Текст книги "Наживка для крокодила"

Вячеслав Денисов
Наживка для крокодила

Герои и персонажи в романе вымышлены.

Совпадения с реальными лицами и событиями случайны.

Пролог

Рейс Аэрофлота сообщением Владивосток—Москва задерживался с вылетом на один час. Собственно, сорок минут уже прошло, поэтому я с нетерпением ждала дальнейших сообщений диспетчера.

Еще одна ночь в этом городе – и длительная депрессия мне обеспечена. Я, как и все цивилизованные люди планеты Земля, пользуюсь таким достижением человеческой мысли, как телевизионный приемник. И проблемы Дальнего Востока принимаю близко к сердцу. Отключили свет в школе, замкнули рубильник на предприятии, лишили электричества квартал в спальном районе… Кто не слышит эти новости каждый день? Как и все москвичи, я сочувствовала жителям Владивостока и других городов Приморья, которым объявили войну энергетики. Но сочувствовала, как москвичка. Как житель города, где электричество в последний раз отключалось, наверное, зимой сорок первого года.

Мой босс, Миша Бердман, владелец «желтенькой» газетенки «Стресс-инфо», неделю назад, отправляя меня в командировку, приказал подготовить скандальный материал об энергетических бесчинствах Центра. Это был тот случай, когда не нужно специально искать факты. Нужно просто прийти в первый попавшийся дом, расспросить о графиках отключения света, тонкостях использования печи-»буржуйки» в условиях благоустроенной квартиры и заодно узнать мнение хозяев о новом губернаторе.

К слову сказать, к своей работе я отношусь достаточно ответственно, не так, как это делают многие другие журналисты. Миша Бердман с недавних пор требует приносить ему в «клювике» тонкую, с мягкой политической поволокой, информацию. Его, кстати, уже два раза закрывали и один раз били. Били, естественно, неизвестные, впоследствии, конечно, не пойманные. Я работаю у Миши журналистом всего три месяца, поэтому нет смысла терять хорошо оплачиваемую работу из-за собственной лени и бестолковости. Бердман уже поговаривал о том, что газета расширяется и вскоре, возможно, появится ставка второго заместителя главного редактора. Всякий раз, когда об этом заходила речь, он не отрывал взгляда от высокого разреза на моем платье и беспрестанно глотал слюну. «Все в ваших руках, Татьяна Марковна, все в ваших руках»…

Все мужики одинаковы. Стоит слегка взбить перед ними прическу, как они тут же готовы повалить тебя на стол. Мне еще далеко до тридцати, одеваюсь я неплохо, короткая стрижка огненного цвета очень необычно сочетается с голубыми глазами. Я имею однокомнатную квартиру неподалеку от МГУ и «Пежо»-кабриолет в подземном гараже. За три месяца пребывания в Москве и редакции мне пришлось перетерпеть постные признания в любви от нескольких женатых корректоров, домогательства художника, и вот теперь меня рассмотрел сам Бердман. Мне смешно, потому что я знаю, кто такие настоящие мужики. На своем коротком веку я их немало перевидала, суровых, гордых, с рассеченными бровями и перебитыми носами. Мне даже не стыдно признаться в том, что у меня не было секса уже четыре месяца. Я жду настоящего мужчину. Прошли те времена, когда я пыталась отыскать своего парня, так сказать, опытным путем, по глупости часто оказываясь в чужой постели. Как правило, утром у избранника не проявлялось никаких чувств, кроме абстинентного синдрома.

Мне становится смешно, когда я вижу, как Бердман скользит взглядом по глубокой впадине на моей груди. И я знаю, что он бы многое отдал для того, чтобы я пустила его внутрь себя. Но он не понимает, что расплачивается за мои прошлые годы. Годы, которые позволили мне понять самую главную правду женщины – нет ничего важнее независимости. Право собственного выбора должно значить для женщины больше старинного права быть избранной…

Эти дни во Владивостоке стали для меня настоящим кошмаром. Косметикой приходилось пользоваться, стоя у окна и держа в одной руке зеркало из ванной. Никогда не пробовали, дорогие женщины? Это напоминает художницу, стоящую с палитрой у мольберта. Единственное утешение – рестораны. Там можно вечером посидеть при свечах и поесть нормальной горячей пищи.

