Текст книги "Агасфер. Чужое лицо"

Промыслов отхлебнул из своего стакана, потряс головой:

– Вы как желаете, Сергей Фаддеич, а я бы пивка лучше: жарко слишком! Развезет, боюсь!

– Я распоряжусь сейчас. – Капитан нажал кнопку вызова вахтенного стюарда. – У нас на льду с Порт-Саида, кажется, остался запасец. Так с медведем-то? Чувствую, плохо кончилось?

– Плохо, Сергей Фаддеич! Так плохо, что и вспоминать неохота: сестренку заел медведь. Когтищами кожу с лица сдернул, язык съел, глаза, щеки… Ну а к чему я вам про медведя начал рассказывать – понимаете, надеюсь. Всякое у меня с арестантами за прежние рейсы случалось, конечно. И попытки бунта бывали, и с заточками на экипаж кидались. На «Нижнем Новгороде», помню, авария в машинном отделении случилась. Пароход ход потерял – и как назло – потерял его в полосе мертвого штиля. В Красном море такое не редкость. Пыльное облако на море спустилось – день в ночь превратился. Жарища несусветная, темень, вентиляция не работает из-за аварии – чистый ад! Арестанты стали всем гамбузом решетку раскачивать, вот-вот сломают! Караульный то ли растерялся, то ли перепугался – в общем, сам отпер двери одного отделения. Второе отпереть не успел – убили его, затоптали, когда три сотни душ наверх полезли! А наверху – аврал! Команда ручными насосами воду в машинное отделение качает – чтобы машину немного остудить и ремонт быстрее начать. Арестанты меж ними бегают, как дьяволы голые, мокрые. За грудки хватают, бьют, виновника аварии им выдать требуют. Мы с капитаном на мостике укрылись, стрелять начали, прямо в толпу! А что делать прикажете? Ну а тут ветер, прямо на счастье, поднялся – и пыль в сторону отнес, и дышать легче стало…

Замолчав, Промыслов все же допил ром, поставил стакан прямо на рапорт мичмана Соловьева.

– Впервые о таком слышу! – признался Винокуров. – Хотя, по идее, подобная информация под грифом «секретно» должна доводиться до старшего офицерского состава флота. Чем дальше-то было?

– У нас с капитаном патроны в револьверах кончаются, арестанты озверелые вот-вот двери сломают, ворвутся на мостик, и на клочки порвут. Слава богу, старший караульной команды своих матросиков, кого смог, на юте собрал и открыл пачечный огонь по толпе. Арестанты в панике снова в трюм и бросились. На трапе своих же более десяти душ затоптали насмерть…

– Да-с, дела…

– Машину часа через четыре починили, вентиляция сразу заработала, корабль ход обрел. А вниз спускаться, трюм запирать и караульного выставлять – боязно! Арестанты, опомнившись, сами парламентеров прислали: простите – с испугу, мол, бучу подняли, не со зла! – вздохнул Промыслов. – А вы удивляетесь, Сергей Фаддеич, что не доводят такую информацию до старших офицеров! Кто ж каторжников перевозить согласится после таких ужасов? Экипаж моментально расформировали по флотам, всех офицеров на берег списали, подписки о неразглашении взяли с упоминанием трибунала. Более 20 душ тогда в море схоронили – и растерзанных, и застреленных, и затоптанных…

Вспомнив о попугае, капитан горстью собрал рассыпанные по столу орехи, щедро высыпал в клетку. Покашлял:

– Мы с вами сильно отвлеклись, Юрий Петрович. Хотя, признаться, и не без пользы. Но я вам иные вопросы задавал, про нас.

– А кто вам сказал, что оно кончилось? – не очень вежливо перебил капитана старпом. – Это, извините, еще бабушка надвое сказала – «кончилось»! С матросами из караульной команды не разобрались до конца – кто конкретно инструменты бабам передавал? Не дурачки ведь несмышленые – должны были понимать, что отвертки арестантам не для чесания спин потребовались! Менее чем через сутки – Цейлон. Помните, что караульщики грозились всей командой с постов в увольнение пойти? Я, конечно, искренне надеюсь, что вынужденная жесткость действий командования «Ярославля» отрезвила не только арестантов, но и наших нарушителей и охотников до женского полу. Но кто знает… Главари бунта невыясненными остались, факт!

