще гневаясь, буркнул Зигфрид. – Завтра я сам отвезу тебя в клинику. Я больше тебе не доверяю, Нинья, – Зигфрид вышел из комнаты.

«Серьезно? – усмехнулась Нина. – Только теперь мне перестали доверять? А раньше, значит, я пользовалась полной свободой и безграничным доверием дядюшки?»

– Нет, конечно, ты ж не такая наивная, – раздался еле различимый шепот.

– Фим? – обрадовалась Нина. – Почему ты здесь? Ты уже поговорил с Вэлом?

– Я пытался, но получилось не очень обстоятельно, – уклончиво ответил Фим. – Но Ким много зерен посеяла в его голове. Дай бог хотя бы одно прорастет.

– Не говори о нем так! Я тебе запрещаю! – воскликнула Нина.

– Ух ты, какие мы грозные! – рассмеялся призрак. – Нина, что ты такая нервная в последнее время? Будто жаришься.

– Да, я немного нервная, есть причина.

– Что-то серьезное?

– А что у нас можно считать несерьезным? – раздраженно спросила она. – То, что дядя с Паччоли готовятся уничтожить Небеса? Или то, что Вэл понятия не имеет, как ему спасти себя и людей? Или то, что он ни на грош мне не доверяет, думая, что я бросила его, потому что разлюбила? Или то, что завтра Зигфрид Бер потащит меня в клинику и узнает, что в роду будет пополнение?

Фим подлетел к Нине, опустился за ее спиной и сделал обнимающий жест.

– Ты беременна? Это правда? Вэл знает? Милая моя, как жаль, что я не могу обнять тебя по-настоящему! – причитал Фим.

– Это правда, – грустно сказала Нина. – Вэл ничего не знает, я хотела, но не успела ему сказать, а сейчас думаю, что пока и не надо.

– Как не надо?! – удивился призрак. – Не поймешь вас, женщин.

– Фим, послушай, – приглушая голос, сказала Нина. – Это все прекрасно, конечно, но и опасно очень. Только представь, что придет в голову Зигфрида, когда он узнает, что на свет может появиться ребенок мой и Вэла. Вряд ли он родится фриком. Вэл – мой вирах. Мне самой трудно вообразить, какой силой будет обладать наш сын.

– Ты боишься, что Зиги захочет использовать его в своих интересах?

– Я боюсь, что он не даст ему родиться, Фим, – сказала Нина, погрузившись в раздумья и глядя перед собой стеклянными глазами.

– Скорее всего, – согласился Фим. – Тебя надо срочно спасать!

– Пока я могу скрывать свое положение. Пока могу. Но у меня не так много времени: месяца два, максимум – три. Потом живот не спрячешь. Надо любой ценой избежать завтрашнего обследования.

– Я полетел в Небеса! Вэл найдет способ вас спасти, – уверенно заявил Фим.

– Стой, где стоишь! – приказала Нина. – Ничего не говори Вэлу. Запрещаю, иначе тебе несдобровать.

– Но почему? Я, правда, не понимаю…

– Подумай о Вэле, призрачная твоя голова! Я не сомневаюсь, что узнав, он сразу прилетит сюда. А если дядя и Паччоли только этого и ждут? Может, Зигфрид для того меня и вывез, чтобы выманить Вэла на свою территорию и уничтожить его? Какой смысл рисковать всеми? Кто тогда спасет Небеса?

– Ты сейчас о ком думаешь? Думай о себе и ребенке, а не о Небесах!

– А ты думай, что говоришь! – возмутилась Нина. – При чем здесь мы? Мое родовое предназначение – защищать людей и продолжить род Бер.

– Ну, – снова не понял Фим. – Я тебя и призываю его продолжить…

– У рода есть Марий. И в нем течет кровь Вэла. Наш внук тоже очень сильный. Мы исполнили свое предназначение, Фим, в этой части, по крайней мере. Остальным можно пренебречь, – сказала Нина и губы ее задрожали.