Материала накопилось столько, что вместо запланированной недели я уложилась в три дня. Собрав диктофонные пленки, блокноты с записями и фотографии, я помчалась в аэропорт. Нужно поскорее бежать из этой «Страны Невосходящего Солнца». Честное слово, будто на конце света побывала и его же увидела!

Билет взяла без проблем. Очередь была, но я нацепила на кофточку бэйджик с надписью «Пресс-центр» и устроила скандал у самой кассы. Жизнь научила меня быть актрисой. Могу неожиданно для всех заплакать, а могу устроить бузу. 37-й ряд, место у окна, слева. Аэробус «А-310». Господи, когда я увижу родное Домодедово?..

Если вылет состоится без очередной задержки, то в Белокаменной я окажусь уже в половине пятого. А пока я рассматриваю тех, кто полетит со мной. И вот уже добрых четверть часа не могу оторвать взгляд от парня, сидящего через два ряда от меня. Он сидит лицом ко мне и смотрит вверх. Там, под потолком аэровокзала, закреплен телевизор. Характерный шум и мужской монолог в приемнике дает возможность безошибочно угадать содержание передачи – идет футбольный матч. Господи, как я уважаю мужчин, которые любят спорт хотя бы на таком уровне! Однако если меня не обманывает зрение, этот парень занимается спортом не только у экрана. Широкие плечи, спокойный взгляд. Он знает цену себе и своим возможностям. А я знаю цену его вещам. Черный кожаный пиджак – около трехсот долларов, туфли – около ста. Короткая прическа, как у футболиста сборной Англии. Я видела того футболиста по телевизору. Бэкхем, кажется. Не нужно думать, что я футболом увлекаюсь. Я увлекаюсь красивыми мужиками. В разумных пределах, разумеется.

Когда диктор объявила монотонным голосом: «Вылет рейса семьсот двадцать шесть Владивосток—Москва…», парень встал и закинул на плечо небольшую спортивную сумку. Когда же услышал окончание фразы: «…задерживается до четырнадцати часов тридцати минут», спокойно сел на место. Меня поймет любая женщина, когда я расскажу, как он сел на свое место!..

На его лице не дрогнул ни один мускул, даже тень недовольства не мелькнула! Он аккуратно поставил сумку на пол, медленно опустился в кресло, закинул ногу на ногу и поднял голову к экрану. Я смаковала каждое его движение. Он летит со мной. Внутри меня разливалось тепло – очень знакомое мне чувство…

Обручального кольца у парня нет. Сколько ему лет? Прикину на глаз… Чуть за тридцать. Может, тридцать три. Но не больше. Может, это ОН и есть…

Наши глаза встретились, и мне показалось, что он прочитал мои мысли. Настолько пронзителен был его взгляд, настолько открыт и спокоен, что я смутилась. Я! Смутилась! Парень лишь мягко улыбнулся, и некоторое время не отводил глаз. Но через мгновение уже вновь смотрел футбол. Он выдал свои чувства лишь раз, когда был забит гол. И, как я поняла, в ворота его команды. Он слегка поморщился одним глазом и усмехнулся.