– Полагаете, именно главари?

– А кого Сонька знаменитая спасла, по сути дела? Помните? Она успокоила Петровских, внушила ему, что никто расстреливать его на самом деле не станет. Он ведь уже готов был назвать сообщников, помните? Полагаю, что один из них, по крайней мере, сидит в смежном с женским отсеке! Насовсем он затаился или будет ждать, когда мы успокоимся, уши развесим?

– Что конкретно предлагаете, Юрий Петрович?

– Подготовить караульную команду из числа членов экипажа – раз! Наш боцман, к счастью, дисциплину в экипаже на уровне держит. Поговорит с кем нужно – сорок человек-караульщиков, думаю, из 110 матросов сыщется! Наградные за переработку пообещать следует охотникам – это два! А когда охотники сыщутся – разоружить караульную команду и изолировать матросиков-специалистов до Владивостока!

– Хм! – Капитан схватился за подбородок. – Хм! Дельно, но… Вы же понимаете, Юрий Петрович, что машинное отделение с кочегарами трогать нельзя. А это, считай, половина экипажа – ну, чуть меньше. Остальные матросики у меня тоже не бездельничают. «Ярославль» наш – корабль с двойной тягой, как вы знаете. Есть ветерок попутный – идем на парусах и двигателях. Нет ветра, либо в шторм – вся надежа только на машинное отделение! По утрам такелажники на помпах по три-четыре склянки[35]35
  Во времена парусного флота вахта матроса – четыре часа – делилась на восемь склянок. Ориентиром служили песочные часы. Пересыпался песок из верхней половины в нижнюю за полчаса – одну склянку. Два поворота часов – две склянки и т. д.


[Закрыть] стоят, забортную воду из трюмов откачивают, потом со снастями, с такелажем работают. Что же получится? Восемь склянок отстоял – и на другую вахту, караульную? Там, допустим, полегче, чем у марсовых[36]36
  Марсовыми на парусном флоте была морская элита – матросы, отвечающие за верхние группы парусов. Работать им приходилось на головокружительной высоте и в любую погоду.


[Закрыть], но все равно внимание и бдительность требуются! С наградными опять проблема – рундучок с капитанской казной у меня, конечно, имеется – уголь, воду и припасы в иностранных портах покупаем. Так ведь спросят с меня за те наградные, Юрий Петрович! Мало того что арестанта расстрелял – так еще и растратчиком сделают на старости лет. А караульных спецов куда изолировать прикажете? В угольные ямы посадить?

– Ну, во-первых, у нас есть пустующие места для палубных пассажиров, Сергей Фаддеич! А во-вторых, главное для нас – согласием охотников из экипажа заручиться. Как только караульная команда увидит, что мы и без нее вполне способны обходиться – сразу на попятную пойдут! Они ведь следуют на Восточный океан, в распоряжение тамошнего начальства. И прекрасно понимают, что начальство не порадуется их отстранению от службы. Мигом матросики все сообразят и в себя придут! Враз дисциплинированными станут! А вот от баб-арестанток их все-таки отстранить следует. Сколько лазили к ним, «чуйства», может, появились – нет, этот пост на вентиляционном «рукаве» нашим передать надобно!

– А ну как наши, экипажные, женскими прелестями соблазнятся?

Промыслов хмыкнул:

– Понаблюдаем за вентиляционным рукавом силами офицерского состава. А я «статейными списками» займусь: после обыска и досмотра часть арестантов в трюмах перетасованной оказалась. А наша главная головная боль – «иваны»! Если кто и способен замутить арестантов, так это только они! Составлю новые списки с указанием точного места пребывания по отсекам. «Иванов» буду по одному выдергивать, прощупывать настроение. Чую я, Сергей Фаддеич, не все заточки и отвертки мы сыскали! Ладно бы, если они просто спрятанными где-то пребывают. А если нет?

– Ну, вы у нас по арестантам лучший специалист – вам и карты в руки, господин старший помощник!

Глава пятая

(июль 1903 г., Владивосток)

Дни пребывания на краешке земли, во Владивостоке, летели незаметно и были похожи один на другой. Был получен ответ на телеграфную депешу, направленную в Сингапур – относительно возможности заказа каюты первого класса от Владивостока до поста Дуэ, Сахалин. За подписью пассажирского помощника капитана «Ярославля» из Сингапура сообщили, что каюта свободна и записана с сегодняшнего дня за инспектором Главного тюремного управления титулярным советником г-ном Бергом.