– Сумасшедшая женщина! Тебе не детей рожать, а полками командовать, – проговорил Фим. – Ладно, не реви, иди ко мне, – распахнув светящиеся желейные объятия, ласково добавил он. – Был бы живой, не перенес бы такой истории. Лучше б ты меня тогда туфлей убила, – продолжал жаловаться призрак.

– Это еще почему?

– Я бы не успел вас с Вэлом полюбить, и не таскался бы за вами по всему свету, и не представлял бы сейчас, что ты чувствуешь…

– Какой ты славный, Фим, – голос Нины дрогнул, и она расплакалась.

– Ну, не разводи сырость… Мы что-нибудь придумаем, – пытался успокоить ее Фим. – Может, нам тебя где-нибудь спрятать, пока ты не родишь?

– А что, мне нравится эта идея, – шмыгнув носом, сказала Нина. – Только, где?

– Давай Ким спросим, она все-таки жила здесь. Может, связи остались, – заметил Фим.

– Шутишь? Ее уже полвека нет, какие связи? – приходя в себя, улыбнулась Нина. – Но спросить, конечно, надо.

– Можно шаттл угнать… – не успокаивался Фим.

– Да, и на борту написать: «Привет, Небеса! Мы летим к вам на крыльях войны!», – обреченно проговорила Нина. – Мы никуда на нем не улетим – нас Зигфрид еще в периметре Солерно испепелит, а картинку Вэлу отправит. Нет, Фим. Я ничего не буду делать, что хотя бы в отдаленной вероятности может причинить Вэлу вред.

– Почему ты решаешь за двоих? – возмутился Фим. – Вэл вправе знать, что происходит. Он тоже имеет некоторое отношение к событиям, не забывай об этом.

– Я помню, – с улыбкой сказала Нина. – Его отношение было прекрасным и самым что ни на есть прямым…

– Началось, – притворно сморщился призрак. – Давай только без интимных подробностей, ладно?

– Размечтался! – рассмеялась Нина. – Это только мое. И это все, что у меня есть, – с грустью произнесла она.

– Почему же? Теперь у тебя есть часть Вэла, – с некоторым пафосом заметил Фим. – А он будет называть меня дядей?

– Прекрати! Лучше позови Ким. Надо убираться отсюда, пока не поздно, – решительно произнесла Нина.

– Я здесь, – проскрипел старческий голос, – слушаю вас.

– Бабушка! – обрадовалась Нина.

– Я восхищаюсь тобой, детка, хотя и не уверена, что сама была бы способна на такую жертву. Но ты правильно рассуждаешь. Все правильно. Только пока не стоит отсюда уходить. Пока еще у тебя есть возможность оставаться вне подозрения Зигфрида, лучше быть рядом с ним, чтобы держать его под контролем. Уйти успеешь.

– Но завтра он потащит меня в клинику, и все будет кончено, – паниковала Нина, нервно вышагивая взад-вперед у окна.

– Ты можешь этого избежать, если захочешь. А то, что Хуареса к себе не подпускаешь, молодец. Он человек Паччоли, потому так и рвется все о тебе разузнать. У него уже есть кое-какие подозрения на твой счет, и если ты не поторопишься, он поделиться ими с Зигфридом. Его надо срочно убрать.

– Как убрать?! Ты же знаешь, что я не могу причинять вред людям. Никому, – возмутилась Нина.

– Не обязательно причинять ему большой вред, – заскрипела Ким. – Просто убери из его головы ненужные сомнения в свой адрес и помести туда мысль, что у тебя нервное переутомление и ты панически боишься больниц и врачей.

– Как?

– Прямо сейчас он разговаривает с твоим дядей. Он еще в зоне досягаемости для тебя. Это будет несложно сделать, пока он здесь. Сосредоточься!

– Сейчас?

– Да. Давай! – скомандовала Ким.

Нина закрыла глаза и представила Хуареса и то, как она говорит ему о своей фобии белых халатов и напряжении нервов в последнее время.

– Молодец! – одобрительно произнесла Ким.

– И все? – удивилась Нина.

– А ты еще хотела обсудить с ним последние новости? – хихикнула Ким.

– И я могу быть уверена, что это сработало?

– Абсолютно, – заверила Ким. – А вот и доказательства.