Какое у него место? Мне бы очень хотелось, чтобы мы летели рядом. Мне нужно было его присутствие. Может, с ним заговорить? Попросить донести сумку до трапа? А что потом? Я сяду на свое «тридцать седьмое-А», а он – на какое-нибудь «пятое-А». И все. В Москве ему будет уже не до меня. Мужики встречаются глазами с незнакомыми женщинами лишь вдалеке от дома и обязанностей. Ни за что не поверю, чтобы у него не было девушки. Такие мужики в одиночку долго не ходят…

Аэробус «А-310» – идеальный тип воздушного судна для влюбленных пар, летящих целый день. При том условии, что их места будут самыми первыми или последними. Именно в этом самолете первый ряд состоит из двух кресел, второй – из четырех, и последний – снова из двух. Горе мне, если сейчас сбоку окажется какая-нибудь дама или дед! Я села и отвернулась к окну. Серая взлетная полоса и множество самолетов… В них кто-то полетит. Будут ли они испытывать такие же чувства, что сейчас испытываю я?..

– Разрешите? – раздалось надо мной.

Еще не осознав своего счастья, я вскинула брови. Передо мной стоял… он. Этого просто не может быть. Потому что не может быть никогда!!!

Я смотрела на его улыбку и не могла выдавить ни слова.

– Вы позволите присесть рядом с вами? Если нет, мне придется весь день стоять. Потому что мое место – «тридцать семь-Б».

Наконец-то меня прорвало. Я улыбнулась:

– А я вам не помешаю?

Вот и обменялись комплиментами. Его появление совершенно выбило меня из колеи. Я ждала всего, но только не такого совпадения. То, что я раньше вырывала у судьбы силой, она сама отдала без борьбы.

Я решила понаблюдать за ним. Но как? Любой сидящий в транспорте, пусть транспортом будет даже самолет, в обществе незнакомых людей предпочитает смотреть в окно. Это настолько естественно, что не подлежит обсуждению. Но если я стану выполнять это правило, то в моем поле зрения окажутся лишь облака.

– Простите, ради бога… – я посмотрела на него умоляющим взглядом. – Вы не могли бы со мной поменяться местами?

Парень удивленно пожал плечами и согласился. Для понимания причин моего поступка не нужно быть семи пядей во лбу. Однако я все-таки посчитала необходимым объяснить, что очень плохо переношу высоту и, даже не глядя в окно, мне становится дурно от одной только мысли о том, как самолет отрывается от земли.

На самом деле мне всегда нравилось наблюдать, как огромные дома в считанные мгновения превращаются в спичечные коробки, а потом уменьшаются до размеров спичечных головок. Парню нравилось то же, и он с интересом смотрел вниз. Этот детский взгляд на мужественном лице с едва заметными шрамами… Боже мой, есть ли на свете более прекрасная картина?!

Первым не выдержал он. Хотя выражение «не выдержал» тут явно неуместно. Скорее он стремился разделить собственное наслаждение от полета со мной:

– Поскольку мы не в метро, а в самолете, в котором будем находиться уйму времени, может, имеет смысл познакомиться?

Я знаю, что у меня очаровательная улыбка. Поняла это и сейчас, заметив его интересный, скользящий взгляд по моему лицу. Вполне возможно, что после этой улыбки ему уже не захочется смотреть в окно…

– Таня, – я протянула ладонь.

Он взял ее и держал, пожалуй, на секунду дольше, чем дозволяется при первом знакомстве. Но мне хотелось, чтобы это продолжалось целую вечность. И когда он убрал руку, я ощутила себя ребенком, у которого отобрали только что подаренную куклу.

Его зовут Андрей. Благородное имя. Именно для такого мужчины. Русское, без излишней вычурности, подчеркивающее скромность и культуру его родителей. Я знала много Андреев, но всем им это имя не подходило ни по каким параметрам. Когда же он назвал себя, мне даже показалось, что я давно с ним знакома. Я до сих пор не могу поверить, что это не сон…

– Для меня все сегодня удивительно, – сказал он. – Во-первых, я впервые в жизни лечу на самолете, а, во-вторых, мне посчастливилось коротать время с самой красивой женщиной на планете.

У меня снова закружилась голова, чего не наблюдалось в течение многих лет. От неожиданности я чуть не сделала то, что запрещено женщине в данной ситуации – едва не ответила комплиментом на комплимент. К моему великому счастью, самолет слегка дернулся, и это меня спасло.