Депешу из Сингапура принес в гостиницу Даттан, приглашенный Агасфером на завтрак.

– В принципе, большой пароход лучше, чем вся эта каботажная мелкота, – рассуждал он. – Конечно, придется три недельки подождать – но будь я проклят, если бы спешил попасть на Сахалин! Позавчера туда ушла «Хабаровка» с грузом снарядов для береговых батарей поста Корсаковский. Пассажиров на такой транспорт все равно не взяли бы – не позволяет характер груза. А вот обратно «Хабаровка» должна привезти первых отпускников, так что через недельку будете иметь счастье познакомиться с будущими коллегами.

– Я сейчас выйду! – крикнула из спальни Настенька. – Здравствуйте, Адольф Васильевич! Мишенька, дружок, подай мне коробку со шпильками, пожалуйста!

Агасфер отнес в спальню требуемое, а тем временем Даттан с любопытством взял в руки небольшой чугунный утюг из разряда дорожных, облегченных – «всего-то» фунта в три.

– Все-таки женская красота требует ужасных жертв, – с усмешкой заметил он. – Таскать с собой в путешествие этакую тяжесть!

Агасфер, в свою очередь, рассмеялся, покачал головой:

– Вы не поверите, Адольф Васильевич, но это наше местное приобретение! Своего рода гимнастический снаряд, предназначенный для укрепления ручных мышц моей супруги!

– Ручных мышц? За каким дьяволом дражайшей Анастасии Васильевне укреплять ручные мышцы? – подивился гость.

Вместо ответа Агасфер вынул из ящика тумбочки маузер, подал его Даттану с пояснением, что Настенька учится стрелять из пистолета, который оказался для нее тяжеловатым. Вот супруга и тренируется несколько раз в день – держит утюг в вытянутой руке.

– Что ж, я гляжу, вы продумали кое-какие аспекты безопасности вашей супруги, пока вы будете дослуживать свое пятилетие на Сахалине, – одобрительно кивнул Даттан. – Кое-какие – но не все! Не собирается же очаровательная Анастасия Васильевна промышлять в ваше отсутствие охотой, господин барон? Я распоряжусь показать вам новейшие оружейные разработки, которые гораздо больше подойдут вашей супруге! Вплоть до возможности ношения в сумочке! А-а-а, вот, видимо, и наш обещанный завтрак!

В дверь номера постучали, и посыльный из ресторана принялся распаковывать внушительную корзину и сервировать стол.

Начатая оружейная тема дала Агасферу повод поинтересоваться перспективами военного столкновения с Японией. До сих пор он старательно избегал затрагивать в разговорах политические темы.

– Война с Японией? – удивился Даттан. – Помилуйте, это даже как-то несерьезно! За последние три года я пять или шесть раз побывал в «стране самураев» и, уверяю вас, не заметил каких-либо признаков подготовки войны с большим и сильным соседом.

– А усиленные закупки вооружений в Европе? А военные корабли, которые британцы и немцы усиленно лепят по японским заказам на своих верфях?

– Я рассказал вам все, что знаю! – пожал плечами Даттан. – Если желаете услышать мнение военных, то могу познакомить вас в клубе со штабными офицерами, которые профессионально отслеживают ситуацию.

Даттан вынул из-за воротника салфетку, аккуратно промокнул ею усы. Время завтрака за разговорами пролетело быстро.

– Ну а как насчет обещанного «десерта»? – поинтересовался коммерсант, кивая на маузер. – Анастасия Васильевна, если не ошибаюсь, нынче собирались продемонстрировать нам свои стрелковые успехи?

– Только если вы пообещаете не смеяться, как Миша, над моими промахами!

– Слово чести! – торжественно поклялся Даттан.

Перед тем как сесть в экипаж, он, извинившись, вернулся в гостиницу к портье, и, набросав короткую записку, попросил посыльного срочно доставить ее в контору «Кунста и Албертса».

– Никак отпрашивались у старших партнеров фирмы? – поддела его Настенька.

– Что-то вроде того, – согласился коммерсант, забираясь в экипаж на место рядом с извозчиком.