Послышался стук в дверь и, не дожидаясь ответа, в комнату вошел Зигфрид. Он бросил на Нину быстрый взгляд и заговорил, опустив глаза и не глядя на нее.

– Нинья, я не хочу с тобой ссориться, – сказал он примирительным тоном. – А в последнее время мы часто цапаемся. Может, поэтому ты такая раздражительная? Хуарес заверил меня, что у тебя нервное перенапряжение и тебе нужно просто успокоиться и отдохнуть.

– Да, дядя, спасибо, что ты меня понимаешь, – любезно ответила Нина. – Я тоже не хочу, чтобы мы ссорились.

– Ну вот и отлично, – довольно произнес Зигфрид. – Как ты сейчас себя чувствуешь, дорогая?

– Мне уже намного лучше, – с улыбкой сказала Нина. – Думаю, посплю, и утром будет совсем хорошо.

– Отдыхай, – заботливо произнес Зигфрид и приблизился, чтобы поцеловать ее. Внутри у Нины все сжалось, но вида она не показала и даже чуть придвинула лоб для поцелуя. – Никуда завтра не поедем. Спи, дорогая, спокойно.

– Спасибо, дядя. Спокойной ночи!

Зигфрид вышел, и Нина выдохнула с облегчением.

– Слишком гладко, – заметила она вслух.

– Правильно говоришь, детка. Нельзя ему верить. Будь начеку, – поддержала ее сомнения Ким. – С Зигфридом расслабляться нельзя.

– Бабушка, а где Фим?

– Здесь был. Сорванец этот Фим, но милый, – довольно заметила Ким. – Где-то витает.

– Надеюсь, он не расскажет Вэлу, – беспокоилась Нина.

– Конечно, не расскажет. Ты же запретила. Призраки не могут действовать вопреки воле того, кому являются.

– Правда? – удивилась Нина. – Я этого не знала.

– Ты много чего не знаешь, детка. Но ты быстро учишься.

– Получается, и мне он ничего не говорит о Вэле, если тот ему запрещает?

– Конечно. Он тебе не говорит не только то, что запрещает Вэл. Он не может тебе сказать ничего, что Вэл не хотел бы сам тебе рассказать.

– Как интересно, – проговорила Нина. – А как это работает?

– У призраков тоже есть некоторые правила, которые мы не можем нарушать.

– И много их?

– Нет. Не много, – сдержанно ответила Ким.

– Тебе нельзя об этом распространяться? – предположила Нина, видя, что призрак бабушки стал несловоохотлив.

– Не то чтобы нельзя, но не приветствуется, – тихо ответила Ким.

– Хорошо, я приставать не буду, только скажи: вы любому можете являться, любому, кому захотите?

– Нет, детка, не любому. Только по связанным судьбам.

– Ясно, – лицо Нины приняло озабоченный вид. – А Фим как же? Получается, он связан с Вэлом и со мной?

– Не совсем, – ответила Ким. – У Фима особый случай. Он…

– Что это вы мои секреты выдаете, Ким? – вполне дружелюбно спросил Фим.

– Не сердись, мальчик, она все же моя внучка, – оправдываясь, проговорила Ким.

– Я не сержусь. А ты, Нина, всегда можешь сама меня спросить о чем угодно. Я от тебя ничего не скрываю, – в голосе призрака зазвучали нотки обиды.

– Я и не думала, что ты что-то скрываешь, – сказала Нина. – Ну, может, недоговариваешь малость, – добавила она с улыбкой. – Я никак не могу привыкнуть к тому, что вы так же чувствуете, как и раньше, хотя у вас нет тела.

– Не тело чувствует, детка, а сознание – душа, как вы его называете, – заметила Ким. – Мы чувствуем даже ярче, чем вы, телесно живые. Хотя, конечно, не все одинаково. Фим вот немного обидчив, но это оттого, что он молод, – добродушно улыбнулась Ким. – Я же ворчу и вечно все критикую, всему спешу дать оценку… Это потому что я очень взрослая, – рассмеялась она.

– Кто еще видит вас, кроме меня? – спросила Нина.

