Текст книги "100 великих русских эмигрантов"

Владимир Андреев

(1878–1940)

Владимир Владимирович Андреев родился 6 октября 1878 г. в Петербургской губернии. После окончания Петровского Воронежского кадетского корпуса поступил в Павловское военное училище, из которого в августе 1898-го был выпущен подпоручиком в 124-й пехотный резервный Варшавский полк. В том же году Владимир Андреев был прикомандирован к лейб-гвардии Волынскому полку, расквартированному в Варшаве.

Обычный на первый взгляд молодой субалтерн (младший офицер роты), Андреев быстро обратил на себя внимание сначала сослуживцев, а затем и начальства одной особенностью – он чрезвычайно ловко владел в учебном бою холодным оружием. Со временем стало понятно, что это не просто грамотное обращение с шашкой, а настоящий дар. 30 апреля 1901 г. Владимир получил второй приз за бой на саблях на турнире в Варшаве, а два года спустя улучшил свое достижение и взял главный приз. 30 мая 1904 г. поручик Андреев был назначен офицером-распорядителем Варшавского военного фехтовально-гимнастического зала. В свободное от службы время он не уставал совершенствовать искусство боя, разрабатывал новые и новые приемы.

В марте 1907 г. Андреев был приглашен на международный военный фехтовальный турнир в Нидерланды. Из двенадцати возможных мест в Гааге он занял пятое. В мае того же года в Варшаве Владимир Владимирович был удостоен первого приза за бой на рапирах, а в июне 1908-го получил высшую награду для офицера-фехтовальщика – 1-й Императорский приз за бой на саблях. Стало понятно, что русская армия приобрела «золотой клинок», фехтовальщика номер один.

После трехмесячной стажировки в Римской Центральной фехтовальной школе Владимир Андреев подошел к пику своей спортивной карьеры – он был включен в состав российской делегации на Олимпийских играх 1912 г. в Стокгольме. По итогам игр Шведский Олимпийский комитет наградил капитана лейб-гвардии Волынского полка Андреева специальным дипломом за «яркие сабельные бои», особо отметив вдохновенную, с выдумкой, технику русского офицера. Фактически именно Андреев стал «отцом» спортивного фехтования в России.

В.В. Андреев

Успешным оказался для Владимира Андреева и 1913 г. В августе он участвовал в Первой Всероссийской олимпиаде, проходившей в Киеве. Отличился Андреев и в стрельбе из винтовки, выиграв состязательную стрельбу среди офицеров Варшавского гвардейского отряда. А 1-й Императорский приз за бой на рапирах был для него уже привычным. Соперников в искусстве фехтования для Андреева в России по-прежнему не было, а разработанные им приемы уже входили в курс обучения в военных училищах.

Блестящую спортивную карьеру Андреева оборвала Великая война 1914–1918 гг. На фронт капитан Андреев ушел в первый же день войны и не выходил из боев до осени 1917-го. За доблесть мужественный офицер был удостоен ордена Святого Станислава 2-й степени с мечами. А потом началась новая война – Гражданская. В ней «золотой клинок России» участвовал на стороне белых, перенес тяготы знаменитого 1-го Кубанского (Ледяного) похода, за что был удостоен одной из самых почетных наград Белого движения – учрежденного в сентябре 1918 г. знака «За Ледяной поход». Закончил войну в чине полковника. И как и множество соотечественников, отправился в изгнание, которое многим тогда казалось временным…

С 1920 г. Андреев обосновался в Болгарии. Хотя в Великой войне эта страна участвовала на стороне противников России, к русским здесь традиционно относились очень тепло, болгарское правительство многое делало для того, чтобы эмигранты не чувствовали себя ущемленными в правах. Дар «золотого клинка России» не остался невостребованным – он быстро получил место штатного фехтмейстера в Софийском военном училище.

Эмигрантские годы стали для офицера-спортсмена активными и плодотворными – он искренне стремился принести пользу Болгарии и ее армии. В 1925 г. в Софии вышло первое болгарское руководство по фехтованию, написанное Андреевым. В следующем году им был создан Болгарский фехтовальный клуб и Болгарский спортивный союз фехтовальщиков. Андреев неизменно был тренером болгарской национальной сборной по фехтованию, которая показывала высокие результаты на олимпиадах 1920-х, а ученик русского мастера Василев стал чемпионом мира по мужской шпаге.