Не спрашивая, куда ехать, извозчик, шлепнув вожжами по боку кобылы, повернул к привычному «стрельбищу», а там, не менее привычно отправился в кусты коротать время, пока господа натешатся. Мальчишка-помощник из слободки расставил на толстом поваленном дереве банки-мишени и ушел с линии огня.

– Господа, вы обещали не насмехаться! – напомнила Настенька, вставила в маузер заполненную обойму, потрясла кистями рук и открыла по мишеням беглый, но не слишком результативный огонь.

Агасфер и Даттан, захватив с собой складные парусиновые стульчики и корзинку с бутылочным пивом, пересыпанным льдом, устроились в нескольких саженях позади линии огня.

– Да, господин Берг! – вспомнил Даттан. – Как-то днями вы начали разговор о возможной помощи, в которой нуждаетесь – и замолчали. Ваш вопрос решен или вы передумали обращаться ко мне?

– Скорее, пытаюсь узнать вас получше, чтобы не ошибиться, – рассмеялся Агасфер, разглядывая на свет высокий стакан с темным японским пивом.

– А может, просто развлекаетесь, возбуждая в человеке естественное любопытство? Давайте, выкладывайте, Берг!

– Ладно, уговорили! Но прежде скажите мне, что вы знаете о консервах вообще и как к ним относитесь?

– Мне доводилось пробовать американских консервированных омаров, а также продукцию камчатских предпринимателей – консервированного лосося. И то и другое в своем натуральном виде, доложу вам, намного вкуснее! К тому же камчатскую банку без зубила и молотка не откроешь; можно помереть с голоду, если под рукой нет этих приспособлений. Это, так сказать, потребительская часть ответа на ваш вопрос, барон. Ну а что касается консервного производства, то это не мой профиль. Смутно предполагаю, что сие производство должно иметь достаточно большую сырьевую базу – в зависимости от предмета консервирования, мясо, рыбу или фрукты-овощи. Вот, пожалуй, и все!

– Ну, тогда наберитесь терпения, Адольф Васильевич: история не слишком коротка и имеет несколько глав, как толстая книга. Глава первая: мое семейство было весьма состоятельным, а отца можно смело назвать любителем всяческих авантюр. Уйдя на покой и поселившись в имении, он выписал уйму различных журналов и всякой литературы с одной-единственной целью: найти надежное вложение своим капиталам. Разбирая после смерти батюшки его весьма обширный архив, я обнаружил массу акций и ценных бумаг каких-то обществ и товариществ, которые либо давно лопнули, либо изначально были лишь приманкой для простаков. Однако среди всего этого бумажного хлама обнаружилась и пара «жемчужных зерен». Одним из них был контракт с некой норвежской фирмой. Контракт был из рода отсроченных. То есть батюшка вступил в это норвежское товарищество и внес в него солидный денежный пай. А норвежцы, в свою очередь, взяли на себя обязательство по первому требованию пайщика поставить ему рыбоконсервное оборудование и оказать техническое содействие в строительстве и запуске консервной фабрики. Ну, там была еще масса оговорок насчет упомянутой вами сырьевой базы, банковских гарантий, разрешительных бумаг от правительства и прочей зубодробительной чепухи…

– Не такая, доложу я вам, это и чепуха, – буркнул Даттан, открывая новую бутылку пива. – При грамотном оформлении контракта там должны быть оговорены сроки и условия использования пая вашего батюшки.

– Да, это там есть: я отдавал бумаги на банковскую экспертизу и написал, в свою очередь, письмо в правление этих норвежских заводчиков. Все подтвердилось! И я, как наследник, могу в любой момент представить норвежцам стадо коров, яблоневые сады или купчую на рыбопромысловые участки – и получить новейшее оборудование для консервного производства и техническую помощь. Это – конец главы первой, Адольф Васильевич. Но погодите: к нам спешит Настенька. Что такое, родная?

– Нет, вы видели? Вы видели, господа? – раскрасневшаяся Настенька, размахивая маузером, указала на бревно с расставленными банками. – Три удачных попадания подряд! Три мишени долой! Но вы, кроме своего пива и деловых разговоров, ничего вокруг не замечаете!

– Настенька, дружок, нельзя так размахивать оружием! – укорил ее Агасфер. – И потом: пиво и разговоры не мешают нам наблюдать за твоими успехами. Дай-ка мне пистолет!