Еще когда авиалайнер выбирался на взлетно-посадочную полосу и готовился к взлету, мы обменялись несколькими дежурными фразами. Он, оказывается, родился и жил в Кабардинске, а я призналась, что москвичка. Андрей с уважением покачал головой, и я впервые за три месяца ощутила гордость за город, в котором сейчас живу.

– К родственникам летали, Таня? – поинтересовался он после того, как самолет выровнялся в вышине над пушистыми облаками.

– Андрей, может, перейдем на «ты»? – попросила я.

На мгновение задумавшись, он произнес:

– Таня, когда люди договариваются перейти на «ты», то это выглядит неестественно, и после этого они уже никогда не станут ближе. Это все равно, что заключить брачный контракт непосредственно перед первой брачной ночью. Вот увидите, все произойдет само собой, и мы просто не заметим, как станем говорить друг другу «ты». Но это будет, как вам сказать… Это будет по-настоящему.

Он мягко посмотрел на меня, и я поняла, что потеряла голову. Одной фразой он разбил все мои прежние представления о настоящем мужчине. Теперь я точно знаю, как он выглядит. Это Андрей.

Все произошло так, как он и говорил. Через полчаса мы незаметно перешли на «ты» и смеялись то над старичком, который по неловкости вместо вентилятора несколько раз подряд вызывал стюардессу, то над предусмотрительностью одной леди, которая припасла сразу несколько пакетов для «несчастных» случаев. Андрей был настолько интересен, что я молила только об одном – чтобы время полета тянулось бесконечно. Как я, прожив более четверти века, не могла встретить его раньше? Пять лет назад, год назад, месяц? Если бы он был рядом, моя жизнь была бы совершенно другой. Лучше.

– Андрей, а где ты работаешь? – Мне на самом деле было очень интересно, в какой области может трудиться мой мужчина. Он не похож на барыгу, преследующего лишь одну цель – получить наибольшую прибыль. Но похож на спортсмена. Слишком много шрамов на лице. Однако он слишком умен и рассудителен для спортсмена.

Андрей посмотрел в окно, вздохнул полной грудью и рассмеялся:

– Правильнее сказать, работал! Меня попросили уйти…

Мои глаза помимо моей воли приняли удивленный вид. Кто посмел обидеть моего мужчину?! Я почувствовала приступ ненависти к этим «попрошайкам». Бескова, ты сходишь с ума…

– Еще три месяца назад я возглавлял группу по раскрытию тяжких преступлений в одном из районных отделений милиции Кабардинска…

Мне почему-то показалось, что ему совсем не хочется говорить на эту тему. Я не настаивала, хотя отдала бы многое для того, чтобы узнать любые подробности из его жизни.

– Таня, это очень длинная история.

Наши лица были в считанных сантиметрах друг от друга. Его мягкое дыхание касалось моей щеки… Я опять почувствовала приближающееся сумасшествие. От него исходили какие-то гипнотические волны, противостоять которым не было возможности.

– Пусть… – едва слышно прошептала я. – Пусть это будет самая бесконечная история, рассказанная журналистке. Я запишу ее.

Совершенно неожиданно я сказала то, чему вскоре обрадовалась. Да, я напишу эту историю. Я напишу об Андрее так, как никто и никогда не писал. Но что это за история? И сделает ли она его ближе ко мне? Уверена, правда, что не разочаруюсь в Андрее. Как-то я прочла в Библии, что «нет доброго дерева, которое приносило бы худой плод». Там еще было что-то написано, но я запомнила главное.

– Напишешь мою историю? – удивился Андрей. – Не думаю, что она заслуживает того, чтобы с ней ознакомился весь свет. Я в ней оказался беспомощным. Я проиграл, и это будет преследовать меня всю жизнь.