Годы старости Владимир Владимирович провел в приюте для увечных и престарелых воинов Красного Креста при храме-памятнике на Шипке. Там он и умер 16 апреля 1940 г., еще совсем нестарым – шел ему 62-й год. Ныне кладбище при Шипкинском приюте совершенно заброшено, и могила «золотого клинка России», одного из первых русских олимпийцев, затерялась в болгарском горном лесу…

Роман Верховской

(1881–1968)

Роман Николаевич Верховской родился 29 января 1881 г. в Минской губернии (по другим данным – в Вильно, нынешней столице Литвы Вильнюсе) в семье действительного статского советника Николая Петровича Верховского, служившего начальником движения Привислянской железной дороги. В 1900-м Роман окончил Варшавское реальное училище и на следующий год поступил в Императорскую академию художеств по классу художественной архитектуры, где учился в мастерской А.Н. Померанцева. В 1911-м за проект «Дом Русского посольства» Роман получил звание художника-архитектора и был командирован в Испанию, Италию и Францию для дальнейшего совершенствования в мастерстве. По возвращении в Россию Верховской был назначен архитектором зданий Собственной Его Императорского Величества канцелярии, а чуть позже – архитектором правления Бухарской железной дороги. Первым его крупным проектом стал железнодорожный вокзал в Бухаре, выполненный в неовизантийском стиле (сейчас это православный храм Архангела Михаила).

В 1914 г. Роман Николаевич, как и тысячи его сверстников, отправился на фронт Великой войны вольноопределяющимся (так называли добровольцев со средним или высшим образованием). Год спустя за храбрость Верховской был произведен в прапорщики, получил боевые ордена Святого Станислава 3-й и 2-й степеней с мечами и Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом. Подробности о его участии в Гражданской войне неизвестны, но факт остается фактом – в 1920-м Верховской эмигрировал в Королевство сербов, хорватов и словенцев (с 1929 г. – Югославия). Поселившись в пригороде Белграда Земуне, он устроился на службу в министерство строительства и вскоре открыл свое архитектурное ателье.

Первый успех в эмиграции нашел художника в 1922 г. На Первой русской выставке в Белграде он продемонстрировал свою скульптурную композицию, привлекшую общее внимание: на гребне волны – огромная змея, символизировавшая большевизм, внизу – мертвый лев, символ погибшей Российской империи, наверху – белый всадник, поднявший глаза к небу, словно в ожидании Божьей поддержки. После успеха этой композиции Верховской начал в изобилии получать выгодные заказы. Он спроектировал фасад здания Л. Авакумович в центре Белграда, выполнил скульптуры для здания Народной скупщины (парламента), детали для интерьера королевского дворца, оформил фонтан «Лаокоон» в Топчидерском парке. Король Югославии Александр I приобрел несколько работ скульптора для своей коллекции.

Р.Н. Верховской

Больше всего прославил Верховского монументальный памятник на братской могиле воинов сербской армии – героев Великой войны 1914–1918 гг.: фигура сербского солдата со знаменем и винтовкой в руках, попирающего германского орла. Памятник «Защитникам Белграда» был открыт на Новом кладбище в 1931 г., на торжественной церемонии король наградил Верховского орденом Святого Саввы 3-й степени.

На этом Верховской не остановился – он считал своим долгом почтить память и русских воинов, нашедших вечный покой в югославской земле. И в 1935 г. на Новом кладбище появился памятник Русской славы в форме снаряда с пятиметровой фигурой Архангела Михаила на вершине. Памятник украшали надписи – «Вечная память императору Николаю II и 2 000 000 русских воинов Великой войны» на русском языке и «Храбро павшим братьям русским на Солунском фронте. 1914–1918» на сербском. Долгое время этот памятник являлся одним из немногих монументов, воздвигнутых в память погибших на Первой мировой войне русских солдат.