Проверив обойму, Агасфер, почти не целясь, тремя выстрелами сбил с бревна три банки-мишени.

– Это ведь было примерно так? – невинно осведомился он. – Продолжай, Настенька, ты просто молодец!

Раздосадованная Настенька схватила маузер и, круто повернувшись, пошла на свою огневую позицию.

– Ну зачем вы так? – пробормотал Даттан.

– Ничего-ничего! Злость только придаст ей азарта и желания доказать, что и она чего-то стоит. Итак, глава вторая, Адольф Васильевич! Она же – самая короткая. Убедившись в том, что контракт не является никчемным хламом и, что самое приятное, как-то выпал из сферы внимания душеприказчиков моего батюшки, я с грустью отложил его подальше. Ни тучных стад, ни садов, ни средств для их приобретения у меня, увы, не было – по крайней мере, до выполнения главного условия покойного батюшки, о котором не хочется лишний раз и говорить-то! Я имею в виду службу.

– Кажется, я вас понял, барон, – протянул коммерсант. – Понял и готов озвучить третью главу вашей скорбной повести сам. Попав на Сахалин, вы полагаете, что очутились в рыбном раю. И что там можно понастроить этих консервных заводов по всему побережью. Но поспешу вас огорчить, господин барон. Во-первых, находясь на государевой службе, вы не имеете права, кроме как по специальному высочайшему соизволению, заниматься коммерцией. А во-вторых, вряд ли мои компаньоны и старшие партнеры господа Кунст и Албертс согласятся заниматься несвойственным им доселе рыбоконсервным делом.

– Но почему, Адольф Васильевич? Я полагал, что отсутствие конкуренции сделает мое предложение чрезвычайно соблазнительным.

– Вы забыли о рынках сбыта, – мягко напомнил Даттан. – Кому вы предложите свои рыбные консервы? Америке, чей рынок и без того насыщен ими до предела? Японцам и корейцам, которые традиционно веками ели только соленую рыбу и не будут брать ваши банки даже даром? Повезете их в Центральную Россию? На чем? Двумя пароходами в год?

Даттан допил свое пиво и приставил ладонь ко лбу козырьком, рассматривая приближающегося к ним человека, размахивающего плоским чемоданчиком и с опаской поглядывающего на стреляющую Настеньку.

– Ага, вот и мой посыльный! – пробормотал Даттан и, привстав, поманил его руками. – Сюда, Вальтер! Долго же пришлось вас ждать! Неужто вы способны заблудиться в трех соснах при звуках этакой канонады?

Посыльный что-то пробормотал в свое оправдание и протянул Даттану чемоданчик. Тот раскрыл его и продемонстрировал Агасферу несколько пистолетов необычного вида, утопленных в мягкую внутреннюю обивку чемоданчика.

– Пистолеты получены нашей фирмой осенью прошлого года от европейских партнеров «Кунста и Албертса». Это оружие системы Браунинга[37]37
  Автоматический пистолет под названием «7,65 мм пистолет Браунинга образца 1900 года» был изобретен на самом деле еще раньше. Вместе с пистолетом Браунинг разработал и новый патрон калибра 7,65 мм на бездымном порохе. В сочетании с конструкцией пистолета, где коробчатый магазин вставлялся в рукоятку пистолета, оружие получилось компактным и мощным, превосходящим все существующие на тот момент пистолеты и револьверы.


[Закрыть], на мой взгляд, больше придется по вкусу вашей очаровательной супруге! Хотя бы потому, что пистолет почти в два раза легче маузера. Анастасия Васильевна! – крикнул Даттан, дождавшись паузы между выстрелами. – Пожалуйте к нам, я покажу вам нечто любопытное!

Настенька, разминая натруженные тяжелым маузером руки, подошла к мужчинам и упала в парусиновые объятия стула. Даттан, порывшись в корзинке со льдом, выудил оттуда бутылку местного лимонада и галантно предложил чуть запыхавшейся амазонке стаканчик.

Взяв в руки браунинг, Настенька не удержалась от удивленного: «Ой, какой легкий! Как игрушечный!»