– А мы перепишем конец, – улыбнулась я, поняв, что смогу убедить своего мужчину. – Мы все сделаем так, как должно было случиться.

– Но тогда это будет несправедливо к победителю, – возразил он. – Он заслуживает большего уважения, нежели я.

Господи, эта детская непосредственность, замешанная на отваге и силе воли!

– Хорошо, – согласилась я. – Мы оставим все как есть. Я напишу тебя для… себя. Хорошо, Андрей?

Его взгляд передвигался по моему лицу, как луч света. Я выдала себя раньше, чем требовалось. Боже мой, какой неприступной я была всего двадцать минут назад и как зримо сломалась за мгновение! От него веяло той мужской, сильной нежностью, что способна превратить камень в стакан горячего шоколада… А ведь я знаю его всего двадцать жалких минут. Какой же ты, Андрей, будешь дальше? Кто же ты на самом деле?..

– Хорошо, – почти прошептал он. – Для тебя. Но мне придется говорить весь полет. Когда мы сядем в Москве, ты будешь знать обо мне все, а я о тебе – ничего.

– Самолеты приземляются, Андрей, не для того, чтобы люди расставались навсегда…

Мне на мгновение показалось, что в нем борются какие-то чувства-антагонисты. Словно бес и ангел, сцепившись в смертельной схватке, разбрасывают вокруг себя сломанные перья и клочки шерсти. Я видела его взгляд. О чем он сейчас думает? Может, он женат?! От такого предположения я едва не вскрикнула! Боже мой, неужели все начинается сначала?!

– Сколько у тебя детей, Андрей? – стараясь справиться с дрожью в голосе, спросила я. На самом деле мне хотелось закричать, как припадочной: «Андрюша, милый! У тебя есть жена?!»

– Детей?.. – он отвлекся от своих мыслей. – Ты хотела спросить – женат ли я? Нет.

Я точно свихнусь от этой спокойной непосредственности…

А он опять улыбнулся и развел перед собой руками:

– Так мы начнем или нет?

Чувствуя, что смерч пронесся мимо, я вынула из сумки диктофон, пару запасных батареек и несколько чистых кассет. Когда он стал рассказывать, я не отрывала взгляда от его лица. Теперь мне это дозволено. Я имею на это право. Потому что передо мной был мой мужчина. И я никому его уже не отдам. Как мало времени мне потребовалось, чтобы стать слабой и беззащитной. Как долго я шла к этому.

Он начал настолько издалека, что сначала я просто сбилась с толку. Но уже через пять минут вращения катушки в диктофоне поняла, что этот роман – для меня. Как он и обещал. А начал он так…

– Как известно, в квартиру наркомана можно пройти двумя способами…

Глава 1

Как известно, в квартиру наркомана можно пройти двумя способами. Первый – постучать «условным стуком». Он меняется с такой же периодичностью, с какой меняются пароли в ГУВД, то есть ежедневно. «Условного стука» на сегодня я, естественно, не знал, поэтому избрал второй способ.

Отойдя к стене напротив квартиры, я оттолкнулся от бетона спиной и изо всех сил врезал ногой по замку. Дверь резко отлетела в сторону, едва не прибив насмерть Михаила Гуцалова, наркомана со стажем, который в это время пытался определить сквозь глазок причины возникновения шорохов на площадке.

Стараясь не вдыхать едкий запах ангидрида, насквозь пропитавшего всю квартиру, я прохромал внутрь и склонился над безжизненным на вид телом Гуцалова:

– Не больно?

Миша, у которого дури в голове было и так достаточно, задал самый глупый вопрос, на который только был способен:

– Ты кто?

– Клайд без Бонни. Кто еще в квартире?

Гуцалов смотрел на меня, но никак не мог вспомнить, что я однажды уже отправлял его на скамью подсудимых за распространение наркотиков и содержание притона. По тому, как блаженно закатились его глаза, я понял, что у парня пошел «приход». Спрашивать его сейчас о чем-либо совершенно бессмысленно.