– Вэл, – в голос ответили призраки.

– Только я и он?

– Да, так безопаснее, – заметил Фим. – Это своего рода страховка, что информация не выйдет за пределы разрешенного круга и не попадет не в те руки. Нина, можно ты получишь руководство по управлению призраками немного позже? Мне нужно сказать тебе что-то важное.

– Конечно, – спохватилась Нина. – Что ты хочешь сказать мне?

– Вэл стерилен. Я только что перехватил мысль Зиги. Он заподозрил правду о твоем состоянии, но отказался в это верить: он знает, что Вэл подвергся вазектомии девятнадцать лет назад. Прости.

– Но… – Нина замерла. – Этого не может быть… Боже… Зачем же он это сделал?

– Это была идея Зиги, – грустно сказал призрак. – Он убедил Вэла, что только так тот сможет получить высший статус.

– Господи, что же мне делать? – чуть не плача, воскликнула Нина.

– Ничего, – сухо сказала Ким. – Всякое бывает в жизни, но ни один стерильный мужчина не поверит, что у него будет ребенок. Поэтому запри-ка Фиму язык на эту тему. Все-таки Вэл его притяжение, а не ты, ему он ближе.

– Фим, никогда и ни при каких условиях ты не можешь говорить с Вэлом обо мне. Ты меня понял?

– Да, Нина, я тебя понял. Не беспокойся, он ничего не узнает. Зря ты рубишь с плеча, – неодобрительно проговорил призрак.

– Я должна умереть для него. Пусть лучше думает, что меня нет, чем считает, что я ему изменила. Я не перенесу таких мыслей о себе, и он не перенесет… Ты понимаешь это, Фим?

– Кажется, понимаю, – с ужасом проговорил призрак. – Что ты надумала?

– Есть идея, – решительно произнесла Нина. – Раньше мне было страшно на это отважиться, а сейчас – нет.

– О чем это ты? – забеспокоилась Ким.

– Запрещаю вам обоим меня об этом спрашивать, – приказала Нина.

– Что ты надумала, детка? – испугалась Ким.

– Это только мое дело.

– Нина, прости меня, – бормотал Фим. – Я хотел расшевелить Вэла и сказал, что ты нравишься Паччоли…

– И?

– И что ходишь в салон красоты…

– И что Вэл? – теряя терпение, спросила Нина сердито.

– Он пришел в такую ярость, что от его крика все стекла из спальни выдуло… Так что сейчас он спит в твоей комнате.

– Боже… – проговорила Нина. – Паччоли… Спасибо, Фим! – оживившись, воскликнула она.

– Нина, ты меня пугаешь, – признался Фим.

– Не пугайся и тоже меня прости.

– За что?

– За то, что я сейчас сделаю… Фим, я очень тебя люблю. Ты для меня много значил при жизни, а сейчас еще больше. Мне будет очень не хватать тебя…

– Постой! – воскликнул Фим, догадываясь, к чему она клонит. – Не надо, не прогоняй меня!

– Так надо, Фим, прости. Ты не можешь врать Вэлу, но тебе придется, чтобы хранить мою тайну. Я не хочу ставить тебя в двусмысленное положение. Ты соврешь ему только один раз – скажешь, что я умерла. Я беру на себя ответственность за твою вынужденную ложь, – решительно произнесла Нина. – А теперь: я запрещаю тебе, призрак Фима, приходить ко мне. Прощай, Фим.

Призрак исчез. Нина опустилась на кровать и замолчала. Слезы встали в ее глазах и, переполнив их, пролились.

– Нина, детка, что ты творишь? – жалостливым голосом произнесла Ким. – Даже для Бер это чересчур. Не обязательно оплачивать все счета самой. Ты имеешь право на счастье, как все люди. Ты имеешь право быть слабой. Ты всего лишь человек…

Нина ничего не ответила. Она легла, отвернувшись лицом к стене, натянула на ноги одеяло и закрыла глаза.

– Ты прогнала Фима, теперь мы не сможем знать планы Зигфрида, – пожаловалась Ким. – И не сможем предупредить Вэла.