– Попробуйте его в деле! – предложил Даттан – Эта «игрушка» практически не уступает вашей! А если ваш муж не пожалеет пяти рублей для резчиков из китайской слободки, они легко выточат боковые пластины из перламутра и заменят вот эти, деревянные! Тогда вы, Анастасия Васильевна, станете не только владельцем единственного во Владивостоке пистолета системы Браунинга, но и самым элегантным стрелком! О меткости я уже не говорю!

– Опять насмешничаете? – сделала вид, что рассердилась, Настенька и тут же попросила: – А можно пострелять из него?

– Ха! А для чего ж я, по-вашему, гонял сюда Вальтера? Пробуйте! Если он вам понравится, по цене мы с бароном как-нибудь сговоримся!

Расстреляв три обоймы, Настенька признала пистолет очень миленьким и умоляюще поглядела на мужа.

– Адресуйте этот взгляд мне, очаровательная Анастасия Васильевна! Ваш супруг здесь ни при чем: я дарю его вам!

– Мишенька! Можно мне поцеловать Адольфа Васильевича? – не дожидаясь разрешения, Настя звонко чмокнула коммерсанта в пухлую щеку. – А патроны?

– За такую же цену я готов опустошить весь арсенал нашей компании! – рассмеялся Даттан. – С полсотни патронов вы найдете под обивкой чемоданчика. Вальтер покажет вам, как их надо защелкивать в обойму. А мы с вашим супругом пока закончим наш деловой разговор!

Агасфер удивленно покосился на собеседника:

– А разве он не закончен? По-моему, вы сказали «нет», разве не так? Или мне следует, подобно моей супруге, расцеловать вас, Адольф Васильевич, в обе щеки, и вы согласитесь?

– Обойдемся без этих нежностей, я полагаю. Итак, мы с вами остановились, господин барон, на том, что «Кунст и Албертс» вряд ли возьмутся за несвойственное им консервное дело. Однако я знаю во Владивостоке человека, который будет весьма заинтригован вашим предложением! Вы еще не знакомы с Яковом Лазаревичем Семеновым?[38]38
  Семенов Я. Л. – коммерсант, реальная историческая личность, один из родоначальников отечественной рыбной промышленности на Дальнем Востоке.


[Закрыть] Нет? Ну, мы в самое ближайшее время исправим это досадное упущение, и я представлю вас ему! По сути дела, это первый гражданский обитатель порта Владивосток и первый же местный городской староста, добросовестно исполнявший свои обязанности не то пять, не то шесть лет около полувека назад. Но самое важное для вас вот что: он давно, по моим данным, присматривается к рыбоконсервному делу и, живя здесь, даже имеет основную факторию на Сахалине, в селении Маука[39]39
  Ныне город Холмск.


[Закрыть].

Подобрав веточку, Даттан схематически изобразил остров-рыбу, поставив жирные точки в трех местах.

– Географически это западное побережье Сахалина, расположенное ближе к Корсаковскому посту, нежели к каторжной столице, Дуэ, – продолжил он. – Любопытно, что, имея «каторжную прописку», семеновская фактория – очень уединенное место. Да и каторжников на его промысле вы, если попадете туда, не увидите: Яков Лазаревич предпочитает привозить сезонных рабочих из Японии, да еще использовать труд местных айнов, из-за чего постоянно конфликтует с сахалинским губернатором и островным начальством. Впрочем, не буду забегать вперед: господин Семенов сам расскажет вам все, что посчитает нужным. Кстати, а упомянутые вами бумаги по норвежскому контракту вашего батюшки у вас при себе, барон? Отлично! Однако по изложенной выше причине я не рекомендовал бы вам являться к Семенову в мундире тюремного ведомства! Оденьтесь в цивильное, и вас примут гораздо любезнее, господин барон!

Даттан вынул часы с дарственной гравировкой старших партнеров и показал циферблат Агасферу:

– Однако время-то почти обеденное! И еще у меня, признаться, в ушах звенит от непрерывной пальбы! Может, мы уговорим Анастасию Васильевну прервать на сегодня свои стрелковые упражнения и направимся куда-нибудь в более тихое место? А вечером, как водится, встретимся под сенью «Немецкого клуба»!