В 1937 г. Роман Николаевич приехал в США – навестить живших в Нью-Йорке сестру и племянников. Но временный визит оказался в результате полноценным переездом в Штаты. Американские коллеги приняли Верховского тепло, уже в 1938 г. Архитектурная лига Нью-Йорка провела персональную выставку русского мастера, причем в ее организации и открытии участвовала супруга президента США Элеонора Рузвельт. Американский период творчества Верховского, продолжавшийся без малого 20 лет, интересен тем, что Роман Николаевич полностью отошел от светской архитектуры, с головой окунувшись в проектирование и строительство православных храмов. В апреле 1941 г. он был назначен архитектором-художником Митрополии Русской Православной Церкви Заграницей в Северной Америке и на этом посту быстро проявил себя как наиболее выдающийся церковный архитектор США.

Нью-йоркская газета «Россия» посвятила Верховскому восторженную статью (автор – магистр Колумбийского университета И.Н. Житков), в которой говорилось: «Обычно говорят, что гениальные проявления бывают раз в 100 лет, но Россия ждала своего национального гения в зодчестве 200 лет. И кажется, сейчас на горизонте он появился. Зарубежной России суждено найти его; и ему после долгих исканий найти Россию, ее дух несравненной красоты, сочетания с Православием, которое стоит над бренностью и суетой жизни. Этот гениальный русский зодчий – Роман Верховской. Он всегда был большим человеком, создавшим много прекрасного… Из всех талантливых и гениальных людей Верховской сейчас нам, русским, ближе всего. Он, наконец, заполнил долго пустующее место… В нем мы видим предвозвестника нашего национального возрождения. Его появление говорит больше, чем что-либо другое, о том, что процесс русского паралича на исходе. Его мы должны беречь и его Зарубежная Россия должна использовать».

Всего с 1937 по 1960 г. Верховской выполнил в США 26 храмовых проектов, из которых 12 были реализованы, 6 приняты, а 8 утверждены к постройке. Шесть храмов художник расписан самостоятельно, в семи выполнил иконостасы – мраморные и дубовые. Кроме того, Роман Николаевич проектировал в США сербские, греческие и болгарские православные церкви, ему принадлежит проект первого в Америке буддистского храма. Самым знаменитым творением Верховского стал величественный собор Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле, штат Нью-Йорк (1946) и храм-памятник Святого Владимира в Джексоне, штат Нью-Джерси (1938–1965). Одной из последних работ архитектора стал проект православного собора в Лос-Анджелесе (1956). Сегодня Роман Верховской единогласно признается наиболее выдающимся храмостроителем за всю историю США.

Последние годы жизни Р.Н. Верховского были омрачены тяжелой душевной болезнью. В августе 1964 г. престарелый художник был помещен в отделение для душевнобольных в Центральном госпитале штата Нью-Йорк Айслип. Там он и умер 30 января 1968 г., на следующий день после своего 87-го дня рождения. В Сербии и США имя Р.Н. Верховского по сей день окружено почетом, в то время как на Родине о нем, к сожалению, знают только специалисты.

Анна Павлова

(1881–1931)

Анна Павловна Павлова родилась 31 января 1881 г. в Петербурге в семье отставного солдата, выходца из Тверской губернии Матвея Федо-ровича Павлова и прачки. Впрочем, согласно легенде, настоящим отцом будущей балерины был знаменитый столичный банкир Лазарь Поляков. Так или иначе, всю жизнь Анна Павлова избегала своего «официального» отчества – Матвеевна.

Свое будущее Аня выбрала в 1889 г., в тот день, когда мать сводила ее в Мариинский театр на спектакль «Спящая красавица». Танцовщица, исполнявшая партию Авроры, потрясла воображение девочки. Первая попытка поступить на балетное отделение Петербургского театрального училища окончилась неудачей – экзаменаторы отказали болезнен-но-худенькой Ане, однако через два года знаменитый балетмейстер и педагог Павел Гердт лично сказал Павловой долгожданное «да». Правда, бал на балетной сцене тогда правили танцовщицы совершенно другого типа – с недлинными ногами и округлыми женственными формами. А Павлова была тоненькой, хрупкой, длинноногой, соученицы даже прозвали ее Шваброй. Сама Анна тоже считала свою худобу большим недостатком. Только Гердт убеждал ее в том, что особенности ее фигуры – залог хорошей карьеры в балете.