Уловив краем уха стоны, доносящиеся из соседней комнаты, я остановился у закрытой двери и прислушался. Это были не крики о помощи. Одновременно кричали мужчина и женщина. Голос мужчины я узнал сразу. Он принадлежал некоему Постникову, по кличке Незнайка. Погоняло свое Постников получил за умение на все вопросы сотрудников правоохранительных органов отвечать: «Не знаю». Правда, Постниковым занимались обычно опера из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, поэтому его заветное – «Честное слово, не знаю» – имело ничтожное значение. Тем ребятам по барабану, знает он чего или нет. Если есть доза, «ходи сюда». Рома, как и Гуцалов, один раз уже «сходил».

А вот голос женщины…

Женщина так может кричать только в двух случаях: когда отбивается от бешеной собаки или когда занимается сексом с таким мучачо, как Незнайка.

Пройдя в комнату с «макаровым» в руке, я увидел худое, исколотое замысловатыми татуировками тело Незнайки, которое взметалось над полными телесами какой-то особы. Помня, что в старину, во время нереста, даже в церквях в колокола не били, я зашел на кухню, сел на стул и закурил последнюю сигарету…

Баталия в комнате продолжалась вот уже сорок минут. Столько же времени в коридоре «висел» Гуцалов.

Я включил чайник и разыскал в шкафу, среди закопченной, пахнущей уксусом посуды, чистую кружку. Сполоснув ее под краном, уселся обратно. Ничего, я все вытерплю. Торопиться мне некуда, а информация, которая мне сейчас нужна как воздух, находится где-то здесь, в этой квартире. Может, она покоится даже в шкафу, ожидая моего появления. Мне все равно. Без нее я не уйду из этого вертепа. На моей территории «валят» людей, что неправильно, противозаконно и, так сказать, попирает нормы общечеловеческой морали. А поскольку убийство произошло в двух шагах от этой клоаки, глупо даже предполагать, что ни Гуцалов, ни Постников ничего о нем не знают.

В тот момент, когда я допивал вторую кружку чая, в комнате послышались душераздирающие вопли, возвещающие о том, что всему в этом мире есть начало и всему есть конец…

Взяв со стола пистолет, я втолкнул его в кобуру и направился в комнату. Зрелище не для слабонервных: два стайера на финише.

Я поднял с пола резиновую мухобойку, шлепнул ею Незнайку по голой заднице и мило улыбнулся. Не ожидавший подобного «наезда», Рома обернулся и дико закричал. Ничего не понимающая особа спешно натянула на себя скомканное одеяло.

– Как жисть босяцкая? – Это был вопрос к Незнайке.

Постников отдышался и честно ответил:

– Только кончил – тебя, Горский, увидел… Это самая страшная картина, которую можно увидеть! Вроде с Файкой был, а вот нате – ты тут…

– Ты, Незнайка, – я уселся в ободранное кресло, – когда-нибудь допьешься, и тут к тебе в самом деле кто-нибудь сзади и пристроится…

– Не пристроится, – уверенно ответил Постников. – Я, бля, в колонии не чертом был, ты знаешь.

– Слышь, Ром, это че за фраер здеся появился?

Это были последние слова особы, которую я в буквальном смысле выпихнул за дверь в чем мать родила. Мешала, а времени на объяснения у меня не было.

– А вот теперь поговорим, инвалид.

– Делов не знаю, командир, – стандартно «отмазался», как ему показалось, Незнайка.