Насколько Агасфер успел изучить за несколько дней Адольфа Васильевича Даттана, более тихое место означало для него склады и конторские помещения компании. Было очевидно, что, получив благословение старших партнеров на обхаживание гостей, освобождения от исполнения своих прямых должностных обязанностей главный прокурист не имел. Поэтому, водя Агасфера и Настю как бы с экскурсионными целями по обширному хозяйству «Кунста и Албертса», он то и дело отвлекался: то просматривал расчеты подчиненных, то выспрашивал их о сделанном. От всего этого Агасфер чувствовал себя не слишком удобно – помогая Настеньке собрать ее стрелковое снаряжение и расплатиться со слободским мальчишкой-помощником, он нашел возможность шепнуть супруге:

– Откажись. Сошлись на усталость, милая…

Та еле заметно кивнула. Даттан, услыхав от Настеньки жалобу на разболевшуюся голову, тут же порекомендовал ей отправляться в гостиницу и немного отдохнуть в тишине. При этом он – уже украдкой – снова глянул на часы.

– Адольф Васильевич, вы можете воспользоваться нашим экипажем, – немедленно отреагировал Агасфер. – Анастасия Васильевна в последнее время мало двигается, и ей полезно прогуляться пешком! Только оружейную корзинку захватите, будьте добры, – извозчик привезет ее нам после того, как доставит вас к партнерам!

– Если хотите, можете сделать небольшой круг и сразу заглянуть в китайскую слободку, – предложил Даттан. – Это почти по дороге в гостиницу. Спросите там у любого мальчишки мастера Сена-Маленького – он сделает «щечки» для рукояти пистолета быстро и возьмет недорого!

– Ну что ж, мы так, видимо, и поступим, – улыбнулся Агасфер. – Настенька, что бы мы делали тут без Адольфа Васильевича?

– Ерунда! Не стоит благодарности! Только не оставляйте им браунинг, – предупредил на прощание Даттан. – Иначе вы можете его больше никогда не увидеть! В слободке обитает немало хунгузов[40]40
  На территории России под хунхузами подразумевались исключительно этнические китайцы, составлявшие абсолютное большинство членов бандформирований. Впрочем, их жертвами даже на российской территории было также в основном мирное китайское и маньчжурское население.


[Закрыть] и людей, связанных с ними. Хунгузы, знаете ли, просто охотятся за оружием! Вполне достаточно будет оставить мастеру Сену накладки для образца! Ну, до встречи!

Агасфер и Настенька под раскрытым зонтиком не спеша зашагали в сторону китайской слободки. Настенька, позабыв о недавней «головной боли», была оживлена и болтала о пустяках, шутливо упрекала супруга в невнимании к ее успехам в стрельбе.

Опять-такигвоздем в голове сидел Адольф Даттан! При всем его подчеркнутом внимании и заботе о Настеньке он прямо-таки настаивал на немедленном визите Бергов в китайскую слободу, пользующуюся во Владивостоке дурной славой. Пробыв здесь с неделю, Агасфер успел наслушаться ужасов – и в гостинице, и в клубе. По словам рассказчиков, гнездовьями криминала тут были сахалинская и китайская слободки, облепившие Владивосток с севера и востока. И если первая представляла собой скопление более или менее приличных хибар, чьи обитатели, переселенцы с Сахалина, были опасны преимущественно в ночное время, то с китайской слободкой, которую правильнее было бы называть корейско-китайской, дело обстояло иначе.

Выходцы из Китая и Кореи, выселенные городскими властями из центра, где они поначалу жестко контролировали местный рынок, не стали утруждаться строительством приличного жилья. Составленные из старых ящиков, из собранных по побережью залива обломков кораблекрушений и вообще всего того, что добрые люди обычно выбрасывают на помойку, здешние лачуги были опасны прежде всего как рассадник всяческих болезней. Соответствовала санитарно-гигиеническому безобразию и населяющая эти трущобы публика – как уверяли, наполовину хунгузы.

Жители Владивостока – из тех, кому доводилось бывать в Китае и Корее, не уставали поражаться разнице между жильем и бытом азиатов у себя на родине и тут, на Сахалине. Там – аккуратные домики, чистые улицы и поражающие своим великолепием малые и большие сады. Здесь же…

Вот и не давала покоя Агасферу мысль: как же мог человек, называющий себя другом, проявляющий заботу об их будущем ребенке, прямо-такинастаивать, чтобы Настя отправилась в гнездовье хунгузов?