В апреле 1899 г. Павлова закончила училище, а в июне ее приняли в труппу того самого Мариинского театра, в котором она когда-то выбрала будущую судьбу. Дебют на сцене состоялся в сентябре в балете «Тщетная предосторожность». Главных партий она ждала три года, но зато роль Никии в «Баядерке» стала настоящим прорывом для Анны. Успехи следуют один за другим – Флора в «Пробуждении Флоры», Лиза в «Волшебной флейте», Жизель в «Жизели»… Станцевала она и Аврору в «Спящей красавице» – ту самую партию, с которой когда-то началась ее любовь к балету.

У Анны появилось множество поклонников, в том числе и высокопоставленных. Предпочтение она отдала Виктору Эмильевичу д’Андре – обер-прокурору Сената, сыну французского эмигранта. Виктор буквально заваливал любимую роскошными подарками, приобрел для нее дом на Английском проспекте, в котором был устроен большой зал для репетиций.

В 1906 г. Анна Павлова стала примой труппы Мариинского театра. Вершин в искусстве балерина достигла в союзе с великим балетмейстером Михаилом Фокиным – Мишенькой, как она ласково его называла. Во время прогулки в Венеции на свет появился самый легендарный номер русского балета за всю его историю – «Умирающий лебедь» на музыку Камиля Сен-Санса. Впервые Павлова исполнила его в 1907 г., а когда шесть лет спустя станцевала его в Лондоне для самого Сен-Санса, тот произнес: «Мне уже никогда не сочинить ничего достойного встать в один ряд с вашим “Лебедем”».

Балерина Анна Павлова с мужем Виктором д’Андре по прибытии в Сидней. 1926 г.

В 1907 г. Анна впервые отправилась на зарубежные гастроли – в Австро-Венгрию, Германию, Данию и Швецию. Успех был потрясающим – в Стокгольме несколько тысяч поклонников после спектакля проводили балерину до отеля и молча стояли под ее окнами, не желая мешать отдыху Павловой. Король Швеции Оскар II не пропускал ни одного ее спектакля, а после окончания гастролей наградил Анну орденом «За заслуги перед искусством». Шведский триумф стал началом большой зарубежной славы. В 1909 г. Павлова приняла участие в первых Русских сезонах Дягилева и покорила взыскательную парижскую публику. Впрочем, закрепиться в дягилевской труппе Анне не было суждено – ей не понравилось, что Дягилев делал главную ставку на Тамару Карсавину.

В 1910 г. гению Павловой покорилась Америка. Успех был настолько велик, что управление нью-йоркских железных дорог было вынуждено запустить несколько специальных поездов, чтобы все желающих из окрестностей Нью-Йорка смогли приехать на выступление русской звезды.

На следующий год Анна вышла замуж за Виктора д’Андре. Браку предшествовала драматическая история – Виктора обвинили в растрате казенных средств, и именно Павлова помогла ему выбраться из долговой ямы. Супруги поселились в пригороде Лондона в собственном особняке, который окружал прекрасный парк.

Жизнь Павловой начиная с 1910-х гг. состояла из непрерывной работы. Ее наперебой приглашали ведущие театры мира, она была непререкаемым авторитетом в балетном мире, в ее честь называли шляпки, пирожные и духи. Обычно Павлова выступала 8–9 раз в неделю, не делая исключений даже для своего дня рождения. Единственным выходным в году для нее был 31 декабря.

Живя вдали от России, балерина не забывала о Родине. Во время Великой войны 1914–1918 гг. она регулярно отправляла в Россию лекарства для фронта, а после революции снабжала продуктами и деньгами учеников родного для нее хореографического училища и Мариинского театра. Впрочем, возвращаться в Россию Павлова не собиралась, о власти большевиков она неизменно отзывалась резко отрицательно.

В напряженной работе для великой танцовщицы прошли все 1920-е гг. В 1929-м Павлова серьезно повредила колено, но это почти не отразилось на графике ее выступлений. Сезон 1931 г. должен быть начаться с гастролей в Нидерландах, после чего Павлову ждали в Аргентине, Китае и Японии. 17 января 1931-го голландские поклонники встречали Павлову в Гааге с букетами специально выведенных к ее приезду тюльпанов сорта «Анна Павлова». Но в поезде балерина сильно простудилась. Встревоженная ее состоянием королева Нидерландов Виллемина направила к Павловой личного врача, который поставил диагноз – пневмония. К сожалению, спасти Анну не удалось. В ночь с 22 на 23 января 1931 г., за неделю до своего пятидесятилетия, великая балерина скончалась в Гааге. Ее последними словами были «Приготовьте мне костюм Лебедя».