– А я тебя еще ни о чем и не спрашивал. Надевай портки и майку, а то мне на твои наколки смотреть больно. Ну что это за анахронизм, Рома? «За все легавым отомщу», «легавым – хер, ворам – свободу»? Скрой эти портачки маечкой, пока я не обиделся. Какой ты, к ляду, вор? Ты – заподлянец-неудачник, мой клиент…

Рома угрюмо натянул трусы с изображением стодолларовых купюр и сел на диван, изображая на лице непонимание. Однако, внимательно следя за его бегающим взглядом, я догадался, что тема беседы для него ясна. Он лихорадочно готовил себе алиби. Но я уже давно не желторотый юнец, которого может обмануть такой змей, как Постников. Когда у тебя за плечами восемь лет оперативной работы, можно безошибочно выбрать манеру разговора, исходя только из особенностей фигуранта. Список вопросов, ориентированный на возможные ответы Постникова, у меня в голове был готов уже на десять ходов вперед.

– Итак, Незнайка, предлагаю на выбор два варианта. Вариант первый. Ты повторяешь свою дебильную фразу «я ничего не знаю», после чего мы отправляемся в отдел. Там, по моей просьбе, естественно, участковый составляет на тебя административный протокол по поводу нахождения в общественном месте в нетрезвом виде. После чего я везу тебя в районный суд, где тебя, мелкого хулигана, определяют суток на десять-пятнадцать. Разговор продолжится уже в камере. Без Файки.

– Андрей Васильевич!.. – возмутился Рома. – Я же дома нахожусь! Какое такое общественное место?!

– А я тебя сейчас на улицу выволоку, – пообещал я. – В трусах, чтобы – наверняка.

– Это нечестно… – начал было ныть Незнайка, и вдруг победно воскликнул: – Так я же не пил уже три дня! И хрен какая экспертиза тебе поможет! А судье скажу, что, мол, Горский фальсификацией занимается и суд обманывает, чтобы свои подлые оперативные мероприятия проводить! Я скажу!..

– Не пил, говоришь? – я усмехнулся. – Ладно. А кто мусор из ведра вывалил на газон перед домом? Это ведь тоже мелкое хулиганство! Думаешь, свидетелей не найду?

– Ты сдурел, командир?! У меня же мусоропровод в доме!

Я кисло улыбнулся, закинул ногу на ногу и на выдохе произнес:

– Незнайка, ты дураком родился, дураком живешь и им же помрешь. Правило номер один из жизни бывшего зэка забыл? Напомню. Никогда не бодай опера, когда он пытается забодать тебя. Мне тебя, думаешь, закрыть не за что?

Рома раскопал в пепельнице, которая стояла на стуле, окаменевший окурок «Примы», раскурил его и уже спокойно спросил:

– А второй вариант разговора?

Другое дело…

– Рома, – я подался из кресла вперед, – ты меня очень обяжешь, если направишь на путь истинный. Сегодня утром недалеко от твоего дома мужика нашли. Он не дышал, и было такое впечатление, словно ему из пистолета сначала два раза в спину выстрелили, а потом зачем-то еще один раз, уже в затылок. Ты не знаешь, зачем?

Рома выпучил глаза.

– Какого мужика?..

– Не готов к ответу.

– А я почему должен быть готов?!

«Мимо, что ли? – подумал я. – Может, и так. Рома пригласил вчера девку, всю ночь куролесили, водку пили… Вон они, бутылки, стоят… Но водку не пьет Гуцалов. Что он, тосты за столом со шприцем в руке произносил? Нет, родные мои, если не все, то хотя бы что-то вы должны знать!»…

– Незнайка, а кто у нас недавно освободился, а я об этом еще не знаю?

Рома стал задумчиво разглаживать взъерошенные волосы. На пятом по счету движении задумчиво пробурчал:

– Есть один фраерок, ты его знаешь. Нефедов. Но он «баклан» по жизни, на «мокруху» не пойдет, не его стихия…

«Не пойдет», – мысленно согласился я. Кажется, Незнайка опять решил испытать на мне свой излюбленный метод – сливать ментам информацию, которой те давно владеют. Создается иллюзия сотрудничества. Постороннему человеку может показаться, что парень идет на контакт и всячески способствует расследованию, чем должен вызвать доброе к себе расположение. Но я-то не посторонний, меня этим не прошибешь. Я Постникова, как медузу, насквозь вижу. Уже решив напомнить об этом, я увидел, как Рома изобразил на своем лице осмысленное выражение.