И еще один вопрос: сначала Даттан, получив от Берга недвусмысленное предложение организовать совместное рыбоконсервное дело, сулившее немалые дивиденды, и слышать о нем не захотел. И вдруг сам тут же завел разговор о консервной фабрике и даже порекомендовал делового партнера. Он что, не знал о Семенове и его возможностях и амбициях раньше?!

Оперативная легенда Агасфера со всем тщанием была разработана в Разведывательном отделении Генштаба. Она включала в себя не только реальные подробности из прошлого Агасфера. Ему предстояло дождаться нападения Японии, и перейти на сторону врага. Причем перейти не в качестве чиновника Главного тюремного управления – в этом качестве японцам он был просто неинтересен.

Совсем другое дело – совладелец консервного производства, помогающий заполнить полки интендантских складов для обеспечения нужд японской армии! Над тем, как обеспечить полезность Берга для японской армии, в Разведывательном отделении ломали голову особенно долго. Ломали – пока при обыске в архиве настоящего предателя не наткнулись на аналогичный контракт с норвежскими промышленниками. Вот тут-то у ротмистра и родилась идея насчет «злодея» – батюшки Берга, который не только подверг сына суровому испытанию госслужбой, но и вознаградил наследника многообещающим делом и финансами для его реализации.

Кое-что в документах пришлось, разумеется, подправить с помощью многоопытных экспертов-графологов. Дотошный Лавров посчитал необходимым даже состряпать необходимое завещание, прочие наследственные документы и даже обзавестись респектабельными душеприказчиками и нотариусом – все они на самом деле были многоопытными полицейскими чиновниками-отставниками, согласившимися в случае проверки японцами тряхнуть стариной и подтвердить все что угодно. Учитывая насыщенность Петербурга японскими шпионами, Лавров вполне допускал возможность всесторонней проверки «нового друга Страны восходящего солнца».

Многого из всего этого Агасфер просто не знал: легенда дописывалась уже после его спешного отъезда из Петербурга в Иркутск. Шифровками он постепенно вводился в курс дела, о многом догадывался, лишь поражаясь фантазии своего шефа. Но вот чего он так и не смог понять до самого конца своей сахалинско-японской миссии, так это финансовой стороны дела. Зная о скудости бюджета Разведывательного отделения и враждебном отношении к этой структуре со стороны всесильного Министерства финансов и лично его главы, Сергея Юльевича Витте, Агасфер совершенно не представлял, каким образом Лавров раздобыл столь внушительную сумму причитающегося барону фон Бергу «наследства».

Женитьбу Агасфера на Настеньке Стекловой накануне спешной эвакуации из Петербурга, подальше от зловредного директора Департамента полиции Лопухина циничный ротмистр посчитал весьма удачным ходом в игре.

– В конце концов, это маловразумительное требование устава Главного тюремного управления можно без особых усилий обойти, – рассуждал ротмистр в одной из напутственных бесед с Агасфером. – Однако согласитесь, Берг, что женатый человек – это серьезно. И само по себе снимает целый ряд вопросов. Я вполне допускаю, что вас в обличье холостяка могут расшифровать, вы можете просто проколоться на какой-либо мелочи. Но если вас заподозрят в принадлежности к нашей службе, то Анастасия Васильевна, хрупкая девица-«смолянка», не даст никому укрепиться в подозрениях. Поэтому цените и берегите свою Настеньку.

– Как будто я не ценил и не берег бы ее и в том случае, если бы не работал на РО, – хмыкнул тогда Агасфер.

– Боюсь, что вы меня не совсем поняли, барон. В идеале, вашей супруге вообще бы лучше не знать о вашей принадлежности к разведке. Но не мыслите, даже со временем, сделать из нее помощницу! Женевская конвенция и понятие комбатантства[41]41
  Имеется в виду Первая Женевская конвенция 1864 г. Комбатант – представитель одной из воюющих сторон, на которого распространяется, при определенных условиях, общие положения, применимые к военнопленным.


[Закрыть], поверьте, не имеют к нашим шпионским играм никакого отношения! В случае разоблачения, барон, вас ждут пытки. Такие же пытки ждут и Настеньку – если противник будет уверен в том, что она причастна к РО. Другое дело – просто жена, которая варила суп, гладила сорочки и понятия не имела о том, кем на самом деле является ее супруг! Тогда у нее есть шанс умереть без мучений!