Урна с прахом Анны Павловой была захоронена в колумбарии лондонского крематория Голденс-Грин. На похоронах присутствовали представители многих королевских домов Европы, тысячи поклонников Павловой. Венка не было только от советского посольства в Великобритании…

Тем не менее именно Анна Павлова была одной из немногих русских эмигранток, чье имя достаточно часто упоминалось в СССР. В 1964 г. в Москве в серии «Корифеи русской сцены» увидела свет небольшая книга о ней, а в 1983-м на экраны вышел двухсерийный биографический фильм «Анна Павлова» (три года спустя появилась пятисерийная телеверсия).

Аркадий Аверченко

(1881–1925)

Аркадий Тимофеевич Аверченко родился в Севастополе 15 марта 1881 г. в семье небогатого купца Тимофея Петровича Аверченко и дочери отставного солдата Сусанны Павловны, в девичестве Софроновой. Отец будущего писателя был неудачливым коммерсантом, а в семье – девять детей (двое из которых умерли в младенческом возрасте), так что уже с 15 лет Аркадий самостоятельно начал зарабатывать себе на жизнь. Его трудовая карьера началась с должности младшего писца транспортной конторы Севастополя. «Нельзя сказать, что со мной обращались милосердно, – вспоминал он впоследствии, – всякий старался унизить и прижать меня как можно больше: главный агент, просто агент, помощник, конторщик и старший писарь». Продержавшись год, Аверченко уезжает работать счетоводом на Брянский рудник. Донбасские впечатления позднее будут отражены в рассказах «Вечером», «Молния» и других.

Всё меняет переезд Аверченко в Харьков. 31 декабря 1903 г. в газете «Южный край» появился его первый рассказ «Как мне застраховать жизнь», полный блистательного юмора. Это было огромным событием для полуграмотного юноши – начального образования будущий «король смеха» не получил из-за проблем со зрением. «И я так и остался бы неграмотным, – признавался Аверченко в “Автобиографии”, – если бы старшим сестрам не пришла в голову забавная мысль: заняться моим образованием». Сестры – а их у Аверченко было шесть – постарались на славу. Позднее он окончил два класса городского реального училища, и на этом образование Аверченко завершилось. Что не помешало, как мы знаем, стремительной литературной карьере.

Уже через три года писатель становится редактором «журнала сатирической литературы и юмористики с картинками» «Штык», следующей трибуной Аверченко становится журнал «Меч». Он рисовал карикатуры, редактировал, корректировал и, разумеется, писал под разными псевдонимами. Полиция штрафовала остряков, закрывала журналы, но это только подстегивало к новым произведениям.

А.Т. Аверченко. Около 1920 г.

Набравшись достаточного опыта, Аверченко отправляется покорять Петербург и в 1908 г. становится редактором журнала «Стрекоза», переименованном позднее в «Сатирикон». «Стрекозе» грозил полный упадок, но с появлением в редакции Аверченко ситуация резко изменилась. Гвоздём каждого номера были острые и едкие произведения писателя, скрывающегося за разнообразием тематических масок: он звался и Волком, и Медузой Горгоной, и Фомой Опискиным… Своей настоящей фамилией он подписывал только рассказы. Кстати, любимым персонажем этих рассказов была петербургская жизнь – на примере типичных ее представителей. Это судьи и городовые, горничные и писатели, коммерсанты и журналисты, фаты и интеллигенты, люди толпы, как правило, недалекие, но легко узнаваемые в своих характерах. Как ни удивительно, но юмор Аверченко выдержал испытание временем. Он всецело принадлежит началу ХХ века, но вместе с тем и вполне актуален.