– А ты Мишку спроси! – Он ткнул пальцем в сторону отдыхающего Гуцалова. – Он позавчера ездил в колонию кого-то встречать! Кстати, ты этого парня должен знать. Твои опера его закрывали два года назад за кражу из этого… как его? Ну, гадюк он каких-то наворовал, что ли? Не помнишь?

Ну как же не помнить… Такой случай у оперативника бывает раз в жизни. Раскрыть кражу восьми гадюк, двух кобр и одной эфы выпадает на долю сыщика не каждый день. Зато потом, когда этих гадов найдешь и вернешь медикам, можно всю оставшуюся жизнь лечить родных и знакомых змеиным ядом в поликлинике при серпентарии. Бесплатно. Главное – молчать о неправильном содержании рептилий в этом учреждении. До поры до времени все было ничего, пока из мест лишения свободы не вышел Веня Чернорожин. За его чрезмерное пристрастие к наркотикам он получил омерзительную кличку Обморок.

Благодаря их воздействию, Веня постоянно находился в «подвешенном» состоянии. В любой день недели, в любой час дня или ночи можно было зайти к нему домой и обнаружить хозяина, так сказать, в иной реальности. Вениамин был наркоманом, хотя, как и всякий наркоман, всячески это отрицал. К чести Обморока, и к бесславию ОБМОНовцев, нужно осветить тот факт, что борцы с незаконным оборотом наркотиков его ни разу не взяли. Искусство сбрасывать «отраву» или глотать ее в момент шухера Веня освоил настолько капитально, что поссорился с законом только один раз. Будучи до изумления обкуренным из-за того, что его отвергла, как он считал, любимая, Веня решился на отчаянный шаг и пошел на дело. План действий в обкуренных мозгах созрел быстро. Рядом с домом находился серпентарий, где разводились и содержались для различных медицинских целей ядовитые пресмыкающиеся. Предмет кражи – змея. Цель предприятия – подбросить в постель любимой (с хахалем) гадюку. Смысл – месть за отвергнутую любовь. То есть, вопреки общеизвестному слогану, Веня решил поступить наоборот: разрушить дом, подкинуть змею и никого, в итоге, не родить.

Судьба-злодейка распорядилась иначе. В тот момент, когда он, вытащив палкой из террариума восемь гадюк и кобру, уже наворачивал на эту самую палку «капюшон» второй, на пульте вневедомственной охраны района давно визжал зуммер. Когда в сумку Вени попала еще и эфа, в серпентарий вломились двое сержантов в бронежилетах. Несмотря на «обкуренность», Веня проявил смекалку – метнул сумку с гадами в милиционеров. Тем не менее Чернорожин был задержан, немного побит сержантами в качестве компенсации за испуг, а впоследствии – арестован и «приземлен» судом в колонию общего режима.

Помнил я Веню, помнил… Но и он вряд ли был способен на профессиональное убийство. Ладно, с Незнайкой все понятно. Пока, во всяком случае…

– Ого! Мусора… – услышал я за спиной пораженный ужасом шепот.

Это вернулся на Землю, после перелета «Кабардинск—Кассиопея—Кабардинск», Гуцалов. Разговаривать сейчас с ним – это унижать самого себя.

– Значит так, отцы родные, – деловито заметил я, – завтра в десять ноль-ноль ко мне в кабинет. Отметитесь и продемонстрируете трезвый вид. Постников – старший, отвечаешь за прибытие. Не появитесь, вспомним первый вариант разговора. Понял, старший?

– Понял, – ответил присмиревший Постников.

Перешагнув через лежащего на полу с закрытыми глазами («спрятался»…) Гуцалова, я вышел из квартиры.