– Бабушка, прошу тебя, не надо. Не сегодня. Не могу о нем говорить. Мне нужно время, чтобы принять, что его больше нет в моей жизни.

– Не закрывай дверь, детка, – сочувственно произнесла Ким. – Все может измениться в любой момент. И не сбрасывай Вэла со счетов: ты не представляешь, на что он способен. Он необыкновенный, и очень мне нравится.

– Это невыносимо! Прошу тебя, не говори о нем, – взмолилась Нина, но через секунду добавила, – нет, говори! Расскажи мне, какой он необыкновенный. Сядь со мной рядом и расскажи все: о чем говорили, как он себя чувствует, что думает, вспоминал ли меня, – голос ее дрожал.

– Детка, – жалостливо протянула Ким. – Ну, конечно, он о тебе говорил… Разве можно сомневаться, что он думает о тебе день и ночь? Вэл спрашивал, как тебя вернуть. Он уверен, что вы будете вместе.

Ким надеялась успокоить внучку, но ее слова произвели обратный эффект – Нина разрыдалась, уткнувшись лицом в подушку.

– Поплачь, моя хорошая, поплачь. Слезы укрощают разум и облегчают боль. Спи. Спи спокойно. Ты чистая душа, бог любит тебя и хранит, и он даст тебе силы, много сил. Я горжусь тобой, Нинья, и люблю тебя. Я призову весь род, всех наших предков, если понадобится, чтобы помочь тебе. Спи, моя родная, спи, – приговаривала Ким, пока не убедилась, что Нина действительно заснула.

***

Зигфрид Бер срочно отправился во дворец диктатора. Защищаясь от ночного холода, канцлер набросил на плечи красную витшуру, и, уже выходя, у самых дверей увидел себя в большом винтажном зеркале. Что-то неприятное промелькнуло в отражении, чего точно и определить было трудно: то ли легкая размытость в лице из-за очень старой амальгамы, то ли выражение глаз словно отстало от остального. Зиги дернулся, подумав, что с нервной системой дела у него обстоят не лучше, чем у Нины. Потом остановился, повернулся и снова приблизился к зеркалу – ничего странного он в нем больше не видел. Напротив, теперь лицо его было молодо, тело казалось стройным и подтянутым – канцлер подумал, что никто из его ровесников так не выглядит уже лет сорок, а, возможно, и никогда так хорошо не выглядел. Потрогав канцлерскую цепь, скорее для того, чтобы убедиться, что она есть не только на шее, но и в принципе ему принадлежит, Зигфрид успокоился и даже улыбнулся самому себе. Однако отражение было не столь дружелюбным и ответной улыбкой его не наградило. Зигфрид скосил глаза и медленно, не отрывая взгляда от зеркала, пошел к двери. На лице его держалась странная улыбка: беспричинная и немного натужная, словно ее надели для неслучившегося маскарада и от разочарования забыли снять.

Сев в экипаж, Зигфрид задал маршрут до дворца диктатора, и каплевидная затемненная посудина поднялась в воздух и поплыла на высоте метров пятнадцати. Перемещаться таким образом канцлеру не нравилось, куда приятнее было бы прокатиться на машине с водителем. Однако в Солерно было не принято, чтобы статусные лица передвигались по земле, а с установлением диктатуры Паччоли такие прогулки к тому же сделались небезопасными.

Зигфрид припарковался в саду Паччоли и быстрым шагом направился ко дворцу. Сад диктатора представлял собой многоярусный рай вечнозеленых и вечноцветущих, благоухающих и поражающих взор растений. Короткостриженые лужайки с беседками и фонтанами неожиданно сменялись туннелями плющей, мхов и папоротников, приводящими к водным каскадам, падающим с каменистых террас. Дорожки райского сада по желанию хозяина или гостя могли быть песчаными, выложенными диким камнем, или, как сейчас, подсвечиваться и передвигаться подобно траволатору. Канцлер оказался на нижнем садовом кольце – отсюда до входа во дворец дорожка доставляла минут за пять. Зигфрид спешил, поэтому преодолевал расстояние быстрее, увеличивая скорость траволатора ногами.