Между тем компания в «Сатириконе» подобралась просто блестящая – в журнале печатались Тэффи, Саша Чёрный, В.В. Маяковский… «Сатирикон» становится необычайно популярным, вместе с ним растет и популярность Аверченко. По мотивам его рассказов ставятся пьесы во многих театрах страны. Сатириконовцы чрезвычайно гордились своей независимой позицией «журнала, промышляющего смехом» и отказывались потакать чужим вкусам. Это далеко не всем нравилось, но случавшиеся время от времени судебные иски и обвинения в излишней остроте пера ничуть не мешали, а, возможно, даже способствовали росту авторской популярности.

За это время Аверченко с коллегами дважды отправляется в путешествия в Европу, на основе впечатлений от увиденного пишет книгу «Экспедиция сатириконцев в Западную Европу», имевшую огромный успех.

В 1913 г. постоянные разногласия с издателем подтолкнули основных сотрудников журнала основать свой собственный, «Новый Сатирикон», где коллектив с успехом продолжает начатое дело. Некоторое время оба «Сатирикона» выходили параллельно, но «Сатирикон» был вынужден закрыться, потеряв с уходом авторского коллектива огромную часть своих подписчиков.

Блистательную карьеру «короля русского смеха» прервала Октябрьская революция. «Новый Сатирикон» был закрыт большевиками – авторы журнала не скрывали резко отрицательного отношения к Советской власти. Ощущение повсеместной разрухи очень давит на Аверченко. «Когда нет быта, с его знакомым уютом, с его традициями – скучно жить, холодно жить», – писал он в рассказе «Быт», с ужасом привыкая к новой питерской действительности. Писатель тяжело переживал даже закрытие любимого ресторана.

Из голодного Петрограда Аверченко вернулся в родной Севастополь, работал в газете «Юг России». Также писатель заведовал литературной частью театра-кабаре «Дом Артиста», созданного в сентябре 1919 г. Одной из первых постановок стала новая пьеса Аверченко «Лекарство от глупости», в которой автор выступал и в качестве актера. Другой севастопольский театр, «Ренессанс», в 1920 г. поставил спектакль по пьесе Аверченко «Игра со смертью». Впрочем, цензурных преследований Аверченко не избежал и при «белой» власти – «Юг России» был закрыт. В ноябре 1920 г. на одном из последних пароходов Аверченко навсегда покинул Родину. Его первым пристанищем за рубежом стал Константинополь.

Уже в 1921 г. в Париже был опубликован сборник рассказов «Дюжина ножей в спину революции», имевший огромный резонанс. Советские критики писали, что весёлый балагур Аверченко дошел до юмора висельника. Впрочем, Ленин в статье «Талантливая книжка» отметил, что в книге «с поразительным талантом изображены впечатления и настроения представителя старой, помещичьей и фабрикантской, богатой, объевшейся и объедавшейся России. Так, именно так должна казаться революция представителям командующих классов».

Через год Аверченко переехал в Софию, затем в Белград. Метания его прекратились в Праге в 1922 г. – именно этот город стал прибежищем для писателя. Чехословакия тепло приняла писателя. Аверченко много гастролировал по стране: побывал в Брно, Пльзене, Моравской Остраве, Братиславе, Ужгороде, Мукачеве и, вернувшись в Прагу, начал интенсивно работать для газеты «Prager Presse». В последние годы Аверченко много внимания уделял детской теме – появляются сборники «О маленьких для больших», «Дети», «Отдых на траве», где с удивительной тонкостью и внимательностью переданы детское ощущение мира.

Но, к сожалению, проблемы со здоровьем начали давать себя знать. В 1925 г. Аверченко потребовалось оперативное хирургическое вмешательство. После операции по удалению глаза писатель серьезно заболел – ослабленный организм потерял способность к сопротивлению. С диагнозом «ослабление сердечной мышцы, расширение аорты и склероз почек» Аверченко спасти не смогли. Он умер 19 марта 1925 г. на 45-м году жизни. Могила писателя находится на Ольшанском кладбище в Праге.

Незадолго до смерти Аверченко сетовал: «Какой я теперь русский писатель? Я печатаюсь главным образом по-чешски, по-немецки, по-румынски, по-болгарски, по-сербски, устраиваю вечера, выступаю в собственных пьесах, разъезжаю по Европе, как завзятый гастролер». В конце 1980-х гг. имя Аркадия Аверченко вернулось на Родину, и сейчас он по праву считается одним из самых блистательных русских писателей-юмористов.